Тёмный голос

Предисловие

Внимание книга описывает сцены суицидального поведения, материал не несет пропаганды суицида и не преследует цель оскорбить чьих-либо чувств.

Все персонажи и описанные события вымышленные. Любое совпадение с реальными людьми, является случайностью.

Я обращаюсь ко всем, кто чувствует себя подавленно, плохо, кто не хочет жить, кто мучается.

Мы живём в такое время, когда общество заведомо делает нас слабыми, навязывает страхи.

Это всё ложь! Ты сильный, в тебе море ресурсов, а страхи раздуты и бутафорски. Всё именно в твоих руках. Тебе не надо бороться с внешним миром. Главная битва всегда происходит внутри. И я знаю, что ты победишь лень, зависть, страхи, апатию, ярость. Ты победишь всё то, что не дает тебе быть счастливым, при помощи дисциплины, любви и мудрости. Я верю в тебя мой друг! Лолита Милаш

1 часть

посвящаю Наталье (1954-2004)

женщине, что привела меня в этот мир

1

27 февраля.

У тебя такое было? Ты стоишь посреди комнаты, а вокруг много людей. Они разговаривают, смеются, двигаются в такт музыке. Вокруг запахи свежеиспеченной сдобы, кофе и алкоголя. Подносишь к губам холодный бокал шампанского, пузырьки больно ударяют в нос. Чей-то громкий смех… Просто вечеринка у твоей подруги. Это всегда буйство звуков, запахов и ярких цветов, длинных разговоров, домашнего уюта и богемной атмосферы. Ты находишься в центре событий… Тебе хорошо? Нет! Ты обманываешь их, показывая всем своим видом счастье. Плевать на напряжение и желание убежать из этой квартиры! В сотый раз выдавливаешь из себя улыбку, ощущаешь, как мышцы на лице каменеют, и получается оскал. Все меркнет, выцветает, звуки становятся глухими, а люди блёклыми. Ты словно за толстым стеклом, здесь рядом со всеми, но так далеко. Тебе не нужна эта компания, эта выпивка и еда, не нужны эти знакомства. Ты понимаешь абсурдность происходящего, от этого тошно. Ты здесь с целью познакомиться, завязать отношения, создать семью. Ведь каждый встречный-поперечный норовит залезть в трусы. Противные вопросы типа «А парень у тебя есть?», «Когда замуж?», «Пора уже, часики-то тикают!». Если ты мужчина, тебя ждут не менее откровенные вопросы: «А девочка у тебя есть?», «Жениться, когда?», «Когда детей думаешь?». Знакомо?

Твоё нутро полностью отрицает семью, детей, но к тебе сотню раз «залезали в трусы», насиловали мозг, размазывали по стенке. Тёмный голос из глубин твоего сознания шепчет: «Ты ущербная!». Если тебе скажут глупость один раз, то ты не обратишь внимания. Сто раз услышь об этом – и ты поверишь!

Типичный разговор:

– О, привет! Как давно я тебя не видела! Как дела?

– Привет! Все отлично! А ты как?

– Хорошо! А личная жизнь как? Парень есть?

Ты задумываешься, зная реакцию на твой ответ – он всегда одинаков. Вначале тебя жалеют, а потом тычут носом, ты ведь ничего не делаешь. Берешь паузу, а твой собеседник превращается в наркомана. Его выворачивает, он начинает петь сладкие трели:

– Ну, давай колись, рассказывай, с кем мутишь!

– Нет, ни с кем.

Собеседник не успокаивается:

– Не может быть! Просто не хочешь говорить! Боишься сглазить?

Тебе нечего сказать на эти бредовые домыслы, а ведь это ещё не всё. Поняв, что ты говоришь правду, в тебя полетят камни сочувствия:

– Ты только не расстраивайся, найдешь своё счастье.

– А, я и не расстраиваюсь.

– Я только одного не могу понять: почему такая красивая девушка одна?

Пожимаешь плечами и слушаешь дальше.

– Ты, наверное, никуда не ходишь? Надо выходить, знакомиться… Ты, скорее всего, не проявляешь инициативу! Надо брать их в оборот.

Эти советы могут продолжаться бесконечно. Особо одаренные могут заключить, что твое одиночество из-за лишнего веса, прыщей, плохих волос, отсутствия стиля и модного гардероба…

Только никто не спрашивает, нужно ли тебе это.

И вот, ты на этой вечеринке, чтобы познакомиться, выйти замуж и родить детей. И вообще, дома сидят только идиоты, надо гулять. Тем более, денег у тебя нет, а здесь можно поесть. О, да, в придачу ко всему ты находишься в такой заднице, что едва сводишь концы с концами. Вот и ещё одна причина срочно искать вторую половинку, разделить тяготы выживания.

Ты спрашиваешь себя: «Что я здесь делаю?». В ответ молчание и желание убежать, покинуть эту компанию, этот дом, этот город, эту страну, этот мир.

С тобой такое было?

Надеюсь на твой отрицательный ответ.

Итак, я была всё на той же вечеринке; я немного выпила, съела булочку, еще одну припрятала в сумку, чтобы завтрак состоял не только из чая. План действий был следующим: стрельнуть сигарету, покурить, выпить чая и удалиться, чтобы не слышать вездесущего щебета: «А мы потом в ночной клуб! Как же без тебя?». Да, мне стыдно сказать, но даже денег на проезд у меня нет. Какой ночной клуб? О чём вы?

Кухня превратилась в курилку, и мне хочется туда попасть. Однако сердобольные подруги постоянно задерживают и пристают:

– Взгляни на того красавчика! Он одинок, пойди, познакомься.

– Нас уже представили.

– Тем более! Иди, завяжи разговор. Хватит быть одной!

Я загадочно улыбнулась и шагнула вперёд. Лишь бы отвязались. Я всегда слышала одно и тоже: «Не щёлкай, добивайся, делай первый шаг».

Что в итоге? Бессонные ночи, море слёз и разочарования. «Тебе нужен мужчина», – шепчут подруги. Неужели? Словно мужчина – это панацея!

Подошла к красавчику, стала рядом, мило улыбнулась. Я ждала действий. Время шло. Списывать на нерешительность глупо, всё-таки не 16 лет. Ноль внимания.

Поняла! Не навязываюсь.

Кухня, превращённая в курилку, оказалась пуста. «Сделать чая, выпить и уйти!», – вертелось в моей голове. Пока грелась вода, подтянулись люди. Выкурила сигарету, непринужденно поболтала. Кухня опустела, я допивала чай в одиночестве. Дверь затряслась, ручка дернулась вниз, а петли взвизгнули. Дверь широко распахнулась. Ввалилось тело, именно тело – не мужчина, и тем более не молодой парень – так, пьяный субъект общества.

– Чаёк! – завопил он. – И мне, будь лаской!

Плюхнувшись на стул, осмотрел меня с головы до пят, сально мазнул по моему телу и пьяно ухмыльнулся.

– Коля!

Пальцы у него длинные, тонкие, холодные. Лицо острое, безобразное, отталкивающее.

– А тебя как? – обращается он.

Я онемела.

– Чудная! – не замолкал он.

– Маша, – почти шёпотом выдавила я.

– А, Машка! Хвать за ляжку!

Я успела отпрыгнуть, когда его рука молниеносно потянулась к моему бедру.

– Эй! Что ты такая дикая? Не бойся, не обижу!

Я ему поверила, в этих васильковых глазах не было лжи. Я присела рядом и слушала. За час он рассказал всю свою биографию: смешно и нецензурно. Думаю, теперь я знаю больше, чем его мать или друзья. Я всматривалась в его угловатые черты, отмечала, чем больше смотришь, тем менее уродливым он кажется. И вообще, он нормальный, обычный мужчина. Я бы сказала – мечта здравомыслящей женщины. Надёжный, с ним будет и достаток, и целая куча детей. Идеальный кандидат на роль спутника жизни.

Что ещё надо?

Время словно остановилось; я смотрела на своего нового знакомого. Это не мой человек, это не моя жизнь. Меня не покидает ощущение, что со мной или с этим миром что-то не так. Почему я мучаюсь? Чего ищу? Я осознанно отказываюсь пройти тот путь, что проходят тысячи женщин: найти мужчину, выйти замуж, родить, трудиться на стабильной работе, взять кредит… Разве это плохо? Я не знаю, но меня тошнит от одной мысли об этом. Просто это не моё…

И сидя там, на чужой кухне, за чужим столом, слушая чужого человека, я думала: где моя жизнь среди всего этого?! Где я? Почему я должна идти по той проторенной дорожке, что сотни поколений женщин до меня? Почему? Почему мучаюсь, пытаясь пройти этот путь! Почему не живу так, как хочу? Подавленность и депрессия стали моими спутниками.

Я вспомнила всю дрянь, что мне приходилось делать, чтобы соответствовать этому миру. Я помню все свои отношения, всех своих мужчин: Максима, Сашу, Диму, Рому… Невыносимо. Душно.

Ни с кем не прощаясь, сорвалась с места. Ботинки, куртка, шарф. Быстрее бы покинуть эту квартиру!

– Чудная, тебя проводить?! – вдогонку закричал Коля. – Эй, какая быстрая! Номерок оставь!

Свежий воздух рвал мою грудь, спазмы сдавливали горло, а слёзы рвались наружу. Забившись в угол многоэтажного холодного дома, я разревелась. Понадобилось много времени, чтобы совладать с этим порывом.

Я не замечала дорогу домой. Весь путь в голове были одни бывшие. Волны гнева обрушивались одна за одной. Сволочи! То рожей не вышла, то странная, то нищая, то жирная, то больная, то страсти не вызываю…

Вспоминала все формулировки. И, самое обидное: ради чего я всё это терпела, ввязывалась во все эти нездоровые отношения. Ради чего? Чтобы быть, как все! Чтобы соответствовать этому грёбанному обществу, которое держит меня за раба.

«Прилежно работай, и ты будешь иметь достаток», – говорили мне. Угу, достаток! Ещё больше работы за те же деньги. «Всё добывается трудом!», – ещё одна сказка, в которую я верила.

Мои рассуждения были, как всегда, тяжелы, пессимистичны и бесконечны. Я называла их ворчанием. Остановить потоки мыслей невозможно. Они быстро выматывали, а иной раз продолжались целый день. Вначале я злилась на этот мир, а потом на себя. Недовольное шипение нарастало, внутри меня звучал бесконечный монолог, и я шла, не замечая дорог, улиц и прохожих. Опомнилась, ощущая жуткую ненависть к себе. И спросила: «А дальше что?». Ответ был лаконичен: «Убей себя!». И, правда, чего я медлю?! Всё равно, рано или поздно, умру. Кто пришёл в этот мир, не уйдет из него живым. Я так устала продолжать этот бессмысленный путь.

Я на мосту. Если спрыгнуть? Высота хорошая, вода холодная, плаваю плохо. Все произойдёт быстро. Огляделась по сторонам; навстречу идёт пара, позади компания, кто-нибудь бросится на помощь… А ещё хуже, если выживу и останусь калекой. Всё надо делать со 100% гарантией. Лучше подождать. Мысль с мостом заманчива. Я смотрела на чёрную, быстро бегущую гладь. Поблёскивая и шумя, она неслась вперёд. Забери меня с собой. Избавь от печали.

Я должна была сделать эту запись ещё вчера, но слезы лились ручьем. Жалкие остатки жизни взывали к моим эмоциям, пытались убедить меня остаться. Только всё тщетно, я убью себя через год в этот день, а пока я готовлюсь, выбираю способ, прощаюсь и веду дневник, на страницах которого рассказываю, как множество капель переполняют бокал, и алая кровь растекается по белоснежной скатерти.

2

О матери

Одной женщине было немного за тридцать, но замуж она не выходила, кавалеров отметала умело за ненадобностью. Её окружение очень беспокоилось по этому поводу. Не может симпатичная и добрая остаться одна. Только ущербные не выходят замуж и не рожают! Что с ней не так? Ведь девка красивая, умная! Гордая? Не просто гордая – чересчур, и гордыня её однажды погубит.

Долго ли коротко ли промывали ей мозги, но эффект имел место быть – у неё появился мужчина! И теперь каждый считал своим священным долгом сунуть свой любопытный нос в их отношения и якобы помочь никому не нужными житейскими мудростями из личного опыта. Чем не бразильский сериал? Гораздо лучшее, интереснее так, нежели обыденная рутина! Между влюблёнными случались конфликты, и доверия не было – значит, не всё там гладко, нужен авторитетный взгляд тёти Фроси со стороны или эксперта по семейным бытовым ссорам и неурядицам дяди Васи. Им, естественно, виднее, у них – многолетний опыт. Но так не хотелось никого пускать в своё.

Кем же они были? Влюблёнными? Или героями дешёвой мыльной оперы, в которую пытались превратить их жизнь «доброжелатели»?

Есть, те, кто любит рассказывать о том, как просили её: «…роди, роди…чёрт с этими мужиками! Роди для себя!». Какое участие в жизни ближнего своего, какое чуткое руководство! Учителя всегда знают, что надо делать.

Заканчивалось лето. Ещё пару недель, и её ждал отпуск. Проведет она его далеко и без своего мужчины. Как важно было уехать, как важно было спрятаться. Увы, никто не узнает, почему она скрывала беременность и собиралась рожать так далеко от дома. Возможно, всё сложилось бы именно так, как было задумано ею, но своенравные силы природы посчитали иначе.

Её дочь родилась на седьмом месяце. Что-то маленькое, хрупкое, слабое и больное. В последующем Н. (так зовут нашу героиню) часто вспоминала, как врачи сообщили ей: «Если ребенок переживет первые десять дней, то состояние стабилизируется». Малышку забрали в соседний город, там было больше ресурсов выходить новорожденную. Когда критический период миновал, Н. пригласили в больницу. Ей разрешили кормить девочку. Она любила рассказывать о телефонном разговоре.

– Можете приезжать, ложиться в больницу. Будем кормить младенца вашим молоком.

– Нет, я не буду.

На том конце повисла тишина, а после последовал вопрос:

– Вы, отказываетесь от ребенка?

Н. молчала.

– Вы, отказываетесь от ребенка? – повторили снова стальным тоном.

Нет, она не отказывалась, но это не входило в её планы. Она не думала, что дойдёт до этого. Ещё Н. рассказывала о том, как потеряла большую сумму денег в свой первый визит к дочери. Она не знала, что больница находится в пяти минутах от вокзала, и взяла такси. Водитель оказался проворным типом, повозил женщину по всему городу, хорошенько накатал, а напоследок заметил, что вокзал совсем близко. Хоть на этом спасибо.

Н. сложно было привыкнуть к новой роли. Оставляя дочь с бабушкой, отправлялась в гости к старшему брату, где могла забыться. Отношения с её мужчиной закончились взаимными обидами и оскорблениями. До конца её дней они больше не общались.

3

Моё первое воспоминание: я в кроватке, мать моет пол. Высокие бортики прячут её от меня. Я зову, она игнорирует. Я плачу, но чистота важнее. Я бросаю в неё игрушку, она на мгновение оборачивается и снова принимается за старое. Я кричу, но всё тщетно. На мои вопли приходит дядя. Он недоволен.

– Чего она кричит? – он обращается к матери.

– Хочет и кричит! Я почём знаю?

– Закрой ей рот! – грозно командует он.

Я чётко понимаю всё, что происходит, но мне не страшно. Очередная игрушка летит в него. Я перестаю звать, я понимаю, что я одна, я совершенно одна. Именно тогда внутри меня поселилось это вязкое чувство одиночества.

Моё детство проходило в живописном месте. Леса и болота, переходящие в поля. Ручейки и озёра, разливающиеся весной и высыхающие летом. Густой туман и чистая роса, пение птиц и искрящийся снег. Мир, наполненный чудесами и мифами. Я помню, как мчалась среди густой пшеницы в середину поля к дикой яблоне, чтобы повалится у ствола. И, лёжа на небольшом пятачке сочной травы, окружённой пшеничным лесом, я обретала спокойствие. Я закрывала глаза, и солнечный свет пробивался сквозь веки, я распахивала ресницы, и тёплые лучи слепили меня. Надо мной было бескрайнее голубое небо, а вокруг такого же цвета васильки. Каждое лето этот мир становился моим убежищем, никто не знал о его существовании. Тропинку я старательно маскировала. Вход начинался у куста шиповника, он рос как нельзя лучше, прикрывая мои злодеяния. Если бы бабушка узнала, мало бы мне не показалось. Я осторожно отгибала крайние пучки, ступала аккуратно с грациозностью балерины. Преодолев первые метры, выходила к проторенному пути. Руки скользили по налитым колосьям, стрекотали кузнечики, а встревоженные птицы взмывали в небо. Это было место моей силы. Были и другие, но это особенное. Там, среди шумящей пшеницы, у скрюченного, старого ствола, я не слышала перебранок, мелких стычек и скандалов.

Моё детство прошло в старом доме. Мой прадед построили его после войны. Это было крепкое бревенчатое строение, лишённое благ цивилизации, впитавшее в себя энергию нескольких поколений. И так, под одной крышей, ютились бабушка, мама, я и мой дядя.

Младший мамин брат не отличался благоразумием. Цикл его жизни был следующим: он уезжал на заработки, возвращался к своей гражданской жене, через какое-то время между ними возникал конфликт, она его выгоняла. Он возвращался в дом бабушки и уходил в запой. Через какое-то время он лечился и снова уезжал на работу. Все повторялось по кругу. В момент его присутствия разговор на повышенных тонах был нормой.

Я помню, меня разбудила приглушенная ругань. В комнате стоял полумрак, бабушка сидела на стуле. Дядя, размахивая руками, подбежал к ней:

– Ты забрала мои деньги?

– Нет!

– Врешь! – вопил он. – Я их положил в карман! Вот в этот карман! Где они?

– Потерял или пропил, – равнодушно ответила она.

Дядя замахнулся.

– Сука, врёшь!

Бабуля была похожа на скалу, она даже не моргнула. Многолетний опыт проживания с алкоголиком-мужем сказывался. Она знала, что сын блефует.

– Сукой ты будешь называть свою дорогую и любимую, а меня не смей, – спокойно и рассудительно сказала она.

– Её никогда!

Бабушка горько улыбнулась.

– Сынок, хорошо она тебя одурачила! Ты даже выпьешь воду, в которой она помоет ноги…

Дядя молчал.

– Что ты у меня делаешь? Иди к ней! Живи у неё!

Он пробубнил что-то невнятное, взгляд потупился.

– Ты ей не нужен, ей нужны твои деньги! Забрала и выгнала, как собаку! – негодовала бабуля. – Алкоголик ей не нужен! Жить с пьяницей горемычным она не будет!

Смотреть на него было больно, и что-то болезненное и скрученное повисло над столом.

– Ты зубы мне не заговаривай! Где мои деньги?!

– У твоей любимой!

– Убью! – кричал он.

– Тихо, малую разбудишь, – заметила бабушка.

Они не заметили, как я пришла и уже несколько минут безмолвно наблюдала за их скандалом. Напряжение нарастало.

– Пошёл вон! Так водки хочется, что готов убить родную мать?!

Перебранка длилась долго и завершилась вполне предсказуемо. Бабуля завернула угол зелёного ковра и ткнула пальцем на скомканные бумажки:

– Забирай и подавись!

Он бросился к ним, судорожно пересчитал:

– Тут не всё! Где остальное?

– Всё, что было! Пропил и не помнит… Да и эти пропьёшь! Всё в горло! Не рассчитывай на еду! Больше кормить не буду! Ты мне ни одной копейки не дал.

Дядя со злостью плюнул на пол и вышел из дома.

В комнате стало ещё темнее. Я слышала, как бабушка шмыгнула носом. Морщинистая рука закрыла глаза и одним движением стёрла нахлынувшие слёзы. Ей нужно быть сильной, нет времени на мокрые сожаления. Опираясь о стол, бабуля встала… всё это время, она сидела на деньгах…

Мать возвращалась поздно; я помню, как бежала к ней, чтобы обнять холодное пальто. Мгновение вместе – и вот она уже занята домашними делами. В летне-осеннее время уходила в лес. Возвращалась в сумерках с дарами природы. Зимой уходила в гости к старшему брату. Её беспокойная душа металась. Мне сложно об этом писать, но я её боялась. Это очень странно, если учитывать, что она никогда меня не била и не кричала. Разговаривая с ней, я находилась в сильном напряжении. Я боялась сказать что-то неправильно, то, что не понравится ей. Я помню, как одобрительное покачивание головой прекращалось, и вертикальная линия на лбу выдала все недовольство. Она умолкала и серьёзно смотрела на меня. Набросится и разорвёт? Нет, станет ещё более холодной. Она напоминала робота, который следил, чтобы я была одета, обута, накормлена, умыта и заплетена. Чтобы я хорошо себя вела и говорила правильно. Я была крайне послушна в надежде получить немного больше любви…

– У всех есть отец! И у тебя есть! – настаивали подружки.

– Кто твой папа? – не успокаивались они.

Я была растеряна. Я никогда не спрашивала. В обрывках разговоров я улавливала, что этой темы нельзя касаться. Однажды мать сказала:

– Я очень захотела, чтобы у меня появилась дочь, и это произошло – родилась ты, моя девочка!

Я понимала, что это обман, ведь обрывки разговоров и частые вопросы её подруг:

– А где он? – с косым взглядом на меня. – Что, не объявляется?

Вот, ещё один хороший пример:

– Ой, какая она у тебя хорошенькая! Тёмненькая! Волосики крутятся! Ты что, от цыгана её родила?

Таких случаев бессчётное количество. Удивительно, но взрослые думают, что дети ничего не понимают.

Однако вернёмся к допросу на улице. Девчонки отстали от меня не сразу, ведь я придерживалась версии матери и стойко уверяла, что отца у меня нет. Мама захотела, и появилась я. Мои подруги не верили в непорочное зачатие, так что слёзы я лила долго, доказывая свою правду. Не знаю, сколько бы длилась эта экзекуция, если бы девчонка постарше не вмешалась. До сих пор не знаю, кто это, ведь слёзы так застилали глаза, что я ничего не видела, а в ушах шумело от напряжения. Прижатая к забору, скрюченная и ревущая, я услышала:

– Эй, может, хватит! Отстаньте от неё! Сколько можно! Разве не понятно, она ничего не знает!

– А ты знаешь? – бросили мои экзекуторы неожиданной заступнице.

– Знаю… был тут один, а потом уехал. Только не мне это ей рассказывать, у неё есть мать… Быстро отвалили.

Живое кольцо расступилось; не разбирая дороги, ноги понеслись домой. Мама выслушала меня, вытерла слёзы, обняла и повторила всю ту же сказку, придуманную ею. Я покорно помотала головой и ощутила сильнейшую горечь. Мне продолжали врать, а я должна была верить.

Потом я узнала, что девочки, устроившие допрос, были в гостях с родителями, где разговор коснулся моей матери – так они узнали всё то, что мне стало известно десятилетием позже, но об этом потом.

Тогда в шестилетнем возрасте, прижатая к забору, в окружении своих сверстников, я уяснила, что люди очень не любят тех, кто отличается от них. Они считают свои долгом сорвать с каждого его магический покров, бросить на землю и безжалостно растоптать.

Да, это был ценный урок, и после всего, что случилось, я должна была сказать:

– Перестань врать! Мама, скажи правду!

Да, я должна была. Я хотела! Только страх парализовал. Лишиться её любви было подобно смерти. Её нельзя было злить, её нельзя было огорчать. Я выбрала жизнь во лжи ради нескольких лишних улыбок и одобрительных фраз.