Читать книгу: «Летающий сейд», страница 14
– Лешик, бегом, – энергично распорядился элегантный мужчина и продавец-консультант метнулся в подсобку.
Директор поглядывал на Веселага заискивающе и точно чего-то ждал. Ворону показалось, что они давно знакомы. Однако профессор не обращал на директора никакого внимания.
– Ну как там Север, рассказывай, Саша в подробностях…, – Веселаг лучился благодушием.
– Холодно, а в ноябре-декабре и голодно было. И представьте, один старшеклассник фуру пригнал из Финляндии с продуктами. Я обалдел.
Ворон сам не понимал, почему это рассказывает. Он вроде как поссорился с Веселагом, выходит, что конфликта никакого нет?..
– Я сто раз предлагал вернуться, но ты ж упрямый, весь в отца, – покачал головой профессор. – Зарплата в школе три копейки?
– Ну на треть с северной надбавкой больше, чем в музее, – парировал Ворон.
– Да, у нас скудно, зато стабильно, и холодов таких как за полярным кругом не бывает, – ухмыльнулся Веселаг и нежно погладил свою бородку.
Тем временем лобастый продавец выложил на прилавок новенький ноутбук. Обалденная штука в элегантном темно-сером пластиковом корпусе. Компактно, но дорого. Ворон прикинул, сколько месяцев ему нужно копить на такой.
– Вот, пожалуйста, – гордо произнес парень и через секунду на зеленоватом экране вспыхнула трехцветная заставка. – Новейший Powerbook. В отличие от пятисотой модели здесь оригинальный процессор PowerPC, расширение шестьсот сорок на четыреста восемьдесят пикселей, также внутри имеется слот для установки видеокарты управления вторым монитором…
– А цена?
– Шесть тысяч долларов, – с благоговением прошептал лобастый.
Веселаг щелкнул пальцами. Бугай, что покрупнее подал ему пузатую кожаную барсетку.
– Оформляй.
Обрадованный Лешик откуда-то выудил пачку квитанций, печать, затем бодро защелкал по кнопкам кассового аппарата. Веселаг отсчитал из пухлой пачки шестьдесят «франклинов». Продавец благоговейно принял деньги и передал охраннику профессора коробку с ноутбуком.
– А хорошая машинка, – похвастался Веселаг. – Теперь айтишники перекачают туда инфу и буду я как белый человек.
Тут директор бочком приблизился к Веселагу и протянул профессору распечатки.
– Константин Львович, я тут подготовил…
– Мне это зачем? – вскинул бровь Веселаг. – Владелец вернется, ему и предъявишь!..
– Как скажете, – директор попятился в полупоклоне.
И тут Ворона осенило. Да, его научник всегда был представителен и благообразен. И он удивительным образом подходит под описание Володиного мучителя! Но Ворон не помнил, чтобы у профессора была в собственности инвестиционная контора. Да еще и магазины. Насколько он знал, Веселаг занимался организацией научных конференций, принимал иностранные делегации, пристраивал свои статьи в европейские журналы, читал лекции за границей и на том имел хорошие деньги.
– Саша, чего завис? – профессор своей маленькой лапкой потрепал Ворона по плечу. – Поехали, пообедаем в «Аркадии». Обсудим твою будущую диссертацию. Может тебе и правда задержаться на северах, подсобрать материал…
Тут за шиворот Ворону скользнул липкий холодок. Показалось, что профессор смотрит слишком пристально, словно снимает свежую копию. На секунду Ворону почудилось, что на нем не пуховик, а черный тренч.
– Я на два дня приехал, – произнес Ворон дрогнувшим голосом и угловато поднес к глазам циферблат научных часов. – Мама дома заждалась. Хотел ей компьютер в подарок купить, но видимо придется повременить, не думал, что это так дорого…
– Ну ладно, – не стал уговаривать Веселаг. – Возвращайся в свое захолустье. Сейчас ты там нужнее.
С этими словами профессор величаво отбыл. А Ворон со всех ног побежал к трамвайной остановке и едва успел влететь в закрывающиеся двери. Упал на скамью, отдышался.
Теперь он прекрасно понимал, почему Веселаг не давал хода его диссертации. Все, что пытается доказать Ворон – реальность. И Веселагу это отлично известно.
Дома уже дожидался Юрочка. Ворон не сразу признал в округлившемся пятидесятилетнем мужчине того худенького паренька. Бывший аспирант казался удивительно спокойным и благополучным.
– А где очки? – поинтересовался Ворон после взаимных теплых приветствий.
– Так я коррекцию в Германии сделал. Несложная, как оказалось операция.
– Мама говорит, вы хотели мне что-то сообщить?
– Ну да, – Юрий расположился на резном диванчике. – Ты тоже присаживайся, разговор долгий будет.
Ворон устроился в кресле-качалке. По чистому оконному стеклу прокатились две дождевые капли. Удивительно, как быстро меняется погода.
Юрий вздохнул, будто готовился нырнуть в воду, и начал свой рассказ.
По его словам выходило, что накануне исчезновения Евгений Николаевич видел летающие камни, густой туман над сопками и черную воду, падающую с неба. А на совещании у первого секретаря Горкома потребовал предоставить экспедиции водолазов и снаряжение. Получив вежливый отказ, со всего размаху швырнул телефон в стену, чуть не снес стеллаж с кубками и грамотами и в неописуемой ярости вылетел из кабинета. На следующий день на квартиру ученого прибыли специалисты из Мурманского психоневрологического диспансера. Но дома никого не застали.
Юрий собрал коллег.
– В квартире Евгения Николаевича нет альпинисткой снаряги. Он мог пойти только в одно место.
– Куда? – тревожно высунулся новичок в группе, студент второго курса.
– В пещеры! – объявил аспирант. – Временно принимаю полномочия руководителя экспедиции, но приказывать вам не могу. Кто за то, чтобы пойти туда?
– Сами? – испугался новичок.
– А почему бы и нет? – повысил голос Юрий. – Да, водолазное снаряжение нам не дали, Евгений Николаевич не смог его получить. Но вряд ли и сам он далеко от входа продвинулся. Очень надеюсь, что мы найдём его, поговорим, убедим госпитализироваться. Ему просто необходимо лечение, все прекрасно видели в каком состоянии он вчера ушел из Горкома. Кто за то, чтобы идти в сопки?
Руки подняли все.
– Решено, выдвигаемся после завтрака.
Но до места получилось добраться только к позднему вечеру. Солнце висело над сопками и заходить не собиралось. Тут и там виднелись седые или желтые пятна лишайника. Из-под стелящихся березок выглядывали красные шляпки подосиновиков, река бурлила, пенилась, с шумом неслась между камнями и переплескивалась через край. В ясном небе кружили гаги и гагары.
Неожиданно из-за горы выплыл туман и потек по склону. Тут же потемнело, путников окружила густая непроницаемая завеса: даже вытянутую руку стало не разглядеть. Организовали привал, разбили палатки, сделали костер, подкрепились наваристой грибной похлебкой, а подъем в гору продолжили только на следующее утро.
До скал карабкались еще полдня, хотя высота горы – пятьсот четыре метра. Сложно было пробираться сквозь низкорослые хвойные дебри, подошвы скользили на отсыревших из-за тумана камнях. Подъем к пещере занял еще час. На скальной крутизне ноги теряли опору. Сырые петли страховки резали ладони. Острые уступы ранили пальцы в кровь. Когда мимо Юрия промахнула огромная чёрная птица, только чудо помогло ему не сорваться. С каждой минутой он все меньше верил, что Евгений Николаевич в его состоянии преодолел скалы самостоятельно.
Но все сомнения развеялись, когда у входа в пещеру обнаружили рюкзак начальника экспедиции. Содержимое не тронуто: тушенка, аптечка, ружейные патроны, свитер, шерстяные носки и тетрадь в истрепанном переплете – походный дневник Евгения Николаевича, с которым профессор никогда не расставался…
– Шеф, вы тут? – закричал пораженный Юрий в темноту пещеры.
Ему ответило гулкое эхо.
– Эй, это мы! – крикнул студент-новичок.
– Помощь нужна?..
– Вас все ищут…
Никто не отзывался.
– Трое со мной, остальные ждут здесь, – скомандовал Юрий.
Внутри пещеры было сыро, скользко. Высокий свод терялся во мраке. Вспыхнули четыре фонаря. Бледные лучи, блуждая по каменным стенам, словно оживили странные пиктограммы, похожие на пляшущих человечков из рассказов Конан Дойла. В нескольких десятках метров чернело подземное озеро, гладкое, как слюда.
– Смотрите, смотрите! – испуганно воскликнул студент.
Озеро надулось. Мокро вздохнуло и снова разгладилось, но теперь оно подступило метра на полтора ближе. Спасатели невольно попятились. Однако Юрий, пошарив фонарём, обнаружил на противоположном берегу какой-то темный ход. И оттуда доносился легкий гул, будто работало метро.
– Вперёд! – скомандовал Юрий и пошёл вдоль края озёра, стараясь держаться ближе к стене пещеры.
Когда нырнули в тоннель – гул усилился. Теперь шли друг за другом. Ход сужался. Внезапно он вывел спасателей на узкий карниз. Здесь скала круто обрывалась в какую-то глубокую шахту. Посветив себе под ноги, Юрий обнаружил крепко вбитый альпийский колышек и привязанную к нему страховочную веревку.
– Он был здесь!.. – воскликнул аспирант. – Ну-ка посветили все вместе!
Четверо, едва не срываясь в бездну и кое-как держась за выступы, скрестили лучи фонарей. Студент тихо ахнул. Внизу на глубине, так же, как и в озере, надувалась вода. По поверхности плавал конец страховки.
– Он погиб…, – прохрипел кто-то стоявший сзади.
– Да, его больше нет…, – вздохнул Юрий.
Вдруг чёрная вода вспучилась и поднялась на добрый десяток метров. Из каменной утробы донёсся мокрый рык. Новичок-студент он ужаса выронил фонарь и несколько секунд все наблюдали, как погружается в пучину меркнущий свет.
– Назад! – крикнул Юрий.
К выходу из пещеры бежали так, что чуть не переломали ноги. То и дело казалось, что кипящая вода вот-вот настигнет и накроет с головой.
– В общем еле выбрались, – Юрий поерзал на резном диванчике. – Уже в городке я связался с властями. В поиски выключились военные. Подняли вертолеты.
– Как серьезно его искали? – перебил Ворон. – Почему мне про это не рассказывали? Вы же столько раз приходили!..
– Не хотел обнадеживать, – пожал плечами Юрий. – Склоны размыло. Вода в пещерах стояла несколько месяцев. Военные водолазы пытались погружаться, но сильные подземные течения грозили затянуть в глухие карманы. А потом настала зима…
– Ну конечно, он всего лишь учёный! Стоило ли тратить силы на поиски… – повысил голос Ворон.
Из кухни появилась мама с подносом.
– Саша, не говори так. Я была постоянно на связи с начальником поисковиков. Каждый день нам сообщали новости. И я очень боюсь за тебя, Саша. Ты становишься копией своего отца. Хамишь, психуешь … Извините его Юрочка, поймите чувства сына…
– Мы просто поговорили, все в порядке, – мягко произнес гость.
– Представляете, Саша поселился в том самом гиблом городке и уезжать не хочет. Я очень боюсь, это место на него подействует, он увидит летающие камни, пропадет в пещере… Юрочка, ну хоть вы скажите ему…
– Саша, твоя мама права, – серьезно произнес аспирант. – Знаешь, когда я встретился лицом к лицу с тем ужасом в пещере, впервые пожалел, что бросил экономический и перевелся на истфак к твоему отцу. Несомненно, Евгений Николаевич был большой учёный, его гипотезы завораживали, но, если бы я знал, что случится потом, я бы костьми лег, но отговорил бы от экспедиции.
Ворон хотел сказать, что уже побывал в той пещере и пока не обезумел, зря мама переживает. Но она же ещё больше испугается. И вот как теперь убедить ее не настаивать на возвращении в Питер?
– Ладно, – вздохнул Ворон. – Ни в какую пещеру я не собираюсь. А не уезжаю, потому что познакомился с девушкой, мы живем вместе.
Мама оживилась, глаза ее загорелись.
– Ну-ка рассказывай. Кто она? Русский преподает или математику? Блондинка? Брюнетка?
– Рыжая, – мечтательно проговорил Ворон. – И она не работает в школе. Светлана официантка.
Брови матери полезли на лоб. Ворон поспешно добавил.
– Светкин отец – хозяин кафе…
– А может это и неплохо, – задумчиво произнесла мама. – Тогда поезжай за ней, привози в Питер. Играйте свадьбу и живите в этой квартире, а я, пожалуй, на дачу переберусь… Веселага пригласим на торжество, может помиритесь…
Тут Юрий побледнел и нахмурился.
– Повторите, как вы сказали?
– Веселаг Константин Львович, научный руководитель Саши.
– Жулик он, а не научник! – воскликнул Юрий.
Немного успокоившись, он рассказал: случившееся в пещере так его напугало, что он бросил аспирантуру, восстановился на экономическом. Затем углубился в профессию аудитора. Добился определенных успехов. Года два назад суд Адмиралтейского района привлек его в качестве арбитражного заседателя по гражданскому иску. Некий Веселаг Константин Львович пытался переоформить на себя магазины «Хороший комп». Истец предъявил суду документы, подписанные владельцем. Только подпись была какой-то кривой. Иногда казалось, что она пляшет по бумаге, как тот человечек на стене в пещере, иногда напоминала подпись самого Веселага. В любом случае суд признал документ ничтожным.
– Может однофамилиц? – предположила мама.
– Я узнавал. Только один человек в Питере имеет такое ФИО. В общем я предупредил.
– Обязательно учту, – сказал Ворон.
И все-таки тогда в магазине, он не ошибся. Бизнес у Володи хотел отнять Веселаг. Вот почему он переменил мнение и уже не просит Ворона вернуться в Питер. Никакая ставка в музее его не ждет. Веселагу Ворон нужен в городке. Чтобы, гримируясь под него, готовить неизвестные пока преступления, а затем подставить Ворона.
20.
По зимней Кольской трассе в сторону Никеля двигался рейсовый Икарус, выехавший из Мурманска по расписанию в семь тридцать утра. Шоссе было пустым – встречные машины давно не попадались, не обгоняли автобус и попутные. Узкая, напоминавшая свежий бинт дорога, вилась, огибала пологие склоны сопок, петляла, то забирала резко вверх, то шла под уклон. В жарко натопленном салоне стояла глухая тишина. Ее нарушало лишь убаюкивающее урчание двигателя.
Метель усиливалась с каждой минутой. Свет фар выхватывал колею не дальше, чем на пять метров, дворники уже не справлялись с налипающей на стекло рыхлой кашей. Икарус, трамбуя колесами заметенную пургой дорогу, шел сквозь белую непроглядную пелену будто подводная лодка в облаках планктона.
Длинным ногам Ворона было тесно. Он откинул спинку неудобного сидения и закрыл глаза. Волнами наплывала страшная усталость. Из темноты и качки соткался уже было какой-то сон, но тут его разбудил голос сидевшего по соседству Петухова.
– Спите, Александр Евгеньевич? Давненько не было такой погодки. Стихия будто взбесилась. Гляньте, как метет, просто жуть…
Ворон раздирающе зевнул.
– Миш, а ты в Мурманск на обследование ездил?
– Ага, – подтвердил Петухов. – Ну и на день открытых дверей в Мореходку. Настюха со мной хотела, поддержать как бы, так отец ее не пустил. Сиди, говорит дома, пока маньяка, зарезавшего Катюху, не найдут.
– И в школу не пускает? – удивился Ворон.
– Не, ходит Настюха на уроки. А вот вечером проблема увидеться. Только когда ее родители ночью дежурят, погуляем, бывает. Недолго. А вы домой в Питер ездили?
Ворон кивнул. По обеим сторонам дороги шли километровые столбики, едва различимые сквозь метель. Сопки, полустертые снегопадом, напоминали смутные тени. Дворники метались туда-сюда, двигатель Икаруса натужно пыхтел.
– Миш, долго еще? Кажется, я потерял счет времени…
– Так, – прикинул Петухов. – До Долины Славы километров тридцать, а там уж и развилка на КПП …
Тут водитель резко вывернул руль. Икарус проволокло боком и через минуту резко тряхнуло. Автобус клюнул носом и как бы нехотя сполз в кювет. Мотор заглох. Замигали оранжевые огни аварийки. Водитель накинул пуховик, отодвинул со скрежетом переднюю дверь и впустил волну ледяного ветра. Лязгнул металл: открылся задний капот. Послышался стук молотка и какой-то визгливый скрип. Наконец водитель, похожий на ожившего снеговика, вернулся в кабину, повернул ключ зажигания. Двигатель пронзительно зазудел и завелся. Из-под автобусных колёс во все стороны полетел снег…
– Что там? – запаниковали пассажиры
– Почему стоим? Когда поедем?
– Да завязли мы, не понимаю!.. – рявкнул водитель и снова безуспешно попытался сдать назад.
Автобус дёрнулся, но снежная ловушка держала крепко. Ворон встал и на затёкших ногах прошёл к кабине
– Ну и что будем делать? – обратился он к раздосадованному крепышу, терзавшему коробку передач.
– Что, что! – водитель с силой ударил кулаками по рулю. – Толкать только. Ну и денёк!.. Диспетчеров сократили, сводку смотреть некому… Еще и на КПП штрафанут. Кто мне путевку после девяти закроет?..
– Мужчины давайте откапывайте! – раздалось агрессивное откуда-то с заднего ряда.
– Да, да, принимайте меры или предлагаете просто сидеть и ждать, когда мои жена и ребенок околеют? – раздраженно заявил румяный плечистый офицер.
Тут Петухов вылез в проход, поднял руку:
– Граждане, успокойтесь. Паника ни к чему хорошему не приведет.
Его слова удивительным образом подействовали. Привставшие пассажиры вернулись на места.
– Трасса федеральная, в Норвегию ведет, – продолжил Петухов. – Из Мурманска уже погнали тяжелую технику. За два-три часа никто в ледышку не превратится…
– Сыночек мэра может и не превратится, – обиженно предъявила морщинистая женщина. – А дураки родители на моего внука тоненькую кофточку под комбинезон в мороз надели.
Петухов размотал толстый шерстяной шарф и передал пассажирке. В салоне сделалось заметно холоднее. Видимо водитель прикрутил печку, экономя бензин.
– У меня тоже отец мерзнет, вон руки посинели, – пискнула женщина, сидевшая в первом ряду.
Петухов стянул с багажной полки рюкзак. Достал термос, налил в крышку горячего и дал попить хмурому нахохленному старику. Тот припал к дымящемуся чаю, украдкой пожурив взглядом сердитую дочь.
– Если застрянем тут надолго, бензина на обогрев не хватит! – напористо заявил румяный офицер.
Петухов обвёл взглядом салон захлопал в ладоши.
– Так, кто посильнее и поздоровее, выходим толкать. Но сначала откопаемся. Есть лопаты?
Ворон надел шапку, перчатки. В проход нехотя вылезли четверо крепких на вид мужиков. Пятый было привстал, но сдернутый женой плюхнулся обратно. Водитель открыл помощникам переднюю дверь. Сам спрыгнул первым.
Все спустились с накренённых ступенек и тут же погрузились в сугробы по колено. Водитель, примяв снег унтами, с трудом открыл багажник и извлёк из-за чемоданов две совковые лопаты. Петухов взял было одну себе, но инструмент перехватил румяный офицер. Водитель снова нырнул в кабину. А двое с лопатами принялись пробивать для задних колёс снеговые тоннели. Остальные, утопая в глубоком кювете, по медвежьи косолапо двинулись к квадратной морде автобуса и приготовились толкать.
– Давай! – слабо донеслось сквозь пургу.
Водитель переключил передачу и двигатель взревел.
– И раз, и два… – командовал Петухов, налегая всем телом.
Остальные, включая Ворона, тоже уперлись изо всех сил. Автобус натужно полез на шоссе и казалось вот-вот… Но тут двигатель заглох…
– Мужики, отдых пять минут и снова в бой! – сорванным голосом закричал Петухов.
Облепленные снегом, закоченевшие, все полезли греться в остывающий салон. Дверь за ними закрылась с ревматическим скрежетом. Недружелюбный офицер, стоя на подножке, вытащил из кармана шинели пачку сигарет, предложил остальным. Некурящий Ворон отказался. Он подул на задубевшие руки, затем сунул в карман пуховика. Насквозь мокрые перчатки больше не спасут.
– Ну, навоняли табаком. Тут дети! – возмутитесь морщинистая бабушка, державшая на коленях малыша, укутанного в шарф Петухова.
– Еще разок сможете завестись? – спросил Ворон у нахохленного крепыша на водительском сидении.
– Попробую, – сквозь зубы проговорил тот.
Тут сквозь полузалепленное окно Ворон различил снаружи темный силуэт. Сперва показалось, что это обрубок ствола, но это несомненно был человек и он двигался к автобусу. Приближался медленно, но удивительно плавно, будто не касаясь сугробов. Его длинная одежда не то шуба, не то дубленка едва колыхала полами будто и не было ветра. Через минуту Ворон понял, что это высокий стройный мужчина. И на нем тот самый совершенно не по погоде чёрный тренч.
– Наши все здесь? – спросил Ворон. – Никто не отходил?..
Пассажиры завертели головами, отыскивая знакомых попутчиков.
– Кажется все тут, – сообщил румяный офицер. – А что такое?
– Да там идёт кто-то, – сощурился один из толкальщиков. – Должно быть на легковушке ехал и тоже застрял.
– И я вижу! – Петухов требовательно застучал ладонью по гармошке двери. – Он же замёрзнет!
Водитель оглядывался, потом мерзлая дверь приоткрылась, и Петухов протиснутся наружу. Ворон с силой раздвинул гармошку, прыгнул вслед за парнем.
– Миша, вернись! – прокричал он, почти не слыша собственного голоса. – Я сам к нему пойду.
Но Петухов лишь передернулся и устремился в снежную пелену. Ворон растерянно оглянулся. Дверь в салон снова была закрыта. Вспыхнули короткие, тонущие в сугробе раструбы фар. Автобус, напоминавшийся глубоководную рыбину, теперь издавал протяжные резкие гудки.
«Молодец! Теперь не заблудимся». – Ворон мысленно похвалил водилу и бросился вслед за Мишей.
Петухов, видный сквозь снег будто темная клякса, упорно пер вперёд. Ворон лез по пробитой борозде, которую немедленно затягивало тонкой снежной пленкой. Петухов не оборачивался. Как заворожённый все брёл по белой равнине и вокруг него бушевала вьюга.
– Я должен вас спасти Александр Евгеньевич! Я должен спасти!.. – донесся сквозь свист ветра его сорванный голос.
– Так я здесь, обернись!
– Нет, вы там!..
Вдруг ветер налетел такой силой, что на миг Ворону залепило глаза. Когда обтерся рукавом, тёмное пятно впереди исчезло. Пропал и стывший над сугробами силуэт.
Из Икаруса высунулся тот скандальный офицер.
– Эй, мужик, возвращайся. Околеешь!
Ворон растерянно заозирался. Военный дошел, навалился и силой втолкнул его в автобус. Усадил.
– Убежал мэрский сыночек, тебе какое дело?.. – послышался с заднего ряда агрессивный тенорок.
– Вы не понимаете, он пошел спасать человека, – Ворон сделал попытку встать.
– Да укуренный он, глюк или беленькая, – предположил один из толкальщиков.
– Тогда это коллективная галлюцинация! – возразил недоброжелательный офицер. – Я тоже видел мужчину в чёрном.
– И я, – вздохнул Ворон. – Так, скорее, берем лопаты, включаем фонарики и дружно идем искать Петухова.
– Самим откапываться надо! – громко произнес водитель.
– Да, автобус по стекла замело, – выкрикнула бабушка с малышом.
– Соляры на час с хвостиком, ведь так? – прохрипел мерзнущий старик, держа в скрюченных пальцах крышку от термоса. – И не будет потом печки?
– И что вы предлагаете? – не понял Ворон.
– Исчезновение мальчика – не наше дело, – ответил за всех румяный офицер. – Надо дождаться помощи, они по рации вызовут милицию. Мэр приложит все усилия, чтобы найти сына.
– То есть вы хотите спокойно ждать, пока мальчик погибнет? – возмутился Ворон.
И этот момент стекла автобуса озарили желтые проблесковые маячки тяжелой спецтехники. Послышался нарастающий стрекот вертолета. Ворон поспешно выскочил на мороз.
Погода внезапно переменилась. Стало заметно теплее. В небе открылась щель и там растеклось как желток тусклое полярное солнце.
Петухова искали долго. Было решено обшарить местность в радиусе два километра. В полярных сумерках тундра серебрилась снежным морем. Каждый сугроб мог скрывать человеческое тело. Ворон не сомневался, дубль и Петухов где-то рядом. Возможно они слышат голоса спасателей, но не могут отозваться.
Прибыл на своем уазике и Протасов. Перекрыл место инцидента жалкой трепещущей от поземки бумажной лентой, вошел в Икарус и приступил к опросу свидетелей.
– Мальчишку похитил такой высокий и худой, в черном с головы до пят, – громко заявил румяный офицер.
– То есть вы в метель разглядели что этот человек именно увел подростка?
– Пожалуй нет, – подумав ответил военный. – Но я наблюдал как неизвестный шел к автобусу.
– Кто-нибудь еще видел этого человека? – следователь заозирался.
Ворон и еще несколько пассажиров подняли руки.
– Отлично, – Протасов черкнул в блокноте. – А кто подтвердит, что это он увел Петухова?
Теперь руку поднял только Ворон. А по лицу Протасова будто туча пробежала. Следователь был явно недоволен, что и в этом деле замешан подозрительный директор третьей школы.
– Может быть вы узнали похитителя?
– Никогда его раньше не видел, – соврал Ворон.
– Понятно, – кивнул Протасов. – На сегодня все свободны. А завтра поднявших руки жду в своем кабинете.
С этими словами следователь покинул Икарус. Водитель завел двигатель, намереваясь продолжить путь.
– Стойте, я заберу багаж! – Ворон поспешно выскочил на улицу.
Недовольный водила, кряхтя, выволок промёрзший гулкий чемодан и вручил его Ворону. Икарус взвыл. Переваливаясь в заметенных колеях, двинулся наконец по маршруту. Вскоре его габаритные огни пропали во мгле.
Тут и там сновали спасатели. Тяжёлые бульдозеры ревели, упираясь в плотные снежные стены. Вдалеке стрекотал вертолет. Уже никто не верил, что Петухов жив. Даже его поникший отец, который сгорбился в служебной «Волге».
А Ворон верил. Не колеблясь, сорвал ленточное ограждение и устремился к той самой борозде.
– Воронов, вы не имеете права туда идти до приезда бригады! – кричал Протасов. – Я вас задерживаю!
Угрозы на Ворона никак не действовали. Протасов погнался было за ним, но увяз, набрав полные сапоги снега. От глубоко вспаханной борозды на целине остались только плавные ямки. Ворон пер вперёд, как давеча Петухов. Раскрасневшиеся щеки горели, будто бы исколотые сотнями раскаленных иголок. В какой-то момент перестало хватать кислорода. Ворон остановился, запалено дыша. Оглянулся: показалось что шоссе, на котором трудилась техника, осталось километрах в трёх позади.
В конце еле заметной борозды вдруг открылась огромная черная яма. Что удивительно – бесснежная. По краям ее темнели клочья мерзлого мха. Ниже чернели глыбы магнетитового сланца, словно исцарапанные экскаваторным ковшом. На самом дне, на глубине метров пяти валялись зимние ботинки Петухова с разноцветными шнурками.
– Попался! – на плечо легла тяжелая рука Протасова. – Немедленно отвести его в уазик и глаз не спускать. А мы грамотно соберём улики, – следователь пошарил фонариком по дну ямы и боком двинулся вниз.
Два дюжих спасателя взяли Ворона под руки и поволокли к шоссе.
Ночь Ворон провел в больничной палате. На этом настояла Лариса Георгиевна, дежурившая в стационаре.
– Ну зачем! Ну как! – возмущался Ворон. – Ну опухли пальцы на руках, и то не все. Ну покраснели… У тех, кто толкал автобус тоже так, но всех отпустили.
– Это сейчас кажется пустяком, – убеждала Лариса Георгиевна. – Александр Евгеньевич, не отказывайтесь, поспите здесь, под наблюдением, а утром решим, как поступить.
– Ладно, – кивнул Ворон. – Но только до утра.
Лариса Георгиевна передала пациента бойкой кудрявой медсестре. Та провела Ворона на второй этаж и предложила крайнюю палату слева от лестницы.
– Пациентов, к сожалению, не кормим сейчас, – сообщила она, расправляя застеленную одеялом кровать. – Но я могу послать санитарку в ближний продуктовый. Вы только скажите, что купить.
– Спасибо. – Ворон забинтованными руками попытался снять свитер. – Ничего не нужно.
– Ну тогда отдыхайте, – улыбнулась девушка и прикрыла за собой дверь палаты.
Ворон кое-как справился со свитером, сбросив его вывороченным комом прямо на пол. С джинсами пришлось повозиться дольше. Пуговица никак не поддавалась трём свободным пальцам на левой руке.
В сырой пропотевшей майке сразу стало зябко. Ворон закутался в тоненькое одеяло. Его била крупная дрожь. Внезапно он провалился в глубокий сон. Но через пару часов кисти под бинтами стало болезненно покалывать. Ворон вертелся с боку на бок, больничное одеяло сползало. Он снова дрожал от холода. Боль в пальцах не утихала. Ворон не то дремал, не то бодрствовал. Мерещилось, будто палату заливает чёрная вода подземного озера. В ней, словно в глянцевом зеркале, дрожал силуэт Петухова. А за ним стоял кто-то осанистый, крупный. Мягкие морщины его были будто бы вылеплены из снега.
Ворон в ужасе проснулся, стуча зубами и задыхаясь. На зов прибежала медсестричка, поставила укол. Ворон опять уплыл в сновидение. Он стоял на высокой скале, его обдавали ледяные брызги. Внизу ревели морские валы. А на самом краю обрыва зыбко белела фигура подростка. Это был Петухов. Ворон всем существом почувствовал жажду сделать один легкий толчок и отправить парня в кипящую бездну…
Утром с обходом явился дежурный врач, размотал толстые как варежки повязки на руках Ворона. Указательный на левой и большой на правой имели мраморный окрас, а средние и безымянные были багрово-красные, каждая фаланга как помидор.
– Так… так… Это вы в сырых перчатках по снегу лазали?
Ворон кивнул.
– Ну легкое обморожение у вас есть, первой степени. Через неделю должно пройти.
– То есть мне не обязательно дожидаться выздоровления в стационаре? – Ворон натянул улыбку.
Врач покачал головой и заглянул в историю болезни.
– Думаю, вас можно сегодня отпустить, но деньков через пять жду на прием в поликлинике.
– Зачем? – удивился Ворон.
– Будем закрывать больничный.
– Спасибо, не надо никаких больничных, я здоров и готов приступить к работе прямо сейчас…
– Но медсестра доложила, что вы бредили и кричали, она вколола вам седативное…
– Это было ночью, – Ворон порывисто встал с жесткой кровати. – Сегодня никаких болей и покалываний.
– Ну дело ваше, – врач, взяв Ворона за запястье, начал туго забинтовывать правую кисть. – Выпишу вам мазь с алоэ и аспирин попейте. Эпидермис беречь. Никаких механических повреждений!
Теперь Ворон чувствовал только легкое жжение.
– Есть кому помочь с перевязками? – врач затянул бинт узлом.
Ворон кивнул.
– Ну тогда дождитесь выписки, рецептов и свободны, – врач покосился на наручные часы и вышел в коридор.
За окном на солнце искрятся сугробы. Ветки невысоких деревьев обведены нежнейшим снегом. Сверху кроны напоминают мотки шерстяной пряжи. Ворон вдруг явственно вспомнил последний кошмар. Безвольно опущенные плечи Петухова, огромные массы чёрной кипящей воды под ногами и странное нетерпение столкнуть, принести жертву… Если черный шаман Веселаг, то Ворон сделает все, чтобы Протасов предъявил ему обвинения.
Да нет же! Он не сделал рокового толчка. Петухов может быть ещё жив! В прошлый раз у чёрного шамана ничего не вышло. Так может, мальчик имеет что-то вроде иммунитета?..
Ворон принялся поспешно одеваться. Кое-как застегнулся. Свитер пришлось натянуть наизнанку.
Тут в палату заглянула Лариса Георгиевна.
– Александр Евгеньевич… Ну как себя чувствуете?
– Вот, выписали.
– Рада за вас. А Настя моя места себе не находит. Смотрит в учебник и плачет. Говорит все ей о Мише напоминает. – Лариса Георгиевна опустила измученный угасший взгляд. – Лидочка, подруга покойной Надежды Дмитриевны, была в том автобусе. Говорит, что все видели похитителя, и что Миша сам к нему пошел. Но это же не так? Прошу, расскажите, что на самом деле случилось?.. Вам я верю…
