Мой рыжий грех

Пролог

– Ну что, давай знакомиться!

Меня зовут Лида, хотя для большинства я Шевцова Лидия Михайловна, довольно успешная бизнесвумен, и я… Нет, не алкоголик. С некоторых пор вообще спиртное почти полностью исключила: вредно для фигуры, как кофе для лица. А я всё ещё пытаюсь отсрочить своё неизбежное старение. Косметологи, правильное питание и тренажёрный зал: последние пару лет моя жизнь похожа на марафон, где главный приз – вечная молодость. Не готова я стареть. Поэтому вся моя жизнь в последние два года чётко расписана.

Тем не менее сегодня мне исполнилось (страшно вслух произнести!) целых сорок два года. Сорок два!

Спросишь, как я отметила эту знаменательную дату? Хм…

С утра приехала в один из своих бутиков – там уже встречали с цветами и подарками. Девчонки, совсем молодые сотрудницы, с такими счастливыми лицами вручили этот букет, будто статуэтку «Оскар», не меньше, и заглядывали мне в глаза, словно ждали… Чего ждали? Реакции, эмоций? Так нет у меня эмоций. Никаких. Умерли. С того самого дня. Уже пять лет и два месяца, как я умерла. Вся. С того самого дня, как пропал он, мой Антошка, мой единственный сынок…

Мы так ждали его возвращения из армии, приготовили его комнату. А он – просто пропал. Отзвонился, что уже в Москве, ждёт пересадку. И всё. Я до сих пор не понимаю, как человек может взять и раствориться.

Сначала страха не было. Волнение – да. Но то на телефон грешили: сел, связь не ловит, и прочее. Потом, когда из поезда, на котором он должен был приехать, вышли все пассажиры, кроме него, на самого Антошку злились, что не звонит, не пишет, где он. Молодой. Может, встретил знакомого и решил задержаться, – так ты предупреди. Потом пришла паника. И ожидание. И оно длится уже пять лет и два месяца.

Всё не могу научиться жить без него. Не могу и не хочу. Я ведь поклялась защищать его хоть от всего мира. А в итоге…

Мне не раз говорили, что я слишком «ушла» в Антона, что разрушаю себя изнутри и теряю семью. Да, с того дня всё пошло кувырком.

Но мне столько пришлось выдержать, чтобы он только смог появиться на свет. А сколько ещё после его рождения?! Мне было всего семнадцать, когда забеременела. Как тогда казалось – от любимого и любящего парня. Но все пылкие признания испарились вместе с самим будущим папашей, стоило мне только заикнуться о беременности. А моя мать – та вовсе начала называть меня отбросом, малолетней шлюхой. И требовала избавиться от ребёнка. Не давала есть нормально, заставляла тяжести таскать. Помню, приспичило ей газовую печь передвинуть, чтоб помыть за ней. Да уж, сейчас и вспоминать жутко. Я тогда уже восхищалась, какой у меня сынок, цепляется за жизнь. Почему-то с первых дней была уверена, что у меня сын.

И когда в роддоме весь сморщенный и красный Антошка лежал, надув губы, и сжимал своим миниатюрным кулачком мой мизинец, я твёрдо решила, что он не будет называть бабушкой человека, от которого в его сторону было слышно только то, что он выродок и позор на её голову.

Мой сынок, мой мальчик. Сколько всего мы успели пережить, пока были вдвоём. И на рынке я торговала, а он рядышком, в коляске. Пелёнкой закрылась, покормила, и снова за прилавок. И переезды из одной съёмной квартиры на другую. Но я ни разу не пожалела о своём выборе. Мой сын – моя жизнь.

Леру я тоже люблю. Но с ней всё было гораздо спокойнее, проще. Мне уже не нужно было думать, чем кормить ребёнка, и, считая деньги, решать: ехать на работу на автобусе или выйти пораньше, а на сэкономленные деньги купить ребёнку молока?

У Леры уже был папа. В смысле, есть. О таких, как мой муж, говорят: «Как за каменной стеной». Это правда. Все годы семейной жизни он был и главным добытчиком, и опорой. К моменту нашего знакомства Антошка уже шёл в первый класс.

Валера баловал и ругал сына, как родного. Правда, Леру, нашу уже общую дочь, он всегда баловал больше, объясняя это тем, что «она же девочка». Да и имя ей выбрал именно он. Валерия Валерьевна. Оригинал из него так себе. Но со временем я поняла, что ей удивительно идёт это имя. Говорят, мужское имя и характер делает более сильным. Это точно про неё.

Всё было хорошо. До того дня.

Я всё время куда-то звонила, бежала, ревела, обвиняла мужа, что он ничего не делает, что ему всё равно, потому что Антон – не его родной сын. Кажется, я тогда столько всего наговорила. Казалось, что все против меня. Нет, всем безразлично, а это ведь гораздо страшнее. И я ушла в себя, превратилась в кокон, сухой и закрытый.

Совсем недавно его признали погибшим.

Сухая формулировка «…по истечении срока давности», от которой внутри всё разрывается. Моего мальчика так и не нашли, он не был нигде похоронен. А моя душа оказалась погребённой, засыпанной официальным отписками и дежурным «приносим наши соболезнования», от которых только тошно становилось. И эта боль не утихла, нет. Каждый день, каждую минуту я думаю нём, о моём мальчике. Я мысленно разговариваю с ним, шепчу, закрыв глаза: «Мой мальчик, мама рядом, мама ждёт тебя. Вернись, пожалуйста».

Но никто не верит, что он мог остаться жив. Говорят, проверено всё, что только можно было. А я не могу смириться. Ну не могу я!..

Лера. Не знаю, как упустила этот момент. Это сейчас я понимаю, что у девочки был подростковый период, шестнадцать лет. А я отодвинула её на расстояние вытянутой руки. Она, кажется, пыталась мне что-то рассказывать поначалу, делиться своей жизнью. Но мне было не до неё. Вообще ни до кого. И дочь отдалилась, ушла в свой мир.

Пошли протесты. Сначала они выражались во внешних изменениях: она проколола нос, язык, покрасила волосы в ядовитый цвет. Потом стала прогуливать школу, сбегать из дома, её высаживали из электричек и с полицией привозили домой… Затем, к счастью, она увлеклась горным туризмом, и теперь хоть и не дома постоянно, но и не с дурной компанией.

Вот и сейчас Лерка где-то в горах. Даже маму с днём рождения не поздравила. А вот муж поздравил. Ещё как «поздравил»!

Накануне собрал чемоданы и сказал, что устал, видите ли, что у него появилась другая. Водевиль какой-то, честное слово.

А я… А что я? Не в ноги же ему кидаться! Пусть идёт. Мне уже абсолютно всё равно…

Ну что ты всё «мур» да «мяу»!? Я тебе душу изливаю, а тебе – лишь бы пожрать выпросить!..

Я оторвала взгляд от тощего рыжего кота, который громко мурчал и тёрся о мои дорогущие туфли. Дожила: поговорить не с кем, жалуюсь на жизнь бездомному коту, которому явно не слаще, чем мне.

– Прости, – почесала ему за ухом, – но домой я тебя не возьму. Лерка приедет, выкинет нас обоих. У неё на вас аллергия, в самом прямом смысле. Поэтому нельзя.

Я встала со скамейки, поправила слегка задравшуюся юбку, в отражении витрины магазина оценивающе глянула на причёску и пошла к припаркованной неподалёку машине, громко стуча каблуками по цветной плитке вечернего бульвара. Каждый шаг отсчитывал начало моего сорок третьего года.

Глава 1

Утром я проснулась, как обычно, от звонка будильника. Обычным было всё: и подглядывающее в окно солнце, и пейзаж за окном. Только сегодня я проснулась почти разведёнкой. Это было впервые. Огромная кровать с постельным бельём цвета фуксии сегодня как никогда стала мне велика.

Сама не ожидала, что мне будет не хватать этого вечного храпа под боком и закидывания на меня ног. Казалось, в последнее время муж для меня стал больше привычкой – есть и есть. А сейчас вот открыла глаза, лежу и понимаю: я одна. Мне холодно, – не в комнате, а в душе́, – холодно и пусто.

А с семейной фотографии, что стояла на высоком комоде цвета венге, смотрели четверо: Валера, Лерка, я и Антошка. Счастливые, обнимающиеся и искренне любившие друг друга. Комод стоял прямо напротив кровати, и каждое утро я улыбалась этой фотографии. Но не теперь. Согнув ноги в коленях, с грустью рассматривала наши лица: этому снимку лет семь, а кажется, что всё осталось где-то в прошлой жизни; а в этом – те, кто остались рядом, разучились любить и могли лишь обвинять друг друга в своих проблемах. И было ощущение, что те люди, которые смотрели в камеру, лгут друг другу. Только сами ещё об этом не знают. Решение пришло спонтанно: я встала и, подойдя к фото в стеклянной рамке, просто убрала его в верхний ящик комода.

Но время неумолимо. Ни к моим переживаниям, ни к рабочему графику. Пришлось идти заваривать себе чай. Да, я даже утро начинаю не как нормальные люди, не с кофе. Он портит цвет лица, да и не только. Поэтому моё утро начинается с настоящего ароматного зелёного чая. В нём тоже есть кофеин, но действует он намного нежнее.

На календаре осень, на душе – вообще чёрт-те что. А за окном солнце, тепло. Лето всё ещё цепляется своими жаркими коготками за этот мир. Похоже, как и я, никак не поймёт: всё кончено, уйти-то всё равно придётся.

Пейзаж за окном меня мало интересовал, тем более картина каждое утро была примерно одна и та же. Учитывая престижность района и цены на жилье в нём, встретить здесь мужичка в трениках было нереально. И на капот здесь не ставили магнитофоны. Да уж, смотреть из панорамного окна тридцать второго этажа и вспоминать дворы своей молодости – это могу, наверное, только я.

Отвернувшись от окна, открыла планер в телефоне. Изучать собственное расписание куда интереснее, чем пялиться на чужих любовниц, прыгающих на заднее сидение автомобиля очередного мажора. А по графику у меня уже пять минут как пробежка. Нет, пропускать нельзя. С этого всё обычно и начинается.

Спустя несколько минут я уже бежала по набережной. Вот чем мне нравится наш район, так это спортивностью. Навстречу мне пробегали такие же любители утренней пробежки, а справа энергично шли, как сбившиеся в стаю уточки, бабули со скандинавскими палками. Успевали и внуками похвастаться, и здоровьем заниматься. Чуть в стороне, на полянке, – целый спортивный комплекс, который, к слову, даже зимой не пустует.

Я бежала и с довольным видом всё это рассматривала: хороший у нас район, да и дом.

Когда Валера впервые привёз нас сюда и сказал, что теперь мы будем здесь жить, – не верилось. Боялась верить. Но к хорошему, как известно, быстро привыкаешь. Так и мы – привыкли и освоились здесь очень быстро. Даже не заметили, как вся наша жизнь стала такой же спокойной, размеренной и, как говорит моя подруга, несколько замороженной.

О, легка на помине!

– Да, – запыхавшимся голосом ответила я, нажав кнопку на часах и поправив наушник.

– О-о, какие томные вздохи я слышу…

Совсем забыла. Подруга-то у меня сексолог-психолог, и ей всюду мерещился секс. А если его нет, значит, в вашем королевстве что-то не в порядке, и вы точно её клиент. Сама Вика (хотя я её называла Викусей, ну сложно мне давалось её красивое имя) уже четвёртый раз замужем. И, разумеется, по большой… нет, не любви, а страсти.

– Не надейся, – я остановилась возле резного парапета, отделявшего нас от искусственного пруда. – Я на пробежке. Рассказывай.

Наклоны вперёд-назад и снова лёгкой трусцой по набережной.

– Это ты рассказывай, – в голосе были обиженные нотки. – Я вчера замоталась, не позвонила тебе даже поздравить. И ты молчишь.

– То есть ты на меня обиделась за то, что я не напомнила тебе меня поздравить? Викусь, ты точно с Венеры.

– Ты стрелки не переводи. Хвастайся: чем Валерка порадовал? Ты свечи купила, как я говорила?

Я резко остановилась посреди дороги, чем чуть не спровоцировала аварию: бегущая за мной девушка еле успела обогнуть меня, одарив напоследок испепеляющим взглядом. Бежать уже не хотелось. Я отошла в сторону, где были резные скамейки, и села.

– Алло, – возмущался голос в наушнике, – ты куда пропала?

– Да тут я, не ори в ухо.

– А ты не молчи. Как, спрашиваю, муж поздравил? Или опять сертификатом «отмазался»?

– О, нет, – я села на скамью и откинулась на спинку, – в этот раз он проявил оригинальность. Прямо скажем – удивил! Даже заранее поздравил, ещё позавчера.

– Валера? – Вика недоверчиво уточнила. – Мы точно об одном человеке сейчас говорим?

– Точно. Не переживай.

– И-и?

– Что «и»? Собрал вещи и ушёл.

В ухе наступила тишина.

– То есть? – наконец переварила информацию Вика.

– Ну ты-то чего удивляешься? Это как раз по твоей теме. Классика жанра: стареющая и вечно недовольная жена-стерва, несчастный муж, дни и ночи пропадающий на работе. Ну и, конечно, молодая сотрудница.

– Ты её видела?

– Не удостоилась чести. А может и видела, но она забыла сообщить, что спит с моим мужем.

– Вот козёл! Надеюсь, ты ему слабительного успела подсыпать?

Я усмехнулась, вспомнив позавчерашний вечер:

– Зачем же? Пожелала ему счастья и отпустила с миром.

– Ты чокнутая! Как это вообще произошло? Или ты застукала?

– Фу, нет. Это слишком по́шло. Он просто сказал, что уходит.

В голове крутились воспоминания, которые я помнила в деталях. Мы поужинали, вдвоём, любуясь фейерверком – одним из тех, что довольно часто гремели то здесь, то там в честь очередного дня рождения. Ещё и пошутили, что это в мою честь. После ужина Валера принёс бутылочку моего любимого лимончелло и, разливая по бокалам, сказал, что нам нужно поговорить. Я улыбнулась, но больше дежурно, полагая, что речь о завтрашнем дне рождения, который я уже пять лет практически никак не отмечала. Романтиком Валера никогда особо не был, даже в период ухаживаний, а в последние годы и вовсе. Но в этот вечер ему удалось удивить…

– В смысле? – перебила Вика. – Он просто сел и сказал, что уходит к другой бабе?

– Ну что ты. Нет, конечно! Сначала пожаловался, как он устал – от моих истерик, обвинений, что я живу только прошлым, что забила на дочь, на него… В общем, тяжко ему со мной жилось последние пять лет. Но он крепился.

– Ну надо же, какой герой!

– Да ладно. Мужик, реально, не обласканный. Пусть идёт. Самое удивительное, что мне в тот момент вообще не хотелось истерить, удерживать. Вик, это нормально?

– Вполне. Ты мне скажи вот что: он вещи все забрал?

– Нет, какие-то инструменты остались. Сказал, потом заберёт.

– Хороший знак.

– Для кого?

– Для тебя. Обычно, если не всё забрал, значит, не готов полностью мосты сжигать.

– Да ну их к чёртовой бабушке, мосты эти! Пусть горят синим пламенем!

– Ой, мать, не зарекайся! – тут Вика резко поменяла тон. – Слушай! А давай отметим это дело?

– Сегодня? С ума сошла?

– А что? К чёрту твои диеты! Давай устроим праздник жизни! Вечерком посидим где-нибудь, растрясём булочки…

– Так мы сидеть будем или булками трясти? – я засмеялась и, встав со скамейки, лёгким бегом направилась в сторону дома.

– На месте разберёмся, – в наушник заявила подруга, и мы попрощались, договорившись встретиться вечером у меня, а там уже решим, как быть дальше.

Честно говоря, настроения встречаться не было. Нет, Викуся как подруга редкий экземпляр. Я всегда с трудом сходилась с людьми, особенно – своего пола. Но Викуся – это нечто, ураган, который занесёт в любую авантюру в любом твоём настроении!

Мы познакомились ещё тогда, когда мне было совсем хреново, когда я была одна с маленьким сыном на руках и опустошением в глазах. Викуся в те года ещё не была топовым сексологом. Сейчас она тщательно скрывает этот эпизод своей жизни, но да – она тоже торговала на рынке, ела шаурму и ездила на автобусе.

У нас был один работодатель, точнее, это была семейная пара, держащая несколько точек на вещевом базаре. И мы, юные девчонки, совершенно разные по характеру, непонятно как, но сдружились сразу же. Она нянчила Антошку, пока я бегала на свидания к Валере. И она же убедила меня, что «женщина с ребёнком» – это не только не стыдно, а даже сексуально. И я действительно перестала испытывать комплексы по этому поводу. Уже тогда чувствовалась рука мастера.

Но сегодня не хотелось ни её сочувственных вздохов, ни копания в наших отношениях. С другой стороны, возможно, мне и правда следовало отвлечься и позволить себе нарушить свои же правила. Но если и нарушать их, то только вечером. Сейчас нужно было ехать и заниматься делами.

* * *

День прошёл в ругани с поставщиком и увольнении сотрудницы – одной из тех, кто вчера, хлопая ресницами, вручала мне подарок. Сегодня она так же «прохлопала» крупную (в том числе и по габаритам) клиентку, которая обожает, когда по её прибытии в магазин все начинали «вилять хвостами и приносить ей тапочки». Ну, в нашем случае – наряды с бирками самых известных дизайнеров. И каждая из тех, кто приходит на работу в мой бутик, обязана выполнять любую прихоть платёжеспособных клиенток. Другие ко мне не заходят.

К вечеру настроение было совсем испорчено, хотя был и плюс во всех этих рабочих неприятностях – о Валере думать было некогда. Может, мне круглосуточно работать? А что, так, глядишь, и выветрится из головы вся лишняя информация.

С этими мыслями я сидела за столом и рассматривала присланные молодым дизайнером фотографии с образцами предлагаемой им коллекции. Как по мне, она была слишком пёстрой, в глазах рябило. Возможно, это от усталости. Решила пока не писать об отказе, а пересмотреть всё ещё раз завтра, свежим взглядом. А сейчас уже нужно было торопиться. Я быстро глянула на часы, стоявшие на столе возле фотографии с Антошкой и Лерой, улыбнулась им и, выключив ноутбук, убрала его в сумку, и вышла из пахнущего смесью из дорогого парфюма и ароматного кофе торгового центра.

Не успела я дойти до автомобиля, как зазвонил телефон. Неугомонная Викуся.

– Так, красотка, – с ходу начала она, едва я приняла вызов, – планы меняются.

Только я подумала, что в её планах нет меня, и обрадовалась, как Вика огорошила:

– Мы идём тусить в новый бар. Буквально на днях открыли! Там та-а-кие мальчики бывают!

– Стоп, Вик! «Тусить», «мальчики»? Ты точно не ошиблась?

– Я никогда не ошибаюсь, детка. Эсэмэской скину адрес, и только попробуй не прийти! Укушу!

– Вик, – я села в машину и нажала кнопку запуска двигателя, – ты о чём? В такие места в пору Лерку мою звать, но никак не меня…

– Знаешь что, подруга! – перебивая, возмутилась Вика. – Не знаю, как ты, а я себя ещё не похоронила. И если ты мне подруга, то жду тебя в баре через два часа. Иначе… – повисла многозначительная пауза, – можешь стирать мой номер из контактов.

– Хорошо, хорошо. Не кипятись. Буду я. Может, ты и права.

– Виктория Сенсуале никогда не ошибается.

– Не знаю, как Сенсуале, – засмеялась я, – а Быкова – может.

– Фу! Не знаю никаких Быковых. И вообще, не съезжай с темы. Я тебя жду!

– Хорошо, сеньора Сенсуале, – уже лет десять, как она использует в качестве псевдонима эту дурацкую фамилию, просто взяв понравившееся итальянское слово, а мне до сих пор смешно.

Ну что, вечер обещал быть интересным. Особенно, зная Вику. Сомневаюсь, что её муж в курсе, куда его страстная жёнушка собралась на ночь глядя. А может, и знал. У неё удивительное умение брать мужиков на короткий поводок, что неудивительно.

Несмотря на то, что Виктория на два года старше меня, она живое воплощение уверенности в себе и женской сексуальности: всегда знает, как одеться, какой подобрать парфюм, и главное, совсем нескромна в постели. Откуда я знаю про постель? Да от неё же и знаю. Нескромна она и в разговорах. Постоянно подбивала меня на всякие эксперименты, но я даже представить боялась, как это будет выглядеть. Не то чтобы я ханжа, но это не для меня. Мой максимум – дорогое кружевное бельё. Возможно, даже красного цвета. И всё! Никаких наручников и прочего, что упорно пыталась предложить опробовать подруга.

Конечно, я могла отказаться от похода в бар, сославшись на работу, усталость, – на что угодно. Но именно сейчас я так чётко ощущала своё одиночество. Я совсем одна: сын сгинул, муж ушёл, дочь даже не звонит! Что дальше? Депрессия, алкоголизм и одинокая старость? Нет, нужно хватать себя за шкирку и бежать в этот вертеп разврата! Как сказала Вика – «тусить».

Подобрав для этой совсем не светской вечеринки чёрное платье-футляр с откровенным вырезом и красные туфли в тон широкому ремню на платье, я села в такси, которое и отвезло меня на встречу с немного сумасшедшей, но самой искренней подругой.

* * *

Я ещё находилась снаружи, но грохот музыки чётко давал понять, что долго я здесь не выдержу. Было ощущение, что от вибраций дрожат стены, окна и… мои мозги.

Когда я спускалась по ступенькам, трое молодых парней, поднимающихся с громким гоготом, чуть не снесли меня. Едва успела отскочить. Мальчишки совсем молодые. Только наглые: двое из них оценивающе осмотрели меня с ног до головы. А третьему было не до меня. Судя по закрытому руками рту и издаваемым звукам, он очень спешил наверх.

В баре стоял невыносимый шум: громкая музыка, бьющая в виски́, словно тысяча молотков, и крики людей. Едва переступив порог, захотелось сбежать оттуда, предварительно облив весь этот «содом» керосином. Но Вика уже заметила меня и, привстав с кожаного дивана, интенсивно махала рукой, да так, что её немаленькая грудь тоже призывно колыхалась, привлекая внимание окружающих.

– Привет, – только я села напротив, как официантка, вымученно улыбаясь, уже поднесла меню.

– Привет, Лидок! – Вика наклонилась вперёд. – Я заказала нам кальянчик, а себе – коньячок. Остальное без тебя не стала брать. Ты у нас дама капризная.

– Я бы сказала – разборчивая, – подмигнула подруге и принялась листать меню.

Грохот музыки не смолкал ни на минуту, сосредоточиться на меню было невозможно. Да и ассортимент здесь оставлял желать лучшего. Поэтому я ткнула в более-менее знакомое название салата и бутылку красного сухого вина.

В одном Вика была права. Мне действительно нужно было отвлечься, выпустить пар. Нервы были, как струна. Душа, как скомканный лист, на котором не осталось чистого места. Перечеркнули, смяли и выкинули. Вика упорно тащила меня танцевать, чего мне не хотелось совсем. Её навязчивость даже немного злила: ну не хочу я дёргаться среди молодёжи! Это смотрелось бы глупо и смешно. Из наших ровесников здесь были только трое мужиков и все они сидели за одним столиком. Все остальные были не старше двадцати пяти. И мы – среди них.

Вика села рядом и наклонилась ко мне.

– Лид, знаешь, в чём твоя проблема? – перекрикивая музыку, спросила она.

– В чём? – примерно догадываясь, какая прозвучит версия, я заранее недовольно надула губы.

– Да-да, и не криви лицо, морщины будут, – сказала подруга. – У тебя банальный недоёб.

Боже! Человека совсем не смущало, что мы находились в общественном месте. Хотя музыка орала так, что вряд ли кто нас слышал.

– Вик, давай не сейчас, – начала я уходить от темы.

– А когда? Ты скажи, когда у вас с Валерчиком последний раз секс был? Знаешь, что я тебе скажу? – она потянулась за своим бокалом. – Ты будь хоть какой охренительной хозяйкой, но мужику трахаться нужно! И не в мозг, понимаешь? Да и бабе тоже. У тебя же всё кричит: «Я голодная!» У тебя либидо голодное! У тебя гормоны уже революцию устроили. Ты думаешь, почему ты психованная такая, нервная? Да мужика тебе надо! Хорош на людей срываться. Сгоняй в отпуск, погрей косточки, закрути роман…

– С кем? – удивительно, но я даже не злилась – настолько было обидно: по сути, лучшая подруга сейчас назвала меня фригидной. – Вокруг посмотри!

И Вика посмотрела.

– А что тебе не нравится? Есть очень даже интересные экземпляры. Напомню, – она усмехнулась, – мы не мужа ищем, не спутника на всю жизнь, а так, витаминку, которую нужно принять на ночь. И всё. Поменьше требований, мать! Главное, крепкая попка и хороший жезл!

Она согнула руку в локте, направив сжатый кулак вверх, показывая тот самый «жезл». Алкоголь, видимо, уже начал действовать, потому что я внутренне вспыхнула, но никак это не продемонстрировала. Лишь глупо хихикнула и попросила подругу прекратить.

– Викусь, я тебя очень люблю, – с укоризной посмотрела я на неё, – но на сегодня сеанс можно закончить, а то он мне дорого обойдётся.

– Боишься, понравится? А ты не бойся – понравится!

Надолго меня не хватило. Примерно через час я решила ретироваться. Совершенно не мой, дикий формат. Хотя когда-то в подобные заведения каждые выходные бегала и отрывалась до утра. Да, приоритеты и вкусы сильно меняются с возрастом. Но не у всех. У Вики душа требовала продолжения банкета, пришлось её оставить.

* * *

Утром пришлось отрабатывать всё съеденное и выпитое. Вспомнив, да что там – почувствовав, сколько калорий вчера в себя закинула, решила, что пробежкой не обойдусь. Благо, тренажёрный зал находился в подвале нашего же дома.

За те несколько лет, что я занимаюсь собой, заметила, что утром народ в основном занимается на улице, а вечером – в тренажёрке. Вот и сегодня, придя туда, я увидела практически пустой зал. Идеально!

В полупустом помещении каждый звук отдавался эхом. Стук блинов, негромкие разговоры и играющая фоном музыка. Но эти звуки действовали, как бальзам на душу. Они не нервировали, не били по мозгам, а звучали гармонично с атмосферой, да и настроением.

Начала, как обычно, с десятиминутной пробежки на дорожке. Когда я уже перешла к скамье для пресса, заметила, что молодой парень с рыжей копной волос постоянно поглядывает на меня. Я его ещё в зеркале видела, когда на дорожке бегала. Тогда не обратила внимания. А теперь мы были почти напротив друг друга.

Он сидел боком и качал бицепс, но постоянно поворачивал голову, словно пытался вспомнить, где мог меня видеть. На вид он совсем мальчишка – не старше, чем должен сейчас быть мой Антошка. Только рыжий.

Парень опустил гантелю и повернулся ко мне, широко улыбаясь. Надо сказать, у него красивая улыбка. И лицо очень добродушное. Даже ямочка на подбородке, которая обычно считается признаком мужественности, ему придавала ещё больше миловидности. Повезёт какой-то девчонке. Но сейчас его улыбка была обращена ко мне.

– Извините, – он встал и подошёл. – Вы же… мама Антона Шевцова? – с некоторой осторожной паузой произнёс рыжеволосый парень.

Внутри всё оборвалось, как всегда при упоминании сына. Моего мальчика, который – я верю – жив и просто не может никак вернуться домой. Я села, пытаясь отдышаться после упражнения, и внимательно разглядывала парня. Не помню я его! Видимо, он уловил мои немые попытки.

– Я Глеб, – он протянул руку. – Степанов Глеб, мы в параллельных классах учились, но дружили класса с седьмого. Это я тогда организовывал рассылку Тохиных фото по Интернету…

Вот тут в памяти начал всплывать образ. Но, честно говоря, во мне тогда постоянно было столько успокоительного, что иногда даже речь становилась вялой. А иначе просто накрывало. Я не помнила половины лиц и событий. Всё очень туманно.

– Кажется, – неуверенно произнесла я, – что-то вспоминаю. Ты был коротко стрижен и немного полнее, да?

– Да-да, – радостно улыбнулся парень. – Я же тогда тоже только демобилизовался. Мы с Тохой собирались вместе поехать поступать. А тут так получилось, – он опустил глаза. – Новостей так и не было?

Тема сына была невыносимо болезненной. Мне и так каждое утро чуть ли не силой приходилось заставлять себя встать с постели, ехать на работу, что-то делать, с кем-то говорить… Да просто – жить! Я не знаю, как и когда эта чёрная дыра затянется. Да, настроение от нахлынувших воспоминаний испортилось. Но и увидеть человека, который помогал и искренне переживал за моего мальчика, я была рада.

– Нет, – я задумчиво посмотрела на приятеля сына. – Да учитывая, как велись поиски, они скорее никак не велись.

– Слушайте, – Глеб скрестил руки на груди, – здесь есть кофейня. Давайте после тренировки посидим, пообщаемся. Я, правда, – он приложил руку к груди, – так рад Вас встретить!

Я улыбнулась. Но как-то больше вымученно. Меня рад видеть? Наивный мальчик. Я сама себя порой не рада видеть. Ну да ладно:

– Неплохая идея. Я ещё минут сорок позанимаюсь, и можно будет посидеть.

– Отлично. Я тогда чуть раньше закончу, в душ, и займу нам столик, – он снова широко улыбнулся и ушёл в другой конец зала.

Я тоже продолжила тренировку, но сосредоточиться на ней уже не получалось. Перед глазами из воспоминаний мельтешили люди в полицейской форме, я слышала собственный истеричный вой, монотонный голос мужа, пытавшегося меня успокоить. Лица, фигуры… их было много, но всё было туманно. Из-за слёз и стресса. И долгие месяцы депрессии, одинаковые и пустые. Из этого состояния я выбиралась медленно и неохотно. Да и выбралась ли?

Да уж, тренировка полетела к чертям. Продолжать смысла не было, поэтому я закончила раньше, чем планировала. Огляделась – рыжего парнишки нигде не было видно. Похоже, тоже решил закончить пораньше.

Я вышла из зала и торопливо направилась к раздевалке по узкому коридору, в котором в левой стороне находилась мужская душевая комната, а в правой – женская. Я настолько ушла в свои мысли, что, когда дверь мужской душевой открылась, вскрикнула от неожиданности.

Округлёнными от испуга глазами я смотрела на вышедшего парня с полотенцем на плечах. Он был ещё окутан паром, исходящим из душевой. Тот самый рыжий. Правда сейчас, когда его волосы были мокрыми и прилипали к лицу, они казались темнее. Он заметно смутился:

– Простите, напугал?

– Н-ничего, – я махнула рукой и поспешила дальше.

Было стыдно признаться самой себе, но я поймала себя на том, что рассматривала этого юнца. Он вышел с голым торсом. И фигура, должна отметить, очень даже ничего. В отличие от моего Валеры, успевшего обзавестись небольшим пузиком. И у парня на груди не было ни единой волосинки.

Гладенький накачанный торс с каплями воды и в клубах пара… Боже, о чём я думаю? Он совсем ребёнок! Мальчишка! Похоже, Викуся права. Мне пора что-то делать со своей неудовлетворённостью. А то ещё немного, и начну кидаться на проходящих мимо мужиков.

Прохладный душ и женский трёп в раздевалке отвлёк от внезапного наваждения. Настолько, что я, к слову, чуть не забыла про ожидающего в кофейне, на первом этаже этого же дома, Глеба. Вовремя спохватившись, развернулась и пошла… Как оказалось, – на встречу с собственным безумием.

Войдя внутрь, я уже целенаправленно искала густой рыжий чуб. Да, его было невозможно не заметить. Глеб сидел практически в самом конце помещения, на небольшом диванчике. Высокий, солнечный – и по цвету волос и по исходящей от него ауре. Чувствовалось, что это добрый и искренний парень. Я махнула ему и подошла к стойке сделать заказ. Глеб тут же оказался у меня за спиной.

– Девушка, – загадочным тоном начал он, – а вы знали, что в этом кафе самые вкусные оладьи? И, между прочим, – с важным видом добавил он, – овсяные.

Я вопросительно глянула на девушку за стойкой. Она утвердительно кивнула. Не успела я согласиться заказать их, как Глеб меня опередил.

– Нам по два, милая барышня, – и достал карту из чехла телефона. Я не успевала и слова вставить, только хлопала глазами, как девчонка. – Что у нас там выходит?