Когда все собрались и взяли по кружке горячего ароматного корабельного кофе, Помощник объяснил для начала все, что касалось их нынешних координат и ближайшего окружения, высвечивая то один, то другой объект на основном экране. Потом он прешел к информации о станции ретранслятора и планете.

– К сожалению, у нас не так много информации о планете и станции ретранслятора. Как вы можете понять по коду планеты, это одним из первых ретрансляторов, установленный более двухсот лет назад. Передатчик там стоит слабенький, добивает только на расстояние 15 светолет. Из-за этого и был установлен воон тот второй новый ретранслятор с дистанцией связи до 100 светолет. К сожалению, он находится намного дальше, а в нашей ситуации это решающий фактор. Но вернемся к нашей цели полета и древней станции. Согласно файлу, аппаратный узел должен был быть заменен на новый еще 30 лет назад по программе модернизации гиперсвязи. На планету был отправлен автоматический корабль-ретранслятор серии РТ15-А. Он должен был совершить посадку на планету недалеко от старой станции, трансформироваться в станцию ретранслятора и отправить команду на отключение старой станции. Возможно, вы знаете, что эти роботизированные корабли оснащены ремонтными системами, способными собрать звездолет обратно, даже если он рассыпется на десяток частей, кроме того, за все время эксплуатации этой серии произошло всего две катастрофы с их участием. Одна случилась на Юпитере, когда в только что сошедший со стапелей звездолет на полном ходу врезалась частная яхта с пьяным пилотом. Вторая случилась на X787-R00184. Корабль вышел из прыжка в штатном режиме, через три дня достиг орбиты планеты и начал спуск, после чего связь с ним прервалась. Обратно на связь он не вышел, старая станция не была заглушена, что дало основания считать корабль-робот погибшим при посадке при невыясненных обстоятельствах. Старый ретранслятор снова внесли в очередь на замену. Согласно графику, следующий трансформер будет отправлен к планете только через пять с чем-то лет.

– А сможем ли мы воспользоваться станцией для отправки аварийного сигнала? – озабоченно спросил Бортинженер, почесывая мясистый нос, как он всегда делал, когда волновался.

– Да, конечно. Несмотря на то, что станция очень древняя, на ней предусмотрено ручное управление. Там даже есть жилое помещение с искусственным климатом.

– А что насчет защитных систем?

– На станции изначально был комплект из пяти ремонтно-охранных ботов и мастерская. Возможно, они все еще функционируют. Но они должны защищать станцию только от планетарной жизни, буде таковая пытаться проникнуть внутрь.

– О, а как насчет планетарной жизни, – поинтересовался младший из Механиков.

– Да, планета обитаема, но разумная жизнь на ней не была обнаружена. Следов технологических цивилизаций обнаружено не было, равно как и дотехнологических. Есть несколько крупных морей, реки, два основных материка, несколько крупных островов. Материк, на котором находится ретранслятор расположен на условном северном полушарии. Климат там достаточно теплый, влажный, часты дожди. За время возведения станции ураганы и прочие опасные атмосферные явления замечны не были. Но это не является гарантией, что их не может быть. Одна из версий катастрофы зведолета-робота была как раз основана на возможном попадании его в ураганный фронт при посадке или столкновение со смерчем. Так, о чем я говорил? А, да, материк по большей части покрыт лесами большой высоты, но сама станция стоит на степном плоскогорье, выше границы леса. Были замечены представители фауны, достаточно крупные, чтобы представлять возможную опасность. Однако, было особо отмечено, что признаков неспровоцированной агрессии с их стороны замечено не было.

– А какой состав атмосферы, я что-то не могу найти. – Бортинженер всматривался в текст на вспомогательных экранах.

– Есть кислород, правда, всего 15 процентов, 40 процентов аргона, 30 процентов углекислого газа, примерно 10 процентов азота, ну и еще ряд газов в малых пропорциях. – Помощник выделил текст цветов и увеличи, – Ничего представляющего непосредственную опасность для людей и техники нет.

– Хорошенькое дело, нет опасности! – возмутился Врач. – Да при такой концентрации углекислоты человек потеряет сознание на втором вдохе!

– Мы сможем использовать дыхательные фильтры. – успокоил его Бортинженер. – Главное, что кислорода достаточно, сможем дышать напрямую из атмосферы. Кстати, какое атмосферное давление мы можем ожидать в районе станции, Второй Помощник?

– Что-то около полутора атмосфер, плюс-минус 10 процентов.

– Еще лучше, это компенсирует более низкое содержание кислорода! – обрадовался Бортинженер. – Ну что ж, мне кажется, посадка и вылазка к станции не должны представлять каких либо проблем. Ходить пешком нам практически не придется, не зря же мы тащим в трюмах четыре вездехода и флаер. Вездеходы предоставят надежную защиту от любых зверей, а атмосфера вполне пригодня для полетов на флаере, если нам придется искать станцию с воздуха. Есть возражения против выбора этой планеты?

Несогласных не было, все одобрительно кивали, а старший Механик даже выставил вверх большой палец в знак одобрения.

– Отлично! – подытожил Бортинженер. – Можно передать эту приятную новость всем остальным и приниматься за ремонт нашего старичка. Пошли товарищи, нас ждут дела.

Следующий месяц прошел в напряженной работе. Особенно тяжело пришлось Бортинженеру. Он то просиживал дни напролет в силовых отсеках генераторов, налившимися кровью глазами всматриваясь в кривые графиков напряженности поля защитного купола в различный частях корпуса корабля, то и дело вводя с консоли поправки в калибровку излучателей, то ползал по внешней обшивке в пустотном скафандре, ставя энергетические перемычки на поврежденных секциях корпуса, иногда взрезая внешнюю броню, чтобы добраться до энерговодов. Атлетически сложенный мужчина сильно похудел, лицо его приобрело землистый оттенок, а под глазами набрякли мешки. Механики уже закончили ремонтные работы в двигательном отсеке и старались помогать ему, чем могли. К сожалению, особо помочь они были не в состоягии, уж слишком специфическая задача была у Бортинженера. Даже с его квалификацией и многими годами опыта ему приходилось быль крайне аккуратным и осторожным, а во многих случаях тыкаться вслепую, проверяя результат настройки или шунтирования замерами активированного поля. Тогда он посылал несколько человек в разные отсеки корабля с тестерами, замерять изменения внешних радиационных потоков элементарных частиц, единственный способ, бывший в его распоряжении вдали от стапелей ремонтных мастерских. Но наступил день, когда он созвал общее собрание в кают-компании и объявил об окончании ремонта генератора. Его слова были встречены аплодисментами и радостными криками. Люди протискивались к нему, чтобы пожать руку или похлопать по плечу. Только Второй Помощник как-то тоскливо сидел в сторонке, и в его глазах плескался страх, вернувшийся вместе с воспоминаниями. Никто не обращал внимания ни на него, ни на его мелко подрагивающие пальцы. Но тут вмешался Врач и, растолкав толпу, категорично заявил, что раз ремонт закончен, он приказывает Бортинженеру принудительный отдых и длительный сон. Он взал вяло сопротивлявшегося Бортинженера под руку и почти отволок в каюту. Там он уложил его в койку, сделал укол снотворного и, приказав не просыпаться до завтра, погасил свет и вышел, обернувшись с порога, и поглядев на уже уснувшего Бортинженера. Был полдень субботы.

Прыжок назначили ровно на 10 утра в понедельник. А в воскресенье все отдыхали, отсыпались, только экипаж был занят до полудня, приводя в порядок бортовой журнал и заканчивая отчеты о ремонтных работах. Бортинженер проспал почти весь день и вышел из каюты только перед ужином. Он был все такой же осунувшийся и с мешками под глазами, но на лицо вернулся румянец. За ужином к его столику подошел Второй Помощник и, спросив согласия, сел напротив, сжимая в обеих руках большую кружку с чаем. Они помолчали немного, а потом он спросил негромко:

– Ты вправду считаешь, что мы сможем прыгнуть и вернуться обратно живыми?

Бортинженер идивленно и даже обиженно вскинул на Помощника усталые глаза:

– Ты не веришь мне? Думаешь, что я просто дал людям ложную надежду?

– Пойми меня правильно, я не называю тебе лжецом, но я ведь тоже немного понимаю в принципах работы защитного силового купола. То, что мы собираемся совершить… Это практически за гранью реальности. Я не слышал, чтобы хоть один корабль с поврежденным генератором смог вернуться из прыжка… живым. Известно, когда военным кораблям приходилось уходить в прыжок с частично разрушенной сетью, чтобы спастись от полного уничтожения. Но даже если они и возвращались обратно, мало кто оставался на борту в живых. Обычно, такие корабли уничтожали атомными зарядами, чтобы информация не просочилась наружу.

– Но мы же вернулись. – возразил Бортинженер с улыбкой. – Забыл?

– Я не забыл. – лицо Второго Помощника перекосилось и побледнело. – Мы успели вернуться потому, что были уже на курсе, когда произошел сбой. Случись авария на этапе входа в прыжок, и аварийный автомат не смог бы выдернуть нас обратно раньше, чем через 2-3 минуты, когда пространственные возмущения перехода вокруг корабля уже затихают. И в это же время на поля ложится максимальная нагрузка. Что, если генераторы дадут пробой на старте? В нормальное пространство вернется корабль призрак с мертвым экипажем.

– Послушай, дружище, – Бортинженер положил тяжелую руку на плечо Помощника, – я обещаю, что генераторы выдержат, и у нас будет защита, хотя бы на 15-20 минут. А этого нам хватит за глаза. Ты же сам говорил, что прыжок на такое короткое расстояние не займет больше 5-6 минут, так? У нас есть время с запасом, я обещаю. Пойми, этот риск оправдан, это практически единственный шанс спастись. Мне самому очень не нравится идея прыжка с поврежденной защитой, но если мы не прыгнем, мы не вернемся на Землю.

– Я верю тебе, но мне все равно страшно. – Второй Помощник отвел глаза. Потом он поднялся и, не прощаясь, вышел из кают-компании.

В десять утра понедельника все, за исключением нескольких членов экипажа, лежали пристугнутые к койкам в своих каютах. Все люки в переборках между отсеками были задраены. Второй Помощник включил отсчет времени и транслировал его по системе связи по всему «Можжевельнику». Одновременно с отсчетом ноль запустился генератор защиты и звездолет отозвался легкой дрожью корпуса. На пульте и на основном экране загорелся желтым сигнал «Критическое напряжение поля купола». Второй Помощник вопросительно посмотрел на Бортинженера, но тот только упрямо мотнул головой и со стальной уверенностью, громко, чтобы система связи донесла его слова до всех на корабле, сказал:

– Поехали!

Помощник всей ладонью надавил на кнопку инициации прыжка. Прыжковые двигатели в кормовом машинном отделении загудели, накапливая заряд, а на экране в ходовой рубке индикатор мощности стремительно пополз вверх, секунда, две, три, красный столбик достиг верхней точки, и для всех в нормальном простанстве звездолет «Можжевельник» исчез из реальности в бесконечно короткой яркой вспышке, чтобы одновременно появиться в гиперпространстве, уже стремительно несущимся через несуществующее нечто, не имеющее ни расстояний, ни направлений. Сигнал «Критическое напряжение поля купола» сменил цвет на красный, потом замигал, и в то же время запищал зуммер перегрузки генератора. Но защита держала, и корабль оставался надежно экранированным от нематериальных созданий. Время от времени по корпусу словно пробегала конвульсия, и тогда громко скрипели шпангоуты. Глаза всех были прикованы к табло часов, на которых медленно сменяли друг друга цифры. На отсчете 5:02 на основном экране вспыхнула надпись цель достигнута, и в ту же секунду на обзорных экранах загорелись точки звезд в нормальном пространстве. Они вышли из прыжка! Кто-то орал «Ура», кто-то молча оглядывался, все еще не веря, что они прорвались.

Затихали ходовые двигатели, пропала вибрация от разбалансированного защитного генератора. Бортинженер крепко обнял Второго Помощника, потом хлопнул его по плечу и, оглянувшись на остальных присутствующих в рубке, тихо сказал:

– Мы прошли, товарищи. Мы сделали то, что не удавалось до сих никому. – помолчал и добавил, – и никто нам не поверит. Мы сделали то, что сделать было невозможно.

Потом он снова обернулся к Помощнику и счастливым голосом попросил:

– Осталось всего ничего. Найди нашу станцию и проложи курс на ее орбиту. Я очень хочу домой!

Второй Помощник дрожащей рукой вытер лоб и хрипло выдохнул:

– Кофе мне, покрепче и побольше. А потом, все выметайтесь отсюда и не мешайте, мне потребуется некоторое время, чтобы направить старичка куда надо.

Кофе тут же принесли в четыре руки и водрузили на пульт перед Помощником. И все вышли из рубки.

Через час с небольшим в коридорах зажглись табло с предупреждением «Внимание! Ускорение! Работают пространственные двигатели!». Это означало передвижение с осторожностью, ведь в случае даже кратковременного отказа системы искусственной гравитации было неизбежно изменение вектора силы тяжести, и хоть ускорение было всего в два G, это было чревато травмами. Такое изредка, но случалось на звездолетах с горизонтальной компоновкой. Суда с вертикальной компоновкой помещений были безопасней, но там приходилось, словно в небоскребе, все время перемещаться между палубами-этажами. И садиться такие корабли могли только вертикально, в отличие от «Можжевельника», способного совершать длительные атмосферные полеты.

Помощник объявил по трансляции, что выход на орбиту планеты ожидается примерно через 105 часов и порекомнедовал всем на тот момент находиться в койках и пристегнуться на случай неожиданных маневров.

Звездолет несся на низкой орбите вокруг планеты, совершая уже третий виток. Под ним медленно поворачивался материк, а видеокамеры обшаривали его просторы в поисках станции ретрансляции. Она должна была быть под ними, хорошо заметная на обширном и гладком плоскогорье. Но третий виток завершался, а станции так и не было видно. На экране бежала бескрайняя степь, заросшая высокой травой, с вкраплениями раскидистых кустов.

– Нет это невозможно, без внешних сенсорных батарей мы будем искать так до посинения! – с раздражением бросил Бортинженер, протирая слезящиеся глаза. – Вот что я думаю, Помощник, поднимай нас повыше, потом переводи на спираль и пиши всю окраину материка с большим увеличением. Потом посадим всех попарно за терминалы, дадим по сколько там выйдет дорожек, и пусть на замедленном прогоне ищут, пока не найдут. Как такой план?

– А что, – страший Механик одобрительно хмыкнул, – это всем нужно, не только нам. Да и делать остальным сейчас нечего. Я – за!

На том и порешили. Через два дня все члены экпедиции сидели попарно перед терминалами, и усердно пялились в колышушиеся травы, высматривая башню транслятора. За этим занятием пролетел весь следующий день. Люди устали, и среди них росло недоумение. Ведь ретранслятор был не иголкой, это было достаточно большое здание, 30-ти метров в высоту, 23-х в ширину и 28-ми в длину. Но его нигде не было видно. Неожиданно, на пульте перед Вторым Помощником замигал вызов интеркома. Он торопливо нажал селектор и услышал взволнованный бас Медвежонка:

– Командир, нашли, мы нашли эту чертову башню! Смотри шестой трек, с отметки 2 часа 10 минут 15 секунд! Там она.

– Молодец, летун, вот что значит привычка смотреть на мир сверху! – обрадовался Помощник, уже выводя на экран фрагмент видеозаписи. Сперва ему показалось, что там ничего нет, кроме широко разросшегося куста и обрыдлевшей травы. И тут он увидел! Это был не куст, это была станция, но густо покрытая каким-то огромным вьюном, практически полностью скрывшего очертания здания.

– Внимание, всем пристегнуться, мы входим в атмосферу и идем на посадку! – почти прокричал в микрофон Второй Помощник, пока его руки лихорадочно летали над клавиатурой, вводя команды на посадку.

– Подтвердите посадку. – в рубке зазвучал металлический голос компьютера.

– Посадку подтверждаю! – крикнул Помощник, пытаясь защелкнуть замок ремня безопасности.

– Подтверждение получено. Ожидаю оповещений от экипажа для начала маневра. – компьютер выждал, пока не получил подтверждение, что все были надежно пристегнуты к койкам. – Начинаю маневр снижения!

Звездолет тряхнуло, когда включились тормозные дюзы, потом еще, а потом погасли обзорные экраны, когда нос корабля окутался огненной плазмой раскаленной атмосферы. Система искусственной гравитации не могла компенсировать перегрузки полностью, и Помощника то швыряло грудью на ремни, то подбрасывало на креслом. Но это продолжалось всего пару минут, потом снова загрелись экраны и корабль начал постепенный спуск к поверхности, одновременно выходя на курс к станции. Океан уже остался позади, под днищем корабля проносился бесконечный лес из деревьев-великанов. До цели оставалось меньше тысячи километров, когда весь пульт замигал красными огнями, на главном экране высветилась схема «Можжевельника», потом она увеличилась, и кормовой отсек заполнил весь экран. Два пространственных двигателя горели зеленым, а третий светился милиновым цветом. Над ним загорелось «Критическая авария энерговода двигателя №2! Нарушение структурной целостности!». Загудел зуммер аварии пространственных двигателей, корабль тряхнуло так, что лопнуло одно из креплений ремня, а самого Помощника с размаху вдавило в край пульта управления. Он услышал, как что-то хрустнуло в груди, увидел, что надпись над внезапно почерневшим двигателем на экране сменилась на «Полное разрушение двигателя №2. Частичное разрушение корпуса звездолета! Разгерметизация третьего уровня!». Из последних сил он ударил по клавише «Аварийная посадка» и в беспамятстве упал на пульт. Из уголка рта медленно стекала кровь, голова и тело мотались от бросков звездолета. На обзорных экранах резко замедлились и приблизились верхушки огромных деревьев под брюхом «Можжевельника», потом звездолет словно налетел на стену, его бросило в сторону, закрутило, снова ударило, что-то трещало, в воздухе запахло гарью, часть экранов погасла. Потом последовал еще один сильный удар, сопровождающийся скрежетом рвущегося корпуса, и все замерло.

На расколотом экране все еще горело сообщение о разрушении второго двигателя. Кое-где искрила проводка, пахло озоном и дымом. Врач и Бортинженер стояли и растерянно смотрели на изломанное тело Второго Помощника, безжизненно свисавшее с капитанского кресла. Врач уже проверил и не смог найти пульс, поднесенное к губам зеркальце осталось незамутненным. Помощник был мертв. У входа, на перекошенном полу нерешительно топтались Техник и старший Механик. Лицо последнего украшал огромный синяк, один глаз заплыл, но он не обращал на это внимания, с грустью глядя на Второго Помощника. Бортинженер оглядел треснувший пульт и увидел вдавленную клавишу аварийной посадки. Он толкнул в бок Врача и молча указал на клавишу. Врач посмотрел на негоо вопросительно.

– Он успел дать приказ на срочную посадку. – глухим голосом пояснил тому Бортинженер. – Он уже умирал, но успел посадить корабль. Если бы не это, нас бы разнесло на части в воздухе. Корпус уже начинал разваливаться, вот, видишь, что случилось. – теперь он вытянул руку в сторону экрана. – Мы потеряли двигатель, взрывом нарушило целостность корпуса, нас стало разворачивать ассиметричной тягой. Он спас людей и то, что осталось от корабля.

– Надо отнести его в холодильную камеру, если они уцелели. – сказал Врач. – Энергия у нас еще есть, похоже, реактор еще на ходу.

– Да, – встрепенулся Бортинженер, – ты занимайся телом, потом проверь всех, кто уцелел, кто ранен. А я возьму людей и осмотрю реактор, а потом проверю общие повреждения.

– Хорошо. – кивнул доктор и принялся осторожно расстегивать все еще удерживающие тело ремни.

Кроме Второго Помощника они потеряли еще шестерых во время аварии. У троих не выдержали привязные ремни, двое погибли после разгерметизации их отсека, отравившись углекислотой, а один погиб совсем глупо, ухитрившись встать на оборванный энерговод едва выйдя из свой каюты. Всего в живых оставалось семнадцать человек. На удивление, не было переломов и других серьезных травм. Реактор уцелел каким-то чудом, его отсек, спрятанный в глубине звездолета остался нетронутым. Но многие энерговоды были разорваны, и части корабля лишились энергии. Один из трюмов был вскрыт ударом, и там царила внешняя атмосфера. Ряд отсеков в районе второго двигателя были уничтожены, а соседние оказались разгерметизированы. Зоны, открытые внешним факторам были немедленно наглухо перекрыты, а люки заварены. Из четырех кессонов уцело два. Грузовой люк в транспортном ангаре тоже был цел и даже сохранил герметичность. Объем разрушений был огромным. О том, чтобы отремонтировать корабль и выйти в космос, не могло быть и речи. Но в целом все признавали, что все могло было закончиться намного хуже. В «Можжевельние» все еще можно было жить. Часть отсеков сохранила системы жизнеобеспечения. И они были на планете, куда стремились. Им только нужно было преодолеть несколько сотен километров до станции ретранслятора. Все четыре вездехода уцелели при падении, и даже флаер мог взлететь после небольшого ремонта одного крыла.