Ежик и Медвежонок уже давно любили друг друга. Они сошлись еще в самом начале полета, абсолютные противоположности друг друга, Ежик, невысокая, стройная, энергичная, словно капелька ртути на стекле, и Медвежонок, огромный, размеренный, всегда спокойный. А через год они уже решили, что по возвращению на Землю поженятся. Жили он все еще в отдельных каютах, но это было просто по причине того, что семейных кают на звездолете не было предусмотрено. Порой Ежик проводила ночь в каюте Медвежонка, но это было трудно назвать комфортабельным ночлегом, койка была тесновата даже для одного пилота флаера, а уж вдвоем они могли уместиться только лежа на боку, тесно прижавшись друг к дружке. Все в экипаже знали про красавицу и чудовище, как порой их называли в шутку, однако из уважения к влюбленным никто не позволял вольных шуточек в их адрес. А может и просто побаивались Медвежонка. На одной из обследованных экпедициией планет, Ежик и еще одна девушка-геолог отстали от основной группы и попали в засаду стаи местной хищной формы жизни. Землянам пришлось спасаться от нападавших на высоком скольном выходе, куда не смогли забраться не еще имевшие названия хищники с короткими мордами-присосками, полными острых зубов и шестью длинными паучьими ногами. Первым на выручку тогда подоспел Медвежонок на своем флаере. Оружия у него с собой тоже не оказалось, только прихваченная из кабины увесистая монтировка. Когда спустя четверь часа из затормозившего в облаке пыли вездехода выскочили пятеро вооруженных плазмоганами землян, им предстала чудовищная картина. У подножия скалы валялось больше десятка переломанных и изуродованных хищных тварей, еще одного Медежонок с размаху бил об острый скльный выступ, ухватив за две лапы. Его скафандр был разорван в нескольких местах и сплошь залит кровью самого Медвежонка и нападавших хищников. Монтировка валялась там же, под скалой, согнутая от ударов. Чуть вдали были видны двое выживших тварей, удиравших со всех ног от инопланетного ужаса. Немудрено, что после этого случая авторитет Медвежонка значительно вырос, все в экипаже его уважали, хотя и чуточку побаивались. Во время аварии удача не оставила их, ни Медвежонок, ни Ежик не получили даже синяков.

Шла вторая планетарная ночь после аварии. В ту ночь Ежик спала у себя в каюте, находившейся во внешнем ряду помещений и от чужой планеты ее отделяла только закругленная стена корпуса. Ежик проснулась от того, что кто-то позвал ее по имени. Еще не совсем проснувшись, Ежик села в постели и оглядела каюту, но никого не увидела. Она была одна. Посмотрела на интерком, сигнал вызова не горел. Все еще сонная, она прошлепала босыми ногами по мягко пружинящему теплому полу к шкафу, где висел ее комбинезон с личным коммуникатором. Но тот оказался и вовсе выключенным. Решив, что ей просто приснился позвавший ее голос, Ежик снова забралась в койку, собираясь немедленно уснуть. Но прежде, чем она успела уютно завернуться в одеяло, она снова услышала тихий, но очень отчетливый голос, зовущий ее. Он был женским, смутно знакомым, словно голос старого друга, которого не слышал уже несколько лет. Голос просто назвал ее по имени, но отчего-то Ежик твердо знала, что ей надо идти, туда, наружу, прочь из звездолета. Сама идея показалась ей настолько абсурдной, что она даже рассмеялась. И тут ее отпустило, словно смех развеял наваждение. Голос исчез. Она полежала еще немного, прислушиваясь к тишине, но так больше ничего и не услышала. Даже не заметив, как это случилось, Ежик провалилась в сон. Утром следующего дня она рассказала о ночном голосе, как о забавном приключении, в кают-компании Белой Лошади. Но та неожиданно восприняла это очень серьезно, сказав, что ей тоже показалось, что кто-то звал ее по имени. Более того, она поднялась и спросила у всех завтракавших, кто еще слышал голоса прошедшей ночью. Сперва все молчали, но потом еще две женщины признались, что и их разбудили голоса, звавшие их по имени. Все притихли, в том, что как минимум четверо были разбужены ночными голосами, знавшими их имена, на малоизученной планете, не было ничего смешного. Белая Лошадь предложила всем, кто что-то слышал ночью пройти полное обследование у Врача. Добровольно, но в обязательном порядке. И сказала она это таким тоном, что никто не стал возражать и отнекиваться. Сразу же после завтрака все четверо заявились в медцентр и рассказали Врачу во всех подробностях от своих ночных злоключениях. Было заметно, что доктора озаботила эта история, однако, после тщательного осмотра он был вынужден только развести руками и объявить, что все четверо соврешенно здоровы, не считая синяков от жесткой посадки. Напоследок, Врач попросил их немедленно сообщить, если они снова услышат голоса, и отпустил их.

В этот день было решено сделать первую вылазку из корабля. Большая часть внешних камер не работала, уцелевшие камеры по правому борту на носу корабля показывали только белесые волны движущегося тумана. Порой, в густой дымке угадывались какие-то неподвижные массивные объекты, скорее всего, это были деревья того самого леса, куда рухнул звездолет. Наружу должны были идти Белая Лошадь, старший Механик и еще двое – один из геологов и буровой мастер. Их нарядили в усиленные скафандры, каждому вручили по плазмагану. С натугой открылся внешний люк шлюза, из-за наклона корабля бывший теперь у самой поверхности. Разведчики направили стволы своего оружия в проем люка, не торопясь покидать казавшуюся такой безопасной шлюзовую камеру. В проеме глубился густой туман, словно не решавшийся пересечь порог. Он плыл вдоль корпуса корабля, подобно течению медленной реки, иногда порождая маленькие завихрения. Но вот от него отделился один язычок, потом другой, третий. Они словно нащупывали дорогу внутри незнакомого и явно чужеродного им земного звездолета. Было очень странно смотреть, как полоски тумана сливаются на полу кессона в маленькую приливную волну и медленно накатываются чуть сероватой дымкой. Невольно, люди отступили к внутренней двери, но туман догнал их, коснулся сапог, медленно накрыл их. Едва он коснулся скафандров, в шлемах загорелись индикаторы опасности внешней среды. Туман был химически активным, и даже если бы не было высокой концентрации углекислоты, находиться в тумане без скафандра более нескольких минут было бы нельзя.

– Брр, – зябко передернула закованными в броню скафандра Белая Лошадь, – словно желудочный сок по составу, только менее активный! Кажется, мы преземлились прямо в желудке этой планеты.

– Ага! – насмешливо поддакнул буровик, – А по дороге, пока через рот летели, выбили ей несколько десятков зубиков. Вот только и нас на славу пожевали, спасибо, хоть не в кашу. Ну что, пошли?

Четверо людей осторожно ступили на грунт планеты. Несмотря на позднее утро, видимость была не больше пяти-шести метров. Вокруг корабля клубился густой туман, а метрах в пяти вокруг корабля начинались завалы из обломков громадных стволов, разбитых в щепки при падении «Можжевельника». Космобиолог и буровик направились к корме звездолета, чтобы осмотреть повреждения снаружи. А Механик с геологом решили осмотреть переднюю часть корабля. Когда Белая Лошадь и ее напарник дошли до хвостового отсека и обогнули торчащие наружу искореженные куски обшивки там, где раньше был прыжковый двигатель левого борта, взорвавшийся при посадке, им открылся вид на уходящюю в туман просеку, густо усыпанную обломками стволов, с торчащими из почвы огромными, словно мостовые опоры, расщепленными пнями. Кое-где виднелись скрученные куски обшивки корабля. Только отсюда стала видна вся картина катастрофической посадки, которую они ухитрились пережить.Постояв немного, словно стараясь запомнить картину разрушений навсегда, они, не сговариваясь, двинулись дальше, в сторону люка гаражного отсека, находившегося на другой стороне корпуса корабля. Правый борт выглядел почти не поврежденным, хотя при полете через лес с консоли оторвало прыжковый двигатель. Но сам корпус по правому борту был практически цел, как и громадная створка люка. Они прошли дальше, намереваясь встретиться со второй парой у носовой части корабля. Попутно они внимательно прислушивались к скрипам и словно шепоту, доносившимся из-за стены тумана и исполинских стволов деревьев. Но что или кто издавал эти звуки было не видно, если в лесу и затаилась жизнь, то к кораблю выходить она не торопилась. Немного не доходя до носовой части корабля на корпусе снова стали заметны повреждения, тут и там во внешней обшивке были вмятины, в паре мест панели разошлись, нескольких не хватало. В нескольких местах под разорванными трубопроводами грунт пропитался вытекшей гидравлической жидкостью или водой. Буровик как раз рассматривал торчащие из трещины корпуса обломки какой-то трубы, когда Механик связался с ними по рации и попросил не мешкая подойти к нему и его напарнику. Они нашли что-то и хотели показать Космобиологу. Подойдя ко второй паре, что-то рассматривающей на земле, заинтригованная Белая Лошадь присмотрелась, и неожиданно поняла, что перед ними, частично придавленная корпусом корабля, на земле распростерлась туша какого-то животного, залитая коричневатой жидкостью. Похоже, корабль придавил ее, в последнем движении, остановленный стволами-великанами. Большая часть тела была скрыта корпусом, наружу торчали, по всей видимости, верхняя чать груди и голова на короткой шее. Одна передняя конечность также была придавлена и скрыта от глаз, зато вторая распрастерлась на грунте и была скорее рукой, чем лапой, заканчиваясь длинными то-ли пальцами, то-ли щупальцами. Глаз, скрытых кожистыми складками, было шесть, если, конечно, это были именно глаза, а не что-то другое. Носа не было, зато пасть была в пол-головы и полна конических острых зубов. Из пасти вытек уже засохший ручеек той же буроватой жидкости, возможно, крови. И снова туман вел себя странно. Словно тонкие витые жгутики его, намного плотнее окружавшего тумана, вползали в приоткрытую пасть и исчезали в ней. Космобиолог прислонила плазмоган к звездолету и, присев на корточки около головы, прикоснулась к серой коже кончиками пальцев силовых перчаток. Тварь не шелохнулась. А потом случилось нечто пугающее и трагическое. Белая Лошадь встала на ноги, повернулась к напарникам и, медленно подняв к шее руки, одним движением открыла защелки своего шлема. Никто не успел ничего сказать от неожиданности, а тем более, что-то предпринять. Космобиолог сняла шлем. Медленно вдохнула отравленный воздух, при этом ее лицо приняло синюшный оттенок. Но она не упала замертво, как ожидали остальные, а только отшвырнула шлем в сторону стены леса. Потом до пораженных людей донесся через внешние микофоны ее ставший совсем незнакомым хриплый голос:

– Она зовет меня. Туда. – она указала рукой за спину, в туман, – Мне нужно идти, она не любит ждать.

Туман сгустился вокруг нее, так что контуры тела стали едва угадываться в молочной пелене, а потом Белая Лошадь побежала в сторону леса, сразу же затерявшись за белой колышашейся завесью. Оставшиеся трое, не в силах прийти в себя от увиденного, подобрав брошенный ей плазмоган, торопливо направились к шлюзовой камере. Ждавшие их у выхода из камеры дезинфекции Бортинженер и еще десяток людей, изнывавшие все это время от невозможности следить за группой, накинулись на них с вопросами. Поначалу, никто не верил их рассказу, настолько невероятным было то, что они рассказывали. Двое вызвались идти искать Космобиолога, и у же надевали скафандры, когда Бортинженер вмешался и запретил кому бы то ни было покидать корабль. Позже, всем собравшимся в кают-компании членам экипажа продемонстрировали записи видеокамер их скафандров. Тут уже сомневавшихся в их истории не осталось. Когда все видеозаписи были просмотрены, в кают-компании воцарилась давящая тишина. Ее нарушил спокойный голос Бортнженера:

– Товарищи, мы все скорбим о нашем друге, Космобиологе. Случилось что-то непонятное и страшное. У меня нет этому объяснений. Но одно очевидно – эта планета не так проста, как мы думали. Что-то забрало нашего товарища. Я не знаю, связано ли случившееся с мертвым зверем, или чем-то еще, но с сегодняшнего дня нам не стоит покидать пешком корабль. Это слишком опасно, нас и так осталось мало. Предлагаю исследовать окрестности при помощи автоматических дронов, возможно, этого будет достаточно, чтобы выяснить величину опасности и найти меры с ней бороться. Предлагаю голосовать за мое предложение. Кто за?

Все, как один подняли руки.

– Принято единогласно! Можно расходиться. Я только попрошу Механика и Техников подумать, что из нашего оборудования мы могли бы использовать.

Исследовательский дрон был собран к вечеру следующего дня после несчастья, и уже три дня его регулярно посылали наружу делать замеры полей, радиационного фона, брать химические пробы грунта, воздуха, древесины обломков стволов. Согласно данным ничего опасного, кроме самого тумана и атмосферы, за стенами корабля не было. Дрон притащил и образец тканей убитого животного, но кроме того, что в его крови были в несколько раз больше железа, чем у человека, ничего странного не обнаружилось. Химический анализ вообще не показал больших отличий от земной животной жизни. Нет, конечно, отличия были, но ничего такого, что нельзя было бы объяснить различиями в химическом составе почвы и воздуха. Однажды на камеры дрона попалась какая-то быстро движущаяся тень в тумане, но она промелькнула настолько быстро, что даже при замедленном просмотре было невозможно уверено сказать, что же промелькнуло за волнами тумана. Но кроме этого случая, ни одно живое существо на видеозапись не попало. Как ни странно, открытие сделал Врач, не выходя из своего медотсека, даже не проводя никаких исследований. Разбирая завалы из стелажей и оборудования на своем складе, он услышал писк, доносившийся из одного из упавших контейнеров. Удивленный незнакомой маркировкой на крышке контейнера, он заглянул внутрь и нашел там два десятка небольших персональных сенсоров, мигающих оранжевым светодиодом и издававших прерывистый писк. Прочитав пару страниц прилагаемой инструкции, Врач схватился за голову и немедленно вызвал в медотсек Бортинженера по персональному коммуникатору, потребовав немедленно все бросить и зайти в к нему по делу жизненной важности. Когда недовольный Бортинженер, зайдя в медотсек, начал было возмущаться таким бесцеремонным вызовом, Врач просто указал ему на открытый контейнер и сунул в руки брошюрку инструкции. Бортинженер поднес тоненьку книжечку к глазам и сразу изменился в лице.

– Ты уверен, что это действительно то, что написано в инструкции?

– Да, хотя я и совершенно не понимаю, как такое возможно.

– Врач, ну ты же понимаешь, что этого просто не может быть, потому, что не может быть никогда. Ведь это персональные датчики пробоя поля защитного купола! Мы находимся в нормальном пространстве, здесь н е может быть даже следов излучений гиперпространства! Пусть даже и очень низкого уровня, если верить сенсорам.

– А не может ли это быть наведенное излучение, как это бывает с радиацией? Может, это просто корпус корабля фонит?

– Ха, Врач, это говорит о том, что ты совсем не понимаешь теории физики гиперпространства! – отмахнулся Бортинженер, – если бы такое случилось, это бы заставило сломать всю теорию гиперпространства, которую мы применяем на практике уже больше двухсот лет! Нет, это исключено.

– А давай все же проверим, а? Отправь один из сенсоров со своим дроном подальше от корабля по просеке, если уровень не будет падать, то тогда мы будем знать это точно.

– Это же абсурд! Ну хорошо, давай я возьму один. Через полчаса отправим дрона прогуляться. Черт, час от часу нелегче.

Через полтора часа они уже смотрели запись с камеры, которая была направлена на сенсор, укрепленный на корпусе дрона. Как только открылся люк шлюза, цвет индикатора сменился на желтый и все то время, что дрон удалялся вдоль просеки, цвет индикатора оставался неизменным. А после возвращения на корабль опять загорелся оранжевый огонек.

– Ну вот видишь, как я и сказал, не могли мы набрать никакого наведенного излучения. Там твой сенсор показывает еще больше. – Ткнул пальцем в погасший экран Бортинженер.

– А тогда как ты это объяснишь? – не успокаивался Врач.

– А может, это твои сенсоры сбесились? Это мне кажется самым логичным объяснением. – огрызнулся Бортинженер.

– Сам собери датчик, если не веришь моим! – упрямство Бортинженера начало раздражать и Врача.

– А вот и соберу! И докажу, что это все бред сивой кобылы! – Бортинженер вышел из медотсека, хлопнув дверью.

Однако, через день он постучался в дверь каюты Врача и, войдя, буркнул смущенно:

– Это, ты извини. Я вчера закончил монтаж моего детектора, ну и сразу же решил проверить твою теорию. Вот. Есть чертово поле, да еще и какое. Если бы такой уровень пробивал на корабле в гипере, то по возвращению на базу его бы сразу списали в утиль. – Он потеребил себя за нос, – Без обид, а? Ты пойми, уж слишком невозможным это казалось. Еще ни в одном мире, где приземлялись люди, такого не обнаруживали. Если вернемся живыми, на одном этом можно диссертацию сделать!

– Да ладно, чего там, – протянул ему руку Врач, – давай лучше думать, что это может быть и что нам с этим делать. Насколько это может быть опасно для людей на корабле?

– Думал уже. Уровень внутри корабля слишком низкий, чтобы причинить вред, корпус экранирует, видимо. Во всяком случае, здоровому человеку это ничем не грозит. Но с другой стороны, мы подвергаемся воздействию поля непрерывно в течении длительного времени. Потому, ничего гарантировать не могу. Хочется верить, что сдюжим. Да и потом, поле полем, но ведь сущностей из гиперпространства здесь нет, и пройти в нашу реальность они не могут. А вот снаружи, если верить показаниям твоих сенсоров, уровень уже небезопасный. Возможно нарушение психики, аномальное поведение, говорят, под действием гиперполя у человека могут быть видения на яву, проблемы с осознанием того, что реально, а что нет. В теории, это могло бы объяснить то, что произошло с Космобиологом. Хотя, как она могла дышать этим ядом, это не объясняет.

– Возможно, как-то были задействованы скрытые резервы организма? – задумчиво признес Врач. – Ты ведь наверняка слышал про колонию тех фанатиков на Фобосе?

– Это про тех, которые решили развиваться ментально, отказались от машинной цивилации, а потом все вымерли, когда отказал синтезатор кислорода?

– Это если судить по тому, что попало в прессу. Ходили упорные слухи, что им сильно помогли помереть.

– Это еще с чего?

– Под конец они начали склоняться к экстремизму. Да не ухмыляйся ты, это я знаю точно, проходил тогда по всем медучреждениям циркуляр на выявление скрытых агентов той колонии. В нем сообщалось, что колонисты начали внедрение в ряды жителей Земли и колоний с целью принудительного замедления развития технологической цивилизации и насаждения своих доктрин слияния со Вселенной путем развития глубинных возможностей мозга и организма. Обычно, при их сканировании выявлялись две и более жизненные основы. Так же, циркуляр запрещал какие либо попытки задержания обнаруженных представителей. Предполагалось, что все они крайне опасны и являются метаморфами.

– Да ну, скажешь тоже, метаморфы. – отмахнулся Бортинженер. – Это же бабушкины сказки. Скажи еще, что они были оборотнями. – он хихикнул.

– Что читал, то и рассказал. – обиженно отрезал Врач и поспешил перевести тему. – Так что делать-то с излучением?

– Можно было бы доработать скафандры, установить что-то типа защитного контура. Полностью экранировать излучение мы не сможем, но снизить его до безопасного уровня, думаю, получится. Нам главное добраться до станции, а там пусть этой загадкой занимаются ученые, не наша это забота.

– Мне идея нравится, давай, действуй, Бортинженер.

При помощи Техника и Механиков Бортинженер смог оснастить скафандры экранирующей гиперсетью, для защиты людей вне корабля. Одной зарядки батарей должно было хватить на 80 часов работы защиты. Техник сам вызвался провести испытания новой защиты, прицепив под скафандр сенсор и прогулявшись немного снаружи корабля. При включенном защитном контуре скафандра уровень излучения падал ниже показателей внутри корабля.