Читать книгу: «Непридуманная жизнь», страница 3
– Мне показалось, что ты слишком далеко уплыла. Это опасно ночью. Можно потеряться.
– Да, ты прав. Не стоило так увлекаться. – Егор держал меня за руки, которые почему-то дрожали.
– Ты замерзла? Или испугалась?
– Не знаю.
– Останемся здесь или поплывем обратно? – Он подплыл ближе и уже держал меня за талию.
– Нас будут искать. Лучше вернуться.
– Пусть ищут. – Егор смотрел мне в глаза, а я – на его губы (совершенно дурацкая привычка – всегда смотрю на мужские губы, а не в глаза). Его лицо было совсем рядом. Мне стало не по себе. Захотелось вырваться. Я попыталась отстраниться, но Егор только прижался ко мне плотнее.
– Ты красивая… в купальнике особенно. Ты – не для Пашки. Он солдафон. Со мной тебе будет лучше.
– С чего ты решил, что я выбираю?
– Я не дурак, Лук кружит вокруг тебя весь вечер, а ты смотришь на меня.
– Ты просто всегда оказываешься напротив. Само собой получается. – Мое тело била мелкая дрожь.
– Само собой, конечно. Ну так что? Я или Луков?
– Я хочу вернуться.
– Ладно, подумай. – Сильные руки разомкнулись, и мне пришлось усиленно заработать ногами. Я нырнула под воду и что было сил поплыла прочь от человека, который начинал сводить меня с ума. Сердце бешено колотилось. Кажется, я даже готова была заплакать. От его самоуверенности, от его невероятной силы притяжения. «Господи, дай мне сил устоять. Я ведь еще совсем молодая. Мне нельзя влюбляться. Потому что я точно знаю: потеряв голову, я ее уже не найду! А надо же как-то учиться. Ох, Любаша, зачем ты поперлась в эту ночь? Спала бы себе в кровати, горя не знала. А теперь-то что делать? Вон, уже дрожишь вся. Его объятия уж больно приятны. И губы такие манящие. А голос? Это ж с ума можно сойти, как завораживает. Выкручивайся теперь как хочешь. Влипла! Надо посоветоваться с Юлькой, старшей соседкой по комнате. Она имеет колоссальный опыт во всех этих любовных интрижках. Она точно скажет, что делать». Я в очередной раз вынырнула из воды для вдоха и увидела перед собой Павла. Он стоял, широко расставив ноги и сложив руки на груди. На шее висело большое полотенце. Увидев меня, он пошел навстречу, расправляя полотенце, чтобы накинуть на меня. Воздух был всё такой же прохладный. Рядом резвились Володя с Лориком, к ним только что присоединился Гордеев, а с берега бежал к веселой компашке Сережа. Худой и бледный, но со счастливой улыбкой на лице, он с разгона плюхнулся в воду, окатил меня брызгами и прыжками стал приближаться к купающимся. Смех и визги разносились далеко над карьером. Я медленно вышла на берег, дрожа всем телом. Павел быстро накинул мне на спину полотенце и стал растирать тело.
– Спасибо. Я уже согрелась.
– Пойдем к огню, ты вся дрожишь. Всё нормально? Я потерял тебя из виду и стал волноваться. Потом увидел мелькающий из воды белый купальник и успокоился. Не стоит так далеко заплывать. Пожалуйста.
– Хорошо. – Мне было неловко от этой заботы. Возникло чувство, как будто я предала хорошего человека, оставшись наедине с другим парнем, взбудоражившим мое тело и душу.
– Скоро будет готова картошечка. Пора подкрепиться. Садись.
– Любах, как водичка? – Галка приуныла.
– Гораздо теплее, чем воздух. Очень клевая. Сплошное наслаждение. Правда, я слишком далеко уплыла. Даже не заметила. А ты чего не пошла?
– Мне и здесь неплохо. Кто-то же должен караулить общак.
– Ты чем-то расстроена? – Я пристроилась к тепленькой уютной подружке поближе. Она сгребла меня в охапку и крепко прижала к себе.
– Паш, ты не мог бы где-нибудь подальше набрать воды в котелок для чая? Там, где вода поспокойнее и почище? – Галка кивнула в сторону стоящего миниатюрного алюминиевого котелка.
– Конечно, с удовольствием. Вам обязательно надо выпить горячего чая. Я мигом!
– Да уж не торопись, – тихо пробормотала Галка, уткнулась мне в волосы, вдохнула свежий мокрый аромат и всхлипнула. Плечи ее стали подрагивать. Я недоуменно попыталась посмотреть в глаза подруге, но Галя отвела взгляд и снова всхлипнула.
– Ты чего, Галчонок? Что случилось? Тебя кто-то обидел? Говори, я быстро накажу виноватого.
– И себя накажешь, если что? – подвывая, протянула Веденеева. Она всё еще крепко сжимала меня в объятиях.
– Конечно. А что, я в чем-то виновата? Прости заранее. Только не плачь. Или я тоже заплачу. Будем выть, как две дурочки.
– А что, если воют двое, то обязательно дурочки? – не унималась Галюня.
– Да в чем дело, говори толком?! С Сережкой поссорились?
– Да при чем здесь этот лопух?! Его разве проймет что-то? Привык, что его все облизывают. И неважно, кто рядом. Мне иногда кажется, что, если бы вместо меня к нему подошла другая девчонка и начала гладить, он даже разницы бы не заметил. Вы побежали купаться, а он опять достал свой блокнот и давай формулы выписывать. Как будто меня рядом вовсе нет! Как будто я пустое место. А я жить хочу! Здесь и сейчас! Вон за тебя два каких парня уже почти дерутся! А ты даже меньше меня ростом. Но я же тоже красивая. Что во мне не так? – она плакала всё сильнее и сильнее, я гладила ее по голове и молчала. Несколько часов назад мне казалось, что это вполне счастливая пара и всё у них хорошо. У Галки есть свой замечательный план на жизнь, которому они двое следуют. А оказалось, что Пашка прав и ей безумно не хватает страстей и эмоций.
– Ты просто невероятно красивая! И, конечно, ты всем нравишься. Но просто все знают, что ты в паре. Настоящие друзья друг у друга девчонок не отбивают. Серега – он же будущий академик, сама понимаешь. Ему, по сравнению с нами, простыми смертными, надо успеть гораздо больше сделать, чтобы стать тем, кем он мечтает. На это нужно время. Он и с нами-то пошел, чтобы тебя не огорчать. Хотя все знают, что он кайфует от своей математики больше всего на свете. Зато когда-нибудь ты станешь женой академика! Дачи, машины, шуба из песца. Галюнь, ну ты чего? Всё как ты хотела.
– Я не знала, что бывает по-другому. Я любить хочу. По-настоящему. И чтобы меня любили по-настоящему, а не просто похоть подростковая. Вон Пашка, он ведь за тобой в огонь и в воду…
– Да брось… Он просто такой по характеру. Он со всеми такой.
– Ну-ну. Рассказывай. Я слепая, что ли? Я его знаю как облупленного. Никогда его таким, ик, не видела, – Галка почти успокоилась, но начала громко икать.
– Каким?
– Озабоченным. – Она снова икнула. – Зараза!
– Ну вот, дорыдалась, кулёма! Не стыдно тебе, а? Завидовать лучшей подруге, – я щелкнула ее по носу и обняла, насколько могла обхватить. – Нет чтобы порадоваться за малявочку.
Я засмеялась, Галка тоже.
– Прости меня, дуру. Прости, пожалуйста. – Икота не проходила. – Я и правда позавидовала, но больше не буду, клянусь. Я ведь очень тебя люблю. Ты моя самая лучшая подружка. И я знаю, что ты кремень. Ик! О Господи! Всё останется между нами. Ну блин! – Галка безудержно икала.
– Ну конечно, между нами. Как иначе? Да где же Пашка с водой? Ты скоро заи́каешь все карьеры! – я, смеясь, поднялась на ноги и крикнула: – Паша-а-а! – Пошла ему навстречу. Он уже шел с котелком в руках, стараясь не расплескать содержимое.
Из воды, обессиленная от активных водных процедур, выползала наша компашка. Довольные, уставшие, но счастливые, они всё еще продолжали друг друга пятнать, играя. Егор первым отделился от кучи-малы и подошел к огню, вытянув руки вперед. Галка взяла длинную палку и пошевелила угли.
– Замерз? – Икота не оставляла бедолагу в покое.
– Да нет, в движении тепло. А где остальные? Ты давно одна?
– Какой вопрос для тебя сейчас важнее? Ик!
– Да мне в принципе пофиг.
– Да неужели? Выпендриваешься?
– Самую малость, – кивнул Гордеев.
– Одна – недавно. Минуту. Павлик пошел за водой. Я икаю, как видишь. – Наступила пауза, в которой была выразительно слышна Галкина икота.
– Ё-моё, не шевелись! И не оборачивайся! – Егор смотрел поверх Галкиной головы широко раскрытыми глазами. – За тобой волк!
Галка подскочила как ошпаренная, кинулась к Егору, схватилась за него сзади и закричала во весь голос. Гордей зашелся смехом. Наклонившись вперед, он переступал с ноги на ногу и гоготал, не в силах остановиться. Галя смотрела в сторону леса ошарашенная и перепуганная. Через десять секунд, поняв, что ее разыграли, она набросилась с кулаками на коварного обманщика и стала колотить его по спине. Через мгновенье она тоже хохотала и продолжала слегка мутузить обидчика. Он утер слезы с глаз, слегка успокоившись, шагнул в сторону от неутомимой бестии и, еле дыша, проговорил: «Но икать-то ты перестала!» В этот момент к месту происшествия стали подходить остальные члены команды, пытаясь понять причину веселья.
– Эта сволочь до смерти меня напугала! Я чуть заикой не стала!
– По-моему, эта симпатичная «сволочь» как раз спасла тебя от икоты. – Лариса подошла к подружке с кружкой воды.
– Уже не надо, – отказалась Галка. – Всё равно лучше ее вскипятить.
– Это верно. – Лариса поставила кружку на песок, обмотала свое немаленькое тело простыней и подошла поближе к огню. Егор больше не смеялся. Он, прищурившись, наблюдал, как мы с Павлом приближались, мило воркуя и держась за котелок. Во второй руке Павел держал большую палку.
– Ах, несравненная госпожа Веденеева! Простите мне злую шутку. Не хотел вас сильно напугать. Как мне искупить свою вину? Проси всё, что хочешь! Всё исполню для тебя! – Гордеев подошел ближе к Галке и высокопарно сделал реверанс.
– Галя, будь осторожна. Он коварен… – Володя занялся углями и стал проверять готовность картошки. Павел воткнул в песок две рогулины, вложил в них над углями толстую сырую палку и подвесил котелок.
Я уставилась в огонь и старалась не смотреть в сторону Галки и Егора.
– Всё-всё-всё? – недоверчиво спросила Галя.
– Абсолютно! Хочешь, встану на колени и попрошу прощения?
– Хочу!
Егор опустился рядом с потерпевшей на одно колено, взял ее ладонь в свои руки и поцеловал. Потом еще, еще и еще. Стал осыпать горячими поцелуями ее руку всё выше и выше. Добравшись до локтевого сгиба, он прильнул к ее белой нежной коже и замер, закрыв глаза. Галя стояла неподвижно, не противясь происходящему. Бровь Егора приподнялась, глаза открылись и сверкнули в мою сторону. Никто, кроме нас с Галей, этого не увидел. Меня обожгло. «Демон! – подумала я. – Люба, держись от него подальше», – приказала я себе. Все молчали. Только тихое шипение слышалось от костра. Стрельнула искра, кто-то вздрогнул.
– Не пойму, где же всё-таки наш нож?.. – Сергей рылся в большой сумке, чуть поодаль от всех остальных. Он так был занят своим делом, что всё пропустил. Хотя, скорее всего, он бы всё равно ничего не понял, даже если бы смотрел в упор на недвусмысленную ситуацию.
– Сережа, я положила его рядом с салом на газету. – Лариса постаралась отвернуться от сцены лобзания.
– Гордей, не увлекайся. Иди помогай. А то всё сгорит… – Володя нарушил неловкую тишину. Егор, держа в руках бледную дрожащую руку Галки, продолжал смотреть на меня. Перевел взгляд на Галину, медленно притянул заторможенную девушку к себе и поцеловал в губы. Я оторопела. Мне казалось, подруга должна сейчас влепить ему пощечину! Но она не сделала этого. Стояла и смотрела на него широко открытыми глазами. Тогда я перевела взгляд на Сергея, который продолжал возиться, делая вид, что ничего не замечает. Он должен был врезать по морде приятелю. Но Галунов этого тоже не сделал. Внезапно я услышала глухой шлепок и звук падения. Повернув голову, увидела Егора, лежащего на песке с разбитой губой, и Павла со сжатым кулаком левой руки. Подошел Вовка:
– Извини, братан, это тебе за Галуна. Лук прав.
– Нормально. Всё правильно. Согласен. – Гордеев стер ладонью капельку крови с губы. Павел протянул ему руку и помог встать.
– Извинись перед девушками.
– Дамы, извините! – весельчак Егор приложил ладонь к сердцу и склонил повинную голову на грудь.
– Мальчики, пожалуйста! Пожалуйста, не надо насилия. Мне страшно, – Лариса еле сдерживала слезы. Вовка подошел к испугавшейся девушке и стал успокаивать:
– Всё хорошо. Никакого насилия не будет. Я обещаю.
– Раз инцидент исчерпан, предлагаю приступить к трапезе! – с напускной веселостью провозгласил Гордеев. – Где у нас картошечка, где у нас сальцо? Я могу съесть всё и сразу! Может, кому-то перехотелось есть?
– Кончай зариться на чужое, – Вовка говорил как всегда тихо и без эмоций.
– Мое дело – предложить, – не унимался коварный шатен.
Мы расположились вокруг костра. Лариса передала всем заостренные палочки с кусочками сала. Затем по кругу разошелся хлеб и зеленый лук. Вовка уже доставал готовую картошку из золы. Брал в руки почерневший комочек и аккуратно подбрасывал каждому сидящему за «столом». Паша подул на угли, появился огонь. Подкинул еще веток. Все молча протянули к огню свои веточки и стали ждать, пока сало приготовится. Только Сережа ничего не жарил. Он сосредоточенно чистил картошку и периодически поправлял очки на переносице. В котелке шумела вода. Лариса достала кулечек с заваркой – чай черный байховый «Три слона». Передала Павлику. Тот высыпал всё содержимое в воду и снял котелок с огня. Щелкнула капроновая крышка. Галка доставала из банки ароматные пупырчатые огурчики с налипшей на них измельченной зеленью смородинового листа, укропа и листьев хрена. На дне посуды лежало несколько зубчиков молодого чеснока.
– Я сейчас захлебнусь слюной, народ! Так вкусно не бывает! Какой же я голодный! – Егор взял переданный ему огурец испачканными золой пальцами, положил рядом с дымящейся очищенной картофелиной, весело потер руки и приступил к еде.
– Настолько голодный, что готов был проглотить мою девушку? Жуй картошку, дружище. От нее не выпадают зубы. – Все замерли, в изумлении уставившись на Сергея. Никто не ожидал такого поворота. Галка даже выпрямилась, гордо вскинув голову. Стало быть, и у нее парень совсем не тряпка. Если что, сможет за нее постоять. Хоть и не сразу. Но это уже не столь важно. Главное, что он не струсил, хотя весовые категории у соперников были разные.
– Не боись, Серый. Я меньшее, чего тебе следует опасаться. С такой красоткой всегда глаз да глаз нужен. – Он сделал паузу. – Готов?
– Уверен, моя девушка не даст мне повод усомниться в ее порядочности, – Сергей по-прежнему не смотрел ни на кого, а продолжал чистить горячую картошку всем сидящим рядом с ним.
– Ну и отлично. Приступим. Всем приятного аппетита! – Мелехов предпочел закрыть щекотливую тему.
Все захрустели огурчиками вприкуску с рассыпчатой дымящейся картошкой. Егор стал рассказывать смешные анекдоты. Он знал их достаточно много. Всем снова стало весело и легко. Костер живо потрескивал и игриво жонглировал пламенем, согревая нашу нескучную компанию. К двум часам ночи были съедены последние крошки. Я почти обсохла, но всё же хотелось переодеться в сухие вещи. Я кивнула Галке, намекая, что надо бы отойти в сторонку. Мы поднялись, когда Гордеев довольно артистично рассказывал очередной то ли анекдот, то ли случай из жизни, поэтому на нас никто не обратил внимания, и мы спокойно отошли метров на пять в сторону леса. Галка держала раскрытой простыню, прикрывая мою наготу, а я быстренько облачилась во всё сухое и почувствовала себя намного уютней. Поменявшись со мной местами, Галка сделала то же самое и очень тихо сказала:
– Любань, ты же понимаешь, что вся эта сцена на коленях была разыграна, чтобы задеть тебя, а вовсе не произвести на меня впечатление? Берегись, подруга. Он очень коварен. Что ты вообще молчишь? Я же за тебя беспокоюсь! Не пойму, то ли ты с Пашей мутишь, то ли Гордеева специально злишь?
– Как ты думаешь, сегодняшний вечер не испортит их дружбу?
– Я думаю, существует немного причин, по которым может закончиться мужская дружба. Парни гораздо лояльнее друг к другу, чем мы, девчонки. Мы слишком требовательны в дружбе. Они завтра всё забудут и снова будут встречаться и общаться как ни в чем не бывало. Тем более женщины могут меняться, а друзья остаются. Дружбой мужики порой дорожат больше, чем любовью. Мой Галунов уж точно скорее выберет своего лучшего друга – блокнот с задачками! – Галка складывала купальники в простыню и аккуратно сворачивала в трубочку. – Люба! Ты опять морочишь мне голову и уходишь от ответа!
– Пойдем уже, дознаватель, – улыбнулась я. – Откуда мне знать, что я делаю? Я плохо себя контролирую. Молю Бога, чтобы все были счастливы. И надолго.
– И с кем ты видишь свое счастье? – не унималась Галюня.
– У меня, похоже, что-то со зрением. Я плохо вижу в темноте.
– Вот ты всё-таки непрошибаемая, мать! Никогда от тебя правды не добьешься! – расстроилась Галка от недовыясненных для себя обстоятельств. – Слушай, погоди еще минутку. Постой. – Галя заговорщицки обняла меня за плечи и прошептала в ухо: – Но с Гордеем вы смотритесь отпадно! Правда-правда! Он, конечно, бестия. Это факт. Я чуть в обморок не упала от его поцелуев. Ты видела, как он зыркнул на тебя? У меня прям мурашки побежали. Ох, бестия. Ох, держись, подруга.
– Да ну тебя, Гал. Он прямо таял на твоих руках. Все видели, – я как могла пыталась не подавать виду, что мне трудно сохранять самообладание.
– Ну конечно! Ты чё? Я всё видела, я глазастая! Он для тебя играл!
– Ладно, пойдем, глазастая. А то скоро опять искать будут.
Мы вернулись к костру, который красивым ярким пламенем рассекал темноту ночи, выбрасывая искры, похожие на маленькие звезды. Они рождались из общего пламени, проживали свою короткую жизнь и растворялись в бесконечном пространстве.
Все такие разные и неповторимые, маленькие и побольше, яркие, игривые, более спокойные и малозаметные. Я смотрела на этот танец огня и думала о том, что человеческие жизни очень похожи на эти искры.
В огромном бесконечном мире наши жизни растворяются так же быстро. Люди сменяют людей. И так будет на Земле, наверное, до тех пор, пока Луна сменяет Солнце. Пока живет любовь, она порождает жизнь. По крайней мере, так было до нас, при нас и после нас, надеюсь, будет еще очень и очень долго. Может быть, любовь – это главное? Или очень-очень важное? Допустим, кто-то скажет, например, что физику-теоретику некогда тратить время на любовь. Наука для него важнее всего. Но им тоже движет любовь. Любовь, пусть не к человеку, а к науке, к прогрессу. Возможно, от силы его любви зависят его талант и гениальность.
Счастлив, должно быть, тот, кто находит свою любовь.
Не только в человеческих отношениях. Во всем. В профессии, в увлечении, в самопознании. Как было бы здорово еще в начале личного пути знать свое предназначение. Понимать, в каком направлении двигаться, как лучше и максимально правильно себя реализовать. Чем заполнять свой портфель знаний и навыков, а на что вовсе не тратить время, силы, энергию и не отвлекаться. Или всё уже устроено наилучшим образом и каждый должен пройти свою школу, набить шишки, получить опыт через труд, испытания и уроки? Тогда награда станет заслуженной, а душа – удовлетворенной. Наградой должно стать понимание смысла своего существования. Зачем здесь каждый из нас? Ведь это не может быть продуктом сбоя вселенской программы. В существовании человеческой земной жизни обязательно есть глобальный смысл. Даже в том, что несколько молодых людей собрались здесь и сейчас, у этого согревающего огня, наверняка есть свой прекрасный смысл. Такие красивые, разные лица окружали меня сейчас. Весело смеющиеся, не придавленные грузом прожитых лет, с надеждами и уверенностью в собственных будущих достижениях и в мечтах о личном счастье. У каждого – свое счастье. Совершенно особенное и уникальное. Неповторимое, как отпечаток пальца на руке. Я тоже собиралась лепить счастье по собственному рецепту. Конечно, ингредиенты должны быть лучшие, подходящие только для меня. Вот только найти их, похоже, будет непросто. Лучшее на дороге не валяется. Цену имеет немалую. Да и желающих взять лишнее, не свое достаточно много. Главное – не скатиться в погоню за сиюминутным. Лучше повышать ценность того, что уже имеешь, а не растрачиваться на пустое и ультрамодное. Это всегда просто пена на гребне волны. Побурлит и осядет. Волна, вода, легкий шепот ветра, свежая прохлада… Кажется, я проваливалась в сон. Что-то теплое и уютное укутало мое хрупкое тело.
– Поспи, девочка, поспи. Всё хорошо. – Моя голова и плечи лежали на коленках Ларисы. Подо мной было расстелено сухое полотенце, а сверху укрывала чья-то рубашка. Она пахла мужчиной и дымом. Лара гладила меня по плечу и по голове. Так, наверное, матери гладят детей, когда укладывают спать. Или когда их чада болеют и очень хочется взять эту боль себе, чтобы ребенку стало легче. Меня не гладили в детстве ни перед сном, ни во время болезни. Наверное, это было не принято. Мне было так хорошо на коленях моей замечательной теплой подруги, что невольная слеза скатилась из уголка глаза и побежала на кончик носа. Я смахнула капельку соленой росы, чтобы никто не заметил, подложила руку под щеку и решила поспать хотя бы капельку. Сквозь некрепкий сон было слышно, как тихонько разговаривают ребята. О чем-то своем, мальчиковом. Галка тоже дремала на груди у Сережи.
А Лорик, как всегда, оставалась на посту, охраняя наш сон и временами прося говоривших спорить на полтона тише. Она редко вступала в дискуссии. Еще реже спорила и всегда дарила свою заботу всем, кто был рядом. Совершенно безвозмездно. Не ожидая ничего взамен. Ларочка была взрослее нас, своих подруг. Она была уже готовой правильной женой, с которой любой мужчина сможет чувствовать себя комфортно и в будни, и в праздники. Лариса жила с мамой и старшим братом Славой в небольшой городской квартире. Мама работала ткачихой на прядильной фабрике. Всегда добросовестно трудилась, растила двоих ребят, воспитывала их в строгости и любви – правильно воспитывала. Девочку учила быть хорошей хозяйкой, а сыну прививала чувство ответственности за себя и близких. Она с детства советовалась со Славиком по важным домашним вопросам, тем самым давая понять, что он тоже принимает решения, как взрослый. Слава был на три года старше сестры и очень нежно к ней относился. Лариса брата обожала. Он был для нее образцом мужчины. Таким же она представляла себе будущего мужа – никак иначе. Слава занимался в нескольких кружках: «Умелые руки», «Юный техник», а также посещал ДЮСШ. ДЮСШ – это аббревиатура детско-юношеской спортивной школы. В семье он, конечно, был главным мужчиной. И с такими вводными рос с раннего детства. После школы поступил в индустриальный техникум. После окончания решил идти на фабрику, где работала мама. Ларочка в школе училась средне. Занималась в кружке кройки и шитья.
По вечерам с мамой они часто что-то кроили, перекраивали, шили-перешивали. Всегда советовались между собой в вопросах моды и техники шитья. Под монотонный стук ножной швейной машинки Славик обычно что-то мастерил и время от времени становился для своих женщин манекеном, на котором они сметывали очередную вещицу. Это была простая советская, можно сказать, типичная семья. Со своим замечательным укладом и тихим домашним счастьем.
Здесь никто и никогда не повышал голос, не пил, не курил. Каждый всегда находил для себя занятие. Или полезное, или приятное. Например, почитать книгу. У мамы, Ксении Львовны, от родителей осталась роскошная библиотека. Она очень любила читать.
Старалась привить это качество и детям, но они не очень-то разделяли ее любовь к литературе. Мальчик больше любил работать руками, а девочка обожала шить. Сначала куклам, потом себе. А когда научилась делать это совсем хорошо, то уже могла что-нибудь интересненькое изобразить близким. На улице дети играли не часто, потому что всегда были заняты. Но если удавалось выйти погулять, то все знали, что Лару обижать нельзя. Потому что у нее есть старший брат-спортсмен. Никто не обижал, но толпы друзей тоже не наблюдалось. Лариса была не слишком деятельной и активной. Она вообще любила быть дома. Во дворе появлялась редко, только в хорошую погоду, и то если там же оказывались одна-две девочки примерно с таким же складом характера и общими интересами.
Они забирались в дворовый теремок и показывали друг другу своих бумажных кукол. Для таких кукол девочки шили, рисовали, вырезали наряды и повседневную одежду. Они устраивали модные кукольные показы, разыгрывали сценки из жизни и обменивались нарисованными подарками.
Кстати, кто не в курсе, рассказываю об этом потрясающем детском занятии. Итак, на плотной бумаге рисовали фигуру девушки. В положении стоя, вид спереди, желательно с короткой стрижкой, одна рука могла быть на талии, вторая опущена. Ноги прямые. На теле обязательно раздельный купальник. Лицо старались изобразить максимально красивым, в меру своих способностей. Затем нарисованную красотку желательно было приклеить на тонкий картон для жесткости. Далее вырезать, стараясь сохранить мельчайшие подробности. Как то: кисти рук, стопы, уши, волосы и так далее. При должном старании героиня будущих конкурсов красоты была готова. Дальше начиналось самое интересное – пошив гардероба. Тут было где разгуляться. От самых разнообразных причесок на все случаи жизни и головных уборов до аксессуаров и обуви. Платья, сарафаны, юбки, кофточки, жакеты, пальто, плащи, брюки, шарфики – всё это многообразие составляло завидный гардероб модницы и воплощало мечты девочек, создающих свои образы. Все эти прелестные вещицы тоже рисовались на бумаге, разукрашивались цветными карандашами, красками или (если повезет) фломастерами. Наверху каждой вещицы пририсовывались тонкие коротенькие полосочки – зацепочки для одевания. Вещь вырезалась, зацепочки загибались вниз, и за счет них одежка держалась на куколке. Такие зацепочки делались в разных местах: и сверху, и по бокам. Таким образом можно было переодевать свою любимицу как угодно и во что угодно. Вся эта красота обычно очень бережно хранилась в какой-нибудь обувной коробке и проживала достаточно долгий век. Примерно до 8-го класса. Было здорово. Такие увлечения хорошо развивали творческие навыки и фантазию.
– Любаша. Любаша. Просыпайся, – Лариса слегка потрогала меня за плечо. – Уже светает. Пора собираться. Не замерзла?
– Нет, мне не холодно. Только руку отлежала. – Я потянулась, открыла глаза и осмотрелась. Вся целиком я уже лежала спиной к огню на большом махровом полотенце. Вместо подушки под головой была свернута простыня, а сверху всё та же рубашка. Костер еще горел, а потому было не холодно. Светало. Народ начинал потихоньку собирать вещи. Кто-то еще дремал, свернувшись калачиком. Кажется, это был Серега. Галка широко зевала, сидя с ним рядом. Она тоже только что проснулась и пыталась сообразить, что начать делать.
– Любань, ты не упарилась случайно? Спит такая себе, балдеет, а Егор всю ночь мерзнет.
– Почему мерзнет? – не поняла я спросонья.
– Потому что, как настоящий джентльмен, снял с себя последнюю рубашку и отдал товарищу. То есть тебе. Чтобы ты не замерзла. – Галка проснулась в дурном настроении. Так случалось часто. Ее утро никогда не бывало добрым, где бы оно ни начиналось.
– Ох, извини, Егор, я не собиралась спать. Возьми, мне не холодно. Не стоило, в общем.
– Так мне тоже не холодно. Я закаленный. Оставь пока на себе. – Егор сидел на корточках у огня и раздвигал угли, чтобы сбить пламя. Володя подошел с банкой воды, поставил рядом с Егором.
– Залей угли, думаю, пора по домам.
– Кто знает, который час? – спросила Галя.
– Половина пятого, – Лариса посмотрела на маленькие часики – подарок Славика на ее прошлогодний день рождения.
– Ох, ничего себе, погуляли. Хорошо, что сегодня воскресенье. Ща придем домой – и я спать до обеда.
Слышишь, Сереж? Меня не будить, а то я буду злая. – Галка начала тормошить друга, который досматривал какой-то чудесный сон, потому что лежал с улыбкой на губах и вовсе не торопился пробуждаться.
– Сережа. Ну Сереж! Вставай, все уже собрались. Надо двигать домой. Ну слышишь, вставай уже! – Галка опять зевнула, прикрыв рот ладошкой, огляделась и спросила: – А где Пашка?
Ей никто не ответил. В воздухе повисло какое-то напряжение. Вовка усиленно паковал вещи в сумку, Лариса собирала спичечные коробки с ценным содержимым, Егор молча складывал остатки дров неподалеку от кострища.
– Слышите, народ, где Пашаня-то? – уже без зевков и совершенно проснувшись снова спросила Галка. – Лар, ну хоть ты-то можешь мне сказать? Куда вы парня дели?
– Галочка, дорогая, я не знаю, где Павлик. Правда. Вы когда трое уснули, мы с Вовкой пошли гулять по берегу, смотрели, как рыба плещется. Ой, ее, оказывается, так много! Она из воды даже выпрыгивала! Мы прям хотели плыть и голыми руками ловить. Так она нас заманивала…
– Да подожди ты с рыбой! – Галя встала, стряхнула с себя песок, закрутила волосы на затылке, заколов их шпилькой, приняла воинствующий вид, уперла руки в бока и грозно посмотрела на неспавшую троицу, которая пыталась изображать бурную деятельность.
– Ну так что, никто из вас не знает, куда пропал человек? Когда и почему он исчез? Вы что, издеваетесь? – Галя повысила голос. Ее беспокойство передалось и мне. Я, в отличие от нее, не сразу сообразила, что кого-то не хватает. И, глядя на реакцию друзей, вообще не понимала, что происходит.
– Егор, говори, а то закричу! Я не шучу вообще-то! – Галка начинала закипать.
– Да всё нормально с твоим Пашаней. Живой и невредимый. Уже, наверное, дома в теплой койке храпит. Не то что мы. Еще чесать до города целый час. – Гордеев медленно перешнуровывал кроссовки Adidas. Очень модные в те времена и очень дорогие.
– Как дома? Почему? Зачем он пошел один, ночью? Вы что, поссорились? Егор, говори, что произошло? Блин, я так и знала, что вы поцапаетесь! Ты что, ты его ударил? Отомстил, да? Вы что, подрались? Чё ты молчишь? Люба, скажи ему! – Галя говорила возмущенным тоном, не терпящим возражений. – Ты тоже виновата. Нечего было морочить парню голову!
– Оставь Любу в покое. Она вообще ни в чем не виновата. Никого она не морочила. Пашка сам себе нафантазировал Бог знает чего… Вот и спит теперь… дома. – Егор подошел ко мне, протянул руку, помогая встать. Взял полотенце, на котором я спала. Молча аккуратно сложил его и передал Лорику. Та быстренько стала его утрамбовывать в сумку, которая уже висела на плече Володи. Я сняла рубашку с плеч и передала Егору. Он быстро надел рубаху, не стал застегивать, подхватил мой рюкзачок в левую руку, правой рукой взял мою ладонь и направился прочь, почти волоча меня следом. Я выдернула руку, остановилась. Мне не хотелось вот так уходить от друзей. Я вообще не хотела, чтобы всё так закончилось. Все рассорились непонятно из-за чего, разругались и готовы были еще и разбежаться.
– Егор, подожди. Не надо так. Давай не будем усложнять. Пойдемте все вместе, – я повернулась к ребятам. Они молча стояли и смотрели на нас. – Ребята, пойдемте вместе. Пожалуйста. Давайте не будем ссориться.
