Птица счастья

У Васи с Кристиной состоялось еще несколько встреч до отъезда. Речи о разводе с Петром не могло идти, но одновременно с тем Кристину тянуло к Александрову всем ее существом. Тело требовало его прикосновений, а то, что нежданно всколыхнулось в тишине ее души и, по всей видимости, являлось сердцем, ждало внимания. Ей хотелось отдать, поделиться тем, что из этой связи произрастало и набухало, переливаясь всеми цветами радости, как пузыри в пенной машине. Она удивительным образом растеряла свою собранность, ждала каждого его ответного слова. Она была теперь понятна и открыта и быстро наскучила Василию. Его привычные звонки сменились голосовыми сообщениями. После – просто текстом. Затем он стал отвечать, выдержав долгую паузу. Афера нарушала его привычный самодостаточный ход жизни. Чем дальше заходило это приключение для Василия, тем больше Кристина превращалась в обыкновенную глубоко влюбленную женщину, которую давно оставили, но забыли уведомить о произошедшем. Ее сила духа и постоянная социальная активность не позволяли ей проявлять излишнюю эмоциональность. Но она скучала и ждала, и мыльные пузыри больше не заполняли все вокруг – они превратились в грязную тяжелую серую пену.

Василий посчитал объяснения ненужными, он предпочел скрыться, иначе бы пришлось испытывать неловкость как ребенку, который не хочет есть котлету, а его заставляют. Только маленькими мальчиками от котлет мало кто сбегал, а теперь взрослым мужчиной можно было избавить себя от обязательств, ссылаясь на занятость, и исчезнуть, не закрыв дверь. Он установил границы допустимой близости, оставив возможность появления женщины в промежутке от легкого флирта и секса до момента понимания, что она не соответствует придуманному идеалу женщины мечты. Далее тратить на нее свои силы становилось обременительным и ненужным.

Петр же интуитивно чувствовал перемены в жене. В доме больше не стояла гнетущая поволока недовольства. Она больше не устраивала нелепые завтраки с пережаренной яичницей. Супруга ускользала и больше не обращалась ни по какому поводу. И птица ее гадкая больше не расхаживала вальяжно по дому, а тихо сидела, уставившись в окно, и ей никто не мешал это делать. Конечно, их ссора являлась достаточным аргументом для объяснения подобного поведения, но ничто так не задевало Петра, как безразличие. И перед отъездом он решил уделить время Кристине. Удивительным образом их поездка на уикенд в загородное поместье отца прошла приятно, несмотря на то, что Крис витала в своих мыслях. Только Минин-старший все не спускал глаз с невестки. Не знала девица, что за Василием слежка велась постоянная, и подробности интрижки уже легли в архивы личных дел.

Петр и Василий уезжали на три с половиной месяца. Кристина радовалась своему одиночеству. Ей не придется терпеть навязчивого супруга, ей представилась возможность оправдать холодность Василия важностью командировки, и у нее было ее журналистское сокровище. Ее тайна тайн. Клон. Брат. Его нужно было разыскать, отвлечься от волнений и познакомиться лично с тайной мужа, семьи, президента.

После проводов супруга и любовника в страны заморские, где древним драконом лежала стена Великая, Кристина вернулась к спискам охранников, присутствовавших на похоронах. Но, к ее разочарованию, большинство из интересующих ее богатырей уехали вместе с Петром и Василем. Увлекательное расследование чуть было не утонуло еще на старте в литрах марочного сухого вина.

В один из вечеров Кристина серфила по интернету и совершенно случайно кинула якорь на официальной странице Александрова в инстаграме. Рядом сидела ее птица и, слегка наклонив голову, наблюдала за хозяйкой. Кристина глубоко вздохнула, скучая по любовнику, и отвлеклась на птицу-красавицу, улыбнулась ей. И осенило ее, что прямо в тот же момент жены охранников были в столице, скорее всего, также попивали вино, кормили птиц и могли знать полезную информацию.

Недолго думая, в короткие сроки, Кристина провела беседы более чем с парой дюжин женщин и их пернатых питомцев и в результате получила примерную маршрутную карту перемещений их мужей. И удивительным было то, что часть из них выходила в долгие смены. И эти смены были независимы от смен сопровождения Александрова. Порядка десяти человек посменно уезжали из столицы и наблюдали за секретным объектом.

Одна из женщин, жена главы охраны Агата даже знала, за каким объектом иногда самолично наблюдает ее муж. Ей нельзя было рассказывать подробности, но Кристина выделила ее имя в списке.

Все остальные супруги благодаря обрывкам из разговоров с мужьями смогли примерно обозначить направление, где службу вели. Кристина с тщательностью любовной изучила онлайн-карты и обнаружила несколько зон, где по всем признакам можно было найти иголку в яйце, яйцо в утке, утку в зайце, и чтобы непременно этот заяц привел журналистку ко второму клону.

Кристина отпустила водителя на выходные, взяла машину-вездеход и отправилась в путь. Примчалась в первое место она, а там избушка да хозяйство заброшенное. Примчалась она в место второе – там поля выжженные. Наконец утомилась совсем и села на заправке кофейку попить. Облака бежали над просторами краев тамошних, облака пышные, с душой взбитые потоками воздушными, на радость солнышку. Сидела Кристина и полной грудью дышала, когда вдруг на колонку заправочную Агата подъехала. И поняла Кристина, что вот он, ее проводник чудесный, что поможет до места заветного добраться. Спрятала глаза свои под очки темные и на отдалении порядочном покатила за машиной жены руководителя охраны.

Наконец подъехали они к территории огороженной. Автомобиль Агаты легко преодолел пропускной пункт. Наступила очередь Кристины.

– Пропуск предъявите, пожалуйста.

– День добрый. А вы уверены, что он мне нужен? Вы, быть может, номер моего автомобиля плохо разглядели, давно на посту стоите, утомились.

– Не говорит мне ваш номер без пропуска ни о чем.

– А лицо мое вам никого не напоминает или фамилия, взгляните на визиточку.

– Кристина Евгеньевна, а вы по какому поводу сюда хотите попасть? Вы же понимаете, что я не могу вам отказать, но пропуска для вас не было.

– Я лично прослежу, чтобы на вас мое присутствие на территории никоим образом не сказалось впоследствии. Тем более я вон с Агатой приехала, а Агату вы наверняка знаете, сколько раз тут бывала. Она за меня поручится.

– Да не надо, проезжайте.

– Вы знаете, я тут первый раз. А где мне Александрова найти?

– После ворот направо и налево на втором повороте, в конце улицы дом. Они уединение любят.

Автомобиль проехал в распахнувшиеся ворота, обвитые колючей проволокой, преодолел несколько лежачих полицейских и покатил по заданному курсу. За забором скрывалось процветающее поселение. Дома просторные, бульвары цветами пестрящие, дети на улицах резвящиеся – диво-дивное предстало перед Кристиной. Трава здесь росла зеленее, солнце светило ярче, и спокойствие на лицах прохожих вызывало желание попросить телефон их психотерапевта.

Дом в конце улицы особенным не выглядел. Крыльцо пустовало, на заднем дворе знаменами развевались белые простыни. Тут же стояла Агатина машина. По всей видимости, хозяева находились внутри. Кристина поднялась на крыльцо, но не обнаружила звонка. Она постучала, и двери плавно отворились, безмолвно приглашая незваную гостью войти.

Ее встречали трое: Агата, заветный незнакомец с вкраплением голубца в радужке глаз и молодая женщина, с косой походившей на сплетенные ветви молодого дерева.

– Здравствуйте, Кристина Евгеньевна! Меня Сергеем зовут, – представился незнакомец, протянув ей руку, – это моя супруга Елена. И наша Агата.

Кристина улыбалась. Она была блаженно счастлива от раскрытой тайны и от наступления временного покоя.

Как оказалось, Агата приезжала проведать Сережу после его поселения тут. Еще с подросткового периода она подружилась с мальчиком и несколько десятков лет поддерживала связь.

Сережа рассказал про себя, про жизнь с братом, про отца, про мать. Про книжное рабство, в котором он теперь находился на потеху толпе и Мининым.

– Город у вас какой славный. Я там животных видела на пастбище.

– Да, у нас тут много натурального продукта. И искусственного интеллекта.

– Так это что, санаторий или тюрьма?

– Это ссылка, Кристина, это золотая клетка для всех, кто не согласен. Мы слишком умны, чтобы бастовать, и слишком ценны, чтобы нас… удалять. Город строить начали с поры чисток птичьих антикоррупционных. Сюда забирали тех, кто был неудобен и выпадал из системы, но оставался ценен. Тех, у кого птиц нет.

– А основания?

– Наше существование. Мы здесь в плену. Я вот знаю госсекрет про клонов, а еще формулу счастья в своей книге по молодости случайно раскрыл.

– Какой секрет?

– А я вам потом расскажу.

– И много вас тут таких живет?

– Достаточно. Я не удивлюсь, если в один день все это исчезнет. Но очень надеюсь, что это произойдет по причине того, что мой сосед, выдающийся физик-ядерщик, изобретет телепорт, и мы все сбежим, а не потому, что нас усыпят.

Сережа рассмеялся.

– Давайте прогуляемся. Леночке и Агате не обязательно это слушать опять. Пойдемте я вам детские сады покажу.

Агата и Лена остались попивать мятный чай вдвоем на просторной веранде в компании упитанного кота и нескольких бабочек.

Пройдя несколько кварталов, обрамленных стройной колоннадой фонарей, Кристина и Сережа остановились у здания. Он рассказывал об устройстве города, о литературном кружке, спортивных мощностях, гордился отсутствием отходов, подлежащих переработке, и в целом выглядел явно хозяйственным и крепким в своих суждениях мужчиной.

– А почему мы тут остановились, Сереж?

– А ты посмотри на то, за что меня муж твой сюда сослал.

Кристина осмотрелась, но не увидела ничего необычного.

– Я никак не пойму.

– Посмотри на детей внимательнее.

Кристина заметила схожесть многих из них. Некоторых было двое, как из ларца.

– Кто они?

– Как ты уже поняла, Минины торгуют выдающимися детьми. Василий – живой демонстрационный материал. Но чего Минин-старший не знает, так это того, что зачастую случаются вот такие запасные экземпляры. Это отходы. Лишние дети от сделок. До прихода Пети к управлению проектом лишние эмбрионы абортировали, а муж твой изменил процесс и построил на них бизнес за спиной у отца. Многие хотят себе карманного Пушкина или Гагарина, например. Вот это кто, как думаешь?

Кристина готова была поклясться, что мимо пробежал последний цесаревич.

И решила она, что жадность и хладнокровие ее мужа уходит корнями не в плохое воспитание, а во что-то более глубокое. В гниль, которую он сам в себе взрастил, направив жизнь по пути темному и зловещему.

– Если заказчики о них узнают, последствия могут быть любыми. Потому Петр и спрятал их здесь, под носом у отца, – продолжал Сергей.

Кристина наблюдала за собеседником. На человека, находящегося под арестом, он совсем не походил. В ситуации абсолютной изоляции он жил в спокойствии ума и ясности суждений. Он был свободен от ненависти, агрессии и нужды. Что вызывало возмущение у Кристины.

– Но почему же ты так спокоен?

– А что мне делать? Мы просто живем и работаем. У меня хорошо получается писать, и дело это мне по душе. Леночка моя врач в больнице.

– Но ты же неудобен, с тобой не знают, что делать.

– Я хотел бы все изменить. Мы живем в замечательной стране, щедрой и величественной, и в своем величии она могла бы стать раем на земле, и я верю, что все в наших руках.

– Сказал патриот-идеалист, сидящий в тюрьме! И что ты предлагаешь? – рассмеялась Кристина.

– Кому?

– Ну в целом. Как рай-то создать?

– Я предлагаю тебе остановиться у нас на несколько дней, попробовать жаркое в моем исполнении, погулять в наших краях, а потом вернуться в реальность и жить дальше. Писать статью, раз это то, что ты считаешь необходимым и полезным. Я дам тебе формулу, из моей книги, быть может, она тебе поможет. Изменения – это единственное, что постоянно в этом мире, и они происходят в нужном направлении и с должным эффектом. Может, именно ты мне поможешь формулу доработать, и что-то мы повернем в лучшую сторону.

В Кристине не отзывался Сережин фатализм, все ей казалось иллюзорным, утопичным, но она пробыла в гостях еще несколько дней, познакомилась с общиной. Елена прекрасная, как теперь ее звала Кристина, оказала заботливый прием и поведала историю о том, что детей пока завести у них с Сережей не получалось, и что после смерти матери супруг переменился и стал серьезнее. На полках между прочих вещей стояла одна книга за авторством Василия Александрова. Та, первая, хранящая тайну. Кристине так и не довелось ее прочитать, но заветную формулу она получила из рук автора.

***

Волнение от проведенного расследования не утихало. Госпожа Минина уже неделю как вернулась из поездки с сокровищами, превзошедшими все ее ожидания. Но она ослабела физически, не спала несколько ночей. Брат. Живой. Совсем другой, ну как такое возможно… Жители поселения даже казались счастливыми, благодарными, несмотря на очевидную несправедливость их положения.

Кристине хотелось систематизировать собранные материалы. О публикации статьи в стране речи идти не могло. Ей просто не позволят. Да и печать формулы в текущем состоянии вызовет массовые беспорядки. Все ее тело сотрясал озноб, она прилегла на кровать с ноутбуком. Кисти ее отяжелели и стали неподъемными. Она отложила все в сторону и забылась в дреме. Сколько было времени, когда она очнулась, Кристина не поняла. Она очнулась от тянущей боли в животе, вся была покрыта холодным потом. Кристина положила руку на низ живота:

– Отлично, еще и вы наконец объявились…

Она добралась до кухни, приняла несколько таблеток обезболивающих и легла на диван в гостиной. Время превратилось в шар на воде – сколько бы оборотов ни прокрутило – стояло на месте. Боль не проходила, поднялась температура.

Кристина вызвала скорую, и через некоторое время пришла долгожданная помощь.

– Да какое же у вас отравление, деточка, у вас на другое похоже.

– На что?

– Сейчас приедем в больницу и разберемся.

Лена вцепилась в телефон в попытке дозвониться мужу, но тот не ответил. Тогда она оставила голосовое сообщение и позволила увезти себя в больницу.

***

Наступили долгожданные выборы – вторые в жизни Минина-старшего. Он потратил все свои силы и бюджеты внушительные, чтобы исход их был решен в его пользу.

Новые избиратели, подросшие к тому времени, считавшие себя лучше прежних поколений, зависимых от телевидения, шли на выборы вместе со своими птицами. Птицам нравился глянцевый блеск любви и ценностей, взращенный в их умах изысканными социальными инструментами, созданными благодаря исследованиям поведения пернатых.

К тому времени столицу освободили от работяг, и люди, избалованные судьбой, могли спокойно наслаждаться центром. По итогам реновации все нежелательные элементы были сосланы на периферию без права перепродажи своих квартир в течение десяти лет. А недвижимость в центре перешла в руки людей, способных оценить эту роскошь. И молвили люди, что ипотеки выдавались теперь только на первичное жилье, с беспрецедентно низкой процентной ставкой. И молвили люди, что им зарплаты перед выборами увеличили, но всех поставили на полставки. Еще много чего люди молвили в те времена.

Кристинины путешествие и госпитализация произошли спустя недолгое после победы Минина на выборах время. И как же было глубоко ее удивление, когда свекор самолично приехал к ней в больницу, несмотря на свою явную занятость.

– Ну… здравствуй, невестка дорогая.

– Здравствуйте, Лев Константинович.

Он стоял в пальто и пристально наблюдал за Кристиной. Охрана перекрыла снаружи дверь.

– Еще месяц назад я переживал, что вы столько лет с Петром вместе, а внуков у меня все нет. А тут такое…

Кристина безмолвно смотрела на серое бесконечное небо за окном.

– А ты знаешь, почему ребенок твой не выжил?

– Да, мне сказали.

– Ты знаешь, что тебе не все сказали.

Кристина не реагировала.

– А ты знала, что с восьмой недели можно отцовство ребенка по крови матери узнать?

– Нет.

– Так вот, благодаря чудесным разработкам можно, знай. И я подумал, ты хоть и дочь мусорщика, но нравственность имеешь и сына моего ценишь.

– Я ценю.

– Не ценишь. Есть у меня генный материал одного человека, с которым ты, сука, спутаться смела.

Кристина молчала.

– И я попросил проверить, чей ребенок погиб в твоей утробе по причинам генетических отклонений, пока ты лежала неделю тут. Так вот, по итогам анализа на отцовство и при повторном исследовании плода выяснилось, что ребенок не «мининских» кровей, и нарушения в развитии были несовместимы с жизнью. Главврач заключил, что беременность ради твоего блага нужно было прервать.

Она смотрела на Минина исподлобья.

– Прекратите!

– Ты мне еще спасибо должна сказать, что тебе не пришлось моему сыну объяснять, почему у него арапчонок из жены вылез. Так что я рассчитываю, что связь свою ты бросишь и покажешь моему сыну всю свою любовь.

Хладнокровно, без намека на сочувствие, он ждал, пока его жертва прореагирует. Минин упивался своей властью. Кристина не доставила ему удовольствия видеть свои слезы.

– На вашем месте я бы остерегалась журналистки с миллионами подписчиков, которая знает о втором «клоне» и о вашей фабрике детей.

– Как заговорила! Ты фертильна, теперь докажешь свою преданность и воспитаешь в себе верность. Постарайся в ближайший год все сделать правильно и подарить мне внука, а если не справишься, не думай, что доедешь до того поселения, о котором ты говоришь, и будешь жить-поживать вместе с остальными. Есть у нас и другие места.

– А еще я знаю формулу. Ту, что в книге Александрова зашифрована. Ту, что птиц с ума сводит. И в моих силах все ваше иллюзорное спокойствие порушить.

– Повторяю… но только потому, что ты мне невестка. Большая страна у нас, Кристина. Есть места, куда даже молва не доходит.

После ухода Минина-старшего Кристина лежала в абсолютной тишине. Незаметно для нее за годы общения и близости с Василием в ее существе зародился источник светлого чувства, где-то в груди, где сердце, он пробил панцирь стремления к достижениям, переполнил ее любовью и обернулся в ребенка. С момента, как Василий перестал поддерживать их связь, источник стал угасать без истерик и слез, без внешних страданий… Умирал медленно, исторгая из себя глубинную ржавчину боли и обиды. И теперь, обездвиженная на больничной кровати, она поняла, как сильно она желала это дитя, этот плод самого лучшего ее намерения к мужчине. Он был убит тихо, и о нем не знал никто, кроме его убийцы, даже она, его мать. И никто не мог его защитить. «Мясо, мясо мясо…» – все, что приходило на ум Кристине. Осознание безвозвратно ушедшей возможного счастья и собственного бессилия. Мясо, мясо… Как мясо ее выкинул Василий, как мясо порубил ее душу Минин, как в холодильную камеру ее привезли обратно в квартиру. Мясо, мясо, мясо… И плакала она горько, и плач ее летел по пустующим комнатам. И вместе с плачем придумала она, как за счастье свое потерянное отомстить.

После удачных выборов Минин осознал силу детского сна виртуальности, в который впадала цивилизация. Он считал огромным экономический и социальный потенциал обособленного рынка беззащитных, неадаптированных и практически андрогинных людей и их пернатых друзей. Они сами объединялись в безопасной для них в эмоциональном и физическом смысле виртуальной среде, прислушивались к своим питомцам, чьими повадками давно управлял Минин. Лев Константинович не хотел новой смуты от Кристины –она обладала опасным знанием, в случае обнародования которого мог выйти коллапс с человеческими жертвами, чего ему совсем не хотелось. Поэтому Минин дал распоряжение обеспечить Кристине наилучший уход для ее скорейшего выздоровления. Он в тот же день позвонил сыну и провел разъяснительную беседу.

– Петя, я предпочитаю, да и в целом у нас вертикаль так устроена, чтобы мои проблемы становились проблемами другого человека. Так вот сегодня моя проблема – твоя жена, и передаю я ее тебе.

– О чем ты говоришь?

– Во-первых, она про формулу Александрова и про «серых» клонов знает, которых ты вне общего оборота производишь. Да-да, я в курсе, не дергайся. А во-вторых, у нее был любовник. Неважно, кто он. Важно, что она признает собственную ошибку. По второму вопросу мы с ней достигли договоренности, и ты можешь больше не беспокоиться, а вот по первому я тебе помогать не буду, разбирайся сам. Нужно предотвратить информационный вброс формулы Александрова от твоей жены. Ну, и пока что затаись с продажей клонов на аукционах.

Петр Львович не слушал нотации отца. Его драгоценная собственность, его опора, его достоинство – все оказалось под угрозой. Мало того, что любовника завела, так еще могла лишить его денег и устроить скандал. Черты лица Петра заострились. Он побледнел – череп его проступил мертвенной белизной из-под тонкой кожи. На глаза легла иссиня-черная тень. Зрачки сузились и бегали из стороны в сторону, как черные капли едкой ртути. На высоком лбу пульсировала вена.

– И да, Петр, повзрослей и по возвращению прекрати отлавливать и расстреливать этих птиц. Тебе оружие не для этого выдали, а для самообороны.

– Да до них дела никому нет уже.

– Они иногда выбирают себе новых хозяев, зачем, людей предназначенного лишать.

– Ха-ха, да большинство людей полинявших к себе не подпускают, кому они такие «никакие» нужны, серые и неприметные.

– Ну этим людям не поможешь.

– Ну а, почему одни должны этих пернатых тварей растить и кормить, и в большинстве они и не вздумают линять? А к другим, значит, прилетят сразу готовые, кем-то до линьки доведенные, преображенные являются, шепчут свои подсказки, и все с само собой в жизни налаживается.

– Ну вот пока большинство должны растить своих птенцов сами. Пока Александров не доработал свой текст, мы не в силах ничего изменить.

– Ты же прекрасно знаешь, что этот нытик ничего не сделает.

Отец слышал голос сына, и тот удалялся, растворяясь цифровом сигнале, и понял Минин, что его собственная птица, сидящая тут рядом в клетке и скрытая от посторонних глаз плотной тканью, никогда не поменяет свой окрас на неприметный серый и не попросится на свободу.

***

Петр закрыл несколько крупных сделок и после звонка отца был вынужден отказаться от всех «теневых», что уменьшило его будущие доходы на сотни миллионов. По возвращении в страну Петр был холоден с женой. Они обоюдно не разговаривали. Кристина словно не замечала присутствия супруга и подолгу смотрела в окно, сжимая телефон у груди, и практически не выходила из дома. Загадкой для Петра оставалось имя любовника, но больше его беспокоила ситуация с формулой, отчего он приставил к жене охрану.

Несколько недель спустя, выдержав паузу, поутихший и больше не способный на неконтролируемое насилие Петр инициировал разговор c Кристиной. Беседовали холодно, разочарованно. Жена не боялась и не переживала. Она была подавлена, а Петр был ей совершенно безразличен.

– Я не хочу знать, с кем ты спуталась… И принимать решения касательно нашего брака я тоже не намерен. Но что до твоего расследования – ты должна все кончить. Отдай записи, которые есть.

– Ты же не думаешь, что это меня остановит.

– Чего ты хочешь добиться? Лишить меня, себя, нас всего?…

– Я уже всего лишилась.

– Я помогу тебе этого не сделать, ты сейчас в расстроенных чувствах, а люди тебе верят, не вводи их в массовый психоз. Отдай информацию. И про ублюдка своего забудь… Время пройдет, восстановишься и родишь еще ребенка. Сходи вон с Васей на ваш традиционный спа-день – приведи себя в порядок. Со следующей недели будем посещать воскресные службы, по семейным делам у батюшки совета просить.

Петя решил не обращать внимания на расстройства жены. Не склонный к эмоциональности и отлученный своей деятельностью от человеческих чувств, он решил, что произошедшие события – блажь, мелочь, которую он сможет пройти и не заметить.

Кристина не сказала ни слова. Она впервые за весь разговор подняла на мужа глаза. Обернись он в тот момент – он познал бы мучительное презрение за собственное существование.

Кристина положила телефон перед Петром на стол.

– Все доказательства здесь.

– Только не делай глупости, не заставляй меня принимать меры.

– Едва ли я могу доставить тебе еще большее неудобство…

– Я надеюсь…

***

Василий не хотел встречаться с Кристиной. Неловко ему было, она напоминала ему о собственном малодушии. Но Петр был настойчив и просил присмотреть за женой после госпитализации и приободрить ее.

В зале для гостей особо важных, где обычно их принимали, на диване сидела женщина. Спокойствие позы незнакомки обрамляла благородная стать. Ее не потревожило присутствие постороннего, и она продолжила свое наблюдение за рыбками в аквариуме.

– Простите, не хотел мешать.

Она посмотрела на Василия и улыбнулась.

– Ты прощен.

Василий едва узнал ее. Мертвецкая холодность и глубина голоса делала ее схожей с существом потусторонним. Окутанная тайной и превосходством Кристина не шелохнулась. И он забыл все ее заискивающие мольбы, все ее требования внимания, все попытки привязать к себе, забыл свою вину. Его окутали воспоминания обладания ее щедрым телом, одурманили отголоски запахов и звуков, и единственное, что он хотел теперь, – это прикосновений.

– Как ты себя чувствуешь? Мне сказали, что ты после госпитализации.

– Это все, что тебе сказали?

Чем дольше они находились рядом, тем отчетливее Василий понимал необратимость ситуации. Кристина стала недосягаемой, бесстрастной.

– А что мне могли еще рассказать?

– Мне сделали аборт. Ребенок был от тебя.

В этот момент в зал вошел персонал, готовый выполнять свою работу по процедурному уходу за гостями. Перед Василием поставили ведерко с шампанским и наполнили бокал.

– Вы не оставите нас, – попросила Кристина. – Господин Александров будет готов через десять минут.

– Это был мой ребенок?

– Ты не смеешь больше задавать мне ни одного вопроса.

Вася готов был стоять у этой стены и смиренно жать приговора.

– Я сейчас передам тебе информацию, которую опубликовала десять минут назад. Я доработала формулу твоего брата, но если он хотел смягчить ее, то я, наоборот, усилила эффект, чтобы действие происходило мгновенно. Я проверила на своей птице. Она давно маялась у окна и все не знала, как выбраться. Услышав правильные слова новой формулы, она, без ожидания линьки, билась о стекло, пока не свернула себе шею. Я выложила фото ее тушки в инстаграме вместе с формулой. Думаю, это многих подвигнет к действию. Копию отвези Сереже. И помалкивай. Координаты местонахождения брата также тут указаны. Приятного тебе отдыха.

Кристина встала, приблизилась к Васе, посмотрела пристально в глаза, залпом выпила бокал шампанского и покинула зал.

– И да, это был твой ребенок.