Птица счастья

– Да никак, я не читал, мне главное – проследить, чтобы все гладко прошло.

В комнату вошла Кристина в обтягивающем платье, снимая полотенце с мокрых волос, и кокетливо села за барную стойку. Василий не мог ее теперь разгадать.

– Я ничего не пропустила?

– Нет, сейчас начнется самое интересное, – ответил ей Петя, переведя внимание обратно на Васю, – а ты отправляйся к нашей команде, они тебя внизу ждут.

– А ты?

– А у меня сегодня по плану вечер стейков, красного вина и других радостей, – Петя ловко проткнул мясо шпагой и в эффектном выпаде шлепнул его на сковороду.

Кристина не заметила, как Василий ушел, увлеченная «фехтованием» своего любовника. Через несколько недель он предложил Кристине перевезти ее вещи и птицу поселить в пустующей клетке – птенец Минина-младшего не прижился и издох еще на первой неделе после приобретения.

***

Как и многие женщины, Мария Петровна оказалась не готова оставаться одной. Она стала никому не нужна в привычных смыслах и областях своего применения. Взамен всем смыслам ей подарили птенца, и она с ним долго беседовала об умершем муже, о сыновьях, работе, обо всем, что пропало. Мария Петровна часто плакалась своему пернатому компаньону, но однажды посмотрела на птичьи выпученные глазки и поняла, что не хочет проводить вечера в такой компании. Да, питомец был мил, отвечал ей и лоснился от ухода, но Мария Петровна решила переменить свои привычки, планы, а вместе с ними придумать заново свои желания, что оказалось не так просто. Грешным делом, она подумала обновить запасы белья и попробовать знакомиться с мужчинами, потому что закрепленные за ней представители противоположного пола все ее покинули. Она прочитала книгу сына, и тогда что-то переменилось в ее птенце. Он быстро повзрослел, научился говорить и теперь составлял приятную компанию при планировании нового досуга. Птенец начал линять. Поначалу она переживала за его здоровье, но потом заметила, что метаморфозы происходили не из-за недостатка заботы. Питомец менял цвет, с синего на неприметный серый, и обретал новое очарование. Потом преобразившаяся птица вскрыла клетку и улетела, не сказав ни слова.

Неожиданно став свободной, Мария Петровна осознала, что на нее больше не давит секретность, что у нее есть средства и время, и, несмотря на то, что она не имела права выезжать из страны, она могла и имела право жить. Так оказалась в отпуске в приморском городе со своим новым знакомым, лихо рассекая с ним на мотоцикле.

– Мама, да не моя это книга, не меня надо поздравлять, а Сережу, его труды. Я передам, что тебе понравилось, и я очень рад, что жизнь обрела новые краски, да, твой младший сын вырос, он всегда был наблюдательным занудой. Нет, он сейчас не сможет говорить. Он на совещании у Минина. Я не читал книгу, тебе поверю!

Тем временем, пока Вася говорил с мамой по телефону, в коридорах здания исторического все сотрясалось от яростного рева Льва Константиновича. Ему не понравилась книга. Точнее, не ему, а отделу цензуры. А если еще точнее, что после первых прочтений в кластерах исправления граждан успокоенные птицы опять начали сходить с ума от своих хозяев. И линять, массово скидывать цветные перья. Они становились серыми и неприметными и улетали прочь молча. Минин звонил Кальману и грозился закрыть его «шарашкину контору».

– Ты вот, когда писал, чем недоволен был, а? Ты, башка кудрявая? – обращался он к Сереже. – Что за размышления о воле? О каких ты, малолетний идиот, сознательных птицах мечтаешь? Ты ж ни хера не понимаешь! Поросли непуганые! Зачем ты у читателя спрашиваешь, где счастье найти? Какое такое сочетание слов ты подобрал, что птиц с ума свел?

– Да не свел я их с ума. Ну поорали, полиняли…

– Полиняли… – передразнил Минин Сережу. – Так, все инфоповоды запланированные об этой книге заменить репортажами о достижениях в ГТО и молодежной военной подготовке. Только мы их собрали воедино… Книгу с полок снять, – выдал инструкции Минин своему сыну.

– Сережа, перечень тем для стихов тебе передадут. Утверждать теперь будешь у меня, только потом в печать. Готовь новую книгу как хочешь. И про птиц – ни слова.

Минин возвышался над своим рабочим столом и разбухал по мере излияния недовольства.

– Выборы через год! Мы пять лет ждали эту самодеятельность! Новая книга мне нужна на столе через три месяца! А формулу, сочетание слов тех, что написал и всех с ума к чертям свел, – надо выявить и переделать. Птицы не готовы к линьке в большинстве своем, не смей их губить.

ЧАСТЬ III

Тридцатые годы двадцать первого столетия приближались к своему расцвету. Жизнь настолько ускорилась, что государства время от времени не справлялись с управлением – их заносило в междоусобных гонках к краю внутриполитической и внешнеполитической пропасти. А население «утекало» за борт признанных мировых границ в поисках новой жизни или чьей-то крови за деньги. Молвили люди, что где-то далеко города из мусора строили. Молвили люди, что где-то далеко полстраны великой китайцам было отдано. Молвили люди, что где-то далеко деньги просто так раздают в городах крупных. Молвили люди, что у кого-то птицы счастье знали где искать.

Как в случае с любым значимым событием в государстве великом, подробности дня назначения Минина исполняющим обязанности президента и обстоятельства, к этому приведшие, скрыли от широкой публики. Скрыли в архивы со сроком обнародования в сто лет.

В тот день не было рекламы на телевидении, а провайдеры снизили скорость передачи данных в интернете до минимума, вынудив население слезть с оптоволоконной и беспроводной иглы и не проверять новости в сети. Но, памятуя об ошибках предыдущих поколений, пресса каждые двадцать минут рассказывала о происходящей смене власти. Телевизионщики показывали самые громкие дела о коррупции из реалити-шоу, передачи о прорывах в медицине, повсеместном прижившемся раздельном сборе и переработке мусора, инновационных технологиях. Крутили новые сериалы про славных доблестных полицейских и документальные фильмы о специализированных поселениях с регистрацией для иностранных разнорабочих. Но главным открытием стала новость о дисциплине в школах под названием «развитие мелкой моторики рук». Благодаря стечению обстоятельств, новость про смену власти заглушила новость о первом пенсионере, скончавшемся прямо на рабочем месте. Был введен комендантский час, и всех бесхозных домашних птиц отстреливали, если они появлялись на улице без хозяев.

Лев Константинович ждал подходящего момента для укрепления своих позиций перед очередными выборами президента. Но он никак не рассчитывал на такой поворот событий, при котором он возглавит государство.

В год начала чисток хозяев птиц и коррупционеров в немилость прежнего главы государства попали и представители правительства, и думские депутаты. Головы летели в праведном гневе и негодовании. Неизбежными стали отставка председателя правительства и роспуск аппарата. Эти персонажи обладали самым высоким рейтингом в реалити-шоу.

После волны чисток Минин стал исполняющим обязанности председателя правительства, одобренным общественностью. А теперь, спустя несколько лет, не успев привыкнуть к почетной должности, он и подумать не мог, что обычное закрытое совещание обернется для него новым повышением – повышением на высшую ступень управления.

Отряд национальной гвардии, охраняющий территорию, где находился действующий на тот момент глава государства, был атакован неизвестными. Силовики, прибывшие на место происшествия, после инцидента не нашли президента. Минин на полпути на рутинную встречу был остановлен и отправлен под охраной в правительственный штаб. Через несколько дней тишины исчезнувший правитель появился как ни в чем не бывало там же, где скрывали Минина, и передал ему власть. Лев Константинович был удобен, на него имелись рычаги давления, в свое время «ярко» продемонстрированные покушением на Васю, и он был достаточно стар, чтобы продержаться у власти более двух сроков уже с учетом неполного года временно исполняющего обязанности.

Через год после официального избрания отца главой государства Петя предложил Кристине выйти за него замуж. Оба с честолюбием на уровне хромосом, они сошлись на взаимовыгодной сделке: Петр Львович обрел статусную жену, к тому времени известную ведущую главного канала страны с одной из самых роскошных птиц в стране, а Кристина обрела положение второй первой леди.

Главный «сюрприз», преподнесенный будущим молодоженам от Минина-старшего, – жестко ограниченный бюджет свадьбы. Скромный по меркам элиты и даже доступный для среднего класса. За исключением эксклюзивных помещений для торжества и платья невесты остальные статьи расходов организаторам было рекомендовано утверждать в ключе проводимой общенациональной антикоррупционной политики. А то молвили люди, что где-то далеко бедность ходила по регионам. Петя и Кристина хотели добавить свои накопленные средства, но дело было не в деньгах. Лев Константинович не хотел начинать правление с денежного скандала и сплетен вокруг своей семьи.

Еще один неприятный сюрприз– список утвержденных норм поведения, которые молодожены должны были соблюдать до и после свадьбы. Отдельные требования составили для Кристины, так как она была фигурой публичной и примером для сотен тысяч своих подписчиков. Лев Константинович не всегда считал Кристину полностью достойной его сына и хотел ее контролировать.

Петр же после свадьбы вступал в новую должность, получая в свое полное подчинение все, что касалось проекта Александрова. Пока Кристина деликатно противостояла «коммунистическому террору» Минина-старшего в предсвадебной подготовке, Петр осознавал масштабы предоставленной ему власти. Проект Александрова к тому времени вырос в холдинг. И у Петра, как у каждого «нормального» чиновника, допущенного к национальному достоянию, появилась идея, как приумножить свое благосостояние за счет этого замечательного проекта. Его молодость и амбициозность достигали апогея и начинали преобразовываться во вседозволенность. Ведь молвили люди, что где-то далеко в замках золотых принцы арабские живут. Вот и Петр возжелал подобного счастья себе.

Свадьба проходила в закрытом формате в одном из исторических залов памятника архитектурного. Количество гостей не превышало двухсот человек. Тем, у кого птицы поддавались дрессировке, позволили пригласить питомцев с собой. Семьи молодых пребывали в трепетном волнении – будучи людьми старого поколения, они по-прежнему придавали этому ритуалу большое значение. С точки зрения бизнеса союз также сулил много плодотворных начинаний в основном для семьи Кристины. Благодаря чему отец невесты получил крупный контракт на сжигание мусора с новой системой сортировки, которая считалась наиболее экологичной. Мать молодой, увлеченная искусством, приобретала бесценную возможность общаться с лучшими галеристами и художниками страны.

Столы ломились от яств заморских и изысков кулинарных. Живая музыка заполняла весь зал, струилась между нарядными, в белых скатертях и драпировках, столами, шампанское нашептывало о предстоящих радостях вечера, а молодые смущенно отдались заботливым рукам организаторов свадьбы.

Из двух братьев на торжестве был Василий. Заменить его Сережей могла только его внезапная недееспособность, чего к радости обоих Мининых не произошло. Да и у Сережи вышел новый релиз игры, и он сутками не выходил из дома. Петр в очередной раз утвердился во мнении, что второй клон бракованный. Он, как человек живущий активно и в реальном мире, инстинктивно отвергал подобное увлечение играми. Ему было странно наблюдать за Сережей, когда тот, как и многие его сверстники и более молодые, тратил время на это. Лучше бы птицу завел. Для него Сережа казался «убогим», ограниченным лентяем, в то время как взрослые дяди «решали» свои дела в миру. Вася был Петру понятнее, хотя и вызывал порой зависть и соревновательный дух. Но теперь он с гордостью мог показать сопернику, что, вот, женится он первым и на желанной женщине.

Василий оказался за праздничным столом с президентом. Неподалеку, в «зоне» бизнес-элиты среднего возраста, завязалась беседа на спортивную тему, в частности, о развивающих марафонах разной сложности. Лидеры в области «преодолей себя сам» рассказывали о своей готовности бежать, плыть и крутить педали еще быстрее, выше, сильнее, но при этом ощущали скованными рамками физических возможностей, сдерживающих их порывы. Тут в беседу вступили марафонцы «ментальной» сферы, и все слились в едином порыве преодолеть человеческое естество и стать героями комиксов. Жены, воздерживаясь от алкоголя, мысленно осуждали слишком откровенное и вульгарное платье невесты.

Минин-старший советовал Василию поддерживать беседы с президентскими протеже. Но молодой повеса не хотел думать о бизнесе сегодня и по вновь приобретенной привычке засматривался на женщин постарше. Лощеные, ухоженные состоятельные дамы сложно определяемого возраста не кидались на него, а умно и интересно реагировали на уловки в отличие от молодых девиц, одержимых замужеством с успешным мужчиной. Василий направился к одной из львиц, заметив возле нее свободный стул, но его опередил юноша хрупкого телосложения.

– Будь добр, определись с поведением на сегодня, следи за своими гениталиями и не беси меня, ты на приеме с президентом. Твой отец тебя совсем распустил в мое отсутствие.

– Мама, не надо мне указывать, кем быть. Тебя все равно нет в круге моих интересов…

– И ты прекрасно знаешь, почему.

– Да, из-за твоих сирых и убогих нищебродов и бомжей. И птиц.

– Я прошу тебя в последний раз прекратить так относиться к моему Фонду. Ты не представляешь, в каких количествах находят расстрелянных серых птиц, и кто это делает – не известно. Мы их кормим и пытаемся спасти.

– Тогда прекрати пренебрежительно относиться к моим истинным желаниям, иначе твой птичник так и останется для меня уходом от налогов.

– Этот уход поддерживает тысячи, а твои розовые стринги не удержат даже твое скромное хозяйство.

– Молвят люди, что где-то далеко таким как я целые города открыты.

– Молвят люди, что где-то далеко таких как ты порют и в реки кровавые сбрасывают.

Семейная драма, произошедшая у юноши, который когда-то был исторгнут из лона этой привлекательной женщины, отбила у Василия всякую охоту на этом поле, и он перекинулся в зону «серпентария», к столику успешных молодых женщин с одинаковыми бровями и легким тюнингом лица. Сияли девы винирными улыбками и излучали блаженство пустыми глазами. Из-за их общего сходства у Василия немного кружилась голова. Позади столика сияла роскошью золотых завитков этажерка для птиц, замерших в страхе обронить начищенные перья. Молвили люди, что эти птицы, несмотря на свой возраст, говорить пока что не научились. В этой части зала изобилие шелка и искрящихся украшений, похожих на блесны для ловли мужчин и ослепления соперниц, было заметно больше, чем в зоне молодых. По большей части все дамы были коллегами Кристины. Но подобный коллектив, большой и дружный, больше напоминал комок переплетенных между собой змей во время транспортировки в деревянном ящике. Они усердно налегали на аперитив, желая занять руки, трясущиеся от «ломки», – девушек попросили оставить мобильные телефоны при входе в зал, а им очень хотелось снять своих птиц в этих шикарных интерьерах. Все они прекрасно себя держали, наученные светскими приемами и видеороликами по этикету. Василий и решил устроиться на некоторое время в этом саду удовольствий.

Насыщенной была программа праздничного вечера с поздравлениями гостей старшего поколения, убежденного, что семьи создаются для продолжения рода, с их тостами о пожелании детей и молодежи – с установками на успех, как на форумах личностного роста. Большая часть при поздравлении непроизвольно поворачивалась от молодых к президенту.

Когда вечер преодолел все формальности и запланированные сценарные ходы, у молодых появилось время свободно общаться с гостями. Пировали широко, пировали чинно, пировали сыто и пьяно.

Василий нашел силы оторваться от своего столика и подойти поздравить Петю.

– Ну, я поздравляю тебя, Петр Константинович!

– Спасибо, Василий. Получаешь удовольствие от вечера? – Петр кивнул в сторону порядком захмелевших дев.

– Да не особо… не всем везет встретить достойную женщину.

– Не всем хватает смелости ее не пропустить.

– А удержать должно быть еще сложнее…

– Коту, что играет с лягушками, но не ест их. Вот ему сложно.

– Ну, не говори, я иногда их все-таки прикусываю, если они сбегают…

– Теперь только посмей посмотреть сторону моей жены, – в шутливой интонации Петра промелькнул надрыв.

– Ты что, сомневаешься в своих силах?

– Нет, я просто знаю, что под овечьими бакенбардами скрывается волчий азарт.

В первую неделю после свадьбы на Кристину сошло озарение, что с ее стороны было огромной глупостью так долго не выходить замуж. Петр светился. Он улыбался шире, говорил громче, жил активнее. Она себя чувствовала особенной не из-за внимания прессы, прикованного к этому событию, а из-за мужа. Но со временем она заметила, что его «шире», «громче» и «активнее» перестало распространяться на нее. Он просто гордился самим собой, своим статусом главы собственного семейства. Предсвадебная лихорадка смылась теплыми водами Индийского океана в районе Мальдивских островов во время медового месяца и оставила неприкрытым самодовольство юного чиновника. Кристина недолго дрейфовала в смятении, ведь скоро к ней пришло течение свежих предложений по проектам на ТВ. Ее холодный разум позволил ей не влюбится в Петра Константиновича, что оградило ее душу от лишних мечтаний и разрушающих ожиданий, а брак стал приятным приложением, событием, не требующим эмоциональных затрат. Речь не шла о расчете, речь шла об отсутствии изматывающих страстей. Детей Петр не требовал, и они оба могли наслаждаться своей молодостью. Им было немногим больше двадцати шести лет. Птица Кристины быстро обжилась в новом доме у Петра и была самой знаменитой в стране: редчайшего бордово-алого окраса, с золотым отливом. Она обожала съемки, обладала спокойным нравом и почти полутораметровым размахом крыльев. Но иногда птица подолгу смотрела в окно, и казалось Кристине, что тоска закрадывалась к ней, и тогда она наглухо закрывала шторы, чтобы развеять хандру и предотвратить выгорание прекрасных перьев питомицы.

Весь год после своей свадьбы Петр работал над проектом Александрова и над стройкой нового медицинского центра в районе «антикоррупционных кластеров». Работа кипела – он не появлялся дома. Переговоры с инвесторами и поставщиками оборудования проходили постоянно.

– Ты очень много времени уделяешь этой стройке, муж, – Кристина называла его исключительно так, подчеркивая свое серьезное отношение.

– Да, поскорей бы уже открыть.

– Будет официальное мероприятие?

– Ничего такого, на что тебе стоит тратить свое время. Позову Александрова.

Сереже сообщили об мероприятии за день до открытия. На вопрос, почему не Вася, Петр отрезал – для Васи будет другая работа. Но почему-то эта другая работа отпала, и Вася весь день просидел дома. Вечерело, он смотрел сериалы, когда в квартиру вбежал Сережа.

Молча пронесся в свою комнату. По его шагам, по резким движениям и звукам было понятно, что брат не в настроении. Дверь в ванную хлопнула. Прошло около получаса, прежде чем Сережа ее освободил.

– Ты чего такой шумный, а? – Вася встал с дивана из любопытства, чтобы понять масштабы расстройства брата. Сцена, перед ним разыгравшаяся, нарушила ход привычной устаканившейся жизни. Сережа побрился наголо и собирал свои вещи.

– Ты чего?

Молчание в ответ.

– Что случилось? Что устроил наш «вермахтовский» генеральчик?

Молчание.

– Да остановись ты!

– Мой контракт расторгнут. Я переезжаю к матери в квартиру.

– Почему?

– Я не могу тебе сказать, – Сережа белел и краснел попеременно, для Васи подобная буря эмоций со стороны брата подтверждала действительную серьезность ситуации.

– Я могу тебе чем-то помочь?

– Нет, Вась, но будь осторожен с Мининым.

– Все настолько плохо?

– Ну, в глобальном плане – я не знаю, к чему все это приведет.

– Все – это что?

– Все… Я… Ты…

Сережа покинул брата, так и не разъяснив причины. Комната вмиг опустела, оставленный геймпад навевал на Васю тоску. Одиночество его окутало вязкой паутиной уныния. Но оно с лихвой компенсировалось славой, чувством собственного достоинства и собственной исключительностью. Порой, даже если его посещала хандра, страдания, ей сопутствующие, смягчались роскошью и богатством. А в роскоши и богатстве страдать намного приятнее, чем в нищете. Эта мысль также согревала Александрова, хоть он никогда не знал бедности. Также радовало общество его птицы. Его «Селезень», как называл своего питомца Василий, составлял прямую конкуренцию популярности птицы Кристины. Василий очень любил его фотографировать, следил за рейтингом его фотографий, часто беседовал с ним и считал идеальным компаньоном.

Лишь однажды в разговоре на званом обеде Минин-старший упомянул Сережу.

– Петр, а после его отстранения ты соблюдаешь все меры секретности и целостности его генного материала?

– Конечно, отец, мы отправили его в поселение. При условии, что он продолжит работу над формулой для птиц. И книги для Василия он будет продолжать писать.

– О, да, Василий, последняя твоя книга была успешна, тебе понравилась?

– Нет, ни разу не читал их.

– Я тоже, но цензоры довольны. Ну а ты как, не думаешь остепеняться? Выпустили бы лирический сборник.

– О… не-не-не. Мне некогда. Я лучше один, тем более у меня Селезень есть, он не предаст, а секретность нам важна.

– Ну, тут… как бы сейчас… кто… что… предпочитает, кто собак, кто кошечек, кто птиц, оно-то просто и понятно, но я тебе о женщине говорю.

– Папа, прекрати, эту часть проекта нужно будет тщательно продумать, все не так просто. Если у него появится девушка, он потеряет большую аудиторию.

– Ну, аудитория должна расти вместе с ним.

– Нет, папа, аудитория сменяется поколениями, а он всегда должен быть молодым и желанным.

– Если бы я тебя не знал, Василий, я бы подумал, что ты просто боишься. Тебе не обязательно любить –это бесконтрольное, сентиментальное и редко по-настоящему искреннее дело. Я тебе про партнерство.

С момента открытия центра медицинского Петр и Василий погрузились в водоворот деловых вечеринок. Эксклюзивные рестораны, закрытые клубы и бары, знакомства за знакомствами, уикенды в Европе. Кристине не нравилось, что она не участвовала в открытии столь важного для мужа проекта, и теперь она сопровождала Петра везде, где могла. Она настояла на своем присутствии на встречах с людьми самого высшего уровня – иностранными, российскими миллиардерами и миллионерами. Она могла поддержать беседы с их умными женами или любовницами об искусстве или путешествиях, глупым же просто оставалось признать Кристинино превосходство и держаться в стороне.

После очередной вечеринки в загородном гольф-клубе Вася пытался дозвониться до Пети, но абонент долго не отвечал. После третьей попытки в динамике зазвучал приятный бархатистый Кристинин голос:

– Плохо тебе, Васянь?

– Ой, дорогая, ты не представляешь, как.

– Не представляю, я столько не пила, а Петя, к примеру, не может шевелиться и лежит поперек кровати.

– Я тоже. На сегодня все дела отменяем, домой завтра поедем?

– Конечно, вчерашние переговоры, судя по всему, успешные, и вам нужно их пережить. А я в спа пойду, пока вы страдаете!

– Возьми меня с собой.

– Ты же шевелиться не можешь?!

– Ну до спа я доползу или попрошу, чтобы меня донесли.

– Тогда до встречи, чудовище.

Кристина плавала в бассейне, когда Вася наконец добрался до спа. Он плюхнулся в живительные воды. Кристина вынырнула прямо перед ним. Она показалась ему особенно привлекательной, а из закутков памяти выползло забытое воспоминание юности. Странное похмелье смешало Кристинину привлекательность с образом Леночки, которая, как ему тогда в юности казалось, хотела его поцеловать. И вот он решил ответить на ее поцелуй спустя много лет. Он потянулся к Кристине. Она не оценила его намерение:

– Тебя что, мутит? Вылезай, не хватало, чтобы ты тут воду попортил.

Вася очнулся и похлопал себя по щекам.

– Крис, надо попросить, чтобы нам шампанское подали.

– Ну, попроси, раз так надо.

Опохмелившись, Василий почувствовал новое дыхание жизни в себе. И, не ограничиваясь одной бутылкой игристого, пошел спасать от страданий Петра. Вечеринка раскрутилась на новый виток… И еще несколько лет молвили люди, что где-то далеко сын президента на своем хребте Пушкина катал. Под вечер чудесами чудесными собутыльников удалось усадить в автомобиль и отправить домой.

И бежали навстречу Василию женщины, и не видели они своего пути. Безудержным было их стремление и во взглядах блестела холодная искра. Их ухоженная, мерцающая нежностью лунного света, упругая, как у натянутого тамбурина, кожа вздрагивала, сдерживая под собой мышцы, пришедшие в движение в беге. Женщины разного возраста, роста, телосложения в едином порыве превратились в энергию удивительной красоты, подобную вскипевшей и поднявшейся из таинственных бездонных недр лаве. Они двигались навстречу Василию, и по его желанию время замедлялось, становясь вязким. Василий наслаждался надвигающимся видением. Наконец, первые поравнялись с ним, и, не желая более сдерживать скорость происходящего, время прорвалось, и помчался поток со звенящей скоростью. Окруженный, Василий чувствовал жар их тел, одурманенный ароматом парфюма и пота, возбужденный близостью, он дрожал. Все вокруг содрогалось под мощью фемин. Они бежали вперед, глядя сквозь Васю. Некоторые перепрыгивали, некоторые ныряли под землю. Он попытался протянуть руку и прикоснуться хотя бы к одной из «идеальных». Но они оставались недосягаемыми – многие уворачивались от попытки прикоснуться к ним и отворачивались от его возбужденной мужской плоти. И звон, заполнивший все вокруг, вдруг обернулся плачем. Плачем ребенка где-то за спинами женщин, где-то в темноте, из которой они нахлынули на Василия. Плач становился все громче и надрывнее, пока выносить его стало невозможным. Василий пошел против потока в надежде найти «источник», но не мог пробиться. Поток женщин был нескончаем, и не вняли они его призыву остановиться или хотя бы пропустить к несчастному ребенку, и увидел он вдалеке, что-то мимо пролетело, спикировало, небольшое, серое, и голосом человеческим сказало желанные слова, от которых спокойствие в душе поселилось.

И проснулся Василий. Проснулся от того, что клюнул носом, и голова его завалилась вперед при маневре автомобиля. Плач ребенка во сне сменился сиреной машины сопровождения. И голос тот, нежностью своей одурманивший, как ускользающую прозрачную леску, пытался он в памяти удержать, и вспомнить слова в видении услышанные. Никогда еще столь приятный эротический сон не оборачивался подобным кошмаром, и теперь не было покоя Василию, и думу он думал, ведь сказали ему, где счастье искать.

По возвращении в столицу Василий направился в баню выводить из себя дух Диониса. Жар парилки не ласкал его тело, уже не юношеское и оттого более требовательное. И Василия однозначно не удовлетворял местный антураж. Повеса возжелал видеть рядом с собой свиту в лице Кристины.

– Предлагаю посиделки в спа сделать традиционными, Кристина. Ты же регулярно ходишь к косметологу, я буду делать с тобой маникюр, масочки, посплетничаем про Петца, – предложил он, когда возникла возможность.

– Ты знаешь, что про мужа говорить плохо я тебе не позволю.

– Такая прям у вас любовь?

– Причем тут любовь? Это элементарное уважение.

– Ну, уважение не помешает тебе брать меня за компанию?

– Ты как ребенок…

– Прильну к твоей груди, если хочешь!

– По-моему, ты пропил остатки своего мозга.

– Ну, мы договорились?

– Да.

– Пусть наши ассистенты совместят некоторые дни и время, точное время назначат, чтобы ты не опаздывала.

– Смешно слышать это от тебя.

Васина страсть к часам обещала с возрастом стать зависимостью. Хоть он и не был пунктуален, уже в те дни половину гардеробной Александрова занимали десятки диковинных наручных экземпляров. Бывало, Василий употреблял запрещенные препараты и заходил в гардероб, как в зал таинств, а происходившее внутри движение стрелок и шкатулок для автозавода уводило его в наркотический трип на несколько часов. Там он, наконец, мог перемещаться по времени, как по пересеченной местности, оно становилось бурлящим как река, или вязким как болото, или невыносимым как подъем в гору.

Из развлечений, помимо химических стимуляторов, Василий признавал покер, горячо ценил танцовщиц из балетной среды и ходил в тир. В летние сезоны с удовольствием участвовал в заездах суперкаров и винтажных автомобилей, посещал ювелирные дома, блистал на интересующих его кинопремьерах и нередко радовал своим присутствием несколько столичных баров.

Жизнь годами проходила элегантно и изысканно в окружении правильных форм и в комфорте эксклюзивных пространств, с легким ароматом изысканных удовольствий и пикантностью вседозволенности.

Василий находился в «милости» у щедрых богов изобилия – он как юный принц жил в славе, удовольствиях и блаженстве. Его разум был открыт, сердце покойно, и он качался на волнах своего благоденствия в убаюкивающем дурмане сладостной неги.