Читать книгу: «Культ. Выжившая», страница 2
Я окинула взглядом огромный кабинет. Наверное, когда-то он принадлежал директору этого предприятия. Возле правой стены стоял огромный мягкий диван, освещенный небольшим торшером, который стоял рядом. Я тут же словила себя на мысли, как сильно хотела бы лечь сейчас на этот диван и спать минимум сутки. Возле него лежал симпатичный красный пушистый коврик, на котором валялось несколько книг.
Взгляд метнулся дальше. Прямо по центру этого огромного кабинета расположился массивный деревянный письменный стол с небольшой настольной лампой такого же, как и ковер, красного цвета. Перед столом стояли две дешевенькие табуретки, предназначенные, видимо, для визитеров, а за ним возвышалось нечто похожее на резной трон, предназначенный, видимо, для зачинщика этого действа. Перед столом лежал еще один пушистый ковер, но значительно больших размеров.
«Кто-то явно любит кроваво-алые оттенки», – подумалось мне.
Взгляд плавно перешел к левой стене.
«Вот это библиотека!»
Вдоль стены стоял огромный шкаф. Полки его были заполнены сотнями разных книг от классических до современных авторов. Художественные тома плавно сменялись научными, а те в свою очередь уступали место философским. Взгляд выцепил из общей массы корешков черный том с золотыми буквами, гласящими «Библия».
«Забавно видеть тут Библию».
– Присаживайся, – раздался мягкий и до боли знакомый голос за спиной.
Я вздрогнула и обернулась. Атлетичный, высокий парень с пронзительными синими глазами. Воспоминание больно ударило в голову.
«Это ведь он подошел ко мне тогда возле пруда. Неужели это его рук дело?»
Повинуясь приказу, я прошла к столу и села на одну из паршивых табуреток. Она жалостливо скрипнула подо мной. Парень обошел стол и уместился на троне. Несколько минут он пристально вглядывался в мое лицо, словно пытался считать тайны, страхи и желания.
– Меня зовут Ярослав, – сказал он мягким и успокаивающим голосом все так же пристально всматриваясь в мое лицо. – Может ты хочешь что-нибудь спросить?
Уголки его губ приподнялись в легкой улыбке, наверное, потому что мое лицо приобрело гримасу непонимания и изумления.
– Ты можешь спросить что угодно и получишь честный ответ, – настаивал парень.
– Кто ты? – на удивление твердо сказала я.
– Я поражен.
– Чем?
– Обычно первым делом люди, сидящие на твоем месте, спрашивают убью ли я их, – улыбнувшись сказал Ярослав.
Я наблюдала за его лицом и мимикой. Передо мной сидел поразительно красивый человек. Насыщенные синие глаза проникали глубоко внутрь. Его мягкий баритон внушал спокойствие, располагал к себе. Я ощутила странное желание провести ладонью по его русым волосам, бритым под машинку. Аккуратная ямочка на подбородке, выразительные скулы. Темно-серая водолазка прилегала к его телу, ясно давая понять, что он хорошо сложен.
Ярослав положил руки на стол, скрестив пальцы. Он выражал абсолютное спокойствие. Создавалось впечатление, что подобные встречи для него не редкость и от этого становилось жутко.
– Как я уже сказал, меня зовут Ярослав. Те, с кем ты уже успела немного познакомиться мои друзья.
– Лесоруб, хищница и подлиза? – перебила я его.
Парень метнул взгляд в мою сторону и засмеялся.
– Да, они самые, – смеясь, продолжил Ярослав. – Я обычный человек, который устал от грехов этого мира.
– Значит, вы хотите как-то повлиять на строй мира?
– Да, ты правильно поняла. И со временем ты поймешь наш замысел.
– Кто эти трое?
– Тот, кого ты назвала лесорубом – Александр. Ты знаешь, что значит его имя? – сказал он, открыв ящик стола и достав небольшую книжку. – Его имя значит защитник. Уж поверь, его смелости и напору нет равных.
Открыв следующую страницу книжки, он продолжил. Я догадалась, что в ней он описывал характеры всех, кто его окружает.
«Видимо он во всем ищет символы и знаки, как какой-нибудь безумец, возомнивший себя Богом».
– Хищница по твоим словам – Виктория. Тут все просто, она – победа. Безумная, властная. Она вспыхивает за долю секунды, так что будь с ней поосторожней. Я сам лишь недавно обуздал ее вспыльчивый нрав, – сказал Ярослав, подмигнув мне. – А подлизой ты назвала Павла. Самого юного, но безмерно талантливого моего компаньона. Скромность его главная черта.
– Но ведь его имя значит незначительный?
Ярослав бросил пронзительный взгляд на мое лицо, уголки его губ поднялись, но он ничего не сказал.
– Я знаю, что твое имя означает мудрый, сильный и яркий. И это очень заметно. Мне понятно, что большую роль для тебя играет символизм имен…
– Ты нравишься мне все больше. Жаль, что ты не повстречалась мне раньше, – перебив, сказал парень.
Он углубился в поиски чего-то в книжке. Несколько минут в кабинете царила тишина, прерываемая лишь шелестом страниц.
– Так… А ты у нас Лея, – парень опустил глаза в книгу и начал читать. – По значению: овца, антилопа, голубоглазая. По характеру: резкая, упрямая, непредсказуемая.
Захлопнув книжку, он снова направил свой взгляд на меня.
– Я вынужден закончить наш разговор, безотлагательные дела. Но мы еще успеем вдоволь поговорить.
– Ответь на последний вопрос – зачем я тут?
Ярослав встал из-за стола и прошел за мою спину. Его горячие ладони легли на мои плечи. Он наклонился и голова его поравнялась со мной.
– Ты станешь частью великого замысла, поможешь создать новый, лучший мир, – тихо сказал Ярослав мне на ухо. – Благодаря тебе наш мир словно птица феникс сгорит и возродится из пепла новым, великим и прекрасным.
Сказав это, он выпрямился и медленно направился к выходу.
– Я возлагаю на тебя великие надежды, Лея.
Дверь закрылась, оставив меня в одиночестве. Тело обмякло и не слушалось.
«Он псих, законченный психопат. Но стоит отметить, что говорит он красиво, как священник для своей паствы. Милая моя, мы с тобой в полной заднице. Этот Ярослав не отпустит тебя, договориться с ним тоже не выйдет. Скорее он уговорит тебя пустить самой себе пулю в лоб. Анализируй… Думай… Что же делать…?»
Ход мыслей прервала открывшаяся дверь. Я повернула голову и увидела в проеме подлизу Павла. Щуплый мальчишка, сгорбившийся и будто потерянный, смотрел на меня своими невинными глазами.
«Павел значит… Наверное, ты был самой легкой его добычей».
Поднявшись со стула, я подошла к нему. Нутро подсказывало, что мне нужно следовать за ним и оставалось лишь молиться о том, что наш путь лежал не к той клетке.
Павел резко повернулся и, не говоря ни слова, быстрым шагом направился вперед по коридору.
Мы повернули к лестнице и на секунду страх возвращения в клетку ушел, но тут же сменился страхом попасть в еще более жуткое место. Проходя мимо одного из кабинетов, я заметила, что его дверь приоткрыта и немного замедлилась, пытаясь рассмотреть, что же там внутри. Глаза уловили три или четыре силуэта, мелькающие в кабинете, прежде чем мы свернули к лестнице.
Широкая бетонная лестница вела вверх, огибая лифт. Судя по количеству пролетов, в этом здании этажей пять, не больше. Лифт привлек внимание и я снова замедлила шаг, чтобы рассмотреть его. Сразу бросились в глаза кованные решетки вместо привычных дверей. Металлические прутья сплетались в разные причудливые узоры. Даже ржавчина на них придавала особый шарм, а не отталкивала. Шахта лифта представляла собой такую же паутину причудливых металлических узоров. Внутри виднелись истертые остатки красного коврового покрытия пола. На одной из стенок инородным телом уместилась панель с позолоченными кнопками и двумя рычагами, чье предназначение оставалось неизвестным.
Мы медленно поднялись на третий этаж. В разные стороны расползался темный лабиринт коридоров. Обстановка этого этажа удручала. Если первый выглядел довольно неплохо, будто кто-то привел его в порядок, то этот этаж снова дал понять, что мы находимся в давно заброшенном здании. С потресканных стен облазила пластами краска. Двери выглядели шатко, а некоторые и вовсе отсутствовали, демонстрируя пустое нутро кабинетов. Под ногами то и дело скрипели старые половицы и трескались осколки стекла. Местами с потолка свисали оборванные провода. Павел вел меня все дальше по коридорам. Обстановка выглядела все хуже и хуже.
За очередным поворотом я увидела свое новое пристанище. Несколько кабинетов с плотно закрытыми металлическими дверями, которые явно установили тут недавно. Казалось, что это какие-то сейфовые двери из банковского хранилища. Толстые, неприступные, встроенные в обветшалые, ободранные стены, они выглядели неуместно.
«Интересно, а в тюрьмах такие же двери или даже преступников охраняют попроще?»
Павел приблизился к дальней двери, достал из кармана увесистую связку ключей и уставился на меня, призывая подойти. Что-то внутри кричало, молило не следовать за ним, не делать шаг, но, тем не менее, я должна была сделать этот шаг.
«Стоит переступить порог и со свободой можно распрощаться навсегда».
Осознание всего ужаса сложившейся ситуации только сейчас окатило меня с головы до ног. Ком тревоги поднялся вверх по горлу и перекрыл свободный доступ кислорода. Спина покрылась липким, холодным потом, а по рукам и ногам пробежали неприятные мурашки. Я смотрела на эту массивную дверь, не могла пошевелиться и почувствовала, как все мое напряженное до предела тело вдруг резко расслабилось. Как будто кто-то нажал кнопку переключателя и отключил питание. В глазах тут же помутилось, поплыло, ноги подкосились. Мое тело автоматически попыталось ухватить ртом как можно больше воздуха, вдохнуть, но кислород не попал в легкие. Пелена перед глазами сменилась на темнеющие пятна и тело потянуло вперед.
«Я, как рыба, выброшенная на берег…» – подумалось мне за секунду до того, как я рухнула.
Открыв глаза, я сразу поняла, что нахожусь по ту сторону зловещей двери и я тут не одна.
Несколько минут я смотрела в облезлый потолок, с которого слоями свисала отслоившаяся штукатурка. В разные стороны расползалась паутина трещин, а в центре красовалась большая люминесцентная лампа, ослепляющая белым светом. Казалось, что я нахожусь в комнате специально созданной для пытки светом.
Попытавшись пошевелиться, я ощутила ноющую боль в спине. Наверное, я слишком долго лежала на металлической койке больше похожей на тюремную. Упираясь на дрожащие руки, я подтянула свое тело, спустила ноги и сев, принялась разглядывать свое новое пристанище.
Догадки оказались верны, я в этой комнате была не одна. На меня уставились три пары глаз. Такие же, как и я, три ничего непонимающие, испуганные девушки. Они сидели на своих койках, изучающе смотрели на меня, но никто из них не решался нарушить молчание. Несколько минут мы так и сидели, молча всматриваясь друг в друга, пока одна из них не решила наконец сказать первые слова.
– Как тебя зовут?
– Лея.
– А меня Аня, – сказала она, улыбнувшись.
Это была пышная, краснощекая девушка с красивыми голубыми глазами и русыми волосами. Классическая славянская девушка, словно сошедшая со страниц сказок. Ее улыбка внушила доверие и утешение. В глазах горел живой огонек. Мягкий, мелодичный голос дополнял ее образ и сразу стало ясно – она добрый и светлый человек.
– Та малютка – Маша, – сказала она, указывая пальцем на одну из девушек.
Проследив за движением ее руки, я увидела девочку на вид не старше четырнадцати лет. Рыжие волосы легкой волной спускались на острые плечи. Все лицо ее было усеяно веснушками. Ее детские серые глаза излучали добро и усталость.
– Это Вера, – палец указал на другую девушку.
Я перевела взгляд и увидела очень красивую девушку примерно моего возраста. Пышная белая коса спускалась почти до самых колен. Зеленые глаза блестели как изумруды. Тонкая длинная шея, бледная кожа и точеные черты лица.
Теперь нас четыре. Четыре ни в чем неповинные девушки в плену и ни одна из нас даже не представляет, какие испытания подготовила для нас эта жизнь.
– Вы знаете, кто эти люди? – спросила я.
– Нет. Они почти не говорят с нами. Иногда одну из нас забирают и ведут к Ярославу на что-то вроде проповеди. Он говорит о том, как этот мир прогнил и как в этом виноваты все мы. Задает странные вопросы, как будто на лекции по философии. А потом нас снова приводят сюда.
– Постой, то есть вы сразу оказались в этой комнате?
– Да. Первой тут оказалась Маша. Потом тут проснулась я. Маша сказала, что меня принес здоровяк и положил на эту койку. Около недели назад тут появилась Вера, а сегодня притащили тебя.
– И сколько ты тут находишься? – спросила я у Маши.
– Я не знаю. Долго. Время спуталось. Может… несколько месяцев.
Я замолчала и опустила голову, пытаясь понять, зачем же эта странная группа людей похитила нас. Почему они держат нас тут и сколько это будет продолжаться. Наверное, будь они маньяками, уже давно убили бы этих девушек. Мысли в голове метались в бешеном вихре. С одной стороны, я искренне верила в то, что мы обречены на мучительную гибель, но с другой – внутри еще горела надежда на то, что они просто хотят получить выкуп или что-нибудь такое, не зря ведь они до сих пор ничего не сделали с этими тремя.
– Он говорит, что мы избранные, часть великого замысла. Что благодаря нам мир станет лучше, – внезапно сказала Вера.
– Они просто психопаты, которые наигравшись, просто избавятся от нас! – почти прокричала Маша.
– А вдруг не убьют. Тебя же до сих пор не убили.
– Не обращай внимания, – сказала Аня. – Вера у нас просто слишком доверчивая.
Сразу стало ясно, что такие споры случаются у них довольно часто. Вера искренне верит, что все закончится хорошо. Маша устала и ждет самого худшего. А Аня выступает в качестве судьи, который должен выслушивать обе стороны, сдерживать, успокаивать.
Внезапно массивная дверь заскрипела и открылась. В проеме стоял Павел, а за его спиной грозной скалой возвышался Александр.
– Лея, – сухо сказал Павел.
Девушки уставились на меня и мне сразу стало ясно, что мне пора следовать за ним. Я встала и пошла за Павлом. Подойдя к первому повороту, я обернулась в сторону комнаты. Александр взял подносы с едой и поставил на пол комнаты, после чего запер дверь.
Мы шли уже знакомым путем. Вперед, налево, пройти два поворота, потом направо, дальше вперед и снова направо, вниз по лестнице и в сторону большого кабинета с библиотекой и красными коврами, но почему-то Павел повел меня дальше, минуя коридор, ведущий к двери кабинета. Мы спустились в какое-то подвальное помещение, обложенное старой белой плиткой, местами потрескавшейся и пожелтевшей. С потолка свисали одинокие лампочки, освещая длинные коридоры подвала белым светом. По обе стороны располагались двери, плотно закрытые и ведущие в неизведанные комнаты. Павел подошел к одной из этих дверей и отперев ее, подтолкнул меня внутрь. Это была небольшая комнатка стены, которой были обложены все той же белой плиткой. Ровно в центре комнаты в полу был сток и присмотревшись я поняла, что весь пол идет под небольшим уклоном. Прямо над стоком висела большая люминесцентная лампа, освещающая все помещение болезненно-белым свечением. Из стены торчал кран с приделанным большим шлангом, напоминающим пожарный и вентиль. Помещение было очень странным и непонятно для чего предназначенным. В комнате меня ждала Виктория, держа в руках планшетку с чем-то наподобие анкеты.
Она схватила меня под руку и провела в центр комнаты. Ее движения были резкими и грубыми. Она приказала мне снять одежду и недовольная моим темпом, начала хватать ее руками и силой сдирать, подгоняя. Когда я осталась обнаженной, она ногой откинула мою одежду в угол и подошла вплотную. Ее взгляд впился в мое тело, изучая каждый миллиметр, выискивая любой недочет, любую причину клеймить меня словом «БРАК» и выбросить на помойку. Из-за стука сердца в ушах никого не было слышно, и только гулкое эхо заполняло пустоту. Я пыталась понять, что происходит, но мысли путались, и страх охватывал меня. Я почувствовала, как меня тошнит от беспомощности. Виктория обошла меня кругом, ее дыхание стало тяжелым. Я ощущала, как холодный пот собирается на лбу, а внутри поднималась волна паники. Я пыталась произнести хотя бы слово, но язык не поддавался, как будто застрял в горле от испуга и непонимания. Виктория делала какие-то пометки в своей анкете и мне оставалось только надеяться, что они не грозят мне ничем страшным или непоправимым. Осмотрев тело поверхностно, она сказала мне раздвинуть ноги и терпеть. Я не послушала. Не хотела этого делать. Но она приподняла майку, демонстрируя спрятанный за поясом нож. Я стояла, замерев от ужаса, когда Виктория, решительно сжав планшет в руках, подняла взгляд, полный раздражения.
– Это просто осмотр. Это необходимо и я сделаю это в любом случае, – серьезно проговорила она.
С робостью я ощутила, как крыша над головой начинает надавливать, а стены сужаются. Каждый момент тянулся, как вечность, и единственным выходом оставалась полнейшая покорность в этой неизвестности. Лампа над головой ярко светила, словно следила за каждым моим движением, и это добавляло смятения. Я не могла понять, что именно было «необходимо» в этом странном и угнетающем месте, где каждый предмет казался бездушным, лишенным смысла, а каждый человек олицетворял целый легион чертей.
Подчиняясь приказу, я раздвинула ноги. Виктория снова стала позади меня, положила руку на спину и наклонила. Внезапно я почувствовала, для чего нужны были эти странные манипуляции. Она каким-то глупым и скорее всего совершенно неинформативным способом обследовала мои половые органы. Это длилось несколько секунд. Неприятных, ужасных и болезненных секунд. Закончив, она сделала несколько отметок в анкетке и схватила меня за лицо. Ее пальцы до боли впились в щеки, разжимая челюсть. Я поддалась и открыла рот. Ощутила себя лошадью или каким-то другим домашним скотом, который выбирают по зубам. Сделав еще две отметки, Виктория сунула планшетку за пояс и направилась к шлангу. Она разматывала его медленно, скидывая целыми кольцами на пол.
Казалось, будто это не шланг, а какой-то необычный змей, свалившийся откуда-то и вышедший на охоту. Когда весь он был размотан, она взяла его за стальной наконечник, направила в мою сторону и повернула вентиль. Сильная, ледяная струя воды больно ударила меня в живот. Из-за неожиданного напора холодной воды я вздрогнула, все напряжение внутри резко перешло в борьбу с шоком. Виктория, казалось, испытывала удовольствие от этого хаоса, наблюдая за моими реакциями с каким-то злобным удовлетворением. Вода стекала по телу, смешиваясь с холодным потом, вызывая острое чувство уязвимости. Я пыталась затаить дыхание, но страх и холодные капли лишь усугубляли паническую атаку. Из глаз катились слезы, смешиваясь с водой. Вокруг раздавался звук капель, падающих на плитку, создавая гулкую мелодию отчаяния. Я чувствовала себя беззащитной, разрываемой между инстинктом сопротивления и желанием подчиниться. Виктория, казалось, была удовлетворена своим «осмотром», и теперь её внимание переключилось на шланг. Она начала направлять поток воды, словно изучая, как я реагирую на эту пытку. Я пыталась увернуться, извивалась, прикрывая наиболее нежные и чувствительные места. Она неустанно перемещала шланг, направляя струю туда, где мне было особенно невыносимо. Мой ум пытался найти выход – хоть какое-то оправдание, чтобы устоять перед её атаками. Но оцепеняющий ужас лишь укреплял её власть, а внутренняя борьба высасывала последние силы. Каждая секунда тянулась словно вечность, и наталкивала на мысль, что этому испытанию не может быть конца. Вдруг Виктория сделала шаг назад, оставив меня наедине с холодными каплями и собственными мыслями. Ее смех раздался в воздухе, как насмешка над моим положением и моей болью. Это было унизительно и ужасно, но даже в этом безумии я начала понимать: настало время найти в себе искру сопротивления, чтобы разорвать этот замкнутый круг страха и подчинения.
Вдоволь насладившись пыткой и красочным представлением, она повернула вентиль в другую сторону. Напор воды медленно уменьшался, пока вовсе не захлебнулся в шланге. Она неспешно наматывала тушу резинового змея на крепление, пока я безумно дрожала от холода. Руки и ноги совсем не слушались меня, пальцы скрючились, пытаясь спастись от отморожения, а само тело сжалось, стараясь занять как можно меньше места и как можно плотнее прижать части тела, чтобы попытаться согреться. Челюсть ходила ходуном, стучала и скрипела.
Я чувствовала, как холодный взгляд Виктории проникает в меня, осуждая и провоцируя одновременно. Она внимательно смотрела на меня, как хищник на свою жертву. Внутри меня вспыхнуло непонятное чувство – тонкая нить силы и ненависти, пробивавшаяся сквозь ужас. За какую-то долю секунды перед глазами пронеслась картинка, как мои пальцы обвиваются вокруг шеи Виктории и с силой сжимаются. Сейчас я мечтала что-нибудь сделать, дать какой-нибудь отпор, но я знала, что единственное, чего я эти добьюсь – ее нож перережет мою глотку. В голове метались мысли, словно волны в штормовом море, раздирая моё сознание. Каждый взгляд Виктории, каждая искорка удовольствия в её глазах подстегивала моё чувство охоты, но вместо того, чтобы сломаться, я ощущала, как поднимается во мне бунт. Я должна была найти способ вырваться из этого лабиринта ужаса, преодолеть все эти многочисленные унижения.
Виктория открыла дверь, за которой стоял Павел, держа в руках новую одежду. Они обменялись короткими взглядами и Виктория вышла из комнаты. Я слышала ее удаляющиеся шаги и страх постепенно отпускал меня. Павел подошел, протянул одежду и молча ждал пока я натяну ее на мокрое тело.
– Пойдем, – сухо сказал он.
– Куда? – спросила я дрожащим голосом.
– Ярослав тебя ждет.
«Видимо Ярослав решил сдержать обещание и закончить разговор со мной. Как бы он не захотел закончить мою жизнь…»
Мы вновь повторили путь по мрачным коридорам, ведущим в логово этого психопата. В начале коридора, ведущего к кабинету, Павел снова остановился и подтолкнул меня. Из-за закрытой двери кабинета доносились приглушенные звуки музыки.
Войдя в кабинет, я остолбенела. Ярослав сервировал стол. Звучала красивая мелодия. Я сразу узнала Абеля Корженевского. Возможно… Это была мелодия Revolving Door. Свет не горел. На столе стояли два подсвечника с зажженными свечами. И казалось, что все это нереально. Ярослав, заметив мое появление, обернулся и улыбнулся, но в его глазах читалось что-то мрачное.
«Неужели этот псих решил устроить званый ужин?»
– А вот и ты! – с улыбкой произнес он. – Прошу, присаживайся.
Я подошла к столу и села. Ярослав поставил передо мной тарелку, положил справа отполированный до блеска нож, слева вилку. Поставил блестящий винный бокал и куда-то исчез.
«Ты можешь схватить нож и хорошенько врезать ему. Он, конечно, всего лишь тупой столовый нож, но если правильно рассчитать силу и место удара, то ты можешь причинить ему немалый вред. Например, в шею. Надо будет ударить сильно и метить в область сонной артерии, но ты можешь как минимум для начала сбить его с толку, а потом продолжить наносить удары. А лучше бить в глаза. Так он пострадает больше, а у тебя будет больше времени, чтобы среагировать и начать действовать дальше» – думала я, пристально глядя на блестящее лезвие тупого ножа.
Ярослав появился с тележкой, на которой были расставлены закрытые клошами тарелки. Поставив одну за одной на стол, он нагнулся и достал с нижней полки тележки две бутылки вина.
«Ну вот, ты пропустила идеальный момент для нападения».
– Красное или белое?
– Зачем это все?
– Пожалуй красное. Потрясающее вино. Пять лет выдержки, тонкий мускатный вкус. Тебе должно понравиться, – сказал он, доставая пробку штопором.
Он приблизился так близко, что я ощутила его дыхание на своей шее. Странные мурашки пробежали по коже, вызывая одновременно и страх, и умиротворение. Ярослав протянул руку к одному бокалу, наливая в него тонкой струйкой жидкость пурпурного цвета, затем он наполнил второй и, поставив бутылку по центру стола, сел напротив, заняв свой трон.
– Я обещал тебе закончить наш разговор. Почему бы не сделать это за ужином? Я подготовил для тебя несколько обычных, но очень вкусных блюд.
Его рука потянулась к клошам, убирая один за другим. Кабинет наполнился потрясающими ароматами, в ответ на которые мой желудок издал протяжный стон. Во главе стола оказалась тарелка с запеченными перепелами. Дальше открылся салат, овощная и сырная тарелки, блюдо с запеченным в мундире картофелем.
– Попробуй перепела, он просто волшебный.
Повинуясь его словам и своему желудку, я взяла маленькую тушку и положила на свою тарелку. Подняв вилку, я осторожно начала отделять мякоть от костей. Перепел оказался невероятно нежным и сочным, а приправы придали ему какой-то особый вкус. Я закрыла глаза, наслаждаясь каждым кусочком, который таял во рту. Его волшебство действительно ощущалось в каждом укусе. На мгновение я даже забыла, что нахожусь в плену психопата. Психопата, который уже через пять минут может выпотрошить меня, разрезать на куски и запечь, как этих самых перепелов, а потом наслаждаться вкусом моего собственного мяса.
Открыв глаза, я увидела улыбку Ярослава. Он смотрел на мое блаженство и наслаждался. Сделав глоток вина и положив себе немного салата и перепела, он принялся рассказывать о том, как важно наслаждаться мелочами и ценить каждый момент. В нынешних реалиях его слова звучали правдиво, но особенно пугающе. Находясь в плену у каких-то психов без малейшего понимания к чему это приведет, особенно важно сохранять самообладание и радоваться каждому прожитому часу. Я держала эту мысль в голове каждую секунду. Пыталась верить, что каждое мгновение может стать последним и кто-нибудь ворвется сюда, схватит этих ненормальных и освободит меня.
Закончив трапезу, он убрал тарелки, сделал музыку потише и в очередной раз пополнил бокалы.
– Давай продолжим наш разговор. О чем ты хочешь поговорить?
– Кто вы такие и зачем все это делаете?
– Мы обычные люди, которые однажды проснувшись поняли, что не могут жить в этом мире. Мы все работаем, чтобы выживать. Нередко сводим концы с концами. А какие-то «большие дяди» и «тети» сидят в своих замках на личных островах и получают деньги за то, что просто открыли утром глаза. Твои налоги, твои действия и вся твоя жизнь обогащают их. Мировое правительство паразитирует на обычных людях. Они играют в политиков, играют в войнушки, мнят себя богами. И большинство людей мирятся с этим. Продолжать выживать и существовать под гнетом? Нет, мы так больше не хотим. Когда меня впервые посетила эта мысль, я постарался сунуть ее подальше и не вспоминать. С каждым днем все больше злости и обиды наполняло мою голову, пока однажды я не встретил человека, который думал так же и не боялся об этом говорить. Я слушал его затаив дыхание, но со временем слов оказалось мало и я решил действовать. Нас много, очень много. И мы бросили вызов этому миру. Наша сеть расползлась по всему миру и начала действовать. Может ты читала про взрывы в Парижском метро? Они стали причиной волнений и митингов, требований отставки правительства.
– Это ваших рук дело?
– Да. И многие другие акты тоже. Мы живем в современном мире, но по устаревшей модели. Религия и правительства всех стран мира устарели и уже не справляются. Они созданы для обогащения одних путем эксплуатации и уничтожения других. Человечество из людей превратилось в крыс, плодящихся, выживающих на свалках и в канализациях. Мы забыли, что человек возглавляет пищевую цепочку. Забыли, что мы величайшее творение. Даже в Библии сказано, что человек создан по образу и подобию Господа, а значит он высшее существо. Вершина эволюции, высшее звено пищевой цепочки и венец творения Господнего. Но грехи заполнили этот мир и ему надо очиститься. Праведный огонь выжжет невежество и чернь. Выжжет ту плесень, которой поросло человечество и мир, который оно создает. Наша задача разжечь это пламя и помочь ему не потухнуть.
– Что ты сделаешь со мной и теми девушками?
– Наши действия довольно сильно пошатнули политический строй, обнажили трещины в этом устоявшемся, устаревшем мироздании. Люди начали задумываться о главном. Размышлять о том, хотят ли они выживать в таком мире или жить свободно и достойно в новом. Но у нас есть еще один враг, о котором я уже упомянул. Религия. Раньше она давала надежду, давала ответы, поддержку. Религия делала всех равными в этом мире и перед Господом Богом. Но со временем она превратилась в мировой бизнес. Посмотри на этих пророков, которые несут слово Господне. Они богаты, владеют домами, машинами, самолетами. Они берут деньги за воздух. Религия изжила свое и превратилась в огромную машину по отмыванию денег. И в огромную купель для отмывания самых грязных грехов и пороков. Мы должны это остановить. Вы станете первым звеном в великом плане и положите начало конца. Большего пока сказать не могу, но ты все узнаешь со временем.
– Ты псих?
Он взглянул в мои глаза и засмеялся. Почему-то мне тоже стало смешно, но я приложила все силы, чтобы удержаться от этого странного порыва. Смешанные чувства нахлынули волной. Я перестала испытывать тревогу. Страх был, но не грыз, не разрывал нервные клетки, не разъедал изнутри. Все оно сменилось интересом. Я ощутила себя психиатром, слушающим бред шизофреника.
«Хорошо говорит, складно. Хренов пастырь нового мира».
– Все мы в разной степени психи, – сказал он наконец успокоившись.
«Не согласиться с ним в этом невозможно».
– Но в этом мире безумия и массового психоза, быть может, именно такие «психи», как мы, смогут добиться изменений, добиться перемен, – продолжил он, снова став серьезным. – Мы можем разрушить систему, которая держит людей в рабстве, в тени лжи и коррупции. Мы можем вернуть им свободу выбора, достоинство и надежду на лучшее будущее. Разумеется, это не будет легким путем, но кто, если не мы, сможет осуществить это? Мы можем стать лидерами перемен, освободив массы от оков манипуляции и контроля. Мы можем победить эту систему, поработившую умы человечества, делающую людей жестокими и отвратительными существами, ищущими только выгоду и наслаждение. Мы все должны постараться для того, чтобы наш мир стал единым, цельным механизмом, четко работающим во имя всеобщего блага. Тебе нужно понять это и открыться для перемен, открыть свое сердце и очистить разум, – сказал он, постучав указательным пальцем по виску трижды, изображая мыслительные процессы.
Я внимательно слушала его слова, чувствуя, как они проникают в мою душу и вызывают волну эмоций. В глубине души я понимала, что он прав. Что мир нуждается в перемене, что религия и политика стали орудием в руках корыстных людей. И возможно, именно в этом странном союзе «психов» находится сила и решимость изменить этот мир к лучшему. Но я не хочу быть частью этой силы. Не хочу делать выбор в чью-то пользу, лишая себя возможности потом менять точку зрения. И вообще я всегда считала, что прекрасное свойство этого мира – балансировать на грани. Он всегда находится в состоянии хрупкого равновесия, мира и войны, процветания и разрушения. Высшее мастерство жизни – научиться балансировать над пропастью, идти по жизни, как по натянутому между двух небоскребов канату и идти уверенно, гордо подняв голову. Поэтому я не хотела делать выбор, не хотела позволять Ярославу посеять в моей голове сомнение. Не такой ценой.
