Читать книгу: «ПО ЛИНИИ Е», страница 3

– Как дух и плоть, сознание и пространство, – завершил я фразу, преградив ему путь и закрыв Азиру.

– Помнишь наш последний разговор. Польщён, – он опустил взор на мою руку, спрятанную в карман.

Атмосфера начала накаляться. Пространство вокруг Строгачева заволновалось, словно сухой воздух, нагреваемый беспощадным солнцем, малопрозрачными обрывками собирался в шар вокруг него. Точно такой же шар начал волноваться вокруг меня.

– Интересно, кто из нас будет быстрее? – сузил глаза Строгачев.

– Мне кажется, за такое долгое противостояние Вы можете предугадать исход, – я сделал шаг назад, тесня Азиру.

– Наши противостояния обычно завершаются вашим бегством, – улыбнулся Строгачев и сложил руки на груди, – Но ты ведь понимаешь, Рад, что эта партия с цейтнотом.

– Я, право, не хочу нарушать ваш обмен любезностями, но своею невовлеченностью в разговор вы заставляете меня чувствовать себя неловко, – напомнила о себе Азира из-за моего плеча.

– Молодость, нетерпение, дерзость, – усмехнулся Строгачёв, переведя взгляд на Азиру, – У тебя прекрасная ученица, Рад. Думаешь, она обучается быстрее других нетленных?

– Вы как всегда внимательны, – я продолжал следить за его руками.

– Молодые склонны к предательству.

Азира выпрямилась как от пощечины.

– Ничуть. Мой спутник возвышен духом, – парировал я.

– Дружеские взаимоотношения между нетленными? – поднял бровь Строгачёв, – Рад, ты меня огорчаешь. Опять совершаешь ту же ошибку.

– Почему же ошибку? Дружба прекрасно способствует взаимному развитию нетленных, – сделала выпад Азира.

– Дружба между учителем и учеником? Вы так наивны, графиня, – усмехнулся Строгачёв,– Только враг будет бить в твои слабые стороны, пока ты их не усилишь, друг же никогда. Если вы опускаете руки и сдаетесь, то враг обязательно уничтожит вас. Но если же ты не будешь убегать от драки, то сможешь достичь такого уровня, которого сам от себя не ожидал. Поверьте, графиня, я нужен Раду, чтобы видеть все грани этой жизни. Именно соперничество со мной вывело его из рядов посредственных нетленных. Вы находитесь рядом с легендой. И достиг бы он этого уровня, если бы мы просто дружили? Сомневаюсь. Только вражда огранила его в алмаз.

– Между учителем и учеником можно выстроить не только дружескую поддержку, но и ввести состязательный элемент. Во всем положено быть мере, – заметил я.

– Рааад – философ середины, – протянул Строгачёв и шагнул в мою сторону. Воздух вокруг его рук сгущался.

– Нет в крайности покоя, – я отступил, также нагнетая кровь в руки.

Азира тоже сделала шаг назад.

– Вы, конечно, можете выстраивать дружеские или сопернические взаимоотношения, но только это не позволит Вам развиться до уровня Соколова, – Строгачев оценивающе пробежал по нам взглядом сверху вниз.

–А при чем здесь Андрей Соколов? – подняла бровь Азира.

– Бросьте, графиня! Вы можете водить за нос Тамару Маскара, внушая ей, что интересуетесь творчеством Соколова. Но для меня же ясно, что это Странник. И поверьте моему чутью, в его расчетах не было такого элемента как дружба.

Азиру сковал холодно-стальной взгляд Строгачёва. Я же спокойно наблюдал за его руками.

В коридоре послышался топот множество ног и веселый голос. Дверь приоткрылась, впуская гомон, и потом громко захлопнулась.

– Господин Строгачев, и вы… И вы удаарились в иих… Прошу прощения, в живопись? – нетрезвый голос Тамары прервал нашу перепалку.

– Госпожа Маскара? Ну конечно же, я ценитель прекрасного, особенно если этим прекрасным увлекается господин Рад. – улыбался презрительно Строгачев. Полупрозрачный шар вокруг него тут же исчез.

Я так же развеял свой.

– Душка, ну какое же это претра..претткр. прекра-сно-е ? Это же кошмаааар. – Тамара, пошатываясь, встала между мной и Строгачевым, пытаясь сфокусироваться на картине, бокал в ее руке дрожал.

– Как вас пропустили в музей с алкоголем? – удивился я.

– Оооо, у мииня… Меня, да. Так вот, есть выстоко, .. вы-со-ко-по-ставленный покровитель, – в глазах ее растекалось туманящее тепло.

– Где же он? – продолжил я разговор, который меня не интересовал.

– Ааа, в соседнем зале. Свист.., свитня…, свинья. Выпил больше меня… Нед…годник, – она развела руками, расплескав вино в сторону нашего оппонента.

Красное пятно растекалось на сюртуке.

– Госпожа Маскара, позвольте нам наедине побеседовать с Радом, – прошипел Строгачев, то и дело косясь на пятно.

– Душка, нет-нет – она погрозила пальчиком, – лучше бы вам уступить мне его.

– Мне он нужен как враг. Вам он нужен как любовник или тоже как враг? Кажется, он и ваша сестра…

– Замолчите, – глаза ее в мгновение из влажных синих стали бело-серыми, осанка стала прямой. – Иначе…

Обстановка снова стала напряжённой.

Маскара и Строгачев сцепились взглядами.

– Иначе что? – Строгачев вскинул бровь.

Я схватил Азиру за руку и рванул, увлекая ее в открывающуюся дверь.

– Тамамара, птищка. От читго, ты миня бросила? – интересовался покровитель госпожи Маскара.

Мы вихрем провернули мужчину и побежали по залам.

Гуляки, явно свита того самого покровителя, не успевали расходится, некоторых мы усадили на пол.

В зале началась сумятица.

– Это нам на руку, госпожа Вересова. Сборы будут быстрые. – бросил я.

– А… Я… Вы… – пролепетала девушка.

– Объяснения оставим в экспрессе. Туман показал наших соперников. Все фигуры заняли свои позиции на шахматной доске. Будет интересная игра. Как говорится, «белые начинают и выигрывают партию», дорогая ученица.

– Один наш соперник хуже другого, Рад.

– Знаю. Но мы с Вами должны спокойной рукою играть эту шахматную партию. Уметь грамотно просчитывать каждый ход. И хочу дать Вам один совет, дорогой ученик.

– Какой же? – Азира повернулась ко мне.

– Соревнуясь с коварным и бесчестным противником, не чурайтесь использовать хитрости и уловки.

Глава 4

Ледяной Утес

I

У подножия гор теснились посеревшие избы. Это была деревня, некогда населенная двумя десятками крестьян. Но вскоре, когда завалило водопад и начал свирепствовать мор, люди покинули эти места. Все, кроме хозяина Ледяного Утеса – господина Каменева. Он растерял влияние и тяжело заболел. Теперь он лишь узник своего замка, пораженный страхом и отчаянием. Но именно Каменев был ниточкой к Страннику, пускай и косвенной. Его дед принимал Андрея Соколова летом перед институтом.

Грязь, застывшая рваными неровностями, покрылась снежной крупой. Огонь облизывал дно котелка. Я мешал бульон. Азира сидела напротив и пыталась освоить сокрытие. Забор, окружавший двор, покосился и оброс шиповником. Дорога, которая вела к имению господина Каменева, была вся в выбоинах и бороздах, заполненных замерзшими лужами.

– Необходимо быть более спокойной и безмятежной. Вы слишком напрягаете свои мышцы, а в голове у вас много ненужных мыслей, – отвлекся я от изучения местности.

По виску молодой графини ползла капля пота. Закрытые глаза дергались. Она уже сокрыла большую часть души, но сейчас упиралась в преграду.

Барьер оставался непреодолимым и тепло души заструилось обратно на свои места. Азира тяжело выдохнула и открыла глаза.

– Могу Вас похвалить, дорогая ученица. Вам уже удается скрыть большую часть своей души. А теперь восстановите силы, – я протянул ей миску с горячим бульоном.

От миски шел пар, наполненный запахами курицы, картофеля, сладкого перца, моркови и букета восточных приправ. Также я подал ей корочку черного душистого хлеба.

– Это самое лучшее лекарство от усталости и холодной погоды, – улыбнулся я.

– Рад, вы так ничего и не рассказали мне о Строгачеве.

– Вы и правда хотите о нем послушать?

– Да.

Я облокотился на бревенчатую стену и отставил свою миску в сторону.

– О Строгачеве я могу сказать лишь одно – это один из самых страшных нетленных.

– Почему? – Азира задержала хлебную корку у рта.

– Мы с вами проходим полный цикл от младенчества до старости, проживаем жизнь, тратя на нее энергию, а затем наступает смерть – пауза для накопления энергии на следующую жизнь. Строгачев, в отличие от нас, живет без пауз. Он всегда владеет телом сорокалетнего и не меняется из столетия в столетие.

– Но как такое возможно?

– Дело в том, что до полномасштабной войны со мной, было трое несчастных, чьи жизненные силы он забрал. На них лежит страшное проклятье: они не могут воплотиться в этом мире, а Строгачев не уходит в паузу. Меня же он не смог победить, поэтому для него дело принципа убить вашего покорного слугу.

– Рад, ответьте мне, только искренне. Для меня это крайне важно.

– Даю свое слово.

– Почему, зная, какие грозные враги могут нам встретиться, такие как Тамара и Строгачев, Вы все равно решили взять меня с собой? Я, не владеющая сокрытием, рискую погибнуть в первом серьезном сражении.

– Грозные враги? – я улыбнулся, – Это сейчас вам стало известно, но так было всегда. Я развеял туман перед вами. Даже без знакомства со мной, вы бы рано или поздно столкнулись с грозным нетленным, возможно, перед своей гибелью. Игра всегда была такой, были сильные фигуры и слабые. В этой игре вы так или иначе оказались бы на доске, вопрос лишь в какой именно партии. Сейчас вы ведете партию, приз которой – загадка Странника, а напарник – я. Противостоят нам Тамара и Строгачев – две фигуры, но никак не шахматное войско Братства и не Фракции. К слову, ваше Сокольское княжество граничит с Царством, где обосновалась Фракция: черные фигуры.

– То есть вы хотите сказать, что я с вами не совсем по своей воли? Что вы провели со мной головоломную партию, чтобы я пошла с вами? – девушка уделяла еде все меньше и меньше внимания.

– Нет. Вы пошли со мной по своей воле.

– Тогда почему вы согласились взять меня в эту партию?

– Я вас принял интуитивно. Вы не раскрыли свой дар, а мне чертовски хочется увидеть ваши способности. Я не знаю точно, когда наступит ваш звездный час в этой партии, но абсолютно уверен, что его стоит дождаться! А пока нужно играть всеми силами, находящимися на доске; нужно играть ходами противниками.

– Хорошо. Я теперь осведомлена, что Тамара владеет магией тени, Строгачев живет без пауз и является своего рода вампиром мира нетленных, а какой же Дар присущ Вам?

Я невесело улыбнулся и посмотрел прямо в глаза Азире.

– Вы верно заметили, что Строгачев – вампир мира нетленных. Помимо того, что он забирает жизненные силы нетленных, он уничтожает дар своей жертвы. В нашем первом бою не все прошло так гладко, как хотелось бы. Да, я выжил и сохранил свой жизненный цикл, вот только мой дар остался в виде осколков и отзвуков. Если сказать прямо, то я не уверен, остался ли он у меня.

Подул сильный ветер и заскрипели сухие ветви горного шиповника. Куст давно растерял свои ягоды и листья, но продолжал пробиваться из умирающей земли.

– Настала пора обсудить нашу с вами стратегию, – я достал маленькие шахматы.

– Вы же мне все рассказали о Тамаре и Строгачеве, разве нет?

– Я лишь назвал их некоторые способности и обрывки историй, как они стали моими врагами. Но как они ведут игру и как им противостоять?

– И как? – Азира смотрела мне прямо в глаза.

Шахматные войска были расставлены.

– Строгачев – черный офицер. Мы можем его не видеть, но он способен нанести острый и болезненный удар из глубины, – я открыл пешечный строй и слон тут же вышел на охоту, угрожая дальнобойными ударами. – Стало быть, его нужно опережать или связывать. Надо занять более выгодную позицию: то есть взять в расчет все факторы местности, на которой мы можем с ним столкнуться.

Я выстроил пешечную защиту, и стена пехотинцев тут же перекрыла линию офицера.

– Тамара – это черная королева. Она не ограничена в выборе ходов. Но ее слабость заключена в неумении контролировать свои эмоции. Переиграть ее возможно, создав иллюзию выгодной ситуации, – королева стояла, угрожая нанести удар во все направления. – И чем выше будет ставка на кону, тем более безрассудно она себя поведет! – я спокойно поставил белого коня под удар.

– Я так полагаю, дорогой учитель, что вашим шахматным олицетворением является конь. Но почему?

– В какой-то степени можно так считать. Из-за отсутствия дара я несколько скован в маневрах на шахматном поле. Лишь изучение химии компенсирует мою скованность и обеспечивает неординарность ходов.

– А кто же я в этой игре? – девушка подалась вперед.

– Вы – пешка: фигура с нераскрытым потенциалом.

– Фи! Как грубо, сударь! Ваши речи как восходящая гамма: росли ровно до того момента, как Вы добрались до моей персоны! А потом они словно рухнули в пропасть.

Я хохотнул.

– Прошу меня простить. Я порою бываю излишне прямолинеен. Просто я хотел сказать, что вам следует быстрее учиться, дабы раскрыть свой дар.

– Извинения приняты, – графиня тут же подняла подбородок, явно довольная собой.

– Достаточно разговоров, нам следует расположиться на ночь. Думаю, эта изба послужит нам надежным пристанищем, – указал я на стоящую за спиной постройку.

– Почему именно эта? – Азира с недоверием смотрела на покосившую избу.

– Во-первых, она находится ближе всего к нам, а во-вторых, прошу заметить, что именно у нее осталась труба. А ночью будет холодно.

Последний довод был весомым.

– Ну а пока солнце не скрылось за горизонтом, я хотел, чтобы вы поупражнялись с зонтом.

– Сегодня еще и зонт? – умоляюще взглянула на меня Азира.

Но взгляд мой был непреклонен.

***

Я резко проснулась. В печке трещат сосновые ветки, наполняя комнату запахом смолы и хвои. Лунный свет падает на щербатый пол. Я вскочила, увидев отсутствие Рада.

Ночь. Горы. Свищет промозглый ветер. Иногда врывается вой волков. Видимо, стая рыщет в окрестностях утеса. Ночь придает смелости хищникам, и они приближаются к заброшенной деревне. А что, если это горные оборотни? В диких местах ведь может завестись нечисть.

А может быть селяне ушли из этих мест не столько из-за голода, сколько из-за пропажи людей? Я представила, как недосчитались овцы. Нашли рядом с кровавой лужей огромные следы и клоки черной шерсти. Как в сумерках видели на расстоянии от деревни звероподобный силуэт на двух ногах.

А потом в одну из ночей, особенно темную, в деревню ворвались оборотни. И…. Воображение разгулялось.

Я совсем одна в темноте. Проклятый Рад, как он мог так со мной поступить?!

А что, если в горах помимо оборотней рыщет Тамара или еще хуже – Строгачев?! Они ведь легко меня почувствуют!

Я не могу справиться с дрожью в руках. Где-то в углу начинает шуршать мышь. Слышно, как ее резцы расправляются с прогнившими досками. Боже, и откуда она только взялась? Сердце начинает биться быстрее. Я чувствую, как от ног по спине предательски бегают мурашки. По полу пролетает тень.

За дверью слышатся шаги. Скрип дверных петель и ….

… Я вижу свою ученицу, не на шутку перепуганную.

– Хорошо, что вы уже не спите. Нам необходимо собираться, иначе нас застанет солнце, – говорю я как ни в чем не бывало.

В меня летит сапожок. Я успеваю его поймать.

– Рад, вы чудовище! Вы бросили меня одну, на произвол судьбы! Объяснитесь немедленно, где Вы пропадали?!

– Я покинул вас, чтобы подтвердить свои догадки, – сбиваю поток негодования.

– Какие именно? – немного замешкалась графиня.

– Нас тихо и незримо сопровождает господин Строгачев. Он держится на расстоянии и практически не выдает свое присутствие.

– И что же нам делать?

– Я разведал дорогу к господину Каменеву. Она пролегает через пропасть. С обеих сторон вдоль каменных стен идут тропы. Между ними порядка девятиста метров. Правый рукав чуть шире, и от опасности падения путника защищают валуны, расположенные на краю тропинки. Левый же рукав уже и там всего один огромный валун.

– И по какому пути мы пойдем?

– Конечно по левому.

– Почему? – с непониманием смотрит на меня девушка.

– Потому что, дорогая ученица, я не намерен сталкиваться со Строгачевым лицом к лицу в горах.

– Но почему Вы уверены, что он будет именно на правом рукаве дороги? – не унимается она.

– Сейчас начинает подниматься ветер, посему погода превращает левый рукав дороги в опасное место. Строгачев будет уверен, что я не рискну с вами идти этим маршрутом. Да и засаду на противоположной стороне организовывать небезопасно даже для него. А он не пойдет на безрассудный риск.

– А мы, стало быть, пойдем! – иронично заметила девушка.

– Поверьте, выбирая между природной опасностью и Строгачевым, я выберу первое. Довольно разговоров! Вы одевайтесь, а я приготовлю боевые реактивы.

Предрассветный мрак. Две дороги огибают пропасть. Среди облаков появляются одинокие тучи. Мы с Азирой словно тени – двигаемся очень медленно в темноте, чтобы не выдать свое присутствие и банально не сорваться вниз.

Легкий ветер неприятно стягивает кожу на лице и старается пробиться через пальто. Кисти моих рук начинают замерзать под тяжестью дорожных сумок.

С правой стороны начинает предательски подниматься солнце. А мы не прошли и половины пути. Линия света начинает медленно опускаться по каменной стене вниз к тропе, а стало быть, и к нам. Я начинаю ускорять шаг, моя ученица едва поспевает за мной. Противоположная тропа еще во мраке и таит в себе опасность. От этого Строгачева можно ожидать чего угодно.

Лучи тем временем опускаются ниже. Согнувшись, я по-прежнему тороплюсь, Азира следует моему примеру. Впереди уже виден валун, за который я планировал спрятаться для небольшой остановки.

И вот солнце начинает нас освещать, прятаться уже бессмысленно. Строгачев должен нас увидеть и торопиться встречать в конце пути. Правый рукав дает возможность бежать.

Чуть впереди меня, в каменную стену ударяет искра, затем в барабанные перепонки врывается грохот выстрела.

Азира остолбенела.

– Нам надо к валуну. У этого мерзавца ружье! – кричу я.

Моя ученица быстро кивает, и мы устремляемся вперед.

Второй выстрел не заставил себя долго ждать. Пуля вонзилась в полуметре от моей груди, отколов каменную крошку. Гром выстрела снова обрушивается с запозданием.

Я швыряю вперед сумку Азиры. Она опасно качнулась и раскрылась. Кажется, несколько платьев улетели в пропасть. Я же зубами стягиваю перчатку с руки, которую мгновенно запускаю во внутренний карман пальто. На свет появляется закупоренная колба с черной жидкостью. Выплюнув перчатку, зубами вынимаю пробку. Из колбы струйкой начинает выходить черный дым, а стенки начинают нагреваться. Я бросаю ее в сторону правого пути.

Что-то больно толкает меня в грудь, по всему пальто пробегает фиолетовая искра, и я бьюсь о каменную стену. Гром выстрела. Колба взрывается на середине полета и во все стороны расползается смолянистый дым. Дальше для меня все темнеет.

– Раааад…..

Зрение возвращается ко мне, а вместе с ним и боль в груди. На губах чувствуется медный привкус крови. Надо мной склонилась Азира.

– Нам следует быстрее добраться до валуна, дорогая ученица. Иначе дым развеется и со второго выстрела меня убьют.

Девушка помогает мне подняться, и мы спешим к валуну.

– Теперь Вам ясно, для чего я обработал нашу одежду жидкостью? – говорю я, указывая на черное пятно от которого разбежались фиолетовые прожилки. – Данный химический состав срабатывает как разовый щит. Пуля сталкивается с обработанной поверхностью, но не пробивает ее. У меня щита больше нет, а у Вас еще остался.

Мы укрылись за валуном.

– Рад, мне сейчас не до лекций. Что нам делать?

– На данный момент мы в относительной безопасности. Нам лишь надо заставить его перезарядиться, успеть определить его местоположение и ответить.

– Как ответить?

Я открыл свой саквояж и вынул ларец. Внутри оказались пять закупоренных колб с жидкостью лимонного цвета, каждая в прямоугольной ячейке, обитой огромным количеством ваты. На верхней части крышки были закреплены в круглых ячейках маленькие шарики серебристо-белого цвета.

– Если я брошу один такой шарик в жидкость, то последует бурная реакция. Наша задача направить эту колбу в нужное направление.

Облако дыма развеялось.

– Рад, а где моя сумка? – опомнилась Азира.

– Простите меня, но кажется она стала легче, – я поставил сумку перед ней.

– Мои вещи. Платья и теплые вещи… – ее возмущение не успело набрать обороты.

Пуля вонзается в каменную породу нашего укрытия, а затем словно с неба падает тяжелый грохот выстрела.

– Проклятье, мы не сможем здесь вечно отсиживаться. У нас слишком мало времени для раздумий, Строгачев может пойти в обход. Ненавижу цейтнот!

Выстрел, и пуля откалывает крошку от валуна уже над моим плечом.

– Строгачев не сможет попасть в две цели.

– Что, вы намереваетесь делать? – дрожит голос молодой графини.

– Азира, пообещайте мне беспрекословно выполнить все мои инструкции.

Моя ученица быстро и нервно кивает.

Выстрел.

Я вручаю ей колбу и серебристо-белый шарик.

– Я рискну предположить, что у Строгачева громоздкий корпус винтовки. Пока он на старой позиции, нам следует делать маневр.

– Какой?

– Прежде я побегу назад по тропе, ведь я – его главный противник. Он отвлечется. Затем, как только последует второй выстрел, вы устремитесь в противоположную сторону и постараетесь добежать до валунов. Будучи в укрытии, постарайтесь определить местоположение Строгачева и направьте в него колбу. И помните, реактив и шарик в отдельности абсолютно безвредны, лишь вместе они взрывоопасны, – давал я наставления.

– Рад, я не уверена, что….

– Удачи, дорогая Азира, – я устремился обратно по тропе.

Выстрел. Пуля ударяется где-то позади.

Ускоряю бег, а затем резко останавливаюсь.

Выстрел. Искра с мерзким шипением бьет передо мной, а затем морозную даль прошивает треск.

Я держу колбу одной рукой, а второй держу свою сумку и начинаю быстрым шагом двигаться вперед. Сзади слышен очередной выстрел. Страх сорваться вниз тоже не дает покоя. Боже мой, лучше бы я устраивала светские рауты и прекрасные балы, чем сейчас рисковала жизнью!

Вскоре я оказываюсь рядом со спасительными каменными глыбами.

Рад тем временем рывками старается вернуться к валуну. Я, затаив дыхание, наблюдаю за ним. Ему остается совсем немного.

И вдруг он крутится волчком и падает. Он держится за плечо и ползет. Оказавшись за валуном, он внимательно смотрит на меня. Изобразив пальцами пистолет, «стреляет» в сторону противоположного пути.

Я судорожно начинаю откупоривать колбу. Только вот шарик я не бросаю в лимонную жидкость, потому как Строгачев не стреляет и не ясно где он. Я вглядываюсь в противоположную сторону, она по-прежнему темна, но теперь еще и безмолвна. Рад тем временем сел и снял с себя пальто. Он разорвал плечо свитера и заодно плечо окровавленной рубахи. Далее мой учитель достал из саквояжа пробирку и вылил содержимое на рану. Я слышу его вскрик, видимо, кровь остановлена.

Выстрел. Крошка породы сыпется на Рада. Он втягивает голову в плечи и с надеждой смотрит на меня – я оплошала. Я не смотрела на противоположную сторону и виновато пожимаю плечами. К несчастью я еще уронила шарик. Теперь приходиться возиться, чтобы его найти.

«Боже мой, эта девушка не спасет меня, а скорее убьет или убьет себя» – проносится у меня в мыслях.

«Победа – шарик найден!» – я поднимаю его над головой.

Рад тем временем достает более объемную пробирку. Выстрел. Пуля скалывает породу, и пробирка в руке учителя разбрызгивает всю жидкость на него. Он облит с головы до ног.

«Черт возьми. Я опять не смотрела.»

Рад закрывает лицо рукой, когда видит мою растерянность.

«Всё – я теперь само внимание!»

Я пристально высматриваю Строгачева.

И вдруг я вижу, как в сторону противоположной стороны летит нечто. От этого нечто отходят белесые лучи и оно, оставляя позади желтый хвост, мерзко шипит.

Выстрел. Теперь я видела вспышку. Но я завороженно смотрю за этим нечто. Оно ударяется далеко от места выстрела. Огненная вспышка. С секундной задержкой к нам возвращается звук взрыва. Огромные осколки каменного дождя, языки лимонного огня и черный дым взвивается вверх. Снег рядом с ударом покрывается черной сажей.

Я успеваю увидеть, как Рад прячется за валун. Его взгляд меня сверлит.

Я бросаю шарик в колбу. Жидкость мгновенно забурлила. Шарик начинает светиться, от него отходят белесые лучи. Я направляю колбу в сторону выстрела и падаю, когда она вырывается из рук. Отплевываясь от снега, я поднимаюсь на руках и наблюдаю за своим снарядом. Оставляя позади желтый хвост, комета устремилась за предшественницей, также мерзко шипя.

Взрыв разрушает валуны далеко от Строгачева, но с другой стороны. Теперь пожары пылают по обе стороны от стрелка.

Рад внимательно смотрит на меня. Я отрицательно киваю головой.

Он показывает руками, будто держит невидимое ружье, потом рисует указательным пальцем вопросительный знак.

Я поворачиваю кисти к нему тыльными сторонами ладоней слева и справа от себя и начинаю двигать поочередно пальцами.

Либо мой учитель не силен в разгадывании, либо из меня неуклюжий мим. Рад сразу же чертит в воздухе вопросительный знак.

Теперь моя очередь прикрывать лицо рукой.

Я двигаю пальцами и плавно поднимаю их вверх, а затем вниз. Потом я показываю руками невидимое ружье, а затем повторяю первую фигуру. Учитель утвердительно кивает головой – понял. Затем он берет колбу и превращает её в лимонную комету. Рад резко высовывается с левой стороны от валуна, мгновение на прицел и он направляет снаряд во врага.

Гром выстрела. Видимо, пуля не зацепила моего учителя, потому как он неспешно прячется за валун.

Взрыв сокрушает каменную породу, но снова пожар не на позиции стрелка.

Рад достает кинжал и начинает царапать черточки на земле, делая частокол. Точно не видно из-за расстояния. Затем повторяет процедуру с кинжалом. Возможно, у него изображено нечто вроде делений на измерительных линейках. Сбоку валуна он делает одну черту: возможно, уровень, на котором нужно производить выстрел. Кинжал он прячет в саквояж и берет очередную колбу и шарик. Указательным пальцем он проводит по своим чертежам, а затем резко высовывается с правой стороны валуна. Замирает и вновь прячется. Запоздало бьет ружье Строгачева. Рад через доли секунды высовывается и пускает лимонную комету. Комета пролетает несколько десятков метров, как тут же звучит второй выстрел.

Я вижу, как извергается пламя во все стороны. Огненные стрелы смертельным дождем обрушиваются в сторону моего учителя. Рад и валун скрываются за стеной лимонного огня, а затем за пылью обломков и черного дыма. По ушам бьет грохот взрыва.

Я падаю на колени и чувствую, как мою грудь сотрясает крик, но я его не слышу. Перед глазами начинает все плыть, а щеки обжигают слезы. Руками я царапаю замерзший камень.

– Нет, нет, нет-нет-нееет! Рад! Рад! Рад! Ааа, – голос начинает тонуть в рыдании.

Отчаяние овладевает мной.

Выстрел. Пуля бьет в валун рядом со мной.

Я отшатываюсь назад. Хотя какой теперь в этом смысл?

Второй выстрел бьет рядом с моими ногами.

И вдруг я слышу мерзкое шипение. Вижу, как быстро преодолевает расстояние знакомая комета. Я вытираю слезы. Взрыв, затем следом второй. Пламя хищно вгрызается в камень, уничтожая все и вся. Угольно-черный дым с языками лимонного и красного пламени взвивается столбом ввысь. Кажется, комета нашла свою жертву.

Я с надеждой смотрю в сторону нашей тропы. Из дыма появляется Рад.

II

Я умывался снегом. Порох вместе с кровью сходили с лица. Затем я принялся вычищать свитер. Снежинки падали вместе с пеплом. На противоположной стороне был слышен шум огня, терзающего камень.

– Рад, вас следует перебинтовать.

– Думаю, вы правы. В боковом кармане моего саквояжа вы найдете необходимое.

Азира подошла с бинтом. Я, преодолевая боль, снял свитер и рубаху. Мороз кусает кожу.

– Азира, вы когда-нибудь бинтовали?

– Вы будете моим первым перевязанным. Что ж, приступим.

– Сначала сделайте укрепляющие туры на руке, а затем оборачиваете плечо и потом спускаетесь по грудиии. Ааа. Аккуратнее.

Бинт больно стягивает рану.

– Простите, но это для вашего же блага.

– Чуть легче, где ранааа… Господи, вы что, прижигаете? – возмущаюсь я.

– Нет, у меня только бинт в руках, – тяжело выдохнула Азира.

– Мне показалось, будто меня обожгло от ваших рук.

– Рад! Вам, как мужчине, не пристало жаловаться, потерпите!

– Я стараюсь! Ааа!… Да господи, вы в моей команде или пытаетесь завершить то, что начал Строгачев? – теряю я терпение.

Графиня краснеет и резко встает.

– Все. Готово.

Я быстро одеваюсь.

– Пора уходить, пока господин Строгачев не пришел в себя.

– Рад, вы хотите сказать, что он выжил после такого? – Азира смотрела на меня широко открытыми глазами.

– Его не так просто убить, дорогая ученица. Пару-тройку дней форы у нас есть, но не более того.

Мы уходили от пропасти, оставляя на противоположной стороне разбитого врага.

Я мысленно повел обратный отсчет. На пятой секунде мои ожидания оправдались.

– То есть взрыв не убил его?!

– Да. Вы все верно поняли. Я веду с ним не одну битву, и ни один из способов его еще не смог отправить в паузу.

– Вы его еще ни разу не убили?! – очень сильно удивилась девушка.

– Да.

– А он вас убивал?

– Стыдно признавать, но он оборвал две мои жизни. К счастью, наложить проклятье ему не удалось.

– Ваш враг неубиваем, вы сами лишены дара. Господи, Рад! Как вы сохраняете свой энтузиазм в такой безвыходной ситуации?

– Вы думаете с позиции жертвы, а значит, у вас проигрышная стратегия. В противостоянии со Строгачевым мне пришлось изменить форму мышления. Я смотрю на себя не только с позиции неумения и лишения, но и с позиции возможностей.

– Предположим. Но неужели вы не испытываете страха перед врагом? Или же Вы – безрассудно смелый нетленный?

– Страх? Страшно для нетленного не раскрыть свой дар. Он останется запечатанным в его душе. Погребенный под сомнениями и сожалениями, дар может находиться рядом с более важным предметом. С внутренней сущностью. Настоящим Я.

Графиня молчала. Задумалась над сказанным, а значит, была готова ко второй мысли.

– Смелость, в моем понимании, – это способность принимать свои слабости, принимать ужасную действительность и действовать с осознанием этого.

Азира снова промолчала.

Тропинка расширилась, вливаясь в долину. Мы шли среди мертвых деревьев. Голые ветви не тянулись больше к небу. Стволы были словно закручены и почернели. В воздухе ощущался гнилостный запах. Когда-то это был сад.

– Рад, долго нам еще иди?

– Нам предстоит пройти еще два или три мертвых сада, прежде чем мы доберемся до башни господина Каменева. Нужно торопиться, а то я начинаю остро чувствовать нехватку своего пальто, – меня начинало трясти.

– Ах Рад, если бы у меня сейчас были теплые вещи, я бы непременно вам помогла. Но, увы. Я вынуждена с досадой и горечью наблюдать ваши мучения.

Тон не был похож на искренний. Кажется, моя ученица злорадствует.

Мы шли по мерзлой земле. Шли две живые души среди кладбища деревьев. Иногда встречались побеги, но и те хилые. Тропинка петляла среди голых кустов и желтой травы. Жизнь здесь, как песок в часах – неумолимо убегала. Сад не ждал весны. Холод и время заострили грани ветвей. Некоторые же деревья осыпались прахом и в когда-то длинных рядах сада зияли черные могильные тени еще живых деревьев.