Боги ЯВИ

– А я думал, лешие корешками питаются, мёдом диким, да пыльцой там всякой?! – случайно вырвалось из меня. «Блин, язык мой – враг мой!» – А тут вон оно как! – и я косо посмотрел на два белых внушительных клыка над седой бородой. «Ну всё, башку мою никчёмную точно отгрызёт сегодня!»

Леший ещё раз поклонился, сильно ударив себя в грудь.

– Рад служить тебе, князь, как и мои далёкие первопредки! Это для моего рода большая честь! – громыхнуло из его пасти. А ведь и впрямь голос словно раскат грома, родовитый ты наш!

– Уважаемый э-э-э… Градомир, а вы бы не могли, пожалуйста, не пугать меня?.. – провякал я этому монстру. – Не хотели бы вы вернуть привычный для меня облик? Вы в том первом виде для меня привычнее смотритесь, а особенно тот ваш носик картошкой и добрые телячьи глазки. «Млять, чего я несу, идиот! Ну всё, теперь точно сожрёт. А мы вчера точно козлятину ели?.. Или он, может, такого же болтливого где-то козла нашёл, как и я. А то даже Васька, серый орк, на его фоне словно вошь против кузнечика». Монстр кивнул и стал надевать на себя серебрушку.

Издалека послышалось знакомое ворчание старенькой «Нивы». Старушка, пыхтя, выползла на зелёный лужок, и из её открытой двери вывалились два маленьких орчонка. Один меньше другого. Весело щебеча, как воробьи, перегоняя друг друга, они подбежали к нам.

– Дядя Кузьмич! Мир твоему дому! – и они поклонились.

– И вашему дому мир! – пророкотало чудовище и ласково потрепало их огненного цвета шевелюры.

Орчата повернулись в мою сторону и тоже поздоровались.

– Здравствуйте! – вежливо кивнули мне.

– Здравствуйте! – ответил я им, вставляя отвалившуюся челюсть на место.

Ну что я вам могу сказать? Орчата как орчата, как у всех. В этом возрасте, вспомнил с улыбкой на губах своих детей, они для меня все орки. Чуть поменьше, видимо, был сам Колька, догадался я. Пацан шмыгнул носом и с детской непосредственностью стал разглядывать незнакомого дядю. Градомир, видимо, им был неинтересен, а вот я новое, неизвестное, лицо для них. Второй ребёнок – видимо, старшая дочь Маша, в нежно-зелёном сарафане в горошек, – уже более сдержанно оценивающим взглядом смотрела на меня, словно умудрённая жизненным опытом женщина. Две рыжие, аккуратно заплетённые косички спадали на её плечи. Лица орчат были просто усеяны веснушками. Задорные такие.

– Я вижу, вы уже познакомились! – раздался весёлый голос Васьки. Он шагал к нам упругой походкой, приветливо махая рукой.

– Угу… – издал я непонятный звук, вспоминая свой недавний позор, «трусы только постирать осталось после знакомства». Но промолчал.

– Я так и думал!.. Гы-гы-гы! – Васька ехидно ухмыльнулся – видимо, почувствовал мои внутренние переживания. – Я тоже, когда увидел первый раз его настоящий облик, чуть в штаны себе не наложил, – и он хохотнул, машинально потрогав то место, куда должен был наложить.

– Градомир! – он обратился к лешему. – Заканчивай людей пугать.

Тот поспешно накинул на себя кулон и снова превратился в неказистого мужичка по имени Кузьма. Ф-у-у, а я выдохнул. Прям трансформер какой-то!

– Дядька Градомир! – подал голос маленький Колька, утирая рукавом рубашки зелёную соплю. – А где Кукуня? – пискнуло это чудо природы.

– Так тут был где-то шельмец! – отозвался Кузьмич, указывая рукой под стол. И Колька шустренько нырнул под него, как окунь в воду.

Кукуня, видимо, был знаком с этим сорванцом, выскочил из-под стола и бросился от Кольки наутёк во всю свою звериную прыть. Малой метнулся следом за ним так, что только пятки засверкали.

– Кукуня, стой! – кричал убегающий орчонок. – Стой, кому говорю…

– Бедный зверёк! Ему своих собак в деревне мало? – донёсся справа от меня чей-то приятный, мелодичный женский голос. Я оглянулся. Передо мной стояла довольно симпатичная женщина средних лет, карие глаза, приятная внешность, ничего особенного, одним словом, очень милая и, видно, хозяйственная. Просторное розовое платье и аккуратно повязанный на голове белый платок украшал её русую голову. Как-то всё это выглядело для меня по-настоящему, словно я в далёкое детство окунулся, в свою деревню. Прям доярочка. Глядя на неё, глаз радуется.

– Галина, – представилась она, – князь… – сделала при этом многозначительную паузу, склонив голову, и кинула украдкой косой взгляд на Кузьмича. Тот еле заметно кивнул, всё так, мол…

– Это моя семья, – отозвался Васька и как-то даже вытянулся, словно рядовой перед сержантом.

Я не выдержал и психанул, подскакивая с лавки.

– Ну какой я вам князь?! У меня из всех достоинств – то, что пердеть громко могу! И то гимн Америки. – Раздувая ноздри от негодования, я сел на место. И народ не выдержал, заржал, даже Галина с дочерью Машкой отвернулись от своего князя и тихо посмеивались надо мной, убогим. Краем глаза я заметил, что на Гале висит такой же аккуратный кулон на золотой цепочке.

– Заладили: князь да князь, – буркнул я.

– А без своей челяди князю никак нельзя! – вставил Васька. – Галя займётся кухней! Кузьмич вроде хозяина и в одном лице твой, Серёг, телохранитель и опекун. Ну и я на подхвате, если чего, как верный твой оруженосец Санчо. Унести, принести, налить, подать. Красно солнышко ты наш… Гы-гы-гы!

Я обиженно раздул щёки, были бы сопли, выдул бы, наверное, огромный пузырь размером с Луну. Внимательно осмотрел собравшуюся компанию, то ли они и впрямь верят в то, что говорят, то ли тупо стебутся надо мной, блаженным. А ведь над дурачками смеяться – грех, всегда так было, их даже немцы не трогали.

Взгляд мой упал ещё на одного нового персонажа из этой компании.

– А это что за африканский пигмей?!

Пигмей метрового роста, с узелком на палке, перекинутой через плечо, чапал по зелёной лужайке, ворча себе что-то под длинный нос, направляясь на задворки дома лешего и не обращая ни на кого внимания.

– Это наш банник, Федот, – пояснил Васька. – А как же без него? Красно солнышко! – и наглая серая морда расплылась в ехидной улыбке, сверкнув при этом клыками.

Понемногу выходя из транса, в который меня ввёл леший своим первозданным обликом, я стал приходить в себя. Видно, моя нервная система включила определённую защиту. Чур, я в домике. Сынок и так у мамы дурачок. И я поймал даже какой-то азарт и подыграл орку.

– А почто домового нет? Почему только банник? Где стервец? – Я важно упёр руки в боки, втянул пузо как мог и выпятил грудь. Ну, чтобы хоть немного сравнять мышцы.

Васька сразу же сообразил и стал мне подыгрывать.

– Не вели казнить, княже! Вели слово молвить! – И он заговорщицки подмигнул мне, играя на публику. – Никак их вместе оставлять нельзя, иродов таких… Федот с Бахчой больно азартные. Всю ночь напролёт в танки взводом играют. А к утру бороды свои козьи друг другу щиплют до крови. Такой ор и гам поднимают в округе, что житья от них, бешеных, всей деревне нет! – орк слегка поклонился.

– Ну, тогда ладно, – благосклонно согласился я. И поймал себя на мысли, что мне очень охота посмотреть на столь уважаемого домового Бахчу. А что я теряю? Клиника и так моя…

– После последнего инцидента они порознь в чуланах сидят, так сказать, под домашним арестом. А этого арестанта староста деревни выпустил, раз он князю понадобился. Но скажу вам, ваша светлость, банник он отменный. Как говорится, от бога, – серый орк разогнул спину.

– А староста кто в вашей деревне?! – удивился я. И тут же увидел на хитрой широкой морде ответ. – Ты что там, в деревне, самосуд устраиваешь?!

Васька пожал плечами.

– А мне что, князь, прикажешь на них ОМОН вызывать?! – и он хитро ухмыльнулся.

И моя нервная система не выдержала такой нагрузки, когда я постарался представить эту картину.

Два пигмея катаются по пыльной дороге, вцепившись друг другу в козьи бороды, громко орут и дубасят дружку почём зря. А вызванный дежурный наряд ОМОНа старается их растащить: «Руки за спину, я сказал! Ноги на ширине плеч! Браслеты на домового! Да ловите его! Век свободы не видать!» Всё, думаю, тихо шифером шурша, крыша едет не спеша. Истерика моя была недолгой, минут десять. Придя в себя, увидел, что моё окружение само собой понемногу рассосалось. Миловидная Галина со своей дочкой Машкой ушла на кухню Кузьмича. Васька чем-то стучал по любимому своему автомобилю, а Колька-индеец, вёрткий змей, старался хоть кого-нибудь изловить. Кукуня куда-то быстренько сделал лапы. Маленький Кулёма прикинулся ветошью на поленнице, старался сильно не отсвечивать, уже не так сильно пугаясь меня, а всё время держась как можно ближе. Вдруг пронесёт? А нет, не пронесло… В общем, все были при деле, выходит, кроме меня.

А передо мной сидел всё тот же Кузьмич и задумчиво почёсывал бороду.

– Успокоился, – как-то сочувственно сказал он. Я кивнул, утирая горькою слезу. – Мне надо по делам отъехать. А ты, Сергей, останешься с семьёй орков, – он почесался. Я теперь понимаю, почему он всё время так делает. «Чтобы тебя блохи насмерть загрызли!» – Надо бы кое с кем переговорить и посоветоваться. И он задумался на минуту. Как говорят, ушёл в себя, вернусь нескоро. Я тоже, глядя на него, задумался, хотя для меня это не свойственно. Кузьмич заёрзал на лавке: видно, тяжёлые мысли не давали ему покоя, словно рой пчёл.

– На тебе печать его. Но ты не Олег. Как так? – видимо, он размышлял вслух. А что я мог сказать? Лишь пожал плечами. – Вот и я не знаю. К тому же твоё появление как князя Мидгарда влечёт за собой большие перемены для всех нас. А обычно это всегда война. – Он замолчал.

Я слушал Кузьмича внимательно, но по этому поводу пояснить ничего не мог. Ибо я просто олух царя небесного…

– Ты проводник силы его. И только ты можешь благословить души погибших и отправить их в Ирий. Ты словно маяк на этой планете, искра его жизни. Пока ты тут, вся огромная многонациональная вселенная знает, что пока ещё этот мир не пал перед силами Пекла, пока этот мир ещё держится и не сломлен. Что жизнь планеты ещё теплится в лучах Ярила-Солнца. И для всех нас ещё есть надежда. Маленькая, но есть. А сейчас мне пора, Сергей, не скучай. – И он направился к старенькой «Ниве». – Баламут! – крикнул Градомир орку. – Отвези меня в город!

Блин, прямо «Звёздные войны» какие-то! Вот как-то так… Остался я со своими тяжёлыми мыслями один на один, горе горевать. Покрутив головой, убедившись, что «князь» больше никому не нужен, направился в дом лешего. Гостиная у Кузьмича была огромная, ну и неудивительно, судя по его второму облику. Просто одно большое помещение, всё в одном: и прихожая, и кухня, и холл, где ваш покорный слуга кинул свои старые кости на скромный старенький диван. Второй этаж имел две небольшие уютные спальни. Галина стояла у стола и что-то весело себе под нос щебетала, замешивая тесто. Я завозился у себя в углу, доставая тубус со снастями, тем самым привлекая её внимание.

– А, Сергей! Это вы?.. – пропела она. – На ужин будут вареники с картошкой и грибами.

Галина мило улыбнулась. Приятная женщина.

– Сто лет не ел их. В последний раз мать готовила, когда я был у родителей в гостях, – промямлил я. – Она у меня на это дело мастерица. – При этих словах на душе стало ещё гаже. Давненько я у родных в гостях не был, совсем забросил их. М-да. Как они там сейчас? Не знаю…

– Надеюсь, будет не хуже, чем у вашей мамы! – ответила она. – Не грустите, Сергей, всё наладится, вот увидите. Всё будет хорошо.

Её бы слова да богу в уши. Прямо чувствую пятой точкой: как начнёт налаживаться, всем чертям на этом свете тошно будет.

– Я к озеру, на разведку, – кинул ей через плечо и вышел во двор. Шёл не глядя, петляя по тропинке, ведущей куда-то вниз с этого зелёного склона. Не обращал ни на кого внимания, полностью уйдя в свои мысли. Глубоко, глубоко! Лишь рыжий Кукуня бежал передо мной, гонялся то за пёстрой бабочкой, то за своим хвостом, только вместо клубка с нитками по тропинке катился комок живой шерсти. Через пять минут хорёк вывел меня к озеру.

Которое меня сразу впечатлило. Разглядывая эту неземную красоту, я даже забыл о своих заботах. Небольшая лагуна простиралась метров на сто вперёд, а за ней водный простор отражал голубой небосвод в зеркально-чистой красоте. В его глади отражались вековые деревья скалистых обрывистых берегов. И от этой первозданной красоты ты просто немеешь. Невероятная архитектура природы! Огромные тысячелетние серые мегалиты, словно чудовищные черепахи прошлого, выползли погреться под северным солнцем, обрастая со временем вечнозелёным мхом. А небольшая заводь с каким-то красным оттенком воды, словно это кровь земли, создана, чтобы в неё хотя бы на минуту погрузить своё изможденное тело. Я прислушался к тишине. Где-то недалеко прыгнул полосатый разбойник, гоняясь за многочисленным мальком. За горизонтом прокричала одинокая чайка. Рядом пыхтел, роясь в песке, неугомонный хорёк. И всё это накатывало волнами и шептало, вкрадываясь в сознание: «Оставь всё там, все свои потуги, скинь ненужный груз со своих натруженных плеч, прочь червя сомнения, который грызёт тебя изнутри, сядь, посиди со мной. Отдохни. Я природа! Я твоя мать!» И я присел, скинул обувь, бросил под ноги тубус, устроился ровно посередине небольшого пляжа на тёплом песке. Где-то недалеко ухнул сыч. На ближайшей сосне сидел лупоглазый Филимон, я махнул рукой, приветствуя птицу. Филимон кивнул – может, случайно, не знаю. Я подобрал веточку и повозил ею по золотому песку, стараясь вывести своё имя. Кукуня тут же взвился, встав в стойку хитрого мангуста. Я пошевелил ещё, и этот бесстрашный хищник нанёс смертельный удар по сухой ветке, вцепившись в неё зубами, чем насмешил не только меня, но и умную птицу. Тоже мне, Рикки-Тикки-Тави доморощенный нашёлся.

– У-у-у, – послышалось где-то рядом.

– А, и ты здесь? – я оглянулся на Кулёму. Метрах в трёх от меня сидел лесовик.

– Понятно!.. От Кольки сбежали, значит.

– У-у-у! – донеслось от лесовика.

Если бы не видел его раньше, в жизни не заметил бы, пенёк пеньком. Так что, если где и встречу огромный пень в лесу, а они вырастают до трёхметрового роста, лучше обойду его стороной, мало ли что, от греха подальше. Пока Кулёма смотрит на меня своими зелёными глазами – лесовик. Как закрыл их – всё, нет его, сухая деревяшка по имени Наташка. Это я так, к слову. Удивительный мир!.. Жалко, не многие могут его увидеть, телевидение такое не передаст, оно больше доводит до нас информацию, а это надо прочувствовать, этим надо дышать. Так и сидели все вместе втроём около часа, пока хорёк не выдохся и не растянулся на тёплом песке. А я всё думал о жизни своей нелёгкой. Ну, кто я теперь? Князь?.. Олег?.. Бред сивой кобылы! Я с трёх лет себя хорошо помню. Своих родителей. Первый класс. Школьных друзей. Службу в армии, потом свадьбу. Рождение сына, потом дочери. Тяжёлый развод. Позже уехал в Питер. Работа. Кстати, хорошая! Новые знакомые, новая жизнь, новые друзья. А тут на тебе, салам вам пополам. Олег, здравствуйте! Чушь полная! Я рождён Сергеем, так назвал меня отец. И я буду им. А кому не нравится – да пошли они все!.. А для всех остальных – называйте меня как хотите, хоть горшком, только в печь не ставьте. А вот насчёт печи как раз и было у меня сомнение. Тоже мне, умники нашлись!

– Ты единственный благословлен силой его! – передразнил я лешего. – Только ты можешь отправить в Ирий души погибших воинов! – поднял руку и протянул её в сторону озера. – Благословляю вас!.. – и повторил знакомый жест одного пирата из кинофильма, Джека Воробья, шевеля пальцами, представляя себя Папой Римским.

Ёк-макарёк! Или у меня в глазах зарябило, или кто-то свет притушил. Лёгкая дымка, словно туман, запестрила золотой сединой в радиусе где-то двадцати метров от меня, в сторону озера. Туда, куда я указывал рукой. Мягкий золотой свет, еле заметный, утренней моросью упал на водную гладь. Я протёр глаза.

– Ты это видел?! – я толкнул Кулёму.

– У-у-у! – подтвердил лесовик.

Я вскочил и подошёл к берегу, чтобы поближе разглядеть это явление. Сыч тоже хлопнул крылом, обозначив своё присутствие.

– Собачья печёнка… – прошептал я в сердцах, стараясь рассмотреть этот золотой дождь, который лёгким покрывалом накрыл небольшой участок заводи. Метрах в пятнадцати от меня что-то в озере глухо булькнуло и вспучило безмятежную водную гладь. Огромный полуметровый пузырь всплыл из глубины озера, выпуская из себя сизой бесформенной дымкой седого джинна. Я замер, чтобы невольным колебанием воздуха его не спугнуть. «Главное, чтобы этот пузырь меня не вспугнул!..» – подло закралось в мою голову. Сизый дым был похож на облако в миниатюре, которое зависло над прозрачной водой, клубясь, будто маленький спрут, протягивая ко мне свои белые легкие щупальца.

– Ущипните меня кто-нибудь, – не выдержал я.

– У-у-у… – отозвался лесовик и сильно ущипнул меня за задницу. «Ну вот, теперь синяк будет».

Из сизой дымки стали вырисовываться человеческие черты лица, словно невидимые руки художника создавали из этого тумана седоусого сурового воина. Вот уже показался древний шлем, прикрывая седую голову этого густого марева, а вот появились длинные усы, кончики которых дотронулись до прохладной воды. Потом появился лоб, который, как мне показалось, хмурился, после чего уже полностью сформировалось лицо немолодого воина, строго смотрящего мне в глаза – побеспокоил, мол…

Я автоматически отшатнулся подальше от сердитого взгляда призрака. Грозный воин страшной иллюзией минуту любопытно разглядывал меня. А потом дымка дрогнула, будто от небольшого порыва ветра, но мне на мгновение показалось, что воин былых времён благодарно кивнул на прощанье, и его пепельные губы еле слышно прошептали, слегка улыбнувшись:

– Я погиб за Ру-у-у-сь…

И призрак растаял, словно ничего и не было над этим озером. А я просто зажмурил глаза. Жуть… просто мороз по коже. А вот теперь точно засада!.. Можно кричать ка-ра-ул! И я приземлился пятой опорной точкой на прогретый солнцем песок и что-то мягкое и такое до боли знакомое. – Ну блин… Кукуня! Как ты смог столько много?.. А отбежать не судьба!

Ну, что я вам могу сказать по этому поводу?.. Слов нет, одни слюни. Я, наверное, скоро гавкать тут с ними начну. Гав-гав! В общем, посидели все втроём, посовещались и решили больше так не делать. А то у дяди Серёжи скоро нервный тик на два глаза будет. Смех, конечно, смехом, а вот теперь я крепко призадумался, игрушкой в руках бессмертных богов быть как-то желания нет. Вот чуйкой своей прямо чувствую, ничем хорошим для меня это не закончится.

К сожалению, натура у меня такая, неспокойная, и долго сидеть горевать да думы нелёгкие думать, ну, не могу я, как это делают многие. Достал свой спиннинг любимый, набор небольших вертушек, схожу-ка окуня, злодея, погоняю.

Побродив не спеша по берегу, покидал снасть на все четыре стороны, поймав десяток хороших краснопёрых окуней, бросил их в кучку на песок, глянул на часы – а время уже ближе к вечеру, развалился, стал нежиться под вечерними лучами солнца Карелии и немного задремал. Со стороны дома раздались шаги, Васька-орк присел рядом на песок.

– Пиво, холодненькое, будешь? – орк толкнул меня в плечо.

– А сам как думаешь?! – я отозвался на его предложение и разлепил один глаз.

Глава 5. Шаман

Месяц без Градомира пролетел без каких-либо чрезвычайных ситуаций, то есть без моих косяков. Я стал понемногу привыкать к этим тихим очаровательным местам и весёлой компании. Днём ходил на Красное озеро – кстати, его местные так и называли – и ловил огромных карельских окуней. Ну, хоть душу отвёл, рыбаки меня поймут. А потом тёплыми летними вечерами мы все вместе собирались в беседке, уплетая за обе щеки Галкину стряпню, хотя в нашем меню был и шашалычок, и коньячок. Погода нас теплом только радовала, ни облачка на горизонте, ни ветра, просто штиль. Одним словом, прекрасное лето. Васькина жена действительно оказалась поваром с большой буквы и окружила нас всех своей материнской заботой, взяв меня под своё крепкое крыло, стараясь угодить заядлому холостяку своими очаровательными изысками кулинарии, пирогами из русской печи да варениками с настоящей деревенской сметаной. Васька с Колькой днём уезжали на весь день в деревню, по своим нуждам хозяйственным, и под вечер только возвращались, пряча от Галки то пивко на вечер, а то и бутылку беленькой и холодненькой. После сытного ужина мы с Васькой уходили на берег озера, якобы на рыбалку. Гала, конечно, догадывалась, но, как говорится, не пойман не вор. О своём приключении на озере я пока героически помалкивал. Ночные сны, мои кошмары, тоже сошли на нет. Так и жили не тужили, мясо ели, брагу пили. Машка всё время крутилась возле своей матери, познавая азы кулинарии, ну а маленький Колька терроризировал подворье Кузьмича. Так что пару часов мы с Васькой-орком любовались закатом, уютно сидя на берегу озера, жгли костёр и вели неторопливо, как и полагается двум представителям разумных рас, заумные беседы. Короче, были на умняке.

– От лешего ни единого звонка, ни одной смс, даже горлица никакая не прилетела.

Васька махнул рукой:

– У него бывает, как уйдёт в свой лес дремучий, то на всю неделю, а то и на две, ни ответа вам, ни привета. Что там наш косматый делает, только черту известно! – Васька смачно рыгнул и посмотрел на меня осоловелыми глазами.

– А леший его знает! – парировал я.

– Гы-гы-гы! – Васька заржал. – И не говори, – орк стукнул себя в грудь. – Поперхнулся… – еле выдавил он.

– Ну что, по маленькой?.. – зелёный змей, а точнее, серый бросил взгляд на лежащий рядом рюкзак.

– Угу, – скромно согласился я с таким раскладом. Я вообще по жизни сама скромность и придерживаюсь одного правила: дают – бери, бьют – беги, – так и тут. Галина не забывала по указу Градомира отпаивать меня травками, как я их назвал для себя, мельдонием. Ничего не скажу, но моё самочувствие и настроение были на высоте. Кстати, этот отвар нормализовал артериальное давление, которое иногда скачет без моего разрешения. Чудо просто, а не отвар, его бы в аптеки наши на продажу старикам да мужикам, кто уже в возрасте. Да кто позволит, бизнес ведь!.. В общем, было пока у нас всё под контролем, то есть без чрезвычайных происшествий. Федот на глаза своему «князю» пока не появлялся, но Васька уверял, что всё идёт по плану. Мол, баня у Кузьмича в таком плачевном состоянии, что ему ещё три дня надо, чтобы привести её в порядок. А то, мол, умерла она у него, нет больше в ней ни жизни, ни силы, как говорится, ни жару, ни пару, сам-то косматый в баню не ходит, забросил родненькую. Куда ему!.. Блох, что ли, парить?

– Гы-гы-гы!!! – и Васькина серая харя расплылась в широкой добродушной улыбке.

Так неспешно прошёл месяц. Я уже знал хорошие ямы и запруды на берегу чудесного озера и каждый божий день приходил с хорошим уловом. Окуней присаливал, а под вечер мы их с Васькой коптили под его домашние пивко, что-то вроде браги, из остальной рыбёшки Галя варила наваристую уху. Под вечер вот такого тихого и спокойного дня послышался гул автомобиля, и наша советская «буханка», ворча и посапывая, словно паровоз, выехала на зелёный лужок. Машина была выкрашена в камуфляжный цвет, в светло-зеленых тонах, словно только с конвейера сошла, просто мечта любого охотника и рыбака. Глядя на неё, я чувствовал, как просыпается неугомонная зелёная жаба. Дверь громко хлопнула, и из буханки вышел хозяин, средних лет мужик: белая футболка на подкачанном торсе, дорогие часы и короткая аккуратная стрижка. Городской мажор, сразу сделал вывод я. Следом появился наш Кузьмич, хозяин этого дома и прилегающих лесов и озёр, они направились к нам, успевая как раз на наш скромный семейный ужин.

– Я же говорил, успеем! – Кузьмич радостно улыбнулся.

– Мир вашему дому, друзья! – он приложил руку к сердцу.

– И твоему дому мир! – ответили мы хором, как в первом классе своей учительнице. Хозяин со своим гостем уселись напротив нас с Васькой.

– Андрей. – Кузьмич скромно представил мужика. Тот молча кивнул. Ну и мы не стали себя утруждать любезным рукопожатием. А мажор не так прост, сразу видна военная выправка и цепкий оценивающий взгляд, майор, не меньше. Мажор оценивающе посмотрел на меня.

– Нравлюсь?! – я не выдержал. Терпеть не могу, когда вот так бесцеремонно, словно дорожную шлюху, тебя разглядывают.

Майор минуту молчал.

– Честно? Не очень… – как-то через губу ответил он, словно плюнул. Ну, хоть с чувством юмора у него всё в порядке, думаю, «весельчак», в глазах его читалось: лох деревенский.

Ну не понравился, ребята, он мне сразу, вот вроде всё нормально, а душа не лежит к человеку, хоть убей, гнильцой пахнет. Не знаю… посмотрим, война план покажет. В общем, каждый из нас остался при своём мнении. Галина сразу засуетилась и стала накрывать на стол. Тут же из воздуха появилась бутылка, и Васька налил всем по рюмке. Андрей отрицательно мотнул головой. – Я за рулём, мне ещё возвращаться.

А мы втроём махнули за приезд лешего. Кузьмич взял у Галины тарелку с наваристыми щами, и мы все вместе быстро затарахтели ложками, через пару минут все, довольные и сытые, оторвались от пустой посуды. Галка повариха была славная, слов нет.

– Мне пора! – Андрей встал из-за стола, ещё раз одарил меня скользким взглядом. – Не болей… – кинул майор, словно кость собаке кинул, и направился к своей машине.

– Угу, – промычал я. – И тебе не хворать.

– Градомир! Груз-то свой забирать будешь?! – не поворачивая головы, крикнул майор лешему.

– А как же, за ним убогим и ездил! – рядом со мной уже стояло это огромное лесное лохматое существо. Подойдя к машине, открыв заднюю дверь, Градомир одной рукой вытащил какой-то мешок и кинул его себе на плечо. Мы с Васькой сразу и не поняли, что это чьё-то безжизненное тело. Буханка завелась с полтычка и, пыхтя, тронулась в обратном направлении.

– Надеюсь, он был не на охоте?.. – Васька задумчиво почесал лысую голову.

– Будем надеяться, что он не стал в это отсутствие людоедом… – прошептал я орку, – или оркоедом…

Градомир зашагал в сторону амбара, чьи-то ноги безвольно болтались у него за спиной. Безжизненный труп он аккуратно бросил возле сарая, подсунул под голову небольшой мешок и направился, довольный, как мартовский кот, к нам за стол. Чужеродное тело неуверенно завозилось, выкрикнув что-то бессвязное в атмосферу, и замолчало.

– Да он никакой! – Васька удивлённо посмотрел на меня.

– Угу… – подтвердил я. – В говно…

– Не нравятся всё же мне человеческие города, тяжело там, дышать нечем. Одно только радует, интерьер хороший, – леший подсел к нам в беседку. – Это пьяное чмо – великий шаман холодного севера. Якут. – Градомир кивнул в сторону мирно отдыхающего туриста. – Завтра оклемается, если ему никто не нальёт… – и Градомир многозначительно посмотрел на орка. Васька как-то вяло улыбнулся лешему и отрицательно замотал серой головой.

Вот насчёт завтра оклемается, Градомир, конечно, погорячился. Якута трясло дней пять. Добрые травки лешего не помогли. Только яд. В малых его количествах. То есть Васкина орчья брага. А пить якут бросил, видно, потому что устал.

– Градушка… да ты чё!.. За кого ты меня принимаешь?! Зуб даю, ни граммульки! – перед носом орка появился огромный, в пол его головы, волосатый кулак лешего. – Градомир, ты ж меня как облупленного знаешь. Мамой клянусь! – орк невинно захлопал карими глазами. – Вот те крест! – и Васька перекрестился. Два порождения тёмной вселенной весело засмеялись. Глядя на них, почему-то перекреститься сразу же захотелось мне, а лучше бы их святой водицей побрызгать, может, пить бросят. Черти! Жалко, что я убеждённый атеист, был когда-то…

Утром за завтраком мы все вместе собрались в беседке. Небо стало понемногу хмуриться, нагоняя мелкие ползущие вредные тучи. Попивая горячий отвар Градомира, я разглядывал невесёлого, слегка помятого якута. Ну как слегка, как всегда…

На вид мужику лет тридцать, может, немного с хвостиком, с явно выраженными чертами лица северных народов. В стареньком, выцветшем от долгого ношения на солнце, но всё ещё крепком камуфляже. Из-под вязаной чёрной шапки на правое плечо свисала белая прядь волос, в которую было вплетено длинное птичье перо, которое переливалось на чёрном фоне сизым. Думаю, это ворон, может, фазан. Тоже мне, индеец Джо нашёлся, судя по вчерашнему виду, буду его называть якут – Стойкий Камыш! Вместо глаз у него были узкие амбразурные щели, но не из-за принадлежности к северным народам, а скорее из-за систематического запоя. Короче, морда опухла, словно её покусали дикие пчёлы. Ну да ладно, с кем из нас не бывает? Перед якутом на столе стоял стакан с огуречным рассолом и призрачно маячил огромный кулак Градушки.

– Пей, сказал!.. – леший кивнул на стакан. Якут жалобно посмотрел на лесного монстра.

– А пивка холодного не найдётся у вас, пожалуйста?.. – Кулак тут же поднялся и завис в воздухе перед носом этого северного бедолаги, слегка качнувшись в сторону Васьки, намекнув этим двоим на тяжёлые последствия злоупотребления алкоголем, который очень сильно может ударить по почкам. Ну, очень сильно! Лесной Минздрав предупреждает! Мне показалось, что глаза якута ещё больше сузились.

– Я тебя не для этого месяц искал, шаман. Мне помощь твоя нужна, – и леший кивнул в мою сторону. Один глаз шамана постарался сфокусироваться на мне, угрюмо выглядывая из-под века.

– Трудно найти дорогу домой, когда её нет… – Якут сухо сглотнул. – Место силы искать надо, камлать буду, – шаман посмотрел на лешего. – Пивка бы сейчас, лохматый, будь человеком!.. – Градомир оскалился, словно волк. – А то камлать некому будет, уйдёт якут в мир великих предков, – северный шаман словно не видел хищного оскала лешего и его белоснежных клыков. – Совсем плохо мне, иначе никак… – Градомир сплюнул в сердцах и направился в погреб за Васькиной брагой.

Место силы Градомир с Якутом искали три дня и всё-таки нашли его, ближе к вечеру. Не очень далеко от нас, примерно в четырёх километрах, на небольшом острове, одиноко стоящем в озере Красном. Остров был небольшой, своей формой чем-то напоминал геометрический ромб, смотрящий строго своим вытянутым носом на Полярную звезду, как компас, указывающий путь пилигриму.

Шаман аж шумно выдохнул, поцокав языком и кивнул Градомиру.

– Хорошее место, блохастый, камлать тут буду, – и он топнул ногой, показал на гранитную плиту, которая находилась прямо под его сапогом. Плита была толщиной примерно метр, расположившись на самом широком месте этого острова. Размером примерно десять на десять, похожая на взлётную площадку вертолёта, только она вся обросла зелёным мхом и занесённым за долгое время мусором. – Как солнце коснётся горизонта, так и начнём. – Якут, довольный собой, уверенно кивнул мне.