Эгоист

Глава 1

Трехэтажный особняк Шона Престона светился праздничной иллюминацией. В десять вечера намечался фейерверк. Лента дорогих автомобилей растянулась почти на километр. Сотни гостей бродили по лужайке, ожидая скорого прибытия Эль Монро – новомодной попсовой певички.

Свое пятое бракосочетание Шон Престон решил отпраздновать с размахом. Впрочем, и четырем предыдущим все светские газеты и журналы выделили первые полосы.

Постоянные щелчки и вспышки камер мне уже порядком надоели. Вездесущие репортеры, как назло, старательно высматривали самые неподходящие моменты, чтобы запечатлеть молодоженов и гостей. Чем курьезнее снимки, тем лучше. Что же, это их хлеб. И все же мне совсем не улыбалось увидеть себя в какой-нибудь нелепой позе на фото в газете, так что я старалась держаться подальше от камер и пыталась улучить момент, чтобы спрятаться от гостей и побыть наконец одной.

Толпа гостей хлынула к подъездной дорожке встречать несравненную Монро. По слухам, звезда любит пафос и преклонение. Как и все они, впрочем. Мне же вся эта суматоха вокруг знаменитой гостьи только на руку: если повезет, я незаметно исчезну, затеряюсь в десятках комнат, а потом найду тихий уголок в саду.

Мне срочно требовалось уединение.

Церемония знакомства с друзьями и родственниками моего нового отчима оказалась сущей пыткой. Я улыбалась, кивала, отвечала, жала руки и даже смеялась. Но как же мне было неуютно! Я едва знаю этих людей, а они болтали со мной, будто мы знакомы много лет. И смотрели так оценивающе…

Мама, казалось, не замечала меня. Она порхала между гостей, одаряя их ослепительными улыбками. Обнимала Шона и смачно впивалась в его губы поцелуями прямо перед камерами репортеров.

Мне почти удалось скрыться, когда за спиной раздался голос Шона:

– Софи, идем, я познакомлю тебя со своим сыном! – он поманил меня к себе. – В этой суете я не успел вас представить.

Шон подвел ко мне высокого парня лет двадцати. Новоиспеченный брат смотрел на меня в упор без тени улыбки или радушия. Прямой взгляд черных глаз был исключительно оценивающий.

– Это Софи, твоя сводная сестричка, а это Кристофер.

Кристофер ответил презрительно-насмешливым взглядом и слегка дернул уголком рта. Я смутилась, но постаралась держаться с достоинством. Не отвела глаз, хоть и очень хотелось, а стала рассматривать своего внезапно обретенного родственника.

Он не был смазлив, как мальчики с обложек журналов, или миловиден, как некоторые школьники. Слегка ассиметричное лицо красиво. И это была настоящая красота. Дикая, необузданная. Опасная. С таким точно не соскучишься, но я подобных парней всегда избегала: никогда не знаешь, куда они могут тебя завести.

Темно-каштановые волосы сводного брата были растрепаны. Сложно понять, от небрежности или этот беспорядок – результат работы дорогого стилиста, но он удивительно шел Кристоферу. Делал его мужественным, живым. Только смокинг в дополнение к этим живописным лохмам казался не вполне уместным.

Черные глаза смотрели на меня угрюмо и нагло. При этом держался мой сводный брат раскованно: не прятал руки, не отводил глаза. Его угрюмость явно не была результатом стеснительности, скорее, выдавала тяжелый характер.

Вот этот-то взгляд и смутил меня больше всего. Он будил во мне странные, противоречивые чувства. Желание бежать от этого парня подальше – самое разумное, что можно было себе представить. И в то же время – абсолютно противоестественное влечение, необъяснимую тягу прикоснуться к нему…

…Уже после, вспоминая события тех дней, я пыталась понять, когда все началось. Когда я потеряла покой? Когда сделала первый шаг к самой большой катастрофе в моей жизни? Когда позволила этому парню зацепить себя?

И ответ был очевиден.

В эту самую минуту, когда впервые увидела его и сама оказалась под прицелом черных глаз.

Я вскинула голову и отвернулась, стараясь, чтобы это выглядело естественно. Надеюсь, я смогла скрыть свои чувства. Мама не раз говорила, что я слишком проста, что любой может читать меня, как раскрытую книгу. Лучше уж прислушаться к своему внутреннему голосу, советующему избегать этого опасного парня.

И уже следующее мгновение доказало, что я права.

– Ну что, сестричка, познакомимся поближе? – Кристофер приобнял меня за плечи.

Руки сильные, железная хватка. Кажется, именно такие объятия выдают надежного мужчину. Но не в этом случае. Сейчас мне хотелось поскорее вырваться из этого стального кольца и убежать подальше. Мне совсем не понравились интонации его голоса. Вспомнились мамины слова: «Мальчишке с детства было позволено все. Теперь это жутко избалованный и циничный тип. Мне стоило больших усилий завоевать хоть кроху его уважения».

– Эй, полегче! – отец предостерегающе посмотрел на сына.

Но тот лишь улыбнулся:

– Не то что, папа? Лишишь меня наследства? – он окинул отца насмешливым взглядом. – Я лишь хотел показать Софи все укромные местечки нашего домика. Ведь она теперь здесь хозяйка!

Со стороны могло показаться, что он оправдывался, но его голос был полон желчи.

Назревала ссора, и я осторожно освободилась из кольца сильных рук, а потом как можно незаметнее покинула отца и сына. Если первый довольно мил, то второй – просто отъявленный хам.

Я забрела в очередную пустую комнату. Конечно, она обставлена со вкусом и дорого, но в ней никто не жил. В этом доме полно таких комнат. Возможно, поэтому он кажется таким чужим и холодным.

Я села на диван, но в дорогущем вечернем платье было ужасно неудобно. Быстрее бы снять его. И вообще, быстрее бы кончился этот вечер!

Внезапно дверь отворилась, и вошла мама.

– Софи, ну что же ты?! Зачем ты спряталась?

– Я не спряталась, устала просто…

Мне совсем не хотелось портить ей праздник.

– Глупышка, это твой шанс!

– На что, мама?

Она возвела глаза с наращенными ресницами к потолку.

– Дорогая, тебе девятнадцать лет. Нельзя быть такой наивной! Когда умер твой отец, нам пришлось очень тяжело. Но я сделала все, чтобы выбраться из той дыры, в которой мы прозябали.

«Дыры»! Это так она говорит про наш тихий, утопающий в зелени городок. Где по утрам булочник стучит в окно, чтобы сообщить – хлеб уже в печи, где стоит наш крошечный домик, выкрашенный синей и белой краской, где к речке бежит крутая тропинка, а внизу – уютный пляж… Дыра! Там все были так счастливы! Вернее, мы с папой.

Маме вечно хотелось другого. Шума, блеска большого города. Поэтому, когда папа умер, она через месяц собрала вещи и уехала.

А я осталась с тетей Эн. Доучилась в школе, поступила в колледж. Работала у тети в ее цветочной лавочке.

Мама вернулась внезапно. К дому подкатил красный новенький кабриолет, и из него вышла привлекательная моложавая женщина. Я не сразу ее узнала: она сделала несколько пластических операций, помолодела и изменилась. С порога объявила, что выходит замуж, и теперь наша жизнь улажена. Тогда я спросила – что значит «улажена»? Она засмеялась и сказала, что теперь мне не надо работать, я буду учиться в престижном университете, и – самое главное – в мегаполисе полно успешных молодых людей.

Все это случилось пару недель назад. И перевернуло мою жизнь с ног на голову…

Мама прервала воспоминания, потянув меня за руку:

– Посмотри на себя, – она подвела меня к зеркалу. – Ты красавица! Точеная фигурка, а волосы!..

Она провела рукой по моим локонам, будто и правда любовалась мной. Но при этом смотрела оценивающе. Словно я товар, который она хотела бы как можно выгоднее продать.

– …Глаза у тебя папины – огромные и синие, а кожа, как у меня. Белоснежка! С такими данными тебе суждено иметь состоятельного мужа и не прозябать, как я, всю молодость в глуши.

Я сделала шаг назад, вывернувшись из ее объятий. Точно. Товар. Вот как она меня воспринимает!

– Замужество не входит в мои планы, мам… – устало возразила я.

Но вряд ли была услышана.

– Ты бы знала, как тобой восхищались! Мистер Томпсон сравнил тебя с Мареной!

Мне стало смешно:

– Мама, кто такая Марена?

– Я не знаю… Но наверняка она красавица! Так что вперед, дорогая! Здесь масса достойных людей.

Я слушала отстраненно. Она едва знакома с этими людьми, откуда ей известны их достоинства и недостатки?

На улице раздались восторженные крики, и мама встрепенулась:

– Монро приехала. Детка, пошли со мной!..

…Следующие полчаса я толкалась в толпе, раздумывая, как бы опять незаметно исчезнуть. Но мама вновь обнаружила меня. Она подвела полного неопрятного мужчину. Первое, что я почувствовала – жуткий запах пота. Я инстинктивно отшатнулась.

– Дорогая, удели минутку мистеру Дину! – и мама растворилась в толпе.

– Добрый вечер, прекрасная Софи! – мужчина галантно поклонился, заграбастав мою руку в свою.

Я не успела опомниться, как он стал покрывать мою ладонь мелкими и жадными поцелуями. Это было так неожиданно, что на мгновение я растерялась. Но потом омерзение взяло верх. Одни его потные, липкие руки могли внушить стойкое отвращение. А уж то, что он касался моей кожи своими губами… Бр-р-р! Я силилась вырвать руку, но он крепко удерживал ее:

– Не пугайтесь! Все мои модели знают, что я испытываю страсть к женским рукам. А ваши ручки – это нечто особенное! Я смотрю на них весь вечер. Когда вы придете в мою студию и мы пообщаемся поближе, вы поймете: я совсем не страшный. Донни Дин – к вашим услугам в любое время дня и – особенно – ночи! – он облизнул свои толстые губы и вновь вперил взгляд в мои руки.

– Извините, я совсем не фотогенична, – пробормотала я и выбежала на балкон.

То, что на балконе кто-то стоял, я заметила не сразу. Ощущение мерзости от общения с Дином не проходило, и я не знала, куда себя деть.

– А у тебя своя тактика, я смотрю, – раздался над моим ухом насмешливый голос.

Я обернулась и увидела Кристофера, который подошел ко мне сзади. Он прижался ко мне вплотную, а обе руки положил на перила – деваться мне было некуда.

– Я не понимаю вас… тебя то есть.

– Да ладно… Мамочка у тебя бойкая, а ты у нас вся такая невинная скромница. За неделю, что ты здесь, я не видел тебя в клубах и кафе – сидела, как мышка, в своей комнате.

– Пусти меня, – твердо потребовала, чувствуя, как внутри все сжимается.

– Да ладно, куда? К Дину? Презабавный тип. Специализируется на эротическом фото. У меня есть коллекция его работ. Хочешь, покажу?

От Кристофера пахло алкоголем, краем глаза я заметила, что он закрыл дверь на балкон. Мы были совершенно одни. Предчувствие опасности усилилось, еще немного – и оно перерастет в настоящую панику. И в то же время я испытывала необъяснимое притяжение. Наверное, то же самое ощущает мотылек, летящий на пламя свечи.

– Пусти меня сейчас же! – я толкнула «брата», но он даже не шелохнулся.

Сердце бешено сколотилось. Силы были явно неравны.

– Конечно, я тебя пущу. Там полон зал богатеньких олухов, которых надо окрутить – так беги, не теряй времени! – эти слова он прошептал мне прямо на ухо, потираясь щетиной о мою щеку.

Я выбежала с балкона с одним желанием – быстро собрать вещи и уехать из этого дома. Но вместо этого опять нашла пустую комнату и разрыдалась. Столько гадостей я не слышала за всю свою жизнь! Причем возразить на них было нечего. Не хватало еще оправдываться перед ним, доказывая, что это маме потребовалось срочно «пристроить» меня!

Вспомнились ее слова: «Завоевала хоть кроху его уважения». Она обманывала себя. Даже толики уважения у Кристофера не было ни к ней, ни – тем более – ко мне!

Да кто они такие, чтобы оскорблять Софи Брентон?! Я дочь своего отца и не позволю, чтобы со мной так обращались!

Я вытерла слезы, подправила макияж и вышла к гостям.

Первым, кого увидела, был Кристофер. Он похлопывал по плечу Дина. Они смеялись. Я подошла и взяла бокал шампанского. Отпила немного, посмотрела на Кристофера. Он заметил меня и с улыбкой подошел:

– Сестренка, вот уж не ожидал так скоро тебя увидеть! Сдается мне, я чем-то расстроил тебя. Ты плакала? – его голос был полон насмешливого участия.

– Тебе показалось. Я и правда выходила на балкон, но там был ужасный запах, и я ушла. Скажите, тут давно чистили бассейны? Запах гнили стоит по всему дому! – Я старательно копировала его насмешливо-высокомерный тон.

Кристофер с удивлением поднял бровь. Видимо, не ожидал, что я дам ему отпор.

– Знаешь, сейчас такая ленивая и наглая прислуга, что все время занята не тем, чем надо. – Он подался ко мне и понизил голос. – Вот однажды мы наняли горничную, так она вместо мытья унитазов стала флиртовать с моим отцом. Представляешь?

Распрямившись, Кристофер отпил шампанское и язвительно прищурился, глядя на меня.

Это же он о моей матери! Внутри все закипало. Но я ответила ему в тон:

– Какой ужас! Говорят, состоятельные люди вообще имеют слабость к обслуживающему персоналу! – я с деланой грустью покачала головой.

Но, думаю, «братик» хорошо меня понял. Третья и четвертая жены Шона были работница с заправки и официантка из кафе быстрого обслуживания соответственно.

Кристофер усмехнулся, покручивая в руке бокал.

– Знаете, эта горничная была столь нагла, что притащила в дом еще и свою дочь. Видимо, чтобы продать ее подороже.

На этот раз его слова достигли своей цели – в глазах потемнело от гнева. Моя чудная рука, которую так воспевал Дин, словно зажила своей жизнью и помимо моей воли с яростью плеснула Кристоферу в лицо полный бокал шампанского, а затем швырнула хрусталь на пол.

Я, задыхаясь от негодования, расталкивая гостей, выбралась в сад и в изнеможении опустилась на скамью. Ужасный вечер!

Глава 2

Вечер свадьбы стал одним из самых отвратительных в моей жизни. Я пряталась по углам от гостей, которых позабавила моя выходка с шампанским, от матери, которая была в шоке от моего поведения, от Шона, который отругал Кристофера, и, конечно, от самого Кристофера.

Ну и что мне делать дальше? Объявить, что уезжаю, и собрать чемоданы? Восседать за столом гордо и молчаливо, показывая всем видом – теперь я тоже имею право находиться здесь? Начать язвить Кристоферу и доводить его?

Голова шла кругом от этих вопросов, которые так внезапно поставила передо мной жизнь. Сложись все иначе, я бы, наверное, не терзала себя такими мыслями. Была бы столь же уверена и смела, как те девушки, что весь вечер не отходили от Кристофера и других мужчин. Но мама тоже отнюдь не робкого десятка, раз очутилась в этом доме на правах жены миллионера. Только вот я совсем, совсем не в нее.

Я наблюдала из комнаты на третьем этаже, как отъезжают машины с гостями. Собраться с силами и выйти на несколько минут к ним я так и не сумела. Впрочем, не думаю, что они расстроились от того, что не удалось со мной попрощаться.

В комнату постучали. Это была мама:

– София, мне нужно поговорить с тобой…

Ох, она назвала меня полным именем, а не Софи. Значит, недовольна мной. А это слезы, причитания, упреки.

– Давай завтра… – попыталась отсрочить неизбежное. – Я устала…

– Я жду тебя в гостиной. Гости разъехались, спускайся.

В гостиной, кроме мамы, оказались еще Шон и Кристофер. Хозяин дома сидел в кресле, нервно покачивая ногой. Кристофер стоял рядом. Увидев меня, он робко улыбнулся и отвел глаза в сторону. Между отцом и сыном чувствовалось напряжение.

Мама встала за креслом, в котором сидел Шон, и вперила в меня взгляд, полный печали и укора.

– Раз все собрались, пора обсудить сегодняшний вечер, – Шон обвел нас озабоченным взглядом. – Сегодня было значимое событие для нас с Оливией. Мы стали семьей, но и вы, – он указал на нас с Кристофером, – тоже. Я не требую от вас родственной любви и преданности. Но, – он поднял палец вверх, – уважение друг к другу у вас быть обязано…

Я заметила, как при этих словах по губам Кристофера пробежала и исчезла ядовитая усмешка. Кажется, его отец тоже это увидел. Он еще суровее сдвинул брови:

– …То, что произошло сегодня – абсолютно недопустимо.

Мама, которая до этого лишь кивала в знак полного согласия, решила тоже приложить руку к примирению. По крайней мере, как она это видела:

– Шон, ты слишком мягок. Облить шампанским едва знакомого человека, собственного брата, пусть даже и сводного, да на свадьбе родной матери – это верх распущенности! – Мама была возмущена больше пострадавшей стороны и хотела, чтобы ее негодование видели все. – Софи, детка! Я разве этому тебя учила? – она вопросительно посмотрела на меня.

Я молчала. Что я могла ответить? Рассказать, как этот наглец хамил мне? Тем более сейчас он выглядел подозрительно тихим и виноватым. Ни дерзкого взгляда, ни грубых слов – ничего. Стоял, опустив голову, и лишь изредка пробегал по собравшимся быстрым цепким взглядом.

– Оливия, я знаю своего сына. Он может вывести из себя кого угодно. Поэтому…

– Поэтому я принимаю всю вину на себя, – вкрадчиво произнес Кристофер, поднимая голову. – Всему виной алкоголь. Я действительно перебрал… и вел себя как свинья, – он с досадой махнул рукой. – Мне больше нечего сказать в свое оправдание. Единственное – прошу прекрасную Софи простить своего непутевого братца. Я сказал совершенно непозволительные вещи, – он закусил губу и вопросительно посмотрел на меня.

К его просительно-извиняющемуся взгляду присоединились полные надежды взоры Шона и мамы.

Растерянность охватила меня. Я ожидала от Кристофера полного отрицания вины и продолжения насмешек. Но он признал свое недопустимое поведение, просил прощения с таким искренним сожалением…

Если сейчас я буду продолжать дуться, то выставлю себя просто в глупейшем виде. Кристофер, видимо, из тех, кто не умеет сдерживаться, а потом искренне сожалеет о том, что натворил. В конце концов, мы взрослые люди. А мой отец всегда говорил, что прощение – это самый великий талант человека. Нехорошо начинать новую жизнь со ссоры.

Но та усмешка… Она никак не вязалась с образом кающегося грешника. Однако выбора у меня не было.

Глядя в глаза Кристоферу, я кивнула, стараясь сохранять самообладание. А он в ответ подарил мне такую радостную и искреннюю улыбку, что на секунду подумалось: сводный брат – не плохой человек.

Но все же сейчас я должна что-то сказать. Чтобы не чувствовать себя виноватой маленькой девочкой.

– Я совершила глупый поступок и признаю это. Надеюсь, мы оба больше не будем позволять себе таких выходок, – я выразительно посмотрела на Кристофера, и тот утвердительно закивал, выражая полную готовность соблюдать правила приличия.

Мама и Шон испустили вздох облегчения: ссора исчерпала себя.

Раскинув руки в широком жесте, мама с энтузиазмом воскликнула:

– Давайте завершим этот день первым настоящим семейным объятием!

Мы все обнялись.

– Это только начало, прекрасная Софи, – он коснулся языком мочки моего уха. Потом резко отпрянул и с радушной улыбкой пожал руку отцу, не глядя на меня.

Я зажмурилась, чувствуя, как по спине поползли мурашки.

Шон с Оливией удалились, пожелав нам спокойной ночи. Кристофер тоже направился к выходу, но потом вдруг круто развернулся, оглядел меня с ног до головы. Усмехнулся и вышел.

А я осталась одна с сердцем, полным страха и тревог. Я до сих пор ощущала на себе крепкие – слишком крепкие! – объятия Кристофера. В голове набатным колоколом звенели слова, которые он страстно прошептал мне на ухо.

Как легко и просто я попала в ловушку, которую для меня приготовил Кристофер. Что же ждет меня дальше?

Глава 3

Я брела по бесконечным коридорам. Чтобы изучить планировку этого дома, надо потратить не один день. Но будут ли они у меня, да и нужно ли мне это? Слова Кристофера не оставляли сомнений: он не даст мне житья. И когда ждать следующего нападения, я не знала.

А больше всего пугало то, что я даже представить не могла, как отреагирую на его следующую выходку. То, как он обнял меня, его вкрадчивый шепот, прикосновение языка к мочке – это пугало и отталкивало. Но разве на пару мгновений мое тело не сомлело от странного, до этих пор не знакомого блаженства?

Я вспомнила, как к моей руке прикасались губы Донни Дина. Тогда я чувствовала только омерзение. Словно по обнаженной коже ползла толстая липкая жаба. С Кристофером – совсем другое дело. Его прикосновения были мне… приятны. И это больше всего сбивало с толку.

Внезапно появилась мама, подхватила меня под руку и вызвалась проводить до комнаты.

– Софи, крошка! Как я рада, что ты проявила благоразумие, и примирение свершилось! – она плотнее прижала меня к себе, выказывая свое полное удовлетворение.

Я лишь вяло улыбнулась ей в ответ. Свершилось, как же…

– Знаешь, Кристофер, конечно, далеко не паинька. И с Шоном у них напряженные отношения… Да ладно, это их дело. Главное, чтобы между вами не было… недоразумений.

Я кивнула и этим окончательно успокоила маму. Мир и дружба. Но как оно будет на самом деле?

– Спокойной ночи, Софи.

– И тебе, мама.

В комнате было прохладно, и царил полумрак. Я без сил опустилась в кресло. Как хорошо побыть одной! Тишина, мерцает ночник, легкий аромат цветов… В этом доме принято ставить в комнаты букеты. Хорошее правило, оно мне нравится. Что-то же должно нравиться в этом доме!

Я сняла платье и бережно повесила его в шкаф. Его прислал мне Шон в первый же день приезда. Подарок был щедрым – работа известного кутюрье.

А теперь – скорее принять ванну. Я бросила в воду пару горстей лепестков роз – красиво!

Не знаю, сколько продолжалось мое блаженство. По телу струилась прохладная вода, кружили в танце белые, розовые и красные лепестки цветов – покой! Жаль, мнимый. И завтра снова предстоит встретить Кристофера. Хотя мама говорила, что он часто отсутствует дома. Может, мне повезет, и его не будет хотя бы пару дней?

Слова, которые он ядовито прошептал мне на ухо, не выходили из головы – за что можно так ненавидеть едва знакомого человека? Или для него это просто забавная игра «доведи провинциалку»?

Я вздохнула и выбралась из ванны. Заботливая Мари – горничная, обслуживающая этаж – повесила белое пушистое полотенце. Я закуталась в него и, довольная, вышла из ванны. Сейчас попью ромашковый чай с медом и лягу спать. Наверное, Мари уже принесла его.

В приятном полумраке я встала перед зеркалом и не торопясь распустила косу, скрученную на голове. Длинные, слегка вьющиеся пряди послушно проскальзывали сквозь зубчики расчески. Тетя Энн права – расчесывание волос успокаивает. Я потянулась к кнопке вызова прислуги, как вдруг из полумрака раздался голос:

– Твой ромашковый чай уже на столе.

Я вздрогнула, расческа выпала из рук. Резко обернувшись, сквозь полумрак комнаты увидела в кресле очертания мужской фигуры. Это был Кристофер!

Кристофер в моей комнате!

Метнувшись к стене, я включила верхний свет. Передо мной, вальяжно развалившись, сидел мой сводный брат. Несколько секунд мы вызывающе смотрели друг на друга. Он снял смокинг и уже не был похож на светского хлыща. Белая футболка оттеняла смуглую кожу, мягкие каштановые волосы небрежно спадали на лоб.

– Что ты здесь делаешь? – я была напугана и возмущена одновременно. Неужели даже в своей комнате я не могу рассчитывать на покой?!

Он молчал и с ироничной улыбкой продолжал смотреть на меня.

– …Что тебе от меня надо? – казалось, что я сурово чеканила слова.

Но он лишь залился громким смехом. Видимо, я смотрелась не очень угрожающе.

– Да ничего, детка. Я просто перепутал комнаты! – он поднял руки вверх, словно доказывая жестом – чистая случайность, никаких злых умыслов.

Но его смех разозлил меня. Смешно! Ему смешно доводить меня, издеваться! Нет тут никакой ненависти. Я для него просто мышонок, маленький и глупый. Который гулял в саду, а потом вдруг забрел в дом, где живет разбалованный кот – любимчик хозяев. И теперь этот наглый котяра, который маялся от лени, нашел себе забаву – терзать мышонка. Нет уж, такой номер со мной не пройдет.

Видимо, он заметил, как изменился мой взгляд. Встал и сунул руки в карманы джинсов:

– Я уже ухожу.

Но его слова шли вразрез с действиями – он подходил ко мне все ближе и ближе. Впиваясь черными глазами в мое лицо, волосы, фигуру. Невольно я сделала шаг назад, потом еще один. В голове проносились сумбурные обрывки мыслей. Что он задумал?

Вдруг Кристофер резко вытащил руку из карманов и с силой потянул за полотенце, в которое я укуталась. Мягкая ткань легко проскользнула по телу и упала на пол. Я стояла перед ним полностью обнаженная и беззащитная. Долю секунды мы стояли друг против друга.

Я чувствовала, как жар стыда опаляет тело, казалось, если я сделаю хоть малейшее движение, мой позор будет окончательным. Поэтому стояла перед своим мучителем, не делая попыток прикрыть абсолютную наготу.

Кристофер замер в полушаге. Секунду шарил по моему телу глазами, а потом, вдруг осознав немыслимую дерзость своего поступка, резко опустил их. Мотнул головой, словно отгоняя наваждение, и быстрым шагом направился к двери.

Я, не отрываясь, смотрела ему вслед. На пороге он обернулся и вновь бросил на меня взгляд. В нем я прочитала вполне оформившееся желание – завладеть мною. Дверь бесшумно захлопнулась, и я осталась одна.

Медленно, словно во сне, подняла полотенце и накинула на плечи. За шампанское он расплатился со мной сполна. А его последний взгляд предвещал еще большие неприятности.

Но разве к стыду и гневу не примешивалась толика возбуждения?

Я помотала головой, неосознанно копируя его жест. Похоже, не только ему требовалось избавиться от наваждения!