Солнце

Прошло несколько тягостных дней. Эрана была удивительно спокойна и немного задумчива и вела себя так, словно не было никакого разговора о чужедальних землях. Зато Рит не находил себе места: что-то подсказывало ему, что грядет что-то страшное и непоправимое, и он с тревогой ожидал этого. И он оказался прав, потому что как-то Эрана подошла к нему и произнесла то, чего Рит так боялся.

– Мне нужно поговорить с вами, дедушка Рит.

И он узнал, что Эрана собралась уходить.

– Вы стали мне родным, дедушка Рит, – говорила она, – и я не хочу причинить вам боль, ведь вы так много сделали для меня, но я не могу больше оставаться здесь. Я должна идти.

– Зачем, Эрана? – в отчаянии воскликнул старик, чувствуя, что погружается в отчаяние, как в болото. – Ты умрешь в пути, не найдя ничего, кроме пустоты!

– Разве вы не знаете – зачем? Не вам ли знать, каково это – жить в мире, где нет ничего, нет самой жизни, зная, что где-то есть свет и солнце! Я хочу другой жизни, дедушка Рит! Я не хочу прозябать в сумраке, как остальные, я хочу греться в теплых лучах, хочу увидеть светлое небо, как хотела моя мама! Я не хочу умереть, как она, от тоски. Поэтому я и хочу идти в те земли. Ведь вы понимаете меня?

– Солнца нет, Эрана! – почти крикнул Рит, враз ослабев. – Оно погасло и уже не вернется! Его нет здесь, и нет нигде! Всюду этот проклятый мрак! – Старика вдруг бросило в дрожь, и он, упав на стул, зарыдал. Как ненавистны ему были его ложь, его слова, брошенные Эране в лицо в порыве отчаяния, эта бесконечная полутьма, сам мир – темный и несносный, лишивший его сначала Лираны, а теперь и его малышки.

Девочка отшатнулась.

– Это неправда, – прошептали ее губы. – Вы не можете меня обмануть. Я вам не верю, – в ее глазах заблестели слезы, и она выбежала из дома.

Рит еще долго не мог утешиться. Так плохо ему не было со дня смерти его Лираны. Он чувствовал себя дряхлой немощной руиной, осыпающейся под собственной тяжестью. Прожитые годы давили особенно ощутимо, и ему казалось, что он не сможет сделать и шагу. И ему хотелось исчезнуть навсегда, завершить этот долгий трудный путь, но мысли об Эране будили в нем тот огонек, что заставлял его жить дальше. Медленно высыхали слезы, и вместе с тем возвращалась трезвость рассудка. Отчаяние сменялось решимостью, и вскоре Рит знал, что ему делать дальше.

Эраны все не было и, забеспокоившись, старик отправился на ее поиски. Он нашел девочку недалеко от дома, сидящей на одиноком камне. В глазах ее блестели капельки высыхающих слез.

– Прости, милая, я не хотел тебя обидеть. Просто я очень боюсь потерять тебя.

– Это вы меня простите, дедушка Рит, – отозвалась та, – ведь вы никогда мне не лгали.

Сердце старика кольнуло.

– Вы не сердитесь на меня? – спросила девочка с надеждой.

– Конечно, нет. Только скажи, ты действительно хочешь уйти?

Та только молча кивнула головой.

– Это опасно, Эрана. И ты совсем не знаешь, куда идти. Туда можно идти всю жизнь, но так и не дойти.

– Я знаю, но все равно хочу идти. Поймите меня.

Рит вздохнул.

– Я понимаю, малышка, и именно поэтому я решил пойти с тобой.

В глазах девочки медленно росли изумление, недоумение и неверие.

– Вы серьезно, дедушка Рит? – оторопело спросила она.

– Если ты решила идти, несмотря ни на что, я не могу отпустить тебя одну. Или мы дойдем и увидим солнце, или умрем в пути. Так или иначе, но мы будем вместе. – Рит понимал, что совершает самую большую глупость в своей жизни, которая может убить Эрану, но она поверила в эти размытые рассказы всем сердцем, и он уже не мог ее остановить. Все, что он теперь мог сделать – это пойти с ней и сгинуть в каких-нибудь нехоженых краях.

4

Этот долгий, почти бесконечный путь начался на следующий день. Эрана до последней минуты отговаривала старика идти с ней, страшась за него, но Рит был неумолим. Теперь, когда он понял, что девочка не отступит, не остановится, оставаться одному в этом доме было невыносимо. И он решил следовать за Эраной хоть сколько далеко и долго, защищать ее и оберегать, пока будут силы, и может этим они чуточку приблизятся к своей мечте.

Проходили дни, окрашенные однообразным полумраком, и они походили на двух бестелесных призраков, что блуждают по голой земле в надежде найти покой.

Их дом остался где-то далеко позади, превратившись во что-то недосягаемое, размытое и почти мифическое, как горсть песка в руках, что осыпается, оставляя лишь воспоминания. А впереди виднелась бескрайняя многотрудная дорога в никуда, дорога без конца, дорога, полная сомнений, отчаяния и страха, дорога, которая могла растянуться в целую жизнь.

Но Эрана не знала этого и поэтому летела вперед, как на крыльях, ведомая своей верой и мечтой. Ее дорога была самой счастливой и долгожданной, ведь в конце ее ждало то, что она любила и лелеяла больше всего – солнце.

На частых перевалах Эрана без умолку говорила о том, как они будут жить в другом мире, где все по-другому, где нет мрака, а лишь свет и радость. И, глядя на ее вдохновленное, полное надежды лицо, Рит и сам начинал верить, что так оно и будет. Девочка, желая того или нет, разжигала в нем уснувшую было веру, воспоминания, и старик наполнялся вдруг новой силой, новой энергией, и дорога уже не казалась столь тяжелой и бессмысленной. Но они уходили все дальше и дальше, казалось, в самый центр мира, где еще не ступала нога человека, и Рит все четче и яснее осознавал, на что он обрек и девочку и себя. Вокруг без конца и края расстилалась огромная пустыня, полная безмолвия и голодной жадности, один лишь взгляд на которую наводил безысходную тоску и лишал любой, даже самой безумной надежды. Но Эрана не остановилась, она смело ступила в эту мрачную пасть, и старику не оставалось ничего другого, как последовать за ней.

И снова они шли, шли в бесконечность, как безумцы, потерявшие рассудок и которым все равно, какой дорогой идти. Силы старика слабели с каждым днем, Рит чувствовал, как они уходят капля за каплей, впитываясь в эту бесплодную землю, но, не давая ей ничего. Огромный путь источил его, как вода – камень, и он слабел, не находя больше ни веры, ни энергии, чтобы напитаться ими. Но он шел, ведомый любовью к Эране, скрывая свою немощь и отчаяние.

Привалы становились все чаще, Рит все молчаливее. Но в отличие от внешней задумчивости и замкнутости, внутри него разрывались тысячи мыслей, не оставляя ни на минуту. Рит медленно осознавал, что за его страхом и отчаянием появляется нечто совсем другое, нечто свободное, легкое, такое, что бывает в детстве, когда веришь во все нереальное вопреки всему и всем. Он то и дело ловил себя на мысли, что постоянно поглядывает на темное небо с какой-то затаенной, но горячей надеждой увидеть хоть крошечное светлое пятнышко или проблеск красок. Несбыточная тоска по солнцу забилась в старой груди раненной птицей, с новой силой вспыхивали древние образы из прошлой жизни, и, казалось, Рит грезил ими наяву. Все чаще в своих тревожных, коротких снах ему являлось яркое оранжевое светило, и он бежал к нему, вновь став пылким юношей.

Эрана прекрасно видела, что силы все быстрее и быстрее покидают старца и мучительно переживала, но Рит, как мог, успокаивал и утешал напуганную девочку. Это странное путешествие больше не казалось ему безумием. Он знал, что скоро силы покинут его совсем, и он останется в этих пустынных землях навсегда, но это не пугало и не печалило его. Напротив, старик был благодарен Эране за этот долгий путь.

– Это такое счастье – идти за своей мечтой даже из последних сил, Эрана, – говорил он ей, улыбаясь. – И если меня ждет смерть на этом пути, я ни о чем не жалею, ведь я следовал за тобой, малышка, а ты – дитя солнца, ты дала мне глоток живительного воздуха и тепла.

И снова тянулась пустота, удивленно глядящая вслед двум путникам, забредшим в столь далекие забытые всеми края.

Рит выдохся, он едва брел, то и дело останавливаясь, чтобы собрать остатки сил. Эрана тоже устала. На очередном привале она заснула, а Рит неподвижно сидел на земле, бесцельно глядя в серый сумрак. Проходили минуты, часы, а старик будто дремал с открытыми глазами. Он не сразу заметил, что глухая однообразная пелена неба словно бы чуть-чуть побледнела, выцвела, но Рит смотрел и не видел. А небо над ними утратило вдруг свою привычную сумрачность, став немного другим и незнакомым. Старик тихо ахнул.

– Эрана! – позвал он взволнованным голосом.

Девочка проснулась моментально и, не успев ничего сказать, завороженно воззрилась на небо.

– Что это, дедушка Рит? – шепотом спросила она, словно боялась спугнуть видение.

– Я…я не знаю, – запинаясь, проговорил тот. В горле вдруг пересохло, как в старом колодце.

– Мы дошли, дедушка Рит! – на исхудавшем лице Эраны расцвела улыбка и вместе с тем – слезы. Она была счастлива, и, быть может, впервые в жизни.

Но вскоре посветлевшее небо вновь затянулось, нахмурилось унылой мглой, словно ничего и не было.

– Нужно идти, дедушка! – заторопилась Эрана. Ее лихорадило от неизведанных ранее чувств и эмоций, и она была готова бежать, сломя голову, предвкушая приближение чуда.

– Идем, конечно, идем, детка, – тяжело поднялся Рит. Как же и ему хотелось броситься вперед быстрой птицей вслед за Эраной. Как он понимал ее состояние, ее нетерпение! И старик заторопился, как мог, насколько позволяли его тающие силы, не думая, надолго ли их хватит. А девочка летела, как на крыльях, забывая обо всем на свете, но Риту было радостно видеть ее сияющие глаза. И они шли, вновь шли, взбивая пыль усталыми ногами, и каждый день небо над ними становилось немного светлее, немного выше и, казалось, что и дышать все легче и легче.

Рит давно потерял счет бесконечным дням, которые складывались в недели, месяцы, годы или века, он с трудом волочил ноги, заставляя себя идти усилием воли, видя сострадающие глаза Эраны, но однажды на очередном привале старик понял, что больше не сможет идти. Он полулежал на земле, прислонившись к камню, и безотрывно смотрел в небо. Эрана сидела рядом и, взяв его за руку, беззвучно плакала. В молчании прошла череда часов. Усталость отступила, вместо нее чувствовалась странная легкость и опустошенность. Страха не было, как не было и сожалений. Осталась лишь грусть о том, что он так и не увидит солнце.