Читать книгу: «Мужчины в моей жизни!», страница 3

Глава 3

Наш КТЦ ДЮМ базировался в клубе на 38-й школе. Для того чтобы создавать спектакли, нужны были деньги. Девяностые лихие – время непростое. У кого были мозги, кто чувствовал время, могли хорошо, что называется, «подняться». Кто-то правдой, кто-то не очень. У Саши мозги были. В перерывах между репетициями он занимался бизнесом. И, нужно сказать, успешно. Некоторым актерам купил квартиры в Хабаровске. Кому-то снимал. Сделал ремонт и обставил мебелью аудитории в клубе, где базировался театр. Открыл свой офис для бизнеса. Покупал и ставил на охраняемую стоянку возле дома автомобили модных тогда марок. Был даже «Форд».

Я была рядом. Заняла позицию не мешать. Ведь все делалось для того, чтобы воплотить его мечту – Театр. И все бы нечего, но Александра почти не было дома. Он приходил только ночевать.

У нас была квартира в Северном микрорайоне Хабаровска. Ее мы получили в результате обмена на квартиру в Амурске. Мебель нам помог купить папа. Без посредников, сразу с мебельной фабрики. Даша ходила в школу, в класс с театральным уклоном. Сашин Офис находился в другой части города от 38-й школы. В машину прыгали актрисы театра, и водитель Саши развозил их по домам. А я оставалась на трамвайной остановке, чтобы доехать домой. Так бы, наверное, и дальше продолжалось.

– Наташ, а почему Саша тебя домой не везет? – спросила меня одна мудрая девочка.

– Ну-у-у-у…

Вечером я дождалась мужа. На мой вопрос он ответил так: сдавай на права, бери любую машину и катайся.

Сдать на права было непросто. От инструктора по вождению я выслушивала сальные комплименты: «какая езда, если за рулем…» – дальше рифма. Но я сдала на права и каталась. Я сама себе доказала, что кое-что могу, а не только «прыгать на сцене» да жить без проблем «за спиной мужа».

В то время редко можно было увидеть женщину за рулем. Да еще и крутого автомобиля. На меня обращали внимание мужчины на заправках, на стоянке автомобиля. Я кокетничала! Мне нравилось нравиться.

Постепенно наш театр развалился. Саша перестал приходить на репетиции, звонил, отменял их. Перестал платить зарплату актерам. Все позже стал приходить домой. Бизнес затягивал.

Однажды муж пошел, как всегда по утрам, выгуливать собаку. Собака вернулась, а Саша нет. Позже поднялся его водитель, тоже Александр.

– А Александр Вячеславович?..

Я изложила ситуацию. Водитель стал звонить в офис, потом сказал мне:

– Вам велели никуда не выходить, и Даша чтобы в школу не ходила!

Через полчаса под дверью нашего подъезда собрались автомобили. Подъехали Сашины компаньоны. Один поднялся ко мне:

– Наташ, ты не переживай! Все решим! Только сегодня посидите дома. Мы, если что, внизу.

Я думала, что умру. Внутри мутило. Хотелось кричать! Вечером того же дня Сашу выбросили из автомобиля, проезжавшего на полной скорости мимо нашего дома. Рот его был заклеен скотчем. Руки связаны. На улице стоял сентябрь. Мне было тридцать лет. Жизнь была прекрасной и удивительной.

Через месяц все повторилось. Он опять пошел гулять с собакой. Они не вернулись вдвоем. Меня опять попросили не принимать меры. Мы сами его найдем.

Пес вернулся вечером того же дня, он был серым от угля и придорожной пыли. Жаль, что собаки не говорят человеческим языком. Папа и брат ходили по микрорайону, заглядывали в подвалы, колодцы. Я боялась заглядывать в почтовый ящик.

Через три дня мы обратились в шестой отдел службы безопасности. Ко мне пришли с опросом. Парень, который со мной разговаривал, оказался бывшим студентом нашего института. Его звали Сергей, он был профсоюзным деятелем. Звонок в дверь, и Сергей с оружием в руках подскакивает, бежит за дверь и показывает головой – открой. «Это мама с Дашей из школы пришли. Не бойтесь!», – говорю я. И понимаю, что на грани истерики.

Я лежала. Каждый раз проваливалась и опять приходила в себя. А это был уже следующий день. Однажды пришел папа:

– Чего ты лежишь? Тебе нужно бизнес брать в свои руки!..

– Мне-е-е? Нет, пап, мне нужно все это зачеркнуть и забыть!

Сашу искали три недели. Мама приезжала к нам, готовила еду, провожала Дашу в школу. Следом за ними медленно и незаметно ехали красные жигули. Шестой отдел проявлял бдительность. Все еще круче, чем театр, все как в замедленном кино.

Его снял с самолета Шестой отдел. И забрал к себе на беседу. Это было третьего ноября, в день его рождения. Мы ничего не говорили его родителям и ребятам из театра. Все они готовились к Саше на юбилей. Ему исполнялось тридцать лет. Я уговорила отпустить Сашу с тем, что он потом вернется и сдаст все явки и пароли. Он был худым, с впавшими глазами.

Его, под дулом пистолета посадили в машину, а затем увезли поездом в СВ-вагоне в Москву. Там сопровождавшие его потеряли бдительность. Он попросился в туалет. Сорвал стоп-кран и убежал к родственникам, живущим в Подмосковье. Оттуда он позвонил папе и попросил купить билет до Хабаровска. Когда папа мне об этом рассказывал, доблестные представители прослушивали нас благодаря устройству, установленному в моей квартире. Это очень неприятно – знать, что кто-то слушает твою жизнь.

Юбилей прошел на ура! Женщины строили Саше глазки. Мужчины приглашали меня танцевать. А мне хотелось стянуть со стола скатерть – так, чтобы все разбилось. И послать всех далеко и надолго. Но я не смела… у нас росла дочь. Дашеньке было десять лет.

А потом Саша уехал в Китай, по делам бизнеса. Уехал на пять дней, а увидела я его через полгода. За это время мне два раза передали от него деньги и одно письмо.

В то время я работала в Театре драмы. Перешла улицу Дзержинского к городскому ЦУМу и остолбенела: напротив меня стоит Саша с группой китайцев и что-то им говорит. Увидел меня – «Я сейчас!» Ко мне: «Привет!» Я: «Привет! А ты когда домой?» Он: «Вечером буду».

Помню, прежде чем садиться за руль, я зашла к маме и отлежалась. День тянулся медленно. Когда приехала домой, Саша проверял уроки у Даши. Мы никогда не проверяли у нее уроки. Она была самостоятельным и добросовестным ребенком. Кстати, школу она закончила с серебряной медалью! Это было последней каплей моего терпения.

– Я так больше не могу. Саша, нам лучше расстаться! И прямо сейчас! Мы уже привыкли, что тебя нет!

Он собрался быстро.

– Да, это для развода…

Он положил на стол лист бумаги: «Я, такой-то, заявляю, что претензий к такой-то не имею, вместе нажитого имущества не имеем».

Этим листком я воспользовалась через 2 года, когда разводилась с Александром через суд. Может быть этого не произошло, если бы однажды, возвращаясь домой на площадке меня, не встретили трое мужчин кавказской национальности: Ты из этой квартыры?" А что?" "Твой муж нам задолжал. Мы забэрем квартиру". На следующий день я была в суде. Через какое-то время нас развели. Я осталась незамужней женщиной. С дочерью подростком.

А ведь действительно, у нас не было ничего общего – ни квартиры, ни мебели, ни театра, ни любви. У нас была только общая дочь. Моя опора, поддержка, моя радость. Мне было тридцать четыре года.

Глава 4

В Театре драмы особых постановок не было. Я была занята мало. Все, что происходило за кулисами, меня шокировало. Актеры могли приходить на репетиции с легким перегаром. А могли и не приходить совсем, или спать в своей гримерке в пьяном угаре. Молодые парни долго не задерживались. Репертуар был слабым. Зарплата небольшой. Папа мне предложил уйти из театра в… милицию. Его старый знакомый был большим начальником в городе. Он и посодействовал.

Я была лейтенантом паспортно-визовой службы. Инспектором по розыску неплательщиков алиментов.

В отдел зачастили всякие мужчины – участковые, офицеры из дежурной части, из розыска. Всем хотелось увидеть балерину. Интеллект милиционеров настолько высок, что балерина и актриса для них – это одно и тоже. Я тогда хорошо понимала, зачем они все заходят под разными предлогами. Мне было смешно. Здоровые мужики перетирают внешний вид новой тетки.

Я, конечно, отличалась от остальных офицеров женского пола. Мне было непонятно, зачем молодым девушкам носить форменную юбку на пять сантиметров ниже колена. Носила на пять сантиметров выше колена. Зачем молодым женщинам подниматься якобы по тревоге в пять утра и строиться возле управления с тревожным чемоданчиком. В котором должно быть: чистое белье, банка тушенки, банка сгущенки, спички. Может что-то еще, не помню. Что может сделать женщина в экстренных случаях? Я думала, что это удел мужчин – быть готовыми в любую минуту к оказанию помощи населению, в том числе и женщинам.

Я глубоко ошибалась. Мужчины в милиции были инфантильными. Каждый зациклен на собственной персоне. Каждый искал выгоду в той или иной сложившейся ситуации. Но самое главное, они любили бравировать своим положением человека в форме. Даже не имея на то особых причин.

В общем, мне не повезло: я попала в систему парадоксов. Родители возлагали надежды на мою новую профессию:

– Там столько мужчин, может замуж выйдешь!? Опять же, льготы!

Это меня и пугало. Замуж за мента? Конечно, я флиртовала, мне нравилось нравиться. Меня подвозили с работы домой, я выскакивала из автомобиля, посылала воздушный поцелуй водителю и убегала. А утром девчонки из моего отдела рассказывали, как этот водитель хвастался в дежурной части, что раскрутил меня на секс… Я думаю, что самого главного этот сказочник не рассказал: на заправке за бензин платила я. И денег мне, разумеется, никто не вернул.

На этом можно было бы про мужчин из милиции закончить. Но был там один товарищ – я не помню его имени, но хорошо запомнила фамилию, на букву А. Так вот, он занимал не последнюю должность в кадрах районной милиции, где я работала. Очень он любил подглядывать в замочные скважины. А затем докладывать, кто чем занимается в кабинетах в рабочее и не только время. Когда я увольнялась, именно он принимал у меня рапорт об увольнении. Очень его взбесило, что я не сдала удостоверение личности, сказав, что потеряла.

– Если вы не сдадите удостоверение, то… вас больше никогда не примут на службу в органы! – кричал он.

– Слава богу! – констатировала я.

Он опешил.

– Я всем расскажу… – начал он было.

– Как подглядывать в замочную скважину!?

И вышла. Пока шла до отдела, весь райотдел гудел о моем увольнении. Вот такие они, мужчины в районной милиции.

Пока я служила, приезжал Саша из Китая. Он прочно там обосновался. Забирал Дашеньку на похороны своего отца.

– Слушай, – сказал он, – не хочешь в Китай поехать с Дашей на неделю? Посмотришь, если понравится, останетесь. Даша там будет учиться, ты работать.

Я тогда взяла отпуск за свой счет и неделю просидела «на чемодане». Больше я его не видела.

Глава 5

Пока я работала в милиции, меня обокрали. В отделе по розыску сразу сказали, что рассчитывать не на что. Если что-то прояснится, сообщат. Никто мне так и не сообщил, куда пропали мои деньги, оставшиеся после продажи машины. Было мерзко оттого, что кто-то копался в моих вещах и бросал их на пол.

Я осталась одна – без работы, без денег, без мужа. Жизнь начинала с чистого листа.

Дашенька заканчивала школу. Нужно было перебираться жить ближе к центру города. Я решила обменять нашу большую квартиру в Северном микрорайоне на хрущевку в центре города. И пришла за советом к родителям.

– Без денег, без мужа, без работы! Ты все просеришь! – сказали мне папа с братом. – Сиди и не рыпайся.

Мне опять пришлось доказывать, что я что-то из себя представляю.

Я занялась обменом квартиры. Звонила. Искала. Смотрела. И совсем уже было отчаялась. Последнюю квартиру смотрела без надежды: тараканы висели гроздями над головой, на полу лужи собачей мочи, в квартире вонь и смрад. А в комнате, прикрываясь бело-серой простыней, хозяева.

Вышли на улицу. «Эту – берем», – сказали в голос мама и Даша.

Я вернулась на пятый этаж. Вот эту стену сломаю, вот здесь сделаем дверь, здесь – французское окно в пол.

Я заключила договор на обмен. И, получив ключи, начала ремонт. В этот же период мои приятельницы позвали меня на вечеринку в честь 23-го февраля – в маленькую фирму, которой управлял бывший продюсер театра Триады. У него часто тусовались творческие люди. Будет много интересных мужиков, пообещали мне подружки…

– Слушай, он тебе так подходит, вы с ним одинаковые песни поете, стихи читаете. Опять же, он доктор, – шептали мне девчонки, косясь на мужчину в очках, белой накрахмаленной рубашке и галстуке. Он был весь какой-то чистенький. «Спит, наверное, тоже в накрахмаленной рубашке и галстуке!» – подумала я.

– Игорь, – представился он и пожал мои пальцы субтильной рукой.

В наш творческий ансамбль он влился очень быстро. Не смущался, пытался говорить тосты. А потом, когда ребята ловили мне машину, чтобы уехать домой, уселся рядом со мной.

– Ты тоже в Северном живешь?

– Не-ет, тебя п-п-провожаю!

Из такси мы вышли вместе. Поднялись ко мне, сидели тихонько на кухне, Даша спала. Он рассказал, что живет с родителями, платит алименты на сына и работает завотделением эндоскопии в онкологии. Я показывала фотографии из спектаклей, рассказывала про свою творческую жизнь. Он слушал, иногда зевал.

– Ну я п-п-пойду, – вдруг сказал он. – Т-т-трамваи уже ходят.

Я проводила его и подумала: пустота внутри, не мой человек. Он позвонил через неделю.

– Ч-ч-чем з-з-занимаешься?

– Переездом!

– А-а-а… А к-к-когда освободишься?

Накануне 8-го марта Игорь пригласил меня на природу с другом и его девушкой. Машина у друга была крутая. За продукты в магазине платил друг. А утром мы ехали в автобусе в центр.

– Кому билетик?

Игорь усиленно пялился в окно. Кондуктор пристально посмотрела на меня.

– Билеты есть?

– Нет, – сказала я, покраснев. – Два билета, пожалуйста!

Вышли из автобуса – продают магнолию. Две кучки: в одной веточки по десять рублей, в другой по пятнадцать. Он вытащил из кучки по пятнадцать рублей две веточки и долго убеждал продавца, что эти веточки лежали в кучке по десять рублей. «П-п-подари от меня м-м-маме и д-д-дочке!» – сказал он. Искушение выбросить магнолию в помойку прямо у него на глазах было очень велико. Но я сдержалась. Может, у человека денег нет. Алименты платит, уговаривала я себя. Мне нужна была поддержка мужчины. Я была безработной, меня пугал переезд.

Надо сказать, что Игорь принял активное участие в ремонте моей новой квартиры. У него был «волшебный» блокнот. Вечером он садился за телефон. Если Федя сделает Пете то-то, то Петя сделает Клаве то-то, тогда Клава сделает Ване то-то, а Ваня, в свою очередь поможет Игорю бесплатно сделать то-то. Таким образом стены в моей новой квартире ломали бесплатно какие-то бывшие больные Игоря. И ремонт делали почти даром тоже его пациенты.

– Так нельзя, надо людям заплатить по-полной!

– Нат-нат, они мне б-б-благодарны, что я им д-д-диагноз онкологии опроверг! Вот бог, а вот я!

Я воевала сама с собой. «Ну, не такой он, как мы», – говорила мне мама. – Люди разные». Я втыкала свой характер к себе в заднее место и опять терпела.

Зато Игорь ничем не брезговал. «НАША к-к-квартира», «НАША д-д-дочь», «НАШИ д-д-деньги». Пока шел ремонт, он раздавал свои долги из моей заначки от продажи квартиры. Через два месяца совместного проживания я случайно узнала, что у нас есть НАША машина.

– Д-д-да это к-к-консервная банка!

– Ничего, меня и такая устроит!

Автомобиль был вполне приличный. Я возила на нем стройматериалы для ремонта. А когда мы шли в гости в компанию, он с магазина начинал рассуждать:

– Мы н-н-не пьем, с-с-спиртное н-н-не будем б-б-брать, т-т-торт вчерашним числом, уже н-н-не свежий, ш-ш-шоколад м-м-маленький д-д-дайте!

Я краснела, бледнела, худела, выговаривала ему – и опять терпела. Полтора года воевала сама с собой и с ним. За полтора года нас связывал общий холодильник, который Игорь купил по большому блату, как он любил, благодаря своему блокноту. Он покупал пачку пельменей, варил и съедал.

– Ты же все равно не ужинаешь после шести, – говорил он мне.

– Но я могу сварить их себе завтра на обед, и потом, НАША дочь тоже хочет есть!

– Мама г-г-говорит, что если ты меня не прописываешь, ты м-м-меня не любишь! – кричал он, склоняя, как удав, свою субтильную фигуру и блестя очками в мою сторону.

– Пусть твоя любящая мама пропишет тебя к себе, – отвечала я.

Он уходил к маме, а потом возвращался. После каждой ссоры у него появлялись ЕГО деньги, и тогда он заваливал меня дорогими деликатесами.

Моя маленькая взрослая дочь тогда уже училась в институте иностранных языков. Она наблюдала за нами со стороны. Однажды, после его очередного возвращения, сказала тихо, без надрыва:

– Игорь, сейчас 12 часов, мы вернемся с мамой в четыре – чтобы тебя здесь не было!

Когда мы вернулись, Игоря не было. Не было и половины предметов быта, которые стояли в коробках, неразобранные после переезда. Я облегченно вздохнула. «Нет мебели, и это не обстановка!» – подумала я, то ли про ушедшего мужчину, то ли про исчезнувшие коробки.

Да, он вернулся за холодильником. Мне пришлось вызвать наряд полиции, чтобы забрать у Игоря ключи от своей квартиры. Когда его спускали по лестнице, он кричал на весь подъезд: «Зовите понятых!»