Своя волна

Часть 2

Хищники, жертвы. Особенности и способы выживания

Глава 1

Ноябрь 2017г. Москва.

Нестерпимый жар наполнил собой все вокруг. Языки пламени ползут вверх по железной переборке, краска под ними вздувается уродливыми пузырями. Огонь распространяется, надвигается на мечущихся, задыхающихся от едкого дыма людей, норовя дотянуться до уязвимых человеческих тел своими смертоносными щупальцами. Раскаленный воздух выжигает легкие, невозможно сделать хоть один вздох… Андрей подскочил. Пот, стекающий по лицу и по груди ручьями, промочил футболку насквозь. Пошарив в темноте, он включил, стоявшую рядом с диваном лампу.

– Черт!…

Сняв мокрую футболку, он поплелся в ванную.

––

Порыв ветра швырнул в лицо очередную порцию мокрой мешанины дождя и снега. Подняв воротник куртки, Андрей рысцой припустил в сторону дома. Обогнув угол супермаркета, он едва не налетел на маленькую фигурку, идущую впереди него и сгибающуюся под тяжестью здоровенных пакетов, доверху наполненных продуктами. Женщина, тащившая половину всего, что имелось в супермаркете, на фоне своих сумищ, казалась совсем худенькой и хрупкой. Эта странная любовь жительниц столицы превращать себя во вьючных животных была совершенно непонятна Андрею и очень его раздражала. В Москве магазины на каждом шагу. Что стоит сходить два раза и не надрываться? Впрочем, и сам город, наполненный машинами, хмурыми, озабоченными лицами его тоже раздражал. Все куда-то спешат, всем плевать на все кроме собственных проблем.

– Федя! Вылези из лужи и брось эту гадость! Федя! Федор, немедленно!!! Ты меня слышишь?!

Помимо стратегического запаса продуктов, женщина являлась еще и счастливой обладательницей худенького вертлявого мальчишки, лет шести-семи, который явно не давал своей матери ни на секунду не заскучать, не расслабиться. Размахивая полупустым пакетом, врученным ему в воспитательных целях, мол, он – мамин помощник, и зажатой в другой руке, толстой корявой палкой, которой он выуживал из луж всевозможные предметы, мальчишка после очередного окрика своей матери бросал «эту гадость» и тут же нырял в очередную лужу, за следующей. Активно орудуя в грязной воде и своей палкой-удочкой и непосредственно рукой.

–Федор! Брось!!! Да что ж за наказание!… Подойди сюда!– в голосе послышалось раздражение и отчаяние.

–Девушка!– догнав мать несносного мальчишки, рявкнул Андрей, чуть ли не вырывая у нее из рук пакеты. – Давайте я Вам помогу…

Удивленное, непонимающее лицо повернулось к нему. Андрей слегка напрягся, в ожидании ставшей уже привычной со стороны посторонних реакции, при виде его лица, вернее его изуродованной шрамами половины. Обычно люди в первую секунду смотрели со страхом, порой с отвращением, а потом отводили глаза, делая вид, что все в порядке. У воспитанных людей не принято, открыто пялиться на чужое уродство, они делают это незаметно.

Обладательница сумок, естественно, заметила, потому, как не заметить такое можно только будучи слепым. Тонкие брови слегка нахмурились, а губы едва заметно изогнулись, но вместо того, чтобы «сделать вид» и отвернуться она перевела свой взгляд на его глаза. У нее самой глаза были серые, большие. И, как показалось Андрею, немного грустные. Может, просто усталые.

–Разве можно такую тяжесть носить?– сердито буркнул он, испытывая смущения от взгляда этих серых глаз. Он уже даже мысленно проклинал себя, что решил помочь. Уж донесла бы она свои сумки, наверняка не в первой. От ее пристального взгляда ему самому захотелось отвернуться. Или прикрыться, скрывая свой физический изъян. Лучше бы она смотрела с отвращением. В ее глазах отразилось сострадание и даже боль.

Неожиданно губы ее тронула улыбка, и глаза стали вдруг озорными.

–Представляете, сколько я их не кормлю, через какое-то время они снова голодные и опять просят есть. Просто настоящие проглоты.– Она рассмеялась, и лицо у нее сделалось совсем юным. Андрей не удержался и тоже рассмеялся, потому что смех у нее был очень заразительный и веселый.

В этот момент подошел, закончивший, наконец, свои изыскания в близлежащих лужах, проглот-Федор. Он с внимательным видом, не скрывая любопытства, с примесью ужаса и восхищения одновременно, рассматривал изуродованную щеку незнакомца.

–А что случилось с твоим лицом?– серьезно спросил он. Глаза у его матери стали круглыми, а на щеках появился, кстати, очень шедший ей румянец.

–Федя!…– шикнула она на сына.

–Тебя на войне ранило?– не обращая внимания на шипение матери, задал очередной вопрос Федя.

–Нет, не на войне…

–А где?

–Федя!– простонала его мать и изловчившись, схватила сына за руку.

–Ай! Мам, больно!…– выдергивая руку, которую она, видимо, слишком сильно сжала, завопил мальчик.

–Федя, прекрати…

Андрей усмехнулся. Они были забавные. И мать и ее сынишка. И симпатичные, оба.

–На работе авария произошла,– ответил он на вопрос мальчика.

–А что случилось?

Мать нервно рассмеялась.

–Извините… невозможный ребенок. Ему все нужно знать в подробностях.

Андрей пожал плечами.

–Так это в его возрасте вполне естественно. Хорошо, когда ребенок любознательный.– Повернувшись к мальчику, он сказал: – Произошел пожар и из-за него взорвался баллон с газом.

–А какой…

Мать притянула сына к себе и закрыла ему рот рукой.

–Все, хватит,– сказала она на этот раз спокойно, но как-то очень твердо, и мальчик, посмотрев на нее, кивнул и, взяв ее за руку, пошел рядом. Андрей заметил, как опять дрогнули у нее губы, и ему даже показалось, что серые глаза, как будто, увлажнились. Женщины, по крайней мере, большинство из них, народ сострадательный, умеющий сопереживать, чувствовать чужую боль.

Через полминуты молчать мальчишке надоело, и он, очевидно решив, что если не касаться самого события, то вполне можно спрашивать, задал очередной вопрос:

–А тебе было больно?

Мать сердито посмотрела на него.

–Да, больно,– Андрей кивнул.

–Очень?

–Очень.

–А сейчас еще больно?

–Иногда.

Очевидно, чтобы пресечь дальнейшие расспросы, мать мальчика сама обратилась к Андрею:

–Спасибо Вам большое, что помогли с сумками. Просто, всегда все бегом, времени нет, вот и набираешь целую гору.– Она улыбнулась. – Вы не волнуйтесь, мы тут рядом живем. Вон наш дом.

–Стало быть, мы с вами соседи. Я тоже в этом доме живу,– Андрей засмеялся, – со вчерашнего дня. Так, что соберетесь в магазин, зовите. Вам помогу, и зарядку можно не делать.

Консьержка с любопытством уставилась на вошедшую в подъезд троицу. Новый-то жилец не промах. Только въехал, а уже сумки соседке несет. Консьержка хмыкнула.

–Феденька, иди я тебе конфетку дам,– ласково сказала она, желая потянуть время, в надежде на какие-нибудь «подробности».

Привстав с места, чтобы достать конфеты, старуха наметанным взглядом оценивала ситуацию.

–Небось, сумки-то такие ты, Маш, набрала? Хорошо хоть мужчина тебе помог,– все тем же умильно-ласковым голосом проговорила она, расплываясь в улыбке.

–Да,– коротко ответила мать мальчика на оба высказывания консьержки.

Видя, что с этой стороны информации не будет, старуха вновь обратилась к Феде.

–Мамка, вон как тебя кормит, а ты такой худенький, Феденька. Наверное, кушаешь плохо?

–Хоошо,– невнятно ответил Федя, пережевывая конфету.– Мама говорит, у меня такой обмен веществ.

Консьержка всплеснула руками и зашлась от смеха.

–Ты прямо профессор, Феденька. Все знаешь.

–Скажи спасибо и пошли,– скомандовала мать, явно не испытывающая восторга от общения с консьержкой.

–Спасибо!

–На здоровье, Феденька,– ответила старуха, с явным сожалением усаживаясь обратно на свое место. Было ясно, что никаких подробностей не будет. Она проводила удаляющихся жильцов разочарованным взглядом.

Андрей наблюдал сцену с угощением с нескрываемым весельем. Ночью, когда он только приехал, у них с хранительницей подъезда произошел небольшой конфликт.

Войдя в подъезд, обвешанный сумками с вещами, он был остановлен громоподобным выкриком из-за стекла будки:

–Куда?!!!

–Домой,– справившись с удивлением, сказал он. Время приближалось к двенадцати. Предыдущую ночь он провел в аэропорту и в самолете, а потом снова был аэропорт, работа и в довершение он еще долго плутал по району, так как навигатор отказывался находить нужный ему дом. Андрей устал и вопящая тетка, отчего то бодрствующая в столь поздний час, была совсем некстати.

–Куда?!!!– вновь взревела консьержка и, с неожиданным проворством для своих немалых габаритов и довольно преклонного возраста, выскочила из будки.

–Куда?!!! Я Вас не знаю!– Растопырив руки, она преградила, вторгшемуся на охраняемую ею территорию чужаку, дорогу.

–Я Вас тоже,– ответил Андрей, начиная раздражаться. Он хотел просто отодвинуть бабку в сторону и пройти, но опасался, что она начнет орать так, что разбудит своими воплями половину подъезда, которую не успела разбудить до этого.

Напирая на чужака мощным бюстом, она угрожающе сказала:

–Сейчас полицию вызову, они враз приедут, заберут тебя.

–Вызывайте, – сказал Андрей. – Я здесь живу, так что потом будете сами с ними объясняться.

–Да? Живешь?– старуха подозрительно покосилась на две большие спортивные сумки. – Квартира какая? Я тебя не видела ни разу…

–Тридцать шестая,– Андрей сделал шаг к лестнице.

Бабка прищурилась.

–Не живет никто в тридцать шестой. Там жильцы съехали.

–Ну, теперь я живу.

Поставив сумки, Андрей потряс у нее перед носом ключами.

–Можно было спокойно все выяснить, правда, а не реветь на весь подъезд. Я ведь дверь подъезда своим ключом открыл, Вы же видели.

–Ключ спереть можно,– невозмутимо сказала старуха. – Мое дело следить, чтоб чужие не шастали. Сами же потом с меня спрашиваете, если что.– Она строго посмотрела, на вроде как, и вправду нового жильца. – На лбу же у Вас не написано, что жилец, а не пьянь какая-нибудь или не наркоман. Их тут вона, полно шляется.

–В следующий раз учту. Заготовлю опознавательный знак, что я не пьянь и не наркоман, – сказал Андрей, но старуха юмор не оценила. Поджав губы, она поковыляла к будке. Давешняя прыть исчезла вместе с боевым задором.

– Ходют, ходют. Днем ходют, ночью ходют. А чуть что, так консьержка виновата…

-Очень бдительная старушка,– улыбнулся Андрей, зайдя в лифт. Мама мальчика, которую, как он теперь знал, звали Машей, тоже улыбнулась.

–Да, она у нас такая. Она еще и боевая. Все пьяные компании, которые раньше рядом с домом собирались, разогнала. У подъезда и поблизости теперь никто не сидит. На всех страх нагнала.

Андрей ухмыльнулся, вспомнив вчерашнее «Куда?!!!».

–Нам на седьмой. А Вам?– спросила она, так как руки у него были заняты ее сумками.

Он отвел взгляд от ее глаз, почему-то, странным образом, приводивших его в смущение.

–Я Вас до квартиры провожу.– Он кивнул на пакеты. – А живу я на четвертом. Тридцать шестая квартира. Заходите в гости,– подмигнул он Федору. Тот ответил щербатой улыбкой – не хватало верхнего переднего зуба, как и у большинства его сверстников, начавших обзаводиться коренными зубами вместо молочных.

Двери лифта открылись и от них, пропуская приехавших, попятился назад, заметно покачивающийся испитый мужичок.

–Здорово, Мань!– поприветствовал он грубоватым голосом, человека привыкшего к регулярным и чрезмерным возлияниям. – Как сама-то?

–Нормально, Саш,– спеша пройти мимо, распространяющего мощное амбре соседа, буркнула Маша.

–Здорово, братан!– грязная, опухшая ладонь потянулась к Федьке.

–Привет, Саш!– звонко и жизнерадостно отозвался мальчик, пожимая немытую ладонь соседа-алкаша. Андрей заметил, как его мать поморщилась при виде этого негигиеничного рукопожатия. Федька же, не обремененный брезгливостью, выглядел весьма довольным.

–Мамку слушаешься? Мамка у тебя хорошая, ты ее слушай,– сказал сосед и протянул руку Андрею. – Здорово!

Поставив один из пакетов на пол, Андрей пожал протянутую руку. Не ответить было не по-мужски, да и Саша этот, мужик, судя по всему не плохой. А то, что алкаш, так мало ли, как жизнь у человека сложилась.

Забирая у Андрея сумки у дверей квартиры, Маша улыбнулась.

–Спасибо огромное, еще раз. А говорят, рыцарей в наше время не осталось.

Андрей засмеялся.

–Стало быть, я теперь рыцарь.

Она серьезно посмотрела на него.

–Почему теперь? Мужчина либо рыцарь, либо нет. Так, что Вы – рыцарь. Теперь и всегда.– Она протянула руку. Маленькую, нежную и, естественно, чистую. – Вы уже поняли, что я Маша.

– Андрей.

–Будет время, заходите к нам как-нибудь вечером на чай. Расскажу Вам подъездные сплетни,– она рассмеялась. – Я, правда, не особо много их знаю. Информацией меня, в основном, снабжают дети. Ну, еще соседка,– Маша кивнула на дверь в другом конце коридора. – Но ей доверия нет, она обожает всякие ужасы придумывать и наговаривать всякие неприятные вещи на всех подряд.

–Спасибо, как-нибудь зайду,– улыбнулся Андрей.

–А чтобы хоть как-то Вас отблагодарить за ваш рыцарский поступок, дам ценный дружеский совет,– она взглянула на него своим озорным взглядом и вновь показалась очень-очень юной. – Саня, которого мы сейчас встретили – будет просить денег взаймы, не давайте. Один раз дадите и все. Будет у вас на иждивении до конца дней.

Андрей рассмеялся. Новая квартира и дурацкий, неуютный район и даже большой, шумный город уже не казались ему такими неприятными, как еще буквально недавно, до того как он отправился в магазин и встретил там ее с сынишкой.

–Увидимся, – сказал он и, махнув рукой, пошел к лифту.

–До свидания!– завопил Федя звонким-звонким голосом. Андрей поймал себя на мысли, что все еще продолжает улыбаться.

Глава 2

Заметив выходящую из подъезда тетку, Арсений выбрался из машины, и, обойдя ее, распахнул дверцу со стороны пассажира.

–Прошу, мадам,– сказал он, изображая поклон в лучших традициях французского двора времен Людовика.

–Все паясничаешь,– хмыкнула Фаина Родионовна, с трудом втискивая грузное тело в салон машины.

–Нет, просто радуюсь жизни. Настроение хорошее,– не переставая улыбаться, сообщил племянник.

Хлопнув дверцей, он вернулся на водительское место. Заметив, что родственница извлекла из недр своей необъятной сумки планшет и собирается, как обычно, погрузиться в работу, Арсений с торжественным и даже немного загадочным видом сказал:

–Подожди. Сначала послушай…– после чего нажал одну из кнопок стереосистемы, включая радио. Приятный, буквально завораживающий льющимся из динамиков мощным потоком энергетики, голос наполнил собой салон, обволакивая, занимая все его пространство.

«Доброе утро, дорогие радиослушатели. Для тех, кто только что присоединился к нам, с удовольствием сообщаю, вы находитесь на волнах лучшего в мире радио «Ультрамарин» и с вами, как и всегда в этот час, его ведущий, естественно тоже лучший в мире, Макс Стрельников. Насчет лучшего в мире ведущего, как вы поняли, это была шутка. Итак, сейчас половина восьмого, а значит, впереди день, за который как мы договорились ранее, каждый из нас попытается осуществить все планы, мечты и вообще все то, что представляется самым важным и значительным, но по какой-то причине откладывалось и вновь откладывалось на потом. А всем известно, что важные вещи нельзя откладывать на будущее. Для того, чтобы все удалось, чтобы добиться исполнения задуманного, в первую очередь, нужен правильный настрой и тут вам с готовностью помогу я, дорогие друзья. Самое главное твердо сказать себе: «Я смогу. Все обязательно получится. Сегодня мой день, и сегодня все будет именно так, как я хочу». Кстати, можно закрыть глаза и немного помедитировать, повторяя эти слова несколько раз. И если вы решительно настроены, вы обязательно почувствуете, как ваша вера в себя и свои собственные силы и возможности вырастает, а сомнения уходят, исчезают без следа. Вы – можете, и все будет, так как вы хотите. А теперь, после небольшого психологического тренинга можно чуть-чуть расслабиться и восстановить душевное равновесие, обретя не только уверенность в своих силах, но и чувство покоя и внутренней гармонии. А, что, как не хорошая музыка, способствует быстрому и эффективному восстановлению душевного покоя. Итак, друзья мои, слушаем…»

Перекликаясь, сливаясь в единое целое, с проникающей в самые дальние, потаенные уголки души, мелодией, подобно дуновению ветра или потокам льющихся на землю солнечных лучей, зазвучал хрипловатый негритянский голос. Рассказывающий понятную, даже без знания значения иностранных слов, историю, заставляя сердце рваться в груди, страдать, испытывать боль и одновременно необъяснимую радость и блаженство. Историю о любви, о страсти, о том, как прекрасен этот мир, когда в нем есть тот, кого любишь, и как он пуст и печален, когда любовь потеряна. Смолкли последние звуки волшебной песни.

«Это было прекрасно. Думаю равнодушных не осталось, – несколько растроганно произнес радиоведущий. – А сейчас, выныриваем из мира грез и делаем первый шаг навстречу задуманному. Помните, сегодня каждый из вас имеет все шансы поймать свою волну…»

Арсений слегка убавил звук и, на мгновение, оторвавшись от дороги, повернулся к тетке.

–Ну и как он тебе?– радостно спросил он. Тетка смерила его хмурым взглядом.

–Если ты про этого радио-болтуна, то никак,– отрезала она и включила планшет. Вечно племянник со своими выдумками.

Нисколько не смутившись, Арсений рассмеялся и снисходительно сказал:

–Между прочим, этот радио-болтун, как ты изволила его назвать, месяц назад был признан лучшим радиоведущим. У него масса поклонников.

–Дурновкусие, вообще, нынче в моде,– пожав плечами, ответила тетка.

–Ну, на вкус и цвет, как говорится,– примирительно сказал племянник. – Но, самое главное, не это.

Арсений сделал паузу. Тетка покосилась на него, зная, что сейчас последует продолжение.

–Он написал книгу. И…– последовала еще одна пауза, для пущего эффекта,– мы ее издадим.

Произнеся последние слова, Арсений горделиво расправил плечи и сидел ужасно довольный этой замечательной, на его взгляд, новостью.

–Кто это мы?

Арсений ухмыльнулся. Он так и знал, что тетка воспримет сказанное им в штыки.

–Наше издательство,– сказал он. Тетка в очередной раз хмыкнула.

– Да? А с какой стати?

–С такой, что, мало того, что книга и впрямь хорошая, а учитывая его популярность, она станет настоящим бестселлером и мы заработаем кучу денег. А деньги, между прочим, лишними не бывают. И к тому же он в скором времени будет вести передачу на телевидении. Контракт уже подписан и телевизионщики, предлагают кругленькую сумму на рекламную компанию по продвижению книги. Ну, естественно в целях разрекламировать, заодно, свое новое шоу. А?! Неплохо?!

Арсений бросил еще один взгляд на сидевшую все с таким же хмурым лицом тетку. Потрясающая новость и перспектива заработать «кучу денег» ее в восторг не привела. Напротив разозлила, и как он заметил, сильно.

–Просто удивительно, как каждый, кто возомнил себя звездой, в наши дни норовит обязательно еще и что-то написать, оставить свой след и в литературе. И в основном ведь чушь несусветная. Сегодня, чтобы выжить, приходится много всякого барахла издавать. Что весьма прискорбно. Но учти, если книга этого твоего болтуна из разряда барахла, мы ее издавать не станем. Если тут еще и телевидение подключится, они такой ажиотаж создадут, что плохая книга вместо того, чтобы стать как ты утверждаешь, бестселлером, и сказочно обогатить нас всех, просто превратится в несмываемое пятно на добром имени издательства, а я этого не допущу.

Арсений почувствовал на себе пристальный взгляд родственницы.

–Вчера мы встречались и договорились. Я дал слово,– твердо сказал он, почти надменно глядя в недовольные глаза тетки. – И отказываться от своего слова, и менять решение я не намерен.

В его словах прозвучал явный вызов.

–Ты не имеешь права в одиночку принимать подобные решения,– сердито сказала тетка. – Если ты забыл так я тебе напомню,– она едва не добавила щенок или молокосос, но сдержалась, – я – главный редактор, и подобные вещи ты обязан обсуждать со мной.

–А я – издатель,– отчеканил Арсений. Он тоже начинал злиться, что случалось с ним крайне редко. Но на этот раз он не намерен был уступать, и выслушивать нравоучения тоже. – Это, если ты забыла. И как глава издательства я не обязан спрашивать разрешения ни у тебя, ни у кого-либо еще.

Фаина Родионовна отвернулась к окну. Помолчав, и немного успокоившись, Арсений, не любивший ссор, всевозможных сцен и натянутых отношений, и любивший свою тетю, и, несмотря на постоянно возникающие между ними разногласия, относившийся к ней с нежностью и теплотой, довольно миролюбиво сказал:

–Я не хотел тебя расстраивать, душа моя. Завтра Макс приедет в издательство, и надеюсь, пообщавшись с ним, ты изменишь свое мнение. Он невероятно харизматичный, и вообще, незаурядная личность, вот увидишь. И пишет и вправду хорошо.– Арсений улыбнулся. – Он же повелитель слов, так что не переживай. До завтра у тебя как раз есть время ознакомиться с его книгой, после чего, я уверен, ты сменишь гнев на милость, – Арсений одарил тетку самой обворожительной из своих улыбок. Фаина Родионовна презрительно фыркнула.

–У меня же этого самого времени хоть отбавляй, не знаю чем себя занять. Хорошо хоть племянник не дает старухе совсем уж закиснуть от безделья.

Арсений рассмеялся, но видя, что тетка не в духе, сосредоточился на дороге, не пытаясь продолжить диалог. Оставшуюся часть пути до издательства Фаина Родионовна сидела хмуро глядя в окно. Она даже на работе сосредоточиться не могла. Планшет так и лежал на коленях с темным экраном, не востребованным своей хозяйкой. Фаина Родионовна размышляла об авторе, как утверждал ее племянник, будущего бестселлера и заодно о глупости и безответственности племянника, порой доводившими ее до бешенства. Удивительно, что Арсений не понимает, что хорошо подвешенный язык, не наделяет его владельца, заодно, и умом и уж тем более писательским талантом. А этот Макс Стрельникова, судя по всему, самоуверен, самолюбив и амбициозен до крайности. Иначе говоря, настоящая мания величия, принятая ее племянником за харизму или что там еще. Надо быть таким дураком, чтобы в делах ведения бизнеса идти на поводу у собственных эмоций и какой-то ребяческой восторженности. Надо быть вообще таким дураком. Фаина Родионовна глубоко вздохнула. Порой ей хотелось придушить любимого племянника собственными руками.

Когда пять лет назад, бывший тогда владельцем издательства, муж ее сестры, сообщил своячнице, что врачи поставили неутешительный диагноз и дали ему полгода, максимум месяцев восемь, Фаина Родионовна восприняла очередной из ударов судьбы весьма болезненно в душе и, как обычно, очень стойко внешне. Дмитрий Веснин, отец Арсения, был одним из немногих, буквально из единиц мужчин, кто вызывал у суровой редакторши не просто уважение, а настоящее восхищение. Ум и способности прирожденного бизнесмена, позволили Дмитрию Веснину превратить маленькое издательство, приобретенное им в собственность в самом начале перестройки, располагавшееся в те годы не в столице, а в небольшом, захолустном городке, в весьма солидное и доходное предприятие. К моменту, когда врачи огласили приговор, издатель был человеком очень хорошо обеспеченным. И как человек разумный и по-настоящему любящий свое дело, которому посвятил не один десяток лет, Дмитрий Веснин и распорядиться тем, что останется после него хотел разумно. Единственный и горячо любимый сын, по мнению, трезво смотрящего на вещи отца, был обормот и по характеру, и в силу своего возраста. Все свое время Арсений, которому тогда только-только исполнилось двадцать два года, посвящал посещению всевозможных увеселительных мероприятий и бесчисленным краткосрочным романам. И с тех пор, как Дмитрий Валерьевич, два года назад, перевел свое издательство в Москву и обосновался здесь с семьей, разгульный образ жизни Арсения только набирал обороты. Но лишать сына наследства из опасения, что тот быстренько все промотает, любящему отцу не хотелось. Посоветовавшись с верной соратницей, своей правой рукой, и по совместительству теткой обормота, Фаиной Родионовной, владелец издательства составил завещание таким образом, что сын, хоть и получал в наследство всю принадлежавшую его отцу собственность, но по особым условиям, оговоренным в завещании, ему волей-неволей нужно было браться за ум и заняться делом всерьез. По условиям завещания, Арсений становился владельцем издательства, и должен был сам руководить его деятельностью, но ни продать, ни предпринять еще каких-либо кардинальных шагов в отношении него он без согласия своей тетки, главного редактора издательства, не мог.

Дмитрий Веснин прожил на месяц дольше отпущенного врачами времени. Арсений тяжело пережил смерть отца. Впервые в беззаботную жизнь молодого человека вошло подлинное горе. Большая утрата, болезненная и безвозвратная. До того, как стать владельцем и «встать у руля», Арсений всегда считал, что быть руководителем, в общем-то, здорово. Сидишь себе в удобном кресле, в собственном кабинете, командуешь всеми, сам ни перед кем не отчитываешься. Одним словом, делаешь что хочешь, живешь в свое удовольствие, как он и жил всегда. Только руководитель для разнообразия иногда приезжает на работу и дает подчиненным задания. Вот и вся разница. А самое главное, сознание, что ты главный, естественно, льстит мужскому самолюбию и жизнь твоя от этого еще замечательнее. Красота! На деле все оказалось не так. Арсений очень быстро убедился, что быть руководителем – тяжкий труд, плюс ответственность. Ни то, ни другое не было у него в приоритете. И совсем это не весело и не прикольно, как он всегда себе представлял, а наоборот довольно нудно, утомительно и отнимает столько сил и времени, что на веселье их почти, что не остается. Промаявшись пару месяцев, вымотавшись и «наевшись» ролью главного по горло, Арсений попытался намекнуть тетке, что он совсем не против, если каждый из них займется тем, что любит и к чему у него лежит душа, а именно: Фаина Родионовна возьмет руководство издательством в свои руки, у нее это прекрасно получается, а он, Арсений вернется к прежнему, милому его сердцу образу жизни. Дело-то молодое, скучно сидеть в кресле и целый день бумажки подписывать и т.д., ему бы пока он так молод, свеж и бодр погулять, а то так зачахнешь совсем… Выслушав племянника, тетка «пыхнула» огнем, не хуже сказочного дракона и объяснила ему, что и как, и напомнила условия завещания, а заодно в подробностях рассказала ему кто он есть, самым мягким из использованных при этом выражений было «великовозрастный идиот». Тетка говорила долго и красноречиво, и Арсений, впервые в жизни, вылетел от нее весь красный, с перекошенным лицом и разобиженный до крайности. Подувшись, обдумав сказанное, он на следующий день явился мириться и сказал, что согласен с ее словами, не со всеми, конечно, но с общим смыслом сказанного. Все еще немного обиженно заметив при этом, что она могла бы высказать ему все и помягче. «Если бы я с тобой, дураком, сюськалась, ты бы ничего не понял и проматывал бы свою жизнь по кабакам и клубам до пенсии»,– сдвинув брови, сурово сказала прямолинейная Фаина Родионовна.

За время правления «империей» Арсений, естественно, несколько остепенился и слегка посерьезнел. Но, время от времени, как называла это редакторша, чудил. Как, к примеру, с этим радиоведущим. За оставшееся время, пока они добирались до издательства, Фаина Родионовна не произнесла больше ни слова. Чего разговаривать с безмозглым мальчишкой? Если ума нет, своего не вложишь. А если уж на Арсения нашло, как это порой случалось, то его не переубедить. Упрется как баран, и ничего не поделаешь.

––

Денис дотронулся до бархатистой смуглой кожи и нежно провел по ней кончиками пальцев. Дернув плечом, Кира сбросила его руку.

–Пора ехать. Мы на работу опоздаем, – сказала она резко.

Денис закинул руки за голову, с улыбкой разглядывая ее великолепное тело.

–Подумаешь, один раз можно и опоздать, – сказал он, любуясь плавными изгибами и мягкими, наполненными грацией движениями партнерши. Она сводила его с ума. Постоянно. Он хотел ее каждый раз, когда видел. Думал о ней. А эта манера вести себя как дикая кошка, в любой момент готовая выпустить свои когти, выбивала его из колеи и в тоже время притягивала, превращая его в одержимого. «Когда-нибудь я не выдержу и убью ее»,– лениво подумал Денис и засмеялся. Кира сердито покосилась в его сторону.

–Смотрю, тебе весело.

Подобрав валявшиеся на полу джинсы и толстовку, она швырнула их на кровать.

–Вставай! Это ты у нас творческая личность, которая не придерживается рабочего графика. А мне нужно быть вовремя.

–Сейчас поедем,– натягивая одежду, сказал Денис. Хотя он бы с удовольствием задержался еще на пару часов. Вид одевающейся Киры вновь привел его в «боевую готовность».

–Просто я не понимаю, почему нужно делать такую страшную тайну из наших отношений,– немного обиженно сказал он, закончив одеваться и идя к двери квартиры. – Что такого случится, если кто-то из издательства узнает? Всем плевать. У нас романы между сотрудниками не под запретом.

Бросив сапог, который она собиралась надеть, Кира выпрямилась и посмотрела на него. Красивое лицо было злым, темные глаза сузились и стали, и впрямь, похожи на кошачьи.

–У нас с тобой нет никакого романа. Я тебе сразу сказала, что никто не должен знать! Если тебя не устраивает, можем вообще прекратить. Заруби себе на носу, нет никаких нас и никаких отношений между нами. Мы просто спим время от времени, ничего больше.– Она презрительно изогнула губы и внимательно посмотрела на него, желая убедиться, что до него дошло то, что она сказала.

–Да понял я, – огрызнулся Денис. Можно подумать, что спать с ним это страшный позор. Между прочим, многие были бы не против. Он женщинам нравится, вот так вот! Может и впрямь прекратить все эти встречи? Послать ее к чертовой матери, пока она окончательно не свела его с ума своими выходками и своим отношением. Как будто он собачонка, которую можно приласкать, когда хочется, а потом взять и отпихнуть.

Кира застегнула второй сапог и, взяв сумку, даже не взглянув в его сторону, вышла из квартиры. «Сука!»– чувствуя уже не раздражение, а самую настоящую злость мысленно выругался Денис.

-Перед поворотом меня высади.

До издательства оставалась пара кварталов.

–Слушаюсь,– буркнул Денис и припарковал машину возле тротуара.

–Вон, купи кофе, как раз успеешь выпить,– сказала Кира.

–Какая забота,– язвительно ответил Денис. Проигнорировав его слова, Кира пошла в сторону издательства. Денис откинулся на спинку сидения. Ну что за тварь, крутит им как хочет. Достав пачку, он закурил. Иногда ему казалось, что он ее ненавидит.

––

–Маруська! А вот ни за что не угадаешь, что я тебе сейчас расскажу,– ухватив за руку, проходившую мимо него Машу, радостно сообщил Арсений. Рот издателя расплывался до ушей, а глаза сверкали «особым» блеском, свидетельствовавшим о крайней степени внутреннего возбуждения.