Своя волна

–А…– протянул Федька, утратив интерес к профессиональному юмору.

––

–Вызывали, Арсений Дмитриевич?– заглянув в кабинет издателя, спросила Маша, насмешливо улыбаясь.

–Ползешь, змея подколодная?– ухмыльнулся Арсений.

–Ползу,– кивнула она.

–Ох, Маруся, Маруся!– вздохнул Арсений, с нежностью глядя на «подколодную змею».– Вот что мне с тобой делать? Не бережешь ты мои нервы.

–Я думала, ты в меня сразу приказом об увольнении запустишь,– засмеялась Маша.

–Вообще, стоило бы, конечно. Я ведь, правда, волновался, думал, тебя уже десять раз изнасиловали, и столько же раз убили.

–Это приятно, когда твой начальник за тебя волнуется,– игриво сказала Маша.– Особенно начальник, сгорающий от страсти.

–Ничего я не сгорал. Я всегда всем так пишу. А тебе, вообще написал, чтоб тебя старую порадовать.

Маша опустила глаза и похлопала ресницами.

–И порадовал, еще как! Я пока, читала твои трогательные послания, даже прослезилась.

Арсений засмеялся и покачал головой.

–Наверняка, Кира Мурадовна, когда ты ей сообщила, как в очередной раз, выставила меня идиотом, тоже прослезилась. Представляю, как гомерически хохотала эта злобная гиена.

–А я ей не сообщила. Пока…

–Я смотрю, Морозова, ты во все тяжкие решила пуститься и сейчас дело дойдет до шантажа. Так что же ты хочешь за свое молчание, сколопендра?

–Чтобы ты дал клятвенное обещание, что больше ты мне не будешь подсовывать рукописи своих мающихся от безделья знакомых.– Маша пристально посмотрела на издателя.– Это ведь не ты автор сего шедевра? Признайся честно?

Арсений с любопытством посмотрел на Машу.

–Естественно не я, что мне заняться больше нечем. А, что книга настолько уж плоха, что ты меня в авторстве заподозрила? А я, между прочим, сочинения всегда писал лучше всех в классе, так что не надо тут…

–Ну, не то чтобы плоха, скорее, откровенный плагиат, с незначительными изменениями личных имен, географических названий и кое-каких отдельных слов, не вяжущихся с остальными изменениями. Причем, довольно странный выбор произведения, как будто этим всем подросток занимался. Так, что, как видишь, все улики указывают на тебя.

–Морозова, ты совсем уже?! Давай, ползи уже обратно на свое место под колодой, пока и правда в тебя приказом об увольнении не запустил или еще чем.

–Сначала ты должен мне пообещать.

Арсений с обиженным видом посмотрел на Машу.

–Обещаю,– буркнул он.– Я с тобой вообще больше не связываюсь, себе дороже. Все, уйди.

–Отлично, я пошла. Целую твой очаровательный пятачок, – послав воздушный поцелуй, Маша вышла из кабинета.

Арсений покачал головой. Развела его как мальчишку. В какой-то момент, пока он ждал ее прихода в этом чертовом ресторане, у него даже мелькнула идиотская мысль сделать ей предложение. Конечно, произошло это исключительно от того, что он действительно за нее волновался, но все же… Он смотрел на вход в зал и подумал, что если она сейчас придет целая и невредимая, то он…

Тряхнув светлыми кудрями, Арсений придвинул к себе папку с документами. Перед глазами возникали довольно откровенные картинки, мешая сосредоточиться на работе.

–Эх, Маруська, Маруська…

Часть 3

Все тайное…

Глава 1

История Кешки.

Есть люди обласканные судьбой. Они щедро получают от жизни все, чего только душа пожелает. Без какой-то видимой причины, не за особые заслуги, а просто так, исключительно потому, что судьба выбрала их на роль своих любимчиков.

Иннокентий Абрамов, или попросту Кешка, как все его называли, принадлежал к совершенно противоположной категории. Ему, злодейка судьба с самого детства отвела роль пасынка. Кешке в жизни не везло, никогда и ни в чем. В раннем детстве Кешкино невезение носило довольно безобидный, хоть и неприятный характер. Любимые игрушки, поломанные товарищами по группе детского сада, мороженное, закончившееся в тот момент, когда очередь как раз дошла до них с матерью или отцом. Санитарный день в парке аттракционов, именно тогда, когда родители привели Кешку покататься на каруселях. В сущности, мелкие неудачи, которые, естественно расстраивали маленького Кешку до слез, довольно быстро забывались, не оставляя в душе болезненного следа. Первое, действительно большое разочарование произошло, когда Кешке исполнилось одиннадцать. У него была мечта, что называется заветная – побывать на море. Ощутить прикосновение к коже набегающих волн, сидя на берегу вглядываться в бескрайнюю даль, представляя далекие берега, по ту сторону моря, вдохнуть воздух, наполненный солнечным светом и запахом соли. Семья Абрамовых жила скромно. Зарплата у отца была маленькая, у матери очень маленькая. Денег с трудом хватало лишь на необходимое. Ни о какой поездке на море нечего было и думать. И вот, когда Кешка окончил пятый класс, как и все предыдущие, с отличием, отец, вернувшись с работы со своего завода, радостно сообщил, что ему от профсоюза дали путевку в санаторий, на море. Первые несколько ночей Кешка не мог заснуть от охватившего его радостного возбуждения. Наконец-то они всей семьей поедут отдыхать, и он увидит море. Ура, ура ура!

За два дня до отъезда Кешка вошел в ванную, чтобы умыться и в ужасе застыл, глядя на свое отражение в зеркале. Лицо, шея, руки, плечи и грудь были покрыты маленькими странными пупырышками.

–Ветрянка,– будничным голосом сообщил врач, вызванный матерью.– Если кто в семье не болел, желательно, избегать контакта. Заболевание очень заразное, во взрослом возрасте переносится крайне тяжело.

Море, далекие берега и все Кешкины мечты накрылись медным тазом из-за дурацкой болезни, доставляющей массу неудобств, и превращающей больного в подобие лягушки, из-за обилия зеленого цвета на теле. Возможно от расстройства, а может быть, из-за каких-то индивидуальных особенностей организма, болел Кешка тяжело, с температурой под сорок, а потом еще месяц пролежал в больнице с осложнением на уши.

Впоследствии подобных случаев, когда что-то важное и значимое срывалось в последний момент, было еще очень и очень много.

Школу Кешка закончил с золотой медалью. Вероятно, тут никаких неожиданностей не произошло, исключительно из-за того, что отличная учеба целиком и полностью зависела только от самого Кешки, а не от каких-либо внешних обстоятельств, способных повлиять на результат.

После окончания школы Кешка продолжил свое образование в местном университете. ВУЗ был гуманитарный, но к техническим наукам Кешка особого расположения и не имел. Выбор пал на исторический факультет. Кешка любил историю и надеялся, что выбранная специальность его не разочарует.

Учеба в университете, также как и в школе, давалась Кешке легко. Он был усидчивый, вдумчивый, серьезный. Когда нужно было готовиться к зачету или экзамену, Кешка спокойно раскладывал перед собой конспекты, дополнительную литературу и занимался сколько нужно, не испытывая соблазна сделать перерыв и найти занятие поинтереснее. Правда, сама учеба Кешку несколько разочаровала. Слишком много предметов, которые им преподавали, были скучными и, по мнению Кешки, абсолютно ненужными. Можно было потраченное на них время использовать на изучение чего-то более важного и полезного. С однокурсниками Кешка общался мало. По характеру он всегда был замкнутым, стеснительным. Говорить красиво не умел. Внешне был ничем не примечательным. Довольно тщедушным, не спортивным, да еще и очкариком. Девушки его не замечали, да и ребята, в общем-то, тоже. Ни на какие мероприятия «с отрывом» его не приглашали, но Кешка от этого не страдал. Он любил побыть в одиночестве, посидеть с книжкой, поразмышлять. Шумное веселье, с обильными возлияниями, танцами и всевозможными выходками, свойственными студентам, его не привлекало.

На четвертом курсе, когда большинство лишних и ненужных предметов благополучно осталось позади, и основную часть учебного времени занимали дисциплины, имеющие непосредственное отношение к будущей специальности, у Кешкиной группы, в числе всех прочих, начались лекции по истории древних славян. Читал курс профессор Подгородецкий. Когда маленький, кругленький человечек, чрезвычайно интеллигентного вида, стремительно ворвался в аудиторию, прямо на ходу представившись и тут же начав рассказывать, что и как они будут изучать на протяжении двух лет, оставшихся до выпуска, пребывавший в привычно сонливом, скучающем состоянии Кешка, почувствовал, что впервые в жизни он «очнулся» по-настоящему. Все вокруг показалось ему преобразившимся, более ярким, более значительным и заслуживающим внимания. Все стало настоящим и вся жизнь, как будто обрела смысл. С радостным волнением Кешка подался вперед, и так и просидел до конца лекции, не сводя глаз с маленького профессора, уже не казавшегося ни маленьким, ни смешным. Тот, кто стоял на кафедре у большой зеленой доски, рассказывая студентам о жизни и культуре древних славян, был, в Кешкиных глазах, по-настоящему велик, вызывал восхищение, даже внутренний трепет. Именно тогда Кешка раз и навсегда осознал, чему он хочет посвятить свою жизнь. Профессор Подгородецкий «указал» путь, открыл ему его предназначение.

Лекции профессора у четвертого курса были по расписанию два раза в неделю. Профессор предложил всем желающим посещать дополнительно, раз в неделю, факультативное занятие. За два года Кешка не пропустил ни одного, ни из тех, что были обязательными, ни из посещаемых «добровольно». Другие студенты, хоть и не испытывавшие столь бурного восторга, граничащего с преклонением перед профессором и преподаваемым им предметом, во время лекций сидели спокойно, сохраняли тишину и даже слушали с интересом. Профессор умел «держать» аудиторию, умел преподнести излагаемый материал так, что казалось, события о которых он рассказывает, оживают, разворачиваются перед глазами. Подгородецкий был фанатично предан делу, которому посвятил жизнь. Характер у него был веселый, жизнелюбивый, а энергия, несмотря на весьма почтенный возраст, била через край. Благодаря всем этим качествам у профессора, в отличие от большинства коллег, и, несмотря на комичную внешность, даже не было обидного прозвища. Студенты, за глаза и в личном разговоре, звали его просто профессор. Старик пользовался уважением и у коллег. Склонности к интригам или сплетням он не имел, интересовался, в основном, исключительно тем, что связано с историей, а если кому-то требовалась помощь или возникали трудности, Подгородецкий всегда готов был помочь всем, чем только сможет, поддержать, замолвить слово.

Кешка профессора боготворил. Восхищался искренне и мечтал быть похожим на учителя и прожить такую же насыщенную, «полную» жизнь. На пятом курсе, на первой же лекции после окончания зимних каникул, профессор Подгородецкий, как обычно, щедро излучающий вокруг себя неукротимую энергию, сообщил студентам, что их курс у него последний. Его пригласили в Москву заниматься научной работой. Поэтому он заканчивает преподавательскую деятельность, о чем, как он признался со смехом, не сильно сожалеет, и остаток жизни посвятит исключительно науке. Профессор весь светился. Наконец, осуществилась его давняя мечта.

–За тридцать лет,– сказал он, – я успел надоесть такому количеству студентов, что пора и честь знать. Пора дать отдохнуть всем остальным.

Кешка слушал профессора затаив дыхание, искренне радуясь за него, и в то же время, страшно ему завидуя. Маленький профессор был необычайно счастливым человеком. Он всю жизнь занимался любимым делом. Его труды печатались на разных языках во многих странах, к его мнению прислушивались серьезные ученые. И вот теперь он осуществит заветную мечту – полностью отдастся науке, будет пытаться приоткрыть неизвестные страницы туманного прошлого. Кешка все на свете отдал бы чтобы его жизнь сложилась хоть немного похоже на жизнь профессора.

–По условиям предложенного мне контракта, у меня есть право взять для работы ассистента. Выбрать кандидатуру я могу по своему усмотрению. Профессор обвел аудиторию задорным взглядом. – Я, друзья мои, решил, что человек этот должен быть молод, предан делу и обладать определенными познаниями. Вы, по крайней мере, многие из вас вполне соответствуют перечисленным мной требованиям,– круглое личико расплылось в улыбке. – Я решил предложить желающим занять это место и отправиться со мной в Москву, небольшое проверочное испытание. Тем, кого заинтересовало мое предложение необходимо подготовить что-то вроде научной статьи. – Маленький, пухленький указательный пальчик профессора взметнулся вверх. Автор лучшей работы получит место ассистента.

Студенты оживились, в глазах появился задор. Не то чтобы все присутствующие, поголовно, мечтали о научной карьере. Большинство вообще собиралось распрощаться с историей и всем, что с ней связано, как только получат на руки корочки диплома. Но профессор предложил соревнование, а это всегда вызывает азарт, желание поучаствовать, попробовать свои силы.

После окончания лекции у большей части студентов первоначальный азарт угас, и они оставили мысль об участии в соревновании. Одним, как уже было сказано, это не было особенно интересно. Другие, не прилагавшие излишнего усердия в учебе, не обладали необходимыми знаниями в достаточной степени, да и желанием тратить время и силы на написание вполне серьезного труда. Профессор сразу предупредил, что будут рассматриваться только те работы, авторы которых подойдут к делу со всей ответственностью, смогут изложить материал по-настоящему интересно и продемонстрировать умение не только предлагать факты, но и анализировать их, размышлять, делать выводы и доказывать свою точку зрения.

–Тем, кто решится написать статью, предстоит большой, и далеко не легкий труд. Необходима кропотливая работа по сбору информации и изложению ее так, чтобы было ясно, что это не повторение чего-то уже известного, а напротив, совершенно новое представление того или иного вопроса. Должно быть понятно, что это не сбор в одну кучу цитат и выдержек из чужих научных трудов, а именно плод работы вашего ума. Вам предстоит сказать свое первое слово в науке. Сделать шаг навстречу первому открытию. Для подобной работы необходимо довольно большое количество времени. Даю вам два с половиной месяца. В середине апреля вы положите на мой стол готовые статьи.– Профессор улыбнулся. – Для изучения серьезных работ мне тоже понадобится время. Так что окончательный результат, друзья мои, я оглашу перед началом летней сессии. Желаю удачи, коллеги.

В назначенный срок на столе профессора оказались пять работ. Естественно, одна из них была Кешкина. За время работы над статьей, Кешка провел в читальном зале библиотеки бессчетное количество часов. Он объездил все близлежащие городки и поселки. Часами просиживал в библиотеках там. Посетил все краеведческие музеи, архивы и все что так или иначе было связано с историей и где можно было обнаружить хоть какие-то подходящие материалы. В результате, на свет появился трактат объемом в 80 машинописных страниц.

После того как работы были уже сданы, дни для Кешки потянулись мучительно медленно. Ему казалось, что время застыло и двадцать девятое мая, на которое было назначено «объявление имени победителя», никогда не настанет. Но конечно, в конце концов, долгожданный день все же пришел. Кешка на негнущихся ногах вошел в аудиторию. Дойдя до своего обычного места, он рухнул на сидение и застыл. Сердце кузнечным молотом ухало у него в груди так, что он даже ощущал вибрацию от его стука у себя в ушах. У Кешки даже мелькнуло опасение, может ли в его возрасте сердце, не выдержав слишком сильного напряжения, взять и разорваться.

В аудиторию, маленьким сгустком энергии, бодро, и, как обычно, стремительно, «вкатился» Подгородецкий. Вид у него сегодня был торжественный. Поздоровавшись, он сразу перешел к делу, чтобы не томить, сгорающих от нетерпения студентов, желающих знать результат.

–Я тщательно изучил представленные мне работы. В первую очередь, хочу признать, друзья мои, все пять работ, которые подготовили ваши товарищи, весьма достойны и сделали бы честь многим ученым мужам, намного менее ответственно и добросовестно подходящим к написанию своих статей. И я польщен и испытываю чувство гордости, скромно полагая, что какая-то степень и моей заслуги, как вашего наставника в этом тоже имеется.– Профессор радостно засмеялся. Обведя рукой аудиторию, он сказал:– Прошу авторов подняться со своих мест, чтобы мы могли аплодисментами засвидетельствовать вам свое уважение. Прошу!

У Кешки все плыло перед глазами. Он боялся, что как только поднимется, сразу же грохнется в обморок или от волнения его стошнит на глазах у всех. Откуда-то издалека доносилось хлопанье рук, приветственные возгласы. Кешка видел все, как в тумане. Минута славы прошла стороной, оказавшись скорее неприятным испытанием. Плюхнувшись обратно на место, Кешка уже даже не думал о том, чье имя назовет профессор. Он был настолько эмоционально вымотан, что ему стало безразлично, кто станет победителем. «Я сейчас умру»,– чувствуя, как немеет все тело, вяло подумал Кешка.

–Признаюсь, мне было крайне нелегко сделать выбор,– продолжил, между тем, профессор. Каждая работа, по-своему, достойна и талантлива. В результате долгих размышлений я остановился на двух работах. Одна из них – блестящая. Написана, человеком, безусловно, талантливым, одаренным. Буквально покорила меня тем, как именно преподнесен материал. Пожалуй, не посвяти я жизнь истории, прочитав подобную статью, я бы решил исправить это упущение,– посмеиваясь, сказал профессор. – Вторая, выбранная мной статья, тоже очень и очень достойная работа. Чуть более сдержанная, написана более сухо, как чисто научный труд, где присутствуют только факты и все выводы обоснованы и подробно доказана правильность каждого из них. Я назвал эту работу для себя «Математический трактат»,– улыбнулся профессор.– Очень вдумчивый, практически, идеальный, с той точки зрения, что каждый пункт проработан настолько точно и глубоко, что просто невозможно опровергнуть сделанные автором выводы. Мне не удалось, хоть я ради интереса и попытался это сделать.– Гладкое, круглое личико расплылось в счастливой улыбке. – Точность, логика и полное отсутствие лирики и эмоционального окраса. Мне самому никогда не удавалось, в своих трудах, настолько абстрагироваться от личных переживаний и эмоций. – Профессор сделал небольшую паузу.– Руководствуясь определенными соображениями, о которых я не буду сейчас говорить, я, в конечном итоге, отдал предпочтение науке в чистом виде. Хотя, как я уже сказал, вторая работа меня просто покорила. Итак, друзья и дорогие коллеги, настал самый важный момент. Победитель нашего небольшого соревнования Иннокентий Абрамов.

Сердце в груди у Кешки подпрыгнуло и остановилось. Кешка почувствовал, что не может дышать. И шевелиться, и говорить. Неподвижно застыв с приоткрытым ртом и вытаращенными от недостатка кислорода глазами, Кешка что-то нечленораздельно промычал, чувствуя, что сейчас заплачет и представляя, как по-идиотски он выглядит со стороны.

–Поздравляю! Я Вами горжусь, коллега,– перед Кешкой возникло улыбающееся, добродушное лицо профессора.– Я и собой горжусь. Не зря, значит, я три десятка лет мучил студентов, раз такие блестящие молодые умы прониклись искренней, преданной любовью к моему предмету. Я рад, что мы с Вами будем работать вместе,– профессор рассмеялся,– Вы будете своей рассудительностью гасить мой излишний пыл, порой мешающий в нашем деле.

–Спасибо…– чуть слышно просипел Кешка, удивляясь, что вообще может говорить.

Профессор энергично пожал безвольную Кешкину руку и бодро вернулся на свое место.

–А теперь поговорим о вещах более прозаических, имеющих непосредственное отношение к учебному процессу. О предстоящем экзамене и о том, что именно я буду требовать от вас при его сдаче. Напоминаю! Оценку за экзамен я автоматом не ставлю ни кому и ни когда, так что придется вам, друзья мои, поработать и напрячь свои серые клеточки…

Никогда в жизни Кешка не был так счастлив. Ему казалось, что за спиной у него крылья. И крылья эти подарил ему маг и волшебник, маленький, смешной профессор Подгородецкий. Наконец-то жизнь проявила к нему, Кешке, свою милость, вознаградив сполна за все прежние неудачи.

Экзамены остались позади. В день, назначенный для защиты дипломной работы, Кешка приехал в университет в отличном настроении. Он даже не волновался по поводу защиты. Во-первых, он добросовестно подготовился, был готов даже к каверзным вопросам, если таковые возникнут, а, во-вторых, Кешка был уверен, что все в его жизни теперь пойдет прекрасно и будет ему удаваться. Когда Кешке сообщили о том, что профессор Подгородецкий два дня назад был найден мертвым в лесу, неподалеку от своего дома в поселке, где он жил, Кешка, как и в тот день, когда объявляли имя победителя, впал в транс. Как прошла защита, и как после нее он добрался домой Кешка так никогда и не смог вспомнить, да честно говоря, и не особенно и стремился вспоминать. Оказавшись дома, Кешка, даже не сняв обуви, пошел к себе в комнату, чтобы лечь, потому что ноги не держали его. Не дойдя до кровати, он рухнул прямо на пол и провалился в черноту. Вечером, вернувшаяся с работы мать, обнаружила, так и продолжавшего лежать на полу в беспамятстве, сына. Лоб у Кешки буквально пылал. Чуть не сойдя с ума от волнения, мать вызвала скорую. В себя Кешка пришел на четвертый день, на больничной койке. Все это время он метался в горячечном бреду, с температурой близкой к критической. Врач, наблюдавший пациента, сообщил родителям, что причина Кешкиной болезни ему не вполне ясна. Возможно, произошло нервное перенапряжение, эмоциональный срыв. К примеру, перезанимался, перенервничал перед экзаменами и перед защитой. Все показатели организма в норме, попытался успокоить он рыдающую мать и старающегося держать себя в руках отца, просто произошел какой-то сбой. Реакция на что-то, что для организма явилось настолько сильным раздражителем, что он так отреагировал. Перед выпиской доктор дал рекомендации – покой, отсутствие стрессовых ситуаций и совсем скоро пациент вновь обретет душевное равновесие и будет полностью здоров.

Вернувшись из больницы, Кешка целыми днями лежал на кровати, уставившись безучастным взглядом в потолок. Когда мать настаивала, что нельзя целыми днями лежать и ничего не делать, а нужно двигаться, Кешка садился и застывал сидя, глядя перед собой все также безучастно.

Мать не знала что и думать. Мелькнула даже страшная мысль, что Кешка может в таком состоянии попытаться и руки на себя наложить. Посоветовавшись с мужем, она решила, что, от греха подальше, нужно отправить Кешку к родственникам в деревню. Там, на свежем воздухе, все пройдет, и Кешка снова придет в норму. Да и будет, кому за ним приглядеть, чтобы не наделал глупостей. В деревне Кешке лежать в кровати целый день, естественно, не давали. Пытались загрузить какой-никакой работой, не столько ради помощи, сколько чтобы не сидел без дела, и дурь из головы побыстрее вышла. Помощник из Кешки, особенно в его нынешнем странном состоянии был тот еще. В первые же пять минут, когда дядька, брат отца, попросил наколоть дров, Кешка чуть не отрубил себе пальцы на ноге, вогнав топор в собственный ботинок. Полдня ушло на поездку к фельдшеру в соседнюю деревню. Пальцы, слава богу, оказались на месте, топор только слегка рассек кожу на одном из них. Когда Кешку, отлученного от колюще-режущих предметов, отправили за водой, он умудрился утопить оба ведра. Как он утопил второе, даже спрашивать не стали, чтобы не портить собственную нервную систему. В конце концов, ему поручили красить сарай. По крайней мере, не покалечится, не нанесет «урон» хозяйскому добру, и, даже если и покрасит плохо, то всегда можно потом перекрасить. Свежий воздух и впрямь пошел на пользу. Кешка слегка поправился, порозовел и уже не походил на бледное привидение с пустым, как будто неживым взглядом, как вначале. Как-то дядьку с семьей пригласили на свадьбу. Кешку, естественно, взяли с собой. Свадьба была шумная, веселая. Мужчины налегали на самогон, женщины радовались возможности продемонстрировать друг другу праздничные, «на выход» цветастые наряды. Кешка сидел в уголке, участия в общем веселье не принимал, от предложений хохочущих девушек, пытавшихся вытащить его потанцевать, отнекивался. Угорев от шума, запаха перегара и суеты, Кешка вышел во двор и нос к носу столкнулся с младшей дочерью хозяев дома, где проходила свадьба. Девушку звали Нина. В отличие от большинства местных представительниц прекрасного пола бойких и говорливых, Ниночка была тихая, скромная. Улыбнувшись Кешке, она робко сказала:

–Вы весь вечер сидите серьезный, грустный. Молчите. Вам не нравится праздник?

Кешка пожал плечами и улыбнулся в ответ.

–Я просто не привык к таким шумным застольям.

Уж как так вышло, что некоторое время спустя Ниночка оказалась в Кешкиных объятиях, ни он, ни она так и не поняли. Очевидно, выпитое, пусть и небольшое количество самогона, молодая кровь, и зов природы сделали свое дело. Но после жарких поцелуев, последовали и более откровенные действия, и когда парочка очнулась на ворохе сена в сарае, грехопадение уже произошло и Кешка, которого воспитывали, как порядочного человека, обязанного отвечать за свои поступки, понял, что теперь ничего другого не остается, кроме как жениться на девушке, подарившей ему свою невинность.

Когда мать узнала, что сын собирается жениться на деревенской девчонке, без образования, не умеющей ни складно говорить, не обученной манерам, одевающейся черте как, она пришла в ужас. Сын закончил университет с красным дипломом. У него вся жизнь впереди. А тут эта Ниночка – деревня деревней, да и умишка кот наплакал. Но, уж раз имел глупость переспать с этим чучелом, а после этого официально попросить руки, у ее родителей, так ничего теперь с этим не поделаешь. Видно судьба такая у сына, злосчастная. Но некоторое время спустя, видя, с каким обожанием и даже трепетом Ниночка смотрит на ее сыночка, как старается во всем угодить, как хлопочет по дому, наготавливает всевозможные блюда для Кешеньки, свекровь сменила гнев на милость. Пусть невестка и не отличается умом и великосветскими манерами, зато хозяйка хорошая и Кешу любит. Лучше такая жена, чем умеющая себя держать вертихвостка, ничего не делающая по дому и только тянущая из мужа наряды, побрякушки и деньги.

С работой по специальности у Кешки не сложилось. В их городе специалист с дипломом по истории был не нужен. В местном музее истории их края все места были заняты вполне крепкими старушками, не собиравшимися покидать пост и давать дорогу молодым специалистам. Да и работа смотрителя музея была, честно говоря, «мелковата». А наукой там никто не занимался. Экспозиция не менялась, наверное, с послевоенных времен, потому как финансирования не было. Музей и существовал-то до сих пор только потому, что чиновникам необходимо было указывать в отчетах о работе хоть каких-то культурно-просветительских учреждений. Оставался еще вариант пойти преподавателем истории в школу. Но вспомнив собственные годы учебы и что вытворяли одноклассники в старших классах, и представив себя на месте учителя в окружении маленьких нахальных чудовищ, только и ждущих любого удобного случая чтобы поиздеваться и сделать какую-нибудь пакость, Кешка решил, что это точно не для него. Попробовать попытать счастье в городе побольше чем их? Кешка не готов был переехать. Даже не столько переехать, сколько менять привычный образ жизни, осваиваться на новом месте, бороться, добиваться чего-то. Он не из тех, кто может самостоятельно пробиться где угодно, дойти до поставленной цели и получить желаемое. Он не приспособлен к борьбе, выживанию. Кешка честно признавал себе, что в социальном плане он слабак. Пришлось искать работу не связанную с историей. Пока Кешка жил в деревне, он пару раз помогал дядькиному соседу чинить машину. Поначалу сосед, прекрасно осведомленный, какой из Кешки знатный помощник, отнесся к предложению помочь крайне настороженно, даже негативно. Но Кешка уверил его, что в этом деле он разбирается. Отец, всю жизнь проработавший на заводе механиком, и отлично разбиравшийся не только в станках, но и в любой технике, время от времени подхалтуривал, ремонтируя чужие автомобили. Обычно он брал с собой на такую халтуру Кешку, желая, чтобы сын вырос не безруким и совсем уж неприспособленным ни к чему, а освоил дело, которое всегда может в жизни пригодиться. И Кешка смотрел, что и как делает отец, а потом еще брал в библиотеке специальные справочники и внимательно изучал, вникая во все подробности устройства и принципа работы той или иной детали машины, просматривал схемы. Некоторое время спустя он уже помогал отцу с ремонтом, а потом начал даже иногда давать советы, как лучше устранить какую-нибудь сложную неполадку.

После того как Кешка починил машину, которую сосед, отчаявшись разобраться сам, уже готовился отогнать в автосервис, тот сильно его зауважал, решив, что не такой уж и бесполезный Кешка человек. Колоть дрова любой дурак может, тут сноровка нужна. А вот машину починить это уже дело другое. Тут нужно соображать, разбираться, что и как. У соседа в городе жил приятель, с которым они вместе служили в армии. А приятель этот владел парой автосервисов. Вот к этому приятелю и обратился Кешка в поисках работы. Хозяин автосервиса, наслышанный от друга о том, какие у Кешки золотые руки, в плане ремонта машин, решил попробовать его в деле. Через пару дней Кешка был официально принят на работу.

За четыре года работы, Кешка обзавелся постоянной клиентурой. Стал неплохо зарабатывать и, казалось бы, вполне мог бы быть доволен тем, что все в жизни сложилось более-менее удачно. Но обманутые мечты, в результате трагедии, произошедшей с профессором Подгородецким, как незаживающая рана терзали Кешкину душу, не давая покоя, не позволяя почувствовать удовлетворение и насладиться тем хорошим, что у него в жизни было.

Как-то после работы Кешка зашел пропустить кружечку пива в небольшой бар, располагавшийся по пути к его дому. Обычно Кешка в разговоры с другими посетителями не вступал, предпочитая посидеть за столиком в одиночестве. Но в этот вечер народу в баре собралось много, все столы были заняты и Кешке, волей-неволей пришлось подсесть за столик к немолодому коренастому рыжеусому дядьке, показавшемуся Кешке более спокойным, чем остальные посетители. Кивнув соседу, Кешка потихоньку потягивал свое пиво. Рыжеусый, судя по всему, пил уже не первую кружку. Глаза поблескивали, на щеках розовел румянец. Очевидно, мужичку захотелось общения. Представившись Кешке, он отметил, что пиво в этом баре отличное. Разговор ни о чем плавно перешел в беседу «за жизнь». Случайный знакомый поинтересовался, чем Кешка занимается, и Кешка ответил, что работает автослесарем в автосервисе. Так как Кешка тоже пил уже третью кружку пива, ему тоже захотелось поболтать, с оказавшимся на удивление приятным в общении, соседом по столику. Он сообщил новому знакомцу, что вообще-то, по образованию он историк, но жизнь так сложилась, что с выбранной профессией ничего не вышло. А потом, вконец разоткровенничавшись, поведал свою грустную историю. Выпивка вообще способствует откровенности и многословности, а симпатичному собеседнику сам бог велел поведать о том, что тревожит и, то и дело, бередит душу. Брови рыжеусого удивленно поднялись вверх, а губы растянулись в улыбке.