Здесь и сейчас

– Надеюсь, все будут разговаривать чуть-чуть потише. Это же совсем не сложно, правда? Варенька идет спать, и шум будет мешать бедной девочке, – она обвела присутствующих пристальным взглядом, как будто желая удостовериться, что всем понятен, смысл сказанного ею. Молодые люди смущенно опускали глаза, неловко переминались и выглядели виноватыми. Ангелина Станиславовна лучезарно улыбнулась. – Вы же взрослые люди. Я уверена, вы все понимаете, как важно маленькому ребенку соблюдать режим. Просто чуть-чуть потише, это же действительно совсем не сложно. Идем Варюша, дяди и тети больше не будут кричать и мешать тебе, мой ангелочек.

После краткой, но действенной, воспитательной беседы, «дяди» и «тети» потянулись к выходу. Пора. Чего ребенку-то мешать? Неудобно.

– Ангелина Станиславовна, я ее скоро сама уложу. Время только восемь часов. Она все равно не уснет сейчас. Просто шумно и народу много, может, она немножко и устала, но ничего страшного, у нас же не каждый день гости собираются, – решительно сказала Настя.

– Настя – ребенок находится в душной комнате. Среди людей распивающих спиртные напитки, громко разговаривающих. Играет музыка. С кухни тянет сигаретным дымом. Пока ты нагуляешься и навеселишься, ребенок совсем измучается. Она же не виновата, что маме хочется шумного веселья. И, потом, ты что, пойдешь укладывать девочку и дышать на нее перегаром?

– Перегаром?!

– Ну, ты же пила! Разве нет? – Ангелина Станиславовна посмотрела на невестку невинным взглядом и рассмеялась. – Ну, я не имела ввиду, что ты напилась в стельку, ты же понимаешь, о чем я?

– Конечно. Вы имели ввиду, что я выпила, ровно столько, что бы ребенок задохнулся от исходящих от меня винных паров.

Гости толклись в сторонке, посматривая на них, и Настя, не желая устраивать сцен при посторонних и раздувать скандал, отошла в сторону, пропуская Варю и свекровь. Она мрачно смотрела вслед любящей бабушке, уводящей спать свою маленькую внучку, только, что вырванную ею из настоящего вертепа, а заодно, спасенную от напившейся мамаши, отравляющей атмосферу вокруг себя алкогольными парами.

– Ты, чего такая кислая? – подходя к жене, спросил довольный, улыбающийся Гриша, куривший на кухне и пропустивший лекцию матери о правильном отношении и заботе о ребенке.

– Гриш, она приехала меня поздравить или испортить мне праздник?

– Насть, чего ты всегда начинаешь? Почему ты все время придираешься к моей матери? Чего бы она ни сделала, тебе всегда все не так! – Гриша сердито сверкнул глазами. – Она приехала, хотела приятное сделать. Привезла всего, вон сколько, старалась, сколько времени потратила, а ты опять недовольна…

Он махнул рукой и, не договорив, направился к столу. Налив водки он выпил и пошел к стоявшим в уголке мужчинам. К Насте подошла Вика. Обняв подругу, она понимающе улыбнулась.

– Свекровь – это не просто.

– Нет, не просто, это не про мою свекровь. Моя – сводит меня с ума. Каждый раз. У нее удивительная способность отравлять мне жизнь. Она профессионал в этом деле. Льет свой яд маленькими дозами неустанно, с удивительной целеустремленностью и упорством. Каждый раз мне хочется ее задушить, – сказала Настя, Вика рассмеялась. Им обеим было очевидно, что день рождения закончился.

1999г. Москва

– Вы с ума сошли?! – Ангелина Станиславовна высоко подняла тонкие искусно подведенные брови.

– В каком смысле, мам?

– Второй ребенок! О чем вы думаете?! Настя! Вы с одним-то ребенком справиться не можете! – Ангелина Станиславовна обвела возмущенным взглядом невестку и сына. – Варя растет заброшенной. Кто ей занимается? Никто. Девочка сама по себе, как маленькая беспризорница. У меня каждый раз сердце болит, как подумаю о ней. А вы еще одного завести собрались. Может, вы вообще десяток наплодить решили? Пусть растут, как сорная трава. Чего там?

– Мам, ну, что за ерунда? Ну, какая Варя заброшенная? О чем ты говоришь?

– Девочка целый день одна, без матери. После школы – на продленку, пока мама работает, занимается своими делами. Это, что, по-вашему не заброшенная? Я понимаю, что для Насти какие-то старые картины, мебель и всякий древний хлам, представляют интерес, гораздо больший, чем собственная дочь. Есть женщины, у которых материнский инстинкт отсутствует, ну или, по крайней мере, не является приоритетным. Но второй ребенок – он же будет грудной. Его на продленку или в сад прямо сразу не пихнешь.

– Неужели?! – сдерживая гнев, насмешливо спросила Настя. Сегодня свекровь перешла все границы. – А я думала, на этот раз удастся избежать периода младенчества и сразу сбыть его с рук и не мучиться.

– Настя, сарказм здесь не уместен, знаешь ли. Это серьезно. Домом ты не занимаешься. Еду покупаете почти сплошь готовую. Сунула по тарелкам и скормила семье, а, что там, из чего приготовлено, тебя не волнует. Ешьте дорогие, травитесь химией и всякой гадостью, мне такой ерундой, как готовка, заниматься некогда. Кругом грязь, бардак. Мне просто жалко детей, – Ангелина Станиславовна тяжело вздохнула и даже, как показалось Насте, всхлипнула.

– Знаете, Ангелина Станиславовна, – чувствуя, как ее захлестывает настоящее бешенство, сказала Настя, с нескрываемой ненавистью глядя на свекровь, – на правах беременной, буду предельно откровенной. Это не Ваше дело, чем и как мы питаемся. Хотя, насчет Ваших постоянных утверждений, что мы едим одни полуфабрикаты, причем в Вашем представлении, вероятно, хрумкаем их прямо в замороженном виде – полная чушь. Если я не трачу половину жизни на стояние возле плиты, а раз в неделю, действительно варю сосиски или готовые пельмени, это не означает, что моя семья ходит голодной или ест одну химию и сплошную отраву. И никакого бардака и грязи у нас тоже нет. Я просто не ставлю себе целью превратить квартиру в операционную. Не вижу в этом необходимости. Как вы сами говорили – каждому свое. Создавать вокруг себя полную стерильность – это не мое, уж извините. И вопрос, сколько детей рожать и как их воспитывать мы уж точно, сами как-нибудь решим, – Настя встала и пошла к входной двери.

– Настя! Куда ты? – прорычал Гриша. Лицо у него было злое, глаза потемнели от гнева. Настя вернулась назад и с вызовом посмотрела на мужа.

– А ты, мог бы вступиться за беременную жену, кстати! Ребенка-то мы, вроде как, вместе решили родить. Такое впечатление, что тебе абсолютно наплевать, что мне каждый раз приходится выслушивать, какая я плохая хозяйка, ужасная мать и жена? Или, может, ты с этим тоже согласен? Так скажи, чего уж там. Ангелина Станиславовна, по крайней мере, не молчит. Высказывает свое мнение, не стесняясь. – Настя одарила свекровь насмешливой улыбкой.

– Прекрати! – крикнул Гриша.

– Знаешь, впервые соглашусь с твоей мамой. Возможно, второй ребенок и впрямь был ошибкой. Тебе, по-моему, на все наплевать. И в первую очередь на меня.

Настя дошла до двери и со всей силы захлопнула ее за собой.

– Она просто сумасшедшая! Так реагировать! Подумать только! Я ведь сказала правду, ты сам слышал, ни одного слова преувеличения! – возмущенно сказала Ангелина Станиславовна. – Меня всегда удивлял твой выбор. Посредственная, эгоистичная, ничего из себя не представляет, а гонора – на десятерых хватит. Воспитания никакого, уважения и желания прислушиваться к советам – ноль. Кошмар! А мать из нее и вовсе никакая. Не знаю, можно ли ей вообще доверять детей. Она же совершенно безответственная и к тому же неуравновешенная…

– Мама! – заорал Гриша. – Перестань! Что за вздор?! Ну, зачем, зачем ты всегда вмешиваешься, скажи? Ну, сколько ссор было, только из-за того, что тебе нужно обязательно влезть!

Он сел на стул и обхватил голову руками.

– Я! Вмешиваюсь?! Значит, вы из-за меня ссоритесь?! – Ангелина Станиславовна с несчастным видом посмотрела на сына. – Сынок, всегда и во всем я хочу тебе только добра. Настя тебе совершенно не подходит, это было ясно с первого дня знакомства. Она не хозяйка, не мать, не жена. Посмотри – она занимается своей работой, собой, а остальное все так. Ее ничего не интересует. Ни ты ей не нужен, ни Варя. Да еще закатывает истерики по каждому поводу. Как ты с ней живешь? Это же сплошное мучение…

– Мама!!! – Гриша вскочил и заходил по кухне. – Прекрати!!!

Раздались судорожные всхлипывания. Гриша испуганно покосился на мать. Скрючившись на стуле, закрыв лицо руками, Ангелина Станиславовна горько и безутешно рыдала, всем своим видом изображая скорбь и нечеловеческие страдания.

– Мам, ну мам! Ну, прости! – он подошел и обнял судорожно вздрагивающие плечи. – Ты просто несправедлива к Насте. Она хорошая жена и любящая, заботливая мама. Почему вы не можете поладить с ней? Найти общий язык?

– Я готова. Стараюсь как могу. Но каждый мой шаг навстречу, всегда воспринимается в штыки. Ты же видишь, она меня ненавидит! С первого дня, – Ангелина Станиславовна зарыдала еще горше.

– Да нет. Мам. Ты преувеличиваешь. Все, не плачь. Пожалуйста. Я поговорю с Настей. Все будет хорошо. Она больше не будет тебя расстраивать. Она погорячилась. Просто она сейчас в таком положении, понимаешь…

– Ооо! Боже мой! – взвыла Ангелина Станиславовна. – Она тебя ослепила, одурманила, сынок! Боже мой! Ты же ничего не видишь и не замечаешь. Ааа-а!

2003г. Москва

Гриша в упор посмотрел на жену. Взгляд у него был сердитый, раздраженный.

– Я не понимаю, почему ты так категорически против? – стараясь не сорваться и не начать кричать, спросил он.

– В стотысячный раз объясняю – я не хочу, что бы она жила у нас! Пусть приезжает. Пусть ходит с внуками гулять, пусть ездит с ними по паркам, по музеям. Но жить вместе – нет. Ни за, что!

– Насть, мама же тебе помочь хочет. Она будет сидеть с Гошей.

– Зачем?

– Как зачем? – Гриша с неприязнью посмотрел на жену. Ну, что она, издевается, что ли? Специально делает вид, что не понимает ничего? – Ты же заявила, что желаешь выйти на работу. Что тебе надоело сидеть дома. Ну, так ты будешь работать, а мама будет сидеть с ребенком. Разве здесь, что-то непонятно?

– Гриша, я же не собираюсь привязывать ребенка к батарее или оставлять у подъезда, пока я на работе. Он будет в саду, также как и тысячи других детей. Ты же сам, наверняка, ходил в детский сад. И ничего, вырос. И не одичал, и в заброшенного недоразвитого беспризорника не превратился.

– То есть ты считаешь, что в саду ребенку лучше, чем с родной бабушкой?

– Если хочешь, то – да. И, в конце концов, ты бы сам мог побольше времени проводить с детьми. Ты с ними, практически никогда не сидишь.

– Я хирург! Представь себе, мне иногда нужен отдых. Мне необходимо снимать стресс. А маленькие дети этому не сильно способствуют. Если я после работы, иногда позволяю себе расслабиться и посидеть с друзьями, сыграть в биллиард, выпить пива или сходить на футбол, это не значит, что я плохой отец.

– Мне тоже нужно иногда расслабиться, представь себе, хоть я и не хирург.

Гриша усмехнулся.

– Насть, ты сама себе противоречишь. Ты постоянно говоришь, что тебе надоело дома, что тебе нужно чем-то заниматься, помимо домашних дел, и что тебе нужно расслабиться и отдохнуть, а сама отказываешься от маминой помощи. Вот, как раз, она будет присматривать за детьми, а ты сможешь иногда сходить куда-нибудь, заняться своими делами, встретится с подругами, походить по магазинам. Что тут плохого?! Что такого предлагает мама, что ты опять все воспринимаешь в штыки?! Она, между прочим, готова пожертвовать своим временем и своими силами, чтобы помочь нам.

– Не нужно! Не нужно никаких жертв! – почти выкрикнула Настя. – Каждый раз, вернувшись домой, после «расслабления», я буду двадцать раз выслушивать, а заодно, кстати, и дети тоже, что пока я пила, гуляла, тратила заработанные, в основном, тобой деньги, одним словом развлекалась и предавалась всяческим не достойным замужней женщины и матери занятиям, она героически сидела с моими заброшенными детьми, лишенными материнской заботы и внимания. Тратила время и силы, а заодно драила заросший грязью дом, запущенный мною, плохой матерью и плохой хозяйкой, до такого состояния, что даже в хлеву лучше и чище. Спасибо! Я переживу без такой помощи! Мне потом снова понадобиться расслабляться!

Гриша посмотрел на жену потемневшими злыми глазами.

– Знаешь, может мать права. Может, зря я ее не слушаю, и все время защищаю тебя? Ты – невыносима! Несешь, сама не знаешь, что! Дурацкие фантазии. Целая история на пустом месте.

– Ты меня не защищаешь. По крайней мере, я ни разу этого не замечала. И ты прекрасно знаешь, что это не фантазии. Так все всегда и бывает. Просто, тебе удобнее не обращать на это внимание. Делать вид, что все нормально.

– Да тебе всегда все не так! Даже когда мама сломала руку и жила у нас, ты мне все нервы измотала!

– Это она мне все нервы измотала! Я думала, что я рехнусь, за те три месяца, что она здесь жила. Она на каждом шагу меня одергивала и поучала!

– А ты, что не можешь потерпеть? Проявить уважение? Она же, как лучше хочет, ради тебя старается.

– Уважение, подразумевает взаимное уважение. Когда тебе каждую секунду тычут, что ты все делаешь не так, очень трудно потерпеть, как ты выражаешься. Почему, в своем доме я должна терпеть постоянные упреки, поучения и унижение? Не так готовишь, не так гладишь. Не так ребенка одела. У меня самой – прическа не та. Выгляжу как провинциалка только, что явившаяся в Москву. А это платье не того фасона, а та кофта как на вешалке, а этот цвет – ужас! Как вообще можно было так одеться, можно подумать, я слепая! Туфли жуть, куда я смотрела, когда покупала, я что же вообще ничего не понимаю? И муж мой, бедный, несчастный, мало того, что некормленый, так еще и одет бог знает как, потому, что у меня ни вкуса, ни чувства стиля. Просто удивительно! И еда не та. И мебель не та и стоит неправильно. И цвет стен кошмарный. И как мы так живем? Ни в одном доме нет более ужасной обстановки, полное убожество! – Настя гневно сверкнула глазами. – Не нужно как лучше. Не нужно ради меня стараться. Можно просто попробовать не лезть. Не делать ничего. И все будет прекрасно!

– Ты просто действительно ее не любишь и придираешься, – устало сказал Гриша, потеряв надежду достучаться до жены, не желающей слушать и нормально что-либо воспринимать.

Настя в упор посмотрела на мужа.

– Да, не люблю. Ты прав. Не получается у меня ее любить. Никак! Но я просто высказываю свое мнение, а не придираюсь. Придираться – это ее прерогатива.

– Знаешь, что?

– Что?

– Ничего! Ты достала, со своими капризами и истериками!

Гриша вышел в коридор, и спустя минуту Настя услышала, как хлопнула входная дверь.

Глава 11

2006г. Москва

С утра Настя приехала на работу не выспавшаяся, хмурая. Мишка, заглянув в мастерскую, заметил, что она какая-то грустная, бледная, даже немного осунувшаяся.

– Что-то случилось? – встревоженно спросил он.

Настя улыбнулась.

– Нет. Все нормально. Так, ночью одолели неприятные воспоминания.

Он покачал головой. Уж кому-кому, а ему это состояние отлично знакомо.

– Я знаю лучшее в мире средство борьбы с неприятными воспоминаниями, – улыбнулся Михаил. – Пара порций мороженого и жизнь снова сразу кажется прекрасной. Тебе какого?

Она удивленно посмотрела на него и засмеялась.

– У тебя есть мороженое и даже разных сортов – на выбор?

– Нет. Но я за ним съезжу.

– Прямо сейчас?

– Конечно.

– У тебя работы нет?

Он пожал плечами.

– Полно. Но это неважно. Работа не волк, сама знаешь. В данный момент мороженое важнее. И намного приятнее, – засмеялся Мишка.

Она улыбнулась так, что у него перехватило дыхание. Он не то, что за мороженым, он куда-нибудь в Махачкалу и обратно готов отправиться, если нужно, лишь бы она больше не грустила и улыбалась так, как сейчас.

– Не нужно ни какого мороженого. Может, потом лучше съездим пообедать. Устроим маленький праздник живота. А сейчас и без мороженого можно обойтись.

Мишка пошел к выходу из студии. Уже почти дойдя до двери, он повернулся и, улыбаясь сказал:

– Обед – ты обещала!

Настя засмеялась.

Через двадцать минут Мишка принес мороженое.

– Боже! Ты все-таки съездил!

– Обед остается в силе, учти! – сказал он и пошел к себе, чувствуя, что сейчас взлетит. На душе было просто замечательно.

–

– Алло!

– Анастасия Владимировна?

– Да. Слушаю.

– Здравствуйте! Это Саша. Ну, Вы мне вчера денег дали, на такси. Помните?…

– Как не помнить. Здравствуй, Саша! Как голова? – спросила Настя, пребывая в крайнем удивлении. Она была абсолютно уверена, что вчерашний «раненый», спасенный ею от обморожения и отправленный домой на такси, никогда в жизни больше не объявится. Она бы даже и не обижалась на него за это. Она, честно говоря, вообще и думать про него забыла.

– Да, ничего. Нормально. Побаливает немного. Там где ударили. Но пройдет, ничего страшного.

– К врачу не ходил?

– Не, не пошел. Ерунда пройдет… Анастасия Владимировна, я деньги Вам вернуть хочу. Вы скажите, куда приехать. Я подъеду…

– Знаешь, честно говоря, я очень удивлена, что ты позвонил. Приятно удивлена, – улыбнулась она.

– Я же Вам обещал, что верну деньги, – как и она, удивленно ответил сверхпорядочный Саша. Как будто даже немного обиженный, тем, что его вообще могли заподозрить в том, что он не сдержит обещания.

– Я не хотела тебя обидеть, извини. Наоборот, порадовалась, что есть такие порядочные молодые люди. Записывай адрес.

–

– О, круто! А Вы художница? – с интересом вертя во все стороны белобрысой головой, спросил Саша.

– Нет, я занимаюсь реставрацией. Придаю старым вещам их прежний вид. Можно сказать, дарю им вторую молодость, почти как пластический хирург, – засмеялась Настя.

– Здорово!

– А ты чем занимаешься? Когда не ездишь в гости к незнакомым девушкам в сомнительные места, – улыбнулась она. Саша засмеялся. Ему очень нравилась симпатичная хозяйка мастерской и по совместительству его спасительница.

– Ну, я на автослесаря хочу выучиться. Сейчас вот документы подал. А так, пока, не знаю. Буду после Нового года работу искать. Нельзя же у матери на шее сидеть, правильно?

Настя улыбнулась. Парнишка ей тоже нравился. Хорошо, что она не дала ему примерзнуть к железной будке и не бросила вчера.

– Правильно. Конечно, нужно найти работу. На шее у мамы не дело сидеть – ты же мужчина.

– А возьмите меня к себе работать! Я быстро научусь. Я способный. Правда.

Настя засмеялась.

– Саша, у меня крошечная мастерская. Я тебе даже платить нормально не смогу.

– А мне много не нужно. Ну, пока, по крайней мере. Просто у Вас тут, правда, интересно. Творческая атмосфера. Здорово! Мне нравится работать руками, когда в работу душу вкладываешь…

– Это хорошо, что ты так относишься к работе. Но ты пойми. Ты молодой, тебе захочется и одежду покупать, и девушку в ресторан сводить, и еще чего-нибудь. А если даже я тебя возьму – получать будешь копейки. Тебе нужно нормальную работу найти, с нормальной зарплатой.

– А Вы попробуйте! Вот увидите, не пожалеете. Ну, ведь деньги не самое главное в жизни. Правда? – он улыбнулся такой обаятельной улыбкой, что Настя не выдержала и расхохоталась.

– Ладно, тебе просто невозможно отказать – умеешь уговаривать, я уже убедилась. Давай попробуем. Но насчет денег я тебя предупредила!

– Отлично! Вау! Класс! Спасибо! Вы просто супер!

– Спасибо! Ну, раз мы договорились, завтра жду тебя к половине десятого. Возьми рабочую одежду. То, что не жалко потом выбросить – отстирать и отчистить ничего не удастся, учти.

«Кажется, у меня только что появился третий ребенок», – подумала Настя, глядя на то, как неожиданно свалившийся на ее голову юный работник, пританцовывая от радости, направляется к двери мастерской.

–

Вечером, перед уходом домой она заглянула к Мишке.

– А у меня теперь есть сотрудник, – с важным видом сообщила Настя. – Так, что я теперь – начальник!

Мишка оторвался от бумаг и, улыбаясь во весь рот, посмотрел на нее.

– Ты будешь строгим начальником? Может, я брошу юриспруденцию и тоже пойду к тебе. Ты как планируешь, большой штат?

– Боюсь, что еще одного работника я уже не потяну, мы тогда все вместе помрем с голоду, – она расхохоталась.

Она была такая хорошенькая. Мишка залюбовался. Он расправил затекшие от долгого сидения плечи и поднялся из кресла.

– Ну, что госпожа начальница, поехали? Довезу Вас до дома, Вы же теперь важная персона.

Настя предложила зайти к ней – выпить кофе. Сделав над собой почти невероятное усилие, Михаил отказался. Ему ужасно хотелось принять предложение, но нужно было еще вернуться на работу и закончить с несколькими документами. Он и так, не планировал сегодня везти ее прямо до дома – но от этого искушения он, в отличие от предложенного кофе, отказаться не смог.

– Ну, ладно. Раз не хочешь зайти, тогда до понедельника, – открывая дверь машины, сказала Настя. Он посмотрел на нее – два дня они не увидятся. Впереди выходные. Он уже давно не слишком-то любил выходные, у него их попросту не было. Но теперь он возненавидел эти два дня, которые большинство людей ждет с нетерпением. В выходные он не видел ее. Два дня тянулись, каждый раз, бесконечно долго и тоскливо.

– Пока, – сказал он и беззаботно махнул ей рукой. В конце концов, понедельник все же когда-нибудь настанет, и они снова встретятся. Надежда всегда делает жизнь чуть легче и приятнее.

–

– Миша, нам нужно съездить отдохнуть. Я чувствую себя вымотавшейся. Хочу погреться на солнышке. Московская осень и зима ужасно утомительны. Вечная слякоть, холод, отсутствие солнечного света. Это нагрузка на организм. У меня постоянный упадок сил. Я прямо чувствую начинающуюся депрессию, – сообщила Лида об очередном, родившемся у нее в голове желании, твердо и настойчиво, как всегда утром во время завтрака. Она считала, что утро больше всего подходит для того, что бы ставить перед супругом очередную задачу. Бросив равнодушный взгляд на мужа, она снисходительно добавила: – Ты тоже выглядишь уставшим и бледным. Отдых нам обоим пойдет на пользу. Я посмотрела и нашла путевки в Испанию. Совсем не дорого.

Михаил вздохнул.

– Лид, у меня сейчас нет ни времени, ни денег на Испанию. Я завален работой. Если ты не забыла, нужно выплачивать кредит. А на прошлой неделе я оплатил английский сервиз, без которого, оказывается, мы никак не могли дальше обходиться, странно, как до этого жили. Так, что извини. С поездкой ничего не получится. Нет денег, пойми. Я просто разрываюсь…

– Это единственная фраза, которую я от тебя постоянно слышу – нет денег. – Глаза Лиды наполнились слезами.

– Ну, ты же сама хотела квартиру побольше. Ты же сказала, что нельзя, чтобы ребенок родился в тесноте, – он невесело усмехнулся. – А в результате есть квартира, а ни ребенка, ни какой-то особой радости. Только куча вещей, без которых наша жизнь немыслима и невозможна.

– Что?! Ты меня винишь, в том, что я благоразумно смотрю на вещи и не желаю заводить детей, пока ты в долгах как в шелках?

– Я? – он развеселился. – Я полагал, что мы.

Лида поджала губы и обиженно засопела. Михаил внимательно посмотрел на надутое, рассерженное лицо жены.

– Знаешь, – сказал он, – впереди Новый год. Праздники. Я все равно буду работать большую часть времени. Поезжай в Испанию. Уж одну-то путевку я как-нибудь осилю. Будем считать, что это Новогодний подарок.

Лида продолжала сидеть надутая. Конечно, ей плевать, что он с ней не поедет. Так даже лучше. Но, во-первых, в качестве подарка она ожидала получить, что-то еще. Например, изысканный гарнитур из белого золота – серьги, кольцо и изумительная подвеска, которые она присмотрела пару дней назад. А, во-вторых, если бы он был с ней, она бы нашла способ вытрясти из него денег на всевозможные покупки – наряды, безделушки и т.д. А если он отправит ее одну, то точно даст с собой минимум. И, что она будет делать? Пару раз в ресторан сходит и купит какой-нибудь шарфик или пару сувениров? Как ужасна жизнь! А ужаснее всего он – человек, сидящий напротив нее, отравивший ей существование. Лучшие годы молодости, да вообще всю жизнь. Лида чуть не заплакала. Обида, злость, ненависть, бессилие кипели в ней, желая выплеснуться наружу. «Боже, как я его ненавижу! Как он достал меня! Ничтожество!»

Михаил достал бумажник и положил перед женой деньги.

– Думаю, этого хватит и на путевку и на отдых.

Он направился к двери. Как только он вышел, Лида пересчитала купюры и, опустив голову на руки, лежащие на столе, тихонечко завыла. Какая же она несчастная!

–

Димка подошел к большому зеркалу, прислоненному к стене. Он неторопливо оглядел себя. Хорош! Ничего не скажешь. Стройное, поджарое тело, в меру мускулистое. Отлично сложенное. Русые волосы, свободно спадают на озорные, глаза. Лицо достаточно мужественное и харизматичное. Улыбка обаятельная, приятная и она так нравится женщинам. Может, он и не такой красавчик, как Мишка, например, но зато, он себя не обременяет излишней порядочностью, щепетильностью, а женщинам это как раз и нравится. Они любят, когда мужчина чуть-чуть негодяй. Честных и порядочных не ценят. Ими пользуются.

– Собой любуешься? – насмешливо спросила Димкина нынешняя пассия, Вероника, развалившаяся в небрежной позе посреди широкой кровати, с измятыми простынями и разлетевшимися в разные стороны подушками. Они отлично повеселились! Никусик была в этом вопросе высший класс!

Димка широко улыбнулся и без какого-либо смущения ответил:

– Да, а что? Если есть чем полюбоваться, почему бы и нет? Тебе же тоже нравится!

Девушка рассмеялась.

– Кобель ты! Но, в определенном очаровании тебе не откажешь. Ну, иди сюда, мой самовлюбленный, неутомимый, ненасытный самец!

Димка ослепительно улыбнулся и решительно направился к кровати. Сейчас он в очередной раз оправдает звание неутомимого и ненасытного.

– Уф! – сказала она, радостно улыбаясь, когда все закончилось. Приподнявшись, она провела кончиками пальцев по его влажной от пота груди. – Дим, а на Новый год у тебя какие планы?

Он пожал плечами. Думать сейчас ему не хотелось. Да и говорить тоже.

– А я хотела пригласить тебя к себе, – игриво сказала она. – Думала познакомить вас с мамой.

– С мамой?! – Димка повернул голову в сторону лежавшей рядом девушки. Мама в его планы точно не входила.

– Ну, да. А что? Мы уже два месяца встречаемся. Почему не познакомиться? – почувствовав, что он напрягся, она немного обиженно добавила: – Я же не жениться тебе предлагаю. Просто познакомитесь. Ты мой парень, мама хочет знать, с кем встречается ее дочь. Это нормально. Что тут такого?

Действительно! Что тут такого? Димка только сейчас сообразил, что они и впрямь встречаются уже, ну конечно не два, но, наверное, полтора месяца точно. Что-то он на этот раз затянул. Нельзя так увлекаться. Хороший секс это одно, а девушка, вообразившая себя, чуть ли не твоей невестой это уже совсем другое. Это уже серьезно. Потом хлопот не оберешься. Женщины обожают все усложнять. Вот черт!

Димка поднялся.

– Ты куда?

– Слушай, я совсем забыл. Мне на работу заскочить нужно. Я там бумаги важные оставил, – ему было наплевать, поверит она или нет. Роман нужно прекратить. Раз уж он расслабился и забылся, порция упреков в его адрес будет вполне справедливым наказанием. Он готов.

– Ты из-за мамы? Из-за того, что я сказала, что хочу вас познакомить?

– Ну, что ты? Говорю же бумаги забрать нужно, – как можно более нежно улыбнулся он.

– Ты врешь! – крикнула она, подскакивая на смятых, все еще хранящих тепло разгоряченных тел простынях. Лицо исказилось злобой.

Вздохнув, Димка присел на край кровати рядом с ней.

– Вероника! Понимаешь, мне с тобой очень хорошо. Просто замечательно. Но я не готов к знакомству с родителями, – он слегка сморщил нос и сощурил глаза, изобразив, некоторое недовольство самим собой, и полное понимание, что он чуть-чуть сволочь, самую малость. – Я не такой. Это не для меня…

Она в упор посмотрела на него. Томный, наполненный нежностью взгляд исчез. В глазах была ненависть. Рот злобно изогнулся.

– Сволочь! Похотливый кобель! Я поверила! Поверила, что у тебя все серьезно.

Он развел руками.

– Прости. Я не хотел давать ложных надежд. Я, по моему ни разу…

– Прости!!! Не хотел давать ложных надежд?! – ее голос перешел на визг. – Убирайся! Не желаю тебя видеть! Скотина! Кобель! Свинья поганая!

Плечи девушки затряслись от рыданий. Димка развернулся и пошел к двери. Хоть драться не полезла и то хорошо. Нужно быть повнимательнее.

Женщины странные создания. Вечно что-то там надумывают. Некоторые даже влюбляются. Ну как можно влюбиться в такого как он? Он же не дает никаких обещаний. Не говорит слов любви, ну, по крайней мере, всерьез не говорит. Ну, неужели нельзя просто наслаждаться друг другом, некоторое время, а потом расстаться, как нормальные, современные, цивилизованные люди. Отпустить друг друга легко, без упреков и обид. Оставив в душе просто приятное воспоминание. Ну, если, к примеру, кому-то нравятся духи. Он же капает капельку и наслаждается ароматом, остающимся на одежде и на теле, а не выливает на себя весь флакон – мне нравится, хочу все. Так и задохнуться можно, и приятный запах опротивеет раз и навсегда. Да и приятных ароматов великое множество. Зачем зацикливаться на одном? Всегда можно пробовать новый и получить новое удовольствие. Это же естественно…

Выйдя из подъезда теперь уже бывшей возлюбленной, Димка достал телефон.

– Здорово! Чем занимаешься?

– Работаю. Как всегда…

– От работы кони дохнут. Давай, забей на денек. Сегодня выходной. Пойдем, сходим куда-нибудь, расслабимся. Я сейчас Нестору позвоню. Если бы не я, вы бы уже вообще закисли давным-давно, трудоголики, – засмеялся Димка.

– Ладно, уговорил, – согласился Мишка. Чего бы и впрямь не провести один вечер в компании друзей?

– Вот, это я понимаю! Слышу слова своего друга, а не занудного старикашки, безвылазно гнущего спину над скучными бумажками, – обрадовался Димка.

–

– Представляете, меня сегодня чуть не женили на себе, – поделился Димка сегодняшним неприятным происшествием.

Нестор и Мишка с улыбкой посмотрели на него.

– Дождешься, Димон. Проснешься как-нибудь, а на руке кольцо и рядом паспорт с печатью, – ухмыльнулся Нестор.

– Тьфу на тебя! Да, нет, я, конечно, сам виноват. Нельзя с одной девушкой так надолго задерживаться, – отпивая из бокала пиво, сказал Димка. – С мамой хотела меня познакомить, представляете?! Ну, тут, как речь о маме зашла, я и опомнился, что пора делать ноги.

– А она чего? – поинтересовался Нестор.

– Ну, чего, – Димка вздохнул, но тут же его рот растянулся в озорной улыбке. – Сказала, что я сволочь и кобель и еще что-то такое про свинью.

– Ой, Димон, оторвут тебе когда-нибудь твои причиндалы, к чертовой матери, доиграешься. Правильно она тебе сказала. Ни одной бабы не пропускаешь. – Нестор тоже глотнул пива и, посмеиваясь, посмотрел на друга – Димка не меняется. Все такой же, как когда они встретились, после его неудачной бурной страсти с девушкой уголовника.