Читать книгу: «Ты, я и никого больше», страница 10

– Здорово, – Ева улыбнулась мне, – Молодец.

– Ага, спасибо, – я стушевался и пошёл выключать генератор.

Глава V

Я немного… инфантильный.

Все мне с детства говорили, что я сообразительный малый и вообще всё на лету схватываю. Не пропадешь, мол, обречён на успех. Конечно, я гордился своими когнитивными и каким-то там ещё способностями, названий которых я и не знаю даже. И эта самая гордость (если не гордыня) загубили меня в более зрелом возрасте. Появляются сложные задачи, какие-то непростые цели ставятся, и ты не можешь их от балды решить. Нужно прикладывать усилия, мучаться и ошибаться, а в детстве такой установки не дали! Они говорили: «Ты умный, всё по зубам», – а надо было: «Ты должен быть трудолюбивым и тогда весь мир ляжет у твоих ног». Никто не готовил меня к тому, что надо будет работать…

Это я всё к тому, что наша жизнь на самообеспечении в частном домике была чертовски сложным занятием для меня. Я привык, что всё за меня делают и всё мне приносится готовеньким, а тут надо было взвалить на себя добрую половину обязанностей, чтобы тупо жить! Внезапно я понял всю боль, которую испытывали женщины на протяжении тысячелетий. Им надо было готовить, убираться, мыть одежду, штопать её, таскаться за продуктами, а ещё работать и смотреть за детьми, если имеются! И это на протяжении десятков лет без отпусков и права отлынивать, иначе пылко любящий муж покажет на кухне, как он умеет проводить джебы и апперкоты, не оставляя притом синяков. Естественно, этой ерундой я занимался не каждый день и даже не по многу часов, но всё равно непривычно было до чёртиков. Мне так захотелось обратно к родителям. Не потому, что они были приятные в общении люди, а потому что они всё это делали без задней мысли и меня просили только в магазин кабанчиком метнуться да мусор выкинуть и ещё что-то по мелочи.

Самостоятельная жизнь – отстой…

Ну это ладно, были и хорошие моменты. Даже по-своему тёплые, но о них я уже, наверное, по порядку расскажу.

В первый день я, в основном, изучал и исследовал предоставленные мне по моему желанию земли. Посмотрел, где, что лежит на кухне. Заглянул во все шкафчики, тумбочки. Даже вышел на улицу и там прошерстил весь участок вместе с баней и беседкой. Пристально осмотрел цокольный этаж, где, в теории, находилось большинство нужных в хозяйстве вещей: инструменты, детали, запчасти и еда. Достал из погреба пару банок с консервированными помидорами и вареньем. Ни то, ни это я сильно не любил, но на безрыбье, как известно…

Ещё я сходил к «соседям». Домов тридцать обошёл, если не меньше (в одном из самых бедных я почти полноценно сходил в туалет, рассчитывая, что я всё равно сюда не вернусь). Я хотел только в два прилегающих зайти, но во мне проснулось какое-то расхитительное любопытство. Наученный горьким опытом, я всё время держал наготове фонарик и оружие, но оно, слава яйцам, не пригодилось. Жили некоторые, судя по всему имеющемуся у них роскошному хламу, ничуть не беднее и там тоже можно было бы остаться потусить день-два. Уже не в моем распоряжении, но в шаговой доступности имелся грязненький бассейн, квадроцикл, винный погреб, гигантская библиотека книг современных изданий, виниловый проигрыватель с парой десятков пластинок, грильница и, не поверите, целый бункер. Я, когда нашёл его, охренел. На книги я залипал минут пять, а там застрял где-то на четверть часа. В подвале абсолютно непримечательного деревянного уродца я отыскал целый годовой запас всего-всего на случай конца света: крупы, вода, сухое молоко, лекарства, какие-то химикаты, мука, консервы, спецовки, батарейки, карты местности, инструменты, туалетка, сахар, семена, радио и бензин. Последним двум находкам я был несказанно рад. То, что мы пять минут пытались поймать сигнал в автомобиле – ни в какие ворота. Надо было бы делать это постоянно. Я взял с собой переносное радио с батарейками и, когда выходил, запомнил, где этот дом находится. Туда мы, скорее всего, будем очень часто ходить, если не «переедем» вообще.

– А говорят, что у нас люди бедно живут. Хуже, чем в Африке. Да мы их всех, как тараканы, переживём и потом над могилами смеяться будем!

– Интересно, а сколько я отсутствовал? – задав этот крайне важный вопрос, я поклялся в ближайшие дни достать себе хорошие наручные часы. Никогда не ощущал в них потребности потому, что телефон всегда был под рукой и узнать время было несложно, только на кнопочку нажать. Сейчас же я совершенно без понятия, который час. Может четвёртый или пятый, – Надеюсь, Ева не потеряла меня.

Я осторожно зашёл в наше обиталище, положил радио на ближайшую тумбу и окликнул свою подругу. Я ожидал услышать в ответ тишину, как обычно, но меня приятно удивили.

– Где ты пропадал? Я испугалась! – выбежала из зала моя одноклассница, убедительно изображавшая беспокойство. На секундочку у меня промелькнула мысль, что она сейчас побежит обнимать меня или, наоборот, колотить.

– Да я тут гулял, осматривал окрестности, – я снимал обувь и старательно не смотрел ей в глаза, чтобы убедительнее лгать.

– Ты ничего не сказал и ушёл. Я запереживала…

– Да куда я пропаду. Я ж рядом, – улыбался как мог и пытался предугадать дальнейший ход диалога.

– Всё равно, мне страшно одной…

– Ладно, буду тебя с собой брать. Не думал, что тебе это будет интересно, вот и всё. Я, к слову, вообще ничего не думал.

Я хотел сказать что-нибудь в стиле «мачо», вроде: «Иди обниму, моя потеряшка», но я не решался. Мы разговаривали друг с другом на расстоянии трёх метров и это смотрелось как-то… Не очень кинематографично.

– Тут у соседей есть квадроцикл, прикинь? Через забор видел. Можем завтра покататься. Ну или сегодня просто погулять. Чем вообще хочешь заняться, есть пожелания? – я сократил дистанцию между нами и по-мужицки оперся рукой о стену.

– Не знаю…

– Ну… Давай посмотрим чего-нибудь. Я электричество врублю снова и можно будет в домашний кинотеатр диск вставить, глянем, а потом спать ляжем… Точняк, надо же ещё со спальными местами определиться!

– Я уже постелила на втором этаже… Тебе в комнате с человеком-пауком, а я, там, где розочки. Там обои такие.

– Ага, да, я помню. Пошли выбирать тогда.

Удивительно, что у здешних жильцов был прикол с хранением «CD» дисков. Все нормальные люди в цифре смотрят в основном, а они нет… В те редкие разы, когда я здесь бывал, то по нескольку минут стоял около шкафчика и осматривал коллекцию. Естественно, там были фильмы, которые вышли больше десяти лет назад. Наверное, тогда эта коллекция и собралась, а выкидывать было жалко, вот и оставили.

Мда, ощущение буквального владения тем или иным фильмом, игрой или записанной музыкой на физическом носителе гораздо волнительнее, чем жалкое отображение оных на экране. Мои пальцы перебирали десятки маленьких коробочек с дисками, а с уст слетали названия кинокартин. Я иногда вставлял комментарии, типа: «О, это крутой фильмец», или «Ой, это вообще, что тут забыло», – но чаще я сохранял молчание, надеясь услышать что-то в ответ. Спустя нескольких пар триллеров, боевичков и тупых американских комедий, я нашёл забытый мультфильм про металлического пришельца исполина, который обрёл дружбу с земным мальчиком. Там и ещё были мультфильмы, но я их видел и неоднократно, а этот лишь краем глаза и очень-очень давно.

– Давай вот эту штуку? Я его хотел посмотреть, но руки не доходили.

– Я тоже не видела. Давай.

С планом на вечер определились. Ева продолжила сидеть в зале и читать. Я начал думать, чем бы заняться до «кина». Ножки мои поднимались на второй этаж, чтобы, ориентировочно, приземлиться где-нибудь и вздремнуть.

– Не забыл свою «ежедневную традицию»?

– У меня их две. Ты про читательскую или про нехорошую?

– А у тебя есть силы на вторую, бравый мародёр?

– Да и на первую шибко не наберётся.

Я вспомнил про книгу, которую сегодня ухватил у одержимого старьевщика. Достав её из рюкзака, я глубокомысленно вслух прочитал название, периодически запинаясь из-за непривычного вида букв: «Сновидѣнiя: их толкованiя и трактовка», – я заметил, что совершенно русский текст я прочёл с каким-то акцентом. Автором числился некий Сегмюнт Урайт.

– Случайно эту книгу взял, да?

– Разве нет?

Меня передёрнуло от такого совпадения. Совсем недавно я хотел выяснить, что символизирует погоня от смертоносной бабушки с топориком, как мне специально в руки попадает книга, которая объясняет сны…

– So be it. Read and be astonished.

Усевшись под пристальным взором человека-паука с постера, я начал читать текст, по-детски проговаривая слова с чудными буквами…

«Вопрос природы снов актуален в среде людей мыслящих ещё с тех времён, с каких человек способен был осознавать себя, видеть сами сны и рефлексировать на эту тему. Наиболее древние письменные источники сообщают, что сны уже несколько тысяч лет назад воспринимались современниками, как видения, предостережения или путешествия в другие миры.

Сколь бы странно это не звучало, но сны и по сей день рассматриваются как первые две описанные категории, хотя некоторые исследователи не исключают и третий вариант, видя в нём подтверждение теории множества миров.

Мы же рассмотрим данный вопрос со стороны психологического анализа и биологии человека. То есть, стоит обозначить, что сны для нас – свидетельство связи с реальностью, с настоящим. С тем, что имеет особую ценность для грезящего. Что же такое сновидение в принципе?

Сновидение – это субъективное отражение объективной реальности через подсознательные образы, метафоры, фигуры и события, которые видятся грезящему. Такой феномен крайне интересен с эволюционной точки зрения. Широко известно, что сны видят не только люди, но и животные. Им могут видеться как кошмары, так и так называемые «блаженные» сны.

Наши далёкие предки пользовались сновидениями, как своеобразной системой оповещения. Это был настоящий инструмент выживания в условиях дикой среды. Во сне животное наиболее беспомощно и восприимчиво к любым воздействиям и потому «конкуренты» стремились совершать охоту именно в тёмное время суток, когда шанс застать жертву врасплох наиболее высок. Потенциальная жертва, однако, способна воспринимать происходящее в мире. Это может интерпретироваться её мозгом самыми различными способами.

Так, наступивший холод предзнаменует наступление во сне зимы, а внезапный шум – воплем об объявлении войны. Если создающихся раздражителей достаточно и организм на подсознательном уровне чувствует опасность для жизни, то это непременно отражается во сне кошмаром, что заставляет потенциальную жертву проснуться и не дать хищнику застать себя в беззащитном положении.

Выше нами была описана особь, которая обладала способностью подсознательно обрабатывать внешние сигналы и отображать их в грёзах. Особь же без такого преимущества наиболее склонна к тому, чтобы «проиграть» в эволюционной гонке в силу отсутствия возможности защитить себя во сне.

По мере развития человеческого вида данная особенность не атрофировалась, но по-прежнему является своеобразным «индикатором» опасности, хоть и на более сложном уровне.

Дальним предкам, скорее всего, снились обыденные для них вещи: явления природы, животные, конкретные места и происходящие во время жизненного цикла процессы. То есть то, что непосредственно являлось частью пережитого опыта. Сны были не столько набором образов, но скорее лишним напоминанием того, что уже было увидено, услышано и т. д.

Современному человеку снятся вещи более комплексные и масштабные в силу огромного роста культуры. Как материальной, так и духовной. Из-за этого и возникает проблема с объяснением того или иного в сновидении. Субъектом анализа становится образ, который от человека к человеку может розниться и содержать совершенно поразительные в своей кардинальности смыслы. Скажем, для шахтёра шахта – женское лоно и в то же время нервоз из-за отсутствия в детстве материнской любви и ласки. Для крестьянина шахта – это ад, символ отцовской жестокости и анальных комплексов и тому подобное.

Образы в сновидении – уникальный результат перевоплощения действительных переживаний, беспокойств и страхов посредством подсознательной переработки и воплощении во сне. Говоря проще, сны не создают новый мир, но лишь перевоплощают действительность, задействуя все возможные воспоминания.

Процесс толкования снов основывается не столько на том, что тот или иной образ может значит в теории, но что он конкретно значит для того, кто непосредственно переживает его видение»..

– Масло масленое, твою мать, где конкретика?.. Что такое анальные комплексы и кто их построил?!

Я в задумчивости начал перебирать, что значит для меня бабушка, топор и то место, в котором всё началось.

Всё казалось очевидным и даже проговаривать как-то это стыдно. Бабушки у меня милые и порядочные женщины. Топором у меня деды кололи дрова. Тот дом, наверное, был моей комнатой из прошлой квартиры. Или материнским лоном…

– Психоаналитик из тебя посредственный! Хотя, если ты один на Земле, то можно сказать, что ты самый-самый лучший в силу отсутствия конкурентов. ЧИТАЙ ДАЛЬШЕ.

«Интересно, что сон – часто процесс неконтролируемый. То, что в нём происходит – происходит без контроля грезящего и он может только наблюдать, не понимая, что происходящее нереально. В особых случаях грезящий может получить контроль и войти, в так называемое, осознанное сновидение, что нельзя хоть сколько-нибудь из-за редкости явления и недостающих на данный момент накопленных материалов по теме. К слову сказать часто, понимая, что происходящее – небыль, организм сразу «даёт команду» проснутся и сновидение даже не успевает начаться.

Сон всегда создает впечатление естественности происходящего. Если грезящий общается с умершим родственником, обладает какими-то недоступными предметами роскоши, делает что-то мастерски при полном отсутствии опыта, то никаких «подозрений», разрушающих созданную иллюзорную реальность, не появляется. Разумеется, такая особенность естественной неестественности не более, чем проявление наших желаний и выражение тревоги. Подавляющее большинство населения, если не все его представители скованы в своих возможностях и не могут до конца обрести удовлетворение от жизни, что проявляется во сне»…

Мне надоело читать эту анахроничную белиберду на древнерусском, и я погрузился в раздумья.

– Какая разница, что тебе снилось два дня назад. Может, тебе снится уже сейчас?

– Ну и как это понять? Я всё ощущаю. Причём очень долго. Сюрреализма не хватает и какого-то трэша, чтобы можно было усомниться.

– А может ты не хочешь этого «сюрреализма»? Может твоё подсознательное не способно выдавить что-то банальнее, чем конец света в компании недружелюбной девки?

– Я в своих ущербных способностях не сомневаюсь… Как проснуться?

– Способов много… Верёвка, нож, огнестрел, горючее, глубокая река, таблетки. Выбирай, не хочу. В кои-то веки у тебя появился выбор, прикинь? Как бы ты хотел уйти из жизни?

– Вообще было бы здорово погибнуть на войне. Вроде и польза обществу и внутреннее какое-то самоудовлетворение, но… Полагаю, сейчас я могу только найти минное поле и подорваться там. Никто меня, типо, не пристрелит и не разорвёт кассетными снарядами.

– Ладно. А что бы ты такого хотел сделать перед смертью? Всего пятнадцать лет прожил. Сознательно, считай годиков пять-семь, да? Вряд ли всё успел. Особенно с твоим безынициативным характером.

– Блин, я так давно сам с собой не разговаривал. Это приятно…

– Безусловно, сладкий. Никто не прерывает и не притворяется, что интересно. И самому притворяться не надо, удобно. Не отходим от темы! ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ, МОЙ ПИРОЖОК?

– Я… Хочу «Лего».

– Эту ерунду ты в любом магазине заберёшь, соберешь и забудешь. Удовольствие часов на пять. Ты серьёзно?

– Зато каких пять часов!

– Ну ладно, признаю, будет классно, но согласись, что есть вещь более… М-м-м, захватывающая. Ты об этом лет с двенадцати каждый день мечтаешь. Иногда даже по два раза за сутки, больной извращенец. Видишь же иногда, как твои сверстники уже постигли все прелести этой недосягаемой мечты и завидуешь им! Говоришь, дескать, да у них там проблемы будут и вообще они рано это всё, но самому-то хочется не меньше?

– Лямбля…

– Ну не ругайся ты так! Это ведь не повышает твои шансы на «это самое». Знаешь почему? Потому что единственный человек, с которым ты всё можешь провернуть – не ругается и хочет того же от тебя. Ты ниже её по… Нравственному развитию. А потому непривлекателен. Видно же, что она к тебе относится, как ты к каким-нибудь добросердечным бомжам из перехода. Улыбнуться улыбнешься, но денег не дашь – жалко!

– Она не такой человек. Ей это неинтересно. Даже рассчитывать нельзя. Перебьюсь…

– Ты уверен, что она прямо сейчас не сидит внизу и не чешет себе там ничего, шепча имена своих любимых мальчиков из аниме?

– Фу, сука, хватит.

– А тебе понравилось мысль, я вижу? «Наш отец учил не стесняться этого» – помнишь?

– …

– Ну давай я скажу это за тебя. Ты хочешь любви! Или того, что под этим подразумевается. Это, конечно, не только «то самое», но и совместный досуг, и душевные разговоры. Помнишь жвачку «Love is…»?

– Мне кажется, что она этого не хочет совсем.

– Слабак, тебе всю жизнь «кажется»! Кажется, что тебя все презирают, что ты никому неинтересен, что ты лишний, но… Если ты ошибаешься?

– Я не ошибаюсь, я знаю…

– Дружище, настолько преисполнился в самообмане, что не хочешь перевернуть свою жизнь, чтобы иметь, а не быть… Ну ты сечёшь?

– Какой же я моральный урод. Не перестаю поражаться.

– Это и называется – «быть самим собой»! Если бы я был во главе и не стеснялся проявлять себя везде, то ты был бы счастлив. У тебя были бы друзья, женщины, деньги…

– В пятнадцать?

– Не всё сразу. Они у тебя были бы в долгосрочной перспективе, а так у тебя их не будет вообще никогда.

– Я тебя не буду слушать. Всё испорчу.

– Ты, типо, думаешь, что по своей воле всё делаешь? Кто захотел сегодня «бибикнуть»? Кто лежал у кровати Евы, еле сдерживаясь, чтобы начать её лапать? Кто тебя заставил без предупреждения идти мародёрить? КТО ТЕБЯ ЗАСТАВИЛ ПОЙТИ НА ВЕЧЕРИНКУ, УВАЛЕНЬ? Всё я. Ты не успеешь понять, я столько наворочу, уссышься.

– Это… Не ты. Это я.

– Да ну? Кто тебя прямо сейчас заставляет на громких тонах разговаривать с самим собой? Уверен, что наша общая «подруга» сидит под лестницей и внимательно слушает, как ты каешься во всём своим внутриличностном… Мусоре. У тебя на выбор есть два пути:

Первый, идти сейчас вниз и застать Еву на подслушивании. Ничего не объяснять, повалить её не плитку и делать с ней, что хочешь. Минусов нет, а плюсов тебе и перечислять не надо.

Второй, понурив нос пойти в туалет и старательно… Прекратить воздержание…

– Замолчи.

Ответа не было.

В ушах стоял звон и мне мерещилось, что я слышу внизу удаляющиеся куда-то шаги. Или я хотел, чтобы я их слышал. Отложив книгу, которая всё время была у меня в руках, я решил спуститься. Никого я под лестницей не увидел, разумеется. Ева по-прежнему сидела в зале «на своём месте».

– Скоро кушать? А то я нагулял, знаешь ли.

– Ну давай положу, – подозрительно мило и как-то невозмутимо ответила Ева, – Суп остался. Надеюсь, ты не против два раза одно и то же есть?

– Да ладно, потерплю, – я хотел спросить у неё, слышала ли она мой моноспектакль по странно написанной импровизации, но боялся получить положительный ответ.

Сидя за столом, я терпеливо ждал, когда мне нальют кушать. Я, зачем-то, предложил свою помощь, но получил вежливый отказ. Не знал, чем заняться. И тут я вспомнил:

– О, так я же банки из погреба достал. Сейчас принесу.

– Давай.

Я притащил два трёхлитровых снаряда, набитых жратвой и принялся их своими хилыми ручонками откупоривать. Ничего не получалось и я взял полотенце, чтобы не скользило, но банки всё также оставались закрытыми, ревностно храня свои секреты. Мои щеки покраснели и сам я неприлично громко кряхтел, пытаясь призвать витающую в воздухе мужицкую силу. Ева заметила мои страдания и протянула ножик.

– Чё мне им, харакири сделать? – серьёзно спросил я.

– Да нет, чтоб легче было. Возьми, – я схватил рукоять и начал лезвием поддевать крышки, надеясь открыть их, как бутылки от пива. Моя одноклассница смотрела на меня, как на маленького ребёнка. Захотелось пырнуть её ножом.

– Давай я, – Ева произнесла это так угрюмо, что можно было услышать, как её ожидания по мне падают, разбиваясь об пол. Я не стал отпираться, еле сдерживаясь, чтобы не зашипеть от злости. Ручки принцессы ткнули острием середину крышки и затем вскрыли банку без видимых затруднений. Мне захотелось оправдать мою бытовую инвалидность.

– Я этим никогда не занимался, понимаешь… Хорошо, что ты есть!

– Ну, ещё научишься, хи-хи. Хи-хи, неумеха. Какое тебе «любовь»? Ты банки вскрывать не умеешь, что уж говорить о нежных ласках.

Никогда, кажется, я не завершал реплики за мою «подругу», но, видимо, началось…

Мы спокойненько поели и попили чаю при свете садящегося солнца. Мне показалось, что я сегодня видел в одном из шкафчиков свечи и ими можно было бы пользоваться, чтобы было чуть поприятнее. Пообещав, что завтра найду свечи, я начал мыть посуду, но тут же был прерван:

– Тебе, наверное, лучше электричество идти включать… И с радио разобраться. Ты принёс, но не включил…

– Да, ты права, – я всё равно не хотел заниматься посудомытием, а поэтому с радостью удалился в подвал. Там было темнее, чем днём и мне пришлось подниматься обратно за фонариком. Повторив не без содрогания процедуру запуска ядрёной шайтан-машины, я занялся радио. Вставив гигантские батареи в нужный отсек, я нажал на кнопочку включения. Из динамика начал литься мерзкий шум. Я убавил и начал переключать станции. Шум прерывался, но не покидал динамик. Мне показалось, что будет хорошей идеей не держать эту штуковину постоянно включенной, но подрубать лишь несколько раз за день и проверять, изменилось ли чего. Выключив радио, я пошёл в зал, где врубил свет, телевизор и начал возиться с выбранным диском.

Это было увлекательно. Как будто снова вернулся в детство. Я, помнится, даже застал кассеты и был знаком со всем этим процессом запуска через так называемый «видак». С дисками, вроде, было полегче. Я дал проглотить чудесной коробочке диск, стараясь не задевать переливавшуюся плоскость своими пальцами. Выбрав нужный режим на телике, я нашёл «проигрыватель», который предлагал начать просмотр мультфильма. Я так давно не пользовался телевизором, жуть. Раньше, бывало, залипал на детские каналы или юмористические передачи, но это было ещё в начальной школе. К тому же я не смотрел, а лишь посматривал, занимаясь своими важными делами, тыкаясь в смартфон или компьютер.

– Ева! Можно смотреть… Тебе помочь там? – я удивился своему альтруизму. Стоило плохим мыслям посетить мою голову, как я стал таким шелковистым, покладистым…

– «Любой ценой… Но бесплатно!» – так говорит вождь.

– Нет, спасибо. Я уже заканчиваю.

Не, ну реально, как мама. Даже так – «mommy». Я плюхнулся на кожаный диванище и начал думать, как вести себя во время просмотра. Стоит ли комментировать что-то или молчать? Можно ли будет приобнять её или лучше оставаться отстранённым? Как высидеть более часа неподвижно без просмотра соцсетей и тики-токов? Хотя вчера я как-то достойно держался и ломки по гаджетам не было…

Я услышал, как Ева перекрыла воду, и крикнул ей, чтобы она выключила свет, когда будет заходить. С потухшим освещением она уселась недалеко от меня и комфортабельно устроилась на гигантских подушках, закинув голые ножки на них.

Закусив губы и задавив в себе всякую похоть, я нажал на кнопочку и кино пошло.

Я ожидал, что это будет полностью «три-дэ» мультфильм, а он оказался «двадэшным», но лишь с элементами «три-дэ» анимации. Даже сначала подумал, что что-то не то включили. Мульт понравился, даже чересчур. Каждые десять минут происходящее на экране увлекало всё больше и больше, а милота заставляла улыбаться и трепетать сердечко. Весь просмотр думал, что это глупо – робот инопланетянин из металла для того, чтобы восстановить энергозапас вынужден пожирать металл, но в конце уже стало пофигу потому, что меня довели до слёз! Типа, этот робот так с мальчиком подружился, а люди боятся его и хотят уничтожить. Мальчик рассказывает ему про Землю, свои увлечения и про своего кумира «Супермэна». Дескать, он тоже, как и робот, летает. И вот когда робот в конце, пытаясь спасти целый город, предотвращая взрыв чего-то там, взлетает в стратосферу он такой, вспоминая своего доброго земного друга, жмурится и, готовясь принять неизбежную смерть, говорит: «Я Супермэн», и взрывается. Я начал рыдать, как не в себя! Боялся, что начну сопеть, и Ева узнает, какой я слабак – от мультиков плачу. Я вообще не понял, почему меня так сильно впечатлил этот момент. Тут же я старался рационально объяснить, что происходит у меня в голове, но не выходило. Я шмыгнул носом и увидел, как Ева, сидящая рядом со мной, слегка дёрнула головой, и я понял, что выдал себя. Впрочем, я сидел дальше и делал вид, что всё нормально. Она, кстати, кажется, ни звука не издала во время нашего «киносеанса». Я иногда на неё посматривал, пытаясь понять, нравится ли ей, что мы смотрим. С шуток она улыбалась, и я немного успокаивался. Мульт кончился, оставив добрую надежду, что робот выжил. Пошли титры. Я сидел и молча переваривал неожиданный «инсайт» и не решался ни на паузу поставить, ни заговорить. Титры завершились и «проигрыватель» предложил просмотреть только что виденное ещё разок. Я уже эмоционально отошёл и сказал, поднимаясь с дивана:

– Ну нет, спасибо, парни. Мне хватило… Ева, тебе как? – я включал свет и старался не палить свои красные глаза.

– Очень понравилось, спасибо, – похоже, она не стебалась. Я решил сыронизировать и сразу съехать с темы, чтобы избежать очередной неловкости.

– Ага, а мне даже слишком понравилось… Как-то быстро он кончился, да?

– Ну… Мультфильмы, в основном, полтора часа идут. Неудивительно.

– Может, ещё чё-нить глянем пока, так сказать, возможность есть? – я со всем усердием избегал зрительного контакта и начал ничуть не наигранно перебирать диски. Во мне всё-таки горело желание невинной такой физической близости и нужно было выбрать что-то, что заставит её прижаться ко мне самой! Немного поискав, я нашёл редкий для представленной коллекции «ужастик». Я сначала подумал, что это что-то про Аральское море, но потом перечитал название. Где-то слышал, что этот фильм является одним из самых страшных за всю историю человечества…

– Как к ужастикам относишься? – самоуверенно и как-то по-ковбойски спросил я.

– Никак… Я ни одного не видела, – Ева неуверенно отвечала и сразу поняла, что её щас ждёт.

– А давай глянем?

– Н-нет, – она уже начала боятся и меня это раззадорило.

– Да давай глянем пятнадцать минут? Не понравится – выключим. Это ж кино только. Я слышал, что этот фильм не такой уж и страшный, – я, прочитав описание и убедившись, что он до усрачки пугающий, показал ей коробочку.

– Ну… Только не пятнадцать минут, а сразу, как станет страшно!

– Ладно-ладно, – я извлёк диск с мультом и заменил его на выбранный мной «хоррор».

Завершив все манипуляции, я вернулся на диванчик, но на этот раз специально сел поближе к Еве, чтобы ей было не шибко далеко до меня прыгать, дабы найти спасение в крепком мужицком плече.

Я, к слову, тоже ни одного «ужастика» в своей жизни не видел, а потому с большим интересом впился в экран. Я поразился, насколько у этих фильмов даже цветокоррекция неприятная и просто смотреть, вроде, безобидные кадры не совсем хочется. Сюжет «кина» был довольно типичный для жанра. У семьи, переехавший в типичный такой американский домик в субурбии, начали происходить какие-то странные и жуткие вещи. Книжки начали пропадать, и сынок семейства в свои молодые годы аж в кому попал. Вместо того, чтобы нестись из этого места куда подальше они, зачем-то, решают выяснить причину возникающего кошмара и, естественно, натыкаются на всякую мистическую нечисть. Признаться, страшно стало уже на второй минуте. Там камера по дому пролетала и в конце наткнулась на какую-то бабайку. И ещё закадровый голос такой замогильным голосом произносит название фильма, которое потом интертитром появляется и огнём горит. Я заулыбался от этого мрачняка. Мне было приятно, что меня так напугали. Ева же закрыла глаза руками, нисколько не выдавая, что ей хоть сколько-нибудь страшно. Видимо, она не захотела кричать или просить, чтобы я выключил, а просто «спряталась в домик». Первые полчаса были достаточно унылыми. Были моментики немного пугающие, но ни я, ни моя зрительница не сильно шуганулись. Так, подергались от неожиданности и даже не пискнули. Меня напрягало, что Ева не тянется ко мне. Типа: «Ну давай, тебе же страшно, примкни, облокотись на меня» – а она не хотела. Я решил, что происходящее на экране слишком пугает, чтобы она хоть сколько-нибудь обратила на меня внимание и я сам подсел. Никакой реакции от неё не было. Она все так же смотрела кино и иногда жмурилась, чтобы не смотреть самую жуть. Кажется, она хотела иногда спросить: «Скоро ли кончится сцена?» –, но стеснялась. Мы теперь были почти вплотную и теперь стесняться начал я. Мы оба сидели, сложа руки на ногах. Это мне казалось немного неловким я решил приобнять свою даму. Дождавшись, когда очередной демон появится перед героями и Ева закроет глаза, я с дикой тревогой мягонько закинул свою ручку ей на плечо. Кажется, она потом посмотрела на меня, как на говно, но в этом я уверен не был. Было плохо видно, да и невнимательно я за ней следил. Цель была выполнена, и я сидел в обнимку с девочкой, как настоящий нормальный пацан, коим всегда в глубине души хотел быть. В голове зародилась очередная цель – положить свою ладонь ей на голую ногу. Рассчитывал, почему-то, что можно будет сделать это уже сегодня. Однако наш «совместный просмотр» продолжался недолго. Минут десять-двадцать, наверное. Показали сцену, где похожий на Дарта Мола чувак супер резко появился за спиной отца семейства и это заставило нас откровенно ссыкануть. Я сматерился, а Ева, взвизгнув, попросила:

– Хватит… Всё. Я ещё в начале хотела попросить…

– Но, я тоже думаю, что достаточно, – с облегчением на душе я поставил паузу, включил свет и вытащил диск, – Чё, зубы почистим и спать? Иди, в ванную пока свет есть.

Я ожидал услышать, что ей страшно и она без меня не пойдёт, но ни фига. Она взяла и реально пошла. Я принялся бродить по пустому дому, слушая звуки бегущей воды и пытаясь найти что-нибудь жуткое в полутенях и за углами. Вспомнил про бабку, которая сегодня за мной гналась и тут же рванулся искать пистолет. Пока я судорожно бегал туда-сюда и вспоминал, куда же я его дел, Ева уже закончила процедуры и крикнула меня. Бросив бесполезное занятие со словами: «Чему быть, того не миновать», – я пошёл в ванную и, стараясь не моргать и не отводить глаза от зеркала, тревожно мыл зубы. По завершении, я с фонариком пошёл вниз и отрубил генератор. Мир погрузился во тьму и единственным другом в ней мне был лучик света, исходящий из стеклянного дула. Страшно переживая за свою жизнь, я поднялся сначала по мерзкой лестнице, а потом по нормальной. Найдя дверь в свою комнату открытой и в Евину запертой, я счёл нужным дать о себе знать.