Читать книгу: «Ты, я и никого больше», страница 4

Ответа не было. Я осторожно гладил Еву и всё ждал, когда она что-нибудь мне скажет. Я этого не дождался, но вместо этого получил, так скажем, другую реакцию. Всхлипы стали тише и реже. Вскоре она убрала ладони с лица и дала посмотреть на её покрасневшее и пугающе личико. Мне было очень стыдно, что я на него пялился, пытаясь найти хоть какую-то искорку успокоения.

Через какой-то бесконечный промежуток времени Ева молча встала и ушла. Я не успел ничего предпринять и тупо ждал, что произойдет дальше.

– Вены резать пошла. Иди лови её трупак.

– Да иди ты сам.

Я услышал, как побежала вода в ванной и сильно удивился. Водоснабжение, оказывается, не отказало, и Ева решила смыть с себя постыдные следы плача.

– Или наполнить ванную, чтобы кровь от порезов не свертывалась. Иди… вылавливай.

Подумав, что лучше не мешать Еве приводить себя в порядок я остался в её комнате. В ней было очень мило. На полках шкафа стояли какие-то грамоты, книжки, фотографии; на полу валялись игрушки; рабочий стол был утыкан всякими заметками, бумажками, картинками, рисунками. Я бы описал, что конкретно там было изображено, но я не шарил. Всякое аниме, абстракции, красивые персонажи непонятного пола в причудливых костюмах, мультяшные животные. Я немного увлекся разглядываем этой вот непринужденной подростковой обстановки. Здесь было самое настоящее убежище для эскапизма, уголок комфорта. Меня даже колола зависть.

– Вот так интересные люди себе обстановку создают. Сразу понятно, что человек творческий и разносторонний. Не то, что ты.

А у меня действительно всё было не так – чересчур аскетично. Из интересного можно было выделить только небольшой беспорядок, который можно устранить минут за пять. Даже обои телефона и рабочий стол ноута у меня ничем любопытным не выделялись. Там были какие-то беспонтовые пейзажи.

Вода прекратила бежать и я вышел на кухню попить водички. Туда же пришла Ева. На ней всё ещё было заметно видно, что она провела последние минут двадцать, нечеловечески страдая. Я совсем чуть-чуть ожидал услышать какие-нибудь скромные слова благодарности, но меня обломили. Очевидно, благодарить было не за что. Взял и застал человека врасплох. Но зато она меня и не наругала. Все делали вид, будто ничегошеньки не произошло.

– Ну… – начал я, сидя за столом со стаканом в руке, – Полагаю, что искать нам смысла нет?

Ева стояла сбоку от меня вдоль столешницы. Совсем недавно также стояли одноклассники на тусовке. Такое аккуратное избегание меня тревожило.

Ответа не было.

– Типа… Связи нет. Записок нам не оставили. Никого больше мы не встретили. Электричества тоже нет, кстати. Хотя вода есть. Они просто пропали… Ты чё думаешь?

Ответа не было. Мне начало казаться, что я словами начинаю злить безучастную собеседницу. Знаете, бывает, когда тебе настолько не нравится с кем-то общаться, а тот, скотина, всё лезет и лезет.

– Падла, чё молчишь-то? Язык проглотила от печали? Вклинивайся в мозговой штурм, твою налево. Что-то случилось?

Ответа не было. Ева просто зависла. Я успел было подумать, что время остановилось и можно творить страшные вещи, но увидел, как красные глазки плаксы моргнули.

– ЕВА?

– А? – по кухне раздалось искреннее удивление.

– Сядь, пожалуйста, разговор есть, – я охренел от собственной деловитости. Меня послушали.

– Как ты думаешь, чё нам надо делать? – из моих уст слетел самый инфантильный вопрос из всех, которые можно было задать.

– Ты настоящая «пусси». Спрашивать у девки совета. Я не знаю, – конечно же, услышал я. В голове начали летать и взрываться всякие мысли, мозг закипал. Самостоятельная жизнь вдруг так резко ударила в лоб.

– Ну, наверное, надо запастись едой, – я вспоминал те немногие «выживалки», которые пытался проходить, – Водой. Так как готовить на плите не получится, надо придумать что-то другое. Попробовать найти других. Как-то дать о себе знать, что ли.

Я ужасался тому объему работ, которые предстояли для поддержания своего существования. Самый максимум, который я способен был обеспечить – приготовить яичницу, а тут надо было ещё и воду чистую достать.

– И прежде всего надо определиться, где мы с тобой будем жить!

Ева равнодушно хлопнула веками.

– Давай у меня. У бати, вроде, газовая плита была. Можно будет разогреть, вскипятить что-нибудь, – мне не пришло в голову, что газовая плита может быть и здесь, – Оки? Собери вещи. И… Ко мне пойдём, а потом в магазин за едой.

– Ладно, – одноклассница выразила полное согласие с моим небольшим планом.

Ева куда-то ушла, что-то упаковывала, собирала, а я вообще не чувствовал никакой охоты что-либо делать. Хотелось смотреть взрослые фильмы и спать.

Как же мне теперь, кстати, доставать «развлекательный контент»? Может, в киосках продается что-нибудь такое или придется включать фантазию?

– Стерлядь! Вот она, проблема зависимых людей. Надо же ещё это как-то скрытно делать, чтобы совсем не пасть в Евиных глазах… А может, она сама этим грешит? Подумать только, да? Два совсем одиноких человека остались наедине и должны будут скрывать друг от друга свои низменные плотские потребности. Наверняка можно будет как-то поговорить с ней на эту тему. Стрелядь…

– Пойдем, я всё, – тихо пригласила меня Ева. Она успела переодеться у себя в спальне и теперь была в джинсовых шортиках и белой футболке с принтом котика. Надо было, скорее всего, сделать какой-нибудь комплимент или типа того, но я не сообразил или зассал.

Очень по-джентельменски взяв её рюкзак, мы пошли до моего дома. Ничего и никого интересного нам не встретилось.

Безжизненность.

Дойдя до квартиры, я люто очканул, когда не смог открыть дверь. Я подумал, что кто-то изнутри её запер, но сразу вспомнил, что сам же её и закрыл. Больше не буду так делать. Воров нет, да и ломящихся зомби тоже. Бояться нечего.

Тоже переодевшись в летнее, мы с Евой пошли в магазин. Нам буквально нужно было лишь перейти через тот самый оживленный переход и сделать пару шагов в сторону.

Магаз был круглосуточный, а потому я не боялся, что двери будут закрыты. Мне всё кажется, что если мы захотим (а мы захотим) куда-нибудь в другое место пойти, то преградой нам станут железные ставни или просто пуленепробиваемые двери.

Внутри было непривычно безлюдно, тепло и немного мрачно. Кондиционер и освещение не работали, а потому местами приходилось немного помогать себе фонариком с телефона, чтобы отыскать нужное. Я взял корзинку и с ней набирал ништяки.

– Вот ведь срань Господня. Уже через считанные дни всё, что лежало в моризильных камерах начнёт неистово вонять. За ними пойдут всякие молочные продукты, а затем и овощи. Надо будет вытащить все долгопортящиеся до того, как магазины начнут превращаться в закупоренные компостные ямы. Хотя… Дожить бы до этого.

В одиночку я натырил быстрозавариваемую лапшу, тушенку, огурчики, воду в бутылках, шоколад и энергетики. Никогда их не пил, на самом-то деле. Просто захотелось попробовать, что это такое. Всё равно никто не пожурит. Ева ходила за мной следом, молчала, что-то вместе со мной брала. Меня не покидало ощущение, что эта дура на что-то обиделась и теперь я наказан.

Мы, наконец-то, закончили этот акт невинного мародерства и прошли мимо кассы на выход. Появилась идея потом отыскать где-нибудь в квартире деньги и оставить пару-тройку тыщ здесь, как бы, в компенсацию. Нельзя же брать что-то и не возвращать? Впрочем, дальше этой мысли ничего и не было. Всегда у меня так. Главное – подумать, что нужно поступить правильно. Поступать вовсе необязательно. Главное, что ты успел подумать об этом. Да простят меня боги магазинов и розничной торговли.

Вернувшись домой уже в третий раз, я, переведя дыхания после безлифтового затаскивания тяжеленной корзинки, отправился на поиски газовой плиты. Я предполагал, что это таинственное металлическое и совсем не порожденное адом котлище лежит на балконе. И я был, как почти всегда, чертовски прав. Надо было только отодвинуть в сторону какие-то доски, мешки и стройматериалы, чтобы найти заваленный пылью искомый артефакт. Кто же знал, что он тяжелый, как чугунная свинья. Только я думал, что вышел, как меня затащили обратно. Страшно изогнувшись, я попытался поднять плиту. Я даже надеялся, что она не шелохнется и мне не придется заниматься её перетаскиванием, но меня обломили. Впрочем, не такая уж она тяжелая.

Дотащив её до кухни, со смаком грохнув её на обеденный стол и, кажется, что-то сломав, я, для чего-то окликнул Еву. Не знаю, то ли захотел похвастаться своей богатырской силой, то ли намекнуть, что надо бы плиту протереть, а это дело не мужское.

Тихо-тихо шлепая голыми ступнями из моей комнаты, Ева пришла, увидела, протерла плиту недалеко найденной тряпочкой.

– Надо теперь её включить, – завороженно смотрел я на черную и блестящую сталь и вслух размышлял.

– Давай, – вновь я услышал полное согласие с моим замыслом. Я покрутил что-то, потыкал и ничего не произошло.

– Если хочешь решить проблему, то нужно просто добавить немного газа, – голос в голове с очень «антифашистским» подтекстом подсказал, что нужно сделать. Я театрально хлопнул себя по лбу и вернулся на балкон. Рядом с чистым от пыли квадратом, который некогда занимала плита, лежали жестяные баночки. Они мне показались очень знакомыми. Я видел их, когда мы с этой плитой редко выезжали на природу. Из них никто не пил, но они были там. Значит, для чего-то использовались. Я с азартом испытателя потряс одну и почувствовал, как в ней бурным океаном что-то плещется. Я не знал, должно ли так быть, но меня это не остановило. Если сейчас мне будет суждено умереть от взрыва, то пускай так и будет. Вспомнился анекдот про вспышку от противопехотной мины… Не повторяйте.

Я весьма непринужденно шёл на свою гибель. Если для того, чтобы поесть заваренного доширака, мне придется поставить свою и не только жизнь, то меня устраивают такие шансы. Вставив в отсек открытую баночку, я начал снова крутить рычажок. Делал я всё быстро и как-то без сомнений. Сбоку от меня стояла Ева и, наверное, про себя молилась, чтобы не херануло.

Не херануло.

Перекрещенный дырчатый кружок плиты воспламенился синенькими красивыми огоньками. Они источали приятный жар. С голливудской усмешкой я глянул на свою «подругу» и захотел что-нибудь выпалить, типа: «Гефест бы гордился мной» или «Началась эпоха огня» – вместо этого у меня заплелся язык, и я просто сказал: «Нормально».

Ответа не было. Я заслужил лишь кивок и микроскопическое поджатие нижней губки.

Я, нисколько не обиженный таким равнодушием, наполнил кастрюльку, поставил её греться и начал ждать. Самое тупое, что можно делать во время готовки – ждать. От этого очень сильно хочется есть и все процессы происходят нарочито медленно. Впрочем, от ожидания я пришёл к сожалению. Мы забыли взять в магазине побольше неиспорченных овощей. Можно было бы сделать салат. Мама всегда делала салат, когда готовила на выходных.

Я даже уже успел забыть про неё, как странно.

Зато я вспомнил про наш холодильник. Он всегда полон каким-то люто несъедобным, как мне кажется, хрючевом, от которого теперь строго необходимо избавиться. Внутри лежала свиная нога, холодец под пластиковым куполом для торта, помидорки, айран, всякие соусы и, вишенка на торте, батин суп. Вы же знаете эту историю про батин суп, от которого обои отклеиваются… Я взял помидорки и торжественно поклялся, глядя на китайские магнитики, что уберу этот кошмар сегодня же.

Мне пришлось впервые в жизни что-то порезать ножом, кажется. Мне он показался тупым, но другой брать было откровенно лень. Когда я закончил, вода на плите вскипела, я отключил огонь и нежно полил уже приготовленные и удобренные куски «дошика». Впервые за много месяцев по кухне раздался этот отвратительно-пленительный запах специй и пластика. Нутро так и просило жрать. Той же кипяченной водой я наполнил кружки, рассчитывая потом устроить небольшое чаепитие.

– Ева, иди кушать! – сегодня происходит настоящий день открытий. Я впервые кого-то позвал есть собственно приготовленное… Не знаю, как это назвать. Из моей комнаты начал слышаться прелестный топоток. Так странно, что мы даже не поговорили о том, что будем готовить в пищу и будем ли вообще есть. Это потому, что я не спросил или потому, что Ева слишком постеснялась противиться моей воле?

Спишу это равнодушие на горечь утраты, печать которой всё ещё не спадала с мордочки этой тихой девчонки.

– Бич пакет ей точно поднимет настроение, красавчик. Гляди, щас до потолка прыгать будет.

Мы в гробовой тишине хлюпали лапшой. Иногда хрустели огурцами или чавкали помидорами. Ну, я точно. Ева как-то аккуратнее меня ела. Знаете, особенно непривычно было принимать пищу без какого-то постороннего шума. В детстве я кушал под вопли телевизора. А уже в сознательном возрасте (сейчас (?)) начал принимать пищу только после того, как найду интересный видос. Надеюсь, что привыкнуть к тишине будет несложно.

– Чай будешь?

Ответа не было. Я увидел лишь едва заметный кивок и поставил на то, что это «да». Закончив гнусную трапезу, я начал топить в кружках пакетики с чаем «Аллах». Вроде, он так назывался. Убрав две одноразовые посудины со стола, я положил кружки и начал копаться в рядом стоящей конфетнице. Там лежали сухари, халва и дешевые леденцы. В основном, это употреблял батька, но леденцы были моими. Я их достал и принялся, аппетитно шурша, распаковывать. Еве конфетница не была интересна. По идее уже в который раз наступил момент, когда, в принципе, можно было бы начать увлекательный диалог, но идей, чё б такого сказать не было. Спустя пять глотков меня надоумило:

– Дальше как будем?

Ответа не было.

– Мне настолько нравится этот чай, mon cher. Не хотела бы отрываться от него. Дай насладится безмолвием, – собственно, мне самому пришлось ответить. Почувствовал себя нашим учителем обществознания, который у всего класса спрашивает и всегда сам отвечает, проглатывая обвинения в тупости.

– Надо в какое-то людное место сходить. Там по любому кого-нибудь встретим. Или по пути. Если не получится, то… В центр съездим. Или пешком пойдем.

– Съездим? – меня, оказывается, слушали, хотя по пустому взгляду Евы так сказать было нельзя.

– На папиной машине. Он меня немного учил. Хотя, наверное, не выйдет ни фига. Не факт, что ключи от этой штуки не пропали вместе с батей. И машины я, кстати, тоже не видел. Может, он на ней уехал.

Ответа не было.

– Прогуляемся до ТЦ?

– Зачем?

– Да просто. Возьмем там свечки, фонарик, газовые баллончики, ещё что-нибудь, – я очень сильно хотел скрыть свои корыстные интересы, но врать не умел. На самом деле мне хотелось что-нибудь стыбзить. Ну или просто подержать в руках и попользоваться. Новый телефон, джойстик, набор «Лего»… Эх!

– Ладно, – уже в третий раз за пару часов я услышал это прекрасное лаконичное словцо и неистово захотел вбить его в зубы этой неразговорчивой мадам.

– Ева, всё нормально? – мне хотелось спросить, но я знал, что мне ответят или «Да», или «Нормально», если ответят вообще. Да и смысл такой херней интересоваться, если всё ненормально. Родителей нет, кормят дошираком, в школу не надо, интернета нет. Депрессия. Я неожиданно решил козырнуть:

– Может вечером поделаем что-нибудь?

– Что?

– Ну, я «хэзэ», – я и правда был «хэзэ». Я обычно читал или смотрел тиктоки. Короче, занимался какими-то вещами, не требующими взаимодействия с другими людьми. Надо было придумать что-то не подразумевающее использование электричества, а это оказалось невозможным, – В настолки поиграем или… Э-э-э.

– Ну давай, хорошо… А у тебя есть?

– Н-нет, а у тебя? Можем в ТЦ взять, – на меня очень осуждающе посмотрели.

– У меня есть. На обратном пути зайдем.

– Но… – теперь уже соглашаться пришлось мне.

Мы в тишине допили чай, я (не в первый раз в жизни) убрал со стола и мы, не промолвив и слова, пошли до ТЦ. Безжизненность не покидала нас.

Почти за домом Евы располагался здоровенный такой футуристичный белый кубик с окнами на некоторых этажах. Перед ним стоял легион автомобилей обращенных в разные стороны света. Я тут же вспомнил, что забыл глянуть отцовскую колымагу у нашего дома. Вместе с неприятным воспоминанием зародилась сладостная фантазия – угнать тачку. Я столько раз делал это в видеоиграх и так много видел, как это делают герои кино, что, кажется, будто в этом ничего сложного и нет. Головой я понимал, что моё заведомое превосходство ничего не стоит и я даже не уверен, что смогу завести двигатель, но пускай это прелестное чувство останется со мной ещё немного.

Вообще, «заведомое превосходство» – губитель всяких начинаний. У меня-то уж точно. Столько всего я бросил просто потому, что со стороны казалось, типа, ничё сложного, а на деле… Наверное, это как-то по-другому называется, но я пока не отыскал это понятие в школьной литературе. Видишь, как люди в интернете подходят и уверенно говорят с так называемыми женщинами и думаешь, что это ничего не стоит – повторить. Но как только ты видишь полные безразличия и какой-то изящной ненависти женские глазёнки, то всякое стремление казаться альфой куда-то драпает. Или, например, смотришь, как человек полсотню раз отжимается. Ещё с такой непринужденностью. Думаешь, а я чем хуже? В итоге не можешь и пятнадцати сделать. Руки начинают, как стиральная машинка, трястись. Сейчас такая же ситуация. В кино все герои налаживают контакт уже через пять минут после знакомства. Иногда они даже хотят… Воспроизводится. И делают это! За пять минут… С этой моей невольницей не получается нормально поговорить уже два часа.

– Я настолько противен?

– Ты даже не представляешь.

Я не понял, сказал ли я это вслух, но потом забил. Меня всё равно не слушают.

Хотелось увидеть что-то необычное, выбивающее из колеи. Типа, брошеные на полпути автомобили, следы уличных беспорядков или толпы мародеров. Сразу бы стало яснее, что именно произошло и остались ли мы вообще одни. Ничего не было. Просто кто-то к этой весьма замечательной картине мироздания забыл добавить людей.

И ещё эта молчит.

Без каких-либо трудностей мы попали внутрь центра. Меня сразу поразило отсутствие музыки, полумрак и убийственная безлюдность.

– Давай сразу в супермаркет за нужными вещами, – обернувшись к сзади идущей, я очень уверенно предложил. Услышав одобрительное «ага», я мысленно выругался и начал идти во тьму неосвещенного магазина. Он, как бы, стоял немного отдельно от центра и представлял собой здоровенный такой склад без окон. Я включил фонарик на телефоне и мысленно попросил кого-то, чтобы зарядка не кончилась. Меня захлестнул вайб древнегреческого мифа про минотавра, который в лабиринте наводил страх на беспомощное людское мясо. Если чё, то оставлю здешнему чудовищу Еву. Я у мамы один всё-таки. Тем более кровь невинной девы должна быть ценнее той же крови, но принадлежащей юноше…

Я минут пять ходил не в тех отделах и страшно матерился, не понимая, по какой логике размещены товары. Мои ноги начали сами меня судорожно нести вперед, и я услышал уже знакомое:

– Стой! – Ева за мной не поспевала и, очевидно, подумала, что я хочу сбросить хвост. То бишь, её. Она взяла меня за руку, заставив моё сердечко сделать сальто, и мы вместе начали искать фонарик. Признаться, я больше не очень хотел его найти. Появилась сентиментальная хотелка – дальше держаться друг за друга и непринужденно прогуливаться. Это так непривычно и мило. Даже и подумать не мог, что мне понравится.

Мы ещё несколько минут безрезультатно слонялись вдоль стеллажей, и я про себя составлял список всяких вещей, которые можно было бы реквизировать. Оказывается, у нас дома столько всего нет. Когда я нашёл отдел с электроникой, то взял два фонарика и пошёл искать батарейки. Нашим рукам пришлось расстаться, но, в принципе, держаться уже и несильно хотелось из-за вспотевших ладошек. Свечки и батарейки мы нашли быстро. Выйдя с награбленным в светлый коридор, я вставил пальчиковые патроны в обоймы, выпил заранее взятую водичку и всмотрелся в едва заметный гигантский стеллаж с темно-зелёными бутылками, под которыми наверняка красовались ценники с четырёхзначными цифрами.

– Блин, как думаешь, а если мы снова напьёмся, то сможем вернуться? – меня даже не переспросили, а только приоткрыли глаза в немом вопросе, – Ну смотри… Мы выпили этого «Егера» и оказались здесь. Совпадение? Возможно! А возможно и нет. Стоит попробовать, как считаешь?

– Можно, – «я ей десять, а она мне слово».

– Давай походим здесь, посмотрим что-нибудь? – меня удостоили едва уловимым кивком, и Ева пошла впереди меня, в нежелании со мной разговаривать.

Мимо нас начали плыть кондитерские, аптеки, магазины одежды, сервисные центры и магазины электроники. На последние я смотрел с особым искушением и трепетом. Там стояли новые самокаты, игровые кресла, высококачественная гарнитура… Бери, не хочу! Но я очень боялся, что, на самом деле, это такой розыгрыш. Я сейчас подойду, залутаю и тут такие: сигнализация, оцепление, собаки и мигалки. Скажут, что проводили общественный эксперимент и: «Пройдемте в отделение, молодой человек» – так смешно, буду поступать не потому, что так правильно, но из-за боязни справедливого наказания. Короче, я даже туда заходить не буду, слишком стрёмно.

Ещё рядом с нами неспешно так протекла точка по продаже электронных сигарет и мне пришлось давить в себе искушение, чтобы перепрыгнуть через стойку и начать вдыхать в себя всё, что там не прибито. Не срываться в компании с другим человеком было куда проще. Когда мы обошли эту шайтан-лавку, я и забыл про свою забытую страсть к сладкому дымку.

Мы вышли к холлу ТЦ. Посередине стоял фонтан, детская площадка. Рядышком располагались эскалаторы, а за ними два ряда фудкортов, вдоль которых рассыпались столы и стулья. Они не были задвинуты или подняты. Казалось, что за ними уже совсем скоро будут засиживаться посетители. Теоретически, можно было бы что-нибудь приготовить самому, было бы электричество и понимание того, где что лежит, но есть пока не хотелось. Глядя на пролеты второго этажа, я вспомнил, что на нём есть книжный. Я тут же загорелся.

– А давай в книжный, Ева? Хочу там кое-что посмотреть, – под «посмотреть» я имел в виду, разумеется, «украсть». Протеста я не услышал. Пришлось ножками подняться по эскалатору, и мы очутились рядом с заветным букинистическим: «Заходите, пожалуйста», – гласила надпись над дверьми.

– А мы зайдём, закачаетесь.

Кто-то специально открыл для нас двери, и мы без проблем вошли в обитель знаний и прикрытых переплетами истин. Пришлось впервые воспользоваться фонариком, к слову. Я без лишних прелюдий ломанулся к отделу с графическими романами. Как у нас в русских деревнях говорят – с комиксами. Типа, книги, которые нам настойчиво предлагает приобрести учитель по литре, мама мне покупает, но интереснейшие образчики современной литературы, а уж тем более супергеройку – ни за что на свете. Дорого, якобы, и безвкусно. Щас я закрою этот маленький гештальт и заодно найду себе развлечение на несколько часов. Мне всё хотелось прочитать книжку по одной «хардкорной» видеоигре. Я её вдоль и поперёк прошёл, но всё равно до конца не понимал, что там произошло в глобальном сюжете. Плюс, мне дико нравилась эта эстетика, типа: средневековье, магия, вездесущая старуха-смерть и витающая загадочность. На полках валялсь уже никому не нужные комиксы про голливудских суперов, какие-то даже были про питерских суперов, но они тоже не особо людей интересовали. Там же лежали книжки с картинками по истории России, иллюстрированными Евангельскими сюжетами и куча всякой не вписывающейся, казалось, в тему графических романов коньюктурщины. Вроде, это так называется.

Тяжко вздыхая, я мотал лучом света влево-вправо, но с одной стороны начиналась «манга», а с другой ничего не было – бездна. Немножко обидевшись, я начал свое любимое занятие в книжных магазинах – разглядывать книги, которые прочитал не на физическом носителе. То есть, прослушал в аудиоформате или как электричку (электронную книгу). Всё-таки есть в ощутимом весе и шелесте страниц какая-то особенная магия, да? Держишь такой прочитанную книжку и думаешь про себя: «Какая она, оказывается, здоровая-то. Вот мне было бы неудобно её читать на переменах» – или похожую чушь. Есть у меня такой «гилти плежар». Кто-то покупает и не читает книги. Ну а я раз в месяц прихожу, чтобы погладить их своими красненькими глазами и уйти, характерно шепча, какие конские ценники нынче задирают книгопродавцы.

Пока я безрезультатно рыскал, не прикасаясь к стеллажам, Ева что-то таки оттуда выцепила, но вскоре положила на место – какую-то боевую вещь про гигантских мясных роботов или что-то в этом роде.

– Чё, не нагшла? – с тоскующим разочарованием спросил я.

– Ну, нашла… Пока не буду брать.

– Почему?

– Я же без денег…

– О-ХО-ХО, ЧТО, ТВОЮ МАТЬ? МЫ ЗДЕСЬ ПРИШЛИ НЕ ПОКУПАТЬ ЗА ДЕНЬГИ, А ПРИСВАИВАТЬ. БЕРИ И НЕ БОЙСЯ. ПРОДАВЦАМ НЕ УБУДЕТ, А КОРПОРАЦИЯМ НАНЕСЕТСЯ КОЛОССАЛЬНЫЙ УДАР. ВИН-ВИН. Да я думаю, что никто не обидится, если ты одну книгу возьмешь. Теперь это ничье, полагаю, – я сквозь полутьму был атакован немым осуждением, – Ну… А если всё обернется, то вернешь, объяснишь ситуацию. Чё такого?

Книжку Ева не взяла и пошла на выход. Я полный решимости и какой-то хулиганской вольности быстро нашёл томик, который только что не до конца впихнули в ряды белых переплетов.

– Ну… Зачем? – жалостливо спросила девчонка, ждущая у дверей.

– Я же вижу, что ты хочешь. Свою книжку я не нашёл, а у тебя получилось. Хоть ты хорошо время проведешь, – Ева сдалась и очень неловко запихнула приобретение в рюкзак, – Да и, как бы, что такого. Мы у… нанесли ущерб в восемьсот рублей, наверное. Смешно! Были бы мы, как эти мародеры из заморских стран, то вынесли бы телевизоры там, мобилы. А мы с тобой книгу утащили! Книгу!

Мы уже спустились на первый этаж и начали просто бесцельно прогуливаться. Я хотел добавить к своей речи, что за такое по закону ничё серьёзного не предполагается. Три тыщи рублей есть три тыщи рублей. Но я уже достаточно себя выставил подонком, а поэтому заткнул свой рот.

– Ты тоже можешь хорошо время провести, – неожиданно инициативу проявил не я. Сначала запутался, что Ева имеет в виду и нет ли в этом предложении эротического подтекста.

– Как?

– Ну… У тебя тоже книги есть. Я видела.

– А, это. Там классика, в основном. Что мне она. Я посовременнее хочу.

– Классика тоже хорошая.

– Да я не спорю, но просто, кажется, что, всё-таки, это неправда, что эти вещи будут актуальны прям всегда-всегда. Хочу реально актуальное – впервые в жизни мне с кем-то удалось заговорить о литературе без заведомо проигрышной позиции ученика и неначитанного балбеса. Во мне проснулся ранее невиданный интерес.

– Почему?

– Ну… – вот и начались сложности. Приходится доказывать свою позицию, а из аргументов у тебя только два хлипких тезиса, – Есть «Отцы и дети» Тургенева. Он хоть и про вечные, типа, отношения и недопонимания писал, но всё же ещё и рассматривал нигилизм, как популярное явление среди молодежи. Сейчас-то не так.

– Ты прав, но… Если вместо нигилизма поставить любую другую идею, которая сейчас популярна, то получится то же самое произведение с таким же смыслом. Тут нигилизм… Это не сосредоточение всей проблематики, но инструмент для рассказа истории. Так, что ли.

Я охренел.

Меня победили в споре, который даже не успел начаться.

Меня победила девчонка.

Мне захотелось, конечно же, вспомнить, что-нибудь похожее из примеров, типа, актуальное только для своего времени, но у меня не вышло. Долбаные Толстой и Гончаров. Как же хорошо, стревецы, писали. В жизнь, как в воду глядели.

– Я об этом не думал, – со страшным стыдом признался я.

– Я тоже, ха-ха, – она впервые рассмеялась. По пустому коридору ТЦ прокатился нежный смешок.

– Как это?

– Нам на вебинарах рассказывали. Почему классика на то и бессмертная.

– Вебинарах?

– По литературе.

– Ты чё, сдаешь её?

– Угу, – у меня неожиданно нашёлся товарищ по несчастью. Я тоже её сдаю, но никакие вебинары не посещаю.

– Я тоже сдаю!

– О, круто.

– Среди наших же никто не больше… на это не обречён?

– Я не знаю.

– Значит, мы вдвоем.

– Ага, – разговор затух. Я был настолько преисполнен хорошим общением, что меня хватило только на минуту.

– И куда потом? – двусмысленно спросил я, осознав, что мы уже дали половину круга.

– Не знаю конкретно. Хочется в издательское дело или на край – учителем литературы.

– Здорово, – я бы тоже рассказал, зачем сдаю эту херобору, но я пока не придумал, – Тоже, наверное, на педагога пойду. У нас это – поступление последнего шанса.

– Что?

– Ну… – я скрестил свою мысль с понятием «оружие последнего шанса» и получилась кринжатина, – Если никуда больше не получилось, то идут в пед.

– А, ну да.

– С-сама хочешь или заставляют?

– Сама.

– А кем в детстве хотела стать?

– Ветеринаром.

– Почему передумала?

– Не знаю.

– Грустно! Я хотел пилотом быть. В гражданской авиации.

– М-м-м, – диалог закончился. Опять. Я понял, насколько я беспомощный и неинтересный собеседник. Было бы иначе, то я несомненно бы нашёл что обсудить ещё, а так я всё залажал, оставив себе в наказание только односложные ответы. Что пошло не так?

– Что со мной не так?

Неожиданно пришло осознание того, что диалог по сути представляет собой эдакую кооперативную игру с хорошо подточенным геймдизайном. То есть, успех прохождения зависит не от умения играть отдельно, но координировать действия совместно и помогать друг другу. Если один «руина» – то до конца не дойти… Кто руина среди нас двоих?

И кто автор той цитаты, египетская сила? А почему бы…

– Ева! – я буквально выдернул девочку из своих мыслей. Интересно, что она меня по имени ни разу не назвала… – Я сегодня вспомнил цитату одну, но не смог припомнить автора. Поможешь?

– Попробую… И?

– Щас вспомню, секунду. Короче, там про жизнь, которая подражает искусству и про искусство, которое имитирует жизнь. Чё-то такое.

– Уайльд, наверное. Читал «Портрет»?

– Ага, – я охренел уже во второй раз, – Читал. Тот который с этим… Торжественным именем. Оскар.

– Верно.

– Откуда ты знаешь? Ну… Цитату?

– В тик-токе видела, похоже. Не в книге вычитала, точно, ха-ха.

– Во как, – не помню, чтобы мне это попадалось там, – Ты врешь. Я автор этой цитаты.

Шутливая мысль навела меня на неожиданное философское измышление – а что, если пропали не остальные, а только мы вдвоем? Дескать, наш мир существует себе и нормально. В нём не хватает нас, но до этого есть дело только четырём-пятерым людям… На самом деле в небытие канула только наша скромная чета. Существуем во вселенной, размером с бутылку и ничего.