Читать книгу: «Ты, я и никого больше», страница 8

Глава IV

Я немного… мнительный.

Знаете, когда головой понимаешь, что всё будет нормально, но ждешь, что тебя ударят хером в спину. Иногда так и происходит, но в случаях пяти из ста.

Я ждал, что наш «Э-э-эксперимент» провалится и ничего не произойдет.

И оказался прав.

Вместо того, чтобы нежиться под солнышком, как я это обычно делаю по утрам, сразу ринулся проверять, не появился ли кто-нибудь на хате. В душе билась надежда со скоростью сто шестьдесят ударов в минуту и страсть как хотелось наткнутся на кого-нибудь, даже самого неприятного типа. Лишь бы, лишь бы.

Никого не было. Обувь в гардеробе стояла двумя рядами, еда и бутылки на кухне были не убраны и вообще ничего не говорило о том, что здесь кто-то помимо нас двоих был.

– Двоих? Ты даже на Еву не глянул, не убедился, что с ней всё хорошо. Уверен, что ты не один сейчас, единоличник немытый?

С такой же прытью я ринулся обратно в спальню и перевёл дыхание, увидев лежащую спиной к двери девчонку в футболке и шортиках. Удивительно, что она не проснулась. Мы забыли закрыть шторы и весь свет из окна летел ей в лицо. Я обошёл кровать и понял причину крепкого сна моей подружки. Видимо, она в темноте вчера успела надеть маску для сна, а я и не заметил. На ней была черная объемная такая штуковина, закрывающая обзор полностью. Полезная вещь, ё-моё.

Не желая будить спящую, я собрал стаканы и бутылку с пола, чтобы потом про них не забыть и отнес на кухню.

– Не помогло басурманское варево. Вы или заперты здесь навечно, или принцесса в другом замке. Надо искать другой способ.

– Ага, найдешь тут. Не в игру попал. Ни записок, ни «ЭнПиСи», ни подсказок во время загрузки… Блин, а может сны?

Я сел на диван, положил подбородок на руку и попытался придумать, что же, сука, значит весь ужас, который мне приходит по ночам. Вчера убегал от бабки, сегодня слушал какую-то лабуду, а потом брутально избил спикера. Меня аж передёрнуло, насколько это мерзко со стороны выглядело. Я в жизни ни с кем не дрался и никого не избивал. Даже если бы заставили это сделать, то я бы сжался в комок и заплакал.

– Таки?

Не, ничего не соотносилось. Это просто бредни.

Лекция, кстати, прикольная была в том смысле, что я ничего нового не услышал. Всё, что слетало из уст несчастного профессора так или иначе роилось в голове или где-то вычитывалось. Но мне – слушателю всё казалось новым и это вызывало кипучую злость, что потом вылилось…

Я пообещал себе, что подумаю над смыслом грёз позже и пошёл чистить зубы. Делал я это в полумраке в открытой ванной и это было чуть более приятно, чем при свете фонарика.

Выйдя, я встал около порога в раздумьях. Минуты две я думал, думал и развернулся обратно. Быстро раздевшись, я принял душ, помыл голову, вышел, использовал чужое полотенце, чтобы обтереться, причесался и оделся. Перевыполнил план по приведению себя в порядок.

Я не знал, чем заняться.

Телефон за ночь неожиданно успел сдохнуть, но я несильно расстроился. Рано или поздно это должно было произойти, да и толку от него было… Почитать увлекательнейшую электронку не получится, а нормальных книг в этой квартире я вообще не видел. Вариант с ежедневным чтением отпал.

Если начну «готовить завтрак», то обязательно что-нибудь уроню и опрокину, а это разбудит Еву. Странная у меня, конечно, симпатия к спящим людям. Если я знаю, что рядом со мной кто-то дремлет, то я расшибусь, но не позволю, чтобы сон человека прервался из-за меня.

– А поди и полежи вместе с ней.

Страшная мысль мне показалась очень неправильной и вредной, но отказаться от неё я не смог. Подумать только. Я второе утро подряд просыпаюсь в одной кровати с девчонкой. Я! Да где такое видано. Надо пользоваться такой возможностью потому, что больше мы в одной комнате, скорее всего, не будем ложиться.

– Тебя очень важные вещи беспокоят, согласись? Мир вымер, а тебе лишь бы с бабой ласкаться.

– Я же не виноват, что он вымер в пору моего активного бушевания спермотоксикоза.

Тихими шагами я направился в спальню. Ева до сих пор не проснулась и лежала в прежней позе – на боку. Странно, что мы оба не замерзли и забыли позаботиться об одеялах.

– Блин, а если она проснется?

– Тоже спящим притворись, кретин.

С нежностью домушника я лёг на кровать. Теперь передо мной была моя «подруга» и я мог любоваться ей пока не надоест. Очень хотелось её приобнять, прикоснуться, прижаться, о чём-то миленьком пошептаться, но я дико очковал. Как ей потом всё это объяснить? Напугаю ещё.

– Будь мужчиной, возьми её за что-нибудь. Наверное, лежит про себя думает, чтобы ты это сделал, ждёт. Решайся!

Я не мог. Это было выше всяких моих сил, и я просто смотрел на хрупкое девичье тело, до которого нельзя прикоснуться. Может, однажды и получится. Как бы я хотел, чтобы получилось. Я думал, что в голову будет лезть куда больше похабных мыслей, но, выходит, когда дело реально начинает пахнуть… Ну… На словах всё проще. Сказать, что ты имел знакомство с мамой твоего недоброжелателя гораздо легче, чем, непосредственно, «знакомство».

Лежал я так минут пятнадцать. Я немного придвигался к ней и с волнением ждал, что Ева проснется и мне надо будет тут же притвориться. Не проснулась. Голод заставил меня подняться и идти что-нибудь себе готовить. С величайшей аккуратностью я вскипятил воду, рассыпал быстро завариваемые каши, которые нашёл в одном из скрипучих шкафчиков. Доел уже откровенно залежавшуюся еду, оставшуюся с вечеринки. Выпил чаю.

– Долго же ты любишь дрыхнуть, солнце моё. Интересно, сколько времени?

Я порыскал по комнатам и нашёл заводные часы со стрелками. Они показывали «8:06» или «8:07».

– Рухлядь. Когда успел стать жаворонком?

Видать, меня взбодрило волнение от желания увидеть кого-нибудь, и я как-то задавил в себе сонливость. Разглядывая часы, я вспомнил один прикол, который часто с недавних пор начали форсить в Интернете, дескать, зумеры (к коим имею честь относиться) не умеют определять время по аналоговым часам. Только по электронным. Ни разу не встречал сверстника, который бы вставал в ступор при виде стрелок, но, наверное, такие всё-таки есть. Спасибо моему отцу, который в своё время научил. Как много, он, однако, полезного мне в своё время рассказал и сделал… Любопытно, как бы он поступил в моей текущей ситуации?

– Он бы начал штурм отдела с вином в том продуктовом.

Полагаю, я слишком плохо о нём думаю, почему-то. Хотя я где-то слышал, что это естественно – хотеть убить своего отца и потом занять его место. Кто это придумал? Он убил своего отца или просто долго ждал? Ну, мне не придется ни того, ни другого, всё сделали за меня.

Тоска.

Безжизненность.

Я думал, что мы вместе встанем, вместе поедим и поедем…

И что-то делать нельзя. Да и нечего.

Я долго сидел в неподвижности и думал, чем же можно заняться. В былые деньки такой проблемы не стояло никогда. Всегда был Инетик и компик. Меня осенило.

– Ай да в квартирах других шариться. Авось чё-нибудь найдем. С Евой всё равно таким заниматься не получится.

Я отыскал в своем рюкзаке отвертки (я их не оставил дома и всегда держал рядом) и тихонько вышел из дома, не закрывая дверь. На ощупь я нашёл дверь в квартиру напротив и открыл её.

Там было прикольно.

Она, скорее, походила на магазин с антиквариатом, а не на жильё. Правда, никаких ценников и каких-нибудь полок, ограждений, маркировок я не видел. Повсюду стояли вазы, статуи; на стенах висели картины самых разных жанров; пол устилали ковры, на которые даже наступать было страшно, такими уж они казались дорогими. Чем дальше я заходил в этот умопомрачительный лес, тем больше находил поражающих глаза дров. На стенах висело старое огнестрельное и холодное оружие; мужские и женские роскошные костюмы из девятнадцатого века (если не древнее); появились полки со старыми-престарыми книгами на непонятных мне языках. Одну на дореволюционном русском я прихватил, даже не прочитав до конца название. Было так тесно, что приходилось дыхание задерживать, чтобы пройти и ничего тут не уронить. Всё казалось таким ветхим. Мой внутренний голос онемел и пытался вспомнить, как называется тот или иной предмет старинной эпохи, встающий перед глазами, но он не мог. Наконец, я вышел в комнату посвободнее и удивился ещё больше. Она была совершенно пуста, если не считать матраса с жёлтыми пятнами, ведра и исписанных обоев. На них русским языком корявым почерком разноцветными карандашами было написано множество странных и бессвязных по смыслу слов: «величие», «личинка», «отличие», «куличи», «столичный» и тому подобные с обязательными буквами «лич». И так везде.

– Здесь жил какой-то шизик, – экспертно заключил я и пошёл на выход, надеясь, что я не заблужусь в этом старье и что меня не проклянет дух пропавшего жильца.

– Это был король Лич. Склонись перед его волей. Видел трон где-нибудь?

– Какой же я конченый иногда. Сам с собой разговариваю.

Я ждал, что мне кто-нибудь ответит, но в ушах лишь звенела гулкая тишина. Предметы вокруг чертовски хорошо поглощали звук и мне стало как-то одиноко.

Оставив книгу в нашем пристанище и глянув на непроснувшуюся, я пошёл исследовать здешние пещеры дальше.

Вторая квартира была захватывающей.

Это было роскошное гнёздышко наподобие тому, в котором Темыч принимал гостей, и я уже захотел развернуться да пойти обратно, но тут увидел пушки… В смысле, винтовки, автоматы, дробовики, пистолеты. Что-то стояло в углу, что-то лежало на тумбочке, что-то висело на гвоздях, а какие-то штуки вообще лежали на полу брошенными.

– Здесь жил Джон Вик.

Я думал, что такие дома бывают только в той самой стране, где продажа оружия совершенно легальна и его там могут приобрести даже учащиеся средней школы, чтобы потом в этих же школах эффектно показать, как они научились обращаться с винтовками в видеоиграх.

Взяв какой-то пистолет, лежащий на кухне, я посмотрел, заряжен ли он.

Заряжен.

Убедившись, что эта убийственная штука на предохранителе и она не отстрелит мне чего-нибудь, я засунул её себе за пояс. Со стороны это кажется, в принципе, удобным, но на деле по неопытности холодная и тяжеленная металлическая дура, плотно прижимающаяся к телу, очень напрягает. Я поискал кобуру в каких-то шкафчиках, но вместо неё нашел, кучу ножей, гранат, прицелов и патронов. Последние я взял, даже не проверяя, подходят ли они. Было очень страшно, но крайне любопытно. Кто же здесь жил?

Не заглядывая к «нам», я обследовал третью, последнюю квартиру. На этаже были ещё, но до них не дошли руки в силу определённых обстоятельств.

Там было миленько.

Очевидно, хозяева (скорее всего одна хозяйка) были божьими-пенсионерами-одуванчиками. Чувствовался какой-то домашний уют, аккуратность и, почему-то, старость. Даже стоял этот характерный запах, который обычно витает в таких жилищах. Это место удивительно выбивалось своей затхлостью. Мне казалось, что этому дому не больше пятнадцати лет, а квартира тянула на все сорок. Сразу вспомнил, как часто в детстве гостил у бабушки. Хотелось бы верить, что тут живёт кто-то из моих близких, но нет. Я смотрел на висящие на всех стенах фотографии и видел чужие лица очаровательной парочки в разные временные промежутки. Не мог отделаться от ощущения, что я их где-то видел. Может, они буквально походили на мою родню… Ещё атмосферу навеивали немногочисленные атрибуты глупенькой жизни на пенсии: алмазная мозаика с котиками, календарь с православными праздниками, спрятанный на высоте или за стеклом хрусталь, библиотека с приобретёнными на вокзале ироничными детективами, скрипучий пол, который некому было починить, верба в вазочках.

– Чувак, а помнишь, какая верба на вкус? Что ты вообще ожидал, когда совал в рот это пушистое, похожее на плесень ложноножное?

Я сморщил губы от стыдливого воспоминания и тут же запустил необратимый процесс.

– ХИТ-ПАРАД КРИНЖА, ДАМЫ И ГОСПОДА! А помнишь, как тебя спалили на математике, что ты сидишь и играешь в карты на телефоне? Обещали родителей вызвать, и ты аж плакать начал перед всем классом, чтобы этого не делали. Извинялся ещё, чё-то обещал. А помнишь, как ты долго на физкультуру переодевался и тебя случайно заперли в раздевалке? Никто и не вспомнил, что ты приходил даже, ХА-ХА-ХА! Стоял под этой дверью, стучал минут десять, чтобы тебя кто-нибудь услышал. А когда поняли, что ты там один сидишь, то даже выпускать сначала не хотели. О, а ещё на День Святого Валентина все мальчики получили по Валентинке, а ты нет. Помнишь, да? Ой, что было. Как тебя батя тогда спалил, вспоминаешь? Ты тогда хотел в ванну сходить, запереться забыл, но приспичило предаться греху. Говорил, что ты там мыл просто и вообще руки чисты, но предок-то твой не дурак. Впрочем, всё это ничто по сравнению с тем, когда ты под давлением бывших однокашников согласился пригласить некую красопетку Стефанию на танец. Ты ещё на дискотеку тогда пришёл и весь вечер в углу простоял, пока остальные веселились. Слышишь её ответ? Видишь её изумленные глаза? Она ещё в компании подруг сидела. Кенты сказали, что хуже ответа «Нет» не будет, но они, почему-то, не подумали, что она может сказать: «Фу-у-у!», – а она, тварь, так и ответила. Что же ты получил от своих товарищей? Сочувствие и поддержку? Нет, им было охеренно смешно. Так долго они, кажется, никогда не смеялись. Ты бы тоже хотел присоединиться, но положение было немножечко не подходящим. Подумать только, да? Эти парни и Стешка даже не помнят этого, а если и помнят, то для них это маленький эпизод, когда они чувствовали себя счастливо и ощущали превосходство. Были бы они сейчас передо мной, то в каждом бы продырявил отверстие из своей новой игрушки. Была бы она у меня раньше… Ушёл бы красиво да забрал бы кого-нибудь с собой.

Стыд заменился подлой яростью, и я тупо ходил кругами по комнатам, пытаясь отделаться от прошлого, но оно не отпускало.

Проходя мимо зала, я увидел в окне человеческий силуэт.

Его там не было, когда я делал предыдущие два круга и потому сразу заметил. Присмотревшись, я понял, что «оно» стоит на балконе, справа от него находилась запертая пластиковая дверь. Ко мне спиной стоял какой-то тощий человек в белом балахоне и с черным чепчиком на голове. Мыслительный процесс полностью остановился и я, как вкопанный встал, протирая глаза и надеясь разглядеть увиденное. Рука потянулась к пистолету.

Страх топил все чувства, и я начал, громко дыша, трястись. Я тихо матерился и спрашивал про себя, что делать. Разумеется, я ждал встречи с кем-нибудь, но в более непринужденной обстановке. Иррациональный кошмар заставил ногти вжаться в плоть, хотя ничего страшного пока не произошло.

Я внимательно осмотрелся и понял, что «постороннему» внутрь никак не попасть.

Как же следовало поступить? Было три пути:

Первый, бежать сломя голову отсюда. Просить прощения у Господа и больше никогда не лазить в чужие квартиры. Плюсы: я буду спасён. Минусы: непонятно, надолго ли.

Второй, наладить контакт. Просто дружелюбно поговорить. Наверняка это только лишь бабушка вышла стрельнуть сигу. Она меня погладит по голове и будет готовить нам с Евой еду. Плюсы: любопытство будет удовлетворено и есть шанс, что моя жизнь качественно улучшится. Минусы: нет.

Третий, застрелить это сраное приведение на месте. С какой стати кто-то стоит утром на балконе и не шевелится! Это явно не человек, и оно явно не намеренно разговаривать. Я не хочу держать соседство с психически больными паралитиками. Убить её! Плюсы: мир станет чище. Минусы: потратится пара патронов и окошко испорчу.

Я выбрал первый вариант. Как бы мне ни хотелось казаться брутальным, но я дико боялся. Пытаясь не оборачиваться и не дышать, я попятился назад. Когда я почти зашёл за стенку и потерял из поля зрения обитательницу балкона, предательские половицы заскрипели под ногами и я увидел, как она начала оборачиваться. Глаза мои становились шире и шире, сердце начало выпрыгивать из груди и горло заткнуло комом.

Мне уже стало понятно, что я выдал себя и я ломанулся на выход. Краем глаза я увидел рожу нежданного гостя, и я понял, что уже видел её однажды. Эта была та самая горбатая человекоподобная тварь из моего сна. Старческое бесполое месиво из морщин, складок, бородавок, слюней и тупых отекших глаз смотрело на меня через стекло балкона. Когда я пробегал по небольшому коридору, то увидел это же лицо на фотографиях. Оно приобрело те же черты и стало больше, выразительнее, безобразнее.

Обычно в фильмах ужасов будущая жертва чудовища или маньяка кричит и верещит, заставляя зрителя проникнуться страхом, но я вместо воплей кряхтел и сквернословил. Со стороны, наверное, это казалось несерьёзным и, даже, забавным, но мне тогда было не до шуток.

Выбежав в незапертую дверь, я захлопнул её со всей дури и прижал, рассчитывая, что «оно» будет ломиться изнутри. Я тут же вспомнил, что у неё должен быть топор и он наверняка пойдёт в ход, но успокоился, увидев, что дверь железная.

– Если она и через это пройдёт, то мне не спастись никак. Гнида!

Мною руководили эмоции. Это ведь и вправду могла быть живущая здесь старушка, которая просто загрустила оттого, что её все бросили. Был бы я доверчивее и общительнее, то, конечно, поговорил бы с ней, попил чаю. Что-то первобытно пугающее проснулось во мне, и я сразу интуитивно почуял угрозу. В голове велся отсчет секунд до того, как в дверь начнут долбиться. Пока её иссохшие ноги выйдут, пока дойдут, уже… Да она уже должна была сюда попасть! Я прижался ногами к стене напротив и, потея и плача, навалился на вход.

…

Я простоял так минут пять, отчаянно ожидая, когда мне придется бороться за свою жизнь, но ничего не произошло.

– Я её убью… Ни за что не повернусь спиной к этой двери. Либо она, либо я.

Вспомнил про Еву. Если я сейчас уйду к ней и скажу, чтобы мы немедленно отсюда уходили, то эта уродливая бабка зайдет к нам или уже будет ждать снаружи…

Все слёзы уже были выплаканы и осталась только первозданная злость. С необъяснимой решимостью я дернул дверь на распашку, достал пистолет из-за пазухи, забыв про его тяжесть и настроил себя, чтобы нажать на спусковой крючок. Если не выстрелит, то пойду в рукопашную.

И…

Ничего не было.

Я ждал, что это старческое поганище будет стоять в коридоре, замахнувшись на меня топором. Я ждал увидеть хотя бы тот же интерьер квартиры, где только что был.

Но нет.

Внутри ничего и никого не было. Стены были белыми, пол бетонным, а из потолка торчали провода с лампочками. В сердце загорелась надежда, но я должен был быть до конца уверен.

Изображая какого-нибудь типичного «сикарио» из кино, я решительно зашёл и начал проверять комнаты. Обшарил все углы, закоулки. Жмурясь и задерживая дыхание, заглянул в ту комнату, которая выходила на балкон. Пусто, совершенно.

На душе стало легче, но полного спокойствия я достиг только через несколько дней.

Оглядываясь, я вышел из этого дома-перевёртыша и с величайшим грузом на плечах вернулся к «нам». Даже разуваться не пришлось. Всё это время путешествовал босым. Тревожненько глянув в спальню, я уже в который раз за сегодня пересрал от шока.

Евы не было.

– Лясы! Ну этого ещё не хватало. ЕВА!

Ответа не было.

– Ну несмешно уже, твою мать! Ева, это я! Ты где?

Ответа не было. Я закрыл дверь на два замка. Убедился, что закрыл и пошёл прочесывать квартиру, положив пистолет в прихожей. В комнатах её не было. Я, шутки ради начал смотреть в окна и заглядывать за балконные перегородки. Дескать: «Не выпала ли?».

– Не выпала. Сидит где-то здесь.

– Ева, это я. Не прячься!

Я начал осматривать комнаты лучше, рассчитывая полчаса играть в прятки, но не прошло и тридцати секунд, как я нашёл её. Перепуганную, лежащей под кроватью.

– Доброе утро, ты чё тут делаешь? – крайне нахально и с каким-то непринужденным юморком я начал беседу, впиваясь взглядом в широко раскрытые глаза.

Ответа не было.

– Да это я. Вылезай. Я тут вышел ненадолго. Давай, – я тянул руку и долго ждал, когда моя трусишка выползет из-под кровати. Она это сделала без моей помощи и сразу села на край матраса, переживая какой-то лютый испуг.

– Ты зачем спряталась? Я напугался, капец, – я уже и забыл, что на самом деле меня недавно заставило «отложить кирпичей».

– Я… Проснулась, пошла тебя искать. А потом услышала грохот, и кто-то говорил… Спряталась, – мною была составлена точная временная цепочка событий, и я начал с какой-то бравой удалью гнать чушь.

– Да это я. Я. Просто ходил здесь, осматривался. Забыл, что ты спишь и хлопнул. Прости, – я, уже переболевший адреналиновыми выбросами, без задней мысли приобнял свою «подругу». Она была не против и просто сидела, иногда посапывая. Мы вместе сидели спиной к коридору, и я молился, чтобы сзади никого не оказалось. Я бы хотел сконцентрироваться на том, чтобы утешить несчастную, проникнутся нежностью, но страх бил мне в грудь, как в колокол. Когда всё из мыльной оперы успело превратиться в триллер?

– Никого нет, кстати. Я смотрел, – мне приспичило сообщить эту крайне приятную новость, – У тебя телефон не работает случайно, связи нет? – Ева показала свой мобильник, и мы убедились, что всё осталось без изменений. Связи не было. Былой печали утраты тоже. Посидели вместе, попереживали, но без излишних нервов. Мне так казалось! Если бы я присмотрелся, то увидел бы в глазах моей несчастной глубочайшую тоску, равнодушие и нечеловечный ужас.

– Уверен, что она не видела, как ты у двери рыдал и боялся умереть?

После ничего интересного не произошло. Ева привела себя в порядок, покушала, собралась. Я вместе с ней кое-что упаковал, и мы молча выдвинулись ко мне домой, за папиной машиной. Разумеется, мне пришлось выйти из квартиры во всеоружии – с фонариком и пистолетом наперевес, но ничего не пригодилось. Ева неприятно удивилась моей находкой, но я её, типа, успокоил и сказал, что буду из него по банкам стрелять, всегда хотел научиться. Она наверняка заметила, с каким беспокойством я выхожу из дома, но комментировать не стала. Это было очень мудро с её стороны. Чем меньше задаешь вопросы, на которые точно не получишь позитивные и честные ответы, тем лучше.

Безжизненность выглядела по-своему мило, но немного напрягала забытой утренней прохладой. Дома меня никто не ждал. Как и обычно, собственно. Я собрал кучу вещей, которые буду и не буду носить, отыскал отцовские ключи и вместе с поклажей пошёл искать наш «тарантас».

Кто учился езде на механической коробке передач, тот понимает, какая это боль. Особенно для неподготовленного ума… Хорошо, что меня в своё время обеспечили какими-никакими основами, а то нам бы пришлось перемещаться исключительно пешком. Я очень долго вспоминал и пытался воссоздать идеальную последовательность действий для того, чтобы тронуться на волшебной колымаге. Когда садился в салон, то сказал Еве, чтобы она погуляла где-нибудь, на качелях покачалась, мол, долго я тут торчать буду, но она то ли не услышала, то ли не послушала и села, зачем-то, на пассажирское, видать, по привычке.

– Ну фиг с тобой. Сейчас со мной десяток интересных ругательств выучишь.

Автомобилями я, кстати, не интересовался. Не помню, говорил ли я раньше, но мне откровенно бирюзово. Повторенье – мать ученья. Мне очень нравилось угонять тачки в «Великом автомобильном угоне», участвовать в гонках в «Жажде скорости: Подземелье 2» и я, даже, прошёл ту дебильную миссию из первой «Мафии». Всё, в этом заключалась вся моя «срасть» (очень удачная ошибка, оставлю так). К тому же я, как прогрессивный урбанист, был убеждён, что автомобили должны кануть в лету и балом вскоре будут править общественный транспорт и велики. Люди не умеют ездить на своих ведрах из-за чего дохнут в авариях. Им кажется, что они экономят кучу времени, но на самом деле они каждый рабочий день утром и вечером стоят в пробках, хотя могли бы идти пешком или крутить педали, как нормальные пацаны. «Сэкономленное время» они, к слову, тратят на просмотр видеоблогеров, порнухи, кина категории «Б» и на игры-сервисы. Ни черта они не ценят своё время. Вот с комфортом да, понимаю. Однако, если автомобили исчезнут, то вся инфраструктура сама собой окажется в шаговой доступности и никуда ехать будет не надо. Плюс, вёдра часто портят облик городов. Им постоянно нужны парковочные места, и они шумят…

Вот такими уже неоднократно пережёванными мыслями я успокаивал себя, пока пытался «плавно» отцепиться. Я истошно ругался, бил панели и, вообще, вёл себя, как типичная обезьяна за рулём. Спустя минут десять моего яростного перформанса я догадался снять с ручного тормоза тачку, и мы поехали. Я глянул назад, не ушла ли Ева. Нет, она сидела, хлопая глазами и любуясь своими ручками.

– Сначала к тебе поедем. Соберёшь все вещи и до моих, ладно?

Ответа не было. Расценив игнор как согласие, я, потея и причитая, чтобы ничего не заглохло, выехал на дорогу. Сколько бы я ни оглядывался и не боялся, что кто-нибудь выйдет или выедет, безжизненность не оставляла шансов. Никого и ничего не было. Я был единственным участником движения.

За минуты две мы доехали до Евиного дома и, заглушив движок, мы вышли и начали подниматься. Разумеется, я делал это не чтобы помочь или от скуки. Теперь я всё время ждал, что из-за угла выскочит горбатая уродина и мне придется применить в ход моего нового «Друга». Я везде шёл первым и старался не моргать, изображая при этом полное спокойствие. Ева собиралась недолго. Дольше она, наверное, прощалась со своим домом. С игрушками, с которыми играла сестра, и с родителями изображенных на немногих фотографиях. Она это делала молча и без слёз. Я всё понимал, хотя осуждал из-за того, что мы тратим на эти сопливости время. Не терпелось добраться до центра.

Сборы были совершены. Я, разумеется, предложил свою помощь и на своём горбу таскал вещи моей одноклассницы. Запихав все пакеты и сумки с нашим барахлом, мы выдвинулись в путь, но уже без танцев с бубнами. Предстояло увлекательное путешествие без навигатора, карты или знающего путь штурмана. Конечно, я имел в голове кой-какой путь, но в конце я бы мог запутаться. Удивительно, но я почти не знал свой город. Пока мои сверстники гуляли друг с другом или с родителями, я сидел за компом и занимался всякой ерундой, оправдывая это отсутствием желания делать что-либо ещё. Пожалуй, я бы мог самостоятельно добраться только до школы, бассейна, ТЦ и парочки магазинов, куда меня гоняли за продуктами. Что было за пределами моего района – я не знал. Для меня всё это было покрыто туманом войны.

Путь предстоял через длинную прямую улицу, ведущую, вроде бы, на запад. Потом через длинную и крутую на юго-запад, затем как-то предстояло попасть на центральные улицы, оттуда на мост, снова на запад, а дальше да поможет мне Бог – не знал. Здания, пустые автомобили на стоянках, тротуары и дворы неслись с левой и правой стороны. Я разогнался, поняв, как переключать передачи, и чувствовал приятное волнение внутри. Ехал я не больше семидесяти, но мне этого с лихвой хватало для того, чтобы ощутить себя героем из фильмов про «Быстрых и яростных». Я, почему-то, пробубнил про себя однажды вычитанный прикол.

– Врезался Пол Уокер в столб. Спасатели вытащили из машины только половину тела. Полпола Уокера.

– А? – я уже и забыл, что эта педовка со мной сидит. Молчит, обиделась на меня.

– Я говорю, видишь кого-нибудь? Если заметишь что-то, то скажи, пожалуйста, ладно?

– Хорошо.

Поговорили.

Безжизненность ускорилась и несла с собой какой-то неуловимый драйв. Мне резко захотелось «побибикать». Ну знаете, у каждого в детстве была такая маленькая хотела. Мне как-то дали, но один раз. А сейчас-то можно сколько душе угодно. Плюс, можно свою молчаливую подругу развеселить.

Со всей юношеской оголтелостью я жмакнул на логотип марки, изображенный на руле, и тачка взревела, разрывая себе свои клаксонные связки. Я ожидал, что это будет более приятным и волнующим, но хотелка была удовлетворена. Поймав в зеркале заднего вида ошарашенные девичьи очи, я серьёзно сказал, что захотел «побибикать» и извинился. Мне стало откровенно мерзко от себя. Мимо проносились тополя, частные домишки и ограждения строящегося сорок лет метро, которое, походу, вообще теперь не достроится. Началась та дорога «вниз». С неё немного открывался вид на весь город.

Вроде ничё не изменилось. Каким был, таким же и остался. Я ожидал увидеть какой-нибудь кратер из-за ядерного гриба, разрушенные постройки, военную технику, но не а. Мне, кажется, это снилось…

– Будем останавливаться в центре?

Ответа не было.

– Хотя, где там останавливаться, чё там делать? Никого нет, – я забил на то, что нахожусь не один и откровенно трындел сам с собой, зная, что меня всё равно не слышат. Странно так, чудище на меня напало, а травму переживает она. Несправедливость какая-то. Чёрт меня дернул, и я предложил.

– Давай погуляем там где-нибудь, оки? Ты меня пугаешь своей этой угрюмостью, Ев. А? Давай?

Ответа не было. Я вжался пальцами в руль и начал думать, где можно будет пройтись. Всё так пару раз-то я там был…

Спустившись с горки, я начал делать большой круг по двум центральным улицам, проходящим через весь район, как бы, осматривая место для парковки. Вспомнил, что я еду наверняка нарушая все правила, но меня это не останавливало. На глаза попался парк. Кажется, однажды я там катался на аттракционах. Сейчас они, конечно, стояли все неподвижными.

– Давай, не кисни, – я заглушил двигатель, вышел и открыл заднюю дверцу. На меня посмотрели непонимающе, – Да не выгоняю я тебя. Давай пройдёмся.

Почувствовал себя наемным убийцей, который заманивает заказанного в ловушку. Ева молча вышла и пошла за мной. Мы не разговаривали и отстраненно друг от друга шли, пытаясь осмыслить, для чего. Уже в который раз у меня возникла нужда что-то сказать, спросить, разузнать, но мысли едва выдавливались моими извилинами, и я тихо ненавидел себя за свою необщительность.

– А у тебя родственники далеко живут? Может к ним съездим? – поразительно, почему я не спросил этого раньше.

– В другом городе. Далеко, – ответ был, но мне показалось, что его и не было.

– Понятно. А то я думаю, что навязываю тебе, а ты и против ничего сказать не можешь. Вдруг я что-то не то делаю.

Ответа не было. Захотелось заорать и встрясти эту девку, чтобы прекратила переживать. Я вправду не понимал из-за чего.

– Что случилось, Ева? Почему ты такая грустная? Не выспалась или что? – я очень по-ублюдски хотел, чтобы дело свелось к причинам исключительно биологическим. Дескать, из-за недосыпа настроения нет.

ОТВЕТА НЕ БЫЛО.

– Я же уже извинился, что ушёл без предупреждения. И что дверью хлопнул. Прости меня, ну! Что ты?

ОТВЕТА НЕ БЫЛО. Она даже не начала сопеть и плакать. Просто молча шла. Вокруг благоухали какие-то радужные цветочки, ровными рядами стояли стриженные деревья, но меня эта красота только бесила.