Келпи. Завтрак на мосту

Пролог

Шестнадцатый век заканчивался. И для Шотландии заканчивался он в черных тонах: пришла новая напасть – все поголовно заболели, с повеления короля Якова VI Шотландского, боязнью нечистой силы. Теперь жители островов опасались, что сам дьявол ходит с ними об руку, что темные тени преследуют их неустанно, а колдуны и колдуньи плетут свои зловещие сети под сенью мрачных лесов, чтобы заманить в них души праведников. На суровые северные берега обрушился огненный молот. Началась охота на ведьм.

В тот год на поднявшихся к самому небу кострах сожгли нескольких невинных женщин, а также тех, кто действительно был «повинен» в занятиях колдовством. Последствия этих печальных событий не заставили себя долго ждать: колдуньи, являвшие собой живой щит между миром тьмы и миром людей, были убиты. Шотландские озера и морские побережья наводнили смертоносные полчища келпи.

Глава 1. Охота на ведьм

– Ну что, старик, кажется, мы застряли здесь надолго, – великан с огненно-рыжими волосами опустился на гладкий, отполированный водой камень рядом с седым стариком. Они находились под водой, в Озерном городе, древней столице царства келпи.

– Отчего же! – тот хитро прищурился. – Это вы тут застряли, Ваше Величество, вместе со своим народом. Я-то не келпи и свободен уйти в любую минуту! А вот вас-то заперли, и правда, надолго!

– Отчего же не уходишь? – нахмурился Барриан.

– Так я же Хранитель чаши, куда я уйду и оставлю ее…

– Твоя чаша давно никому не нужна. Озерный народ не интересуют обеты и пророчества!

– Напрасно. Как мы уже поняли, некоторым свойственно сбываться! Замечу, с тех пор, как не стало Килломары…

– Хватит! – раздраженно крикнул Барриан. – Не говори об этом!

Хранитель снова хитро улыбнулся и спросил:

– Вы так тоскуете о ней? Но она была куда могущественнее и повелевала вами… Или все же о ее сыне?

При этих словах Барриан задумался. Ларри МакНейл, сын Килломары, был для него почти как собственный сын: если бы Барриан умел чувствовать привязанность или любовь, вероятно, он бы и любил его как сына. Но Ларри разочаровал его, очень разочаровал! Да, теперь он куда в лучшем положении, чем сам Барриан, что и говорить! Ларри теперь – король всех Граничных земель, он – победитель! А ведь победителей не судят. С другой стороны – теперь он простой человек, слабый, смертный. Отрекся от бессмертия и тех невероятных сил, что были даны ему от рождения. И ради чего? Ради беловолосой девчонки? Будь она хоть трижды королева…

– Вы думаете о том, почему Ларри отрекся от своей сущности? – спросил Хранитель. – Интересная задачка, согласен! Думаете, это все началось в тот день, когда он впервые встретил Лориану Туаденель?

– Прекрати сейчас же читать мои мысли! – вскипел Барриан, этот дар старого Хранителя с незапамятных времен чрезвычайно его раздражал.

– Простите, не удержался. Но зачем вы так громко думаете, Ваше Величество? Я и сам часто думал о том же, признаюсь. Ларри МакНейл всегда интересовал меня… Он – феномен, дитя человека и чудовища… доброе, злое – все смешалось в нем так причудливо… Думаю, началось это, еще когда Браден женился на Дейдре, положив начало клану МакНейл и той зловещей цепочке событий, а закончилось да, в тот день когда Ларри встретил Лориану…

– Нет, – Барриан задумчиво покачал головой. – Это закончилось раньше. Намного раньше. Я помню его ребенком, тогда он был келпи, таким же, как остальные. Просто значительно сильнее прочих, просто не мог умереть даже в огне. Он рос, обретал силу. Я думал: он возьмет в жены мою дочь Эллину и их дети будут непобедимы… Они будут править всем миром! Но однажды в нем словно что-то сломалось. И тогда он стал другим.

– Расскажете? – поинтересовался Хранитель с любопытством. – А я запишу. Знаете, ведь, люблю я записывать старые байки! Тем более, времени у нас хоть отбавляй: мы оба бессмертны, нам обоим нечем заняться.

Он вытащил откуда-то из складок одежды тонкую каменную пластинку, – на таких велись записи в Озерном городе, ведь использовать бумагу под водой невозможно, – и приготовился.

– Отчего бы не рассказать, – миролюбиво согласился Барриан. Времени у них, действительно, много – впереди Вечность. – Это было после того, как он ушел как-то к людям. Назад, в озеро, он возвратился другим, будто подменили. Сам Ларри никогда не рассказывал о случившемся, но Эллина всегда могла разнюхать, что нужно. От нее и узнал.

И Барриан приступил к рассказу.

***

Еще не распахнув покосившуюся дверь старого трактира, Ларри почувствовал крепкий запах вареного лука и эля. Он поморщился. Очередной грязный придорожный трактир! Но ничего не поделаешь, темнеет, начинается дождь, и ему нужно где-то переждать непогоду. Он вошел внутрь, в трактире было людно, однако никто не обернулся, когда появился еще один посетитель. Тем более в плаще, с низко надвинутым на лоб капюшоном. Сколько теперь ходит подобных странников, скрывающих лица, – разбойников, да и просто бедолаг, оставшихся без крова после сражений и пожаров!

Побеленные стены, крытая соломой крыша, тяжелые дубовые балки на потолке, жарко пылающий камин, крепкие стулья и столы, да простая, грубо сделанная утварь, – этот трактир ничем не отличался от прочих, а сколько их уже было на его пути, век бы их не видеть! Детство Ларри провел в родном замке, а после, большую часть жизни – в Озерном дворце короля Барриана, своего опекуна, изучая науку, что тот мог преподать. Здесь, на Гебридских островах, Ларри появлялся нечасто и в основном ради того, чтобы просто побыть среди людей, освоить их навыки. Чтобы научиться быть как они, быть человеком. Так просто и так сложно одновременно! Он брал уроки в церковных школах, чтобы не забыть письменность, посещал библиотеки, изучал историю Шотландии и остального мира, подрабатывал как-то учеником корабельных дел мастера и сапожника, был лучником и мечником, иногда ради развлечения принимал участие в войнах, но старался щадить и даже защищать вражеских солдат, ведь сражение между ним и смертными было нечестным изначально. Он много бродил по лесным дорогам и улицам городов, наблюдая за людьми, – и всегда ел и спал в таких вот дешевых придорожных трактирах и грязных постоялых дворах! Вместо этого Ларри мог бы жить в роскошном дворце матери, но она удалила сына от себя. С другой стороны, там бы он точно не научился быть человеком, чему угодно, но только не этому!

Ларри опустился на массивный тяжелый стул у деревянной стойки и, не поднимая головы, заказал себе тарелку лукового супа и кружку эля, справедливо полагая, что другой еды здесь нет, однако снова поморщился, что не осталось незамеченным услужливой хозяйкой.

– Есть еще картошка, вам угодно, сэр? – раздался смущенный девичий голос, и Ларри впервые поднял глаза.

За стойкой стояла молоденькая девушка в шерстяном клетчатом платье и белом когда-то, но уже загрязнившемся фартуке, ее светлые волосы завивались в симпатичные кудряшки, на вид ей – не больше шестнадцати. Она была пухленькой, румяной, и вероятно, обычно веселой, так как все в ее лице, даже хорошенький носик, казалось смешливым. Но сейчас девушка была грустна, а глаза покраснели от слез.

– Да, будь добра, милая, – кивнул Ларри. Однако девушка, увидев его лицо, пораженная неожиданной красотой незнакомца, застыла от изумления и продолжала смотреть на него во все глаза, чуть приоткрыв рот. Его манера держаться, одежда и массивное изумрудное кольцо на пальце говорили, что перед ней знатный господин, таких не часто встретишь в этих краях! Вероятно, он лорд и приближенный короля! Да какой красивый!

Девушка опомнилась, покраснела еще больше, смущенно кивнула и метнулась на кухню, а через минуту вернулась с глиняной тарелкой ароматно дымящегося картофеля, куда она щедро добавила масла и соли.

– Нет ничего лучше в такую погоду, – Ларри улыбнулся девушке. – Благодарю.

– Да, господин, ничего нет лучше вареной картошки, – еле слышно согласилась та, поставив перед ним тарелку. – У вас мокрые волосы. Неужели, там уже начался дождь?

– Был небольшой, – Ларри откинул со лба мокрые пряди.

Она снова кивнула, застенчиво, а потом не зная, что добавить, и окончательно растерявшись, бросилась почти бегом в кухню. Робость незнакомой девушки позабавила его, и он улыбнулся. Ларри знал, что красив, но слишком редко встречал на своем пути земных женщин, поэтому успевал забыть, что нравился им. А от матери он никогда не видел ничего кроме презрения и язвительности. Да, он не так прекрасен, как она, не так силен, не так стремится к власти, наверное, не так умен. Конечно, она мечтала не о таком сыне. Зато он хотя бы отчасти человек. Хотя бы отчасти.

– Как тебя зовут? – поинтересовался он, закончив трапезу, когда девушка пришла убрать тарелки.

– Софи, господин, – ответила она, с легким поклоном. – А вы кто будете?

– Меня зовут Лоренс, граф МакНейл, но вряд ли мое имя о чем-то тебе говорит. Будь добра, Софи, принеси мне еще эля.

Девушка согласно кивнула. Ничего себе! Он – граф! Она так и знала, что перед ней не простой странник!

А Ларри задумался. Прошло уже более ста пятидесяти лет с тех пор, когда он в последний раз бывал на этих островах. Многое изменилось и нет никого, кого он знал прежде и кто знал бы его. Интересно, ходят ли еще легенды о шотландском монстре или тоже позабыты? Все стало иным: Шотландия, окружающие леса, деревни, трактиры, даже эль! И лица у девушек тоже другие, и одежда. И только он один не изменился ничуть. Ему приходится говорить так же, как говорят они, чтобы не выдать себя. А в остальном – он прежний. И его жизнь – прежняя. Ужасная жизнь изгоя, обреченного на вечные муки.

Задумавшись, он не заметил, как снова вернулась Софи и поставила перед ним кружку. Потом очнулся, сделал глоток, положил на стол монеты, а когда девушка принялась их собирать, вдруг схватил ее за руку, сжав запястье, не давая уйти. Она испуганно посмотрела ему в глаза. Ее поразила неожиданная сила и быстрота незнакомца, на ее лице был заметен испуг.

– А теперь, Софи, – спокойно произнес Ларри, глядя на нее своими необычными золотисто-карими глазами, – Я хочу, чтобы ты рассказала мне, почему плакала. Тебя кто-то обидел?

Софи покачала головой, Ларри, слегка смутившись своей хватки, отпустил ее руку – что если девушка просто повздорила с возлюбленным, а он вмешивается не в свое дело! Как неловко вышло!

И в это время позади раздался мужской голос. Ларри обернулся и увидел невысокого худого мужчину в сутане, седеющие давно не стриженые волосы выдавали его преклонный возраст, а висевший на шее крест говорил о принадлежности к лону церкви.

– Софи плакала, потому что забрали ее отца, – пояснил священник. – Но не знаю, что за дело незнакомому господину до наших бед.

С этими словами он пронзительно и пристально взглянул в лицо собеседника, как бы вызывая того на откровенность.

– Все люди братья, разве не так, святой отец? – возразил Ларри ничуть не изменившимся голосом. – Так кто и зачем забрал твоего отца, Софи?

Девушка снова побоялась говорить и не ответила, лишь побледнела еще больше. Священник продолжил вместо нее.

– Люди лорда МакИвира. По приказу короля. Ее отца обвинили в том, что он пособничает ведьме и бросили в тюрьму.

– А он пособничал ведьме? – все также спокойно спросил Ларри, снова поворачиваясь к Софи.

– Конечно! – с неожиданным пылом воскликнула девушка, – А как иначе! Ведь если придут охотники на ведьм и сожгут ее, никто больше не защитит наши края от келпи! Они уничтожат нас всех, затащат на дно озера и съедят!

– Ты веришь в келпи? – усмехнулся Ларри.

– А как не верить, сэр, даже я, священник, вынужден верить в них, – снова вмешался святой отец, – Мы видим их постоянно. В последнее время с ними нет никакого сладу! Только ведьма и защищает нас, церкви-то нечистые не боятся. Но что до наших бед инквизиторам! У них есть приказ короля – всех ведьм на костер, только это они и слышат! А заодно обирают самых зажиточных землевладельцев и крестьян, торговцев, обвиняя в колдовстве. Казнят направо и налево без разбору!

– Так говорите, келпи стали докучать вам в последнее время? – Ларри задумался. Вероятно, это произошло в связи с его недавним обручением с Эллиной, дочерью короля Барриана. Мать настояла на этом обручении. Теперь Эллина считает земли архипелага своими и творит, что ей вздумается… Люди страдают, и снова это – его вина.

– Сладу нет, господин, – вздохнула Софи, повторяя за священником. – Воруют девушек, крадут детей и скот, топчут посевы, разрушают дома. Только ведьма нас и спасала.

– А что за ведьма? – поинтересовался Ларри, допивая эль.

– Графиня Флетт, вдова, – пояснил священник. – Ее усадьба неподалеку. Скоро инквизиторы придут за ней. Хотя, не знаю, успеют ли. Вчера я видел следы келпи вокруг ее дома. Сегодня – очередная безлунная ночь… Келпи любят такие! Вероятно, они убьют бедняжку до того, как за ней придут люди лорда…

Ларри задумался. Ему очень не хотелось куда-то идти среди ночи, под дождем, в холод. Еще меньше ему хотелось видеть Эллину и ее прислужников. Хотелось лечь и отдохнуть хорошенько, а в этом трактире наверняка найдется теплая комната с камином, где можно отлично поспать.

А тем временем святой отец, осушив третью кружку эля и две рюмки виски, что очень развязывает язык, пустился в рассказы о том, каким мукам подвергаются несчастные пленники, обвиненные в колдовстве, попавшие в дом лорда МакИвира, приспешника инквизиции. Он живописал орудия пыток, что применяют люди лорда, рассказывал о страшных безликих палачах, о том, что ни женщинам, ни старикам там нет пощады, и что, попав в страшную тюрьму уже никогда не выйти оттуда живым. При этих словах Софи еще сильнее побледнела, если это вообще было возможно, белыми стали даже ее губы, а из глаз брызнули слезы, и она поспешно утерла их передником. Днем и ночью девушка молила бога о спасении отца, но понимала, что никто не в состоянии противостоять солдатам, что служат лорду и подчиняются лишь приказам самого короля. Она должна благодарить уже за то, что не стала пленницей, очевидно, все мысли МакИвира заняты ведьмой. А после… возможно дойдет очередь и до самой Софи, – ведь она дочь того, кого признали колдуном. Возможно и ее тоже сожгут на костре!

Ларри вздохнул. Он уже чувствовал, как поднимаются в душе темные волны. До перерождения оставалась еще неделя, поэтому пока еще ему удавалось сохранить не самое худшее расположение духа и к тому же испытывать сострадание к этим несчастным. А через неделю… он задумался. Что ж, если он вынужден убивать, пусть хотя бы раз в жизни, это принесет пользу. Пусть хотя бы раз радость убийства не будет омрачена сожалениями и послужит добру, если убийство вообще может служить добру.

Он медленно поднялся.

– Господин не останется на ночь? – спросила Софи. – Начинается непогода! Скоро будет гроза, а может и буря!

– Рад бы, да не могу. Как пройти к дому той ведьмы, святой отец? Я попробую помочь несчастной, а заодно и твоему отцу, девушка.

– Не нужно! – в ужасе воскликнула Софи, прижимая руки к лицу: она уже успела проникнуться глубокой симпатией к этому красивому знатному мужчине и теперь вздрогнула при мысли, что его растерзают келпи или убьют солдаты МакИвира. – Никто не справится с людьми лорда! Их слишком много! Да и келпи опасны!

Ларри лишь усмехнулся, его улыбка была немного неровной и оттого казалась странно привлекательной. Захмелевший священник между тем с энтузиазмом поведал, как пройти к дому графини Флетт, Ларри кивнул Софи, оттолкнул упавшего на него какого-то нетрезвого бродягу и вышел из трактира.

Смеркалось. Путь лежал через темное поле, потом мимо озера, на другой берег впадавшей в него речушки, мимо старинной церкви и кладбища. В нескольких сотнях миль отсюда, за горными хребтами, лежали его земли, там возвышался родной замок клана МакНейл. Там, на этих вершинах, до сих пор сохранились неизвестно кем возведенные каменные кольца, крестьяне говорили, что это – ворота форта, откуда дорога ведет в царство эльфийских королей. Возможно, когда-то там и была дорога. Но теперь есть лишь одна дорога – тоннель, что у подножья Одинокой горы. Благо смертные не знают о нем. Только их не хватало в эльфийском царстве! Да и знали бы – не смогли пройти, тоннель ведет лишь в одну сторону. А между руинами колец по ночам до сих пор жутковато – кажется, что в туманной мгле бродят призраки и банши, издавая заунывные звуки, скликающие беду. Хотя, что может быть заунывнее и тревожнее, чем звуки шотландской волынки, которые все еще доносились со стороны деревни. Ларри слишком давно не был в родных краях и мысли о замке не вызвали в нем чувства ностальгии.