Цой. Последний герой современного мифа. Новая редакция

Про симпатии Цоя к Боярскому не очень ясно, поскольку спутники молодости Виктора говорят одно, а вот друзья более позднего периода такого увлечения засвидетельствовать не могут.

Рашид Нугманов, режиссер фильма «Игла», вспоминал:

«Дело в том, что ни сам Виктор, никто из его близких, с кем я общался, о таком увлечении не говорил. Но ведь противоречия тут на самом деле нет. Если уж быть педантичным, то надо бы, конечно, уточнить, чтобы потом не было разногласий. Я никогда не слышал от Виктора о его интересе к Боярскому или об их встречах».

В октябре 2014 года журналист газеты «Правда Севера» опубликовал интервью, взятое у Виктора Цоя в конце июня 1990 года. Приведу отрывок:

– У вас были какие-то очень любимые исполнители в детстве, в отрочестве?

– Цой (смущенно улыбаясь): – Я Боярского очень любил. Честно… И, конечно, Владимира Семеновича Высоцкого. Я и сейчас его люблю.

Кстати, что касается самого Боярского, то, когда Цой уже станет более или менее известен, именно он будет цензором по «литованию» текстов, курировавшим группу «КИНО».

Михаил Боярский, актер:

«Я достаточно близко был знаком с человеком, который мне понравился сразу. Это Виктор Цой. Я был его цензором. Мне приносили его тексты, для того чтобы я подписал: можно петь это или нельзя. И я подписывал – можно. Ну конечно, смешно. Он с хорошим юмором был, без фанаберий».

Шло время, и вот однажды случилось знаменательное событие, о котором Алексей Рыбин рассказал в своей книге ”«Кино» с самого начала”:

«В один из обычных, прекрасных вечеров у Свина, когда все, выпив, принялись удивлять друг друга своими музыкальными произведениями, я и басист ”Палаты“ сидели на кухне и наблюдали за тем, чтобы три бутылки сухого, лежащие в духовке, не нагрелись до кипения и не лопнули раньше времени – наиболее любимая нами температура напитка составляла градусов 40–60 по Цельсию. Поскольку лично мы еще не были знакомы, я решил восполнить этот пробел:

– А тебя как зовут? – спросил я. – Меня Рыба.

– Меня Цой…»

Павел Крусанов:

«Когда мы познакомились с Цоем, а случилось это весной 1980 года, он красовался в узких черных штанах, черной рубашке и черной клеенчатой, утыканной булавками жилетке. Копна смоляных волос, смугловатая кожа и агатовые глаза довершали этюд. Определенная степень внешней припанкованности отличала и других участников этой компании, почему-то называвших себя ”битниками“, – Пиню и Рыбу, однако настоящим, идейным панком (правда, в собственной, несколько специфической трактовке этого понятия) был здесь, пожалуй, только Свин – актер по жизни и беззаветный чудила с весьма своеобразным чувством юмора. Нейтральнее других выглядел Олег Валинский, поэтому, должно быть, к нему так и не приросла никакая кличка…»

Алексей Рыбин:

«Мы начали выпивать, говорить о музыке, потому что больше ни о чем не говорили тогда, в те годы, и нашли какие-то общие музыкальные приоритеты, какие-то общие музыкальные группы у нас оказались, потом выяснилось, что Витя играет на бас-гитаре…»

Игорь Гудков:

«Тогда еще не было никаких ”квартирников“, никто не играл. Собирались на квартире у Андрея Панова в Московском районе. Он жил с матерью, она была известным хореографом, танцевала в балетной труппе нашего Мариинского театра. Позволяла нам собираться. Мы проводили там все время. Это был своего рода клуб по интересам. У Свина Цой познакомился с Алексеем Рыбиным, и они вдвоем начали что-то делать. Первый раз мы это увидели где-то через полгода с того момента, как он что-то там сочинил. Цой скромный был парень. Играл он, как я уже сказал, с Рыбиным, это была акустика. Все тогда играли очень плохо – в принципе, и до сих пор все играют плохо. Это было не главное, главное было, что ты мог написать песню. Это Виктор умел делать. Я помню, когда он впервые для нас сыграл на квартире нашего друга Паши Крусанова. Они пришли втроем – Цой, Рыбин и Олег Валинский (бывший глава Октябрьской железной дороги и нынешний вице-президент РЖД – он тогда в последний раз играл). Тогда это называлось не ”КИНО“, а группа ”Гарин и гиперболоиды“. Они пришли втроем и сыграли три песни. Мне тогда показалось, что это невообразимо круто. Это была песня ”Когда-то ты был битником“. И мы их заставили сыграть еще несколько раз».

Неожиданное знакомство действительно положило начало тесному общению и дружбе Виктора Цоя и Алексея Рыбина – Рыбы, тогдашнего музыканта группы «Пилигримы», с которым Цой в дальнейшем сблизился на почве одинаковых музыкальных пристрастий. Еще больше Виктора и Алексея сплотило совместное участие в исторической поездке 1981 года «Автоматических удовлетворителей» на подпольные концерты в столицу, устроенные Артемием Троицким.

Алексей Рыбин:

«Музыкальная активность, которую развил Свин, естественно, не могла остаться незамеченной на сером фоне русской музыки начала восьмидесятых. Перестройку общественного сознания начал в 1980 году известный московский музыкальный критик Артем Троицкий… Кроме рок-н-ролла, его очень интересовала новая музыка, и в частности панк. Он, конечно, вышел на Свина. Переговоры закончились тем, что Свину и компании было сделано приглашение в Москву для исполнения перед публикой их произведений… На подготовку этих грандиозных гастролей ушло недели примерно две. Было выпито умопомрачительное количество сухого вина, написана целая куча новых песен и записана магнитофонная лента под названием ”На Москву!!!“ – хотел бы я знать, где она сейчас, вещь была очень достойная. Когда запись была закончена и выбраны дни для поездки – суббота и воскресенье, поскольку все работали, а прогуливать боялись или не хотели, – стали думать и гадать, кто же поедет и кто на чем будет играть. Однозначно было ”АУ (Автоматические удовлетворители)“ – Свин, Кук и Постер, остальных вроде бы и не звали, но поехать хотелось многим, и Свин сказал, что все трудности с ночлегом и прочим он решит с Троицким сам и кто хочет ехать, может смело составить ему компанию. ”Он звал ’АУ‘ – а может, у меня в ’АУ‘ сейчас десять человек играют – принимай, дорогой!“ – обосновал Свин свое решение…»

Само собой, присоединиться к «АУ» решило довольно большое количество молодых людей из компании Свиньи, в том числе и Алексей Рыбин. На этих памятных концертах «АУ» Цой играл на басу и даже исполнил одну из своих песен, которая не произвела на аудиторию особого впечатления.

Алексей Рыбин:

«Первая песня Цоя была такая:

 
Вася любит диско, диско и сосиски…
В дискотеку Вася ходит каждый день.
В дискотеке Васю знает диск-жокей…
Вася-дискомен…
 

И что-то дальше в этом роде. Очень слабая песня. Да и вообще – не песня, считай… Потом еще ”Идиот“ был: ”Я ненормальный человек, и ненормально все вокруг…“ – вот эта вот вещь… Потом из этой песни сделан ”Бездельник номер № 2“…»

Андрей Панов:

«С великой ”наколки“ Майка поехали мы в Москву. К Троицкому. Майк до этого уже был там с Гробощенковым и еще с кем-то. Якобы как панк. И мы зимой семьдесят девятого, по-моему, поехали туда большой толпой давать концерты. Там Витя еще спел свою не очень удачную вещь ”Вася любит диско, диско и сосиски“. Ну, тогда все очень сильно были против диско. Хорошая музыка, как мне сейчас кажется. А мы там проканали с переделанной вещью Макаревича ”…И первыми отправились ко дну“. Ну, а Москва – город маленький, сразу все узнали, схватились за это: новые люди, новая музыка! И мы дали еще концерт в чьей-то квартире, а потом в каком-то мелком клубе. В общем, когда вернулись, оказалось, что и до Питера разговоры дошли».

Антон Галин:

«Все эти поездки со Свиньей в Москву несколько раз… Все это было по квартирам, десять человек каких-нибудь эстетов придут, посидят, похохочут и уйдут. Примерно в то время все и познакомились с Липницким, Троицким… с московской такой же тусовкой. ”Звуки Му“ – они же, в общем-то, так же начинали, все по каким-то квартирам играли… То есть среда формировалась примерно в одно время среди этих людей…»

Тут можно упомянуть об одном моменте. Сегодня воспоминания участников этого концерта весьма разнятся. К примеру, Игорь «Пиночет» Покровский на пару с Андреем «Дюшей» Михайловым утверждают, что концерт «АУ» был не зимой, а летом. Но это очевидная игра памяти, поскольку Алексей Рыбин, Артемий Троицкий и иже с ними вспоминают именно зимний концерт и Свина в русско-морозном варианте.

Алексей Рыбин:

«Был именно зимний концерт в большой компании и с кучей народу. У Рошаля. На квартире. Устраивал Артем. Да. Это был именно зимний концерт в большом составе – Свин, Цой, Валинский, я, Пиночет, Дюша, Панкер, Кук и Постер. Играли на квартире у Рошаля, а на следующий день выступали в каком-то подростковом клубе. Устраивал это все тоже Артем, а ночевали мы у его знакомой, которая работала в каком-то театре».

Поскольку исполненный в Москве «Вася» никого не впечатлил, Цой продолжил сочинять новые песни, и чуть позже родилась его, по сути, визитная карточка – «Мои друзья».

 
Пришел домой и, как всегда, опять один.
Мой дом пустой, но зазвонит вдруг телефон,
И будут в дверь стучать и с улицы кричать,
Что хватит спать. И пьяный голос скажет: «Дай пожрать».
 
 
Мои друзья всегда идут по жизни маршем,
И остановки только у пивных ларьков.
 

Антон Галин:

«Я помню, я как-то к Цою пришел и помог ему с парой строчек… Он говорит: вот, помоги мне, пожалуйста, есть такая песня ”Мои друзья всегда идут по жизни маршем, и остановки только у пивных ларьков“. Вот мы сидели с ним там, придумывали рифмы, это я как-то вот так вот помню… Помню, ничего такого, но что-то типа ”помоги мне – в одном месте у меня никак…“ Но потом что-то разрулили, и все. Ну и потом он стал уже ездить-ездить. А я уже поступил в театральный институт, мне вообще уже стало не до этого. Да, мне не очень было интересно все это, честно говоря, я и сейчас не очень… Я помню еще тогда, когда встречались какие-то общие знакомые, то хохотали по поводу того, что Цой популярен и кому-то нужен. Все говорили – во, Цой, хахаха. Потому что никто не мог понять – кому это все надо, зачем и к чему…»

Андрей Панов:

«После того случая его прорвало, как-то раз приходит, играет новую – она есть в первом альбоме: ”Мои друзья всегда идут по жизни маршем…“ Это его если не вторая, то третья песня вообще. А ее довольно тяжело сделать, настолько все музыкально накручено. Помню, он говорил: мне, мол, нравится, что мы все у тебя встаем и с похмелья идем к пивному ларьку, даже зубы не чистивши. Не знаю, в чем здесь романтика, но очень многие так говорят. Потом еще песню сочинил, потом еще. Хорошие вещи. Они нигде не записаны…»

Игорь Гудков:

«Первая песня, которую я услышал от Цоя, – ”Когда-то ты был битником“, это было дома у Паши Крусанова, который снимал квартиру. И вот Цой там тогда ее сыграл. Она ужасно всем понравилась, и вот тогда выяснилось, что у Цоя есть еще песни».

Михаил Дубов, музыкант группы «Автоматические удовлетворители»:

«Кстати, у меня на хате происходила премьера первой цоевской песни ”Мои друзья всегда идут по жизни маршем“ в 1981 году… Ко мне тогда завалилась вся тусовка во главе с Андрюхой, Витей, Артемом и т. д., предки откровенно ох…ли…»

Евгений Титов:

«”Мои друзья“ вообще про Свинью и его квартиру, когда Цой почти каждый день там тусовался в 1980/81-м, и пивной ларек на проспекте Космонавтов еще недавно стоял на том же месте…»

По легенде, 21 марта 1981 года на Крестовском острове, в ресторане «Трюм», на дне рождения Андрея Тропилло, Цой впервые публично исполнил песню «Мои друзья». Тут необходимо отметить, что на самом деле Цой выступал, скорее всего, скорее всего 22 марта (по иной версии – через неделю), причем уже в ресторане «Бриг», на улице Чайковского, 17, поскольку 21 марта «АУ» в ресторане «Трюм» попросту не выступали.

Евгений Титов:

«21 марта дирекция ”Трюма“ вообще всех выгнала. И как раз из-за поведения Свиньи и его товарищей. С самого начала они шокировали всех приходящих тем, что при входе имитировали акт коллективной мастурбации – то есть трясли х…ми на всех входящих приглашенных гостей и дальше в том же духе. Дирекция хотела сразу вызвать ментов, а самого именинника – Тропилло – не было, он только после девяти вечера приехал, когда уже ничего не происходило и Свинья с компанией уже свалили оттуда. И тогда Тропилло, которому было обидно, что он пропустил все ”веселье“, договорился с рестораном ”Бриг“ на следующий день и всех, кто был в ”Трюме“, пригласил туда. И вот там уже как раз и был концерт. Мне Тропилло рассказывал сам со слов гостей – типа, куда ты нас пригласил и что это за дебилы были, которые встречали нас с порога, тряся х…ми и с дикими воплями? Но он сам этого не видел, и ему было обидно. Потому он раскошелился на второй день банкета, чтобы уж точно ничего не пропустить…»

Как упоминает Евгений Титов, Тропилло действительно опоздал на свой день рождения. В тот вечер ему пришлось задержаться на концерте группы «Мифы» во Дворце молодежи, где он выполнял обязанности звукорежиссера. Пропустив из-за своего вынужденного опоздания все самое интересное, Тропилло решил все повторить и на следующий день арендовал зал ресторана «Бриг», где, собственно, уже и играли все желающие поздравить юбиляра. Кстати, сохранилась фотография с этого концерта, сделанная Валентином Барановским, талантливым фотографом, в ресторане «Трюм». Молодой, с небольшими юношескими усиками Цой сидит вытянув ноги рядом с дурачащимся Пановым и приятелями.

Всеволод Гаккель, музыкант группы «Аквариум»:

«Примерно через месяц Тропилло решил отпраздновать свой тридцатилетний юбилей, который прошел в два этапа. Первый был в ресторане ”Трюм“, на Крестовском острове, куда он привез маленький аппарат и пригласил своих дружков-музыкантов. Но концерт не получился, потому что соседи сверху вызвали ментов, нам пришлось отключить аппарат и молча напиться. Через неделю он договорился в ресторане гостиницы ”Нева“ на улице Чайковского. Он гулял на широкую ногу и всех поил шампанским, а выступали ”Автоматические удовлетворители“ и Цой. Так был заложен фундамент новой волны…»

Андрей Тропилло вспоминал:

«Я родился 21 марта 1951 года. 21 марта 1981 года в ЛДМ был большой концерт группы ”Мифы“, грандиозное событие… Закончился этот концерт в полдесятого вечера… А у меня был друг, Саша Разумов, мы с ним родились в один день. Он работал барменом в гостинице ”Астория”. И мы с ним договорились, что мы на пару снимем ресторан ”Трюм“, только пока он там будет развлекать гостей, я подойду после концерта. Концерт задержался, и, когда я пришел, было уже почти десять вечера. Неожиданно выяснилось, что играть можно только до десяти, потому что дом, в котором был ресторан, заселен какими-то старыми коммунистами, которые уже стали милицию вызывать… Но мы все равно начали немного играть… На мой день рождения пришел коллектив ”АУ“, где на бас-гитаре играл Виктор Цой. Тогда они, правда, назывались еще не ”АУ“, а группа ”Х…й“. Вот именно так. Никакого ”АУ“ еще не было. Это потом оно появилось… На ударных у них был сегодняшний директор Октябрьской железной дороги… Присутствовало очень много разных людей, Гребенщиков, Майк, Троицкий и всякие иные…

Когда я пришел туда, мне мой приятель Разумов говорит – ты знаешь, что они делали? И рассказывает мне, что вот Свин, Цой, Швед и еще пара человек сели в круг и дрочили. А гости-то были не только мои, но и товарища-бармена, и они были шокированы просто. Не знаю уж, дрочили ли они по-настоящему или там были у них муляжи х…ев, но дрочили они – это точно. Просто посередине зала, чем ввели народ просто в состояние ступора. И гости стали меня стыдить, типа, ты что делаешь… В общем, мы решили просто перейти в другой зал. А у этого Саши был друг в ресторане ”Бриг”, а ”Бриг” этот на улице Чайковского, недалеко от Большого дома. Там сейчас находится гостиница ”Индиго”, такая жирная… Так вот, именно там потом и состоялся второй день концерта, на котором, кстати, Цой играл на ударных инструментах. Это был единственный раз, когда я видел его за ударными. Но это было. И пел он песню ”и в окне моем не горит свет…”… Гребенщиков спел в таком некоем стиле китч, с завываниями, песню ”Москва златоглавая“. И после нее Троицкий сказал Гребенщикову, что вот, мол, эта шпана сотрет тебя с лица земли…»

Андрей Панов:

«А потом нас пригласили в ресторан ”Трюм“ на тридцатилетие Тропилло. ”АУ“ все пришло, и с нами, естественно, Витя, поскольку мы все время вместе болтались. И, как сейчас мне кажется, была тогда у Гробощенкова мысля ”АУ“, ну, что ли, пригреть – все-таки новые люди, молва такая… А поскольку я вел себя там отвратительно, о чем очень жалею, и на всю катушку дурака валял, то он, видимо, поостерегся. Мы там поиграли, а потом Витя спел какие-то свои темы. У него к этому времени накопилось вещей пять. И Гробощенков, очевидно, понял – вот кого надо брать. И правильно, кстати, понял. И с тех пор Витя приходил ко мне все меньше и меньше, говорил, что все время у БГ находится. И потом, когда уже у него был первый концерт в Рок-клубе, я к нему даже после не подошел, потому что Вите это уже было не надо и, я думаю, даже претило его понятию. Я это без обиды говорю. Просто он прошел этот период – и идиотства, и информационной накачки. У него уже был другой круг знакомых. Я сам прекрасно понимал обстановку, что я, в принципе, уже не нужен, там трамплин гораздо выше. Но это было потом. А вообще, пока Витя не стал большим человеком, он был, в общем-то, очень смешной парень…»

Именно на этом концерте Цой, сыгравший «Моих друзей», неожиданно получает признание Артемия Троицкого, который в ходе московских гастролей «АУ» не обратил на него никакого внимания. Но тут песня так подействовала на него, что Артем потом везде о ней рассказывал, в том числе и Борису Гребенщикову, предрекая: «Вот та молодая шпана, что сотрет вас с лица земли». Цой же, по словам Алексея Рыбина, взбодрился после похвалы Артема и начал работать над новыми песнями.

По воспоминаниям очевидцев, Гребенщиков тоже тогда был в «Бриге», но пропустил слова Троицкого мимо ушей и впервые официально услышал Цоя только в электричке, когда ехал с одного из своих квартирных концертов в Петергофе. И вот тогда БГ, как и Троицкий ранее, был поражен талантом и искренностью юного музыканта.

Из воспоминаний Бориса Гребенщикова, лидера группы «Аквариум»:

«Они подсели ко мне: ”Можно мы песни споем?” Ну, я хоть и был выпивши легкого вина, ну, интересно, и все равно в электричке делать нечего – ”ну давайте“. Спели мне две песни. Первая была никакая, вообще ноль, а вторая была бриллиант просто сразу – ”Мои друзья“. У меня челюсть отвисла…»

Сегодня многие утверждают, что именно они познакомили Цоя и Гребенщикова. Поэтому история этой судьбоносной встречи стала мифом. Троицкий и по сей день доказывает, что «это именно я», Тропилло говорит, что «именно на своем дне рождения я их лично познакомил» и так далее, и тому подобное. Но единственный человек, который может знать наверняка, как именно это случилось (поскольку он был непосредственным свидетелем), – это Алексей Рыбин.

Алексей Рыбин:

«Никто их не знакомил. Они просто встретились в электричке и познакомились. Вместе со мной. Вот и все. Я Бориса знал еще раньше, но не близко. Мы менялись пластинками на ”толчке“. Сейчас никто уже не скажет, как все было на самом деле… Подозреваю, что Троицкий Цоя тогда еще сам не знал. Я не помню, ”Трюм“ был до или после ”Дураков и Гастролей“. Но и на ”Дураках“ Цой на Троицкого большого впечатления не произвел. Там главным был Свин. А Цой вообще находился в тени. У него и песен-то, кроме ”Идиота“, не было. А ”Идиот“ была слишком сложная песня для восприятия на панк-вечеринках».

Есть еще один нюанс: почему-то всегда считалось, что БГ в момент знакомства с Цоем и Рыбой был один. Но это не так.

Всеволод Гаккель:

«Как гласит легенда, сто раз кем-то пересказанная, Боб познакомился с Цоем в электричке. Только история почему-то умалчивает о том, что там были и все прочие участники группы ”Аквариум“, поскольку мы все возвращались со своего концерта».

Компания Свиньи постепенно перестает интересовать Цоя и Рыбина, и они все больше сближаются с Майком и Борисом Гребенщиковым, постепенно превращаясь из панков в ”новых романтиков”.

С Михаилом Науменко Цой и его приятели Алексей Рыбин и Олег Валинский познакомились примерно в одно время. Сначала это было заочное знакомство, которое произошло благодаря Игорю ”Панкеру“ Гудкову, который дал послушать ребятам только что записанный альбом ”Сладкая N“. Чуть позже произошло и реальное знакомство. Случилось это, по словам Олега Валинского, в квартире Александра Жарова, приятеля Георгия Ордановского, лидера ”Россиян”.

По мнению многих знакомых Цоя, именно Майк стал для Виктора своего рода гуру, которому он показывал свои новые песни. Именно об этом говорит московский знакомый Виктора, Алексей Дидуров.

Алексей Дидуров, музыкант группы «Искусственные дети»:

«Майк для Цоя был еще и гуру, которому Цой, пацан-пэтэушник, носил на разбор и оценку новую песню. И именно Майк, дождавшись, когда Цой достигнет определенного уровня, нежно передал его БГ».

Алексей Рыбин:

«Поскольку мы любили группу ”Аквариум“, в силу того, что были точно такими же уродами, как и ”Аквариум“, и не любили группу ”Мифы“, то всегда хихикали над доморощенным хард-роком отечественного производства, который пел о том, что нужно открыть дверь и впустить свет… Об этом все пели. БГ об этом не пел и тем был нам мил. А Майк вообще пел про портвейн, баб и все остальное, чем просто нас обаял. И мы не могли не подружиться с Гребенщиковым, потому что других людей просто не было».

Виктор Цой:

«Если говорить о философии или взгляде на жизнь, то мне очень близок Майк, когда он говорит ”Живи как живется“. Другими словами то же самое говорится в ”Дао дэ Цзин“, где излагается принцип недеяния, но это не означает призыва лежать на спине и плевать в потолок…»

Наталья Россовская:

«Майк, несомненно, был учителем Цоя. Витя по молодости был очень в себе не уверен, и мнение Майка для него было решающим. Пока не появился Борис Борисыч. Кстати, к БГ Цоя отвел Майк. Почему-то об этом не принято говорить… Думаю, что Майк и Цой не были друзьями. В высоком понимании (а для меня ”друг“ – это очень серьезно). Майк помогал молодому музыканту, пока молодой музыкант не оперился. Майку нравилось ”КИНО“ с Лешей Рыбиным, а у меня с Цоем был нежный ”школьный“ роман… Все честно и чисто. Я знала все Витькины песни. Они с Лешей разрешали ”подмурлыкивать“, а иногда просили ”подлялякивать“ (в ”Весне“, например)…»

Общение Цоя с Пановым сводилось к случайным встречам на тусовках, поскольку компания Гребенщикова откровенно претила Свинье и его окружению.

Здесь уместно упомянуть об одной истории. Как-то Свинья, впервые приехав в Москву (а-ля молодой ковбой), пришел в «Салун Калифорния» на Самотеке и, распахнув дверь «учреждения» ногой, заявил: «Ну вы, б… я Свинья, мы на гастроли приехали!» В ответ он услышал: «А я Хозяин. Но ты, б…, можешь звать меня просто – Лелик». Этот Лелик (в миру Леонид Россиков), обладавший внушительным ростом и развитой мускулатурой, стал как бы телохранителем Свиньи, который, будучи настоящим панком, постоянно влипал в истории. И вот на одном из квартирников в Москве (у Владимира Левитина) Цой, игравший с Рыбой, случайно столкнулся со Свином. Крепко выпивший Панов начал обвинять Цоя в «мажорстве» и даже назвал его песни «сопливой эстрадой». Цой же парировал словами: «А ты все дерзаешь? Ну-ну, дерзай» – и похлопал того по щеке. И едва не попал под удар Лелика, который расценил движение Цоя как нападение на Свинью… Конфликт конечно же был улажен, но Свин неоднократно потом упрекал Цоя и Рыбу в «мажорстве», что вызывало у них жгучее раздражение, не меньшее, чем когда их называли панками, которыми ни Цой, ни Рыба себя не считали.

Илья Смирнов, журналист, организатор первых рок-концертов:

«Случались и от своих неприятности. Один из первых их концертов, еще с Рыбой, на квартире у замечательного человека Попова, который на самом деле был студент Плехановского института Володя Левитин… Мы старались шифровать людей, особенно связанных с распространением билетов и с журналом. Я знал его настоящую фамилию, а многие искренне полагали, что он Попов, а, например, студент МИМО Саша Лукин, ныне большой специалист по Китаю, был Матвеев – ”что тот евангелист, что этот“, как сказал бы Б. Брехт. Художнику Юре Непахареву даже звонили на завод, где он работал, и просили Хипова к телефону. Так вот, на тот квартирный концерт заявились ленинградские делегаты Всесоюзного съезда панков на Самотеке, Свинья и Нехороший, очень обиженные на Рыбу и Цоя за измену своему грязному делу, не простившие Цою предательского знакомства с Гребенщиковым, и, увидев неоромантические наряды, совсем озверели… И с хиппи тоже возникали проблемы…»

Итак, новыми учителями Цоя и Алексея Рыбина стали Майк и БГ, то есть можно с уверенностью сказать, что наставников Виктор и Алексей выбрали себе безошибочно.

Алексей Рыбин:

«Кстати, творчество Гребенщикова Панов действительно не любил. Он называл Бориса Борисыча Гробощенковым и морщился, когда мы с Цоем подбирали на гитаре песни с только что вышедшего ”Синего альбома“. Но он никогда никому и ничего не запрещал. Если уж ты попадал внутрь его квартиры, то дальше мог любить любую музыку и любых исполнителей».

Евгений Титов:

«Есть же большое интервью со Свиньей о Цое, там он сам подробно про все говорит. И даже не пьяный (вроде), так что, скорее всего, как он там говорит, так все и было. И даже то, что Цой перекинулся в компанию Гребенщикова, – так Свинья сам говорит, что это было правильно, так как с ними Цой больше смог сделать, вышел на другой уровень».

Андрей Чернов, музыкант группы «Автоматические удовлетворители»:

«Я никого не хочу обидеть, но Андрюхе были глубоко по х… и Цой, и Гробощенков, и многие другие… Для него этого не существовало, о чем он и сказал Цою. Тот и телефон ”забыл“ после этого».

Впоследствии Цой действительно почти не пересекался с Пановым, разве что на фестивалях Рок-клуба.

Андрей Панов:

«Я еще некоторое время звонил ему, но… Один раз, правда, он сам позвонил, когда у него сын родился. Хотел пригласить на день рождения. Но я, естественно, был пьян, зачем-то ему нахамил и бросил трубку. Вот и все. Один раз мы встретились в Рок-клубе. Как говорил Зиновий Гердт в фильме ”Соломенная шляпка“: ”Вы еще когда-нибудь виделись с вашей женой?” – ”Да“. – ”Ну и что же?” – ”Мы раскланялись“. Так и мы с Цоем – даже не поговорили, вынужденно поздоровались, и все».

Николай Кунцевич, музыкант:

«Впервые я узнал о Викторе Цое в 1982/83 году, услышал на кассете (тогда были кассетные магнитофоны) песни ”Восьмиклассница“, ”Алюминиевые огурцы” – собственно говоря, группу ”КИНО“». А потом я узнал, что там поет Виктор Цой. Когда мы виделись с Андреем Пановым, мы никогда не говорили о Цое. У нас были другие темы для разговоров. О том, что Виктор играл с Андреем, я узнал из воспоминаний Алексея Рыбина, прочитав об этом в его книге…»

Как уже было сказано, удачные выступления с «АУ» в Москве и последующие тусовки сблизили Виктора и Алексея Рыбина, и после совместного похода ребят в СКК на концерт «Форварда» и «Автографа» (по сути, первых профессиональных рок-групп советской официальной сцены) все это вылилось в совместную поездку (в компании с общим другом – Олегом Валинским) в Крым, в поселок Морское. Поскольку идея поездки пришла спонтанно – с билетами было туго, так что до Крыма ребята добирались в разных поездах. Олег с Алексеем вместе, а Цою пришлось ехать одному, что совершенно не смутило Виктора, тем более впереди был отдых… Кстати, как вспоминал впоследствии Валинский, изначально ребята ехали не в Морское, а в местечко Солнышко, куда ребята после встречи на вокзале в Симферополе и отправились, но после того, как Солнышко разочаровало, было решено переехать в Судак, а затем в Морское.

Море, пляж, местное вино в трехлитровых баллонах и горячее желание реализовать творческий потенциал привели к тому, что именно там, в Морском, были впервые произнесены вслух слова о создании новой группы, которую с ходу окрестили «Гарин и Гиперболоиды». Отдых был совершенно забыт, и, вернувшись в Ленинград, молодые музыканты с головой погрузились в репетиции.