«Гребенщиков так внимательно и по-дружески, по-отцовски, по-братски воспринял появление Цоя. Я тогда жил у Гребенщикова, на улице Софьи Перовской. Цой принес ему первую кассету с ”45“ – пленку – тогда еще кассет не было фактически…»

Показательно, что ленинградская рок-тусовка альбом поначалу вообще не заметила, а московский подпольный журнал «Ухо» назвал песни «КИНО» «расслабленным бряцаньем по струнам», в котором «серной кислотой вытравлены всякий смысл и содержание». В тот момент сложно было поверить, что спустя буквально несколько лет большая часть композиций из «45» будет звучать чуть ли не в каждом дворе под приблизительный аккомпанемент ненастроенных шестиструнных гитар…

Илья Смирнов:

«Первую реакцию на концерты новоявленной группы ”КИНО“ запечатлел журнал ”Ухо“, там появились две рецензии – в номере два ругательная, в номере три за тот же 1982 год положительная… Ругали за то, что от этой музыки хочется спать. Во-первых, из нее “серной кислотой вытравлен всякий смысл”, всякие там “вторые планы”, “мысли” и прочая туфта. ”КИНО“ тогда представляло собой акустический дуэт Виктор Цой – Алексей Рыбин, плюс необязательный ударник с бонгами, иногда еще дискотечная колонка, через которую подключали гитару. В роли рекламного агента обычно выступал Гребенщиков: ”Пригласите обязательно ’КИНО‘, не пожалеете…” Многие потом жалели. Понять почему, можно с помощью самиздатовского журнала ”Ухо“. Там была напечатана (на папиросной бумаге, 10 закладок под копирку) статья ”Романтики в лайковых перчатках“. КИНОшникам поставили в вину: первое – внешний вид, ”как они выходят выступать: в кружевах, жилетках, бабочках, только что не во фраках“. А это ведь напяливалось не просто так, а в подражание последнему англосаксонскому рок-поветрию, ”неоромантикам“. Не то чтобы рецензенты ”Уха“ были против моды, все прекрасно понимали, что вся рок-музыка – ”депеша эта с Запада“ и распространилась у нас именно как мода, но преувеличенное внимание к внешней атрибутике, ”модничество“, оно не приветствовалось. Кроме того, подражать панкам в наших условиях можно было легко и непринужденно, смотри старую песню Володи Сигачева из ”ДДТ“ ”Мой дедушка панк“, а неоромантики советской сборки выглядели как Эллочка Людоедка в мексиканском тушкане. И вторая претензия журнала ”Ухо“ к Цою и Рыбе касалась уже содержания песен: то, что они ”нанизывают цепочку впечатлений и простейших реакций трехлетнего ребенка. Слушаешь, слушаешь куплет за куплетом, да, холодно, да, ”ношу шапку и шерстяные носки“… Летом, конечно, лучше. Ну и что дальше? А ничего. Просто ребята рассказали нам под музыку, что зимой холодно, а летом жарко. Мерси, но чем это лучше… эстрадных поделок про радугу над полем и весну в соловьях?.. Масса повторов”. Информативная ценность минимальна, как и во всех песнях ”КИНО“, зато музыка вколачивает в сознание каждое слово… Простая электричка превращается в некое почти мистическое средство передвижения, наподобие чичиковской тройки у Гоголя… Творчество группы ”КИНО“ изначально наивное, бесхитростное и искреннее (как Рыбин писал про Цоя: ”За 20 минут сочинил … песню ’Восьмиклассница‘, вернее, не сочинил, а зарифмовал все то, что с ним происходило на самом деле, от ’конфеты ешь‘, до ’по географии трояк’, в дальнейшем это самовыражение было вписано в определенную культурную среду”. Математик Гребенщиков. Физик Андрей Тропилло, который хоть и назвал Цоя пэтэушником, но записывал их музыку на своей самодельной студии, и не просто записывал, а по ходу обучал ремеслу. Пианист-парадоксалист Сергей Курёхин. И многие, многие другие. Что такое, например, альбом ”КИНО“ “45”? Два человека из ”КИНО” и четыре из “Аквариума”. Для Гребенщикова случайная встреча с Рыбой и Цоем в электричке стала как раз долгожданным воплощением его мечты: ”Где та молодая шпана?”»

Запись альбома тяжело далась как Виктору, так и Алексею. Собственно, это касалось и звукорежиссера, и участников группы «Аквариум». Виктор, в то время учившийся в художественном училище, отлынивал от занятий, выкраивая время на запись в студии, а Алексей, трудившийся монтажником сцены ТЮЗа, умудрялся получать мифические больничные, чтобы хоть как-то оправдать свое отсутствие на рабочем месте. Родные, конечно, ни о чем не догадывались – ну, бренчат ребята на гитарах, и пусть себе бренчат. Мало кто понимал, что́ за всем этим стоит в будущем…

Валентина Васильевна Цой:

«Работу над альбомом ”45“ Витя засекретил: ходил таинственный, ни о чем не рассказывал. Как-то вечером принес мне плеер: ”Мама, послушай!“ Мне понравилось. ”Во всяком случае, не хуже, чем у других!“ – решила я. Дала ему десять рублей, чтобы как-то стимулировать. Думала, он сладкого себе купит, а он вернулся с бутылкой водки. Ну, думаю, обычный парень вырос».

Из интервью Виктора Цоя:

«А из старых альбомов мне больше всего нравится первый альбом, ”45“, потому что… Ну, я не знаю почему, но нравится. Другое дело, что я из него немножко как бы вырос уже».

По мнению Андрея Тропилло, «45», в сущности, был сольным альбомом Цоя, а роль Алексея Рыбина свелась к тому, что «он пару раз на гитаре сыграл, а под конец записи вообще куда-то исчез». Надо отметить, что сам Алексей Рыбин не раз говорил, что работа в группе тогда действительно разделилась: Цой отвечал за творческую часть, а он – за административную: выступления, оплата, поездки, билеты. Но вот что касалось именно записи альбома, то тут все было, что называется, поровну.

Алексей Рыбин:

«Да, Цой совершенно отбил у меня охоту сочинять песни. Я был просто подавлен обилием и качеством материала, который он постоянно мне показывал. Он писал постоянно, и его вещи мне нравились. Я видел, что Витя пишет песни лучше, чем я. Со своей стороны, я делал то, что лучше получалось у меня, я хорошо аранжировал. Но что касается слов Тропилло насчет того, что ”45“ – сольник Цоя, – это следствие его маразма. Мы вообще с Цоем в ту пору не расставались. И ”45“ мы делали от первой до последней ноты вместе. Это знают и БГ, и Севка, и Фан, и все, кто там бывал. Делали все вместе, вплоть до обложки – у меня дома, на Космонавтов…»

Не умея толком играть на инструментах, музыканты «КИНО» записали песни, которые с удивительной точностью передавали атмосферу городской романтики того времени с ее вечным безденежьем, бездельем и океаном нереализованных планов и ночных мечтаний. «Сигареты», «ночь», «телефон», «солнечные дни» – как бы там ни было, а «45» получился одним из самых светлых и лиричных альбомов за всю историю русского рока.

Андрей Яхимович, музыкант группы «Цемент»:

«Это был просто новый виток подворотной песни. ”ПТУ – рок“. Ребят 80-х уже не устраивали минорные песенки про ”готов целовать песок“ и ”на могиле повесился сам прокурор“, и, естественно, должен был появиться Цой. И он появился».

Алексей Рыбин:

«Альбом ”45” все хаяли. Говорили, что это самодеятельность ниже плинтуса. Нас поддержали Борис Гребенщиков и вся его группа, Майк Науменко привечал, остальные травили».

Андрей Тропилло:

«Курёхин предсказывал большое будущее группе ”КИНО“, хотя предпосылок к этому в начале творческого пути у Цоя не было. Еще в школе Цоя дразнили чукчей, гопники постоянно на улице приставали. Наверное, поэтому Витя потом страстно увлекался фильмами с Брюсом Ли. Он всегда хотел быть героем и считал, что одной крови с актером. Мог смотреть их по 10, 20 раз, постоянно показывал сцены оттуда. Витя выглядел скромным, молчаливым пареньком с восточной внешностью, был отстраненным, потому что рокеры в восьмидесятые его презирали».

Тот же Макаревич, с которым я общался, часто говорил: ”Тебе не стыдно? Зачем ты с ним возишься! Ладно, Боря – гений, а Цой-то этот тебе для чего?!“ В Рок-клубе на Рубинштейна любить ”КИНО“ считалось очень плохим тоном».

Запись альбома была закончена. Ее окончание и сам факт записи альбома дал «КИНО» определенный статус. Группа заявила о себе и была услышана. Как сказал в одном из интервью Виктор Цой:

«У нас появилась некоторая репутация, даже авторитет, мы уже сами могли выходить на какие-то студии».

Андрей Усов, фотограф:

«Я знал Витю много лет… Познакомились мы в 1982 году. Он был немного нескладный, совершенно неординарная внешность. Как чужестранец! Помню, Витя попросил – ”Вилли, сделай нам оформление альбома, как ты Боре Гребенщикову делаешь“ – ”А дай мне послушать кассетку“ – ”А я тебе спою“. И он мне все спел, весь первый альбом ”45“, прямо на поляне перед ”Юбилейным“. У меня было какое-то ощущение прорыва, счастья! После я ходил ночью по Петропавловке с гитарой и пел прохожим песни группы ”КИНО“, которых еще никто не слышал».

Олег Котельников:

«С Цоем мы познакомились у Гены Зайцева, когда они с ”Рыбой“ принесли ему первый альбом слушать. Заслуг перед рок-н-роллом в то время у них еще не было, и Гена, член совета Рок-клуба, весьма скептически к ним отнесся. В тот день он был под впечатлением от привезенного из Уфы нового альбома Шевчука ”Не стреляй“, а тут пришли два красавца и поставили ему про дерево. Разумеется, Гена не мог не заметить контраста: с одной стороны, красивые тексты, нормальное пение, а с другой – предсмертный рев загнанного марала. Разумеется, однорукому нравилось больше ”ДДТ“, поэтому впоследствии он стал директором Шевчука. Цоя сразу шибко полюбил Тимур Новиков, и я часто стал встречать Виктора у Тимура – его приводил Гурьянов».

Артем Липатов, журналист:

«Кто же мне принес тогда, в 1983-м, кассету с альбомом ”45“? Не помню. Конечно, там не было фирменного упругого баса, каспаряновских гитаризмов и гурьяновского лаконичного ритма. Это была такая тинейджерская акустика, смешная, веселая, грустная. ”Я посадил дерево“, кто помнит. А еще лихая: ”Мои друзья всегда идут по жизни маршем, и остановки только у пивных ларьков“. Это был уже панк – потому что настоящий панк – это не когда ”я бубу ее каждый день“ (так Майк Науменко однажды весело простебал Свинью, Андрея Панова), а когда вот так, формально строго, а по сути – наотмашь. Наотмашь Виктор Робертович умел».

Начало было положено. И, надо сказать, довольно успешно.

Разрыв

Еще до записи альбома, во время одного из «квартирников» на Петроградской стороне, Виктор и Алексей знакомятся с Владиком Шебашевым, который становится первым официальным фанатом группы «КИНО».

Примерно в это же время, в начале марта 1982 года, но уже в ходе записи «45», на одной из вечеринок Цой знакомится и с молодой художницей Марьяной, в скором времени ставшей Виктору не только подругой, но и полноценной участницей группы «КИНО» (в качестве гримера и костюмера), а впоследствии женой и матерью единственного сына, Александра.

Игорь Петровский, давний приятель семьи Виктора Цоя, вспоминал:

С Витей мы познакомились в начале 80-х и приятельствовали до конца 1985 года, потом это как-то прекратилось. С Марьяной я познакомился во второй половине (в конце) 70-х, отчасти благодаря нашему знакомству они с Цоем и повстречались…

Как известно, Цой умел нравиться женщинам, и об этом вспоминают многие его знакомые и приятели.

Павел Крусанов:

«Разумеется, регулярно появлялся в нашей квартире и Цой. Благо от Днепропетровской улицы было рукой подать до полюбившегося ему женского общежития ПЖДП (Прижелезнодорожного Почтамта) Московского вокзала, располагавшегося (речь об общежитии) в Перцовом доме на Лиговке. Да, этого не отнять: он нравился женщинам – он был обаятелен, хорошо сложен, молчаливость добавляла его решенному в черных тонах образу известную толику романтической загадочности, ну а когда он брал в руки гитару и начинал петь, его и вовсе окутывало облако какого-то запредельного очарования, так что девицы теряли над собой контроль и глаза их наливались томным матовым блеском. Не устояла даже милейшая и добрейшая майковская Наташка – дело едва не дошло до адюльтера, отчего Майк некоторое время на Цоя ревниво дулся. Собственно, здесь же, на Днепропетровской, Цой увел у Панкера Марьяну. Вернее, она сама увелась: отдадим должное слабому полу – практически невозможно соблазнить деву без ее встречного желания быть соблазненной».

В апреле 1982 года руководство Рок-клуба предложило «КИНО» выступить на концерте молодых групп. С помощью музыкантов группы «Аквариум» они исполнили семь песен.

Всеволод Гаккель:

«Я помню один из первых концертов группы ”КИНО“ в Рок-клубе с Рыбой на костылях при участии Боба с чудовищной драм-машинкой. Это был кошмар, полный хаос, ничего не слышно. Впрочем, в этой дурости что-то было. Все так или иначе относились к этому как к игре, и никто не судил друг друга. Но я считаю, что если бы эти двое ребят вышли бы просто с двумя гитарами, это было бы во сто крат лучше. Но в то время они находились ”в лапах“ Боба…»

Александр Андреев:

«Концерт этот состоялся 20 апреля 1982 года и представлял публике три молодые, только что принятые в Рок-клуб группы. Совет Рок-клуба решил усилить программу участием заслуженной группы ”Реквием“, ветеранов битловских праздников и пригородных танцплощадок, игравших, несмотря на мрачное название, жизнерадостный, но несколько архаичный для 1982 года бит. Сегодня это решение выглядит забавным, учитывая, что тремя дебютантами были ”КИНО“, ”Странные игры“ и ”Выход“! Событие это, вне всяких сомнений, стало историческим. Его не единожды описывали в подробностях и участники, и очевидцы, поэтому не буду повторяться. Главное, он стал знаком прихода в Рок-клуб и в питерский рок вообще эры новой волны: положенный на ритмы Ска поэтический абсурд ”Странных игр“, саркастический философский реггей ”Выхода“ и уличная романтика ”КИНО“ стали краеугольными камнями в основании новой художественной парадигмы, позволившей питерским музыкантам сократить разрыв между ними и общемировой музыкальной культурой, в одночасье оказавшись если не впереди планеты всей, то уж точно впереди всей Страны Советов».

Алексей Рыбин:

«Однажды Майк, вернувшийся из Москвы, между стаканами сухого сообщил, что ”познакомился с настоящим мафиози“. Собутыльники, в числе которых находились мы с Цоем, поохали, поахали, позавидовали и продолжили выпивать. Никто из нас не знал, что вскоре с этим ”мафиози“ столкнемся и мы…»

Этим «мафиози» был Александр Липницкий – человек, по словам Алексея Рыбина, «сделавший для рок-групп из Ленинграда столько, что это сопоставимо с тем, что сделали для себя сами эти группы».

Летом молодые музыканты «КИНО» провели несколько концертов в Москве, в частности концерт у Александра Липницкого, на память о котором осталась удачно сделанная запись и воспоминания очевидцев…

Александр Липницкий, музыкант группы «Звуки Му»:

«Жаркие дни лета 1982 года. ”КИНО“ уже гремит – альбом ”45“ успешно конкурирует в Москве с самим ”Аквариумом“. 25 июля я устраиваю группе домашний концерт, пригласив московских художников и музыкантов. Хорошо накрытый стол стимулирует дуэт наших гитаристов, и песня ”Лето“, на мой вкус, никогда не была так сильно спета, как в тот день».

В городе плюс двадцать пять – лето!
Электрички набиты битком,
Все едут к реке.
День словно два, ночь словно час – лето!
Солнце в кружке пивной,
Солнце в грани стакана в руке.

Девяносто два дня – лето!
Теплый портвейн,
Из бумажных стаканов вода.
Девяносто два дня – лето!
Летний дождь наливает
В бутылку двора ночь.

Цой, Марьяна и Алексей, как и раньше, много времени проводят у Майка Науменко и, можно сказать, фактически становятся членами его семьи. Между женой Майка, Натальей, и Виктором в недалеком прошлом были романтические отношения, которые, впрочем, если судить по воспоминаниям самой Натальи, отнюдь не зашли далеко и отнюдь не повлияли на их дальнейшую дружбу.

Алексей Вишня:

«Когда мы познакомились с Цоем, он уже жил с Марьяной. Я запомнил ее высокой, крупной женщиной… До встречи с Витей Марьяна считалась подругой питерского рок-продюсера Игоря ”Панкера“ Гудкова, прославившегося в 1983 году записью совместного альбома LV лидера группы ”Зоопарк“ Майка Науменко и Бориса Гребенщикова. Цой же, по словам друзей-приятелей, был безумно влюблен в жену Майка Наташу. Предполагаю, что и она отвечала взаимностью. Но из семьи не ушла и любовь в себе задавила. Наташа оказалась человеком долга: у них с Майком рос четырехлетний сын Женя. Цой страдал. И Марьяна его утешила, став для Виктора незаменимой…»

Наталья Россовская:

«Ничего серьезного не было. Хотя я сама не знаю. Наверное, это все-таки была любовь с моей стороны. Совсем детская… Целовались, как школьники».

Я не стал приводить полностью рассказ Наташи Науменко о ее дружбе и романе с Цоем, хоть Виктор и выглядит в нем чистым и романтичным героем, то есть таким, каким он был в первый, «ленинградский» период. Но, несомненно, найдутся читатели, которым милее Цой такой, каким он показан в рассказе Натальи.

Инна Николаевна Голубева, мама Марьяны Цой:

«Да, они пропадали вечно в городе, у Майка. Но то, что рассказала жена Майка, Наташа, Житинскому конечно же не совсем соответствует действительности…»

К концу лета Цой и Марьяна с друзьями рванули в Крым, в поселок Малореченское, где наслаждались «диким» отдыхом. Сохранилось несколько фотографий, сделанных их общим другом, Владимиром «Дедом» Новиковым, которого они случайно встретили в Малореченском.

Алексей Рыбин:

Лето восемьдесят второго пролетело незаметно – я еще раза два съездил в Москву, Витька с Марьяшей – на юг, мы славно отдохнули и в начале осени снова встретились у меня на Космонавтов.

14 июля Цой получил диплом резчика по дереву и по возвращении из Крыма наконец-то оказался распределён на работу в Пушкин (в НПО «Реставратор») с обязательной двухгодичной отработкой по месту распределения. И теперь ему приходилось ездить к 8 утра в пригород и торчать под потолком анфилады Екатерининского дворца.

К осени 1982 года Алексею Рыбину, выполнявшему функции директора группы, удалось создать некое подобие концертного графика, правда, большинство выступлений проходило в столице. В основном это были квартирные сейшены, но изредка случались и более солидные мероприятия, например совместный с группой «Центр» концерт в МИФИ. Играли Цой с Рыбиным вдвоем, лишь пару раз компанию им составил барабанщик «Аквариума» Петр Трощенков.

Илья Смирнов:

«К примеру, концерт в жэковском красном уголке… Маленький зал в полуподвале человек на 70 при конторе, которая сейчас называется ”управляющая компания“, а тогда ”жилищно-эксплуатационная“, пенсионеры там собирались по праздникам, ну и такие, как мы, иногда. Так вот. Поют Рыба и Цой и, по-моему, Петр Трощенков на ударных. Из заднего ряда вдруг раздаются джазовые рулады, явно издевательские по отношению к выступающим. Я говорю: “Кто привел сюда Пономареву и еще напоил?“ А это оказалась Олеся Троянская, героиня московского хиппизма, в окружении всей своей бригады. Исключительно безобидной. Один Миша Реалист чего стоил. Утюг на проволоке в качестве кистеня. Мы их убедили не мешать. Зато по окончании концерта они полезли на сцену: что это вы привезли за эстраду ленинградскую? Вот вам сейчас Олеся споет по-настоящему ”Карломарксовый портрет“…»

К сожалению, запись московского концерта в красном уголке ЖЭКа пока обнаружить не удалось, сохранились лишь фотографии Сергея Алексашенко, однако доступна запись другого квартирного концерта – ленинградского выступления «КИНО» в общаге ЛГУ.

Сергей Котегов, устроитель квартирных концертов:

«История несколько шире, чем история одного концерта… Дело было в 1982 году, это был концерт в общаге матмеха ЛГУ, в небольшой комнате, – разновидность квартирника. Общага матмеха ЛГУ – да, это Петергоф, точнее Старый Петергоф, а еще точнее – Темяшкино. Там на третьем этаже был выделен блок, в котором были снесены перегородки, для проведения всяческих мероприятий, типа вечеров встреч групп, литературных вечеров и т. д. Поскольку так или иначе у меня был доступ к этой комнате, то я смог провести там несколько концертов.

Очень кратко. Один чел в нашей общаге так или иначе вышел на БГ, а потом вывел на БГ меня. Где-то в это же время как-то сама по себе пришла идея устроить концерт БГ в общаге. И как-то она сама собой удалась. Концерт был довольно странным… Но сама идея настолько всем понравилась, что следующим был почти тут же приглашен Майк. Потом был их совместный концерт, а потом Борис как-то передал послушать первый альбом ”КИНО“. Тот вариант несколько отличался от ”канонического“, но, к сожалению, лента у меня не сохранилась – ”взяли послушать“. Мне ”киношники“ очень понравились, и Борис предложил позвать их на концерт тоже, что и случилось.

Да, именно БГ познакомил нас с ”КИНО“. Он тогда как раз закончил продюсировать их первый альбом и ”нес свет их творчества в массы“, а по-новому – промоутил там, где мог. После ”заумной“ лирики БГ и городских баллад Майка ”КИНО“ выглядели веселыми детьми, которые дорвались до инструментов. И это было в кайф. Девушки тащились больше.

”КИНО“ позвали петь в общагу. Все получилось просто замечательно – 28 октября 1982 года состоялся очень веселый и бодрый концерт. Запись концерта была плохая, лента бракованная, а потому сохранена только часть. Забавный момент – когда я передавал Вите деньги, собранные с народа, он сказал что-то типа: ”Ого, за это еще и деньги платят – офигеть“.

Запись концерта велась, но при записи ”КИНО“ что-то намудрили – писал не я, о чем и жалею. Запись была плохая, с перегрузами и разными другими проблемностями. Записано было все более или менее, но записано на бракованную ленту. Из-за этого бо́льшая часть концерта была с провалами. В общем, сохранена была только та часть, которая не сильно кривая. Одним из приколов тех концертов было то, что Борис, а потом и ”КИНО“ пели ”Пригородный блюз“ Майка.

Правда, ”КИНО“ у нас в общаге очень немного играло, в основном БГ и еще Майк – с ними я общался довольно много. А с Витей как-то не особенно наладилось. Почему – не помню. Сохранился ”билет на концерт“, после которого Витя и Леша мне его подписали…

Кстати, на концерт Цой прибыл с Марианной, она тогда уже сильно ”берегла свой Хой“. И они сразу после выступления уехали, и даже не на последней электричке, а Рыба остался в попытке познакомиться с какой-нибудь нашей девицей, но сильно промахнулся…

После этого был еще совместный концерт БГ и Майка, где они весело препираются. И еще один концерт БГ. После этого была идея пригласить весь акустический ”Аквариум“, но когда Миша Файнштейн озвучил мне цену, я понял, что мне столько не собрать, хоть тресни. И как-то на этом деле все прекратилось – мне нужно было писать диплом, была куча других забот. А потом пошли полулегальные концерты в разных ДК, и нужда в таких вот квартирниках, как в общаге, отпала…»

В конце 1982 года группа «КИНО» решает записать новый накопившийся материал.

Алексей Рыбин:

«Витька продолжал писать, и материала для второго альбома у нас уже было более чем достаточно. Теперь, когда мы разделили обязанности и всеми административными вопросами стал заниматься я один, мой товарищ начал наседать на меня и все чаще и чаще требовал, чтобы я поскорее подыскал студию для новой записи».

Поскольку Андрей Тропилло был очень занят работой с группой «Аквариум» и не имел возможности уделить время «КИНО», Гребенщиков предложил Рыбину самостоятельно найти студию для записи и даже снабдил его многочисленными телефонами знакомых звукорежиссеров. В конце концов, после долгих поисков, Алексею повезло, и он нашел студию звукорежиссера Андрея Кускова в МДТ. На барабанах группе помогал Валерий Кирилов, впоследствии ставший барабанщиком «Зоопарка».

По воспоминаниям Алексея Рыбина, запись всех песен альбома прошла быстро и складно: практически за несколько часов вполне прилично записали болванки четырех песен. Кирилов, который до этого не был знаком ни с музыкой «КИНО», ни с Рыбиным и Цоем, оказался опытным барабанщиком, поэтому легко попал в нужный ритм. Однако несмотря на такую легкость и гладкость, судьба записи оказалась трагикомичной, ее не довели до конца по двум причинам: Цою вдруг разонравились студия, звук барабанов и вообще сама идея. После записи Виктор забрал ленту с собой, сказав, что на этом следует остановиться, и спрятал ее «в шкаф».

Я сижу в кровати, только что из ванной, с мокрой головой.
На улице мороз, и рано, как ни странно, я пришел домой.

За стенкой телевизор орет,
Как быстро пролетел этот год,
Он так похож на прошлый год,
Я в прошлом точно так же
Сидел один, один, один…
В поисках сюжета для новой песни…

Алексей Рыбин:

«К сожалению, эту запись мы так и не довели до конца – Витьке вдруг разонравилась эта студия, звук записанных барабанов, хотя, на мой взгляд, он был вполне достойным. Мы собрались в Малом драматическом еще раз, записали голос, и Витька, забрав ленту себе, сказал, что пока на этом остановимся. У него не было настроения писать дальше. Отношения наши продолжали оставаться превосходными, он сказал, что просто устал и ему нужно сосредоточиться, чтобы записать полноценный альбом. А пара песен из записи в Малом драматическом потом так никуда и не вошла».

Валерий Кирилов, музыкант группы «Зоопарк»:

«Моя учеба шла по накатанным рельсам. Сокурсники оказались веселыми парнями, я завел массу интересных знакомств и озаботился изготовлением барабанов. Бабушка прислала мне из Литвы на покупку инструментов огромную сумму – 1500 рублей. Я купил подержанное пианино ”Красный Октябрь“, а барабаны решил изготовить на заказ. Мастер, который их делал, жил за городом и был подвержен запоям; я же по простоте душевной имел неосторожность заплатить ему всю сумму заранее. И вот теперь мне приходилось еженедельно мотаться на электричке к нему в Рыбацкое, так как метро там еще не было. Наконец барабаны были готовы. Красивые, прозрачные (из оргстекла), они и звучали здорово. Кстати, именно на них я писал музыку с Рыбой и Цоем. Почитать о той записи можно в Лешкиной книге ”«Кино» с самого начала”, а качество звука оценить на альбоме ”Неизвестные песни Виктора Цоя“. Работы не было, и пришлось бы мне собираться преподавать школьникам ксилофон и малый барабан, как тут произошло странное событие, которому я не придал тогда никакого значения. Мне позвонил незнакомец, назвался Рыбой и попросил записать с ним и его приятелем Витей несколько песен на внезапно подвернувшейся студии МДТ.

Кто это такие, я не имел ни малейшего представления, но мне было достаточно того, что они сказали гордо:

– Мы играем биг-бит!

Я согласился, и в назначенный час Леша с Витькой подъехали ко мне. Мы быстро спустили сложенную заранее установку вниз, затолкали ее в машину, с большим трудом влезли сами и покатили на улицу Рубинштейна, в театр. Уже в машине я уточнил некоторые детали и еще раз спросил:

– Так что играете-то?

– Биг-бит! – с заднего сиденья ответил придавленный бочкой Цой. На студии я быстро расставил инструменты, и, пока инженер обвешивал их микрофонами, Цой наиграл мне приготовленные к записи песни. Я показал ему по нескольку ритмических рисунков к каждой из них; он выбрал понравившиеся, разобрались с бреками, вступлениями и формами, а потом быстро записали болванки. Вернее, я не знаю, как назвать то, что мы записали. Рыба играл подобие первой гитары, Цой играл вторую, баса не было, а голос писался сразу – то есть все тогдашние законы звукозаписи были нарушены. Партия бас-гитары была наложена Шурой Храбуновым (“ЗОО“, первая гитара) много позже, почти десять лет спустя! А тогда мы взяли голым энтузиазмом и наглой молодостью. При записи ”Последнего героя“ я был совершенно заворожен ритмом этой песни, поэтому она получилась сразу же. Примечательна история моей барабанной партии песни ”Весна“. Майк написал ”Лето“, песню для Цоя, и позже, когда я уже играл в ”ЗОО“, Майк неизменно требовал, чтобы в ”Лете“ на всех концертах мною игралась та самая партия из цоевской ”Весны“. Ложилось замечательно, поэтому я не возражал, хотя каждый раз в душе хихикал при ее исполнении.

В студии Витя работал быстро и уверенно – если он и волновался немного, внешне было незаметно, а в ”Поисках Сюжета“ некоторое волнение добавило остроты и небольшой оттенок нервозности. К сожалению, у меня не сохранилась вторая половина этой песни (ее случайно отгрызла кошка Киса), и на той записи она внезапно обрывается. Как и Витькина жизнь… Для них это была первая запись в профессиональной студии, и я рад тому, что был с ними тогда. По окончании смены мы втроем сидели в аппаратной и слушали материал. На магнитофоне мигала лампочка секундного метража, и Цой внимательно смотрел на нее… Пользуясь случаем, я попросил инженера сделать мне копию всей записи. Ту самую. В принципе, Леша Рыбин довольно точно описал эту запись в книге ”«Кино» с самого начала”. Действительно: ну позвонили, ну приехали, ну записали… Вот только Рыба забыл написать о том, что, помимо оператора, за тем действом наблюдала фигуристка Марина Кожевникова, которая приехала в студию вместе с нами. После записи я остался на улице с Мариной и кучей тяжеленных барабанов. Посреди ночи, без всяких шансов поймать такси. Рыба с Цоем моментально куда-то испарились после выхода из студии…

Много лет спустя Майк мне рассказал: они заявились к нему среди ночи хвастаться своей первой студийной записью и заставили его внимательно прослушать.

– Помню, я сонный ее слушал. Я сначала не хотел им совсем дверь открывать, но Наталья настояла. Спросил, кто барабанил, а они сказали, что Женя Иванов из ”Пепла“ им присоветовал какого-то ”кренделя“, я не помню, чтобы тебя до того раза слышал. Но похвалил, Кирилыч! Запись их похвалил!

В то время Майк опекал Цоя, и тот отвечал ему благодарностью, многие это помнят…

Позже Майк познакомил Виктора с БГ, сдал, так сказать, с рук на руки. Через несколько лет Майк, Цой, Буйнов и я стояли в служебном буфете ”Лужников“ во время совместного концерта. Буйнов рассказал какую-то байку (он на это дело мастер), я же в ответ поведал ему о том, как ”ЗОО“ участвовал в совместном концерте с Глызиным (бывали в те времена такие чудеса), где выступал парень, загримированный под Буйнова (“Веселые Ребята“ тогда только разошлись), и я стоял в полном недоумении от увиденного глюка…

То был концерт, посвященный памяти Саши Башлачева. Нечто странное сквозило в воздухе в тот вечер. Казалось, что все насыщены энергией необъяснимой тоски и неопределенности. Я не помню, чтобы кто-нибудь общался друг с другом так, как это делали мы. Все ходили как вареные. Не могу сказать, что игралось на том концерте. Меня так вообще весь день преследовала мысль: ”Кто следующий, кто?” Я вглядывался в лица музыкантов, и этот вопрос то терялся в сознании, то отчетливо проступал, как тошнота с похмелья. В тот день я отчего-то так и не сказал Витьке, что запись сохранилась у меня…»