Хотя туземцы несомненно видели меня, они почти не обращали внимания, не проявляли агрессии. Никто не сделал даже попытки выстрелить из лука. Наши глаза видят больше, чем способен воспринять мозг. Туземцы видят лишь то, что привыкли видеть, что входит в их круг опыта и знаний. Всё выходящее из этого круга, мозг не в состоянии отождествить с имеющимися образами, поэтому они либо не замечали непонятное, как в случае с кораблями Колумба, либо воспринимали неверно. И так как у туземца нет знаний о крыльях, двигателе, фюзеляже, он будет видеть этот самолёт не так как мы. Банту, увидев самолёт в небе, отождествит его с птицей. Он будет видеть перья, видеть клюв, глаза и когти птицы. То есть то, что им знакомо и понятно, а не то, что есть на самом деле. Виденье соответствует знаниям и образам, заложенным в голове, а что там у них в голове я примерно представляю: полный бардак из образов духов и личин колдунов.

Переночевав и подзарядившись на третьем причале я продолжил разведку, хотя общее представление о численности я уже получил. Западная орда в полтора раза превосходила по числу южную, и идея с генеральным сражением стала казаться не самой лучшей. Немного наклоняюсь чтобы рассмотреть в трубу очередной отряд, который длинной змеёй растянулся в джунглях. Высота сто сорок метров, сверяю по таблице и выставляю колёсиком нужный фокус. Щёлк-щёлк-щёлк и готова очередная серия аэрофотоснимков. Качество снимков из-за низкой полётной скорости и так будет высоким, но фотоаппарат на всякий пожарный установлен на гироплатформе, похожей на авиагоризонт, так что никаких смазанных снимков быть не должно. Большой отряд. Сотни полторы, не меньше. Через прогалины видно немного, а на опушке, похоже, расположилась лишь небольшая часть. Замечаю идеальную круглую полянку, подходящую для посадки. А почему собственно и нет? Но прежде хочу провести натурные испытания. Вытягиваю ногу левее и предварительно «качнув» крыло, чтобы оно посильней легло в вираж, поддаю газу. Снижаюсь и захожу прямо в лоб отряду туземцев на высоте двадцать метров. Те удивлённо смотрят на непонятный предмет в небе.

Едва слышно загудела передача, выставляя отрицательный угол стрелкомёта. Жму на гашетку и толстые болты совершенно бесшумно и гораздо быстрей, чем в пневматическом варианте, начинают свой смертельный полёт. Внизу раздаются крики и стоны. Второй заход, третий. Немногие уцелевшие прячутся в лесу. Поднимаюсь повыше и иду вдоль тропы обрабатывая её из оружия. Ага вон они! Жму на верхние кнопки. Подо мной открываются контейнеры плотно набитые флешетами, бронзовыми стрелами-дротиками размером с карандаш. Добавим пару осколочно-фугасных. Задержка двадцать. Бух-бух-бух. Сзади меня раздаются разрывы. Рановато. Новый заход. Задержка тридцать. Жму. Соленоид выталкивает иглу электрозапала, пробивающую тонкую медную фольгу в нужном месте. Спустя мгновение отходит держатель, и небольшая оперённая бомба срывается вниз. Первая, вторая, третья. Практически на высоте крон деревьев срабатывает детонатор и шарики словно взрывают зелёный покров.

Отряд полностью рассеян. Десятки туземцев остались на полянке, а уж сколько их в лесу, бог знает. Можно садиться, но не так-то это просто. Джунгли – это всё же не чистое поле. Планирую против ветра, захожу на поляну с подветренной стороны. Делаю пару плавных разворотов, сбрасывая высоту небольшими поворотами. Восьмерка по линии, перпендикулярной ветру. В этом деле желательно иметь опыт, расстояние выбирается с учётом силы ветра, чем сильнее ветер, тем меньше расстояние. Высота над точкой посадки должна быть тридцать метров. Поворачиваю против ветра и глушу мотор. Планирую касаясь впритык, сбивая верхние ветки, стараясь не раскачивать трайк и немного подруливая против ветра. Клеванты максимально отпущены. На высоте три метра начинаю плавно тормозить, траектория трайка выравнивается, перед самой землей интенсивно затягиваю клеванты, касание, и сразу жму на рычаг тормоза. Не хватало ещё протаранить деревья прямо курсу.

Фу-х. Мягкая посадка. Эх, жалко не было времени отработать манёвр короткой посадки и взлёта. Но не будем терять времени. Наземный арсенал готов: топор, духовая трубка, гранаты, сеткомёт и пистолеты Гном. Мне нужен «язык». Одеваю маскировочную накидку типа «леший» и ходу в сторону туземцев, пока они не разбежались по лесу, словно тараканы.

Достигнув места сражения я забрался на дерево и внимательно наблюдаю в бинокль за происходящим. Хм. Похоже, их тут побольше сотни. Пока они в шоке, но если отойдут, мне не поздоровится. Со стороны поля тащили очень колоритного персонажа. Стеклянное ожерелье, кстати, нашего изготовления, накидка из шкуры леопарда и какое-то кольцо на голове из которого торчало несколько розовых перьев. Похоже, мой клиент. Вокруг вождя, а кроме и быть некому, было около десятка воинов с небольшими ромбовидными щитами.

Ходу, ходу. Решаюсь идти на перерез и немного не рассчитал, сталкиваюсь прямо лоб в лоб с преследуемым отрядом.

– Илими! Илими! – ошарашенно заголосили туземцы, увидев меня в костюме лешего.

Воспользовавшись создавшейся заминкой, отправлю в толпу одну за одной несколько газовых гранат с адамситом, с галлюциногенным газом и сразу в кустарник. Заученным движением натягиваю противогаз и в сторону туземцев летят ещё две дымовые шашки, цветные. Банту отчего то боятся красного дыма, отчего я толком и не разобрался. На лбу зелёный лазерный фонарик, клубы красного дыма, галлюциноген в смеси с адамситом. Понятно, что никакого сопротивления не было, я планомерно обрабатывал туземцев обухом топора и травматическими патронами. Вождя они всё же успели утащить, но далеко уйти не смогли. Короткая схватка меня несколько задержала, но в итоге, выстрел, и сетка плотно укутала нужного мне человека.

Тяжёленький однако. Лес гудел, словно рассерженный муравейник, однако никакого организованного сопротивления не было. Завидев нечто страшное кричали: «Илими!» и улепётывали так, что только пятки сверкали. Небольшая схватка произошла прямо у трайка, в тот момент, когда я привязывал вождя к раме. На этот раз я действовал дубинкой электрошокером, что оказалось эффективней топора, достаточно только достать до любой части тела. Во время взлёта никто даже не выстрелил, то ли боясь задеть вождя, то ли находясь в шоке от звука винта.

***

– База два, ответь Первому! Приём!

– База два на связи. Приём.

– Направляйтесь на одиннадцатый причал, подготовьте встречу, – помехи. – База два, как поняли приказ? Приём.

– Принято. Выдвигаемся на место.

– Конец связи.

– Штаб, ответь Первому! Приём.

– Штаб один на связи. Приём.

– Взводы с семнадцатого по двадцатый, вторую и третью роты и особую группу Дьярви выдвинуть на седьмой причал. Приём.

– Принято.

– Усилить Базу один взводами. Ждать дальнейших распоряжений.

– Принято. Ждем дальнейших распоряжений.

– Конец связи.

Вот так, никаких вопросов и железная дисциплина. Непросто этого было достичь, зато теперь без проблем можно оперировать наличными силами.

– Монитор ответь Первому. Приём.

– Монитор на связи. Приём.

– Позвать к аппарату капитана. Приём.

– Принято.

– Капитан на связи, – раздался голос Павла Петровича. – Приём.

– Здравствуй, Павел! Вы не так далеко от одиннадцатого причала?

– Так точно-с. Часа через два можем быть на месте.

– Хорошо, выдвигайтесь. Подготовьте встречу базе два.

– Принял-с.

– Сам буду ближе к ночи, подготовьте посадочную полосу и горячее. Похоже, наши планы меняются.

– Принял-с.

– Конец связи.

***

Помехи забивали радиоэфир, стрелки амперметра и вольтметра приблизились к опасной черте, а прожектор высвечивал внизу сплошной зелёный ковёр – лес. Да ещё хронометр, как назло, заглючил. Печаль. Похоже, придется сбросить балласт и идти на аварийную посадку. Как же не вовремя переменился ветер!

Но сквозь треск и шумы прорезалось:

– Первый, первый ответь базе…

Наконец-то! Я немедленно сообщил Павлу Петровичу, чтобы он поднял воздушный шар с прожектором. Спустя несколько томительных минут спасительный огонёк обозначил направление движения. Далековато! Подтянул клеванты и начал закладывать спираль, чтобы подняться повыше.

– Ну что, парень, живём! – я повернулся к пленнику, который сидел с выпученными глазами. Похоже твой первый экстремальный прыжок без парашюта откладывается…

До «аэродрома», обозначенного факелами, я добрался на последних крохах энергии, лишь изредка включая движок для корректировки, посадка прошла с выключенным двигателем. По сравнению с предыдущим приземлением, сущая ерунда, тем более поле ровное, из утрамбованного землебита. Первым подбежал Павел Петрович:

– Ярослав Александрович, голубчик! Что случилось?! Как же вы ночью то летели?! Опасно ведь.

– Да, – я устало махнул. – Так уж вышло. Мои то как? На месте?

– Так мы с ними, считай, в одно время подошли. И знаете, этот ваш аэрокатамаран весьма занятная конструкция. Я первым делом, знаете ли… О! А кто это у вас тут привязан?

– Языка захватил по пути.

– Замечательно! – Павел довольно потер ладони. – У меня, знаете ли, такие мастера есть по развязыванию языков. Ибо! Нкву! – крикнул он в сторону. – Бегом сюда. Для вас работа появилась.

– Только там поаккуратней. У него плечо пробито.

– Не беспокойтесь, с него даже волоса не упадёт. Китайская пытка каплей развяжет язык до утра. В этом деле главное, чтобы капли были ледяные, – Павел Петрович многозначительно поднял палец. – Ну хватит о деле. Вы верно устали с дорожки? Предлагаю переместиться на «Варяг». Там и банька истоплена, и горячее вас давно дожидается.

Спустя час мы сидели в каюте и неспешно пили настоящий индийский чай с сушёными лимонами, сушками и манговым джемом. Кипяток подогревал позолоченный медный электросамовар, сделанный в форме воздушного шара с элементами стим-панка. Одно из конкурсных изделий на звание мастера из цеха электрики, которое я не так давно отправил Павлу.

– Чайку-то отсыпьте?

– Да забирайте весь, я, знаете, не любитель. Значит-с, говорите, большая орда?

– Тысяч семь-восемь. Точнее будет известно, когда проявят пленки. Ждать объединения орды смысла нет. Опасно, да и не прокормим мы столько пленных, – я расстелил карту на столе. – Сейчас мы тут. Ваш отряд высадится на девятом причале и рассечёт растянутые отряды вот в этой точке, тут можно поставить лагерь.

– Если добавите пороха я смогу использовать пневматические бомбомёты с корабля. Пленных для переноски у нас хватает с избытком.

– Тонны полторы могу выделить.

– Добро!

– Со стороны девятого причала к озеру Чемго выдвинется Дьярви с отрядами пикинеров и арбалетчиков. Также я выделю вам одиннадцать рот, часть из которых будет сосредоточена на девятом причале, а часть поступит в ваше распоряжение. Общее руководство и организация тыловых служб ляжет на штаб, ну а вы займетесь непосредственным командованием. В отряде Дьярви имеется рация и несколько радиотелеграфов. Пожалуй, добавлю три мортирки, болтомёты и пять бомбометов, ну и пушку Пакла.

– План понятен. Только с кем вы останетесь против южной орды дикарей то?

– А, – я махнул рукой. – Не забивайте голову, Павел. Поверьте, у меня и без отряда Дьярви найдется, чем удивить это воинство.

– Дай то бог! Значит-с, с утра к себе возвращаетесь? Я, признаться, хотел попросить вас прокатить меня на паралёте, но видно не судьба!

– Ну почему же? – я подмигнул Павлу. – Порох-то кто будет принимать? До базы я вас подброшу, а обратно вернетесь на аэрокатамаране.

Он заметно взбодрился и тут же заявил:

– Немедля предлагаю пропустить по стаканчику сливочного ликера из марулы. За успех, так сказать, нашего мероприятия!

– Поддерживаю обеими руками. Кстати, а куда наш Джон запропастился?

Павел устало вздохнул, немного понурил плечи и перекрестился:

– Упокой господь его душу. Пять дней уж, как должен был выйти. Как я понял, со слов герра Мартина, Джон решил пройти лес насквозь, да и сгинул.

– Ну накой чёрт его туда понесло?!

– Сложно теперь сказать, Ярослав Александрович. Американская душа потёмки. Давайте лучше поднимем по рюмашке за упокой души.

– Да погодите вы! Рано ещё Джона хоронить! Есть ли у вас отчёты наблюдателей и расшифровка радиограмм?

– Так там же эфир забит. В километре вокруг леса сплошной этот, ну как его?

– Белый шум?

– Так точно. Помехи, будь они не ладны!

***

Из-за обстрелов прорваться с ходу через узкую горловину у авангарда не вышло. Туземцы отступили, оставив у рогаток десятки раненых и стали дожидаться прибытия основных сил. Я вернулся очень вовремя. На следующий день орда пришла в движение. Масса дикарей заполнила поле до самого горизонта. Наблюдатели на змеях постоянно докладывали в штаб о прибытии всё новых и новых отрядов. Рядом с такой ордой наши три сотни смотрелись очень бледно. Прямо за рядами рогаток вторая и третья рота с щитами прикрывали арбалетчиков, за ними ряд пушек и мортирок, чуть дальше площадка воздушного шара, бомбомёты и большие мортиры. В глубине позиции полевой госпиталь, склады, лагерь для пленных и взлётная полоса. Со стороны леса и реки лагерь прикрывали два ряда рогаток и те же мортирки.

Наше техническое превосходство подавляющее, а позиции пристрелены. Но расслабляться не стоит. Случиться может всякое, как показывает опыт битвы при Изандлване, где бездоспешные зулусы с копьями и топорами разгромили полторы тысячи кадровых британских войск с нарезными ружьями, артиллерий, конницей и ракетами.

По последним данным против нас сосредоточено не меньше одиннадцати тысяч пехоты. Похоже подошла не вскрытая авиаразведкой часть западной орды. Вижу в бинокль, как колдуны кидают в котлы мох, грибы и какие-то чёрные семена. И я даже знаю что это – квалг. Некая жидкость, которой упарывались берсерки. Дрянь на какое-то время вводит в состояние ярости, нечувствительности к боли и боевого воодушевления. Хреново.

Передние ряды именти и миутини демонстрируют боевой танец, повторяющий движения воинов в бою. Именти вооружены щитом и коротким копьём. Муитини с деревянными дубинками они имитируют нападение, бросают копья и издают воинственные крики, демонстрируют «челночные» движения вперёд-назад, как бы выманивания для удара противника, плавающие, обводящие и отводящие движения щита и копья. Жонглируют словно фокусники. Начинаются церемониальные танцы шаманов.

Давайте, давайте ребята. Время работает на меня. Первые ряды пришли в движение. Понеслось! Объявляю готовность номер один. В отделениях раздаются свистки сержантов. Смыкаются ряды щитов, а арбалетчики взводят тетиву и накладывают болты. Людская волна накатывается на укрепления. То тут, то там кто-то падает, попадая ногами в ловушки и их место сразу занимают другие. Четко видны искаженные яростью лица. Крики сливаются в гул. Двести метров. Сто. Одновременно щёлкнули арбалеты, разряжая в толпу свои смертоносные подарки. Мы успеваем выстрелить четыре раза прежде, чем клокочущая яростью орда достигает рогаток и на короткое время задерживается.

Бойцы первого ряда кидают дротики, за ними второй ряд. Тех, кто перескочил за рогатки, встречают арбалетные болты и острые кописы. Задние ряды нажимают, образуется давка. Наша шеренга организованно отходит. Самое время. В верх уходит красная ракета. В лагерь подведён кабель на триста восемьдесят вольт, через блоки конденсаторов и выпрямителей он преобразуется в однофазный ток напряжением тысяча пятьсот Вольт. Провода идут к колючей проволоке и в ров с водой. Короткие щелчки тока, ветвящиеся разряды и запах горелой плоти. Весь первый ряд практически осел. Раздались крики боли и ужаса. Всех, кто стоял в воде, убило моментально. Остальные корчились на земле, схватившись рукой за проволоку. Кто-то отползал сам, кого-то оттаскивали баграми спасатели, одетые в комбинезоны из медной сетки. Передние ряды испытали суеверный ужас, при виде ничем не объяснимой гибели сотен людей.

– Именти, миутини и кили, – раздался мой голос из огромного динамика, – малинди, матамби! Колдуны обманули вас и привели на верную смерть. Сдавайтесь, и тогда я, великий колдун Ярунг пощажу вас. Со мной посланник верхового бога Мулунгу. Я призываю на помощь духи неба, леса, великого озера и подземного мира Кьяли, Льяно, Урунгу, Нгояма, Зимви, Ириму!

По команде запускают несколько больших бескаркасных змеев – дракон, осьминог, скаты. К сожалению, ни удар током и гибель первых рядов, ни громкий звук не произвели должного эффекта. Первые ряды профессиональных воинов были опоены дрянью и толком не осознавали происходившее. Подпиравшие сзади, не давали уйти и на месте рогаток и канавы с водой образовался вал трупов, послуживший мостиком для преодоления преграды.

Даю команду отключить ток и отвести наши силы за второй ряд рогаток. История повторяется, за исключение того, что мы ушли из самого узкого места. Большие группы противника просачиваются через леса справа и слева и начинают подступать к лагерю, окружая его. Такой вариант был мною предусмотрен, и группы арбалетчиков в лесу должны были вовремя отступить, не вступая в бой. При попытке прорваться с флангов туземцев встречают залпы мортирок.

Орда медленно переваливалась через вал и накапливалась перед вторым рядом рогаток. Но сколько же их! Лагерь окружен со всех сторон. Рвущийся авангард орды пока сдерживают арбалетчики и химические огнемёты. Туземцы видят, как ни с того ни с сего человек вспыхивает огнём и горит так, что его невозможно погасить водой. Магия!

В небо взмывает жёлтая ракета. Все одевают противогазы. На левый фланг в помощь к мортиркам спешат интересные парни в костюмах химической защиты со страшными масками. Адамсит смешивается с хлорацетофеноном в струю в виде желтого аэрозоля. В глубину толпы туземцев улетают несколько десятков химических шашек. Спустя несколько минут из жёлтого тумана наши начинают вытягивать облёванных, находящихся в невменяемом состоянии туземцев. Антидота как такового нет. Раствором соды или мылом пленным тщательно промывают глаза, поласкают носовые ходы и глотку и дают беднягам покурить африканской конопли, частично снимающей симптомы отравления.

Тем временем на правом фланге творится сущий ад! Там распыляют баллоны с концентрированной плавиковой кислотой. Тела попавшие под раздачу аэрозоля мгновенно покрываются чёрной коростой. Кислота посменно испаряется, от наркотических паров многие теряют сознание. Тут ни о каком сопротивлении речь уже не идёт. Пострадавших оттаскивают к госпиталю. Ожоги промывают водой. В тяжёлых случаях кожу обрабатывают эмульсией оксида магния в глицерине, вкалывают в вену раствор глюконата кальция. Надо признать, что идея организовать госпиталь и лагерь для пленных внутри основного лагеря правильная. Ресурсы надо беречь.

– Призываю на помощь духи неба, леса, великого озера и подземного мира Кьяли, Льяно, Урунгу, Нгояма, Зимви, Ириму! – вещаю очередную пугалку в микрофон.

Даю по радиотелеграфу новую команду, и по центру нашей позиции начинают надувать большие фигуры аэроменов с личинами идолов и танцующе трубы в виде пучков щупалец. Выпускают и вращающуюся «тыкву» духа Льяно. Фигуры высотой около шести метров, ранее использовались в представлениях, и я надеюсь, что они произведут нужный эффект, особенно при правильном звуковом оформлении. Проверено, низкочастотный демонический смех и звуки атаки пауков вызывают оцепенение и подавляют волю.

Солнце клонится к закату. Сражение идёт четыре часа и туземцы оставлены по всему периметру. «Волшебная дурь», похоже, начала отпускать бойцов, они начали понимать, что происходит что-то не то. К тому же времени я не терял, отстрелил из ружья с оптикой основных фигурантов вторжения – колдунов и родовых вождей. Войско дикарей оказалось полностью втянуто в проход между укреплениями и лесными завалами.

На передовой происходит что-то непонятное. Передние ряды отступили, на их место подошли свежие силы – племена малави и мутамби, ранее не участвующие в бою, а их раза в два больше первой волны! Не пойму, они собрались атаковать рогатки в лоб!? А ведь могут прорваться и тогда всё, приплыли. Тупо задавят массой. Пора, пора наконец в полной мере задействовать бога войны. В воздух взлетела зелёная ракета, засвистели свистки сержантов. Наши бойцы отступали и организованно втягивались в промежутки между орудиями. Увидев отступление орда прекратила танцы, взревела и лавиной ринулась в атаку.

Атаку и сражение снимают не только фотоаппараты, но первая и в этом мире кинокамера. Точнее две. Первая записывает изображение, вторая оптическую звуковую дорожку. Качество сьёмки на высоте. На массивной телеге с чугунной рамой, запряженной парой быков, установлен шарнир от манипулятора с управляемым посредством ролико-винтовых передач операторским краном длиной пять метров. По моим указаниям телегу возят внутри лагеря, запечатлевая самые эпичные моменты сражения. Камера вместе с худощавым подростком-оператором, то взмывает на высоту, то опускается к самой земле. В ней сконцентрирован труд десяти звеньев ЦИК. Формат плёнки а-ля IMAX. Ширина семьдесят миллиметров, продольное расположение кадра, зеркальный обтюратор, визир с пентапризмой, обратный фотообъектив (ретрофокус) с шестью линзами и плата для управления параметрами сьемки. Дикая смесь технологий XIX, XX и XXI веков. Сердце системы – внешний экспонометр на основе арсенид-фосфид-галлиевого фотодиода, работающий в полуавтоматическом режиме. Через плату калькулятора он сопряжен с револьверной диафрагмой и простым по конструкции внешним дисковым, секторным электрическим фотозатвором. На светодиодном индикаторе отражаются значения яркости и индикации отклонения экспозиции, а необходимые параметры съёмки операторы выставляют на клавиатуре. Расчёт камеры шесть человек. Двое управляют телегой, два оператора крана, оператор камеры и связист. Плюс телега с батарей ионисторов для электропитания. Один минус, пленка чёрно-белая. Зато она изопанхроматическая. Эмульсию то подбирали для аэрофотосъёмки, с разрешением двести линий на миллиметр. Если перевести в цифру, то каждый кадр плёнки имеет разрешение под два Гига-пикселя! На основе отснятого материала, планирую агитационный фильм забабахать для непокорных туземцев.

Триста метров. Двести. В руках бойцов подготовленные к броску короткие копья и топоры. В бинокль видны перекошенные яростью лица, пена в уголках рта и расширившиеся зрачки, выпученные, налитые кровью глаза. Похоже и эти ребята закинулись дурью. А красиво бегут, даже немного жаль.

Бух-бух-бух. Пушки и мортирки синхронно окутались клубами сизого дыма. Расчёты орудий заученными движениями откручивают поршневые затворы и отправляют в камору картонные цилиндры, полные чугунных шариков. Им вслед досылают бронзовые гильзы с метальным зарядом из призм и «пучков» хлоратного пороха. Специальной оснасткой прессуют подготовленные заряды в мортирки, не уступая артиллеристам в скорости перезарядки. Моего участия не нужно, все вдолблено и заученно до автоматизма. Рывок за верёвку тёрочного запала. Залп! Ещё залп, ещё. Каждый выстрел словно Цербер выгрызает кусок в плотной массе войск малави. Облака картечи рассеиваясь образуют завалы разорванных тел. Страшное зрелище. Многие из бойцов не выдержав вида крови и разорванных внутренностей, склоняются над землей опустошают содержимое желудков. А задние ряды туземцев все ещё бегут, все ещё выдавливают свой авангард на смертоносную шрапнель. Но это уже агония. В глазах застыл неописуемый ужас, рты открыт в немом крике, слышны стоны и пронзительные вопли умирающих, сливающиеся в вой. Обе стороны пребывают в некотором шоке. Прорыв остановлен, паника нарастает, но мне нужно рассеять всю орду, а значит, пора приступать к плану «Б». Одеваю гарнитуру.

– Батарея два, приготовиться к стрельбе! Цель – квадраты семь и шесть. Батарея три…

Для банту начинается новый адский концерт. Дюжина бомбометов выплёвывает шары, снаряжённые шрапнелью. Они неспешно взлетают над людским морем и взрываются на высоте пятидесяти метров.

– Батарея семь, поправка на три градуса! Батарея один, огонь по готовности! – оператору – Фокус на тяжёлые орудия!

Тяжёлые мортиры, окутавшись клубами дыма, синхронно выплюнули трехпудовые чушки, забитые кубической шрапнелью. Снаряд «Фенрира» ушёл немного восточнее, ближе к лесу, и, взорвавшись у самой земли, он подчистую выкосил участок поля, примыкающий к лесу, а вот снаряд «Одина» неспешно, можно сказать, величественно и медленно планировал прямо в центр орды дикарей. Подрыв снаряда произошёл на высоте десяти метров, произведя эффект небольшого тактического ядерного боеприпаса каменного века. Уши заложило даже у меня. Ударная волна повалила сотни людей, десятки были покалечены осколками. На двух гектарах поломанными куклами лежали голые тела… «Один», оправдывая название, собрал себе кровавую жатву.

– Стоп! – кричу в гарнитуру. – Стоп. Отбой боевые! Заряжать только химические!

Эдак я без пленных останусь. В стане врага волной нарастала паника. Один залп «Одина» сделал больше, чем все остальные мои задумки вместе взятые. Можно брать дикарей голыми руками, но прежде следует поставить финальный штрих.

– Код семьдесят семь! – снова кричу в гарнитуру.

С замаскированных позиций в дезорганизованную орду с ужасающими воем полетели два десятка ракет с полезной начинкой: фосфор, шрапнель, фейерверки. Одна из них, взорвавшись над узкой горловиной, отправила в полёт рой смертельных стрелок. Минус полсотни. Фосфорные ракеты взрывались в полёте и неслись к земле огненным дождём. Началась страшная паника и давка. Дикари старались всеми силами покинуть поле боя, превратившееся в филиал ада на земле. Загорелся лес, дым от снарядов серой пеленой заволок всё, скрыв и пушки, и людей. Над дымным маревом возвышался воздушный шар, бешено вращающаяся «тыква» Льяно и огромные фигуры духов-аэроменов. Причудливо переламываясь, они махали руками, будто подзывая дикарей. Полная фантасмагория. Надолго они эту бойню запомнят, ох надолго. Вот теперь самое время приступать ко второму акту Мерлезонского балета.

– Штаб, ответь первому!

– На связи.

– Начать операцию «Ловец»!

– Принято.

Ловец

Все планы хоть военные, хоть производственные развивались теперь самостоятельно, для этого и создавалась многоуровневая, резервированная система управления. Дальнейшие действия были согласованы, отработаны и не требовали моего непосредственного участия и руководства. Семнадцатый, восемнадцатый и двадцать второй взводы образовывали западную клешню и двигались на юг, запечатывая основное направление отхода врага, четыре километра восточней аналогично действовали восьмой, девятый, десятый и одиннадцатый взводы, формируя восточную клешню. Из лагеря, на усиление выдвинулись бомбомёты, пушки и мортирки на конном ходу. А тыловые подразделения после зачистки поля боя должны формировать второе, более плотное кольцо окружения.

Авангард разбился на две группы. Первая разбирала завалы тел вдоль горловины и рогаток, а вторая прикрывала огнемётчиков и звено «химиков», зачищавших западную часть поля, где ещё оставались небольшие очаги сопротивления.

На поле битвы выдвинулись пять тыловых рот из запасного лагеря и занялись оказанием первой помощи. Здесь остались сотни и сотни полуотравленных дымами туземцев, находящихся в шоковом состоянии. Повинуясь командам из мегафона, они покорно дожидались своей участи. Тыловые части работали быстро – одевали ножные и ручные кандалы, связанные цепью, и через кольцо прищелкивали пленных к длинной жерди. Сформированный «состав» в два десятка пленных конвоировали во временные лагеря у понтонного моста. Несмотря на тщательную подготовку, людей не хватало. Часть пленных занималась переноской раненых в мягких носилках к полевому госпиталю.

Через час у меня были примерные цифры потерь противника. Не меньше трех с половиной тысяч убитых и раненых, а это значит, что большая часть сил уцелела и по-прежнему представляет для нас большую опасность. Многие отряды, нарвавшись на наш заслон, возвращались назад, пытаясь прорваться в другом месте, – непростая задача, учитывая наблюдателей и змеелётчиков, что оперативно перемещались следом за ними. Данные о прорвавшихся отрядах поступали в штаб, после чего навстречу выдвигался ближайший оперативный резерв. Не везде правда успевали. Только ближе к закату, задействовав все силы мы смогли взять ситуацию с окруженцами под полный контроль.

– Первый, ответь штабу.

– Первый на связи!

– На востоке замечен отряд противника. Оперативных резервов нет.

– Примерная численность?

– Двадцать человек.

– Орудия?

– Резервов нет. Проводим мобилизацию медицинского лагеря. На подходе сорок третье и пятьдесят второе отделения. Расчетное время прибытия двадцать минут.

– Отставить мобилизацию медиков, я сам выдвигаюсь на позиции.

– Принято.

В конце концов, должен же я испытать новые доспехи или нет? Прорвавшийся отряд туземцев, кстати, довольно свежий и непотрепанный. Похоже, чудом избежал обстрела и, сделав большой крюк, обошёл засеку западней. Вот только подоспели они к шапочному разбору. И мы хороши, расслабились, артиллерию взводы отправили на удержание внешнего периметра кольца, оставив сам лагерь без защиты.

Завидев меня в черном доспехе с серебряным гербом, отряд немедленно ускорился и с ходу атаковал. Я успел произвести залп из двух стволов, закреплённых на предплечьях. Непростые ребята, мускулистые тела, густо покрытые шрамами, на шее висят ожерелья из отрезанных ушей. Копья с широкими, листовидными наконечниками порхали в их руках, словно бамбуковые удочки. Они сразу поняли с кем имеют дело, и в меня полетела дюжина метательных топоров. Вот только моему доспеху эти топоры, словно слону дробинка. Прикрывшись щитом, активирую долгоиграющую световую шашку. В правой руке у меня не обычный меч, а пламенеющий фламберг. Ох и попил он у меня кровушки, целый месяц нужный состав стали подбирали: хром пятнадцать процентов, ванадий, ниобий, молибден, церий, кобальт. Адски трудный в заточке, но зато острота невероятно высокая, износостойкость и сохранение режущих свойств длительное время. А уж по сравнению с местными, как легендарное оружие против ржавой железки!

Клинок длиной метр тридцать, на две трети имеет ряд последовательных противофазных изгибов. Конец клинка прямой и служит для нанесения как рубящих, так и колющих ударов. Идеальная рукоять из биопластика, сложная гарда для защиты и разгрузочные окна, пробитые по центру клинка прессом. Угольно-чёрное напыление из карбида вольфрама, гравировка рун, покрытых серебром, превращали меч в настоящее произведение искусства и производили эффект.