Отзывы на книгу «Рецепты сотворения мира»

Отличный слог, игры с лексикой, атмосфера СССР, «семейная сага» – да, но маловато для саги, только разгонишься – и упс, книжка кончилась))), а вообще – здорово, прочитала с удовольствием.

прочла, по мне так это каша, слишком много всего, словом автор конечно же владеет на 5, но меня все это не захватывало. Картина в итоге не сложилась, может для меня современная проза слишком глубокая?

Знаете, а это хорошее средство чтобы окунуться в эпоху СССР, подумать, отдохнуть разумом и немного его раскочегарить. Рекомендую.

Правильно сказали: каша. Мешанина всего. Типо современное искусство, нам, сирым да убогим, не понять. На любителя книжка. Не знаю, читайте, конечно, коль хотите, но… зря потраченное время.

Смогла прочесть 100 страниц из 600 электронного варианта этой книги.Ни о чём. Ужасный язык, жаргонные словечки не соответствуют описываемой эпохе. Эпизоды не стыкуются между собой. Ерунда полная. Сожалею о потраченных деньгах на покупку этой книги и времени на попытку её прочесть.

Книга очень крутая! Вначале читалась тяжело, потом, когда понимаешь, о чем она в принципе, втягиваешься. Понимаешь шутки, углубляешься в саму историю. Жаль, что в силу своего среднего интеллекта и кругозора не смогла понять часть острот и замечаний автора, смогла считать только верхний срез. Возможно, нужно перечитать, чтобы понять всё. Но то, что эта книга стоит прочтения, это точно.

Легкая для прочтения история, фантазия на тему судьбы одной семьи в середине 20 века. Мне понравилось читать все кроме последней главы, вообще не поняла что это …

Понравился слог, не понравилась желчь, конец в "никуда", разочаровало. Эмоции вызвало, буду следить за дальнейшим творчеством.

В данной истории рассказчик описывает реконструкцию молодости своих деда и бабушки по отцовской линии. Молодость эта пришлась на годы до и во время Великой отечественной войны. Язык повествования весьма своеобразный, читать интересно, но остаётся впечатление, что автор играет со словами ради произведения впечатления, этак кокетничает с читателем. Галя из Иваново, Митя из Одессы, их связывает любовь по переписке и нечастые встречи. Из военной карьеры Дмитрия-лётчика запомнился обстрел Кенигсберга погремушками и отмечание рождения сына ликером из антифриза. Описание послевоенного быта перемежается собственными воспоминаниями рассказчика. Мне понравилось все кроме эпилога, как-то он слишком абсурдным мне показался.

О достоинствах людей прошлого можно судить по тому, как поступают их потомки. В своих действиях человек должен проявлять все лучшее, что он унаследовал от предков. Вот что такое уважение к предкам. Хагакурэ

Рецептом сотворения мира можно смело назвать историю собственного создания. У кого-то эта история начинается где-то в средние века, или же, наоборот, с момента соития maman et papa — рецепт довольно простой, но действенный. Андрей Филимонов сотворение своего мира исчисляет от молодости своей бабушки, которая выпала точно на Вторую Мировую. Как вы понимаете, в таких экстремальных условиях никакого мира могло спокойно не возникнуть, бабушка могла , будь она менее разборчива, уехать во Францию торговать рыбой или сделать выбор в пользу другого жениха... В войну браки заключались стремительно, дети стряпались еще быстрее, но жизни людские висели на волосках и ничего сами по себе не стоили.

Мало сотворить мир, надо его развивать. Бабушка щедрой рукой рассыпала семена русской словесности в нежную почву внука, в итоге — мы имеем то, что мы имеем. Андрея Филимонова. Его родители — безмолвные свидетели. Действительно, много ли надо иметь ума, растить ребенка в условиях мира и относительного спокойствия.

Многим писателям свойственна привычка приписывать истории своей семьи особую неповторимость и уникальность. Рассказы, умеренно приправленные юмором — то ли байка, то ли анекдот, то ли реальное событие из семейных хроник, наверное поэтому эти истории походят одна на другую. Непростое советское прошлое, интеллигенция (наши современные русские писатели из других семей и не выходят), вынужденная жить среди невоспитанного быдла, дорвавшегося до власти. Воспитанные люди, теряющие свой лоск и изменяющие своим принципам, когда приходится играть по правилам общества: взяточничество, молитвы, отстаивание очередей в одном ботинке.

С одной стороны, — путь простой и самый быстрый — пересказывать истории, слышанные многократно, события, свидетелем которых являлся лично. Напрягаешь память, находишь нужные слова… Вот с нужными словами вышел конфуз. И хотя я не причисляю себя к филологическим ханжам (и признаю, что ни один ханжа не сознается в том факте, что он ханжа), но умышленные анахронизмы, которые всплывали то тут, то там, настойчиво мозолили глаз и, често говоря, ставили в тупик. Возможно, автор таким образом связывал два времени — настоящее с прошлым, попытка явно не удалась. Создавалось впечатление, что это какой-то подросток, явно ограниченный в словарных средствах, пытается воссоздать историю своих предков. Но Филимонов (или его герой) и писатель, и поэт, и неоднократно доказывает это, выдавая по паре-тройке прекрасных афоризмов, да искрометных высказываний и описаний на каждые пять страниц. Получился дикий винегрет.

С другой стороны, — это же настоящая экзотика. Сейчас растет целое поколение, не вкусившее всех «прелестей» советского режима, а оттого истории о «похищении» человека службами в Большом, или о выстаивании часами в очередях во времена дичайшего дефицита, воспринимаются современным (молодым) читателем как песни о давно минувших эпохах, когда все было не так. Другие жизни, другие ценности. С другой стороны, какую ценность имеет данная история? Я не уверен, что с точностью смогу сказать вам, что за человек была Галина (или ее муж Дмитрий), их жизни описаны как-то совсем уж выборочно, местами досконально-подробно, местами — зияющие дыры и провалы во времени и жизни. Написано красиво, местами даже сочно, жирнющими мазками, но, как-то бесполезно. Возможно, потому что я, читая, пытался отыскать «рецепты», а это всего лишь «фельетоны», мемуары давно ушедших дней.

Последняя глава, та, что идет после слова «конец», немного ставит все по своим местам: герой (разбитое сердце, отсутсвие смысла жизни) обращается к последнему средству — марке с мухомором. Трип приносит ясность и порядок, а так же воспоминания о встрече с бабушкой и дедом — их голосами подсознание чинило поломанного человека. Если мы вспомним начало книги, подобный эпизод приключается и с бабушкой героя — она, по ошибке съев грибы, идет гулять по Москве и принимает очень важное для себя решение.

Рецепта сотворения мира я не обнаружил, но там, среди ингредиентов, обязательно есть мухоморы. Как говорил О’Райли: «Мне понадобится всего лишь бутылка виски, чтобы разрушить свою жизнь, и кусочек бумаги, пропитанный волшебным нектаром, чтобы отстроить эту жизнь заново».