Читать книгу: «Пути океана: зов глубин. Книга вторая», страница 18
За время разлуки с Марсием на душе скребли кошки, но она гнала от себя предательское сожаление. Нет, адмирал конечно же принял верное решение: их связь с самого начала была совершенной нелепостью и ошибкой. Но тогда почему для него и для неё правота их разрыва вдруг утонула в болезненной горечи? Отчего им обоим так плохо?
Любовь к Виталу стояла между ними незримой, но непоколебимой стеной. Но количество дней в тягостном одиночестве разрасталось, собираясь уже в долгие месяцы, вот-вот грозящие перерасти в годы. И это несмотря на все шаги, которые Селин делала по направлении к своему неуловимому, словно призрак, капитану. За всё время разлуки, она не получила ни единой весточки от него. Завершающим же штрихом её рушащегося мира стал восхищенный рассказ леди де Прюм об Патрисии де Монблан, заполучившей в любовники легендарного пирата Венсана…
Вопросы, отчаяние и противоречия лишь множились и сводили с ума.
Уже в который раз ругая саму себя за непоследовательность, Селин переводила воспалённый взгляд то на свое уставшее лицо, то на Марсия, что внимательно вглядывался из отражения.
Испещренные рисунками – чернильными и выгравированными на кистевом механизме протеза – широкие ладони лежали на её плечах, и вместе с их тяжестью, покой обволакивал ласковым пледом её измождённое тело.
Селин закрыла глаза, чтобы совладать со всем шквалом эмоций. Дежурная улыбка-маска вновь заняла свое привычное место. Слова прощания никак не хотели срываться с губ. Де Круа вдруг встала и абсолютно безотчетно бросилась Марсию на грудь, чтобы наконец разрыдаться.
Он знакомо пах кедром и морем. Огромные лапы сгребли ее в охапку, пока Селин плакала, уткнувшись в его китель, а ненавистные гильдейские награды холодили мокрые щёки.
Этой ночью впервые за последнее время ей удалось заснуть и проспать до самого утра.
На базаре Акифа
Он одичал и ото всех закрылся.
Витал – теперь уже Венсан – мог себе позволить полностью расслабиться только в немногих местах: на палубе «Крылатого Марлина», с которым сроднился телом и душой; в паре мест по рекомендации самой Вдовы, которой верил почти безоговорочно. Либо в своём гроте, ставшем приютом ему и рою его планов.
Однако, как и прежде, дела в Акифе требовали личного контроля. Опыт показал, что перепоручение в чужие руки ответственных задач сильно портило ожидаемый результат.
Закутанный поверх брони в измазанную дочерна бесформенную хламиду с просторным капюшоном, пригнув голову, он проскользнул мимо постовых Лиги Доблести, с остекленевшими воспалёнными глазами трясущих на входе в город какого-то бедолагу, и смешался с толпой.
Утреннее небо цвета старой бирюзы с золотой каймой лёгких облачков едва виднелось за иглами одиноких башен, с которых гроздьями сходили крепкие широкие тросы и просторные полотна, укрывающие город от солнца. Оглушительная смесь пёстрых красок, резких запахов, гомона, смрада и бесчисленных лиц обрушилась на Витала.
Тягучие песни босоногих акынов растворялись в ослиных криках и базарной ругани.
Бочки, полные мёда всевозможных цветов и вкусов, выставленные и вскрытые мешки, доверху насыпанные сахаром, и тростниковым, и сахаром клубневым, и выбеленным, и сахарными головами – только успевай колоть! – ценники имели неправдоподобно низкие. Акифские продавцы сладкого знали в лицо каждого своего покупателя и всегда справлялись, жива ли его бабушка или дедушка, и в случае отрицательного ответа неизменно прикладывали в подарок к покупке традиционный поминальный сахарный череп.
Лавируя между горластыми торговцами в отороченных алым шёлком халатах и многоярусными прилавками пряностей, ковров и медной посуды, Витал то и дело вслепую черпал горстью из аккуратно насыпанных кучек и закидывал в рот случайный улов: то жареный кунжут, то медовые финики, то засахаренный арахис, то душистый, но кислый до слёз янтарный урюк…
На первой же встречной стене ему бросилось в глаза ещё влажное от клея объявление:
«Вооружён и смертельно опасен: Витал Агiларъ сотоварищи, как-то:
Клементина Iзабелла Понсъ, она же «Дафна»;
Люсьенъ Октавiан Александеръ, онъ же «Красавчiкъ»…
Имена своей бригады он и так знал. Хищный взгляд с прозеленью ревниво пробежался к концу листовки.
«…положить награду за голову – десять с половiною тысячъ монетъ золотом;
за живого – двадцать одна тысяча монетъ золотом…»
Повышение тарифа за собственную голову на целый порядок приятно удивило. Витал даже присвистнул. Наверное, сыграл роль последний абордаж, улов с которого оказался небогатым, невзирая на вычурное чиновничье судно, но явно кого-то так разозлил, что повысил стоимость головы аж в десять раз.
Но больше всего интересовало, кто же был бы рад раскошелиться в первую очередь: глубоко оскорблённые выходками «Венсана» высокопоставленные представители света или доведённые им же до белого каления работорговцы…
«Интересно, во сколько мне обойдётся встреча с самим Императором? Вздорожаю ещё в сотню, а то поди и в тысячу раз?»
Он усмехнулся, надвинул на глаза капюшон и, сплёвывая финиковые косточки, направился к Невольничьему Кварталу.
Невзирая на запрет работорговли на Да-Гуа, само название сообщало, во-первых, что ничьи запреты не способны нарушить поколениями выстроенную систему. Как и о том, что новая цепочка перекупщиков будет именно здесь. Во-вторых. Усмешка его стала злее. В тандеме с Джу, готовым сыграть роль трудового невольника не хуже маститых театралов Старого Света, он решит каждую свою задачу вопреки любому значению неизвестных…
В паре улочек отсюда располагались заброшенные склады в состоянии вечного ремонта – излюбленное место встреч для главарей местных контрабандистов. Фаусто наверняка уже прибыл туда, чтобы организовать всё в лучшем виде до его прихода.
Крупная сделка готовилась не один месяц и обещала стать выгодной. Риск оказаться схваченным, конечно, слегка беспокоил, но Витала слишком подкупала жадность местных купцов. Как и размеры их оборотных средств. Перспективы же, что сулил доход от торговли редкими специями, шелками, драгоценными камнями и самым главным – легендарным акифским огнестрельным и холодным оружием – значительно превышали сиюминутную выгоду. И оправдывал любые риски. К тому же его поджидали местные наводки на торговые караваны конкурентов и заказы по охране судов на кортежи по новым маршрутам.
За хороший барыш эти люди умели достать и организовать даже невозможное. Он попытался сглотнуть ком в горле. А что, если они помогут и с той тайной встречей, на которую он так давно рассчитывал? И которой безотчетно опасался даже больше, чем виселицы…
***
– Разойдись! Дорогу! – раздалось вдруг.
Громкие крики перекрыли раскатистые звуки медных горнов. Толпа всколыхнулась и начала расступаться. Гвардейцы, одетые в яркие мундиры, и стражники в латах аккуратно, но решительно продвигались вперёд, расчищая дорогу. Очередная важная шишка местного разлива, поди…
Только этого не хватало! Попадаться на глаза вооружённым до зубов представителям властей было всё-таки слишком неосмотрительным. Витал пригнул голову и проскользнул в один из тесных переулочков, куда к массивным врезанным в брусчатку винтам крепились громадные полотнища солнцезащитных тентов. Сложив руки козырьком, он сощурился на яркое солнце и полез на блестящие купола крыш.
Крики и запахи вместе с прелестью кипучего базара остались внизу.
Еще раз взглянув на площадную суету, где гвардейцы теснили народ с дороги, он, пользуясь тем, что его никто не видит, просмотрел собранные в стопку векселя и долговые расписки.
Все это Витал деловито рассовал по широким карманам камзола под накидкой, тяжело звякнувшим от золотых монет. Наконец можно было откинуть капюшон с лица и подставить голову горячему ветру.
Теперь-то он мог себе позволить выбирать, с кем иметь дело, а не браться за всё подряд, чтобы обеспечить свои бригады. Работа сама находила грозного Венсана.
О его прибытии загодя извещали всех заинтересованных. Его расположения стремились добиться заранее, высылая солидные авансы и обставляя переговоры с самыми влиятельными воротилами по высшему уровню. С ломящимися от деликатесов столами, танцовщицами и музыкантами. И это даже начинало утомлять.
Витал отрешенно разглядывал базарную площадь, свесив ноги с крыши и жуя кебаб из тушканчиков – местного маринованного лакомства с привкусом дымной полыни.
Его внимание привлекли несколько стражей в сияющих доспехах Лиги Доблести, что довольно бесцеремонно прокладывали путь для кортежа.
На крыше кареты, следовавшей за гвардейцами, на попонах лошадей красовались витиеватые золотые весы.
Символ Альянса Негоциантов.
Не теряя ни мгновения, Витал сбежал по спущенному полотну тента в толпу, чтобы рассмотреть кортеж поближе. Запахнувшись в плащ по самые глаза, он протолкался мимо разноцветных кафтанов и притаился.
Карета и сопровождающие остановились прямо по центру площади, и из ее дверей под руку с кем-то из свой свиты вышла миниатюрная дама в голубом платье .
Она приветственно взмахнула рукой, обтянутой атласной перчаткой куда-то в толпу, и базарная публика многоголосо, но восторженно завопила. Что не понравилось гвардейцам, которые явно занервничали, встали боевым строем и заозирались.
Гости направились в сторону Акифской мэрии, когда перед ними прямо на ступенях образовались местные музыканты. И это было как нельзя кстати.
Каждый его шаг в толпе равнялся удару сердца.
«Ты вспоминаешь меня? Ты думаешь обо мне так же, как и я думаю о тебе? Ты вычеркнула меня из своей жизни? Ты поэтому не отвечаешь на мои письма?»
Ему так хотелось задать эти вопросы и посмотреть в её голубые, как море, глаза…
Ему так хотелось услышать свое имя, произнесённое этими губами…
Имя, которым она называла его тысячу жизней назад…
Подбежать, сорвать с себя этот маскарад, схватить её на руки, закружить, и к дьяволу всё!..
Собственный обреченный вздох прервал картину перед глазами. Как же нелепы, глупы и смешны все эти фантазии. Он – отребье вне закона, за чью голову объявлена баснословная награда.
Пират.
А она…
Он нервно облизнул пересохшие губы.
Всё, что он мог, здесь и сейчас…
Отражая лучи солнца, множество жёлтых кругляшей вспыхнули над головами и зазвенели оземь. Толпа вместе со стражей озверела и ринулась подбирать выброшенные каким-то идиотом деньги.
Суматоха. Радостные крики. Сгорбленные спины. И лишь пара озирающихся по сторонам стражников рядом с Селин. Впрочем не прошло и мгновения, как какие-то торговцы в тут же воспользовались хаосом и уже попытались, тараторя что-то неразборчивое, всучить управительнице свертки с дарами.
Надвинув капюшон поглубже и не сводя с нее взгляда, Витал пошел навстречу.
Вот бы она сейчас обернулась, и он смог наконец снова увидеть ее лицо!
Гвардейцы были поглощены настырными торговцами.
Витал ускорил шаг.
***
Время замирает.
Человеческий поток выплёвывает его, серого, безликого, глубоко внутри пылающего и сгорающего, и выносит к ней.
Поравнявшись с Селин, Витал пытается впечатать эти неумолимо новые черты еще раз в израненную память.
Людская толчея оттесняет к ней ближе на несколько преступных дюймов.
Слишком близко.
Ему не хочется видеть ни солнца, ни лиц. Грудь выдыхает до остатка весь кислород ради единственного вдоха.
Тысячной доли секунды ему хватает, чтобы выпить из воздуха весь аромат ее волос, точно такой же, каким он запомнил его еще в порту Вердены – строгий запах холодной лаванды.
Не владея собой, он невесомо проводит ладонью по тонкому запястью её проклятой перчатки.
Это всё.
***
С опущенным капюшоном он незамеченным спокойно прошел мимо стражи и на миг оглянулся через плечо.
Словно почуяв его, она вдруг обернулась, и за её взглядом проследило сопровождение…
Капитан уже ускорил шаг и сразу свернул в ближайший переулок, где, почти касаясь лиц прохожих, свисали полосы сушившегося тряпья.
Позади загромыхала поступь преследователей в тяжёлой броне.
Переходя на рысь, Витал взбежал по рельефно выложенной кладке стены, ухватился за выступ, запрыгнул на ограду и забрался на крышу.
Имей корабельный такелаж такие люфты для бега по вертикали, юнги бы только и делали, что толстели да отращивали животы.
Дурное веселье придавало задора, и от улыбки щеки начинали болеть.
Надо бы вспомнить, когда вообще он улыбался в последний раз?
Пробежав до конца крышу, Витал достаточно ускорился, чтобы перемахнуть через узкий переулок и очутиться на соседнем здании.
Смягчая падение, ушел в кувырок и лихо рванул дальше. Судя по грохоту сзади, один из преследователей сорвался с крыши.
Стая испуганных птиц взметнулась в воздух.
Второй хрипло выругался, но продолжал упруго топать железными сапогами.
– Да стой ты! Ну!
Легкие горели от погони. До следующей крыши было далековато, поэтому Витал выхватил мушкет и с резкого разворота нацелил оружие в голову стражнику.
– “Профессор”!? А ты хорош! Не отъел брюхо…
Брут лишь уперся руками в колени, тяжело дыша. Прошла минута-другая, прежде чем оба смогли перевести дух.
– Капитан Витал? Тебя-то мне и надо!
– Капитан Венсан. К вашим услугам. Дорого.
– Да-да, наслышан. Пиратский главарь или король… Как там у вашей братии это называется?… Не до реверансов, уж прости. Нужна помощь.
Витал сбросил капюшон и потёр шею.
– Слушаю.
Наёмник выдохнул и снял шлем. Он всё никак не мог выровнять дыхание и вытирал со лба катившийся пот.
– По всем городам готовится военный переворот. Птичка… де Круа главная мишень в первом же замесе. Мы тут с момента прибытия как гвоздь в жопе примерно для всех.
Казалось, от напряжённого слушания у Витала даже заболело в висках.
– Похоже, там всё готовилось слишком давно, да и далеко зашло. Речь о Лиге Доблести и генерале Мортеме… Только разве что убедить её бежать… Но Птичка уверена, что всё сможет уладить за столом переговоров. Хотя я\-то давно знаю Мортема и её уже сотню раз убеждал: шутки с этим старым козлом по-настоящему опасны и не стоят риска.
– Я даже не спрашиваю, почему гильдейские мореходы вас послали в бездну.
– Вот и правильно. Там все заодно, похоже… И против нас не просто одна банда, а целая армия.
Витал только хмыкнул, изо всех сил стараясь скрыть волнение. В голове уже выстраивалась картина: план-схема острова, расположение как известных ему вражеских объектов, так и гипотетических, вероятностные траектории действий захватчиков…
– Значит, им нельзя дать высадиться на Да-Гуа. В воде у них нет преимуществ. А вот на суше…
– А быстро соображаешь… Теперь, надеюсь, понятно, почему мы дошли до того…
… “чтобы опуститься до найма пиратов”, – ты хотел сказать? Понимаю. Но то, что ты предлагаешь – не увеселительная прогулка с небольшим рейдом. Да и вообще мои услуги дорого стоят, и я не берусь за всё подряд…
Брут вдруг хрипло рассмеялся.
– Ой, расскажи кому другому… Венсан. Или как там тебя теперь называют. Ты хоть и стал морским бандитом, но она тебе всё ещё дорога. Иначе на кой тебе эта дичь, которую ты только что учинил на базарной площади? Ты явно не дурак. Но раз из раза готов рисковать оказаться на рее ради… кого? Первой встречной? Не смеши. Конечно возьмёшься. И не из-за денег.
Последнюю фразу вояка сказал вполне серьёзно. Но многозначительная усмешка Брута кольнула самолюбие, и Витал почувствовал, как собственные щёки залил густой румянец. Но на лице капитана не дрогнул ни один мускул.
Да, несмотря на простоватую и потрёпанную суровой жизнью физиономию, этот с виду простой седеющий солдафон определённо обладал незаурядной проницательностью.
– Думаешь, заварушка, в которой мы оказались бок о бок по пути до Орфея, даёт тебе право совать свой нос в мои мотивы? – Витал вздохнул и порылся во внутреннем кармане. – Вот. Я хотел передать письмо, но не ожидал встречи с ней здесь. Ты можешь сделать для меня одолжение?..
– Мне тут стоило бы соврать и сказать, что я возьмусь передать. Но я не стану. Говорю как есть. В глаза. У неё по горло проблем и без тебя, ясно? Работорговля, весь этот чёрный рынок… Да и швартовка вашей братии в местном порту ей уже боком вышла… Если тебе не всё равно, то… возьмись за этот заказ. И держись от неё подальше.
Некоторое время они просто стояли и молча смотрели друг на друга. Отчего-то сказанное воякой было настолько проникновенно, что не разозлило Витала, а лишь утвердило собственные невесёлые сомнения и догадки.
Он кивнул и проговорил абсолютно бесцветно:
– Тогда делаем вот что. От тебя мне нужны даты, маршруты, количество галеонов и пушечного мяса. В таверне «Мокрый Бархат» передай Морису. Оплата по факту.
Витал набросил капюшон и, ухватившись за свисающую с крыши верёвку, спрыгнул вниз.
Заказ
Рваные сизые облака отливали яично-жёлтым на фоне розовеющего рассвета над Лавразской акваторией. Утренняя свежесть оседала росой на пиратских камзолах и зловещие людские силуэты напоминали сейчас орду морской нечисти, что обманчиво-расслабленно дремала на палубах и такелаже разросшейся флотилии Венсана.
За минувшие дни патрули тщательно избороздили расчётные координаты, выходящие далеко за пределы намеченного маршрута, замерили подводные течения и поведение волн в обозначенном квадрате в непогоду с поправкой на розу ветров в это время сезона.
Наводка Брута подтвердилась рапортами от надёжных информаторов. Как и ожидал сам Витал, предстояло встретиться с флотом противника, на бортах которого плыли сотни профессиональных и вооружённых до зубов вояк, а трюмы ломились от оружия и взрывчатки.
Масштаб вражеского развёртывания на театре военных действий вызывал беспокойство. В иных обстоятельствах капитан и ухом бы не повёл, но выступление против настолько многочисленной флотилии вынуждало хорошенько всё рассчитать и в который раз перепроверить.
Какими бы безудержными ни были воды океанских просторов, для Витала они издавна стали подобны шахматной доске, где он расставлял свои суда, словно фигуры. Учитывая как общую несобранность, так и вероятные ложные следы в армейской среде, он прибыл за неделю до обозначенного срока. Сведения могли устареть, и Витал предусмотрительно учёл многовариантность развития событий.
Его флот дежурил строго на границе видимости, где растворялась береговая линия. И за всё это время в их в поле зрения не оказалось ни одного судна.
Предстоящая расправа не должна была оставить свидетелей.
С марсовой площадки «Крылатого Марлина» наконец раздался долгожданный свист.
Звонко щелкнула крышка карманных часов Фаусто, и Витал вскинул подзорную трубу.
Время пришло.
Просевшие по самую ватерлинию явно перегруженные суда шли расслабленным клином, и ему не составило труда их пересчитать.
Тридцать шесть.
Услышав число, Фаусто присвистнул, но суетливость в движениях выдала нервозность.
Витал сжал кулак, унимая клокочущую, словно вулкан ярость и волнение. Сейчас требовались лишь рациональность и холодный расчёт.
Все эти корабли, независимо от ценности, должны были оказаться на дне в ближайшие часы, и огонь его артиллерии не требовал избирательности.
– Прогулочным ходом идут, – процедил Фаусто. Зубы его клацали, как всегда перед боем. – Не более семи узлов. Как-то слишком лениво для тех, кто торопится подмять под себя весь Да-Гуа.
– Нам это на руку, – Витал ободряюще хлопнул квартирмейстера по плечу, прогоняя заодно остатки собственного волнения, – После последнего залпа артиллерии пускаем брандера на флагман! На изготовку! Полный вперёд, господа!
Экипаж рванул выполнять. Сам же Витал не отнимал от лица подзорную трубу, придирчиво высматривая грот-мачты собственного флота.
– Марсовые фальконеты на изготовку! Приоритетная цель – офицерский состав Лиги Доблести! После крайнего круга артиллерии переключить пороховые бригады на снабжение фальконетов! На «Лентяе», «Голубом Бризе», «Старой Вердене» и «Обманщице» менять стрелков после каждого залпа! Вторую и третью смены фальконетных – на изготовку!.. Артиллерия – к бою!
Дублируя приказы, замелькали сигнальные флажки.
Грот-мачты пиратского флота оборудованные фальконетами, мелкокалиберной артиллерией для стрелков ощетинились жерлами. Юнги, словно вросшие в снасти, всё доставляли новые ящики с боезапасом на высоченные дозорные пятаки марсовых площадок.
На небольших гружёных боеприпасами кораблях, тех самых брандерах – плавучих бомбах, засуетились пороховые бригады. Пока на их палубы закладывались сера, селитра и пороховые смеси да правились фитили инициирующих зарядов, бриз надул паруса флотилии Венсана, и быстроходные фрегаты стройной вереницей двинулись навстречу, скрываясь друг за другом.
Красавчик послюнявил палец и расплылся в щербатой ухмылке.
– Так-то оно около двадцати пяти узлов выйдет, капитан. Но то, только ежели скласть ихний черепашний ход да наш…
– Раздвигаемся за лигу. Не ближе.– отрезал Витал.
– Флаги подымаем? – каркнул боцман.
– Не будем делать исключений, но пусть помучаются в догадках. Мы здесь лишь затем, чтобы пустить все их борта на дно. Пленных не берем, в рукопашную без необходимости по не лезем.
Молчавший до сих пор Фаусто вдруг выпалил:
– Так а на кой мы тогда выходим на них? Я так и не понял? – Он побледнел еще больше. Нервозность овладела им настолько, что бедняга не заметил своих же рассуждений вслух. – Неужто личные счеты? Хотя… мы же всегда недолюбливали друг друга: мореходы и армейцы…
Нервно сглотнув, квартирмейстер не обратил внимания и на свирепо зыркнувшего на него капитана.
– Отставить! У нас заказ, Фаусто. На кону нечто куда более ценное…
***
Витал облизнул губу и, не щурясь, посмотрел на плоский диск белого солнца.
Теперь он не знал границ.
Как и его спокойная, кристально чистая, ненависть.
Моряки на вражеских палубах забегали.
Без каких бы то ни было ответных сигналов на частящие флаги или на дробным эхом повторенные в рупоры приказы, корабли Венсана, словно единый организм вдруг разделились на три колонны и на попутном левом галсе пошли на оцепление.
Нос «Крылатого Марлина» и шедшая перед ним «Фурия» направлялись по центру прямиком на флагман. По правому и левому бортам шли трехмачтовые галеоны.
Лестью, подкупом и тончайшими, по его мнению, комплиментами Леону удалось упросить Грандиозную Генриетту – капитана «Фурии» – уступить ему палубу ради этого заказа, и теперь его жёсткие хриплые приказы доносились даже из кильватера перед «Крылатым».
Выдавая панику капитанов, громадные туши судов вражеской флотилии неповоротливо разворачивались и сбивались в кучу, словно овцы в отаре, не понимащие, в какую сторону бежать от опасности.
А вокруг этого оцепеневшего со страху стада, тем временем, как стая волков, кольцом выстраивалась армада Венсана. В воздух чёрными воронами взметнулись пугающе-тёмные полотна с белоснежным росчерком «V» из двуглавых клинков.
Ветер доносил обрывки хаотичных приказов. Среди бушлатов мечущихся по палубам моряков бликовали серые латы Лиги Доблести. Лиловым пятном нарочито-ярких доспехов выделялась непоколебимая фигура Мортема.
Витал опустил трубу одновременно с многоголосым перестуком сотен распахнутых орудийных оконец.
Неспешно потянувшись, он придирчиво осмотрел расстановку своих кораблей.
Кривая усмешка выплюнула беззвучное «бум».
– Огонь!!! – крик Фаусто утонул в грохоте взрывов артиллерии.
Акватория взорвалась.Флот мятежного генерала Мортема заволокло дымом.
Казалось, само место и время превратились в смертельно жаркие объятия Морского Дьявола.
Пушечная канонада разрывала живописную синь, и смазанные облака порохового следа дышали мгновенными вспышками пламени.
Теряя прозрачность, воздух наполнился дымными трассами сотен ядер, и хаотически вставшие в оцеплении вражеские суда зацвели огненными цветами.
Скорострельность и мгновенная перезарядка орудий превратили акваторию в дымное месиво обломков.
Витал только мрачно улыбался: вражеские недолеты на фоне прицельных попаданий его артиллерии стали молчаливым удостоверением правоты инженерной мысли. Бессонные ночи над чертежами и бесконечные улучшения ради точности соответствия всем квалитетам боекомплекта окупились сторицей. Привычно ропщущие из-за недосыпа мастеровые получат дополнительную награду.
Сдуревшие от страха солдаты прыгали за борт, позабыв, что массивные доспехи утянут их ко дну. Мореходы с палуб рвали на себе рубахи отчаянно размахивали ими над головой в надежде, что пират сжалится.
В перемене семафорных флажков флота Венсана пронеслись названия судов с правом экипажей на жизнь. Под белые столбы и шлепки недолётов чёрных вражеских ядер капитан же продолжал монотонно чеканить приказы, эхом разносившиеся над водами.
Следом за сплошными и калёными пошли цепные ядра и книппели.
Эффективные только в близком бою, они изрыгали комки железа, превращая вражеский рангоут и паруса в перепутанное тряпьё с сиротливо повисшими на обрывках такелажа переломанными мачтами. В грохоте ураганного огня слышался стук отъезжающих лафетов с укороченными орудиями и звон цепей, спаянных с ядрами.
Со сложенными на груди руками Венсан стоял на содрогающейся от выстрелов палубе «Крылатого Марлина» и хладнокровно наблюдал истребление. Вопреки наглухо запертым чувствам, никогда ещё запах пороха, смешанный с ароматом горелой древесины, не дарил ему столько мрачного удовлетворения.
Последовали мощные взрывы тех кораблей, чьи трюмы были под завязку забиты оружием и боеприпасами.
Начались первые потопления.
Блестящие на бледном солнце мокрой обшивкой корпусов суда валились в бурлящие волны прямиком на мелькающие головы людей за бортом.
Виталу огневая мощь собственного флота виделась всё ещё недостаточной. Он раздражённо вглядывался то в крены фрегатов противника, то в расторопную беготню на своей палубе.
Облегчив боезапас артиллерии, пиратская флотилия начала смену боевого построения.
«Крылатый Марлин» пошёл на разворот, столь резкий, что даже бывалым морякам пришлось намертво вцепиться в фальшборты. Огненная волна прокатилась по венам – подобные манёвры всегда распаляли капитана.
Масштабная панорама баталии открылась под новым углом, словно эпичное полотно гения-мариниста.
Вертикали мачт с потрёпанными белеющими брамселями прорезали широкие ленты чёрного дыма, который крепчающий ветер укладывал косыми полосами над водой.
Дымные трассы артиллерии кромсали чудом уцелевшее паруса противника, пробивая в нём рваные дыры – зияющие окна в затянутое пепельными облаками небо. В туманной гари на волнах угадывались плоские рыжеватые пятна пожаров подбитых кораблей. То тут, то там в воздух взмывали пенные столбы от недолетевших ядер, а грохот канонады поглощал все звуки, кроме гулкого биения сердца в ушах.
На взгляд обывателя десятки судов двигались в хаосе волн.
Только Витал наблюдал хладнокровие собственной чётко выверенной стратегии и жалкие попытки боевого построения противника.
Его флот действовал как единый организм, будто щупальца гигантского кракена, готового утянуть добычу в пучину. Первый этап сражения прошёл практически безупречно.
Всё внимание капитана сейчас сосредоточилось на флагмане наёмников – трёхпалубном фрегате «Прелестница Лавраза», чьи паруса уже лизало жадное пламя. Сквозь бурление битвы к нему грациозно лавировал «Крылатый Марлин». Витал жаждал лично увидеть, как массивная туша главы мятежных наёмников отправится на корм рыбам – этот момент он намеревался запечатлеть в памяти подобно художнику, завершающему главное полотно своей жизни.
«Прелестница» меж тем словно раненый хищник неслась на изодранных парусах в сторону «Фурии», и её смертоносная траектория обещала носовой таран бушпритом. Разумеется, гильдейские перевозчики армейцев так и не догадались обить нос судна железом по самые брашпиля, но угроза повреждений была высока.
Грязные ругательства Фаусто и Красавчика сорвались в раскалённый воздух.
– Курс на «Фурию»! Готовь абордаж! – рявкнул Витал.
Поставив Леона к штурвалу, он не ошибся. Перехватив руль, пират ловко, словно в танце, выворачивал курс из-под идущей на него на всех парусах громадины.
Но судьба решила иначе —таран сделал своё дело, и борт «Фурии» брызнул обшивкой. Мощный удар сбил с ног людей и даже швырнул в море кого-то из экипажа Леона.
Словно муравьи из разворошенного гнезда, с дымной палубы, поблескивая латами, хлынула толпа армейцев.
К моменту, когда «Крылатый Марлин» подоспел, весь боевой состав «Фурии» уже отступал. Под аккомпанемент лязга и грохота пара десятков закованных в тяжелую броню армейцев с яркими гербами на нагрудниках оттесняла экипаж Леона к корме.
Ломая фальшборты, на палубу «Прелестницы» с грохотом обрушились абордажные трапы, вцепившись намертво шипами в доски будто когти морского чудовища. Марсовые стрелки сработали без промедлений, расчищая путь бегущим на подмогу с «Крылатого».
Витал быстро махнул своим, чтобы те заняли позиции и сам рванул вперед, когда заметил нечто странное.
Один из валяющихся на палубе с зияющей раной в груди будто от попадания мортиры судорожно закинул что-то в рот и забился в мелкой дрожи. На раздувшемся и покрасневшем лице расползлись синие вены. Витал тут же прервал конвульсии выстрелом наемнику в голову, которая расплылась кровавой пенящейся кляксой на усыпанной горелой щепой палубе. Из разжатой опухшей лапищи мертвеца выкатилась треснувшая стеклянная колба с чем-то бордово-красным.
Время будто застыло. В голове Витала смолкли звуки выстрелов, ударов о латы и криков.
Дело было плохо. Люди Мортема вновь где-то раздобыли ту странную алхимическую пыль, что превращала их в неуязвимых демонов. И даже модернизированная броня и оружие его собратьев сейчас были бесполезны в рукопашной.
Палуба под ногами содрогнулась. В недрах горящей «Прелестницы» зародился рокот -в трюмах начал взрываться порох.
Тем временем бой шел тяжело и прорваться к окруженным собратьям через пребывающих новых вояк не представлялось возможным. Пули рикошетили о латы, сабли беспомощно звенели в неравной схватке против мощи двуручных мечей, помноженной алхимией.
Витал едва успел увернуться от секиры одного из верзил-наемников, испещренного венами. Тот потерял равновесие и рухнул на четвереньки. Пиратский клинок тут же нашел свою цель в латной щели, аккурат между подшлемником и наплечником. И со всей яростью капитан ударил еще, пока верзила не затих и окончательно не растянулся на палубе ничком.
– Отступаем! Покинуть судно! Быстро! Всем – на «Крылатого» или прямо за борт! – что есть мощи прокричал Витал. Стараясь не поворачиваться к наемникам лицом, экипаж начал отступать.
– Но «Фурия»…! – прохрипел вдруг откуда взявшийся раскрасневшийся Леон, но тут же осекся и сноровисто выстрелил куда-то за спину капитану. Вдвоем они сцепились в схватке с очередным воякой с выпученными глазами, в шлеме которого зияла огромная вмятина с дырой.
