Колье с лукавой змейкой

Появившись из-за портьеры, капитан Зубровкин продолжал снимать и даже через объектив видеокамеры буровил преступника суровым взглядом. А сам преступник, огорошенный сначала засадой, а потом появлением полиции, с жалким видом стоял посредине комнаты.

– Дай мне коробку, – сказал ему криминальный босс Тёмный, – там всё равно нет того, что ты искал.

Забрав у Нырка жестяную коробочку, Тёмный открыл крышку. Вместо драгоценного колье с лукавой змейкой внутри лежал металлический браслет от часов.

– Ха-ха-ха, – сипло засмеялся криминальный босс Тёмный, наблюдая реакцию незадачливого вора, – здорово я тебя провёл, а? А ведь оставь мы… – Тёмный повернулся к капитану Зубровкину. – …Я говорю, а ведь оставь мы с вами здесь колье, товарищ капитан, он, чего доброго, и вправду, украл бы его: обманул бы нас, как всех моих людей, и украл.

– Больше никого не обманет, – сказал капитан Зубровкин, выключая камеру и достав блокнот, в котором сделал несколько записей, – по крайней мере ближайшие годы. Разрешите коробочку, – попросил он Тёмного, – это теперь вещественное доказательство, которое мы приложим к видеозаписи попытки кражи. И не сочтите за труд заехать к нам в отделение, нужно будет оформить необходимые бумаги.

– Я понимаю, – кивнул Тёмный, передавая коробку с железным браслетом.

Нырок подавленно слушал беседу.

– Меня что, посадят? – спросил он криминального босса Тёмного.

– Да.

– А на сколько лет?

– Я думаю, навсегда, – сказал Тёмный тихо, чтобы не слышали полицейские.

– Почему, навсегда? – так же тихо спросил Нырок.

– Потому что живым ты оттуда не выйдешь.

Зрачки Нырка расширились от ужаса.

– Извините, что задерживаю вас разговорами с преступником, – сказал Тёмный капитану Зубровкину, – но я пытался внушить молодому человеку, что красть нехорошо. Что в местах заключения он должен исправиться и выйти на свободу честным человеком. Но я уже закончил, можете его арестовывать.

– Подождите! Как арестовывать? Подождите! – Нырок заметался из стороны в сторону. – Прошу вас, не делайте этого, вы не можете так со мной поступить!

– Надеюсь, правосудие будет к тебе благосклонно, – сказал Тёмный отеческим тоном. – У тебя не было судимостей?

Нырок отрицательно замотал головой.

– Ты раскаиваешься в совершённом поступке?

Нырок энергично закивал.

– Я уверен, суд учтёт все смягчающие обстоятельства. Товарищ капитан, заберите этого молодого человека: глядя на него, у меня разрывается сердце.

– Взять его! – приказал капитан Зубровкин, убирая блокнот.

– Нет, нет, я хочу жить! – задёргался Нырок в руках полицейских. – Я больше не буду!

– Задержанного в машину! – решительно сказал капитан Зубровкин.

Ноги Нырка подкосились, и полицейским пришлось вести его, поддерживая с двух сторон.

Глава 27

В полицейском отделении Нырка поместили в комнату для задержанных, именуемую в просторечье «обезьянником». Там находились несколько человек, у которых вид новичка в обтягивающем золотом трико вызвал повышенный интерес.

– Дружок! – позвал Нырка один из двух развалившихся на лавке хулиганов, по всему видно, завсегдатаев полицейского отделения. – Ты надолго сюда? А то мы только на пятнадцать суток.

Хулиганы загоготали.

– Отлепитесь от него, он мой, – сказал тоном, заставившим хулиганов тотчас умолкнуть, ещё один задержанный, по виду матёрый уголовник, которого ввели в помещение вскоре после Нырка.

Этот уголовник с татуировками на пальцах и похожий причёской на дикобраза Нырку сразу не понравился. В отличие от других задержанных он в «обезьяннике» не нервничал, не молчал угрюмо и не бравадился, а чувствовал себя здесь как дома, по-хозяйски, и лишь подолгу смотрел на Нырка – бесцеремонно, презрительно и как-то по-деловому, словно прикидывал предстоящий объём работ. Вот и сейчас «дикобраз» неторопливо подошёл к лавке, на которой примостился Нырок, и уставился на него долгим взглядом.

– Почему это, я ваш? – несмело спросил Нырок.

– Потому что я теперь всегда буду вместе с тобой, до самой твоей смерти, – сказал «дикобраз».

Нырок боязливо отодвинулся дальше. Не сводя с Нырка глаз, «дикобраз» уселся рядом.

– Вы будете меня… убивать? – еле выговорил Нырок.

– Не здесь же, – оглянулся «дикобраз». – Дождёмся, когда тебя переведут на зону. Но до зоны я запрессую тебя по полной.

«Дикобраз» хлопнул Нырка по шее, от чего тот вскочил. Хулиганы снова загоготали.

– Куда встал? – недовольно сдвинул брови «дикобраз». – А ну, сядь!

– Я попрошу не касаться моей шеи, – сказал Нырок, – я этого с детства не люблю.

– Чего?! – привстал «дикобраз».

Загрохотала щеколда железной двери.

– Нырков, на выход! – позвал дежурный полицейский.

– Мне надо идти, – заторопился Нырок, – это моя фамилия.

– До встречи в хате, – услышал он вслед голос «дикобраза».

Полицейский провёл Нырка по коридорам отделения и, заглянув в один из кабинетов, пропустил вперёд. В кабинете за обшарпанным столом сидел, вчитываясь в текст на листе бумаги и делая записи в блокноте, капитан Зубровкин. Голова на тонкой шее Зубровкина двигалась вслед за буквами. Дежурный ушёл, и Нырок, не зная что делать, переминался с ноги на ногу, рассматривая большие уши капитана, которые от падающего на низ солнца казались красными.

– Вот что, Нырков, – сказал капитан Зубровкин, закончив занятие, – только что с почты принесли письмо. – Зубровкин потёр свой совсем не волевой подбородок. – Это ваше письмо, где вы извещаете правоохранительные органы о том, что гражданин Тёмный принуждает вас к совершению кражи в ювелирном отделе и обещает за это вернуть принадлежащее вам старинное золотое колье с драгоценными камнями.

– Не может быть! – воскликнул Нырок.

– Вы не писали такого письма?

– Я говорю, не может быть, чтобы вам принесли моё письмо только что. Вы должны были получить его ещё вчера. Потому что я отослал его три дня назад. На конверте всегда ставится штемпель. Наверное, письмо просто задержалось на почте.

Капитан Зубровкин повертел конверт в руках и сделал в блокноте пометку.

– А я не мог понять, за что меня арестовывают, – запричитал Нырок. – Человек возвращается за принадлежащей ему вещью, а его раз – за решётку! А вы ничего не знали, да? Ай-ай-ай. Почта должна приходить вовремя. Если почта приходит вовремя – в государстве всё в порядке. Видимо, в нашем государстве не совсем…

– Только критики государства мне ещё здесь не хватало! – прервал его капитан Зубровкин.

– Нет, нет, это так, к слову. Все критикуют, я подумал, тоже надо. Я хотел сказать, что, когда вы меня арестовывали, это мне сразу показалось странным. Полиция должна была арестовывать не меня, а гражданина Тёмного. Но вы так строго: «Взять его! Задержанного в машину!» Я подумал, это для маскировки. А вы ничего не знали, да? Я понимаю, случаются ошибки. Но ошибка зачастую лишь форма удачи…

– Помолчите, задержанный! – остановил капитан Зубровкин словесные излияния Нырка. – Сейчас во всём разберёмся!

– Да, да, конечно, разберёмся. Разрешите только я сделаю звонок? – Нырок достал из сиреневой курточки мобильный телефон, неизвестным образом сохранённый при задержании. – Мне нужно позвонить своей невесте, её зовут Феопистия. Если я не позвоню вовремя, будет скандал.

Капитан Зубровкин хотел возразить, но только махнул рукой – в конце концов задержанный имеет право на звонок – и разложив блокнот, принялся в нём что-то записывать.

– Аллё! Пистя? Это Костя, – засюсюкал Нырок в трубку. – Извини, что немного опоздал со звонком. Ну зачем так ругаться? Просто у меня были дела, и я не мог позвонить раньше. Обещаю, больше такого не повторится. Что ты говоришь? Да, да, я слушаю.

Опустив телефон, Нырок показал капитану Зубровкину, что беседу можно продолжать.

– Так вот, – продолжил Зубровкин, отодвинув блокнот, – вашим объяснениям, Нырков, никто не поверит! Тёмный заявит, что вы спланировали кражу и заранее послали письмо, чтобы отвести от себя подозрения, а его, честного человека, оговорить! И я бы поддержал такую точку зрения.

– Пистя, давай отложим наш разговор до вечера, а там всё обсудим, – успевал беседовать по телефону Нырок. – Что ты говоришь?

Оторвав телефон от уха, он протянул его капитану Зубровкину:

– Послушайте, что говорит Феопистия.

– Что-то интересное? – склонился Зубровкин к трубке.

Несколько секунд он внимательно слушал.

– Но, кажется, там никто ничего не говорит.

– Как? – вытянул ухо Нырок. – Действительно.

Он посмотрел на дисплей.

– Ведь я даже не набрал номер. Но зато… посмотрите, что получилось зато.

Нырок показал телефон.

– Что там? – полюбопытствовал капитан Зубровкин.

На дисплее телефона он увидел маленького капитана Зубровкина, который повторял слова, минуту назад сказанные самим капитаном Зубровкиным:

«…Вашим объяснениям, Нырков, никто не поверит! Тёмный заявит, что вы спланировали кражу и заранее послали письмо, чтобы отвести от себя подозрения, а его, честного человека, оговорить! И я бы поддержал такую точку зрения».

– Ого, – удивился большой капитан Зубровкин. – Вы что, не разговаривали по телефону, а включили на нём видеокамеру?

– Моя слабость снимать всё вокруг, – подтвердил Нырок.

– Ну, знаете!

Капитан Зубровкин, хотел заявить задержанному, что в полицейском отделении запрещено проводить съёмку без специального разрешения, но профессиональный интерес взял в капитане верх.

– И что вы ещё наснимали?

– Сейчас покажу, – с готовностью принялся Нырок искать нужный файл.

«Подойди ко мне ближе, – раздался в динамике телефона томный женский голос. – Ещё ближе. Вот так. Положи свои руки мне на бёдра…»

Открыв рот, Нырок уставился в экран.

– Кхм, – кашлянул капитан Зубровкин.

– Видеоклип «Встреча с девушкой мечты», – быстро свернул файл Нырок. – Скачал из Интернета… Так, где то, что нам нужно? Ага, вот.

Нырок повернул экран к капитану Зубровкину. Теперь капитан Зубровкин увидел там маленького гражданина Тёмного.

«Я задумал почистить ювелирный магазин Щуки, – сказал маленький гражданин Тёмный. – Понимаешь, о чём речь? Обкрасть!»

«Да! Обокрасть ювелирный магазин, что ж тут непонятного?» – раздался ещё одни голос.

– Это я! – радостно возвестил Нырок. – Вы узнали меня?

«И ты будешь принимать в этом участие», – опять сказал маленький гражданин Тёмный.

– Я тут ещё есть! – сообщил Нырок капитану Зубровкину, выискивая нужную запись.

«Можно вопрос? – послышался голос Нырка. – Я беспокоюсь о колье, которое вы должны хранить в своём столе… Мне вернут его после того, как мы совершим кражу?»

«Я ведь сказал, что верну. Ты что, не слышал?!»

«Слышал».

«Тогда почему…»

– Жалко только, что меня не видно на экране, – сказал Нырок, выключая видеоплеер, – я бы наверняка хорошо получился.

Капитан Зубровкин погладил свою тонкую шею, потрогал мочки своих больших ушей и потёр свой обычный, совсем не волевой подбородок. Это помогало капитану Зубровкину сосредоточиться. Когда всё было поглажено, потрогано и потёрто, он задал задержанному вопрос:

– А как вам удалось заснять Тёмного?

– Так же, как и вас: во время беседы со своей невестой Феопистией.

– Хм. И вы станете утверждать, что Тёмный и его люди не осмотрели ваш телефон на наличие видеокамеры?

– Они осматривали, – подтвердил Нырок. – Но это несложный трюк. Вот в этом телефоне есть видеокамера… а в этом, – сделал Нырок почти незаметное движение, – видеокамеры нет.

Капитан Зубровкин уставился на трубку, точь-в-точь такую, с которой Нырок вёл съёмку, и обнаружил, что здесь окошка видеокамеры нет.

– Ловко, ничего не скажешь, – оценил капитан Зубровкин.

– Эти способности у меня от папы.

– Он что, был фокусником?

– Нет, кинооператором. Любил снимать скрытой камерой. А может, он был не кинооператором, а милиционером. Мать точно не знает, кто из них двоих был моим отцом. Но я думаю, всё-таки милиционером. Мне всё время хочется помогать органам правопорядка.

– Вы можете дать мне свой телефон, тот с видеозаписями? – спросил капитан Зубровкин, погладив шею, потрогав уши и потерев подбородок, что свидетельствовало о прошедшем процессе обдумывания. – Я должен доложить начальству.

– Пожалуйста, – протянул Нырок трубку. – Только верните быстрее! Мне в любой момент может позвонить Феопистия… И не смотрите долго видеоклип про девушку мечты! – крикнул он вслед капитану Зубровкину. – Разрядится батарея.

Убедившись, что капитан Зубровкин ушёл, Нырок подкрался к двери и, послушав, выглянул из-за неё. У окна стоял вихрастый паренёк-почтальон с сумкой через плечо, которого Нырок приметил, когда в сопровождении дежурного полицейского шагал в кабинет. И не только приметил, но и многозначительно мигнул. И удостоверился, что почтальон мигает ему в ответ.

Завидев Нырка сейчас, паренёк принялся мигать ему что есть сил.

– Хватит моргать, будто у тебя нервный тик, – зашептал Нырок. – Иди сюда.

– Я сделал всё, как вы сказали, – поспешил к Нырку почтальон.

– Тихо, тс-с!

– Я сделал всё, как вы сказали, – понизил почтальон голос и на всякий случай мигнул. – Получил вчера на почте письмо, но относить не стал. И раз сегодня до двенадцати часов дня от вас не было звонка, то пошёл и вручил письмо по указанному адресу.

– А ведь я говорил Тёмному: до двенадцати мне надо обязательно позвонить!

– Меня провели к человеку, который только что отсюда вышел, – продолжал почтальон, – и он мне вопросы задавал.

– И что ты ему сказал?

Почтальон заговорщицки мигнул.

– Что вчера корреспонденции было много – не успел разнести.

– Молодец, – мигнул одобрительно Нырок. – Можешь рассчитывать на премию. М-да, за ускоренную почту мне приходилось платить, а вот за замедленную плачу впервые.

Помигав ещё с почтальоном вдосталь и наконец отправив его, Нырок вернулся в кабинет. И очень вовремя, потому что тотчас вошёл и капитан Зубровкин.

– Значит, вы утверждаете, Нырков, что старинное золотое колье с драгоценными камнями принадлежит вам? – спросил он.

– Не совсем мне, одной моей знакомой, – признался Нырок.

– Что за знакомая? Фамилия, адрес? – приготовил Зубровкин блокнот.

– Фамилия? Э… Фамилии я не знаю. А адрес… адрес…

– Адреса тоже не знаете? Понятно. Тогда сейчас вас отведут в комнату для задержанных и постарайтесь вспомнить, откуда у вас эта вещь?

– Не надо в комнату для задержанных! – испугался Нырок, представив уголовника-«дикобраза». – Я могу объяснить, где живёт знакомая. Даже нарисовать схему! В общем, там в одном подъезде дверь похожая, но квартира не та, живут какие-то пугливые жильцы, а хозяин с чубом. Надо идти дальше. В другом подъезде тоже похожая дверь, и за ней обитает злой вахтовик, с ним лучше не связываться. А вот третья дверь, где бомжи устроились – это то, что нужно. Проходим через комнату, вылезаем в окно и прямо перед собой видим асфальтовые дорожки, а потом дом: в нём и живёт эта девушка, а ей принадлежит колье. Вернее, принадлежит не девушке, а бабушке, хотя бабушка не говорящая.

– Понятно: не девушке, а бабушке, а бабушка немая.

– Можете проверить! – возмутился Нырок.

– Садитесь за мой стол, – распорядился капитан Зубровкин. – рисуйте схему и пишите кто там девушка, а кто бабушка.

Снабдив Нырка ручкой и бумагой, капитан Зубровкин ушёл, а тот принялся зарисовывать витиеватую схему прохода к дому Вари.

Глава 28

Картографический труд Нырка был в самом разгаре, когда послышался осторожный стук в дверь кабинета.

– Войдите! – буркнул Нырок.

– Можно?

Нырок оторвал взгляд от писанины и тут же забыл о ней: в кабинет заглядывала посетительница, заставившая мозг Нырка заработать в совершенно ином направлении. Это была цаца с обесцвеченными волосами, которая примеривалась в ломбарде к Вариному колье. Только теперь колье красовалось на цаце! И принадлежало, видимо, уже ей.

Цаца неуверенно мялась на пороге кабинета. Её малинового оттенка сумочка контрастировала с элегантным светло-серым платьем, облегающем фигуру. Колье с драгоценными камнями блестело даже ярче, чем привык видеть его Нырок. И он признал, что на изящной открытой шее цацы дорогое украшение смотрелось очень эффектно.

– Можно? – повторила посетительница.

– Заходите, – грубовато ответил Нырок, натягивая фуражку, оставленную капитаном Зубровкиным на столе.

Цаца вошла и прикрыла за собой дверь.

– Значит, явились с повинной? – сурово спросил Нырок.

– С повинной? – удивилась цаца. – Я, вообще-то, зашла по приглашению. У меня недавно вытащили кошелёк…

– Что ж, возможно, явка с повинной смягчит вашу участь, – не слушая её, продолжил Нырок. – Потому что арестовать вас уже выехала группа захвата.

Он снял трубку стоящего на столе телефона:

– Второй? Это самый первый! Доложите, за гражданкой… э… – бросил Нырок взгляд на цацу.

– Воробьёвой, – недоумённо подсказала та

– За гражданкой Воробьёвой уже выехала группа захвата? Разверните группу, Воробьёва у меня. Но пусть далеко не уходят. В любой момент я могу дать сигнал на захват!

Нырок хватанул пальцами воздух, и цаца подпрыгнула.

– Но что я такого сделала? – испуганно спросила она.

– Что сделала? А ну, посмотрите на меня. Узнаёте?

Нырок снял фуражку.

– Я спрашиваю, узнаёте?!

– Кажется, да, – неуверенно сказала цаца. – Кажется, я вас где-то видела.

– Где видели?! Вспоминайте!

– Кажется…

– Вспоминайте! – хлопнул Нырок по столу.

– В ломбарде! – подпрыгнула цаца.

– Вот именно! В ломбарде! Где я проводил секретную операцию по выявлению краденных ценностей. Разве я вам не сказал там прямо, что колье, на которое вы смотрите, не продаётся? Не слышу!

– Ска… сказали.

– Сказал. Почему же вы не прислушались? Или вы намеренно скупаете краденное?

– Ненамеренно.

– Это мы ещё проверим. И если намеренно… – Раскрыв лежащую на столе книгу, Нырок, не глядя, ткнул в неё пальцем. – Вот! Десять лет лишения свободы.

– Десять лет?! – обомлела цаца.

– Это минимум. За скупку краденных драгоценностей. А колье, которое у вас на шее, потянет на все пятнадцать.

– Но оно не драгоценность, – с честным видом залепетала цаца. – Это просто украшение, из металла.

– Ха-ха-ха, – засмеялся Нырок, – а камни из пластмассы. Не так ли?

– Наверное.

– Пытаетесь увильнуть? За попытку ввести полицию в заблуждение двадцать лет сидеть вам точно! Как фамилия? Воробьёва?

Нырок взял ручку и приготовился написать распоряжение о посадке на двадцать лет гражданки Воробьёвой.

– Я не могу сидеть двадцать лет! – вскрикнула цаца. – У нас с бой-фрэндом запланировано кругосветное путешествие.

Ручка Нырка замерла в воздухе.

– Когда запланировано?

– Через месяц.

Нырок задумался.

– Тогда придётся тюремное заключение отменить. Если, конечно… вы сдадите колье!

Обрадованная, что отделалась так дёшево, цаца бросила украшение на стол, точно оно было заразное.

– Конечно, мне не надо!

– Что ж, на первый раз мы вас простим, – поднялся Нырок.

Его обтягивающие жёлтые колготки в искру вызвали у посетительницы недоумение.

– Сегодня я отправляюсь на новое задание, – пояснил Нырок свой наряд, – шайка цирковых гимнастов ограбила банк. Вы у гимнастов или дрессировщиков ничего не покупали: золото, деньги, ценные бумаги?

– Нет.

– В глаза! – прикрикнул Нырок.

Забыв про жёлтые колготки, цаца вытаращилась на Нырка.

– Вижу, что не покупали. Можете идти, – сгрёб Нырок колье.

– Большое спасибо, – заторопилась цаца.

Нырок тревожно прислушался.

– Сейчас я открою дверь, – сказал он, – а вы убегайте. Группа захвата не любит, когда их снимают с задания. Захватят, – хватанул он воздух, – в любую минуту. Готовы? Ох, чуть не забыл.

Достав из складок куртки аромасаше, он вскрыл его и вручил цаце.

– Это запах фиалки, чтобы сбить со следа служебную собаку. Вот теперь всё. Приготовьтесь. Раз, два, три!

Открыв дверь, Нырок подтолкнул засеменившую на каблуках цацу, которая чуть не сшиблась с криминальным боссом Тёмным, тяжело шагающим по коридору в сопровождении полицейского. Тёмный должен был заехать в полицию для подписания бумаг, но беспокойное выражение лица его говорило о том, что он уже не просто идёт по отделению, а его ведут.

Увидев Нырка, Тёмный почернел от злости, и Нырок предпочёл быстрее нырнуть в кабинет, тем более что для выполнения задания капитана Зубровкина – нарисовать схему поиска дома Вари – оставалось совсем мало времени.

Капитан Зубровкин вернулся с прозрачным полиэтиленовым пакетиком, на который была наклеена бумажка с надписью «Вещдок № 1». Внутри пакетика что-то блестело.

– Посмотрите, – показал капитан Зубровкин «Вещдок № 1» Нырку, – здесь то самое ювелирное изделие, которое, как вы утверждаете, принадлежит вам, или кому там у вас: девушке, бабушке?

Нырок уставился на пакетик. В нём находилось колье, очень похожее на только что изъятое у цацы. Разве что изъятое, лежащее сейчас в кармане сиреневой курточки, сверкало значительно ярче этого, может быть даже ярче, чем положено сверкать изделию из старинного золота, да и… из золота вообще.

Прикрываясь столешницей, Нырок осторожно вытащил из кармана свой трофей, скосив на него глаза. Никакой змейки на застёжке трофея не было, а камни при ближайшем рассмотрении весьма отличались от камней в «Вещдоке № 1».

– Случаются ошибки, – подтвердил Нырок. – Которые являются лишь формой удачи. А когда мне было там рассматривать?

– Так то изделие или нет? – повторил капитан Зубровкин.

– Возможно. Хотя я не уверен. Мне нужно подержать его в руках, потрогать, понюхать, как это делают ювелиры.

– Ювелиры нюхают изделия? – удивился капитан Зубровкин.

– Да. Я знал одного, не то чтобы ювелира, но любителя ювелирных изделий, так он говорил, что чует золото именно нюхом.

– Весьма интересно. Ну, хорошо… нюхайте. Только под моим присмотром!

Нырок достал из пакетика колье, на котором тотчас увидел лукавую змейку, и старательно принюхался.

– Чем пахнет? – с любопытством спросил капитан Зубровкин.

– Полиэтиленом. Полиэтилен у вас сильно вонючий.

– Какой выдают.

– Значит, по запаху не определить. Придётся действовать традиционным способом.

Вспоминая, как делал оценщик в ломбарде, Нырок повертел колье так и эдак и рассмотрел камни на свет.

– У вас есть скальпель? – спросил он капитана Зубровкина.

– Скальпеля нет. Но, может быть, подойдут ножницы?

– Подойдут.

Не выпуская Нырка из вида, капитан Зубровкин достал из стола ножницы, а тем временем колье с лукавой змейкой и трофей от цацы поменялись местами.

– Да, изделие именно то, – сказал Нырок, возвращая пакетик с подменой капитану Зубровкину.

– Надеюсь, ваша знакомая сможет подтвердить право собственности на него соответствующими документами. Вы написали, где она живёт?

– Вот, – подвинул Нырок исчерченный лист, – у меня, правда, всегда было неважно с рисованием, но разобраться можно.

– А не разберёмся, – склонился над листом капитан Зубровкин, – пусть ваша знакомая сама к нам приходит, это в её интересах.

– Я бы хотел узнать про свой интерес, – робко напомнил Нырок. – Как там насчёт видео-доказательств моей невиновности?

– Доказательства ваши мы признали весомыми, – оторвался капитан Зубровкин от намалёванной Нырком шарады, – и уже доставили гражданина Тёмного в отделение.

– Уже доставили?! – ахнул Нырок.

– Да, для дачи показаний по делу об организации кражи.

– Как же оперативно вы работаете!

Капитан Зубровкин вернул Нырку телефон.

– Напишите адрес, где вас можно найти. И будьте на связи. А так вы абсолютно свободны. Спасибо за помощь!

– Был рад помочь. Почёл за честь. Служу правопорядку! – расчувствовался Нырок, оставляя адрес магазина «У Лёши. Одежда для джентльменов». – Разрешите думать о себе как о нештатном сотруднике полиции. Я хочу быть достойным своего папы-милиционера.

– Ну, в общем… разрешаю. Можете идти. Я предупрежу дежурного.

– Есть!

Спросив у капитана Зубровкина путь по полицейскому отделению, Нырок спустился на первый этаж и, выйдя в вестибюль, едва успел заскочить обратно за стену: трое бандитов – Бригадир, Умник и Чугун – околачивались там у турникета дежурной части. Мордатый и пузатый Бригадир, почёсывая кулаки, прохаживался вдоль окон; «бык» Чугун, открыв рот, изучал стенд с фотографиями разыскиваемых преступников; модно одетый Умник, чему-то усмехаясь, сидел на откидном стуле и теребил бакенбарды. Выглядывая из-за стены, Нырок гадал, кого бандиты ждут: его или своего хозяина – криминального босса Тёмного, но проверять на собственной шкуре, какой из вариантов правильный, ему не хотелось.

– Посторонись! – послышалась команда.

Мимо Нырка конвойные вели на выход опасного преступника, вынужденного двигаться в согнутом положении, опустив голову в пол и высоко задрав сцепленные сзади руки. Когда конвой проходил дежурную часть, он увеличился ещё на одного опасного преступника – в сверкающих жёлтых колготках, красных лаковых туфлях и короткой сиреневой курточке – который следовал замыкающим. Голову этот преступник опустил так низко, что не заметил, как процессия повернула, и продолжал шагать в одиночестве, пока не бахнулся о ближайшую стену. Поморщившись от удара, преступник исподлобья сориентировался в пространстве и юркнул в дверь.

– А ведь это был он! – ухмыльнувшись, поднялся Умник.

– Кто? – спросил «бык» Чугун.

– Конь в колготках! – зашипел Бригадир. – Быстро за ним!

Выскочив на улицу, бандиты увидели, как «конь в колготках» галопом скачет прочь от отделения. Прыгнув в чёрный джип, бандиты рванули в погоню. Но «коня» уже след простыл.

– Где он? – закрутил по сторонам мордатой башкой Бригадир.

– Нырнул куда-то, – радостно сообщил Чугун.

– Ничего, – усмехнулся Умник. – Я, кажется, знаю, где он вынырнет.

Глава 29

– Костя! Как хорошо, что ты пришёл!

Нырок застал Варю в прихожей. Доставая вещи из раскрытого шкафа, Варя складывала их в большой пакет. При виде Нырка лицо её посветлело.

– Здесь дверь не закрыта, – пояснил Нырок, окинув взглядом царящий в доме беспорядок. – Я принёс от антиквара ваше колье с лукавой змейкой. Оказывается, оно стоит четыреста пятьдесят тысяч.

– Вот это да! – восхитилась Варя, принимая колье. – Спасибо, Костя. Бабушка тебе не очень верила, а я говорила, что он обязательно всё принесёт.

– Я рассчитывал на поцелуй. Мне кажется, он мною заслужен. А почему у тебя глаза красные?

– Я уже час как плачу. Не пугайся, от радости.

Встав на цыпочки, Варя потянулась к Нырку, но тут из большой комнаты послышался шум. Нырок повернул голову:

– Что там у вас?

– Там папа! – чмокнула Варя Нырка в щёку.

– Кто? Какой ещё папа?!

– Помнишь, я рассказывала тебе про своего дядю, который нас нашёл?

– Как не помнить.

– Так вот, он приехал, как и обещал.

– Приехал дядя?!

Нырок развернулся на выход.

– Я лучше потом зайду.

– Подожди! – остановила его Варя. – И сегодня я узнала, что он мне не дядя, а папа! Представляешь? Ему было стыдно за то, что он так надолго оставил свою дочь, поэтому не мог сказать мне правду.

– Дядя и есть папа?!

– Да, он об этом мне сказал, решился.

– А он не решился сказать, что приходится тебе сыном? – зашептал Нырок. – Дети имеют больше прав на квартиру.

– О чём ты говоришь, Костя!

– Как ты можешь верить, что он твой отец?

– Я верю.

– Ты хоть документы у него смотрела?

– Он сам показал паспорт. У меня отчество, как у него имя.

– Ну и что! Мало ли у кого какое отчество.

– Понимаешь, я чувствую, что он мой папа. Когда я увидела его в первый раз, у меня сердце ёкнуло, как будто подсказывало мне, что это не просто дядя, а кто-то гораздо ближе. Ах, я об этом так мечтала!

Из глаз у Вари полились слёзы.

– Не плачь! – принялся вытирать ей щёки Нырок. – Но всё равно, кто бы он там ни был, папа или пасынок, я лучше зайду как-нибудь потом.

– Никаких потом, – взяла Варя Нырка под руку. – Я хочу вас познакомить. Для меня это очень важно.

– Ты говорила ему обо мне? – испугался Нырок.

– Да. И ему не терпится тебя увидеть.

– Не терпится? – Нырок обречённо опустил голову. – Он меня увидит… А бабушка там?

– Там.

– Надеюсь, он не будет заниматься рукоприкладством в присутствие двух женщин.

– Что ты, он очень добрый.

Варя потащила Нырка за собой. В гостиной, как и в прихожей, всюду были разложены вещи: на диване, на стульях и прямо на полу. В инвалидном кресле у окна, опираясь на массивные подлокотники и безучастно глядя в одну точку, сидела бабушка Татьяна Филипповна. А рядом с ней упаковывал багаж приехавший Варин дядя, неожиданно оказавшийся папой. Услышав входящих, папа-дядя распрямился. Перед Нырком стоял многоопытный вор Кузов – его недавний старший подельник.

– Папа, познакомься, – представила Варя, – это Костя. Костя, это мой папа.

Какое-то время подельники смотрели друг на друга.

– Ты же показывала мне снимок, – кивнул Нырок на стену.

– Это папа просил, – извиняющимся тоном пояснила Варя, – если кто-нибудь спросит про него, показывать фотографию другого человека. Ему было стыдно, теперь-то я понимаю почему. А в рамке просто картинка из местного журнала, случайный герой статьи – кажется, какой-то успешный предприниматель. Извини нас, Костя.

Подойдя к рамкам, Варя развернула портрет Треснорожева.

– Дядя… – начала она и смутилась. – Я хотела сказать: папа – вот.

С обратной стороны портрета была вставлена фотография Кузова.

– Ты же говорила, – обрёл дар речи Кузов, – что твой друг приличный человек.

– А я, значит, неприличный? – произнёс Нырок, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Ну что ты, папа. Просто у Кости вид сегодня, – оглядев золотые колготки, красные башмаки и куцую сиреневую курточку Нырка, Варя прыснула от смеха, – какой-то, и вправду, смешной… Почему ты так оделся?

– Люди одни попросили, приличные.

– Папа. Костя, как и ты, работает вахтовым методом и тоже недавно вернулся. Посмотрите, вы там на вахте случайно не встречались?

– Случайно встречались, – сказал Нырок.

– Правда? – обрадовалась Варя.

– Правда. И я тебе сейчас про твоего папу, вахтовика, много чего расскажу.

– Не помню, чтобы мы с тобой где-нибудь встречались, – вмешался Кузов.

– А я хорошо помню. Как вы меня на работу пригласили, а расплачиваться не собирались.

Варя недоумённо посмотрела на Кузова.

– Папа, о чём Костя говорит?

– Подождите, – вгляделся Кузов в молодого подельника. – А ну-ка…

Он зашёл Нырку с одного, потом с другого бока.

– Кажется, я его припоминаю.

– Надо же! Он меня припоминает!

– Точно! Вспомнил! Тебя ещё все называют… Как его? – спросил Кузов Варю.

– Костя.

– Ну да, Костя. Костя – Дур-шлаг!

– Кто? – оскорбился Нырок. – Почему это я Дур-шлаг?

– Потому что у тебя память дырявая, как у дуршлага. Я, например, всё помню, а ты вечно всё забываешь.

– Ничего я не забываю.

– Забываешь. Вот, например, ты забыл, что я вернул тебе один камешек в форме сердечка, которого ты лишился бы навсегда. Ну, признайся, забыл?

– Камешек в форме сердечка?

– Вот именно. А ты потом этот камешек опять забыл, дома.

– Подумаешь, камешек! Если бы я отдал его в магазине, у меня ничего бы не осталось.

– Если бы ты отдал его в магазине и дал мне возможность доработать до конца, у тебя появилось бы что-нибудь дороже камешка.