Девять этажей вниз

И ждешь возвращения своего мужа из гулянки с кумовьями.

И тут слышишь звон ключей рядом со своей дверью.

Заходит пьяный муж, тоже потерявший голову в своих каруселях. И вдруг слышишь, как от него исходит слабый запах чужих женских духов.

Демон зло улыбнется у него за плечом.

«Хотела принца – вот тебе принц. Часть вторая. Десять лет спустя.»

– 

Ты счастлива, девочка моя? – улыбается мне демон, – Я спрашиваю, ты – счастлива?

– 

ДА! – кричу Демону в лицо и закрываю перед ним дверь.

Десять лет жизни, трое детей, совместная квартира. И прочитанная в детстве библейская притча о прощении.

Ведь такое же у всех. Такова жизнь. Ее не изменишь.

Укладываю мужа спать.

Все. Конец.

***

Приезжаем на дискотеку.

Пьяный человек на своем белом такси остается ждать нас снаружи.

– 

Мы

же не надолго.

Пьяный угар.

Другая атмосфера.

Софиты, шары и громкая музыка.

И вот голос МС

– 

ПРИВЕТ ВСЕМ. Вас приветствует МС Влад и с Вами Ночной Клуб Пеликан. Ну что ж начинаем…

И больше уже ничего не слышишь.

Понимаешь, что будешь слышать этот голос весь вечер.

А ещё.

Что в любом случае встретишь его обладателя у барной стойки.

Зачем. Откуда он здесь.

Он что не мог устроится работать в другой ночной клуб? Как вынести его присутствие? Уехать! Надо уехать!!!

– 

Эй! Ты чего загрустила! Давай выпьем!!!

Первый зам. Мать его.

– 

У меня семья уехала, можно гулять!

– 

Мне тоже нужно ехать!

– 

Куда! Пошли выпьем!

И утаскивает меня куда-то.

Куда-то в Дым. К источнику этого беспокойного бьющегося в бреду света.

Зачем. Зачем мне туда. Там. Диджей. Мс. Мне туда нельзя!

Зам отвлекается на водку. И тут….

– 

Привеет, Иркааа!

И камень падает на глаза плечи руки ноги. Мозги.

Разбиваешься в лепешку. Под этим криком.

А он подходит и обнимает тебя.

– 

Как дела. Четы – какты.

– 

Нормально. Вот празднуем день банкира. – пытаюсь сохранить нормальный вид.

Он думает что я пьяна.

И да, я пьяна вдрызг.

Я готова переспать с кем угодно на этой дискотеке. Лишь бы перебить этот его “нуприветкакдела”.

– 

А я тут работаю. Сегодня толпа ….

И дальше какой-то бред.

А я его уже не слышу.

Мне хочется бежать.

Далеко.

Где меня не найдут.

Быстро.

Чтобы эти слова. Эти губы. Глаза. Волосы. Руки. Не догнали меня. Чтобы ветер унес это все куда-то подальше.

Потому что я-то знаю, что.

Больно.

Хочется ногтями вырвать себе сердце.

Но он уже куда-то ушел.

Зам приходит и угощает коньяком с кока-колой

Пью залпом.

И посылаю Зама на хер.

Бегу к Владу.

***

Влюбляешься и падаешь с расширенными от ужаса глазами в бездну. Разбиваешся о камни, еле приходишь в себя, но потом тебя снова кто-то толкает в спину.

Нет.

Не хочу больше этого.

Можно я пойду домой? – спрашиваю я.

– 

Иди, – отвечает мне Пьяный человек, поправляя очки на переносице.

Болит, разрывается голова.

«Получаю предложения о любви и отправляю их с адресом иди на…»

Кручу салфетку в руках, скручиваю из нее журавля.

На самом деле я не хочу уходить. Мне ничего не надо.

– 

Иди, чего ждешь? – повторяет он, пристально смотрит на меня.

Принимаю кофе, как лекарство для счастья, и говорю ему.

– 

Я хочу в следующей жизни быть маленькой собачкой, йоркширским терьером. Хочу резвится на коврах, чтобы все меня кормили, гуляли, убирали за мной, возили меня на случку и потом торговали моими детьми в открытую на вольном рынке, а не так, как принято, через министерство образования.

Вот тогда будет счастье. Быть псом: любить и быть любимым. И созерцать, бесконечно созерцать.

– 

Окей, я сам отвезу тебя домой…

И мимолетно добавляю:

– 

А еще я хочу случайно во сне сдохнуть, потому что по-другому страшно и больно....

– 

ДУРА! – кричит он на меня, окончательно потеряв терпение.

Темной ночью у разбитых подъездов этот крик звучал бы как зов о помощи. Но в этом кафе можно шуметь, никто все равно не услышит и не придет на помощь.

Иииии…

***

– 

Я люблю тебя! – кричу в ухо любимому МС.

Сквозь оглушающие биты дискотечной музыки.

– 

Что?! – громко спрашивает он.

– 

Я люблю тебя! – еще раз кричу ему в ухо.

Он усмехается и быстро отвечает:

– 

Я тебя тоже! – и сердце на мгновение замирает, – ты – крутая девчонка! – говорит он мне.

Смотрит на меня, переливаясь всеми цветами софитов.

Веселый КВНщик, его любят все.

– 

Нет! – кр

ичу я ему. – Ты не понял!

Разве можно понять десятилетие безответной молчаливой любви за 1 минуту?

– 

Я люблю тебя! – кричу я ему.

Он смотрит на меня. Долго. Пытаясь понять.

Понимает.

Понимает, что от меня несет поллитрой неразбавленной водки.

– 

Все будет хорошо! – кричит он мне в ответ.

– 

Давай потом поговорим! – кричит он мне в ответ.

Потом? Когда потом?

Ноги подкашиваются, голос немеет.

Музыка начинает опережать меня.

– 

Ты любишь меня? – кричу ему.

– 

Ты смог бы меня полюбить? – кричу ему.

– 

Я тебе никогда не давал надежды, – кричит он, – но давай поговорим позже.

Кричит он

– 

Все будет хорошо!

Кричит он.

“Я никогда не давал тебе надежды”.

“Я никогда не давал тебе надежды”.

“Я никогда не давал тебе надежды”.

Кровь стучит в висках вместе с его словами.

Безутешно.

Бесполезно.

Болезненно.

КРИЧАТЬ!

***

С розового неба лил соленый дождь на острые камни. Небо не находило себе места, небо хотело нечто большее, чем просто круглосуточно висеть над землей. Но не могло оно уйти со своего пожизненного поста и поэтому плакало. Соленые слезы падали на острые камни скалы и разбивались вдребезги от их плоского равнодушия и колючего цинизма. Они не могли ему помочь. Они могли только дику смеяться и спать.

Несчастное небо.

Я – небо.

Кричать. Кричать! КРИЧАТЬ!!!

Небо невозможно заковать в цепи.

Небу нельзя связать руки.

Небо не унесешь на руках в койку.

Меня можно?

Значит я не небо???

КРИЧАТЬ!!!

Я проливаю слезы в подушки больничного воздуха. И не могу найти Пустыню. Пустыня ушла. Пустыня ушла.

Навсегда.

***

Кто-то стучит в дверь.

– 

Выходи!

Кто-то упорно и долго стучит в дверь.

– 

Выходи!

Зеленый Демон сидит на унитазе и ржет с меня. Смеется. Хохочет.

Кто-то чуть не ломает дверь.

– 

Выходи!

Я смотрю на себя во запотевшее зеркало и понимаю, что стучат мне.

– 

Выходи!

С трудом разворачиваюсь и открываю дверь в туалет.

– 

А, это ты тут засела? – удивляется Пьяный человек.

Не могу найти равновесие.

Иду на ватных ногах по кафе мимо застывших, размытых по реальности посетителей.

Сквозь туман слышу, как девчонки из отдела хихикают где-то рядом.

– 

Дай мне водки, – иду я бармену и кричу на ходу.

– 

Тебе больше нельзя пить, – кричит мне Пьяный человек.

– 

А тебе какая разница? – кричу я ему в ответ.

– 

Иди рули свое белое такси! – кричу я ему в ответ.

– 

Ты смотрела на себя в зеркало? Посмотри!

Под пристальным взглядом Пьяного человека выпиваю еще одну стопку водки.

– 

Поехали, я отвезу тебя домой! – кричит Пьяный человек.

И спазмы начинают сжимать мой желудок.

Заваливаюсь обратно в туалет.

Вываливаю загноившиеся эмоции на стены, пол и в унитаз.

Пытаюсь уравновесить свой мир.

Опираясь на раковину, умываюсь из грязного крана холодной водой.

«Ты смотрела на себя в зеркало? Посмотри!» – слышу я его голос сквозь пьяную дымку разума.

Искаженное гримасой боли лицо, крепко сжатые в иронической полуулыбке губы.

Пьяный взгляд исподлобья, утопленный в двух больших синюшных мешках с потекшей тушью.

И капельки рвоты на белом пиджаке.

И волна отвращения к самой себе с новой силой захлестывает.

«Просто красавица! Кто тебя такую полюбит?» – говорят мне мои любимые подружки моим голосом.

«Я!» – слышу голос рядом с собой: оборачиваюсь,

– 

Привет! – улыбается мне Болезнь.

– 

Пошли со мной! – говорит она, – так нам как раз сейчас, очень нужна.

Один

Большой черный бульдог лежал у моих ног.

Маленькие бородатые человечки били в там-тамы. Трубач в клетчатом трико трубил начало битвы.

На безлюдном пустынном острове, казалось, собралось население всей Вселенной, но зрители еще прибывали.

С зеленых облаков неба, из красных песков пустыни, из желтой пены моря прилетали, приплывали, прибегали странные существа: золотистые кони, огненные псы, рыцари с крыльями вместо рук, кроты, жаворонки, жабы, эльфы.

Поднимаю белый с золотом платок.

Настает тишина.

Хитрый Зеленый Демон против Грозной Патлатой Истерии.

Зеленый Демон поднял руку и швырнул из космоса метеорит прямо в Истерию.

Истерия подняла тучи песка, подхватила его метеорит и бросила назад в демона.

Демон сделал огромный прыжок и увернулся.

Истерия собрала тучи с молниями, подняла море песка все выше и выше в небо, превращая поле битвы в жерло вулкана, заполненного огнем и ручьями лавы.

Демон перепрыгивая с камня на камень выпрыгнул из кипящей, догоняющей его лавы.

И я посылаю ему на помощь своего большого кивающего головой пса.

***

И выхожу замуж. Истерия отдает мне свое зеленое платье, Болезнь нас венчает.

Их битва закончилась, и выигрыш они подарили пьяному человеку.

И как из трубы слышу голос Демона:

– 

Не бойся. Скажи да. Это легко. Это как смерть: неизбежная и неприятная, но пережить ее надо. Просто сделай это и все.

И время как будто замерло перед очередным прыжком.

***

И я говорю: «ДА».

И мы едем с Пьяным человеком на его белом такси куда-то в ночь.

Ржу, как псих. Валяюсь от пьяного хохота. Бешусь на заднем сидении белого такси.

– 

Принц, лысый жирный принц в очках!!! Ты больше похож на Крота из Дюймовочки, чем на принца.

– 

Псих. – смеется он с меня.

– 

Сам ты псих! Толстый принц-псих на белом муниципальном такси!!! Хахаха!!!

– 

Будешь моим Принцем? – спрашиваю я.

Шершавая поверхность сиденья стала мокрой от слез.

– 

С розочкой в зубах. Испанский идальго!!!! Хааааааа. Чудовище с аленьким цветочком!!!

– 

Не смешно, Золушка. Ты в курсе, что я не контролирую твои сны?

– 

Золушка!!! хаха!! Где моя туфелька тогда? Хочу хрустальную туфельку!!!

– 

Принц по имени Дима. Принц Дмитрий Николаевич Грозный. Димон Первый

Он сбрасывает пепел через открытое окно машины.

– 

ДЕмон.

– 

Что?

Мгновенно трезвею.

– 

Называй меня тогда ДЕмон.

Зеленый Демон встал перед моими глазами.

– 

Как это – дЕмон?

Не может быть! Смотрю на него и не понимаю.

Картинки из моих снов смешиваются с реальностью, рисуют причудливые круглые рисунки перед моими глазами. Образы накладываются один на другой.

– 

Не может быть. Демон. Ты – не демон!

Покажу ему левую руку.

Ничего не понимаю.

Смотрю на красный шрам у себя на руке.

И он говорит:

– 

Это метка. Это метка Безумного. Мы едем обратно в поликлинику.

Через зеркало вглядываюсь в него. И кого-то узнаю. Узнаю своего лечащего доктора.

– 

Посмотри на себя. На кого ты похожа? Ты не леди.

– 

А ты в курсе, что современные золушки не леди, они не работают на мачух, не теряют туфелек и не ищут принцев. – отвечаю я ему. – Современным золушкам за тридцать и они бухают водку от депресухи на корпоративных вечеринках, трахаются с кучерами и заблевывают разрушенными надеждами свои тыквенные кареты. Знаешь, кто золушки сейчас?

– 

Золушка, это ты?

– 

Современные золушки – старые жирные коровы!!!

– 

Это не правда! – улыбается он.

– 

Да пошел ты!!!

А потом он говорит:

– 

Нагнись!

И машина съезжает куда-то вниз, переворачивается и…

И тишина…

***

Мягкими пальцами провожу по влажной кирпичной стене коридора, ведущего на тот свет.

Коридор темен, пустынен.

Где-то гулко озвучивая по всему коридору капают капли на бетонный пол.

Где-то за пределами сознания, кто-то плачет.

Иду по коридору на свет.

Свет манит, затягивает.

А я все еще о чем-то думаю.

Может не стоит?

Прислушиваюсь к звукам за стеной коридора: там кто-то шуршит. В коридоре явно водятся мыши.

Легкими шагами по яркой зеленой траве.

Паутина. неизвестность.

Хочется оглянуться.

Не могу.

Свет впереди все ближе и ближе с каждым шагом.

Наверное это поезд…

***

Кто-то бился в истерике.

Кто-то орал на всю больницу.

К кому-то в палату сбежалась вся ночная смена.

Кто-то кого-то бил по груди.

Кто-то кого-то бил по лицу.

Кого-то прижимали к кровати.

Кого-то связывали.

Кому-то затыкали рот мокрой тряпкой.

Кто-то мычал и дергался.

Кого-то укололи двойной дозой снотворного.

Кто-то отключился.

***

На следующий день я спрашивала у толстой медсестры кто это был:

– 

Ты это чего? – с удивленными пустыми глазами выпалила она, – Это была ты!!!

Минута молчания.

***

Огромный черный бульдог положил голову на свои плюшевые лапы и ждал.

Маленькая белая таврия на полной скорости врезался в грузовик.

Наша таврия…

Ощущаю удар…

Скрежет искореженного металла

Капли крови на разбитом стекле…

Темнота…

***

Но я все еще сижу в туалете безымянного кафе.

А Пьяный человек стучит мне в дверь.

И кричит.

– 

Выходи! Тебе плохо? Открой дверь!

Искореженный звук как из-под воды.

– 

Надоело все. Не могу больше жить.

«Домой. Надо домой»

Открываю дверь и пулей пробегаю мимо него.

Он хватает меня за руку.

– 

Подожди! Ты куда?

Вырываюсь из его рук.

– 

Не трогай меня!

– 

Стой!

Бегу мимо застывшего в немой черно-белой неподвижности персонала кафе к выходу.

Вон отсюда! Поскорее! Вон из этого обкуренного, провонявшегося алкоголем и плохим кофе места!

Вон – на улицу, через дождь и ночную темноту, домой!

Прямо сейчас! Домой!

– 

Стой! – опять кричит мне вслед Пьяный человек.

Хватаю двери за ручку, с силой выдергиваю ее и выбегаю на улицу под ливень.

Куски асфальта откалываются прямо под моими ногами и падают куда-то в черноту. Останавливаюсь перед глубокой черной бездной.

– 

Что это? – оглядываюсь.

Вокруг только пугающая, застывшая, давящая своей определенностью космическая чернота.

И только один тусклый огонек света и тепла – за спиной, кафе с единственным в мире живым человеком – Пьяным человеком, демоном, принцем и врачом в одном лице.

– 

Что это? где мы? – спрашиваю я у него.

– 

Мы где-то посередине вечности, между Сегодня и Завтра, между Вчера и Сегодня, где-то в Безвременности.

Здесь нет времен, нет надежды, нет будущего.

Данность существующая здесь и сейчас и ничего больше. Мы – твои воспоминания.

– 

И ты тоже?

– 

Я – нет.

– 

Кто же ты тогда?

– 

Я – твоя любовь.

– 

Бред! – резко пожимаю я плечами.

– 

Как знаешь, – его слова пропадают в вакууме моих панических мыслей.

Где я, где я, где я…

Зачем я тут, зачем, зачем…

– 

И долго ты будешь мокнуть под дождем? Ты вся дрожишь.

Все равно. Все равно. Этого не может быть, не может быть.

У меня есть завтра, я же это помню, есть завтра, есть послезавтра.

– 

Пошли, – говорит мне он.

И опять ведет меня к зеркалу в туалете.

– 

Смотри, что ты видишь?

Опять знакомый, уже немного протрезвевший взгляд.

– 

Смотри, смотри внимательней.

Повторяет он.

И я начинаю смотреть, начинаю присматриваться.

И сквозь взгляд, вперенный в меня, вдруг вижу кого-то другого. Теряю на мгновение сознание.

– 

Стой! – говорит он, и удержит меня от падения – Смотри! – говорит он.

И вдруг, по ту сторону зеркала сквозь черты моего молодого лица начинают проступать черты другого, старого и морщинистого, с седыми волосами, заколотыми назад в тугой жгут.

Не чем дышать!

Нет!

Это сквозь черты моего старого, морщинистого лица вдруг, на мгновение, проступает мое молодое заплаканное лицо, которое было у меня лет пятьдесят тому назад.

Что это со мной?

Откидываюсь назад в кресло-качалку.

На мгновение в отражении чисто-вымытого окна видится Влад, единственный человек, о котором я когда-либо жалела.

И сразу же исчезает. Пропадает, как утренний туман.

Укутываюсь в теплый плед.

“Ох, уж эти воспоминания.”

В последнее время слишком часто они меня начали посещать.

Слишком часто.

Как капли дождя осенью, падающие с крыши домов.

Не могу вспомнить вчерашний день, зато один за другим возникают и тут же гаснут воспоминания далекого прошлого, когда я хоть что-то еще могла сделать.

Смотрю на старинные механические часы на подоконнике: уже пять часов – пришла очередь принятия лекарство от склероза.

***

Мне 98 лет.

Всю свою жизнь я прожила здесь, в этом городе, почти никогда не выезжая, почти ничего так и не увидев, кроме разных районов своего города и пригорода.

Долгую жизнь я прожила.

Долгую и одинокую.

Я не знаю, почему я тогда любила двоих.

Скорее всего один был зов тела, а второй – карма прошлой жизни.

После аварии я месяц пролежала в больнице. Из-за постоянной глубокой депрессии меня перевели на реабилитацию в местную психушку. В палату для вип– пациентов.

Зам не приходил ко мне, он перешёл работать в другой банк и судьба больше не сводила нас вместе.

Влад о случившемся со мной тоже так и не узнал. Постил видео и фотки в инстаграмм, встречался с какой-то черненькой девулей и жил своей жизнью.

Кредит выдали и не вернули: клиенты уехали из страны. Никого из банка не наказали и не посадили. Документы были в порядке, мошенничество и подкуп никто не доказал.

Я же вернулась работать в банк. Но уже в другой. Тем же, но уже в другом месте. Уже ни в кого не влюблялась. Была постоянно на таблетках.

Разве что в меня, но я видно была настолько холодна, что никто не смел даже подойти ко мне.

Все было честно, мирно и строго. Без споров, детей и свадеб. Одиночка. Чайлдфри. Снежная королева без Каина.

Почему-то ни с кем так и не сложилось.

Не прижилось – не слюбилось.

В принципе, не о чем не жалею.

Чего уже жалеть?

Всю свою жизнь, прожив на одном месте, теперь вспоминаю ее только по телевизионным новостям и погоде за окном.

Да, я видела, как строились и разрушались города, создавались и разрушались страны, ссорились и мирились целые народы, мир затапливало, уносило ураганами и сжигало дотла, рождались, росли и умирали при мне сотни миллиардов людей.

Я все это помню.

Это до сих пор проходит перед моими глазами, как куски пожеванной кинопленки.

Я – никто, и умру я никем.

И что я уже могу сделать в свои 98 лет?

Только сидеть в этом, плетенном лозой, кресле-качалке, укутываться в теплый шерстяной плед, и смотреть на рассветы и закаты большого солнца.

Но и сейчас у меня есть только одна надежда, только одна мысль помогает мне пережить этот длинный неподвижный путь к смерти.

Та мысль, которую хотел сказать, но так и не сказал мне Пьяный человек в моих воспоминаниях. Та мысль, которая пыталась пробится ко мне на протяжении всей моей жизни. Мысль, что в день наступления сотого года моей жизни, где-то в другом, параллельном, а может быть и в этом, мире прекрасный принц прорвется сквозь смертельные заросли колючих кустов к спящему замку, найдет стеклянный саркофаг, и поцелуем разрушит столетние чары злой колдуньи.

А потом? А потом начнет совсем другую историю моей жизни.

А пока что я буду сидеть на застекленном балкончике и качаться в кресле-качалке, встречая рассветы и провожая закаты.

И пусть только мои сны будут мне утехой.

За окном будет лить дождь, и мы с Пьяным человеком в темном задымленном кафе будем бесконечными графинами глушить водку и ВСПОМИНАТЬ:

***

Сидя на резной скамеечке в осеннем парке возле застывшего на вечно Потемкина, буду читать свой гороскоп на неделю:

«В первые три дня семидневки лучше не принимать скоропалительных решений. Лучше переждать этот неблагоприятный период, разбираясь со старыми делами. Вас ждет большой успех в личной жизни».

«большой успех в личной жизни…» интересно, откуда ему взяться???

Когда-то там во Вселенной жизнь одной живой клетки началась, когда-то там жизнь одной клетки и закончиться.

Помнить эту клетку будут ровно 5 микросекунд вселенского времени.

Как дедушку – разносчика газет.

И что после этого остается делать?

Просто жить…

И я встану. До конца обеденного перерыва будет оставаться только 2 минуты.