Последний день. Преломление

 «Я пожалуй с ними, опечатаю захоронение» – палач и подмастерье равнодушно кивнули переводчику , «не нравится мне всё происходящее. Как бы на самом деле, предсказания Апполинария  не оправдались».

«И то верно» – кивнув, согласился Корнилий, «*БЕРЕЖЁННОГО БОГ БЕРЕЖЁТ!*(русс.)».

Переводчик скрипнул зубами. Палач с подмастерьем побрели в сторону Города, накинув новые мешки на головы.

ВЫХОД

Глоток 30.

Перерывчик шестой. 

Пересмотрел картинку. Всю. Так и эдак. По мастерской походил. Ну, так…, более-менее стало. Порядок немного навёл. От полуночной ледяной стороны  свет от иконостаса исходящий защищает. Голуби слышно как возятся на чердаке. Хотя и нетопырей ещё по закуткам хватает, хватает. И пауки вон, где потемнее. Но всё-таки, всё-таки. Лисёнок вон у печки пригрелся, посапывает, хвостом укрывшись. Печка получше греть стала, тягу пробило от сажи, как начал её не только мусором, а и дрова и уголёк.  Потрогал, аааа, горячо! Батя сложил, золотые руки! Ещё раз картинку посмотрел. Не.., ну надо уже идти сдаваться. Вздохнул решительно.  И к двери на полуденную сторону. Открыл. Вышел. Ждали меня. Батя с метлой и лопатой стоит, порядок на Дворе наводить собрался, мама с двумя вёдрами полными, воду в Дом несла. Опустила, чтоб руки не тянули. Смотрят на меня. Закрываясь левой рукой от нестерпимого жара, протянул правой картинку бате. Рассматривает…, то наклонит туда, то сюда…, понюхал зачем-то. Мама тоже подошла, взяла его под руку, вместе рассматривают. Обнять бы их, да не дотянешься хоть и кажется, что вот рядом. Нет не рядом. По ту сторону Перехода.  Ну, маме то нравится, тут без вопросов, а вот батя…, не поймешь. Все силы собрав, в сторону Дома глянул. Такой комок вспух в горле, задохнусь сейчас, даже в ушах зазвенело. Вон они в окошке младшенькие мои…, одна нерождённая, а вторая и два месяца не пожившая, братьев моих старших за рубашки дёргают, на меня показывая, и мне ладошками машут…, мерзавцу.

–Ладно. На, мать, сойдёт. Можешь в Доме на стенку. Всё равно только свои увидят —отдал маме картинку.

–Ну чего сойдёт, чего сойдёт… Ну, ты чего отец к нему так?…

–А как к нему ещё оболтусу эдакому?!

–А чей он сын?! Только мой что ли?! Без твоего участия его родила и вырастила?! Ты сам как жил?! А?! Забыл?! Только перед самым переходом за ум взялся! Вот и подумай в кого он!

–Ну ладно, ладно, расшумелась… – забрал картинку у мамы, – да ну так-то вроде б ничего. Не всё только тем, что из носа и ушей наковырял. Вон и кровь есть, и слёзы. А то вон тут недавно один деятель подогнал своим предкам картинок из пятидесяти оттенков того, что он из задницы наковырял состоящих, как только с полуночной стороны их ветром нагонит, да начнут они гореть здесь в Пограничье, такая вонища жареным говном!

Захохотал.  Охнул. Мама его локтем под бок… И мне:

–Ты это сынок, сюда к нам не торопись…, ага, вот…, а то нехорошо это. Сам же понимаешь, что только Он решает: когда, кому, куда, зачем и за что. Так что, пока можешь и по своим силам конечно, постарайся там у себя побольше от мусора почистить. Доча там у тебя с внуком опять же… О них ещё думать-заботиться надо. За девчонок своих не переживай больно то, они тут у матери под присмотром как у Христа за пазухой, сам же знаешь она у нас и там то всю жизнь как ангел прожила, а уж тут то… И это, если сможешь, ту грязь, что я оставил…, ну если получится, а то ведь и пожил то, по-людски, всего немного. Перед самым переходом, когда старостой церковным… Ну ладно всё, беги уже, а то дымишься весь, того и гляди мозги сгорят.

Всё. Не прощаясь бегом к двери. Заскочил. Захлопнул. Пар от меня будто из бани на мороз. Лисёнок подбежал, обнюхивает меня. Ладно, ладно успокойся, со Светлой я, не с Полуночной стороны; нет на мне змей: ни снаружи, ни внутри. Погладил его, за ушами почесал, голова вся в шрамах…, от меня…, руки мне лижет…, и как простил то меня. Всё убежал опять к печке поближе, улегся, голову на лапы, за мной наблюдает. Так посмотрим, что тут у меня ещё. И вот спрашивается, на какой я их сразу столько наоткрывал?! По всем углам начатые картинки рядом с коробками. Коробки шевелятся, шуршат, где потише, а где и ходуном ходят. Прошёлся посмотрел. Ну, красота конечно! Красота! Особенно салемские ведьмы и Мамаша Кураж, ажно руки зачесались, перчатки одеть и вперёд и с песней! Как батя любит приговаривать. Но нет, нет, нет, нет! Передохнуть надо. Лисёнку еды пока что навалом. Вон за ширмой у самой полуночной обледенелой стенки, картинка "Седьмая Галактика. Сверхновая." от всех, и от себя самого запрятанная; постоянно оттуда змеи ледяные выползают. Лисёнок только успевает их хрумкать. Потом поближе к печке и переваривает их. Довольныиий. Прям улыбается.

Так… Угу… Что у меня тут на стеллажах из готовых картинок. Так не то, не то… Да твою ж…, а эти исходники как у меня здесь оказались??!!! Подальше их засунуть, подальше! Так вот есть. Нашел. "Гаргантюа и Пантагрюэль." Пойду полюбуюсь, отдохну малость.

Дубликат этой картинки; оригинал то бате отдал; пусть пока на верстаке постоит. Потом свежим взглядом, может ещё чего подправить и можно уже будет на стенку.

Эпилог.

Дождь хлынул сплошным водопадом. Валлий с пешими  легионерами  поспешно двинулся вслед за далеко ушедшим конным разъездом, сопровождающим медленно бредущую повозку с телом Спасителя. Быстро догоняя строй уставших солдат, сотник оглянулся и замер. Маленький иудей не спешил вслед за своим учителем, суетливо перемещаясь вокруг своей повозки, он помогал рабам укладывать выкупленные им орудия казни. Перед глазами ошеломленного Валлия возникло видение, что казалось бы зря потраченное Пучеглазым золото, обернётся очень выгодным вложением. Приобретение им никому не нужных гвоздей, деревяшек, тряпок и верёвок, более-менее ценным из всего хлама было копьё Корнилия и инструменты палача, станет в будущем божественной защитой для всего его потомства. Сказочно разбогатевший род маленького иудея, опасаясь пришедших к власти последователей назареянина, перевезёт реликвии на север метрополии, где среди всегда заснеженных гор, у озера небесной чистоты надёжно запрячет их на долгие столетия. И эта маленькая страна из века век освящаемая кровью Спасителя мира, будет жить в мире и процветании. Вокруг будут возникать и распадаться империи, возрастать и изчезать народы, а жители этой страны, руководимые родом Пучеглазого иудея достигшего небывалого в истории человечества тайного мирового могущества, будут жить в сытости и спокойствии.

ОЧИСТКА

Послесловие.

Совет начинающим литераторам.

"Тем, кто только начал своё писательское творчество посоветую лишь одно: никогда не спрашивайте мнения о своих трудах ни у маститых писателей, ни у критиков. Так как и те и другие постараются смешать ваше дело с дерьмом. Первые из нежелания двигаться в своей славе на литературном Олимпе, вторые из зависти от своей несостоятельности. Какое-то значение для вас может иметь мнение тех, кто вам близок и дорог.  Но и оно второстепенно. Самое главное, чтобы ваше дело нравилось вам самим, и вы получали удовольствие от процесса и радовались результату. Ну и будьте готовы к тому, что сделанное вами дело, такое милое для вас, будет отвергнуто всем миром." 

(Эрнест Хемингуэй, вроде как, не знаю насколько точно)

От автора:

Прежде всего, прошу прощения у моих родных, за возможные последствия своего дела. Год назад когда Господь Мой Иисус Христос, спас мою раздираемую демонами душу, незаслуженно, только лишь по Милости Своей, я начал постоянно думать как бы послужить Ему, как бы рассчитаться, отплатить что ли. Как будто можно дать Ему что-то взамен того, что ценнее всех богатств Вселенной, и что Он дает нам даром только из Своей Любви и Милосердия.

Все эти мысли бродили во мне, и опасаясь как бы не сорвало крышу я решил немного сбросить давление.

Для тех, кто не знает, я вырос в деревне. Мой отец, Царство ему Небесное, был любитель выпить. А поскольку, хотелось ещё и сэкономить на этом деле, часто ставил брагу, для дальнейшего перегона её в самогон. К чести его сказать, до самогона брага доживала редко, почти всегда выпивалась вживую. Но иногда случалась такая история. Про брагу, стоявшую в молочном бидоне, родители в силу разных причин забывали. Дело в том, что время от времени надо было открывать плотно закрытую крышку и сбрасывать созданное брожением давление. Если это дело проворонить, то при открывании перебродившая брага вскипала от попавшего в неё кислорода и пеной выходила наружу почти полностью.

То же самое случилось и со мной. Видит Бог, я лишь хотел немного проветрить мозги, маленький рассказик, чисто для себя. Приоткрыл, потом попытался обратно закрыть… Не тут-то было. Из меня попёрло весёлой хмельной пеной. А потом меня торкнуло и стало всё пофиг.

Всю эту стряпню я наковырял, изредка вытаскиваемым из носа, правым указательным пальцем; тыкая им в экран старенького айфона, подаренного мне моей дочей.

Сейчас сознаю, что своими действиями, возможно, принесу неприятности моим родным. И самое главное себе любимому. Но поступить иначе не могу. Нельзя. Не по-христиански это. Особенно переживаю за то, как отнесется к моему делу моя истерзанная, одеревеневшая, отупевшая от страданий Родина.

Ох, Русь моя, боль моя, мать моя суровая и неласковая к своим сыновьям, прости нас грешных, недостойных твоей Любви. Ибо каждый из нас, даже самый последний мерзавец не желающий этого признавать, знает, что любим тобою той же Любовью, какой любит Мать своего Иисуса.

Ещё раз к своим родным: простите меня ради Христа.

( попросил бы на коленях, но не смею… не заслужил, а впрочем, только Сам Спаситель решает кто заслужил и чего)

Постскриптум: тем, кто как ранее и я, замерзает в мрачном ледяном аду Греха, искренне, от всего сердца желаю, держитесь, не уподобляйтесь Предателю. Знайте, придёт Спаситель! Не медлит Господь! И не вечно гневается, ибо Любит Миловать! Только, чтобы не случилось, Терпите, Верьте, Надейтесь! И самое главное помните: не ждите ничего извне, не знаю как к праведникам, но к нам мерзостным грешникам, отогревающая и спасающая нас Любовь Отца Небесного приходит только изнутри! И никак иначе!

Вот написал и думаю. Ой! Ой! Ну как красиво. Ну, прям новоявленный…, ну сами понимаете. А на самом-то деле ссыкун ещё тот!!! С самого детства! И в школе то сначала на одни пятёрки учился только по причине страха, в первых классах перед учительницей, а потом перед батей. Потом конечно в старших классах борзел и бате приходилось меня на место. Иногда. А в большинстве случаев хватало мамкиного:

–Вот возьму и всё отцу расскажу!

И всё!, жиденькое и вонючее потекло, как тогда в детском садике на прогулке, когда до группы не дотерпел, чтобы на горшок, а в уличный туалет страшно было, вдруг в дырку провалюсь!!! А мамке сколько жаловался! Чуть кто обидел и сразу к юбке. Она же защитит! Даже от бати! Он так и говорил:

–Ничего путного из него не выйдет!

Ну и прямо в точку. Не в бровь, а в глаз! А уж если соседский пацан обидел, то тут уж  стопроцентно наябедничаю. За мамкой спрятавшись, когда она этого пацана ругает, ему ещё и язык покажу, а он мне кулак втихаря. Поймаю мол. А я сразу, вот сразу же, скорей, скорей, мамку за подол дергать:

–Мам!!! Мам!!! Он мне кулак показал!!!

А мамка ему:

–Ах ты, такой сякой! Только тронь хоть пальцем! Всё твоему отцу расскажу!

Смотрю…, пацан от ужаса белый весь…, по ходу сейчас и описается и обкакается… У него батя мамку поленом недели две назад чуть до смерти не забил, а он в это время под кроватью… А через два дома от нас батя совсем крутой был. Как напьётся, семью выстраивал вдоль стены бревенчатой, и из ружья охотничьего. То ли попадёт, то ли не попадёт… А наутро рубаху на себе рвёт и волосы клочками, не на коленях, нет, на брюхе перед женой и детьми как разрубленный дождевой червяк извивается, и землю жрёт! Реально!

Так вот и живём…

Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.