Я оглянулась по сторонам. Впереди на сидении лежал свёрток. Это был Моне. Вернее его копия. Я схватила рулон и, открыв тихонько дверь, мы выскочили из машины. Приседая и прячась, как можно ниже, мы ринулись в сторону маленьких, знакомых нам уже улочек и вскоре мчались неизвестно куда, лишь бы подальше от наших знакомых и от ситуации, в которой мы окончательно запутались.

Вскочив при первой же возможности в трамвай, мы забились на заднее сидение и несколько минут молчали.

– Слушай, а зачем ты взяла копию? – окончательно отдышавшись, спросила Зара.

– Да я и сама не знаю. Наверное, по привычке.

Мы понемногу стали приходить в себя.

– А почему ты решила, что нам лучше бежать? – вопросительно посмотрела я на Зару.

– Да всё бы ничего, только мне показалась странной одна деталь. Комиссар попросил нас показать дорогу к цирку, но как ты помнишь, мы не сказали ни слова, когда ехали в машине.

У меня от неожиданности открылся рот. Действительно, откуда он знал куда нам надо ехать? Я испуганно посмотрела на Зару. Теперь стало всё ясно – он не хотел нас отпускать, и ко всему тому, что случилось – имел прямое отношение.

– Ну, хорошо. Теперь-то что нам делать? – устало пробормотала Зара.

Я в ответ закивала, как послушный ребёнок. Да, надо что-то придумать. Но никакой мысли у меня не было.

Мне вдруг так сильно захотелось домой, к себе на кухню, где ждёт гора немытой посуды, где всё так понятно, просто, и ты знаешь, что нужно делать и говорить. И ты не задумываешься насчёт своих дальнейших действий, и проблемы решаются как-то сами собой.

Как, вообще, живут взрослые? Ведь за них никто ничего не решает. Им не за кого спрятаться, любые вопросы они должны решать сами, и ни кое-как или более менее хорошо, а только на отлично, иначе они будут переживать, расстраиваться из-за этого. Как хорошо, когда за тобой кто-то ухаживает, заботится о тебе, пускай даже иногда ругает, но всё это пустяки по сравнению с тем, что ты чувствуешь в целом – спокойствие, защиту, любовь. Хочу домой. Ой, ой…

– Ну, Даня, ты совсем раскисла, – Зара дёрнула меня за рукав. – Может пора и домой возвращаться?

Я с надеждой посмотрела на Зару. В её глазах был вопрос, и только от моего ответа зависело – едем мы домой или остаёмся.

– Ну, а как же расследование? Мы ведь уже столько знаем, – неуверенно протянула я.

– Хорошо…Тогда нам лучше остаться, – вздохнула Зара, и мне стало так грустно, что захотелось даже заплакать. Мы с Зарой переглянулись и молча стали смотреть в окно.

…Через час мы были в аэропорту. Всё-таки мы решили вернуться домой. Взвесив все за и против, – был всего лишь один правильный путь. В Лиссабоне оставаться уже было опасно. Не хватало нам ещё одной заключительной встречи с комиссаром или нашими знакомыми, и наше путешествие на этом бы окончательно завершилось.

Уже подходя к самолёту, мы начали обсуждать план, что нам делать дальше. Вариантов оказалось немного. Я бы сказала совсем немного… Даже если по-правде сказать, – ни одного из вариантов того, что нам делать дальше – у нас не было.

…Пассажиры занимали свои места. Мы сели у окошка и стали думать о том, что нас, вообще, ждёт дома. И только я решила закрыть глаза и представить себе, что будет, когда мы приедем домой, – в этот самый момент Зара зашипела мне прямо в ухо.

– Что? – переспросила я взглядом.

– Смотри, – настойчиво продолжала Зара.

В салон вместе с другими пассажирами собственной персоной вошёл Китаец. У меня всё внутри похолодело.

Он сел в начале салона и мы облегчённо вздохнули.

– По-моему, сценарий ещё не окончен, – прошушукала Зара.

Мне почему-то стало не по себе.

– А что, если он пойдёт в туалет? – представила я весёлую картину. –Узнает двух бедных девочек…

–…и выкинет нас из самолёта, – завершила печальную историю Зара. – Не хочется, конечно. Как-то холодно там, за бортом. Ну, да ладно. Полетим домой не на самолёте, а своим ходом.

Очень весёлое настроение…

… Через пару минут мы уже летели над облаками.

… Всю дорогу мы не сводили глаз с нашего «дорогого знакомого». Всё было спокойно. Только стюардессы подходили к нам, и пару раз прошли мимо пассажиры. Но мы были всё равно напряжены. Оставалось лететь совсем немного. Всё больше людей стало подтягиваться к туалету. Мы, спрятав наши лица в ладони, продолжали наблюдение, думая лишь о том, чтобы нас не узнали, и только глаза наши выглядывали из-за пальцев, как будто из-за деревьев в тёмном страшном лесу. Ах, скорей бы уже прилететь…

Мы с Зарой вздрогнули одновременно. По проходу салона в нашу сторону направлялся Китаец. Мы нервно прижались, уткнувшись в друг друга и сделали вид, будто спим. Сквозь пальцы я видела, как он прошёл мимо нас. В руке у него была небольшая сумка, на которую я почему-то обратила внимание. Особенно странной мне показалась одна деталь, – пальцы уж как-то очень сильно вцепились в сумочку, как будто там находились драгоценности или по крайней мере какие-нибудь важные документы. Ой… Меня вдруг потянуло к Зариному уху, чтобы скорее рассказать о моих наблюдениях, и в эту же секунду мы столкнулись с ней лбами. Зара и сама всё видела.

…А вдруг там Моне?.. А что если Китаец нас увидит?.. А может там бомба?.. А если… Мимо меня проскакивали мысли, совершенно не готовые к нормальному обсуждению. На меня сейчас расчитывать было нельзя. Я, подняв брови, посмотрела на Зару.

И вдруг, совершенно для меня неожиданно, Зара вскочила, быстрым движением достала из-под сидения сумку и резко повернула в сторону туалета. О, нет. Что же она делает? У меня сжалось сердце. Ведь это такой риск. Прямо в лапы к Китайцу. Ну, что, Зара? Нельзя было потерпеть, что ли? Я прилипла к креслу и стала ждать неизвестно чего.

Время тянулось, словно километровая жвачка. И вот, наконец, мимо меня обратно прошёл Китаец. Всё также держась за сумочку, он сел на своё место. Зара не появлялась. Прошло ещё немного времени, но Зара так и не возвращалась. Мне стало не по себе. Я посмотрела в сторону туалета. Там стояло несколько человек в ожидании своей очереди. Зара, ну где же ты?

Меня вдруг затрясло от страха, но в этот момент дверь туалета открылась, и появилась Зара. Она быстренько прошмыгнула на своё место и как ни в чём не бывало стала смотреть в окно. Я, закрыв лицо руками, стала приходить в себя.

– Ты бы меня хоть предупредила, что ли, – зашипела я на Зару.

– Ладно, извини. Не было ни секунды времени. Ты лучше слушай, – только сейчас я заметила, что Зара была вся раскрасневшаяся и руки её тряслись мелкой дрожью. Я схватила её за локоть, не зная как успокоить.

– Господи, да что случилось?

– Знаешь, что у меня сейчас в сумочке? – заговорила Зара, продолжая ещё трясти руками.

– Моне, – успокаивающим голосом ответила я.

– Правильно, Моне. Но только не копия, а оригинал, – торжествующим шёпотом пропела Зара.

– И что? Для этого нужно было идти в туалет? – я как-то неуверенно посмотрела на Зару.

– Послушай. Когда Китаец прошёл мимо нас, у меня сразу сработала мысль, что здесь что-то не то. Да ты и сама видела, как странно он вцепился в сумочку.

Я кивнула головой.

– Так вот. Спрятавшись за людьми, я стала ждать, когда Китаец уйдёт. И затем, зайдя в туалет, стала обыскивать все места, куда можно было бы что-то положить.

– Ну, ты даёшь. У меня даже в мыслях такого не было. В принципе, это такой маленький шанс, что Китаец мог там что-то спрятать. Да и зачем он должен был это делать?

– Всё правильно. Шанс маленький. Но он и сработал. Так вот. В мусорном отделении, куда сбрасывают бумаги, я кое-что нашла. И когда я достала картину, чуть было не закричала от радости.

– Не может быть! Это был Моне?

– Ну, конечно. Но это ещё не всё. Я взяла нашу копию и положила обратно в мусорник.

– Зачем?

– Ты пойми. Если он обнаружит пропажу, то сразу начнёт искать, кто мог это сделать. А так он достанет картину, и никакой паники не будет.

– Здорово!

Настроение незаметно поднялось. Зарины руки уже не дрожали. Оставалось только минут десять полёта, и мы уже дома.

– Слушай, а зачем он решил её спрятать? – вдруг спросила Зара.

– Скорее всего, чтобы достать позже.

Мы стали ждать. Уже попросили всех пристегнуть ремни, и вот, наконец, наш самолёт приземлился.

Пассажиры стали медленно тянуться к выходу. Мы в ожидании оставались на своих местах. К нашему великому изумлению, Китаец совершенно спокойно покинул трап самолёта, а вслед за толпой вышли и мы, стараясь держаться подальше от нашего знакомого.

…Оставалось только пройти таможенный контроль, где никогда никого не проверяют. И всё – наша миссия выполнена. Но тут, вдруг, мы с Зарой вцепились в друг друга и не могли двинуться с места. То, что мы увидели привело нас в ужас.

Огромное количество полицейских окружили весь зал, никого не выпуская даже в туалет. Проверяли всех. Вот и прилетели домой. Теперь уж точно всё закончится. Через минуту разнёсся слух по всему залу, что ищут украденную картину Моне. Совсем весело стало.

На таможенный осмотр подошла очередь Китайца. Конечно же, его сразу пропустили. Теперь всё стало ясно. Он предполагал, что будет обыск и спрятал картину, чтобы потом её спокойно достать. Молодец, конечно.

В зале оставалось всё меньше и меньше людей. Мы с необъяснимой жалостью посмотрели друг на друга и тяжело вздохнули.

«Девочки, проходите сюда…»

Ну, всё. Это конец.

Мы медленно поползли к женщине, которая нас позвала на осмотр. Ну, вот и дождались, девочки. Сейчас у нас достанут картину и ничего тут не докажешь. Словом, настал и наш звёздный час. Приехали, называется…

…И в этот самый момент. Да-да-да… И в эту самую секунду случилось чудо. Это было так неожиданно, странно, нереально, что мы с Зарой так и застыли с открытыми ртами в позе древней скульптуры.

Полицейские вдруг побежали куда-то. Кто-то громко орал по рации, кто-то махал руками в сторону самолётов, стоявших за окном, началась суета, и в этот момент женщина, которая нас звала на контроль – показала нам в сторону выхода, что мол, девочки, проходите скорее, больше никто вас не задерживает. И в эту же секунду до нас долетела фраза, что в самолёте обнаружена картина, и теперь все свободны.

Мы, не закрывая рта, и, затаив дыхание, быстренько рванулись к выходу, боясь, что в любой момент нас могут вернуть. И, только оказавшись на улице, мы вздохнули полной грудью и с радостью залезли в автобус, не веря в то, что уже всё позади.

Решив, что завтра прямо с утра мы идём в полицию и всё рассказываем, мы перешли на тему о том, как нас сейчас встретят дома. Как ни странно – было совсем не страшно. В принципе, так оно и получилось. Все были уверены, что мы находимся в поездке с классом, и поэтому на все вопросы я что-то уверенно отвечала, а потом просто пошла спать, сказав, что очень устала. Да и выглядела я, наверное, действительно, уставшей.

На следующее утро мы не пошли в школу, а сразу же направились в полицию. Мы решили в начале не говорить про чемоданчик с деньгами, про самолёт, и про то, что картина Моне у нас. Но всё, что происходило с нами в Лиссабоне, мы рассказали. Правда, тоже не всё. Нам было нужно, чтобы они заинтересовались Китайцем, Молодым человеком и комиссаром. Про Катиного папу они ничего не поняли. То, что он был родственником девочки, с которой мы учились, – это их не заинтересовало. Больше всего они расспрашивали про Китайца. В принципе, это была и наша версия, что Катин папа – слишком мелкая фигура во всём спектакле, а вот Китаец – здесь всё не просто, и, может быть, даже мы дали интересные факты, которые смогут помочь расследованию.

Мы находились в полиции достаточно долго, ждали пока приедут какие-то важные люди, начальство, даже сам главный следователь, который прилетит неизвестно откуда, лишь бы услышать из наших уст самые невероятные сведения о нашем расследовании. Мы торжествовали. Ни с чем несравнимое ощущение счастья придавало нашим глазам искромётный блеск победы и чувство значимости во всей этой ситуации.

Наконец, стали заходить какие-то новые люди, и нас попросили всё рассказать ещё раз. Это было совсем не сложно, и мы с удовольствием начали свой рассказ. Про женщину с переодеванием, про Китайца, достающего нас из-под прилавка, про наши изменения во внешности, про комиссара, про две копии, про цирк… Словом, ничего не забыли, кроме чемоданчика и оригинала. (Ну, раз не спрашивают, зачем говорить на эту тему.)

Мы просто выжидали момент, когда для всех это будет сюрприз, и мы достанем из сумочки настоящего Моне, из-за которого было столько шумихи.

И вот, наконец, наш рассказ закончился на том месте, когда в самолёте мы увидели Китайца.

– А дальше, я думаю, нам всё известно, – сказал один из мужчин, похожий скорее на таинственного актёра, чем на человека, ведущего следствие. – Мы обнаружили картину в самолёте и это оказался оригинал. Так что теперь всё в порядке и вам огромное спасибо, дорогие наши детективы.

– Как оригинал? – вдруг вырвалось у меня.

Моё прекрасное настроение в миг исчезло. Зара вцепилась в меня, ошарашено смотря на всех присутствующих.

– Самый обыкновенный оригинал картины Моне, – раздался негромкий смех, и в эту же самую секунду открылась дверь и мы с Зарой вздрогнули. На пороге стоял Катин папа. В моей голове все мысли перепутались и грузом давили на висок.

Катин папа вошёл в комнату, и с ним стали все здороваться.

«Наш главный следователь....» – эхом долетела до меня короткая фраза.

Я медленно повернула голову в Зарину сторону. Она даже не пошевелилась. Ну, и выдержка. Зара стояла, вытянув шею, и не моргала. Я посмотрела на Катиного папу недоумёнными квадратными глазами и не могла вымолвить ни слова.

«…главный следователь. А это наши юные детективы.»

Боже мой, какой ужас. У меня стала кружиться голова. Видимо, я совсем стала бледной, так как ко мне подскочили двое и посадили на стул. Кто-то протянул стакан с водой. Рядом со мной, на соседнем стуле, так же скрючившись и со стаканом в руке, восседала Зара.

– Девочки, даже не волнуйтесь, всё уже позади, – услышали мы голос Катиного папы, – и вы, действительно, очень помогли нам.

И он, улыбнувшись, стал рассказывать удивительную историю о невероятном похищении картины Моне, а мы с Зарой, ну ни как, не могли даже предположить, что услышим всё это здесь, да ещё из уст самого Катиного папы.

– Мы давно уже следили за музеем и ждали похищения картины. Мне, как видите, пришлось поиграть в преступника для того, чтобы найти главных виновных.

…Я чувствовала, как ко мне понемногу возвращаются силы. Катин папа вдруг засмеялся.

– Правда, вы иногда всё так запутывали, что мне приходилось придумывать новые сценарии для того, чтобы не спугнуть главную птицу.

– Вы имеете ввиду Китайца? – наконец-то я услышала Зарин голос.

– Вы молодцы. Правильно догадались, – Катин папа говорил мягко и очень по-доброму.

– Ой, Вы представляете, мы приняли вас за преступника, – совершенно успокоившись, заговорила я.

В комнате все заулыбались.

– А, скажите-ка мне, девочки. Вы же должны были учиться в школе? Почему вы оказались в Португалии? – неожиданно посыпались на нас вопросы. – Ну, хорошо, для начала скажите, почему вы решили вести следствие? Ведь должна же быть какая-то причина?

Мы с Зарой переглянулись и, дав глазами согласие, начали наперебой рассказывать про чемоданчик, про скамейку в парке, про кошечек в Катином доме, про пистолет, деньги, молодого туриста в аэропорту. Нас неожиданно перебил взорвавшийся хохот. Хохотали все. Кроме нас с Зарой. Мы никак не могли понять, что смешного мы рассказали. Но всем почему-то было очень весело.

Катин папа дал знак рукой и все постепенно успокоились.

– Извините, девочки. Просто история вся началась ещё до похищения вами чемоданчика. Мы, действительно, вышли на группу преступников очень крупного масштаба. Для того, чтобы узнать больше информации, мне пришлось войти в их доверие. Это длилось достаточно долго, и вот, наконец, я должен был получить чемоданчик с деньгами и передать его Китайцу в Лиссабоне. Дальше всё должно быть гладко, но в этот момент у меня пропадает чемоданчик, и я абсолютно не представляю в каком направлении его нужно искать. Я даже не успел посмотреть, что в нём было.

Зара вдруг нервно засмеялась. Меня потянуло вслед за ней. В комнате больше никто не смеялся, и поэтому остановить нас было сложно. В конце концов мы как-то пришли в себя и я сказала.

– Кроме денег и пистолета там ничего не было.