Тайны горных обвалов

– Сейчас поздно жалеть о том, что не сделано, – заметила я. – Помните, вы говорили, что ваша дочь связалась с плохой компанией? Расскажите про это подробнее, быть может, кто-то из давних друзей Даши пытается сейчас ее запугать.

– Вряд ли дочь с кем-то из них сейчас общается, – заявил Корчагин. – Эта история произошла три года назад, Даше было шестнадцать, как раз после смерти Леночки. Дочка забросила учебу, вела себя неадекватно, грубила мне, ругалась. Стала пропадать где-то по ночам, на мои вопросы не отвечала, на угрозы и наказания не реагировала. Я даже пытался ее к психологу отвести, но без толку. Даша упорно меня игнорировала и огрызалась. Начала курить, я у нее неоднократно находил пачки сигарет, которые выкидывал, пытался с ней говорить, даже дома запирал. К тому же Дашка начала выпивать – от нее разило алкоголем, хотя она все отрицала. Учителя знали о трагедии, которая произошла с матерью Дарьи, сочувствовали ей, прощали невыполненные домашние задания. Но однажды мне позвонила классная руководительница и спросила, как себя чувствует моя дочь и выздоровела ли она. Оказалось, что Даши не было на занятиях целую неделю, она позвонила классной и сказала, что заболела гриппом. Где дочка была все это время – неизвестно, мне она говорила, что идет в школу, а сама каждое утро шлялась не пойми где… Я понял, что ситуация вышла из-под контроля, дождался прихода Даши и конфисковал у нее телефон. Сказал, что мобильный она получит только тогда, когда возьмется за ум, будет посещать уроки и делать домашнее задание. А для пущей верности объявил, что теперь сам буду отвозить ее в школу, как маленькую, и забирать домой. Только после этого Дашка успокоилась, пообещала, что будет нормально себя вести, перестанет общаться с «ребятами», и попросила меня не выполнять мою угрозу. Я дал дочери время на исправление, но она сдержала слово. Перестала пропадать по ночам, по всей видимости, она развлекалась в каком-нибудь ночном клубе со своей компанией, бросила курить и пить, даже сдала нормально выпускные экзамены. Сказала, что будет поступать на факультет журналистики, подала документы в университет. Когда ее приняли (я думал, придется платить за учебу, однако дочь поступила на бюджетное отделение), я подарил ей профессиональный фотоаппарат. Даша хотел стать фоторепортером, она искренне радовалась подарку и за лето полностью освоила технику. Я вздохнул с облегчением – дочка «перебесилась», выбрала профессию и пустила свою неуемную энергию в дело. Как говорится, теперь жить бы и радоваться, но Дашка подалась в другие авантюры – за лето она не только фотографией занималась, но успела и с парашютом прыгнуть, и с лошади упасть, и на параплане полетать… Даже не знаю, в кого она такая, – Леночка всегда была спокойной, уравновешенной, я тоже не склонен искать приключений на свою голову. Единственная надежда на то, что когда-нибудь дочка успокоится, наиграется и остепенится. И не свернет себе ненароком шею во время своих развлечений…

– Значит, вы не знаете, с кем общалась Даша, когда приходила домой пьяная и прогуливала школу? – вернулась я к интересующему меня вопросу.

Михаил Викторович отрицательно покачал головой.

– Вы, наверно, считаете, что я – безответственный отец, раз ничего не знаю о жизни своей дочери, – заметил он. – Но поверьте, это не так. Я очень хотел бы, чтобы Даша делилась со мной своими переживаниями, знакомила меня со своими друзьями, рассказывала о том, как проходят дни в университете… Увы, моя дочь по неведомым мне причинам не хочет откровенничать со мной. Хотя я всегда пытался дать ей все самое лучшее, старался сделать так, чтобы жена с дочерью ни в чем не нуждались… Может, все из-за того, что в детстве Даша все время проводила с матерью, в то время как я зарабатывал деньги. Должность управляющего крупной компанией требует много времени и сил, порой приходилось пахать без выходных. Вот дочь и отвыкла от меня… А когда Лена умерла, Даша не захотела впускать меня в свою жизнь. Я очень люблю свою дочь, но отношения у нас с ней напряженные, Даша отгородилась от меня высокой каменной стеной и не желает ее разрушить. Я же только одного хочу: чтобы с дочкой все было в порядке, чтоб у нее была счастливая и долгая жизнь…

– Быть может, вам стоит проявлять больше участия к жизни вашей дочери? – предложила я. – Попробуйте понять ее интересы, займитесь с ней чем-нибудь вместе, пусть даже теми самыми полетами на параплане или чем-то подобным. Понимаю, меня это не касается, я не хочу лезть в ваши дела, но раз все так плохо, почему бы не попытаться изменить ситуацию?

– Возможно, вы и правы, – согласился со мной Корчагин. – Если бы не работа, я бы поехал с Дашей вместе в экспедицию, придумал бы что-нибудь… Хоть я и не геолог. Ладно, все равно это всего лишь теории, вся моя надежда на вас. Прошу вас, Евгения, возьмитесь за мое дело, проконтролируйте, чтобы с Дашей во время экспедиции ничего не случилось! Сейчас это самое главное, остальные проблемы будем решать по мере поступления.

– Для начала я хотела бы поговорить с Дашей, – сказала я. – А уже исходя из результатов нашей беседы будет понятно, как сложится наша с вами работа дальше. Когда состоится экспедиция?

– Пятого июля, уже совсем скоро, – вздохнул Михаил Викторович. – А насчет разговора с дочерью – это, я думаю, можно устроить. Сейчас я позвоню Дарье и узнаю, когда она будет сегодня дома.

– Хорошо, – кивнула я.

Корчагин набрал номер дочери и стал ждать, когда та ответит. Вскоре Даша взяла трубку, Михаил Викторович произнес:

– Дашутка, привет! У тебя на сегодня какие планы?

Последовал ответ, которого я не слышала; мужчина продолжал:

– Замечательно! Ничего тогда на сегодня не планируй, ты мне сегодня нужна. Оставайся дома, ладно? Я скоро подъеду… нет, ничего не случилось, успокойся! Просто надо поговорить. Жди, минут через двадцать-тридцать все узнаешь!

Он положил трубку и проговорил, обращаясь ко мне:

– Все в порядке, Даша сегодня собирается быть дома, монтировать видео и обрабатывать фотографии. Вы не против сейчас поехать к нам домой? Познакомитесь с дочкой, пообщаетесь с ней. Надеюсь, все сложится удачно, вы найдете общий язык!

– Не возражаю, – произнесла я. – Моя машина припаркована неподалеку от кафе, можем сразу выезжать.

Мы расплатились с официанткой и покинули ресторан. Свой десерт я так и не успела попробовать, только кофе допила. Михаил Викторович, напротив, ничего не оставил на своей тарелке.

«Похоже, он и в самом деле сладкоежка», – подумала я про себя.

Глава 2

Корчагины проживали практически в центре города – на улице Советской, недалеко от цирка. Михаил Викторович ехал на своей машине, я – на своей, адрес он мне сказал, но я двигалась вслед за ним. Вскоре мы припарковались на стоянке возле девятиэтажного дома, Корчагин вышел из своего автомобиля и подождал меня.

– Мы живем на четвертом этаже, в пятнадцатой квартире, – проговорил он. – Идемте за мной.

Он подошел к первому подъезду дома, набрал номер квартиры. Вскоре к домофону подошли, женский голос спросил, кто это. Судя по всему, женщине было около пятидесяти лет, я решила, что это домработница. Михаил Викторович поздоровался с некой Серафимой Павловной, и нам открыли дверь.

– Серафима Павловна – это ваша домработница? – уточнила я.

Корчагин кивнул.

– Да, она приходит к восьми утра и работает до шести вечера. Готовит, убирает, стирает – в общем, выполняет все домашние обязанности. Вас ведь не смутит присутствие постороннего человека?

– Нет, ваша домработница мне ничем не помешает. Я бы хотела и с ней побеседовать, если это возможно.

– С Серафимой Павловной? – изумился Корчагин. – Но зачем?

– Мало ли, быть может, она замечала что-то странное, – пожала я плечами. – А может, знает, кто написал Даше эсэмэс-сообщение. Домработницы обычно в курсе того, что происходит в доме, где они работают.

– Не думаю, что дочка откровенничала с Серафимой Павловной, – с сомнением проговорил Михаил Викторович. – Вроде они не общаются, точнее, разговаривают только по делу. Домработница спрашивает, что Даша хочет на ужин, например, или интересуется, стирать ли сегодня вещи дочери. Собственно, на этом их общение заканчивается…

– Вы можете не знать, что происходит в доме во время вашего отсутствия, – заметила я. – Может, все несколько иначе, чем вы себе представляете.

– Вы правы, не знаю… Но я очень удивлюсь, если Серафиме Павловне известно что-то об эсэмэс с угрозой. Вряд ли Даша рассказывала домработнице об этом сообщении…

– Но вы же прочли эсэмэс, верно? – возразила я. – А Серафима Павловна могла, скажем, услышать телефонный разговор вашей дочери. Или увидеть, что Даша с кем-то встречается, да мало ли всего, что могла заметить домработница! Возможно, я ошибаюсь, но проверить мою догадку все же стоит.

– Хорошо, делайте, как посчитаете нужным, – сдался Михаил Викторович.

Мы доехали на лифте до четвертого этажа, в дверях нас встречала женщина, одетая в синее платье с длинными рукавами, поверх которого был повязан серый фартук. Волосы женщины были заколоты в аккуратный узел на затылке, на вид ей было около сорока пяти – пятидесяти лет. Довольно сухощавая, даже худая, с морщинистым лицом, но при этом – энергичная и активная. Казалось, домработница постоянно чем-то занята и сидеть без дела не привыкла. У нее даже мимика была подвижной, к тому же во время разговора Серафима Павловна (а это была именно она) бурно жестикулировала.

Она поздоровалась с нами, тут же принялась рассказывать Михаилу Викторовичу, чем сейчас занимается, на каком этапе ее работа, и одновременно поинтересовалась, что купить в магазине для приготовления обеда и ужина.

Мысли домработницы перескакивали так быстро, что трудно было уследить за течением ее монолога. Удивительно, как Корчагины не устают от столь многословной Серафимы Павловны, – у меня от всего этого потока информации даже слегка закружилась голова. Но Михаил Викторович, похоже, привык к своей домработнице – он поблагодарил женщину за ее труды, изъявил желание поужинать ризотто с овощами, а на десерт попросил приготовить яблочный пирог.

– У вас талант создавать вкуснейшие десерты, Серафима Павловна! – заметил Корчагин. – Я просто без ума от вашей яблочной шарлотки, вы нас балуете!

– Ой, да что вы, Михаил Викторович! – засмущалась домработница, хотя было видно, что похвала ей очень приятна. – Я вам еще не готовила морковный пудинг, Дашенька почему-то не хочет, она, наоборот, не любит мучное и сладкое… Так бы я вам столько всяких блюд приготовила, вы бы ни в каких ресторанах такое не попробовали!

– Да, на Дашутку угодить сложно, – вздохнул Корчагин. – Она у меня за фигурой следит, для нее, пожалуйста, сделайте что-нибудь диетическое. Она, кстати, дома?

– Да, Дашенька сидит за ноутбуком у себя в комнате, – кивнула Серафима Павловна. – Она пожелала обедать и ужинать окрошкой без мяса и яиц, я как раз собираюсь идти за овощами… Вы, как я помню, окрошку не любите?

– Терпеть не могу, какой-то салат в квасе или простокваше, – скривился Михаил Викторович. – Но если других вариантов нет, не напрягайтесь с таким количеством готовки… А то вы и так пашете не покладая рук…

– Что вы, что вы, мне только в радость! – заверила его домработница. – К тому же вы мне щедро платите, поэтому я рада для вас стараться! Быть может, вы голодны? У меня есть пирожки с капустой, Дашенька их кушать не захотела, она завтракала вареным яйцом и йогуртом, греческим, как она любит…

– Нет-нет, мы недавно с Евгенией позавтракали, – прервал гастрономические подробности Корчагин. – С вашего позволения, мы пройдем в комнату дочери, нам надо с ней поговорить…

– Ой, да как же, вы же на пороге стоите! – всплеснула руками Серафима Павловна. – Ой, простите меня, совсем вас заболтала, да вы же проходите, проходите! Вот, пожалуйста, располагайтесь, сумочку можете повесить на крючок, вот ваши тапочки, Михаил Викторович, а вот для гостей, не переживайте, они совсем новые…

Сопровождаемые непрерывным тарахтением домработницы, мы с Корчагиным прошли в просторную, светлую прихожую, обставленную со вкусом, в одной цветовой гамме. На полу – ни пылинки, ни соринки, вся обувь вычищена до блеска, зеркало во весь рост сверкает чистотой. Видно, Серафима Павловна и вправду работает не покладая рук, трудится каждый день. Иначе невозможно навести такую чистоту, по крайней мере, я не представляю, как современные женщины без домработниц справляются с домашним хозяйством да еще умудряются где-то работать. А прибавьте к этому приготовление пищи, уход за ребенком (или детьми, мы ведь берем среднестатистическую семью), поход в магазин за продуктами…

Нет, все-таки хорошо, что моя жизнь не вписывается в привычные рамки, – Женя Охотникова запросто может поймать преступника да спасти клиента от опасности, но справиться с приготовлением обеда или с уборкой мне явно не по силам…

Серафима Павловна по-прежнему что-то говорила Михаилу Викторовичу, но тот не обращал на ее болтовню никакого внимания. В конце концов домработница отправилась на кухню, мы же с Корчагиным пошли в комнату его дочери.

Квартира оказалась трехкомнатной, у Михаила Викторовича были отдельные апартаменты, большая комната была отведена под гостиную.

Корчагин постучал в запертую дверь напротив прихожей, и я услышала голос Даши:

– Да, войдите!

Михаил Викторович толкнул дверь, пропустил меня вперед, сам зашел следом. Я огляделась.

Комната Даши была довольно большой и светлой, но такого идеального порядка, как в прихожей, здесь не наблюдалось. Конечно, помещение убирала домработница, однако девятнадцатилетняя дочь Михаила Викторовича так щепетильно, как Серафима Павловна, к чистоте не относилась. На широкой кровати валялись одежда, какие-то книги и тетради, стол тоже был захламлен разными вещами. В комнате я увидела целых три шкафа – наверняка один из них предназначался для одежды, два других – то ли для книг и бумаг, то ли для гардероба девушки, не поместившегося в один платяной. Дверцы были закрыты, поэтому я могла только догадываться о содержимом шкафов.

Сама хозяйка комнаты сидела на кровати, на коленях ее лежал ноутбук, девушка что-то набирала на клавиатуре.

«Интересно, – подумала я про себя, – похоже, Даша занимается не обработкой фотографий, возможно, пишет статьи или занимается чем-то помимо учебы. Насколько мне известно, фото редактируются при помощи компьютерной мыши, которая в настоящее время находилась на столе, среди бумаг и тетрадок».

Дочка Михаила Викторовича была стройной, длинноногой девушкой, наверняка высокого роста (так как Даша сидела на кровати, я не могла точно определить ее параметры). У нее была короткая ультрамодная прическа с косой челкой, волосы девушки были выкрашены в черный цвет с отдельными розовыми прядями. Лицо довольно миловидное, только Даша слегка переборщила с косметикой – обведенные черным глаза выглядели чересчур ярко и вульгарно, хотя сама дочь Корчагина, видимо, считала это красивым. Одета красотка была в свободную черную футболку явно не ее размера и очень короткие джинсовые шорты, позволяющие лицезреть все великолепие длинных стройных ног девушки.

– Дашутка, привет! – поздоровался с дочерью Михаил Викторович.

Та что-то набирала на клавиатуре, не поднимая глаз.

Корчагин посмотрел на меня с виноватым выражением лица и проговорил уже громче:

– Даша, ау! Ответь, когда с тобой разговаривают!

– Пап, ну сейчас, не мешай! – отмахнулась девчонка.

Наконец она допечатала то, что так сосредоточенно набирала на клавиатуре, и с недовольным видом посмотрела на нас с Михаилом Викторовичем.

– Я работаю, неужели трудно подождать? – возмущенно произнесла девушка. Потом взглянула на меня и весьма невежливо спросила: – А это кто?

– Даша, прости, что мы мешаем тебе, но это важно, – Корчагин не обратил внимания на фамильярный тон дочери. – Познакомься, это Евгения Охотникова. Она поедет с тобой в экспедицию.

– Чего? – Даша нахмурилась. – Это с какой еще радости? Она что, геолог, что ли?

– Нет, Евгения не геолог. Она – твой телохранитель, – спокойно объявил Михаил Викторович. – Женя хочет поговорить с тобой, постарайся ответить на ее вопросы. От этого зависит твоя безопасность в экспедиции.

– Пап, ты вообще в своем уме? – Даша положила ноутбук на кровать и воззрилась на отца. Потом перевела взгляд на меня, снова посмотрела на него и заявила: – Это просто бред какой-то! Если ты пошутил, то совсем не смешно!

– Это не шутка и не бред. – Корчагин сохранял железное спокойствие, я даже восхитилась его выдержке.

Видимо, человек обладает фантастическим терпением и стальными нервами, раз выдерживает словесные потоки домработницы и совсем не примерное поведение своей дочери.

То, что с Дашей придется повозиться, я поняла сразу же – девица принадлежит к тому типу людей, что все делают наперекор другим. Дарья не признает авторитетов, отца она явно не слушает и вообще делает лишь то, что ей заблагорассудится.

Повезло мне с клиенткой, ничего не скажешь… Каждое слово придется вытаскивать из девицы клещами, это как пить дать…

– Если ты хочешь поехать в свою плавучую экспедицию, будь другом, пообщайся с Женей и расскажи ей, кто пишет тебе эсэмэс-сообщения с угрозами! – строго проговорил Михаил Викторович. – Имей в виду, Дарья, одна, без телохранителя, ты никуда не поедешь! Понятно?

– Ха-ха-ха, – медленно, по слогам проговорила девчонка. – Насмешил! Вот что, папочка, заканчиваем этот цирк, никакой телохранитель мне не нужен! Ясно? И хочешь ты того или нет, а в экспедицию я поеду, меня уже записали, и отказываться я не собираюсь! Так что можешь сам пользоваться услугами своей телохранительницы! Честно – лучше бы ты любовницу домой привел, стал бы, глядишь, поспокойнее! Носишься со мной, как с пятилетней, а мне вообще-то уже девятнадцать лет! Все, не хочу больше ничего слышать, мне надо делать проект! А вы вдвоем мне мешаете!

Она рассерженно схватила свой ноутбук и принялась яростно стучать по клавишам. Михаил Викторович вздохнул, подошел к дочери и закрыл крышку ноутбука, выхватил переносной компьютер из рук дочери. Зарядное устройство отскочило, но Корчагин не обратил на это никакого внимания.

Даша же пришла в неистовство.

– Ты с ума сошел?! – завопила она как потерпевшая. – Я сохранить не успела, отдай ноут! Если мой документ пропал, я…

– Ты не успела много напечатать сейчас, а то, что было у тебя набрано, вряд ли куда-то денется, – спокойно заявил Михаил Викторович. – Отдам ноутбук, когда прекратишь артачиться и нормально поговоришь с Евгенией и со мной. Иначе свой ноут не получишь, то же самое касается и мобильного телефона. Хватит уже из меня веревки вить!

– Я ни с кем не буду разговаривать! – закричала Даша. – Отдай!..

Она вскочила с кровати и попыталась отнять у отца ноутбук. Но тот крепко держал компьютер в руках, и девица только зря тратила свои силы.

Я молча наблюдала за семейными разборками. Да, видимо, Корчагин давно привык к подобным сценам, сразу понятно, что для него это не впервой…

Бедный, мне по-человечески его жаль стало. Умерла любимая жена, а дочурка творит что захочет, закатывает скандалы и истерики…

Я поняла, что ничем хорошим все это не закончится, поэтому решила вмешаться в конфликт «отцов и детей».

– Даша, успокойтесь, пожалуйста, – произнесла я тихо, но твердо.

Девчонка одарила меня таким взглядом, что если бы она умела убивать силой своей ненависти, то от меня бы осталось лишь мокрое место. Я не обратила никакого внимания на уничтожающие взоры дочурки Михаила Викторовича и продолжила:

– Понимаю, вы шокированы тем, что сказал вам ваш отец, вы расстроены. Но примите тот факт, что для вашей же собственной безопасности я поеду вместе с вами в экспедицию. Если вы отправляетесь туда для того, чтобы собрать хороший материал, а не валяться где-нибудь с простреленной головой или погребенной под обвалом, то сделайте милость, отнеситесь к данной ситуации как взрослый человек, а не как истеричный, взбалмошный ребенок. Поверьте, мое присутствие не причинит вам никаких неудобств, я не стану таскаться за вами, как нянька, и все вам запрещать. Подобные услуги я никому не оказываю, это не ко мне. Перевоспитывать вас я тоже не собираюсь, но к себе я потребую уважения и попрошу вас не препятствовать моей работе. Каждый из нас будет занят своим делом: вы – фотографировать, снимать видео и делать материал, а я – следить за тем, чтобы никто на вас не напал и никто вас не покалечил. Вы уже получили эсэмэс-сообщение с текстом угрозы и, полагаю, не хотите, чтобы эта угроза была воплощена в жизнь. Или я ошибаюсь?

– Ошибаетесь! – вскинулась Даша. – Да! Именно! Ошибаетесь! Знаете, а я как-то не особо хочу жить, надо же, как неожиданно! И главная моя мечта – поскорее сдохнуть, чтобы ни мой папочка, ни вы больше не отравляли мне жизнь!

– Даша! – воскликнул Михаил Викторович потрясенным голосом. – Да как ты смеешь такое говорить?!

«Похоже, строптивица умудрилась все-таки довести своего несчастного отца», – подумала я про себя.

Что ж, один – ноль в пользу Даши, к концу нашего разговора, полагаю, Михаил Викторович совсем потеряет самоконтроль…

Но я сдаваться не собиралась. Если Дарья взбесила своего отца, то меня не так просто вывести из себя.

Я спокойно произнесла:

– Ясно, с этим аргументом я спорить не могу. Итак, насколько я понимаю, в экспедицию вы едете для того, чтобы некто, пославший вам эсэмэс-сообщение с угрозой, воплотил ее, так как жить вам надоело и вы мечтаете лишь о смерти. Я не психолог, чтобы вести с вами разъяснительные беседы, однако существует одна маленькая деталь. Если вы попытаетесь покончить жизнь самоубийством или на вас кто-то нападет в экспедиции, вы рискуете не умереть, а на всю жизнь остаться калекой, которая вряд ли сможет покончить с собой, а эвтаназия у нас запрещена. Вам этого хочется? Знакома с подобным видом мазохизма.

– Мне все это надоело! – взвизгнула Даша.

Она резко повернулась к отцу и потребовала:

– Отдай мне мой ноут!

– Сперва успокойся и извинись за свои слова, – строго проговорил Корчагин. – И передо мной, и перед Женей!

– Не дождетесь! – заявила девица.

Попыталась выхватить ноутбук, но, потерпев поражение, рванула из своей комнаты. Я собиралась было догнать девчонку, но Михаил Викторович остановил меня.

– Не стоит, сейчас она слишком взвинчена и на эмоциях. Дашка очень быстро вспыхивает, но надо подождать, пока ее ярость утихнет, и потом уже поговорить. Она и раньше была очень эмоциональной, но после смерти Леночки вспышки агрессии стали более частыми. Боюсь, все это из-за пережитого стресса…

– Вы не пробовали обратиться к психологу? – поинтересовалась я.

Корчагин отрицательно покачал головой.

– Нет, Дашка наотрез отказывается от помощи специалиста, – вздохнул он. – Когда я заговаривал с ней о психологе, она злилась, говорила, что я считаю ее сумасшедшей… В общем, я надеюсь, что когда-нибудь дочь сама поймет, что необходима психотерапия. Пока она считает себя абсолютно нормальной, а вот всех вокруг принимает за врагов. Давайте я сам попробую поговорить с ней и спокойно все объяснить, надо было это раньше сделать… Но я решил, что сейчас дочь находится в нормальном состоянии, не думал, что она так отреагирует. Простите, что так получилось…

– Вы ни в чем не виноваты, – заверила я мужчину. – Все в порядке. Только я бы хотела убедиться, что в настоящее время жизни вашей дочери ничего не угрожает. Вы знаете, куда она ушла?

Я слышала, как девушка обулась и выскочила за порог квартиры.

Корчагин кивнул:

– Скорее всего, она пошла куда-нибудь в парк, успокоиться. Она любит там бывать, у нас недалеко от дома находится… Погуляет, придет в себя и вернется. Я вам позвоню после того, как поговорю с ней.

– Не думаю, что сейчас вашей дочери разумно гулять одной, пусть и днем, – заметила я. – Если то эсэмэс-сообщение было действительно угрозой, а не чьей-то глупой шуткой, преступник может напасть на Дашу в любой момент! Если вы не возражаете, я хотела бы удостовериться, что с девочкой все в порядке…

– Она не должна далеко уйти, – проговорил Корчагин. – Неужели вы всерьез полагаете, что на Дашу кто-то может напасть? Страшно даже представить такое…

– Все может случиться, – заметила я. – Но, на мой взгляд, лучше перестраховаться, чем недоглядеть и потом ругать себя на чем свет стоит.

Михаил Викторович согласился со мной, мы покинули квартиру и вместе с ним отправились в парк, где, как полагал Корчагин, должна находиться Даша.

Он оказался прав, девушка действительно была в сквере, она с кем-то разговаривала по телефону. Михаил Викторович с облегчением вздохнул и повернулся ко мне.

– У самого от сердца отлегло, когда увидел дочку! – тихо проговорил он. – А то вы меня напугали… Давайте не будем попадаться Даше на глаза, а то она опять сердиться начнет… Лучше я попробую с ней поговорить сам, чуть позже…

– Хорошо, – кивнула я. – Как скажете. Вы можете сообщить мне, с кем ваша дочь сейчас может разговаривать по телефону? Судя по всему, с кем-то очень близким, с другом или подругой. Я полагаю, Даша хочет рассказать этому человеку, что произошло сегодня. С кем она может делиться своими проблемами?

– Не знаю… – растерялся Корчагин. – Дочка не рассказывает мне о своих друзьях… К сожалению…

– Ладно, поступим по-другому, – произнесла я. – Вы хотя бы знаете, в какой группе учится Даша?

– Ну конечно, знаю, я не настолько безответственный отец! – возмутился мужчина. – Еще бы я не знал!

– Не воспринимайте мои вопросы так близко к сердцу, – сказала я. – Я не считаю вас безответственным человеком, ничего личного я не имела в виду. Я всего лишь собираю информацию о вашей дочери!

– Простите, сам понимаю, что я толком не могу вам рассказать о Даше, – проговорил Корчагин. – Учится она на втором курсе, то есть перешла на третий курс. Группа «3Т3», первая цифра – это номер группы, буквенная аббревиатура означает специализацию – телевизионная журналистика, а последняя цифра – номер курса. Раньше группа Даши именовалась «3Т2», а на первом курсе – «3Т1». Закончит учиться дочь в группе «3Т5».

– То есть обучение длится пять лет, – подытожила я.

Михаил Викторович кивнул.

– Вы говорили, что Даша увлекается фотографией, – продолжала я. – Почему тогда она учится на факультете телевизионной журналистики? Насколько я понимаю, фотоискусство там не особо требуется.

– Даша сама выбрала факультет с такой специализацией, – с гордостью произнес Корчагин. – Он считается самым престижным из всех. По окончании у дочери всегда будет работа, которая хорошо оплачивается. Она сама поступила, экзамены очень хорошо сдала, Дашка ведь умная и талантливая девка. Если бы она ответственно относилась к учебе, я уверен, с ее способностями она бы и золотую медаль в школе получила, и красный диплом – в вузе. Увы, в бочке меда всегда найдется своя ложка дегтя, из-за своего взрывного характера Даша частенько прогуливает учебу, она находит какие-то увлечения и из-за них забывает о самом главном. Больше всего боюсь, что ее в очередной раз «переклинит» и она бросит университет, хотя я помню, как она мечтала туда поступить. Просто загорелась идеей и после выпускных экзаменов месяц просидела за учебниками, не выходя из дома. Я ей даже репетиторов нанимал, видел, что Даша очень хочет учиться, радовался, что дочка справилась с потерей матери. Полгода дочка на крыльях счастья летала, делала по учебе больше всех ребят из группы, получала повышенную стипендию. Но настал второй семестр, и Дашка загорелась идеей стать гитаристкой. Я, признаться, в шоке был – музыкой дочь никогда не жаждала заниматься, Леночка отдавала ее в детстве в музыкальную школу на класс фортепиано, но прошла пара уроков, и Дашка с истерикой заявила, что ни в какую музыкалку она ходить не станет…

Ну да ладно, не в этом дело. Короче говоря, Дашутка нашла себе новую забаву – купила акустическую гитару на деньги, которые сама скопила со стипендии, и наша жизнь превратилась в настоящий кошмар. Дашка мучила несчастную гитару денно и нощно, спать было невозможно – она врубала звук на ноутбуке, когда разучивала очередную мелодию. Пары стала прогуливать, никакие уговоры на нее не действовали… Оставалось только одно: надеяться на то, что дочка наиграется и забросит свою гитару, как и другие развлечения. Так оно и случилось, но вот с повышенной стипендией Дашке пришлось попрощаться. Слишком много у нее было прогулов и слишком запустила она учебу, хорошо хоть, сессию кое-как сдала… Летом гитаре пришел конец, Дашка снова вернулась к фотографии, заново влюбилась в журналистику. Это лишь небольшой эпизод из жизни моей дочери – так, чтобы вы составили себе представление о ней. Увы, ваша первая встреча с Дашкой прошла не слишком гладко, но вы не вините ее. Такой она человек, у нее все через край. И не может она остановиться на чем-то – если какая-то вещь захватывает ее, то Дарья посвящает этой вещи все свое время, все свои силы. Но чего-то достигает – и «игрушка» больше не кажется ей такой интересной, как раньше. Либо дочка возвращается к старым затеям, если есть какие-то перспективы, или придумывает новую «игру»…

– А депрессии у вашей дочери случаются? – поинтересовалась я.

Чем-то поведение дочери Михаила Викторовича напомнило мне симптомы психического заболевания, именуемого биполярным расстройством или маниакально-депрессивным психозом. Страдающие этим недугом пациенты всю жизнь проводят на эмоциональных «качелях» – периоды мании, одержимости чем-либо или кем-либо сменяются у них опустошенностью и затяжной депрессией.

Вслух я свою догадку говорить не стала – мало ли, Корчагин может решить, что я с ходу записала его дочурку в потенциальные пациенты психиатрической клиники. Поэтому расспрашивала я Михаила Викторовича очень осторожно.

– Да я не сказал бы, – пожал плечами Корчагин. – Вспыльчивая – да, иногда Дашка даже бывает агрессивной. Но сидеть без дела она никогда не будет, слишком много у нее этих дел. Если говорить о темпераменте, то она – типичный холерик, тогда как я – флегматик. Леночка вот тоже была флегматичной натурой, очень спокойной…

– Ясно, – кивнула я, не выпуская Дашу из поля зрения.

Девушка уже поговорила с кем-то по телефону, теперь она сидела на лавочке и что-то смотрела в своем мобильнике. Никуда Даша не спешила и не торопилась, поэтому я продолжала:

– Михаил Викторович, скажите, кто знает о предстоящей экспедиции?

Корчагин ненадолго задумался, потом пожал плечами.

– Да полно народу. Ребята с группы дочери точно в курсе, геологи, которые едут, еще полно всех… Я детально вам не скажу, но можно зайти на сайт «Флотилии» и посмотреть, кто участвует во всем этом.