У одного философа есть выражение: «месть – это попытка изменить прошлое», оно одновременно и верно и нет. На самом деле месть бывает двух видов. Первый – это действительно попытка изменить прошлое, человек при этом пытается сделать его таким, каким хотел бы его видеть сам и конечно же это и в самом деле очень и очень глупо. Второй же – это попытка изменить как раз будущее, наказать и обезвредить того, кому мстишь. Украл у тебя – украдёт у кого-то другого, обманул тебя – обманет кого-то ещё. В таком случае если не ты ему отомстишь – его накажешь, то кто должен его остановить? Вот уж действительно: «прощая подлость, ты помогаешь сделать ещё одну». В отношении некоторых людей месть является оправданной мерой. В конце концов за всё в этой жизни человек должен платить.

По мере удаления от тюрьмы страх Щагра слабел и его след становился всё менее чётким, косвенно это могло означать, что он знает куда и зачем идёт, почему-то считает это место безопасным. Если бы я пустился в погоню чуть позже, то уже возможно вообще бы его потерял. Хотя и не факт, что его потом не смогли бы разыскать Светлые. Всё же усилия группы магов это явно не усилия одного. Я уже молчу о самой их специализации. Заклинания поиска не относятся к магии стихий. Сам я их на практике применял всего раз второй или третий. Ловчие же маги Светлых делали это постоянно и конечно в этой области любой из них был куда сильнее меня.

В конце концов, спустя три дня, след Щагра привёл меня к какой-то пещере, здесь он был уже совсем слабым, заходил прямиком в неё и почти сразу же обрывался, по крайней мере, я, с моими способностями, больше его найти так и не смог. Мне оставалось лишь надеяться, что это место одиночная пещера, а не природный подземный лабиринт.

Вход в пещеру был довольно большим, а сама она выглядела старой, пустой и мрачной, хотя…, если уж на то пошло, я вообще не слишком любил такие места. Человек рождён, чтобы ходить по земле, а не прятаться под ней в норах, не знаю, правда, согласились ли бы с этим или нет маги стихии Земли.

От моих шагов по пещере прокатывалось громкое гулкое эхо. Я старался ступать как можно тише, но уже особо не надеялся застать Щагра врасплох. Меня окружила тьма, и мне пришлось зажечь над посохом небольшой огненный шарик. Свет от него дрожал и прыгал, но, по крайней мере, позволял хоть как-то продвигаться вперёд.

Спустя несколько поворотов издали, из глубины пещеры, начал доноситься тихий мерный треск. Эхо сильно искажало звук, но его я бы всё равно никогда и ни с чем не спутал: так мог потрескивать лишь огонь, причём именно настоящий, живой, огонь, а не магический. Щагр оставил костёр, а значит и сам должен был быть где-то недалеко. Я прошёл ещё поворот, остановился, развеял огненный шарик, немного подождал и пригляделся. Интуиция меня не обманула, из конца коридора пробивался неяркий пляшущий свет.

Я всеми силами старался успокоиться, но сердце у меня всё равно билось слишком часто. Это было странно, потому что такого я не чувствовал даже тогда в тюрьме. Не знаю как, каким образом, но сейчас я просто знал, что Щагр здесь и всё. Без всяких заклинаний я ощущал присутствие этого человека и то что я приближаюсь к нему.

Остаток пути я прошёл ещё медленнее и вышел наконец в другой зал пещеры. Посреди него горел костёр, а возле него на небольшом брёвнышке сидел Щагр. Одет он был в обычную тюремную одежду и судя по всему готовил что-то вроде жаренной рыбы. По тому, как он смотрел на палочки над костром, было сразу видно, насколько он голоден. Вообще же, кроме того, что он сильно похудел, узнать его было довольно просто. Портрет, который Тигран тогда приложил к досье, как оказалось, был очень и очень неплохим.

Щагр был намного ниже меня, а когда-то и довольно тучным, по крайней мере его теперешняя худоба нормальной для него явно не выглядела. У него был низкий покатый лоб и маленькие глаза, скрытые под густыми чёрными бровями. Вообще же он был не слишком похож на беглого преступника, скорее уж он выглядел, как несчастный торговец-лавочник, который волей случая попал в беду. В его глазах был, конечно, какой-то хитрый блеск, а сам он казался довольно прижимистым, но не более того. Неясно было, как его смог так быстро раскусить охранник тюрьмы, впрочем, возможно ему в этом сильно помог сам его возраст. Некоторым вещам нельзя научить, им можно лишь научиться самостоятельно. Определение вот таких, «гнилых», людей сходу – это видимо одна из них.

Едва я вошёл в зал пещеры, как Щагр поднял голову и уставился на меня. Я сразу отметил, что возле него, под правой рукой, стоит явно магический посох. Причём это точно была не безделушка, а довольно сильный предмет, даже сам внешний вид этой вещи уже говорил о многом: посох был полностью чёрным, гладким и с навершием в виде паука, работа была настолько тонкой, что насекомое казалось живым и словно чего-то выжидающим. Тип этого посоха я пока определить не мог, но он был явно не стихийным. Вообще я ещё раньше решил на всякий случай до последнего считать, что Щагр маг, то что Светлячки не считали его одним из нас ещё ничего не доказывало, как-то ведь он умудрился убить того Свободного, да ещё и из их тюрьмы потом сбежать.

Я наклонил посох, направил на Щагра и зажёг в воздухе шарик огня.

– Встань и отойди.

Я подошёл ещё на пару шагов, чтобы поточнее прицелиться. Убивать я Щагра не собирался пока в любом случае, но и посох ему позволить взять не мог.

Щагр медленно встал, поднял руки и чуть отошёл от бревна, на свой посох он при этом посмотрел с явным сожалением. Я вдруг понял, что не знаю, что делать дальше, что ему говорить, наверное я помимо своей воли ожидал, что внешность моего врага будет более отталкивающей, он не выглядел ни безумцем, ни психом, который способен убить столько людей.

Щагр видимо заметил, что я замешкался, чуть приопустил руки и сделал небольшой шаг вперёд.

– Ты не Светлый? Хвала небесам, а я-то уж подумал. Мистик? То есть, прости, Свободный маг, да?

Он с видимым облегчением вздохнул и вдруг расплылся в добродушной улыбке.

– Стой там! – Я заставил шарик огня искриться. – Ещё шаг и останешься без ноги.

Как он убил того Свободного, у которого брал заклинания, я не знал и решил на всякий случай держаться от него подальше.

Улыбка Щагра стала слегка виноватой, а в глазах вдруг вспыхнули непонимание и обида, он поднял руки повыше, демонстративно пожал плечами и сделал шаг назад.

– Спокойно, спокойно, зачем ссориться? Я ведь не со зла это. Испугался, а потом обрадовался, что ты свой. Если тоже в бегах, то всегда можем договориться. Убивать тебе меня резона всё равно мало. У меня вон, пока, даже еды и той толком нет. На одежду мою глянь и поймёшь, что не вру. Время такое. Светлячки нашего брата совсем прижали.

Щагр тяжело вздохнул, перестал улыбаться и бросил голодный взгляд на костёр. Я усилием воли подавил в себе жалость. Смотреть на то, как он мучается и глотает слюну действительно было тяжело. «Логика и только логика», – напомнил я себе. Любые мои чувства сейчас могли меня подвести и предать.

Я бросил огненный шар в костёр, спалив всю рыбу Щагра дотла, и зажёг новый.

– Поешь ты потом, возможно…, а сейчас будем говорить. Я спрашиваю – ты отвечаешь, всё ясно?

Я быстро прокрутил в уме все самые важные вопросы, которые хотел ему задать. Один философ сказал: «проще один раз запретить себе что-либо, чем каждый раз бороться с искушением». Рыбу я сжёг лишь затем, чтобы не бороться с искушением дать Щагру вначале поесть. Падение в пропасть начинается с одного шага в неё, даже если это пропасть жалости.

Голод в глазах Щагра сменился сильным страхом, он опасливо посмотрел на мой посох и быстро-быстро кивнул.

– Если про место это знать хочешь – всё расскажу. Я тут не первый день: ходы-выходы все, как свою пятерню знаю. Хочешь, могу далеко-далеко отсюда тебя на поверхность вывести? От Светлячков так точно оторвёмся. Предупреждаю сразу, за мной погоня может быть. Да ты и сам уже наверняка это понял. Тебя я втягивать не хотел, но если ловчие сюда нагрянут, то выбираться ведь всё равно вместе придётся.

Щагр слегка занервничал и стал говорить чуть быстрей, судя по всему моё поведение и правда его пугало. Меня же в свою очередь раздражала необходимость постоянно за ним следить. Обыскать его я не мог, потому что не хотел к нему приближаться, но и дальше так продолжаться не могло. Кроме того, я не представлял себе его возможную реакцию на мои вопросы. Даже мышь, которую кот загнал в угол, может сама вдруг на него напасть. Небольшая страховка в этом случае точно бы не повредила.

Я развеял огненный шарик и свободной рукой указал Щагру на пол.

– Садись и быстро, иначе будет больно.

Я сотворил посохом заклинание «сеть», подождал пока Щагр сядет, и набросил на него, это точно было гораздо надёжнее, чем продолжать удерживать его одним лишь страхом. Заклинание я, впрочем, сделал не слишком сильным, таким, чтобы он смог говорить. Страх в глазах Щагра усилился, но он пока ещё держал себя в руках.

Я вернул посох в вертикальное положение и подошёл к Щагру на расстояние пяти-семи шагов.

– Тринадцать лет назад ты кое-что сделал. Я хочу знать об этом всё. И поподробнее, времени у нас достаточно. По крайней мере, у меня. Если Светлячки придут раньше, чем ты закончишь, я просто уйду.

Я присел на корточки, посмотрел на Щагра и выжидательно приподнял бровь. Опыта в таких делах у меня конечно было маловато и всё же в теории я многое об этом знал. Информация с нашей жизнью это вещь слишком важная и добывать её я должен был уметь даже так.

– Давно это было… – Щагр посмотрел на меня с недоверием и удивлением. – На Светлячка ты вроде не похож, откуда столько знаешь?

Я молча покачал головой и указал глазами на свой посох. Вопросы здесь задавал я и менять это не собирался.

Щагр тяжело вздохнул, нахмурился и словно прикинул что-то в уме.

– Тебя ведь заклинание интересует, да, маг? По глазам вижу. Мы с тобой похожи, ты и я. Я и сам раньше таким был: нетерпеливым, горячим, жестоким даже. И власти, как и ты, хотел, женщин, денег. Ты ведь тоже не просто так магом стал? Балуешься, небось, приворотами? – Он хитро усмехнулся и «понимающе» мне подмигнул. – С селом там всё просто было. Было заклинание, на болезнь. Тёмная магия, не просто так, риск, азарт, сам понимаешь. Доставал я его сложно, не сразу нашёл. Прости, это, конечно, дело десятое. Так вот, ну и в общем, сам-то я его конечно не дурак был делать, нашёл одного, рассказал ему байку. Мол иди туда, в «место силы», прочитай свиток вот этот и сразу магом сделаешься. Мы-то с тобой знаем, что всё сразу не бывает. Всё трудом и умом нужно добывать. Особенно умом. Продумывать, планы строить. Иначе на кой ляд человеку вообще голова? Не шапку же носить право слово.

Щагр замолчал и посмотрел на мою реакцию. Я лишь повертел посох и одобрительно ему кивнул. Лицо я при этом постарался сделать максимально надменным и непроницаемым. Что в этот миг творилось у меня в душе он не должен был знать.

Щагр вновь улыбнулся, но уже не добродушно, а хищно.

– Договоримся, маг? Ты и я, неплохая команда выйдет. От заклинания того в том виде толку мало, вот если бы ты его, скажем, доработал чуть-чуть. Представь, отдалённая деревня, никаких Светлячков и вдруг, на тебе, люди в ней ни с того ни с сего начинают болеть. Не умирать, как тогда, а просто болеть, тяжело там, к примеру, и долго. Для верности конечно бы лучше, чтобы парочка всё-таки померли, но это не суть. Ну и в общем дальше появляется спаситель: либо я, либо ты, либо можем даже вместе, если хочешь. Одного-двух вылечим, и деньги к нам рекой пойдут. Главное потом надолго там не задерживаться, чтоб людишки неладное не пронюхали.

Щагр попробовал двинуться, едва не упал и одобрительно усмехнулся, это судя по всему должно было означать, что мой уровень, как мага, его вполне устраивает.

Я заставил себя холодно улыбнуться, положил посох на пол у ног и размял пальцы.

– Тёмная магия имеет цену. И доработкой её не изменить. С мальчишкой тем знаешь ведь что стало?

Я взял посох, поднялся с корточек, отошёл к костру и подбросил в огонь пару веток.

Щагр фыркнул и сделал вид, что глубоко оскорблён.

– Мальчишка, мальчишка…, идиот он, а не мальчишка. Такие люди всё равно, что жуки: больше их, меньше, невелика разница. Я ж не прошу тебя самого заклинание делать, найдём кого-нибудь. Кстати, если бы идиоты-Светлячки тогда всё не сожгли, я бы уже озолотился. Проклятье то, проклятье сё. Зачем самому-то этот хлам использовать из деревни? Можно ж было его сразу скинуть.

Щагр наклонил голову вперёд-назад несколько раз, затем несколько раз влево-вправо. Сидеть без движения на холодном каменном полу ему вряд ли было приятно.

Вопросов у меня к этому моменту уже в общем-то не осталось, Щагр и без того рассказал мне даже больше, чем я хотел. Странно было то, что при этом я почти ничего не чувствовал. В какой-то миг все мои эмоции словно покрылись льдом. До этого я думал, что играю непроницаемость, но теперь это уже начинало меня пугать. Убить Щагра сейчас я мог без каких-либо колебаний: медленно раздавить его той же «сетью», например, он бы кричал прямо передо мной, умолял, звал на помощь, мучился, а мне бы было на это всё просто плевать.

Деньги. Самые обычные жалкие монетки – вот ради чего этот недочеловек разрушил мой мир. Он отнял то единственное место, где я был счастлив. Отнял, чтобы продать, но не смог. Если бы он сказал, что испытывал новое заклинание, что потом всё вышло из под контроля, если бы он раскаивался, то возможно я и смог бы его понять, не простить, но хотя бы понять возможно, поставить на его место себя. Но Щагр не раскаивался и мало того, даже сейчас он был готов всё повторить. Он ошибся, не смог подобрать ко мне ключ, лишь потому что был уверен, что в нашей деревне тогда умерли все.

«Убей его, убей, убей, не отпускай, убей его сейчас», – звучало у меня в мыслях, это был мой голос, но детский, это говорил ребёнок, которому едва исполнилось девять лет.

Я отвернулся от Щагра и стал просто смотреть на огонь. Странно, но впервые за всё это время, вместо тепла от посоха в своей руке я чувствовал холод. Посох молчал, не вмешивался и оставлял это решение мне, он, словно хороший друг, не стал меня останавливать и просто на время ушёл. Скорее всего он чувствовал, что если я решусь, то даже он не сможет мне помешать. Если бы я решился, то Щагра не спас бы уже никто и ничто в этом мире. При этом что меня пока ещё останавливает я не знал.

Я повернулся к Щагру, подошёл ближе и посмотрел ему прямо в глаза.

– Ты вроде хвалился умом? Не угадаешь, откуда я родом? Из какой маленькой, отдалённой, деревни.

Я покрепче сжал посох и сильно упёр его в землю: было бы нелогично убить Щагра до того, как я увижу его реакцию на мои слова.

Лицо Щагра на миг застыло, а затем в его глазах стал медленно нарастать суеверный страх. Думаю, если бы он не был скован «сетью», то уже упал бы на колени и стал бы молиться. По крайней мере, большинство людей на его месте так бы и сделало. Возможности магов в истязаниях и пытках практически безграничны. Конечно почти все из них даёт тёмная магия, но то что я её не использую он не знал.

Щагр сильно побледнел, с видимым усилием попытался улыбнуться, но у него не вышло.

– Прости за то что наговорил, я же не знал, не думал…, хотел тебя заболтать, обмануть, понимаешь, не знал, что тут правду нужно. – Он судорожно сглотнул и всё же испуганно улыбнулся. – Я плохой человек, очень плохой, ужасный. Каждый день я думаю о том, что тогда натворил. Но ты жив, ты выжил. Наверное сами небеса послали тебя ко мне. Мне нужно было это, я молился, я просил дать мне возможность хоть как-то всё искупить. Я дам тебе денег. Много. Очень много, обещаю. Всё это время я работал, копил и молился. Я знал, что однажды кто-то придёт.

Голос Щагра стал умоляющим и приторно-сладким. Он и до этого был у него слегка слащавым, но тогда это не так резало слух. Похоже сейчас Щагр уже полностью осознал размер своей ошибки, понял, что и кому рассказал.

Я сжал посох ещё сильней просто чтобы не ударить им Щагра.

– Твои деньги мне не нужны и сказки тоже. Ты, что, думаешь, я идиот?

Я вдруг почувствовал, как мои эмоции понемногу начинают возвращаться. Посох в моей руке тоже быстро теплел.

– Нет, нет, что ты! – Щагр вновь криво и заискивающе улыбнулся. – Деньги это ещё не всё. Это просто потому что все их любят, вот я и подумал, что и тебе они тоже нужны. Вон там, под камнем, есть тайник. Там много сокровищ для мага: амулеты, талисманы, посохи. Я их очень долго собирал. Забирай всё, что хочешь, можешь хоть всё забрать. И пещеру эту, кстати, тоже бери, если тебе дом вдруг нужен. Ни один Светлячок тебя тут никогда не найдёт. Карту я тебе по памяти хоть сейчас нарисую. У меня дома дети, мальчик и девочка, отпусти меня хоть ради них.

Щагр умоляюще на меня посмотрел и вдруг тихо, но отчётливо всхлипнул. На его лице было написано самое искреннее раскаяние, которое только может изобразить человек. Если бы Щагр не сталкивался с магией сам, то возможно сейчас боялся бы меньше. Другой человек не знал бы, что я могу с ним сделать, но он как раз прекрасно об этом знал.

Я молча покачал головой и оторвал посох от пола. На слова Щагра о сокровищах и прочем мне тоже было плевать.

– Стой! Стой! Ты не понимаешь! Меня заставили! – Щагр испуганно зажмурился. – Тот Светлячок и заставил, гнусь, сказал, что детей моих поубивает. Ты ведь знаешь, как дело было? Я его потом сам, мерзавца, и убил. И Светлячки конечно на меня ополчились. Я понял, что тебе дать, понял, что небо от меня хочет. Я лишил тебя дома, я же тебе его и верну. Можешь забрать мою дочь. Она красавица, хорошо готовит, мало говорит, послушная, ни разу с мужчиной не была, ей сейчас четырнадцать, но скоро пятнадцать будет. Ты же постоянно странствуешь, вот она и будет тебя сопровождать. Очень хорошая девочка.

Он медленно открыл глаза и нерешительно и заискивающе улыбнулся.

Я вдруг почувствовал, как от лица у меня разом отхлынула вся кровь.

– Ты предлагаешь мне свою дочь, как рабыню?!

Я начал читать заклинание, осознал это и оборвал себя буквально на последних словах. Навершие моего посоха ярко вспыхнуло и засветилось недобрым багряным светом. Ещё немного и я бы сделал «сеть» самозатягивающейся. От тела Щагра, после того, как заклинание перестало бы работать, остались бы лишь куски мяса и лужа крови, в общем лишь то, что смогло бы пройти сквозь «ячейки». И самое страшное, что заклинание это я произносил изначально необратимым, запутанным, если бы я сказал последнее слово, то потом бы не смог его остановить даже сам.

Щагр с ужасом на меня вытаращился, видимо заметил что-то в моих глазах.

– Стой! Стой! Погоди! Я же не то имел в виду! Ты меня не так понял! – Он бросил быстрый взгляд на навершие моего посоха. – Я же вижу, что ты хороший человек, вот и решил, вдруг получится сразу дочурку пристроить. У нас-то она за кого пойдёт, одни пьяницы, да пустобрёхи нищие только, а ты настоящий Свободный маг и наверняка даже со Словом Силы, не то, что я. Она, кстати, тоже магией интересуется, спрашивает, а я её и научить ничему не могу, понимаю, что сам не маг, только этими безделицами и пользуюсь.

Он сильно побледнел и говорил быстро-быстро, словно пытался успеть всё сказать, губы у него при этом как-то криво перекосились, тряслись и прыгали.

Мой посох вдруг сильно нагрелся и стал обжигать мне ладонь. Щагр мог заговорить меня, но на него это всё не действовало. «Он врёт», – напомнил я себе. Слова Щагра о несчастной девочке были всего лишь очередной его ложью. Ни один хороший отец не стал бы предлагать свою дочь в жёны мистику. Любой знает, что наша жизнь – это удел неудачников, изгоев и глупцов. Жизнь вне закона не предполагает счастья, по крайней мере для большинства людей. Для любой же женщины наш путь и вовсе может быть лишь путём отчаяния и боли. О домашнем очаге, безопасности, стабильности и детях она сразу может забыть.

Степень своей ненависти к Щагру я явно недооценил. Я не знал, когда он таким стал, сам, начитался книг, или наслушался кого-то, но я знал, что жизни он с тех пор не достоин и поэтому прямо сейчас он умрёт. За то что сделал и собирался сделать, затем чтобы больше никому не вредил. Убить его я должен был хотя бы ради этой девочки, его дочери, потому что лучше уж у неё пусть вовсе не будет отца, чем такой вот.

Я быстро перебрал в уме подходящие заклинания. Моей целью была смерть Щагра, а не его боль. Удар должен был быть быстрым, внезапным и смертельным. Странно, но я не хотел видеть, как мучается даже этот человек. Некоторым своим чувствам нельзя давать свободу в любом случае и наслаждение чужой болью первое из них.

Щагр вдруг горько заплакал и умоляюще на меня посмотрел. Если бы я не знал, что он манипулятор, то точно бы растрогался, уж слишком хорошо он играл. Раскаяние было в его глазах, на лице, в просящем и жалком выражении на губах и даже в молчании. Он уже судя по всему понял, что слова на меня не действуют и отбросил их, как бесполезный инструмент. И всё же всё это было лишь очередной маской, простым тактическим ходом. Щагр был загнан в угол и пытался сдаться, чтобы помешать мне нанести последний удар. Жалость не всегда хорошее чувство и не всех людей стоит жалеть и прощать. Показное раскаяние манипулятора – это лишь его попытка выиграть время.

Я отошёл на несколько шагов назад и приготовился. Казнить человека, осознанно отнимать у кого-то жизнь, нелегко.

Щагр истошно взвыл, рванулся, вдруг прорвал мою «сеть», бросился и схватил свой посох, глаза паука на навершии того вспыхнули зловещим ярко-красным огнём.

Я слегка растерялся, принял боевую стойку и отступил ещё на пару шагов. Что вдруг произошло с моим заклинанием «сети» я пока что так и не понял.

– Теперь ты поплатишься, гнусь! – Щагр злорадно ухмыльнулся. От показного раскаяния на его лице не осталось и следа. – Давай, давай, шепчи свои заклинаньишки! Пока у меня есть ЭТО, ты, по сравнению со мной, никто!

Он перехватил свой посох поудобнее, наклонил его и направил на меня. Магом мой противник действительно не был, даже эти его движения выдавали его с головой. И новичку было ясно, что в таком положении, с таким наклоном, его посох будет тратить большую часть своей силы впустую. Щагр не учитывал элементарных вещей: направления потоков силы, ветра, сторон света и прочее. У любой вещи есть свои сильные и слабые расположения, особенно у посоха, конечно многое тут зависит от предмета, но Щагр нарушал даже основные законы, общие для всех. И у него действительно не могло быть Слова Силы, с таким-то уровнем, в этом он не соврал. Логично, что Светлячки тогда не стали морочиться и бросили его в обычную тюрьму. Магом можно назвать лишь того, кто может пользоваться магией сам, без каких-либо вещиц и побрякушек.

И всё же, несмотря на всё это, мои инстинкты твердили мне об опасности. Со Щагром всё было понятно, а вот от этой вещи в его руках было неясно чего ожидать. Где и как Щагр смог раздобыть этот посох для меня оставалось загадкой: по силе, которая от него шла, можно было с уверенностью утверждать, что ему уже не одна сотня лет.

Щагр медлил, смотрел на меня, ехидно скалился и словно чего-то ждал. Вообще я не любил нападать первым, но эта его уверенность меня раздражала, кроме того, это мне изначально нужно было его убить, а не наоборот. Я создал небольшой огненный шар и бросил своему врагу в лицо. Этот «бой» я надеялся закончить быстро.

Моё заклинание чуть не долетело до цели, вдруг замедлилось и остановилось, что-то произошло с ним, хотя я был уверен, что Щагр здесь ни при чём. Магический огонь, из которого был шар, окутал и заместил какой-то странный, белесый, словно «призрачный», дым. Все мои инстинкты опасности разом взвыли. Я едва успел уклониться и отпрыгнуть в сторону. Заклинание рванулось назад, пролетело в шаге от моей головы и с каким-то хлюпаньем разбилось об стену пещеры. Камень в месте удара оплавился и зашипел. В стене осталась довольно глубокая, в пару-тройку шагов, неровная, дырка.

Щагр победно ухмыльнулся и призывно взмахнул посохом. Впервые за свою жизнь мага я растерялся в бою и не знал, что делать. О таком виде энергии я до этого, если уж на то пошло, даже не слышал. В иной ситуации при таких обстоятельствах я бы постарался выйти из поединка, но отступить или сдаться сейчас означало бы, что я ничем не отличаюсь от Щагра. Это был тот самый, редкий, случай, когда можно лишь победить или умереть.

Медлить тоже было нельзя, мне нужно было срочно понять с чем я имею дело. Щагр не двигался, когда моё заклинание изменилось, значит его посох мог действовать и сам. Эта вещь точно обладала собственной волей, подобием человеческой души. Настолько мощных предметов я пока видел всего три: посох моего учителя, мой собственный, а теперь ещё и этот. Косвенно, кстати, это могло объяснить, как и откуда Щагр вообще его взял. Хоть это и было маловероятно, но всё могло произойти с точностью до наоборот: возможно не Щагр нашёл посох, а он сам нашёл Щагра, нашёл хозяина, который ему подойдёт. Интересно в этом случае, что произошло с его прежним владельцем. В конце концов сложно представить, что он добровольно отдал эту вещь.

Я создал ещё один шарик огня, бросил в Щагра и отступил ещё на пару шагов. В этот раз всё было по-другому: я хотя бы примерно знал, чего ожидать. Пока моё заклинание менялось, я готовился и не сводил взгляда с посоха моего врага. Глаза паука на его навершии горели чуть ярче, а само насекомое словно ожило: его жвалы подёргивались, и оно шевелило лапами так, будто оплетает муху, которая попала в его сеть. Это белесое вещество, которое я принял за дым, было своеобразной «магической паутиной», спустя ещё пару мгновений вместо моего огненного шара в воздухе висел расплывчатый её ком. Мои инстинкты вновь закричали, и я торопливо отпрыгнул в сторону. Изменённое заклинание пронеслось мимо меня и оставило в стене пещеры ещё одну оплавленную дыру.

– Что, не выходит, гнусь?! – Щагр злорадно расхохотался. – То-то же, сопляк! Знай своё место!

Он выставил посох перед собой словно копьё и вдруг медленно пошёл вперёд. Я отступал и изо всех сил старался не паниковать и думать логически. Пока слабым местом Щагра была лишь его самоуверенность, желание меня унизить, со мной поиграть. Если бы он захотел, то уже закончил бы этот поединок: противодействия этому типу магии я не знал. Очередное прямое нападение, тем более мощное, было не вариантом сразу. Эта его защита больше всего походила на «магическое зеркало», но какое-то кривое, неправильное. Интуиция мне подсказывала, что исказить и отразить посох Щагра может не только «огненный шар». Скорее же всего его сила и заключалась в извращении, спутывании, магии. Щиты было ставить тоже бесполезно: они же сами могли стать ловушками и меня раздавить.

По мере приближения ко мне Щагра, мой посох нагревался всё сильней. Меня не отпускало ощущение, что так он реагирует на его оружие. Мы, мой враг наступая, а я отступая, прошли десять или пятнадцать шагов, затем он остановился и направил своё оружие прямо мне в грудь.

– Ну всё, поиграли и будет!

Щагр взмахнул посохом и выкрикнул слова освобождения, он не понимал, как им пользоваться, поэтому просто бил самим его Словом Силы и всё. Посох в его руках был чем-то вроде сверхсильного амулета, но не больше. В руках умелого мага эта вещь стала бы опаснее в сотни, если не в тысячи раз.

Глаза паука ярко вспыхнули, он быстро-быстро зашевелил лапами, так, словно предвкушал еду. В воздухе между мной и Щагром начала появляться огромная магическая «паутина». Я вдруг с холодной отчётливостью понял, что проиграл. В этом заклинании чувствовались элементы высшего типа направленности – самонаведения: от него было ни увернуться, ни сбежать.

Моим единственным вариантом оставалось полное безумие. Если сегодня мне суждено было умереть, то я хотел, по крайней мере захватить с собой и Щагра. Я торопливо создал заклинание «круговой огненной волны» и завязал его на собственную смерть. Как только моё сердце перестало бы биться, во все стороны от моего тела хлынул бы сплошной поток огня. Время игр и пряток кончилось, и это заклинание я сделал максимально сильным. С моим Словом Силы это означало, что тут наступит самый настоящий ад. Я надеялся, что, по крайней мере, большая часть пещеры будет расплавлена и разрушена. Посох Щагра, конечно, мог изменить и это заклинание, но полностью его погасить бы не смог. Эта энергия в любом случае должна будет во что-нибудь разрядиться. Хотя и глупо было, что я этого уже не увижу и всё закончится так.

Я посмотрел на «паутину», вдруг почему-то вспомнил учителя и грустно усмехнулся. Всего один раз я забыл про его уроки, и вот к чему это привело. Заклинание Щагра засветилось бледным мертвецким светом и медленно поплыло ко мне: если паук знает, что его жертве некуда деться, он не будет спешить.

Щагр ухмыльнулся, чуть отступил и злорадно помахал мне рукой. На его лице читалось довольство, но и страх: он сам боялся своего посоха.

«Прости учитель», – подумал я и шагнул вперёд, к «паутине», – «прости, но книгу я тебе не верну».

Мой посох вдруг резко раскалился и сильно обжёг мне ладонь, с его навершия в сторону «паутины» хлынул ослепительный поток белых искр, от соприкосновения с ними нити «паутины» вспыхивали, шипели и исчезали. Я замер и боялся даже пошевелиться. Такого от своего оружия я точно не ожидал.

– Ах, ты, гнусь!

Щагр испуганно отступил ещё на пару шагов. На его лице вдруг на миг появилось заискивающее и жалобное выражение: судя по всему он всерьёз разнервничался и плохо контролировал себя.

«Паутина» исчезла буквально в шаге от меня, и поток искр с моего посоха тоже прекратился, он слегка остыл, ровно настолько, чтобы перестать причинять мне боль, энергии у него заметно убавилось. Навершие из янтаря светилось ярко, ровно, спокойно, но в то же время и словно с какой-то ненавистью, больше всего мой посох сейчас походил на большую собаку, которая встала на защиту своего хозяина.

Я поднял своё оружие высоко над головой и нарисовал им в воздухе круг вызова. Этот вариант я отмёл с самого начала, а теперь понял, что зря. Предмет не может сам вызвать другой на поединок, но я, его хозяин, мог сделать это за него. Это было как бы своеобразным «магическим поручительством» и этого мой посох сразу от меня и хотел.

Центром круга я сделал себя, а ценой поединка свои жизнь и душу. Мой посох изначально получился у меня чем-то большим, чем просто вещью: он был искусством, я знал это и я верил в него также, как отец верит в своё дитя. При такой ставке посох Щагра просто не мог теперь не принять этот бой. Сам же Щагр, судя по выражению его лица, вообще не мог понять, что и зачем я делаю: он стоял, крепко сжимал своё оружие и испуганно на меня смотрел.