Отзывы на книгу «Нагори. Тоска по уходящему сезону»

Наши чувства не так подвижны, как волны. Сколь угодно живые и проворные, они тем не менее приспосабливаются к расставанию с ­каким-то существом или местом медленнее, чем тело, — всегда отстают от нас на несколько шагов.

Ad marginem издали очень поэтичное и чрезвычайно осеннее эссе о том, как текущее переплавляется в вечное или уходит в небытие.

Например, октябрь, завершающий чайный год, — месяц нагори, потому что с ноября в церемонии используются листья свежего урожая. В прямых и переносных смыслах думаю о «Цветах запоздалых». Чехов тоже очень осенний автор. И тоже немного нагори. Как и Мураками, который для меня почему-то немного затуманенный как воспоминание и при этом яркий, но только в сборниках старых рассказов, эссе о музыке и «Норвежском лесе».

Удивительно концентрированный текст: о горе и радости, искусстве помнить и отпускать, кулинарии, поэзии, бродячих сюжетах и памяти как системе воспоминаний и способе почтить, отдать должное. Примечания ни капли не уступают основному. Филигранное какое-то эссе. То, что оказалось очень необходимо именно сейчас.

Помните это щемящее чувство, когда заканчивается лето и надо вновь возвращаться к заботам, школе и осеннему дождю. Момент, когда вы смотрите на горизонт, где красно-медовое солнце завершает один из ваших лучших дней жизни. Или вы садитесь в поезд, уезжая из места, где провели долгое время и смотрите, как знакомый пейзаж удаляется и словно прощается с вами. Вы понимаете, что в вашей жизни будет еще много летних дней, теплых закатов и мест, где вам будет хорошо. Но так, как сейчас больше никогда не будет. Тоска, светлая грусть, сознание неповторимости и временности опыта - трудно подобрать определение в русском языке к этому едва уловимому тонкому ощущению. У япоцев оно называется «нагори».

Невероятно изящное, поэтичное, филигранное эссе. О времени, близости к природе, кулинарии, поэзии, памяти. Чтение его - настоящая медитация, отдых для души и разума. На фоне происходящих событий, она действует как волшебная микстура, излечивает и дает надежду. Всё происходящее словно сон, а здесь в книге описана настоящая жизнь в её чистоте и милости.

Мой день рождения приходится на последний день лета. «Тоска по уходящему» для меня в этот период помножена на два - грядет завершение самого любимого времени года и завершение ещё одного года моей жизни, поэтому это зыбкое чувство так близко мне и знакомо. Можно сказать, что я настоящий человек - нагори по рождению.) Книга - очарование и вдохновение. То, что оказалось нужно именно сейчас.

Мне нравится неспешная и необязательная интонация Рёко Секигути. Она не пытается всю философию на глубину до центра земли вскопать. Она делает легкие касания, исследует чувство ностальгии и тоски, рассматривая его через еду, дитературу, восприятие сезонов в природе и сезонов в жизни человека, она даже про Фукусиму умудряется вставить, между разговорами о хрустящих весенних овощах и сладких воспоминаниях о годовой стажировке в Риме.

Как прекрасен мир, в котором писательница может год жить в таком творческом месте, чтобы создать нечто эфемерное, милое, но совершенно не похожее на монографии российских глубокомыслителей (какими я себе их больше воображаю, чем знаю).

В японском языке есть три понятия, которыми можно описать развитие сезона: хасири – ранний, сакари – созревший в разгар сезона и нагори – поздний, запоздалый, пронизанный тоской по уходящему сезону.

Если с хасири и сакари всё понятно, но нагори – более сложное явление. Оно может означать и след чего-то ушедшего, и ностальгию по времени, которое только что завершилось, и последствия утраты, а ещё это слово используют, говоря о разлуке или окончании жизни.

Японская писательница и поэтесса Рёко Сёкигути в эссе «Нагори. Тоска по уходящему сезону» исследует природу этого расплывчатого понятия. Она пишет о важности сезонности для японцев, о том, как сезонность влияет на поэзию (например, в хайку обязательно должно быть сезонное слово) и об иллюзии власти над временем, которая сложилась, когда человек получил возможность за пару часов оказаться в другом времени года и пробовать несезонные продукты.

Это эссе, конечно, образец nature writing – письма о природе, в котором автор рефлексирует, проживает утрату или размышляет о жизни через изучение природы и её явлений. А ещё это food writing, потому что еда тоже становится предметом исследования Сёкигути.

В приложении к книге она делится своим кулинарным экспериментом и предлагает меню ужина из 33 блюд и 100 ингредиентов, созданного ею в качестве итоговой работы за период резиденции на Вилле Медичи. Цель –собрать вместе все чувства минувшего года, разложить на их на блюдах, чтобы вкусить и унести частичку с собой, а остатки развеять в пылу пира.

Среди блюд: салат из фенхеля с соусом юдзукосё, цветки цукини с рикоттой, говядина, маринованная в выжимках саке, засахаренные амальфитанские цитроны, мороженое с розмарином и многое другое (надеюсь, вы не забыли сегодня пообедать?)

Этот меланхоличный и поэтичный текст самое время читать сегодня. Не только потому, что октябрь – это начало сезона нагори, но и потому, что разлук и утрат в нашей жизни становится всё больше, а это короткое эссе помогает глубже понять их природу.

Приятная, легкая и, действительно, тоскливая книга, которая оказалась очень к месту, когда за окном середина января и идет ливень. Некоторые главы понравились больше (про линейность жизни и цикличность сезонов), какие-то меньше (особенно глава про нагори и кулинарию). Книга открыла для меня Японию и некоторые особенности ее культуры. Несмотря на то, что ожидала больше каких-то философских идей, больше связи с жизнью автора, книга все равно меня удивила, тема нагори и сезонов Японии очень заинтересовала.

Почему снимаю одну звезду? Спотыкалась о текст, некоторые моменты приходилось перечитывать снова и снова (либо это такой стиль автора, либо сложности перевода).

тонко, чутко и очень красиво написано, хочется перечитать ее снова

единственный минус книги в том, что она такая небольшая

Чудесная маленькая книжка, которая помогает найти вдохновение в сезонных продуктах. И больше всего мне понравились финальные "72 японских сезона" с их невероятно поэтичными названиями. Замедляться, научиться наслаждаться мимолетными мгновениями, ведь они неповторимы, вдохновляться повседневностью... Кажется это то, чего всем нам не хватает в безумной жизненной гонке.

Эссе японской писательницы Рёко Секигути «Нагори. Тоска по уходящему сезону» исследует цикличность природы и жизни человека. Вспомните свои чувства в воскресенье вечером. Это вроде бы еще выходной, но ему на пятки наступает понедельник. Вы готовитесь к рабочей неделе, настраиваетесь на нее. Физически у вас еще воскресенье, но ментально вы перемещаетесь в завтрашний день. Аналогично с последним днем отпуска. Вы острее чувствуете ароматы другой страны, воспринимаете ярче местный орнамент. Вы пытаетесь впитать как можно больше, потому что завтра этого всего не будет. Такие моменты наполнены легкой грустью. Такие моменты можно назвать японским словом «нагори».

Когда речь заходит о сезонах, то в первую очередь на ум приходят времена года. Они сменяют друг друга настолько естественно, что мы замечаем наступление одного и уход другого сезона только по изменению температуры на столбике термометра. Но японская писательница Рёко Секигути в своей книге-эссе «Нагори. Тоска по уходящему сезону», которая вышла этой осенью в издательстве Ad Marginem, рассматривает понятие сезонности гораздо шире. К примеру, в Японии в течение года у природы 24 сезона, по другой версии — 72. В первом случае эта статья вышла в сезон под названием сёсэцу, что означает «малый снег». Во втором случае — в сезон татибана хадзимэтэ кибаму, что переводится как «цитрус татибана начинает желтеть». Но основной предмет исследования Секигути — это сезонная характеристика продуктов.

Характер продукта по отношению к своему сезону описывают в японском языке три слова: хасири, сакари и нагори. Приблизительно их значения таковы: хасири — ранний, сакари — созревший в разгар сезона, нагори — поздний или даже запоздалый, пронизанный «тоской по уходящему сезону».

И если первые две характеристики нам знакомы, то с третьей предстоит разобраться. У японского слова «нагори» много значений. Это не только тоска по уходящему сезону, но и «след, присутствие, аромат чего-то ушедшего, уже не существующего». Секигути говорит, что людям, которые привыкли к четырем сезонам — зиме, весне, лету и осени, лучше всего понять «нагори» в межсезонье. Возьмем март. Этот месяц согласно календарю можно назвать весной. Но в марте еще лежит снег, а погодные условия порой не мягче февральских вьюг и метелей. Март — присутствие ушедшей зимы.

В Японии слово «нагори» применяют не только к сезонности. Его можно использовать в отношении места, человека, предмета или действия. К примеру, чувство нагори, то есть тоски, может вызвать луна, которая еще видна в предрассветном небе. Цикличность сезонов Секигути сравнивает и с жизнью человека. И вот тут начинается самое интересное. Потому что нам несвойственна жизнь растений, которые каждый год умирают, а потом прорастают снова. Жизнь человека устроена по-другому, она линейна. Именно этим писательница объясняет нашу страсть к ранним сезонным продуктам. А если мы хотим попасть в другое время, отличное от циклического и линейного, то, по мнению Секигути, его нужно искать за пределами природы. Здесь на выручку приходит кулинария. Засолка, маринование, засахаривание, спиртование, высушивание или ферментация — все это попытки остановить время.

Что такое засолка и маринование, как не способы остановки времени? Они позволяют органической материи замереть в развитии: благодаря им скоропортящиеся продукты могут храниться дольше. Иное дело — ферментация: она замедляет время и придает его ходу новый смысл. Продукты, подвергнутые брожению, не портятся с течением времени, а, наоборот, улучшаются: их вкус становится ярче, сложнее, глубже. Ферментация сродни алхимии, от которой в Средние века ждали победы над смертью.

Но есть вещи, для которых японцам еще предстоит придумать название. В марте 2011 года произошла катастрофа на электростанции в Фукусиме. Вся земля и все живое отравлено радиацией. Обновление невозможно. Да, вишни цветут, плоды созревают. Но их нельзя собирать и тем более употреблять в пищу. Они так и остаются висеть на деревьях.

В сущности, тема Фукусимы выходит за рамки взаимодействия циклического и линейного времен. Радиация вводит в игру третье время — невыносимо длинное, бесконечно более долгое, чем время человеческой жизни. Причем одной общественно-политической работой катастрофу тоже не излечишь. Потребуются усилия и от литературы: ей нужно будет найти подход к этому третьему времени, которое в зараженной зоне отодвигает два других, привычных для нас, в глубокую тень.

«Нагори. Тоска по уходящему сезону» — это как раз та книга, которую хорошо читать, завернувшись в плед, с горячим чаем на тумбочке. Повествование Секигути легкое и поэтичное, оно течет как маленькая и тихая речка, ненавязчиво и с грустным послевкусием.