Мир без греха

Психологически человечество не было готово к кардинальным изменениям и впервые в истории ученые дали пинка развитию цивилизации. Кибернетика, биоэлектроника, нанотехнологии, психотроника и ренессанс евгенетики в умелых руках сотворили воистину шедевр без помощи медленной старушки эволюции. Но даже средние умы понимали прекрасно – шедевру не было места в дальнейшей истории человечества. Человечество лишь получило утерянный в средневековье страх перед хлещущим кровью правосудием, которое в начале двадцать первого века наблюдало лишь на экранах.

Шел две тысячи семьдесят пятый год.

***

Пятнадцать лет назад. Две тысячи шестидесятый год.

Боль от удара была сильной, и парень зашатался, уходя в оборонительную позицию. Не получилось, сбили с ног. Пара пинков, крики, кто–то помог встать – парень сплюнул кровавый сгусток. Рядом стоящая стена кампуса расплывалась в очертаниях, избитый прикрыл глаза, восстанавливая зрение.

– Уб–блюдки…

– Эндрэй, ты как?

Парень открыл глаза. Правый не особо захотел открываться, назавтра вполне обещавший вспухнуть роскошным синяком.

– Да нормально, наверное, сам скажи.

Вопрос был скорее риторический.

– Го в лабу, подлатаем.

Эндрэй кивнул. Чертова шпана с района – этих восточников ничего не уймет, им плевать на все, включая полицию. Эндрэй знал, что бесполезно обращаться в университетское и, тем более, городское управление копов. Они и так по горло заняты горами дел по убийствам, изнасилованиям и прочей преступной деятельностью, творимой национальными меньшинствами, сексуальными меньшинствами, гендерными меньшинствами и хрен–знает–еще–какими меньшинствами – лишь бы попасть под закон о нарушении прав человека, чтобы не угодить за решетку и не лишиться обязательного государственного дохода.

Под такие сумбурные мысли и дошли до университетской лаборатории – благо у студента был ключ, а внутри имелось достаточно медицинской техники и материала, чтобы даже наскоро конечность человеку пришить. Однокурсник Эндрэя споро распаковал аптечку и оказал первую медицинскую помощь.

– Спасибо, Инсар.

– Да, чинить тебя в последнее время уже становится еженедельной обязанностью. Не нарывался бы ты так.

– Это их проблема, не моя. – зло отрезал Эндрэй.

– Ладно. Мне бежать пора.

Инсар собрал аптечку и вышел из лаборатории. Эндрэй вздохнул и расслабился в мягком старомодном кресле на колесиках. Будучи ярко выраженным интровертом, при наличии людей в одном помещении был собран и серьезен и, лишь оставаясь один, мог позволить себе расслабится полностью. Двадцати трех летний, уже действительный магистр нанотехнологии Эндрэй Поланский получал второе высшее образование в области биотехнологии. Среднего роста, легкого телосложения, он скорее походил на семнадцатилетнего студента–первокурсника, за что был частенько бит бандами, в изобилии водившимися вокруг университетского городка небольшой европейской страны. Обычный – а в те времена второй половины пятидесятых – весьма необычный видок ботаника–заучки накладывал неизгладимый стереотип на хилого студента, которому было положить на все, кроме знаний и любви к плаванию. В подростковом возрасте Эндрэй, как и все мальчишки, интересовался противоположным полом, но почитав соответствующую литературу, мудро решил отложить вопрос личной жизни по крайней мере до завершения образования.

На выходе из лаборатории, студент практически столкнулся с деканом факультета биотехнологии Заславским – удивительно, что преподаватель был в университете в столь поздний час. Декан невозмутимо отошел на шаг, избежав столкновения со студентом и обратился к молодому человеку.

– Так и думал, что найду тебя здесь. Ты не отвечал на связь, Эндрэй.

– Смарт сломался.

Заславский хмыкнул, критически оглядев студента с со следами обработки ссадин и тщательно замазанный, почти незаметный синяк на лице.

– Могу предположить, при каких обстоятельствах. В полицию обращался?

– А толку? – развел руками Поланский.

– Понимаю. Вернись в лабораторию.

Студент покорно развернулся и вошел в помещение, декан прошел следом. Мягкое освещение включилось автоматически. Преподаватель уселся в кресло и приподнял двумя пальцами разбитый и разобранный смарт.

– Дешевое фуфло, мог даже и не пытаться починить, заказал бы себе уже неубиваемый подороже.

– Откуда у студентов деньги. – улыбнулся Поланский.

Декан не отреагировал на избитую древнюю шутку и размял затекшую кисть руки.

– Я тебя искал, потому что меня попросили найти хорошего биотехнолога. Без вариантов – я сразу подумал, что твоя кандидатура идеальна.

– Работа? – удивился Эндрэй. – Я же еще учусь.

Декан усмехнулся.

– Знаний у тебя предостаточно. Не думаю, что будет проблемно совмещать.

– Времени не так и много… – парировал Эндрэй, но Заславский его прервал.

– Не наваливай. Заняться тебе кроме учебы нечем, с молодежью ты не зависаешь, семьи у тебя нет. Или я чего-то не знаю? В любом случае, согласиться или отказаться успеешь всегда.

– Скорее всего откажусь.

– Но предложение выслушаешь? – с улыбкой резюмировал Заславский. Декан биотехнологического факультета был мужиком рассудительным и умным, студенты поумнее его уважали, поглупее побаивались. К пришедшим отсиживать лекции в ожидании диплома и распределения, Заславский был безжалостен, за что постоянно получал выговоры от начальства, на которые ему было, по–видимому, плевать. Эндрэй быстро нашел общий язык с деканом, показав, что пришел в университет за знаниями. В течение года декан и студент прониклись друг к другу профессиональным уважением, и научный руководитель доверил Эндрэю неограниченный доступ в лабораторию в любое время. Поэтому Поланский сухо кивнул, и декан сразу достал смарт и быстро написал пару сообщений.

– Это проект одного моего старого знакомого, Александра Колибри. Он снова набирает кадровый резерв, каждый раз при этом связывается со мной. Работа серьезная, под правительственной юрисдикцией. И не беспокойся насчет учебы, времени тебе хватит и на работу, и на обучение. Сам понимаешь, там и деньги будут хорошие. Встретишься с Александром Колибри через час. Они пришлют транспорт через несколько минут. Пойдем.

Эндрэй вежливо пропустил декана на выход первым и запер лабораторию. Обернувшись, удивился: Заславский направился не к лифтам, а к лестничной клетке. Проследовав за деканом, Поланский поднялся за ним на крышу. Несмотря на мягкий европейский климат, ветер порывами трепал легкую одежду людей и вскоре усилился – на стартовую площадку университетского здания приземлился Эм–Ай–39, гибридный аэротранспорт. Эндрэй вопросительно посмотрел на Заславского, тот махнул рукой и прокричал сквозь вой двигателя: "Удачи", удаляясь к выходу.

Поланский пригнулся и вошел по трапу, вертикальная дверь закрылась. Внутри, помимо пилота, находился еще один человек в серой полетной униформе, он показал Эндрэю на пассажирское кресло и жестами приказал пристегнуться, протянув наушники.

Транспорт вертикально набрал высоту и стремительно набрал скорость, вгрызаясь двигателями в начавшее вечереть небо. Внизу проносились разбросанные по местности строения, узнаваемые завитки фрактальных радаров – воздушный транспорт вопреки предсказаниям недоброжелателей использовался все шире, используя созданную в пятидесятых сеть новейших средств коммуникации.

Под мерный рокот двигателя аэротранспорта парень задремал.

***

Сегодня Александр работал допоздна. После десяти вечера было запланировано еще две встречи, одна с молодым ученым с кафедры биотехнологии Заславского и вторая с профессором из старейшего института на континенте. Александр склонялся ко второму варианту, но будучи человеком широкого кругозора, собирался также внимательно рассмотреть и первого кандидата. Тем более рекомендованного деканом Заславским, которого Колибри давно хотел завербовать.

Начальник правительственного специального отдела обустроил себе офис прямо в здании лаборатории – большого научного комплекса зданий вдали от населенных пунктов, которые были повсюду в этой части земного шара. Удаленность имела также и практический эффект, охранять такой большой и серьезный массив зданий было не в пример проще. Александр тут практически жил, изредка на выходные выбираясь в город, к семье. Имея в распоряжении дополнительное время, начальник отдела также сам отбирал сотрудников на ключевые должности, презирая топорную работу кадровых специалистов, которым оставил лишь вопросы набора низкоквалифицированного персонала.

В пятьдесят седьмом году весьма посредственный биотехнолог Александр Колибри работал в крупной и хорошо обеспеченной частной лаборатории, лишь благодаря своим коммуникативным и административным навыкам устраивая богатого инвестора. Лаборатория занималась, в основном, работами над геномом человека и прикладными биотехнологиями. Когда один из сотрудников случайно открыл способ нейросинаптического форсирования, был проведен нелегальный эксперимент на человеке. И, как нетрудно догадаться, все сотрудники лаборатории уже через несколько часов были прижаты лицами в пол. Взявший штурмом лабораторию правительственный спецназ растащил пленных ученых по отдельным комнатам и в них серьезные дяди имели содержательный разговор с обделавшимися от страха научными сотрудниками. Колибри, сразу понявший, что отмалчиваться или отпираться нет никакого смысла, сдал всю информацию подчистую и был удивлен, получив предложение о сотрудничестве. Посчитав, что исчезать в застенках правительственных закрытых тюрем несколько нелогично, Александр согласился и стал работать на правительство, аннексировавшее проект. Инвестор, поняв, что его обокрали, ничего не мог сделать, потеряв и людей, и лабораторию, и вложенные средства.

Интерком возвестил о прибытии кандидата, Александр закрыл рабочие программы на компьютере и просмотрел входящие сообщения. Недовольно цокнул языком – светило науки и студент прибыли одновременно. Охрана уже препроводила двух научных сотрудников в большое фойе внутреннего комплекса, где они в данный момент ожидали, когда их примут. Начальник вывел изображение с камеры видеонаблюдения на экран и погрузился в раздумья, созерцая людей.

Профессор Томас Фишер еще раз сумрачно оглядел помятого юнца, с интересом разглядывающего помещение, и посмотрел на часы в очередной раз. Он выбрался из университета пораньше ради этой встречи и не хотел терять время, околачиваясь в приемной после долгих процедур доступа на этот столь хорошо охраняемый лабораторный комплекс. Томас был человеком действия и способность ожидать давно уже не входила в список его активных навыков.

Студент Эндрэй Поланский заинтересовался нанотехнологической стеной в фойе. Слегка меняющая цветовую гамму и мерцание, стена была вся сделана из миллионов наноэлементов. Судя по всему, она имела какое-то практическое применение, но сейчас либо была выключена, либо требовался специальный интерфейс для взаимодействия. Эндрэй учился в ИПТ пять лет, выбрав своей специализацией нанотехнологии, и его поразил размах проделанной работы – над этим здесь явно трудился не один человек, и нанотехнолог уважительно разглядывал передовое инновационное творение.

Автоматические двери из глубин лабораторного комплекса разошлись и выпустили в фойе человека. Фишер и Поланский одновременно повернулись к нему.

– Добрый день. – поприветствовал ученых человек. – Томас, рад что ты приехал. Меня зовут Александр Колибри, вас, я так понимаю, Эндрэй Поланский.

– Именно так. – отозвался Эндрэй.

– Рад видеть, Александр. Как видишь, я смог приехать раньше, и, как видимо, не зря. – Фишер недвусмысленно намекал на присутствие студента в помещении. – Побеседуем у тебя в кабинете?

Александр коротко кивнул:

– Одну минуту. – и подошел к Поланскому, протянув ему маленькую черную коробочку. Эндрэй взял ее и раскрыл. Внутри находились две колбочки с линзами, но не простыми. Эти контактные линзы очень похожи на обычные, однако, они состояли из нескольких сотен микроскопических лазеров наряду с микро–зеркалами, которые передавали изображение в высоком разрешении на сетчатку. Очень полезная и дорогая вещь, плод разработок технологий последних лет.

– А вот и интерфейс для стены. – Эндрэй кивнул на мерцающих нанороботов. – Я так понимаю передача двухсторонняя – прием информации и управление зрачками, даже если глаза будут закрыты.

Александр Колибри удивленно воззрился на паренька. Заславский, конечно же не упомянул, что студент разбирается в нанотехнологиях. Видя удивление Александра, Эндрэй слегка улыбнулся.

– Я магистр нанотехнологии, вам, наверное, не сказали.

– Да. Значит, разберетесь. Я оставлю вас ненадолго.

И Александр повернулся к внимательно наблюдавшему за ними Фишеру. Протянув руку, пропустил профессора вперед, вглубь лабораторного комплекса. Томас сухо кивнул и скрылся в проеме, перед тем, как пройти за ним, Александр Колибри обернулся – Эндрэй Поланский был всецело заинтересован нанотехнологичной стеной.

***

Томас Фишер укоризненно оглядел офис начальника лаборатории – профессор ожидал от помещения более изысканной, дорогой обстановки, а не угла с рабочим столом и компьютером с интеркомом. Александр Колибри нисколько не смутился реакцией именитого профессора, и указал на простой офисный стул в углу закутка.

– Как дела твои в университете?

Томас оживился.

– О, прекрасно. Работаем сразу в нескольких перспективных направлениях: от управления микрофауной, до реструктуризации выживания крупных биовидов.

– Прекрасно. – улыбнулся Александр, видя профессора насквозь. Старый ученый явно блефовал, по слухам, в старейшем научном заведении Европы, все было не так лучезарно, после глобального мирового изменения во всех университетах. – Рад, что научный прогресс двигается.

– Нашими стараниями. – уклончиво ответил Томас, с нетерпением ожидая, когда собеседник перейдет непосредственно к делу. Александр не стал его разочаровывать.

– То, над чем мы здесь работаем, мир, конечно, не изменит. Но некоторые наши разработки найдут широкое применение. У меня хороший штат наноразработчиков, и цифровой отдел хорошо справляется. Сейчас формируется биологический штат сотрудников и мне бы подошел толковый биолог в команду.

– Оставить институт с двухсотлетней историей и перейти в пару лет назад созданную лабораторию? – Томас начал набивать цену.

– Ты все равно через несколько лет собираешься на пенсию. Или решил продолжить работать на старом месте? – Александр продолжил бы игру с профессором, но сроки поджимали. Биолог был ему действительно нужен. – Финансирование у нас небольшое, деньги такие же, как институте. Мне, как и в любой коммерческой организации, необходим результат. В тебе я не сомневаюсь, Томас.

– Еще бы. – повел плечами польщенный профессор. – Что за нанотехнарь ждал со мной на входе?

– Эндрэй Поланский, студент. Как видишь, ищу таланты не только среди опытных, но и среди молодых. – улыбнулся Александр.

– Слишком молод. Такие в работе быстро перегорают и становятся балластом. – неприятно отозвался о студенте Фишер.

Александр молчал. Едкий старик славился отвратительным характером и откровенно ненавидел молодежь. Его бы выперли давно из института, если бы не его действительно невероятные познания в биологии. Между тем Томас продолжил:

– Чем конкретно придется заниматься и с чем работать?

Александр развел руками:

– Сам понимаешь, без юридического заключения договора я не могу ничего рассказать. Протокол о неразглашении.

– Кот Шредингера. – профессор хмыкнул. – Нужно подумать.

– Да. – Александр встал. – Я свяжусь с тобой через пару дней.

Подходя к фойе, Александр снова пропустил Томаса вперед и чуть не налетел на его спину, когда профессор отшатнулся назад.

В фойе сидел дракон. Александр выглянул из–за Томаса, но Эндрэя не увидел. Дракон шевельнул крыльями, чудом не задев потолок и под самой крышей показалась платформа. На ней стоял Поланский и управлял постройкой чудовищного мифического существа, управляя миллионами наноэлементов со стены.

– Эндрэй?! – зычно крикнул Александр под потолок. Крик эхом разнесся по помещению.

– Да! Сейчас спущусь!

Платформа плавно опустилась вниз. Молодой ученый осторожно спрыгнул, и она распалась на нанозавихрения за ним.

– Обучающая программа хороша. – восторженно взмахнул коробочкой из-под линз студент. – Жаль, когда я учился у нас не было такого понятного интерфейса и материалов такого качества. Правда, пришлось покопаться в настройках.

– Вам интересно будет узнать стоимость презентационной стены? – поинтересовался Александр. Поланский на секунду задумался.

– А, не беспокойтесь, логические алгоритмы очень гибкие. – зрение Эндрэя расфокусировалось, он вошел в интерфейс управления нанотехникой. Дракон рассыпался на дымные струйки, и они утекли на исходную позицию, размазавшись тонким слоем по стене.

Фишер хранил молчание, наблюдая. Когда Колибри повернулся к профессору, сказал:

– Новый нанотехнолог? Современная и очень дорогая в производстве технология. Разумно в использовании как прикладная к биотехнологии.

– Время покажет. – улыбнулся Александр. – Томас, рад был тебя видеть – транспорт ожидает.

Фишер кивнул и, попрощавшись, направился к выходу. Александр обратился к Поланскому, когда профессор скрылся в выходе.

– Прекрасно, что ты разбираешься в нанотехнологиях, а насколько силен в биологии? Заславский не рекомендовал бы тебя, не будучи уверенным, что ты подходишь.

Эндрэй снял линзы управления, спрятав их в коробочку и пожал плечами.

– Я сам был удивлен, что декан отправил меня к вам. В Европе много подающих надежды и талантливых ученых.

– В Европе все не так радужно, как мы привыкли считать. Впрочем, не нам об этом рассуждать, пусть политикой и экономикой занимаются власть и корпорации. Наше дело – здесь. – Александр широким жестом руки обвел пространство фойе и внимательно посмотрел на Поланского. – Обладаешь временем?

– До послезавтра совершенно свободен.

– Отдохни, в комплексе есть все условия. Завтра с утра проведу тебе полную экскурсию и введу в курс дела. Согласен?

– Да. – Поланский был явно заинтересован.

Александр решил, что завербует в проект и Фишера, и Поланского. Не стоило терять талантливого биолога и явно одаренного нанотехника.

***

Эндрэй дышал свежим воздухом на крыше комплекса, неподалеку курили двое биологов. Не успев ни с кем толком познакомится к вечеру, парень прогуливался по огороженной высокими перилами смотровой площадке в одиночестве. С утра начальник лабораторного комплекса передал его из рук в руки главе нанотехнологического отдела Ирэне Инвер, среднего возраста женщине, и она провела Эндрэя, показав лабораторию нанотехники, от которой он остался в полном восторге – на материальном обеспечении проект не экономил, видимо, финансирование было серьезным. Днем, тестируя с Ирэной презентационную стену, он снова заметил Фишера и Колибри, которые, занятые разговором, скрылись в недрах комплекса.

Местность между массивным зданием и транспортной зоной просматривалось как на ладони и Эндрэй без труда узнал фигуру профессора, сверх обычного спешившего к транспорту. Пожав плечами на странную поспешность, Эндрэй вернулся в лабораторию. В ней были Ирэна и еще один сотрудник, лаборант по имени Шакил, француз африканского происхождения.

– Непривычно, что и в выходные работа кипит. – заметил Эндрэй, расположившись на высоком стуле перед заваленным техником столом.

– Это только видимость. – рассмеялся Шакил. – На самом деле работы мало. Я вот просто не горю желанием прозябать в городе. У Ирэны свои причины.

– Которые никому не интересны. – веско заявила женщина. – Эндрэй, думаю сегодня Александр не появится.

Поланский пожал плечами.

– Я пока поработаю.

– Без проблем. – ответила Ирэна, сняла лабораторный халат, отцепив пропуск и, подхватив рюкзак, вышла из помещения.

Шакил хмыкнул.

– Не напрягайся, у нее характер твердый.

– Я и не расслабляюсь. – ответил Эндрэй и всецело погрузился в работу, осваивая и тестируя различную технику на столе.

Александр Колибри появился довольно неожиданно. Эндрэй нехотя оторвался от электронного микроскопа и расфокусированным взглядом окинул начальника.

– Пойдем. – коротко бросил Александр и направился к выходу из лаборатории. Эндрэй едва успел заскочить в лифт и не сразу заметил, что они едут на первый уровень – самое сердце научного комплекса.

Молчание продолжилось, даже когда люди покинули лифт. Эндрэй никогда не был на первом уровне, и его настораживало угрюмое молчание обычно разговорчивого начальника. Лифт остановился, за ним был просторный тамбур и коридор из него. Наконец, Александр заговорил, пока шли по коридору.

– Я редко ошибаюсь в людях, Эндрэй. В тебе я точно не ошибся, твои познания в нанотехнике и биологии хороши. Как думаешь, готов ли ты работать над проектом?

Эндрэй задумался на несколько секунд. Казалось, что Колибри чем-то расстроен. Впрочем, молодому ученому редко удавалось угадать, что думают люди.

– Да. Это именно то место и именно то дело, которым я хотел бы заниматься.

Коридор заканчивался массивной дверью и вооруженной охраной перед ней. После проверки документов, Александр по привычке, уже знакомой Эндрэю, пропустил молодого ученого вперед.

– Здесь то, с чем мы будем работать.

В зале с низким потолком слышалось гудение генераторов, где–то мерцала, включаясь и выключаясь, люминесцентная лампа.

– Я знаю, ты не очень ладишь с людьми, но я тебя уверяю, пациенты жаловаться не будут. Медицина не совсем то, что нам понадобится, скорее биология в прямом ее смысле, вплоть до генетики.

Эндрэй поежился – было прохладно.

– Кто они?

– В основном преступники и добровольцы одновременно. – Александр Колибри замолчал, пытаясь угадать мысли молодого сотрудника.

– Насколько мы ограничены в средствах и времени? – поинтересовался Эндрэй Поланский.

Приземистые саркофаги с заключенными в них спящими людьми теснились ровными рядами. Поланский насчитал более трех десятков навскидку.

– Ради хорошего результата – полный карт–бланш – улыбнулся Александр Колибри. – Добро пожаловать в проект "Страх рождает верность".

***

Прошло три долгих года.

Проект разрастался. Десятки новых лабораторий, оборудованных по последнему слову техники. Сотни новых специалистов, как обслуживающий персонал, так и ученые с мировым именем. Тысячи новых экспериментов, завораживающие дух и разум открытия.

Ученым не хватало многого – и в первую очередь вычислительных мощностей современных компьютеров. Закон Мура более уже не работал и такие хитрости, как многослойные трехмерные чипы и постоянные усовершенствование полупроводников, ситуацию не улучшали. Напряжение снижалось, частота повышалась, но электрические сигналы не двигались быстрее и атомы не становились меньше – физические ограничения были непреодолимы, а параллельные вычисления подходили не для всех задач.

Несмотря на такой тормозящий эффект, работа шла. Помимо изменения генома шла работа над непосредственными изменениями мозга. Благо материала было предостаточно, правительство бесперебойно снабжала проект осужденными добровольцами. Разумеется, безопасность была на высшем уровне – над чем конкретно работали люди, содержалось в строжайшей секретности, похлеще многих секретных событий и документов двадцатого века.

Томас Фишер появлялся в проекте еще два раза. Разумеется, не в охраняемой внутренней части комплекса, а снаружи, в административных помещениях.

Однажды летним вечером Александр Колибри вернулся в лабораторный комплекс во главе длинной колонны грузовых машин – инновационное промышленное и научное оборудование последних моделей, изощренные охранные системы и порядка пятидесяти единиц новейшей робототехники. Правительство расширило финансирование экспериментального сектора науки. И в особенности проект.

Ученые радовались, как дети. Александр ходил мрачный, раздавал отрывистые команды и даже выругал одного из сотрудников, уронившего по оплошности ящик с оборудованием.

Поздно, уже к ночи, Александр заглянул в лабораторию, где работал Эндрэй. Тихо прошел к стенду с биологическими таблицами и на самом верху написал цифру сто. Ирэна, Шакил и Эндрэй переглянулись. Координатор проекта повернулся к ученым.

– Сто суток. – выдержал долгую паузу, задержал взгляд на Поланском. – Нам выделили огромные средства, самые лучшие материалы, новейшее оборудование. Мне недвусмысленно сказали прямо: через три месяца и десять дней должен быть результат. Это напрямую касается биологического отдела. Эндрэй, я договорился в институте, чтобы тебя не ждали в ближайшее время, посвяти все время работе.

Поланский возмущенно развел руками, уже собираясь высказаться, но Александр прервал его.

– Фишер с завтрашнего дня будет руководить отделом биотехнологий.

Шакил ухмыльнулся, Ирэна побагровела. Лаборатория погрузилась в тишину, нарушаемую лишь гудением системных блоков компьютеров и тихим стуком робота уборщика, пытавшегося преодолеть ступеньки.

–Отвратительные новости. – отчеканила женщина. – Фишер старый мудак, и ты это знаешь, Александр. Шайзе, он нам всю работу изгадит!

Ирэна подошла к своему рюкзаку и извлекла из его недр изрядно помятую пачку сигарет. Эндрэй и Шакил изумленно воззрились на главу нанотехнологического отдела. Александр молча наблюдал за разгневанной женщиной. Когда Ирэна покинула лабораторию. Эндрэй вопросительно взглянул на координатора. Колибри пожал плечами. Шакил развел руками и отвернулся к монитору, занявшись работой.

– Пойдем, глотнем свежего воздуха наверху. – проговорил координатор.

Крыша была свободна в столь поздний час, если не считать скрывавшейся на краю в полумраке фигуры Ирэны, которую выдавал уголек тлеющей сигареты. За ней возвышалась двухсотметровая ферма фрактальных радаров и автоматической обсерватории. Металлоконструкция слабо мерцала вспышками световых бликов. Взлетная площадка возле комплекса наполнилась гулом – взлетал грузовой "Валор". Эндрэй глубоко вдохнул ночной европейский воздух, жалея, что пропустил сегодня посещение бассейна, вновь засидевшись в лаборатории. Александр прошел к терминалу управления обсерваторией под пластиковым навесом. Повозившись с настройками, обернулся к Поланскому.

– Никто и не говорил, что будет легко.

Эндрэй наблюдал за красноватым светлячком, вспыхивающем в сумерках и молчал. Сказать координатору было решительно нечего. Год назад биологи предоставили окончательные данные по психонастройке мозга человека. Нанотехнологи на месяцы пропали в лаборатории, подготавливая психотронную технику для управления сознанием. Ирэна была гением нанопрограммирования, Шакил мог собрать и разобрать любую технику, Карл Виссом, сорокапятилетний чех, исправно наворачивал круги по всему комплексу зданий, доставая все, что нужно и при этом являясь всезнающим по любому техническому вопросу. Другие лаборатории редко состояли из такого малого количества сотрудников, но отдел Ирэны был особенным, и состоял из лучших ученых, по мнению координатора. Колибри делал большую ставку на опытную немку и поставил Поланского в лабораторию с Ирэной и ожидал хорошего результата от этой научной группы. Эндрэй пока отличился толком лишь раз, изменив конфигурацию оборудования, что позволило сохранять нейроны мозга дольше от разрушения наномашинами. То, что сообщил сегодня ученым координатор было плохой новостью во всех смыслах. Усиление биологов старейшим европейским ученым означало, что вся работа может быть начата сначала, что придется начинать с нуля. Это было плохо для всех. А тем временем уже десяток одиночных камер с мягкими стенами в подвале получили жильцов. Прототипы сходили с ума или впадали в не выводимый ступор. Мозговые биоритмы показывали абсолютные нули в основных жизненно важных функциях, в то время как форсирование чаще всего был успешным. Над решением бились полгода, но все безрезультатно. Зато процветала киберимплантация, практически все усиления были успешны.

– Время играет против нас. Как и всегда. – координатор кивнул Эндрэю на систему наблюдения, закончив настройку. – Посмотри в экран.

Поланский взглянул на изображение звездного неба. Координатор выбрал удачный момент наблюдения – орбитальная станция "Единый Мир" величественно проплывала на околоземной орбите. Частные космические компании выводили части станции сверхтяжелыми ракетами с тридцатых годов. В 2027 мировые космические государства завершили эксплуатацию МКС, затопив станцию, и частные космические корпорации "Спейс Икс", "Мицубиши Тинора" и "С7" сообща взялись за создание нового обитаемого космического объекта, совершив успешный вывод на орбиту первого модуля уже через шесть лет. Государственные агентства, а именно американское НАСА, китайское ЦНСА и российский Роскосмос также осваивали орбиту, используя сверхтяжелые носители, но пока они вывели два базовых модуля. "Единый мир" к шестидесятым годам насчитывал уже шесть и сейчас был самой крупной орбитальной станцией с постоянным экипажем в пять человек.

– Величественное зрелище. – восхитился Поланский.

– Оно было бы еще более прекрасным, если бы люди больше сил и средств вкладывали в освоение космоса. Это наше будущее. Огромные пространства, другие миры, новые технологии и открытия. – Колибри пристально посмотрел на Поланского. – Мы неразрывно с этим связаны. Если проект завершится, если мы потерпим поражение, то люди потеряют космос на долгие годы. Государствам все труднее удерживать людей от противоправных действий, поэтому они обратились за помощью к вам, ученым. Если мы не изменим человека, то человечество изменит себя само давно известным ему способом.

Эндрэй вздрогнул.

– Вы говорите о войне, координатор?

– Именно. Точечная была лишь репетицией, стравливанием пара перед большой бурей. Большая гражданская война всех со всеми. Не хочу утрировать, но реки крови зальют улицы городов. У государств связаны руки, они уже ничего не могут сделать. Остались только мы.

Подошла Ирэна.

– Ты неисправим, Александр. Втираешь студенту наивные идеологические догмы, в которые и сам упорно веришь. Отвечу на твой невысказанный вопрос, Эндрэй. Я работала с Фишером еще когда училась в Карлсруэ. Он отличный специалист, гениальный биолог. Всегда добивается цели, чего бы это ни стоило. Он видит только один стиль работы для своей команды, тот, который выбирает он сам. И в средствах устранения неугодных не стесняется. Ему стоило родится в средние века и участвовать в дворянских интригах и заговорах, а не двигать науку вперед.

Ирэна в упор посмотрела на Александра и улыбнулась, вытащив сигарету и закурив.

– Я вижу у тебя не было выбора. Как и у нас всех нет выбора, кроме как завершить проект. Только ты, как и я прекрасно знаешь, чем все обернется в конце концов. Достижения проекта будут использованы во благо, но благо обернется злом и будет предано осуждению и уничтожено, как неоднократно случалось в человеческой истории. Чтож, не беспокойся, ради проекта я останусь. Пойдем, Эндрэй, у нас еще остались неоконченные дела.