Мир без греха

Позади безопасников маячил солидный мужчина, видимо старший. Отвернувшись от толпы людей, минуты полторы прислушивался к разговору, что–то ответил и хлопнул ладонью по плечу стоящего по центре оперативника.

– Запускай прессу еще человек десять, включая свободных.

Безопасник кивнул и, повернувшись к толпе, сразу же уткнулся в пластикарту, которую Лиза держала на вытянутых над головой руках перед самым носом сотрудника.

– Гранд Елизавета, свободная пресса.

Благодаря природной наглости, Лиза прошла одна из самых первых через оцепление. В здании ООН царила оживленная атмосфера: повсюду суетились сотрудники, было очень много людей, включая военную форму миротворцев. Журналистов проводили в просторный зал, где проходила пресс–конференция. Лизе пришлось стоять на ногах позади всех, поэтому девушка снова заработала локтями и пробилась в левый край помещения, где было посвободнее и хоть какой–то обзор. Там провозилась несколько минут с опять начавшими глючить имплантатами и наконец–то полностью переключила внимание на говоривших.

– О всех интересующих вас фактах вы можете получить информацию в официальных каналах ООН. – пресс–секретарь как раз заканчивал вступление и переходил к сути. – Авария на НКС никак не связана с террористическим актом или иной диверсионной деятельностью. Правительства стран участников уже инициировали процедуру расследования с привлечением независимых экспертов.

Пресс–секретарь обвел взглядом шелестящую техникой толпу журналистов и проговорил:

– Можете сейчас задать ваши вопросы. – и кивнул высокой блондинке в первом ряду.

– Оливия Меремс, Евроньюс. Скажите, ген секретарь, какие последствия возможны для планеты от последствий взрыва НКС?

Генеральный секретарь Анна–Мария, занимавшая пост главы ООН четвертый год, пошевелилась, как будто очнувшись. Выдержала паузу и проговорила.

– Абсолютно никаких последствий. Взрыв станции произошел за пределами атмосферы и сила детонации была такой, что весь материал станции сгорел полностью.

Толпа загудела и зашелестела техникой интенсивнее. То, что генеральный секретарь выдержала паузу, было для журналистов великолепным поводом думать, что есть что скрывать.

– Следующий вопрос.

– Терри Лайткрофт, Би–Би–Си. Каковы будут политические последствия? По всему миру в геометрической прогрессии растут коэффициенты неодобрения по отношению к национальным правительствам. Окажет ли ООН помощь странам при волнениях?

Британец довольно замолчал, ожидая ответа. Лиза внимательно осмотрела чиновников ООН и заметила среди них Оранжа. То, что планетарист был среди делегации, вызвало у девушки удивление. Неужели у государств все так плохо, что ищут дополнительное политическое влияние у неофициальных политиков?

– Правительства в состоянии урегулировать массовые беспорядки, волнений не ожидается. Помощь будет оказываться в самой мягкой форме, без применения силовых методов.

– Будет ли использование генератора Янсена легализовано? – выкрикнул кто–то из середины и пресса зашумела еще громче.

– Вопрос не по теме! – пресс–секретарь даже повысил голос. – Комментариев не будет!

– Наличие среди делегации лидера партии трансгуманистов Джеймса Оранжа подразумевает, что ООН поддерживает идеи его социальных реформ?

– Вопрос не по теме, пресс–конференция только по тематике аварии НКС.

– Ага, только НКС был последним доводом королей. – раздался отчетливый голос из задних рядов.

Зал просто взорвался криками. Пресса, как обезумевшая, наседала с вопросами на делегацию, и пресс–секретарь объявил о завершении. Журналистов стали оперативно, но вежливо выводить из зала наружу. Лиза задержалась и по стеночке прокралась к дверям, куда уходили чиновники ООН.

– Джеймс, один вопрос. – зычно крикнула девушка, заметив Оранжа. – Вы поддерживаете политику невмешательства ООН в дела правительств?

– Абсолютно и полностью. – кивнул блондин и Лизу оттеснили сотрудники к выходу.

Оранж покинул здание штаба ООН к вечеру, на служебном "Валоре" отправившись в Цюрих. По дороге наблюдая покосившиеся и разрушенные ветряные станции, и солнечные панели, неодобрительно качал головой. Миру срочно требовались изменения и процесс пошел. Тлеющий социальный и политический кризис, отсроченный введением биокиберов в состав правоохранительных органов, а по сути их заменивший, разгорался с неукротимостью лесного пожара.

В том, что правительства не удержат контроль над обществом, и в скором времени лишатся суверенной власти, которую попытается перехватить ООН, Джеймс Оранж уже не сомневался.

***

Биокибер с порядковым номером четыреста шестнадцать вел патрулирование города в стандартном режиме. Нестандартная, белая раскраска брони и крыльев служили дополнительным камуфляжем для действия в снежных широтах, таких ангелов Центр содержал всего десяток, изредка перебрасывая боевые единицы в города с плюсовой температурой. Среагировав два раза на негативные эмоции, белый ангел распугал несколько вздоривших подростков и застрелил из БАна наркомана на окраине, бросившегося на двух старушек.

Сбой системы произошел на исходе патрульного времени. Отключились системы слежения и контрольная ЦНС шина. В заполнившемся безумными эмоциями измененном мозге вихрем прокатилось желание убийства, и белый ангел стремительно искал цель, лихорадочно поводя из стороны в сторону кинетической стрелковой установкой со смененной обоймой на криогенные промышленные заряды.

– У меня четыреста шестнадцатый без обратной связи. – произнес оператор в Центре.

Старший смены замер с чашкой кофе в руках и кисло взглянул в мониторы.

– Какого черта. Два месяца без сбоев был же! Повтори запрос.

Оператор пробежался пальцами по сенсорной клавиатуре.

– Ответ нулевой. Что, опять его на полную диагностику?

– Пока нет. Если через десять минут не откликнется, отправь отчет техникам, пусть разбираются. Опять я из–за него премии лишусь!

– Не ты один. – печально сказал оператор.

И снова повторил запрос.

Звон стекла, брызнули осколки пластика во все стороны. Не найдя жертву на улице, белый ангел вломился в комнату последнего этажа и разрядил обойму криогенных зарядов в занимающуюся любовью парочку, после чего руками разорвал хрупкие от критического холода тела людей на части и, стремительно вылетев через разрушенный оконный проем, взмыл в небо.

Биокибер с белыми крыльями и серо белой матовой броней был неправильно форсирован. Человек умер перед инициализацией и мозг перед проведением операции был мертв более получаса вследствие чего изменения в нервной системе были критическими. Халатно собранная нанотехнологами система периодически допускала последовательное отключение шины ЦНС и устройств связи. Такое с белым ангелом случилось уже в пятый раз. Безумный мозг биокибера получал извращенное желание убивать и делал это с истинно садистским уклоном, используя заряды мгновенной заморозки, для разрушения препятствий. На живую плоть криогенные выстрелы производили разрушительный эффект. Белый ангел выбросил пустую обойму и зарядил обычные кинетические заряды.

– Откликнулся! – сказал оператор и перевел дух. – Семь минут, скотина, молчал.

– И ты помалкивай. – пробулькал в чашку с кофе старший смены. – Списать его, к чертям, нужно.

– С нашей премией вместе. – уныло произнес оператор, проводя удаленную внешнюю диагностику. – Он что, в подвале лазил? Вся броня поцарапана.

Старший смены хмыкнул и уставился в экран.

– Стандартный отчет о смене, понял?

Оператор кивнул.

Белый ангел с порядковым номером четыреста шестнадцать уверенно летел над городом, патрулируя оставшийся ему час перед возвращением в Центр. Нервные импульсы в безумном мозге находились в состоянии покоя, и он ничего не помнил о минутах безумия.

***

Полковник сто тридцать восьмого батальона механизированной пехоты Зорин Владимир Игоревич отдыхал. Выходные дни для военного офицера фактически не предусматривались по специфике профессии, ввиду того, что гарнизон батальона был оснащен жилыми блоками, а не только казармами младших военных чинов и рядового состава. Но сегодня полковник Зорин находился в самом Центре, а не в периметре зданий батальона. Прием с элементами совещания проходил на этаже, все пространство которого занимал громадный конференц-зал. Офицеры высшего командного состава миротворческих сил Организации Объединенных Наций в сопровождении своих адъютантов хаотически перемещались по залу, вполголоса переговариваясь друг с другом, периодически налегая на напитки и закуски.

После Точечной войны контингент военных сил ООН неуклонно рос. Военные специалисты покидали вооруженные силы своих государств и поступали на службу в миротворческий контингент. Правительства поначалу довольно сильно противились такому оттоку кадров, но поделать ничего не могли, нарушения прав и свобод граждан вызывали шквал санкций и всеобщее неодобрение. Политики, использующие жесткие стратегии национальности и суверенности, долго не задерживались у власти, обычно уходя в отставку целыми партиями при полной утере репутации и влияния. И этим широко пользовались специалисты всех мастей, покидая свои страны и работая там, где были лучше условия и больше платили.

Владимир Зорин командовал батальоном ООН не ради финансов, в России ему платили почти столько же. Покинуть потомственного военного страну заставила банальная скука. А в спецмехпехоте было движение, происходили действия, и эта должность считалась довольно сложной в последние годы. Что полковника Зорина вполне устраивало.

Выступление генерала Аверо, занявшее всего несколько минут, закончилось полчаса назад, и полковник Зорин отвлекся, отойдя в отдельный кабинет на все это время, проверяя по удаленной связи через терминал состояние служащих. Вынеся замечания за ошибки, Зорин вернулся в конференц-зал и выцепил взглядом генерала Аверо в сопровождении аж четырех полковников, среди которых выделялись китаец Чэнь и нигериец Таснем, остальных Зорин толком не разглядел и проследовал ближе к группе. Военные откозыряли друг другу и Владимир узнал неизвестных ему офицеров, это были полковник спецгруппы НКС Владислав Сумрич и полковник Михаэль Вальмер, командующий седьмым танковым корпусом ООН. Космонавт имел вид доброжелательный, а танкист выглядел потерянным.

В зале также находились Рафаэль Андерсон, координатор проекта "СРВ", в компании сотрудников Центра, среди которых Зорин увидел ученых, что полковнику не нравилось. Старинная неприязнь военных и ученых длилась до сих пор, уходя своими корнями в сумбурный двадцатый век. Люди науки создавали грозное оружие, а люди военные его применяли, и моральную ответственность и вину за убийства пытались возложить друг на друга.

Общество презирало и тех и других.

– Я надеюсь, ваши подразделения способны в кратчайшие сроки перейти в состояние полной боевой готовности. – при этих словах генерала Аверо, лейтенант Морано незаметно толкнул полковника Зорина, переключая внимание своего начальника на важную реплику командующего. Но отвечать не пришлось, полковник Сумрич выдал эпичную фразу.

– Мое хозяйство сгорело на орбите, а новое еще даже в чертежах не имеется в наличии.

Военные офицеры собрали все свое самообладание, чтобы в голос не расхохотаться, как солдаты на отдыхе, услышавшие смешную историю. Меньше всего это удавалось двухметровому нигерийцу, которому пришлось внимательно начать изучать потолок, чтобы никто не увидел перекошенной физиономии полковника.

– Это было бы смешно, если бы не было так грустно, полковник. – сказал генерал Аверо. – По крайней мере, нас перестанут третировать по поводу того, что мы собирали на орбите оружейную систему. Но потеря НКС была невосполнимой утратой.

– К сожалению, теперь космос полностью во власти частных космических кампаний. – заметил полковник Чэнь.

– Наша задача от этого не меняется. Мы в первую очередь миротворцы для всех наций планеты, господа офицеры. – резюмировал генерал Аверо.

Зорин снова отвлекся, к нему подошел Андерсон.

– Полковник Зорин, как ваши дела?

– По штатному расписанию, мистер Андерсон. А ваши? – Зорин пристально взглянул на координатора. Андерсон сразу сник.

– И не спрашивайте даже. Организационная деятельность такой махины, как проект, отнимает много сил. Но безопасность общества того стоит. Ваши специалисты не продвинулись в поисках неуловимого убийцы? Мне не помешала бы полная отдача всех структур Центра. Мои сотрудники работают над ситуацией, но хотелось бы получить результат.

Андерсон кивнул на стоявшего рядом с ним Поланского. Ученый, казалось, и не заметил пренебрежительного жеста координатора. Но Зорин заметил, что Поланский незаметно поморщился при словах координатора. Вот только сам полковник слегка побагровел.

– А с каких пор координатор Центра, гражданский, интересуется сроками выполнения задач у батальона спецмехпехоты, которое является военным. Подразделением. ООН. – последние слова Зорин даже отчеканил, выделив звенящими паузами.

Андерсон даже слегка просел под пронзительным взглядом полковника.

– Никаких сроков, полковник Зорин, всего наилучшего. – и Рафаэль ретировался в другой конец зала.

– Так его, засранца. – вполголоса произнес Чэнь. – Людей убивают, а эта зараза и не чешется.

– Отставить неуставной разговор. – сказал генерал Аверо.

– Так точно. – откликнулся китайский полковник.

– На этом все, офицеры. Возвращайтесь на рабочие места и в течение недели предоставьте мне отчеты о проведенных учениях. Кроме полковника Зорина – у вас и боевых операций хватает.

Офицеры отдали честь и разошлись кто куда. Зорин с Сумричем отошли к шведскому столу с закусками.

– Штабной ботинок Аверо, просрем мы с таким начальством не только космос, но и землю.

– Да что ты заладил со своей НКС, забудь уже, сгорела она khuyam.

Сумрич криво усмехнулся.

– Ты один, Владимир, остался, кто хоть что-то соображает. И если полыхнет, то в самый ад с ангелами тебе лезть.

– Почему мне только? Вон, у нас авиация и танки есть помимо пехоты. Хотя с авиацией это я загнул, да. Одни транспортники на ходу, боевая техника в плачевном состоянии, древние истребители пятого поколения. Ведра бесполезные.

– Ты Вальмера видел? У него боевого опыта ноль. И машины тридцатых годов, в основном, то есть хлам. А тебе с ним работать, в случае чего.

– Серьезно? Мне он показался сонным.

– Да он по жизни как отбитая сонная муха.

– Ну тебя в задницу, Владислав. – хмуро отозвался Зорин. – Думаешь, я сам не знаю, в какую бездну мир катится, а не только твоя НКС zloebuchaya? У меня пять сотен засранцев в батальоне клювами щелкают, а в глазах и в мозгах у них пустота. Так что не нагнетай, нечем нам будет воевать в случае чего. Тридцать лет уже как нечем.

Сумрич пожал плечами и запрокинул в себя двойную порцию виски. Зорин проделал ту же операцию с выпивкой и направился к выходу. Лейтенант Морано тенью маячил за спиной. Город спал. Еще лет пять назад ночью по крайней мере в центре города было постоянное движение. Последние несколько лет люди совершенно не покидали домов с наступлением темноты. Сам по себе был отменен комендантский час.

Владимир Зорин взглянул мельком на башню Центра. Он не был первым из семьи, кто работал на частные компании, его отец, Игорь Зорин, в тридцатых годах работал на какого-то крупного инвестора по фамилии Смит. Последним армейским специалистом, служившей на исторической родине, был дед, Виктор Зорин. Командовал он артиллерией – в тех напряженных двадцатых годах обстановка была взрывоопасной, как и вверенное деду оружие. Прадед же отдал полвека своей жизни службе в государственной безопасности – его Зорин почти не помнил, он умер, когда ему был всего год. Иногда Зорин задумывался, что ждало его детей и внуков в будущем.

Да половина населения планеты задавалось этим вопросом.

Полковник вернулся в расположение батальона и добрался до своего кабинета. Продолжать пьянствовать желания не возникало, и Зорин занялся рутинными делами.

Поздний звонок раздался уже в час ночи.

– Полковник, на связи какой-то британский специалист.

– Соединяй. – дождавшись короткого электронного сигнала, Зорин представился.

– Полковник Зорин, нам необходимо досье одного из уволенных военнослужащих, Ростислава Деланора.

– На каком основании? Вы там не ошиблись с набором номера? Я в юрисдикции ООН, а не какого-либо правительства. – удивился Зорин, снова закипая.

– Вам несложно выслать файл, полковник, со всем уважением….

– Со всем уважением, идите naher. – Зорин отключил связь. В такие моменты потомственный военный полковник Зорин Владимир Игоревич реально желал, чтобы начались боевые действия и мир слегка встряхнуло.

***

Рости Деланор вернулся в родной город на материк в январе семьдесят пятого, сразу после нового года. Зима еще не вступила в свои права, ожидая конец поздней осени и грязно–серые стены старинных зданий неприветливо возвышались над прохожими под небом, заполненным свинцовыми тучами. Парень не имел привычки использовать такси, предпочитая пешие прогулки, а элкуттер был давно уже им продан.

Город практически не изменился за несколько лет. Все та же середина мегаполиса, наполненная высокими деловыми небоскребами с возвышающейся посередине башней Центра, обширные окраины с заброшенными промышленными зонами. Обилие электротранспорта на дорогах улиц и проспектов, люди с разнообразием имплантатов и редкие пролетающие среди крыш черные фигуры биокиберов. Рости всегда удивлялся, как черные ангелы умудрялись не сталкиваться в воздухе с различными препятствиями, хотя техники и рассказывали ему о громадном количестве систем в телах биокиберов. Но их способность маневрировать в воздухе была для бывшего сержанта загадкой. Ростислав Деланор искал Ника.

Тот, кто был так упорно нужен Елизавете Гранд, находился на другом конце земного шара, спаивая в баре сотрудника проекта "СРВ" австралийского филиала. Разговорчивый иммигрант канадец был совсем не против поболтать в баре о работе со случайным собеседником. Поэтому, сам и не подозревая, вскользь упомянул о наличии особых пакетов с приказами в случае чрезвычайной ситуации. Проводив взглядом электромобиль такси полезного собутыльника, шатающийся Ник встал ровно и уже через час вел допрос связанного сотрудника безопасности под защитой блокирующего генератора.

Через полчаса Ник уже знал, что в трех пакетах содержались протокол войны и протокол отключения. Третий пакет, как уверял безопасник, был пустым. Ник ему не поверил, и запытал охранника до смерти, после чего оперативно избавился от тела и уже с утра был в аэропорту, занимая место в просторном "Игерене". Ник возвращался в город, поближе к Центру. Оставалось выяснить, зачем был нужен пустой пакет чрезвычайного протокола, и это мог знать один из сотрудников Центра с высшим доступом.

Пол Янсен смотрел вверх, на пролетающего над ним биокибера, увидев на мостовой крылатую тень. Находясь уже месяц под следствием, выпущенный под залог и с подпиской о невыезде, парень бесцельно бродил по городу, в ожидании, когда выпустят Кая из больницы через пару дней. Оплаченный отцом сердечный имплантат, последний подарок богатой семьи Янсенов, частью которой он более не являлся, ровно бился в груди Пола. В жизни парня наступил переломный момент, очередная переоценка ценностей, присущая молодежи в его возрасте. Поэтому Пол размышлял в поисках цели. И заодно, когда его оставят в покое, чтобы он мог спокойно заниматься своими делами в мировой сети.

Засудить Пола за создание блокирующего генератора пытался каждый, кто был хоть немного уверен, что его коснулось изменение привычного уклада. Решение указать в патенте владельцем все человечество вызвало бурление и негодование, которое мир не видел со времен противостояния Эдисона и Теслы. Сеть разделилась на два лагеря противников и союзников Пола. При этом парень отказывался от присылаемых ему денежных перечислений, а средства сильно настойчивых пользователей отправлял в благотворительные фонды.

Когда перед Полом предстала сиреневая мерцающая фигура голограммы, он сначала отмахнулся от назойливой программы, посчитав ее рекламной. Лишь придя домой и заперев дверь, ошеломленно воззрился на как ни в чем ни бывало мерцающую перед ним фигуру. У парня в помещении не было голографической установки, он, нахмурившись, подошел к окну и, распахнув его, не обнаружил шутников и там. Обернувшись, активировал имплантат, в поисках источника странной программы. Его не было. Голограмма протянула руку к себе жестом представления и произнесла голосом, раздавшимся в имплантате Пола Янсена.

– Единица.

За окном на город ложились сумерки. Нэнси стояла на крыше, зябко кутаясь в теплую курточку, но пронизывающий ветер все равно продувал синтетику насквозь. Уже полгода девушка приходила на крышу этого здания несколько раз в неделю. Заприметив летом, что один из биокиберов периодически на пару минут вечером иногда приземляется на эту крышу, Нэнси достала электронный ключ от выхода на крышу и в течение часа ожидала, когда крылатая фигура опустится, разогнав пыль и мелких птиц, на поверхность.

Редкие снежинки закрутились в воздухе, и девушка услышала мерный шум взмаха крыльев. Дождавшись, когда улягутся поднятые потоками воздуха мелочи, девушка не спеша подошла и протянула руку, прикоснувшись к матовой броне в выгравированными на ней цифрами порядкового номера. Нэнси подняла голову наверх и взглянула в обрамленное несколькими шрамами лицо с металлическими пластинками, вшитыми в виски.

– Черный ангел, не улетай сегодня так быстро.

Триста сорок второй форсированный биокибер ранее всегда улетал от девушки, зная, что операторы Центра всегда ведут обработку поступающих визуальных данных с систем, встроенных в броню и тело. Через несколько месяцев черный ангел нашел способ отключать и заменять исходящий поток на три с половиной минуты с помощью несложного устройства, которое опрометчиво забыл возле него один из специалистов. Биокибер не чувствовал от девушки положительных эмоций, будучи форсированным лишь на негативные, причиняющие ему боль. Но с течением времени он стал ощущать исходившее от нее тепло. Никто не мог ему объяснить, что именно происходит с форсированным нанотехнологиями мозге. Он не помнил своей прошлой жизни, до погружения в глубокую кому, из которой его вывел ученый Поланский. Когда триста сорок второй открыл глаза, ученый улыбнулся ему. Это было его первое воспоминание.

Три с половиной минуты заканчивались, биокибер сделал шаг назад и расправил крылья. Девушка снова улыбнулась, волосы от ветра сбились набок. Черный ангел отступил еще на шаг и взлетел. Время вышло.

– Прощай. – задумчиво произнесла Нэнси в стремительно темнеющие небеса.