Читать книгу: «Колье потерянной любви», страница 4

Машина резко останавливается, и я, даже разочарованно выдохнув, расплачиваюсь с водителем, после чего выхожу из машины, прикрывая голову чемоданчиком и ускоряя шаг чуть ли не до бега. Может, я и полюбила дождь, но вот промокнуть в планы не входит.

Когда я прихожу в квартиру, то вяло снимаю обувь и верхнюю одежду, а потом устало плюхаюсь на диван, доставая мобильный телефон, чтобы отправить сообщение Луизе. По-хорошему: я должна позвонить маме и поделиться с ней добрыми новостями, но почему-то желания у меня пока нет… От этого я начинаю считать себя плохой дочкой!

«Отнесла документы. Познакомилась с коллегами и осмотрела музей», – кратко написала я.

Спустя минуту телефон вдруг вибрирует, оповещая о полученном сообщении.

15:06 «Слава богу, все хорошо! Ну как там? Как новые коллеги?» – написала Луиза.

Я не решаю ее игнорировать и с охотой набираю новое сообщение, хотя и вымотана:

«Музей просто обалденный! Мне все понравилось, завтра первый рабочий день (я немного волнуюсь, хотя Камелла и Патрик меня успокоили). Коллеги вроде адекватные».

15:12 «Что за Патрик, колись!»

Боже, не надо было рассказывать ей о Патрике, а то Луиза всегда реагирует на мужчин, словно ей пятнадцать, особенно когда дело касается меня.

15:14 «Луиза, перестань. Это просто коллега».

15:15 «Ты и про Райана так говорила!»

Я закатываю глаза, вспоминая Райана, в которого влюбилась, пока работала в одном из музеев – он подрабатывал смотрителем и был на два года младше меня. Я думала, что ничего не испытываю к нему, но потом тот неожиданно признался в своих чувствах, и я вдруг поняла, что чувствую то же самое! Правда, у нас ничего не получилось, потому что он переехал с родителями в другой город. Тот еще маменькин сынок был.

15:18 «Фу, Луиза, не напоминай мне про него! А Патрик это другое, не драматизируй!»

15:19 «Да, Райан мне никогда не нравился. Вы были похожи на заботливую мамочку и капризного сына!»

15:19 «Может, сменим тему?»

15:20 «Ладно-ладно! Но если что, обязательно мне обо всем рассказывай».

15:21 «Можешь даже не сомневаться!»

15:21 «Рони проснулась. Удачи, Джулс, мне пора!»

Я мысленно прощаюсь с подругой, так и не написав это в электронном сообщении, потому что так устала, что засыпаю прямо на диване, расстегнув юбку и половину пуговиц на блузке.

4 глава. Эпоха Ариэль.

Ариэль сидела в своей просторной комнате, в которой порой чувствовала себя маленькой букашкой среди пышных платьев и дорогой мебели. Вся эта роскошь заставляла девушку сворачиваться в клубочек, обнимая худые коленки, потому что чувствовала себя не в своей тарелке, хотя уже должна была за девятнадцать лет привыкнуть к подобному.

За окном лил сильный дождь, из-за которого Ариэль не могла даже сходить прогуляться, что ее очень расстраивало. Она так любила ходить по парку, рассматривая красивые цветы и красные листья на деревьях, и вдыхать свежий воздух, который здорово бодрил ее и заставлял улыбаться. А мокрые капли, стекающие по стеклу, навивали такую сильную тоску на девушку, что та и пальцем пошевелить не хотела, будто целый день трудилась в поле. Она хотела просто лечь на пол и раствориться, – так она хотя бы смогла увильнуть от родительских попыток выдать ее за какого-нибудь богатого старика. Но, увы, все ее попытки исчезнуть были тщетны.

Ариэль сидела на мягком стуле и расчесывала свои длинные темные волосы, смотря в зеркало, в котором видела унылое лицо, синяки под глазами и впадины вместо пухлых розовых щек. В последнее время она так исхудала, что сама боялась смотреть на себя. Ариэль не привыкла видеть плоский – даже чересчур – живот и такие миниатюрные груди, которыми раньше могла похвастаться. Эта мысль теперь преследовала Ариэль, и девушка каждый раз чуть ли не плакала, не понимая, почему теперь она была не такой привлекательной, как раньше. Возможно, размышляла она, любовь заставляет нас так меняться. Но она не хотела этого признавать, ведь эти изменения были отнюдь не на пользу.

– Ариэль! – вдруг распахнула дверь в комнату Ариэль обеспокоенная Мисс Шелтон. – Ты что, еще не оделась? – воскликнула та, увидев разодетую Ариэль с расческой в руках.

Мисс Шелтон, не проронив больше ни слова, полезла в шкаф и вытащила оттуда милое платьице, которое Ариэль надевала крайне редко, называя его слишком старомодным, будто то принадлежало ее покойной бабушке. Но гувернантка и слушать не хотела девушку, которая устало твердила, что в этом платье пойдет лишь на одинокую прогулку по берегу моря, поэтому положила его на кровать, приказав девушке раздеться и тут же надеть что сказано.

– Но, мисс Шелтон, почему я не могу надеть что-нибудь другое? – мычала Ариэль в то время, пока гувернантка затягивала ее темные волосы в хвост.

– Милая, это семейный ужин, хватит носить одно и то же. В конце концов, мистер и миссис Бекер покупают тебе роскошные наряды не для того, чтобы они пылились в шкафу, – добавила мисс Шелтон и резко дернула девушку за волосы, пытаясь как можно сильней затянуть длинный хвост, который скоро превратится в пышный пучок.

Ариэль в недовольстве закричала и нахмурилась.

– Я не понимаю, зачем они тратят столько денег на эти тряпки! – возмутилась та и показала рукой в сторону лежащего позади платья.

Мисс Шелтон вздохнула, утомленная характером юной мисс Бекер, которая в последнее время то и делала, как придиралась и всем была недовольна. Что за вздор! Ее родители делали все, чтобы та ни в чем не нуждалась, но Ариэль все равно ничего не ценила, принимая эта как должное, хотя многие дети бы ей позавидовали. Но мисс Шелтон не могла долго сердиться на Ариэль, потому что слишком сильно любила ее. Она была ей как дочь. И как можно сердиться на свое дитя?

– Ариэль, милая, ты же знаешь, как важен семейный ужин для твоего отца, – мягко сказала мисс Шелтон, закончив с прической. – К тому же в последнее время ты так мало ешь! – Она оглядела девушку и ужаснулась ее худобой. – Ну что тебе стоит посидеть полчаса?

Ариэль утомленно вздохнула.

– Но с ними придется разговаривать.

– Они же твои родители, Ариэль! – воскликнула мисс Шелтон, обескураженная столь неуместными словами.

Ариэль пожала плечами и быстро объяснилась, зная, как мисс Шелтон уважает ее родителей:

– Мисс Шелтон, вы ведь знаете, что в последние пять лет они предпочитают работу мне. Их почти нет в моей жизни! А когда они, наконец, соизволят навестить меня, то примутся расхваливать завидных женихов! А мне противны эти разговоры, мисс Шелтон!

Женщина покачала головой, не зная, что и сказать, поэтому молчала. Ей было тяжело смотреть, как Ариэль мучилась, ведь ее родители не знали, что сердце той уже было занято. Но ничего не поделаешь, так надо…

Когда Ариэль поняла, что мисс Шелтон больше ничего не скажет, послушно надела платье, оголив свои до жути худые плечи. Только ноги внушали надежду на то, что девушка не умрет от голода. После Ариэль встала, как солдат, напротив мисс Шелтон и словно ждала приказа, хотя прекрасно понимала, что никто ей не указ. У Ариэль была лишь наставница, которую она любила, как матушку – наверное, даже чуточку больше.

– Я готова, – с нескрываемой грустью произнесла Ариэль, тяжело вздохнув в конце.

Мисс Шелтон сидела и смотрела в глаза Ариэль в отражении зеркала, сжимая в руках письмо, которое она не осмеливалась отдавать получателю. Но она не могла скрывать от Ариэль того, чего та ждала с замиранием сердца.

– Ариэль, тот мальчуган, почтальон, принес еще одно письмо…

Ариэль вмиг расцвела: улыбка стала сиять на ее лице, бледность лица как будто ушла, и теперь на щеках красовался румянец. Она подбежала к мисс Шелтон вприпрыжку и выхватила письмо, в нетерпении разворачивая бумагу, которая изрядно смялась в кулаке гувернантки. Девушка была так счастлива, что готова была прыгать от радости: Клинтон написал ей! Значит, он ее по-прежнему любил, несмотря на все трудности. В животе Ариэль разлилось приятное тепло, которое она чувствовала каждый раз при упоминании имени любимого.

Задержав дыхание, она прочитала:

«Любовь моя, не знаю, с чего начать! Мои руки дрожат, как тогда, когда мне впервые посчастливилось увидеть твое прекрасное лицо. Я так устал жить без твоей улыбки, твоего голоса… Это мука! Ничто иное, дорогая! Мне так горестно от мысли, что, возможно, нам не суждено быть вместе – ведь столько преград мешает нам даже просто посмотреть друг на друга. Ох, а как бы я хотел на глазах у всех обнимать тебя и говорить комплименты, не боясь последствий. Но мне каждую ночь снятся твои нежные черты лица, твой звонкий смех, ради которых я продолжаю жить и нести столь тяжелое бремя на своих плечах. И из-за этого я все чаще засыпаю, – только чтоб тебя увидеть!.. Как я надеюсь, что мои чувства взаимны, – надеюсь только, что не настолько губительны, иначе мне больно от того, что я причина твоей боли! – и что в твоих мыслях лишь я.

Любовь моя, пишу я не просто так – сейчас наша семья переживает самые худшие времена, – не хочу говорить об этом в письме, боясь тебя расстроить! – поэтому от меня не было вестей. Прости, Ариэль, я проклинаю себя, но я просто не мог бросить семью… Но лишь в твоих глазах я нахожу утешение! Прошу, моя милая Ариэль, завтра в пять часов я буду ждать тебя в парке. Если ты простишь мне мое долгое отсутствие, иди туда. Я буду ждать до самого вечера с мыслями о скорой встрече…

Твой Клинтон».

Ариэль еле сдержала слезы, которые грозились вот-вот потечь, но та не привыкла показывать эмоции на публике, поэтому, отвернувшись от любопытной мисс Шелтон, состроила болезненную гримасу, которая изображала всю ее боль. Он написал ей! Клинтон не бросил бедную Ариэль! Это ли не чудо? Девушка одновременно была и счастлива, и расстроена тем, что у Клинтона появились проблемы, которые и стали причиной резкого отсутствия даже малейшей весточки от возлюбленного. И как он мог подумать, что я обижусь и не приду, возмутилась Ариэль. Хоть слова Клинтона были не такими уверенными, Ариэль не раздумывая приняла решение пойти на встречу в парке, где будет ждать ее возлюбленный. Ах, как же она соскучилась по голубизне его глаз, в которых читалась искренняя любовь! Ей так не хватало его, что перед сном Ариэль думала лишь о Клинтоне, который целует ее, – хотя эти мысли были явно запретными, – и обнимает, воркуя что-то на ушко. Как же Ариэль хотела, чтобы это были не просто мечты. Но разве такое возможно? Слова Клинтона о том, что им, скорее всего, не суждено быть вместе, ранили девушку, но она в то же время понимала, что это чистая правда. Ее родители никогда не позволят выйти замуж за тех, у кого куча долгов и нет прислуги, – в общем, за бедняка. Но сердцу не прикажешь, и Ариэль было плевать на статус и достаток семьи Клинтона – она знала самого мужчину, который совсем не был похож на своего отца. Клинтон добрый, заботливый и никогда не будет ставить любимых под удар – он лучше сам умрет, чем позволит кому-то причинить родным боль. Не это ли качество настоящего мужчины? Если бы папа знал его, подумала Ариэль, то наверняка бы дал добро на наши отношения…

– Мисс Шелтон, – уверенно произнесла Ариэль, свернув письмо и незаметно положив его в декольте, – завтра в пять в парке.

– Неужто Клинтон? – удивилась женщина, подняв левую бровь.

Ариэль, сжав губы в тонкую линию, кивнула, после чего мисс Шелтон лишь одобрительно кивнула, понимая, что ее слова сейчас не значили бы ровным счетом ничего.

Ариэль совсем не боялась разговаривать о Клинтоне с мисс Шелтон, потому что та не имела ничего против. Она растила Ариэль как собственную дочь и не представляла, как можно не поддержать девушку. Гувернантка видела искру в ее глазах, которые были полны счастья; ее улыбка, обычно возникающая на лице как маска, стала искренней. К тому же мисс Шелтон понимала, что если не она, то кто поддержит девушку, когда та в первый раз влюбилась? Ариэль не повезло с родителями, для которых статус оказался важней единственной дочери, но зато ей повезло с гувернанткой, готовой всегда выслушать девушку.

– Представляешь! – улыбнулась Ариэль. – Оказывается, его отсутствие можно объяснить серьезными проблемами. – Голос Ариэль стал подавленным, но она все равно не могла скрыть радость.

– И что это за причины?

Ариэль пожала плечами:

– Он не захотел писать об этом… Наверное, скажет при встрече, – предположила та и посмотрела в зеркало. Почему-то теперь она казалась себе не такой худой, будто одно лишь упоминание о Клинтоне исцеляло ее. Несомненно, любовь меняет людей, и Ариэль хотелось верить, что в лучшую сторону.

Мисс Шелтон лишь хмыкнула и принялась торопить Ариэль, которая, в принципе, была уже готова, но всеми способами тянула время – так сильно ей не хотелось на семейный ужин, который она в последнее время усиленно избегала. Но мисс Шелтон уже давно поняла негативный настрой девушки, поэтому, немного подбодрив, повела ее в столовую, где и проходили трапезы.

Все восхищались этим блестящим полом, люстрой, которая была вместо солнца, освещая бликом всю комнату, над большим столом из дерева, но Ариэль никогда не придавала этому значения, считая подобное как должное. И она вовсе не стыдилась этого, – зачем стыдиться своего статуса, из-за которого и складывается подобное мнение?

Тело Ариэль будто налилось свинцом – так сильно она не хотела идти на ужин, словно малое дитя, что ноги не слушались ее команд. Она через большие усилия шла вперед, смотря в пол, который драили прислуги. Ариэль тошнило от всех статуй, которые, по мнению девушки, портили это место и заставляли передумать трапезничать. Лишь красивые сервизы порою поднимали настроение и аппетит. Но сейчас для Ариэль все казалось таким серым и скучным, что она не решилась демонстрировать улыбку, которая все равно была бы неискренней. Пусть родители знают, что ей никогда не нравилось здесь находиться.

Подойдя ближе к столу, Ариэль увидела папу, лицо которого выражало недовольство, хотя это было его обычное состояние, и маму, всем своим видом показывающую надменность. Ариэль хоть и любила своих родителей, но их меркантильность была ей противна.

– Дорогая! – протянула мама, улыбнувшись, и обняла дочь. Ариэль лишь приветственно кивнула, не желая и рта открывать.

Мистер Бекер последовал примеру дочери и сдержанно кивнул, немного ухмыльнувшись и вытянув руку, показывая на пустой стул, видимо, предназначавшийся для Ариэль.

Девушка без промедлений села и начала ждать. Но она ожидала вовсе не жареного цыпленка с овощами и шербетом – она жаждала, когда весь этот фарс закончится. Когда наступит завтра и она увидит Клинтона. Ариэль смотрела на свои руки, не желая даже взглянуть на родителей, подозревая, что они начнут свои скучные беседы. Девушке совсем не хотелось поддерживать разговоры о деньгах и женихах, ведь ей это было неинтересно. Как жаль, что ее родители не понимали того, что их дочка совсем не хотела быть, как они. Хотя примут ли они такую правду, подумала Ариэль. Наверное, нет.

Еду постепенно приносила прислуга: аромат вкусного мяса был настолько манящим, что у Ариэль потекли слюнки. Только сейчас она поняла, как мало ела. Чтобы не разговаривать, девушка сразу накинулась на куриную грудку с овощами, которая манила не только запахом, но и своим видом. На удивление, аппетит начал возвращаться к Ариэль, и родители одобрительно кивали, видя, как их дочь с наслаждением принимала пищу. Она жадно глотала куски, почти не жуя, как голодный волк проглатывает косточки. Она вдруг ощутила резкую бодрость и залпом выпила сладкий холодный сквош¹. Хоть и за столом было неприлично вести себя подобным образом, но, на удивление, никто не возражал.

Сначала Ариэль даже облегченно вздохнула, подумав, что сильно утрировала навязчивость родителей, но сразу же забыла про это, когда мама начала нелюбимый для девушки разговор:

– Ариэль, что на тебя нашло? – хмуря брови, спросил мама. – Мы видим тебя за семейным ужином два раза в неделю – не больше!

Миссис Бекер была непонятна позиция дочери, ведь та была уверена, что дает Ариэль все – от внимания до материальных благ. Она считала странное поведение дочери театром, который только смешил. Но она даже не подозревала, что делала ее милая дочь у нее за спиной.

Ариэль тяжело вздохнула, помещая в рот огромный кусок мяса, чтобы растянуть свой ответ, который она усердно придумывала – предсказуемый и безразличный, чтобы мама поняла, что Ариэль не желала участвовать в разговоре, хотя миссис Бекер вряд ли бы это остановило.

– Аппетит совсем пропал, матушка…

Миссис Бекер остановила взгляд на Ариэль, которая даже не смела смотреть на родителей, и начала медленно жевать пищу, будто ожидала какой-то выходки от дочери. Но та так же сидела и молчала, как партизан.

Все чувствовали себя не в своей тарелке: в воздухе витала напряженность, которая появилась после прихода Ариэль. Мистер Бекер ничего не сказал дочери – он болтал исключительно со своей женой, которая постоянно поглядывала на дочь и предлагала что-нибудь съесть, хотя та поглотила уже вторую порцию. Девушка и забыла, как хорошо быть сытой! Но ей было ясно, что родители стали обычными опекунами – без заботы, ласки и должного воспитания. Смотря на незаинтересованные глаза отца и слушая безучастные вопросы матери, Ариэль понимала, что сейчас самым родным человек для нее являлась мисс Шелтон, которая, впрочем, и воспитала девушку.

Но миссис Бекер нарушила размышления Ариэль, когда задала совсем не уместный в данной ситуации вопрос:

– Ариэль, милая, когда ты снова выйдешь в свет? – медленно кладя в рот кусочек курицы, спросила женщина, смотря на дочь так презренно, словно та никуда не выходила несколько лет.

Ариэль скрыла свое недовольство, не пожелав разозлить маму. Она попыталась натянуть улыбку, хотя вышло это не очень искренне.

– В каком смысле? – прикинувшись дурочкой, спросила Ариэль, хотя прекрасно понимала, к чему вела мать.

– Мы с отцом много раз ходили на балы и ужины в другие поместья, но ты так и не составила нам компанию, – мягко проговорила миссис Бекер, пригубив бокал вина.

– Ну, мне пока незачем ходить. – Ариэль знала, что эта фраза выведет мать из себя, так как для той балы являлись неотъемлемой частью жизни – они помогают поднимать свой статус в обществе. Но Ариэль совсем не была в этом заинтересована, считая все это шоу, которое показывают только для богатых.

– Как это?! – возмутилась женщина. Ее взгляд прожигал Ариэль. – Миледи, тебе уже девятнадцать! Стоило бы задуматься о своем будущем! Вот я в твоем возрасте была уже при своем дворе и муже, – заключила миссис Бекер, сжимая вилку в руках.

– Но, мама, у меня еще куча времени… – пролепетала Ариэль, желая успокоить мать.

Но та только сильнее злилась.

– Ариэль, глупая! Вот пройдет уже несколько лет, твоя невинная красота покроется морщинами! И разве после ты способна найти мужчину?!

Мистер Бекер, поняв, что его жена довольно-таки разнервничалась, нежно шикнул на нее и погладил по руке. Ариэль сделала вид, что не заметила осуждающего взгляда матери, которая теребила свои темные локоны, аккуратно забранные в пучок. Девушка обернулась, найдя свою гувернантку где-то у двери, и состроила недовольную гримасу, на что женщина понимающе кивнула и одними губами приказала потерпеть. Ариэль не стала потакать своим прихотям и смирно сидела.

– Боже, Генри, что творится с нашей дочерью? – задала вопрос мистеру Бекер женщина, хотя смотрела на Ариэль, которая больше всех мечтала, чтобы этот вечер закончился. – Сколько завидных женихов мы ей предлагали, а она ни в какую! Ариэль, может, ты вообще замуж не собираешься?! – чуть ли не выкрикнула миссис Бекер, гневно посмотрев на дочь.

Ариэль лишь подавила ухмылку, понимая, насколько мать все утрировала – по сути, она ничего не сказала, а матушка уже устроила трагедию. И Ариэль знала, что в таких моментах лучше промолчать, чтобы мама успокоилась, а то все, что можно вымолвить, окажется против тебя.

– Дорогая, – начал успокаивать мистер Бекер, – Ариэль уже взрослая и наверняка сама разберется.

Хоть отец тоже сватал Ариэль с каждым завидным холостяком, но он никогда не принуждал ее что-то делать и не задевал дочь, как мама, которая спала и видела, какими бы словами обидеть Ариэль, чтобы та, наконец, поняла, что замужество слишком важно, чтобы им пренебрегать. Наверное, ее можно назвать тираном.

– Генри, если мы не будем ее наставниками, тогда кто подаст нашей дочери пример? Она начиталась сказок и теперь думает, будто принц на белом коне сам прибежит! И кто будет учить ее уму разуму? – Глаза миссис Бекер были такими разгневанными, что сам мистер Бекер испугался. Видимо, только сейчас матушка дала волю своим эмоциям.

Ариэль сидела и сдерживала слезы, потому что ей было так больно, что родная мать не понимала ее… И даже не хотела! Как можно осуждать собственное дитя? Еще обидней было то, что Ариэль даже не могла рассказать про Клинтона, потому что если расскажет, то беды не миновать. Ариэль была уверена, что они бы ее не поняли, ведь семья Клинтона бедная и потеряла свой когда-то высокий статус. В глазах родителей эта семья была позором. Поэтому даже мысль о том, что родители узнают о Клинтоне, пугала Ариэль до безумия. Но она все равно хотела защитить свою сторону.

– По вашему мнению, мой жених должен быть богатым! – Ее неуверенный голос прозвучал как гром среди ясного неба. – Но а если я полюблю бедного? Вы что, откажетесь от меня?

Теперь родители Ариэль сидели в небольшом шоке, совсем не ожидая, что дочь подаст голос. Ведь они привыкли, что жизнью Ариэль вершат без ее участия. Но девочка росла и обретала собственное мнение…

– Что за вздор?! – возмутился мистер Бекер, перебив свою жену, которая уже было открыла рот. – Ариэль, ты же знаешь, какое будущее ждет тебя с такими людьми!

– Но разве это важно, если я полюблю человека?

– Любовь, – посмеялась миссис Бекер, махнув рукой. – Она приходит потом! Но так может и уйти. Я сначала тоже невзлюбила твоего отца – противилась как дурочка! Но сейчас… Живем с ним душа в душу. – Миссис Бекер улыбнулась своему мужу и пожала его руку. Это был слишком театральный жест, как и сама женщина очень меркантильного характера.

Ариэль замолчала, потому что поняла, что матери перечить мог только сам отец – и то она сделает вид, что не права. Поэтому, с отвратительным настроением и неприятным чувством к родителям, она допила шербет и поспешила удалиться, даже не спросив у родителей разрешения и не попрощавшись с ними, как принято это делать. Мистер и миссис Бекеры даже не стали перечить, потому что понимали, что развивать разговор ровным счетом ссориться, ведь никто не хотел уступать другому.

Ариэль сдерживала слезы обиды маленькой девочки, которая когда-то лишилась ласки родителей и их внимания. Она понимала, что для них являлась лишь наследницей, которая обязана продолжить род Бекер. Но девушка хотела быть счастливой… И разве можно иметь такое удовольствие, когда даже не спрашивают твоего мнения? Невозможно! А Ариэль не хотела такой жизни, но не знала, как поступить. Родители настолько внушили девушке то, что они всегда правы, что Ариэль, все-таки понимая сущность родителей, все равно не могла сама принять взвешенное решение. Теперь она постоянно сомневалась в том, что она делала. Ей нужен наставник. Но как она собирается быть счастливой, если не может сама сделать свою жизнь?

– Боже! Какие же они меркантильные!

Ариэль, как разъяренный бык, влетела в комнату и начала бить подушку, сжав кулаки, в надежде на то, что сможет спустить гнев. Ее грудь порывисто вздымалась, а ноги подрагивали от какого-то нездорового нетерпения, будто все чувства скопились там и наровились выйти наружу. Ее губы сжались в тонкую линию, отчего даже посинели. Со стороны девушка выглядела такой злой, – настоящей злюкой, что свет не видывал! Но на самом деле это была лишь маска, скрывающая всю боль и обиду, которые скопились в девушке. Она не привыкла проявлять свои эмоции, ведь, если тебя увидят слабой, быстро нападут, – ей твердила это мама с самого рождения, и Ариэль даже не осознавала, что следует этой фразе. Она не могла заплакать, думая, что надо быть сильной. Не могла закричать, потому что боялась, что кто-то услышит. Поэтому девушка могла лишь спрятать в подушке лицо, закричать, чтобы никто не услышал, и пустить слезу, которую сразу же смахнет рукой. Никто не видел настоящую Ариэль, даже мисс Шелтон. Хотя… Клинтон. Только у него на плече могла поплакаться девушка, услышать из его уст слова поддержки, почувствовать его любовь и ощутить себя свободной. Лишь Клинтон не оскорблял ее, не указывал, как и что делать, и не читал нравоучения. И за это Ариэль еще больше любила Клинтона – за его умение и желание любить и делать других счастливыми. Лишь его доброта была искренней.

– Ох, Клинтон, – прошептала Ариэль. – Поскорей бы завтра…

Ариэль лежала на кровати как тряпичная кукла. Теперь на ее лице не было ни единой эмоции, которая выражала бы хоть толику той злости, недавно накрывшую ту с головой. Девушка думала лишь о Клинтоне, потому что только он – то хорошее, что было в ее жизни. Она не хотела порочить свою голову раздумьями о родителях и недавнем ужине, который можно было сравнить со страшным сном.

Бледное лицо Ариэль пугало мисс Шелтон, поэтому та поинтересовалась:

– Милая, с тобой все хорошо?

Ариэль еле заметно кивнула, уверенная, что гувернантка внимательно наблюдала за ее обездвиженным телом.

Но мисс Шелтон понимала, что Ариэль просто хочет отвязаться от нее, поэтому подошла ближе, разглядев в лице девушки улыбку, которая сразу же исчезла, будто та не разрешала себе этого сделать. Женщина сочувственно сжала губы, переживая за Ариэль, которая и вправду уже настрадалась.

– Не хочешь поговорить? – прошептала мисс Шелтон и с замиранием сердца ждала отклика Ариэль.

Та не подала ни звука, даже не кивнула, поэтому мисс Шелтон проговорила, сев на кровать рядом с девушкой:

– Милая, я понимаю, как тебе тяжело, но прими родителей, какие они есть…

– Как их можно принять? – произнесла Ариэль, напугавшая гувернантку своим спокойствием. – Им все равно на меня, им важны деньги и статус. Тогда… Тогда зачем им я?

– Не говори так! – возмутилась мисс Шелтон, захотевшая легонько шлепнуть девушку, но поняла, что сейчас был неподходящий момент. – Они любят тебя. Но просто у каждого свое понятие о любви. Например, они выражают свою любовь заботой о тебе…

– А еще эгоизмом, – хмуро добавила та, любуясь одинокими каплями дождя. Эх, как Ариэль хотелось быть такой легкой и независимой.

– Ну хватит тебе… В конце концов, родители уймутся. Не до старости же они будут тебя опекать.

– Но Клинтон… – проскулила та, чувствуя, как слезы снова наворачивались на глазах. – Родители же ни за что не позволят мне быть с ним. Для них это настоящий позор!

Мисс Шелтон не могла перечить этим словам, потому что те были чистой правдой. Женщина сама не хуже остальных понимала, что, если бы те узнали о любви Ариэль, такое бы устроили своей дочери, что сам Бог знает, чем это обернется. Мисс Шелтон даже пыталась отговорить от тайных походов в парк девушку, чтобы та не подвергала себя опасности, но потом поняла, что Клинтон – настоящая любовь Ариэль. А она не хотела лишать свою некровную дочь единственным ее счастьем.

– Тебе нужно успокоиться, Ариэль…

Мисс Шелтон хотела высказать, что этого требуют родители и нормы нынешнего этикета, но не стала, ведь спорить с Ариэль – худшее, что сейчас можно было сделать.

– Ариэль, помни, что завтра ты увидишь Клинтона, – попыталась успокоить девушку мисс Шелтон. – Долой хандру!

Но слова женщины совсем не вдохновили Ариэль – она все так и продолжала лежать и хандрить, пробыв в таком состоянии весь последующий вечер.

На следующее утро она встала слишком рано, из-за чего даже немного расстроилась, потому что понимала, как долго придется ждать пяти часов. Ее сердце заранее трепетало, словно Клинтон стоял перед ней. Как ни странно, она светилась от счастья, совсем не желая думать о прочих проблемах и несчастьях, – ведь зачем, если она увидит своего любимого? Именно поэтому Ариэль старалась не вспоминать вчерашний вечер, хоть и удавалось с трудом.

Сделав все водные процедуры, она села за книгу, погружаясь в прекрасный мир, где растут лозы роз и всегда светит солнце. Она так хотел попасть в этот одновременно сказочный и реальный мир, что совсем забыла про время и пропустила завтрак. Но девушку не волновал урчащий живот – она думала о прекрасном юноше, который подарил милой девушке свое сердце, тем самым подтвердив свои истинные чувства любви. Ариэль даже прослезилась, когда закончила читать книгу – так сильно она впечатлилась! Хотя отчасти она пустила слезы еще и от четкого понимания того, что с ней подобного никогда не случится. Что она никогда не обретет счастья, а если и обретет, то сразу потеряет, потому что, в отличие от книжек, она понимала реальность и умела принимать ее, хоть и с большим нежеланием. Хотя в глубине души Ариэль все равно надеялась, что и в жизни бывает чудо, ведь надежда умирает последней, вера первой, а любовь живет вечность.

Ближе к обеду к Ариэль зашла обеспокоенная мисс Шелтон, которая вспомнила, как важны приемы пищи для девушки в это время.

– Ариэль, прошу, съешь хоть что-то! – молила мисс Шелтон, прискорбно смотря на худое тело. – Ты что, хочешь умереть от недобора веса? – с усмешкой спросила женщина, хотя понимала, что Ариэль и так выглядела нездоровой.

Девушка вяло покачала головой и откинулась на спинку стула со словами:

– Что можно поесть?

Мисс Шелтон улыбнулась.

– Милая, там твоя любимая запеканка! – торопливо произнесла гувернантка, радостно сложив ладони вместе. – Пойдем… Пойдем со мной!

Но Ариэль сидела и умоляюще смотрела на смуглое лицо женщины. Девушка не хотела даже из комнаты выходить, боясь встретить родителей, которые не упустят шанса пристыдить ее за то, что та снова сидит взаперти. Но Ариэль не хотела ковырять раны, которые благодаря Клинтону смогли затянуться.

– Принеси, пожалуйста, сюда… Я не хочу идти вниз, – попросила Ариэль и уткнулась в книгу, которую уже несколько часов назад закончила читать, но почему-то не могла положить на полку.

– Хорошо, – немного разочарованно произнесла мисс Шелтон и растворилась в дверях.

Спустя несколько мгновений Ариэль почувствовала замечательный запах, на который среагировал ее пустой желудок. Она снова начала корить себя за то, что противилась такой вкусной еде, словно это была не свежая запеканка с мясом, а плесневелый хлеб. Когда мисс Шелтон поставила поднос перед девушкой, та облизала губы, предвкушая сочный вкус говядины. Она чувствовала, насколько горячая еда, что придавало ей необычной аппетитности. Еще раз вдохнув аромат запеканки, Ариэль взяла вилку и положила первый кусок в рот.