Планеты

Джанулория остался у небольших кучек пепла, взгляд его кошачьих глаз был устремлен куда-то вдаль.

– Странная штука – жизнь, не правда ли, империта? – спросил он, почувствовав присутствие девушки. – Сегодня она пышет силой и здоровьем, а завтра может обернуться горсткой пепла. Извечная загадка жизни и смерти. Никогда не знаешь, что ждет за новым крутым поворотом, да и куда приведет этот поворот – тоже не знаешь. Получается, что мы идем по жизни, как слепые с завязанными глазами, и только скидываем повязку, думая, что обманули жизнь, но тут оказывается, что наши глаза незрячие, и мы снова бредем наощупь по крутым поворотам.

– Вы и в самом деле так думаете? – спросила Дели.

– Если бы я так не думал, я бы об этом не говорил.

– А т, ахьянцы все такие пессимисты?

Джанулория, услышав улыбку в ее голосе, взглянул на девушку. Голубые глаза империты и в самом деле смеялись.

«Вот она беспечная пора юности, – с легкой завистью подумал он, – которую лишь слегка касаются все бури этой жизни, не омрачая ее, не ломая, не въедаясь в память, не приостанавливая ее неудержимого воздушного бега».

– Пессимисты? – переспросил вслух. – О, нет! Т, ахьянцы спокойны и уравновешенны, но далеко не пессимистичны. Просто эти погребальные костры навеяли на меня грустные мысли. Печальное зрелище. Здесь еще нескоро вырастет молодая трава.

– Энод-арон, расскажите же об этих существах, – неожиданно попросила Дели, – ведь вы с трайдом знаете о них! Трайд даже назвал их марганами.

– Ну, что ж, если вы так настаиваете, – сдался офицер. – Когда-то Исследовательский Центр на Т, ахьяне обнаружил планету, населенную живыми существами. Деллафия отправила туда офицеров КС и аронов. Планета оказалась населена тварями и, хоть вид их и был ужасающ, офицеры и ароны пытались установить контакт. Тогда они еще не знали, что эти твари – прирожденные убийцы и любители свежего мяса. Этих тварей назвали марганами, а планету – Нхасом. Тогда спасся только один офицер – трайд Марион, в ту пору еще не бывший трайдом. Планета с тех пор изолирована, допуск на нее закрыт.

– Неужели это правда? – Ужаснулась Дели.

– К сожалению, да. И теперь, каким-то образом марганы оказались на Камарлене и угрожают всему живому. И снова трайд Марион сталкивается с этими чудовищами. Все же я был прав, говоря, что никогда не знаешь, что ждет за новым поворотом.

Через несколько часов Дели встретила трайда Мариона. Он был невероятно бледен, измучен, но твердо держался на ногах.

– Невероятно! Су-Лан все же поставил вас на ноги! – потрясенно выдохнула девушка, восхищаясь то ли искусством лекаря, то ли крепостью офицера.

– Мне нужно поговорить с вами, империта, – негромко, но серьезно остановил он ее.

– Я вас слушаю, трайд.

Офицер немного помолчал, потом начал говорить:

– Сегодня мы отправляемся к горам Ялтхари. Мира-Лор дал нам харубов. Это очень опасное путешествие, возможно, даже смертельное, поэтому вы, империта, остаетесь в луйхаре…

– Что? – Так и подскочила та, не веря своим ушам. – Остаюсь в луйхаре? Кто это решил?

– Мы.

– Это просто неслыханно! – воскликнула Дели. – Вы решаете, и никто даже не удосуживается спросить меня, согласна ли я, словно это меня не касается! Хорошенькое дело!

– Я уже сказал, что это очень опасное длительное путешествие, которое выдержит не всякий мужчина, не говоря уже о хрупкой юной девушке. Наверняка нам не раз встретятся эти чудовища, что напали на луйхар, и, тогда исход этих встреч не решится предсказать никто.

– Это не дает вам право бросать меня в этом луйхаре среди аборигенов на произвол судьбы!

– Мы не бросаем вас, империта, – негромко настаивал Марион, – а, напротив, стараемся обезопасить вас. Здесь вы будете под защитой ихлаков. Один Мира-Лор стоит десяти офицеров, и он готов жизнь отдать за вас. За ним вы будете, как за каменной стеной. Рано или поздно прилетят корабли Союза, и вы улетите домой, когда, как с нами вы не найдете ничего, кроме ужасной смерти в лапах кровожадных тварей.

– Я не боюсь марганов! – запальчиво крикнула девушка. – Защищать меня должны вы, а не аборигены!

Трайд чуть слышно вздохнул:

– Империта, должно быть вы меня не совсем поняли. Дело не в том, кто будет защищать вас – мы или ихлаки, а в том, чтобы снизить риск вашей смерти до минимума. Три дня назад на нас напали марганы, и вы видели своими глазами, на что они способны. Я думаю, вам не хотелось бы встретиться с ними снова? Горы Ялтхари далеко, а нам нужно спешить. Думаете, нам хочется идти туда, в лапы неизвестности, рискуя жизнью? Если бы не долг офицера, я бы с радостью остался здесь. Поэтому не упрямствуйте, империта.

– Я все прекрасно понимаю, трайд, но я не останусь здесь!

– Вы останетесь. Это приказ.

– Вы не имеете права приказывать мне!

– Вы находитесь под моим началом, и я отвечаю за вас, поэтому, будьте добры, подчиняться моим приказам, – Марион понемногу сердился, но голоса не повышал.

– С каких это пор я нахожусь под вашим началом? – Изумилась Дели.

– С тех самых, когда вы ступили на борт «Эндора».

– «Эндора» больше нет!

– Это не меняет ничего. Вы, по – прежнему, под моим началом, империта.

– Наглая ложь! – Дели зло посмотрела на офицера. – Я – империта, и никто не имеет права приказывать мне!

– Никто не имеет права обвинять во лжи офицера, – нахмурился Марион. – Если я сказал, что могу требовать от вас подчинения, значит – могу, и никто не может упрекнуть меня во лжи. Я сказал, вы остаетесь в луйхаре, значит, вы остаетесь, и без возражений.

– Вы просто хотите поскорее избавиться от меня! – в отчаяния выпалила Дели.

– Это сказали вы, империта.

– Да, это сказала я, потому что так оно и есть! Вы возненавидели меня еще тогда, когда я только ступила на «Эндор»! Я для вас – обуза, ненужный груз, который прилетел на Камарлен лишь для того, чтобы мешать вам во всем, как вы сами сказали однажды!

Марион разозлился.

– Перестаньте строить из себя капризную девчонку! Здесь не Деллафия и не Дворец, где вы можете без слов добиться всего, что хотите! Здесь нет Императора, который бы мог повлиять на вас, но здесь есть я, еще живой и способный принимать верные решения! Вы останетесь здесь, если вам дорога ваша жизнь и Деллафия! И я советую вам выбросить из головы ваши детские мечты о приключениях, ни к чему хорошему они не приведут, – лицо трайда стало еще бледнее, хотя это казалось невозможным, гневные глаза блестели, как в лихорадке.

В первое мгновение Дели даже онемела от неожиданности и растерянно хлопала ресницами, но потом кровь забурлила у нее в венах от злости и она, в упор взглянув на офицера, гордо вскинула голову и упрямо заявила:

– Можете говорить, что вам вздумается и кричать, сколько влезет, но так и знайте, вам меня не переубедить. Я еду с вами и, если я решила так, то своих решений я не меняю!

Казалось, что трайд сейчас бросится на нее в порыве бешенства, но он неожиданно тихо рассмеялся, чем немало удивил Дели. Потом сказал:

– Своим упрямством вы сживете меня со свету, что, впрочем, обрадует вас больше, чем огорчит. Но я тоже очень упрям и несколько сильнее вас, поэтому вам лучше послушать меня.

– Ах так! – взвилась девушка. – Вы собираетесь применить силу? Только попробуйте хоть пальцем коснуться меня и, клянусь Деллафией, я не посмотрю, что вы ранены!

– Я думаю, дело не дойдет до таких крайних мер, империта. Ни один офицер не позволит себе поднять руку на слабого, не говоря уж о дочери Императора.

– Тем более это вам обошлось бы очень дорого, трайд. А я думаю, вы не хотите расстаться со своей головой.

Они стояли друг против друга, полные гнева, их глаза метали молнии, и в них отражалась непоколебимая решимость, и никто не собирался отступать. Казалось, еще немного – и между ними загорятся искры или даже пожар.

– Хорошо подумайте, империта, прежде, чем принимать скоропалительные решения, о которых потом можно горько пожалеть. Не упрямство ли говорит в вас сейчас? Действительно ли вы желаете подвергнуть свою жизнь нешуточным испытаниям, пойдя с нами? Я еще раз прошу вас подумать, империта.

– Я не останусь здесь, – словно заведенная повторила Дели.

Марион замолчал, о чем-то серьезно задумавшись. Минут через пять, он посмотрел на империту и сказал, тяжело роняя каждое слово:

– Хорошо, вы поедете с нами, но учтите, что ехать мы будем быстро, практически без остановок. Это очень тяжело и изнурительно. «Если нападут марганы, я не знаю, что вы будете делать, но будем надеяться, что все обойдется», – сказав это, Марион как-то обреченно вздохнул, словно только сейчас осознал, какую непосильную ношу ответственности взвалил на плечи добровольно. – Нянчиться будет некогда. Согласны?

– Да! Да! – просияла Дели, словно соглашалась не на смертельное путешествие в неизвестность, а на приятную прогулку.

Марион только покачал головой и направился к офицерам, что занимались сборами.

Узнав, что империта едет с ними, Тасури и Джанулория пришли почти в ужас.

– Всю ответственность за нее беру на себя, – хмуро отвечал Марион на все расспросы, и офицеры, недоумевая и тихо бранясь, волей-неволей смирились, хотя и продолжали бросать на трайда подозрительные взгляды, беспокоясь, не сошел ли он с ума от лечения Су-Лана.

Дели была слишком возбуждена, чтобы взяться за какое-нибудь дело, поэтому она нервно расхаживала по луйхару. В ней боролись злость на трайда, вызванная его резкими словами, и радость от предвкушения предстоящего опасного похода.

Но как он узнал, что ее заветная мечта – это приключения? Ведь никто во всей Вселенной не знает об этом. Дели с детства лелеяла и берегла свою мечту, пряча от посторонних глаз и ушей, но пуще всего от отца, потому что, если бы он узнал, о чем думает и чего хочет его дочь, он бы подверг ее распылу. Дочь Императора, будущая Императрица, на плечи которой вскоре ляжет груз ответственности за Союз Четырех, мечтает о приключениях, как какой-нибудь космический пират! И поэтому юная империта часто тайно сбегала из Дворца, чтобы где-нибудь в укромном месте среди молчаливых деревьев или на берегу реки поиграть в захватывающие игры про пиратов и злобных инопланетян. Помечтать о других планетах, о жестоких битвах, из которых она всегда выходила героем; о бескрайнем космосе, в который она влюбилась с первого взгляда. Огромное пространство полное звезд, где не было времени и препятствий, где блуждал взгляд в черной массе тьмы, пересеченной светом далеких и близких солнц, наполненной загадками и пугающей таинственностью. Космос был ничем и всем одновременно. Бескрайний пустынный мир, где чувствуешь себя ничтожной пылинкой, носимой течением бездонного океана хаоса и идеального порядка. Так одиноко может быть только в космосе среди сотен пустых умерших, едва зарождающихся планет, одиноко до слез, до боли, но он завораживал и притягивал, как магнит. Это было ни с чем несравнимое чувство слияния с Вселенной, словно мощный поток энергии вливался в каждую клеточку тела, заставляя дышать в ритме безвременья и беспредельного окружения бессчетных галактик. Проносились созвездия, туманности, кометы и звезды, звезды, звезды, как непрерывный танец светляков. Невероятное ощущение – ликование, смешанное со щемящим чувством грусти – поражало, захлестывало и разбивало, потому что созерцание космоса, его восприятие, отнимает почти все эмоциональные силы.

И вот ей удалось вырваться из клетки Дворца, от бесконечных приказов и требований отца, от бесчисленных учителей, наставников, репетиторов, которые целыми днями напролет зудели ей в уши разные занудства. О, Деллафия, как она хотела порвать с этой скучной, пресной жизнью! Она моментально загорелась мечтой о Камарлене. Ей казалось, что с этого момента в ее жизни начнутся настоящие захватывающие приключения. И вот ее мечты становились явью! Она была готова даже простить трайда. Предстоящие трудности, о которых он говорил, казались ей далекими, туманными и нереальными, о них она даже не забивала себе голову. Вдруг пришла мысль о том, что ей необходимо оружие. Андор – энергохлыст, который Дели взяла с собой на Камарлен, и которым еще ни разу не воспользовалась, по ее мнению, был оружием, скорее больше подходящим для забавы, чем для серьезного сражения.

Подумав, пошла к Мира-Лору, которого нашла в обществе нескольких ихлаков.

– Мира-Лор, – Дели сразу же приступила к делу, – у тебя не найдется для меня подходящего меча?

– Я слышал ты тоже уходишь со звездными людьми, рахими Шалкай? – задал он встречный вопрос, грустно глядя на нее большими глазам. – Ты смелая и отважная, ведь вам предстоит трудный путь.

– Я знаю, что нас ждет много опасностей и, надеюсь, все будет хорошо.

– Тебе нужен меч, рахими? – переспросил ихлак удивленно. – Разве звездные люди сражаются мечами?

– Иногда, – замялась Дели. – Меч – это ведь металл, а металл надежный.

Мира-Лор задумчиво посмотрел на империту, словно подбирая мысленно нужный меч, сказал:

– Подожди немного, – и ушел в свою хижину.

Вскоре он появился, держа в руках кожаный пояс с ножнами, протянул девушке. Дели осторожно вынула маленький меч с длинным, остро заточенным лезвием, который оказался легким и удобным. Взмахнула им в воздухе, примеряясь, и счастливо засмеялась: мечты воплощались в реальность! Раньше мечом ей служила тонкая палка, которой она разила невидимых врагов, а теперь в ее руках самый настоящий меч!

– Где ты взял его? – Спросила она, любуясь зеркальной поверхностью лезвия.

– Это мой меч. Он принадлежал мне, когда я был еще ребенком.

Дели еще некоторое время смотрела на меч, потом спрятала в ножны и протянула со словами:

– Он твой, так пусть он и останется твоим. Я не возьму его.

– Мне он уже ни к чему, Шалкай. У меня есть другой, – ихлак коснулся пальцами ножен на поясе. – Я отдаю его тебе. Бери! – властно произнес он.

– Спасибо! – Дели отстегнула свой пояс, украшенный драгоценными камнями, протянула ихлаку: – А это тебе, Мира-Лор, на память.

Пока тот восхищенно рассматривал подарок, империта облачилась в новый пояс, затянув его потуже, пристегнула ножны, андор и удовлетворенно улыбнулась. Видел бы ее сейчас Император!

Четверо харубов были уже оседланы, нагружены провизией и готовы к путешествию. Офицеры ждали только ее. Провожать их собрались все ихлаки – и стар, и млад. Трайд скользнул взглядом по необычному вооружению империты, но ничего не сказал.

– Я не умею ездить на этих харубах, – покосившись на черные глазищи существ, прошептала Дели и вдруг испугалась, что из-за этого пустяка ее оставят в луйхаре, но Марион бросил:

– Просто держитесь покрепче за уздечку и не дергайтесь, харуб сам понесет вас. Потом привыкнете, – после чего обратился к вождю.

– Благодарим за приют, Мира-Лор, достойный сын храброго Сира-Мадока, новый вождь луйхара! – он говорил негромко, но стояла такая тишина, что отчетливо слышалось каждое слово. – Хоть и постигло Ихлакит великое горе, унесшее к Воротам Вечности множество доблестных воинов, вы не ожесточились, не озлобились, стойко выдержав все удары. И велика ваша щедрость и доброта. Это радует мое сердце. Пусть же не коснется больше зло ни вашего луйхара, ни других, и да воцарится мир, спокойствие и благоденствие на вашей благодатной земле. Если же позволят ваши добрые духи, мы однажды снова встретимся.

Вышел Мира-Лор, он был расстроен и взволнован, заговорил:

– Вы бились с нами бок о бок, вы не оставили нас в трудную минуту, вы спасли не одну жизнь от верной гибели. Чем мы можем отплатить вам за все то добро, что вы принесли нам, кроме великой любви и преданности, но это слишком малая цена. Мы бы без оглядки пошли за вами хоть до звезд, но вы говорите нам «нет», а сами уходите, словно гонитесь за кем-то и в глазах ваших вижу ожидание смерти. И от этого мне еще горше. Увидим ли мы вас или это последняя наша встреча на земле? Позвольте нам пойти с вами! – горячо воскликнул он, кидаясь к трайду.

Дели, на глазах которой стояли слезы от этих слов, выдавила:

– Хорошо сказал, даже дыхание перехватило.

У Мариона самого предательски защемило сердце, но он твердо произнес:

– Мой добрый малютка Мира-Лор, я уже говорил – нет, говорю и теперь – нет. Вы должны быть здесь, на своей земле, и не хочу я привести вас к гибели. А мы идем, потому что зовет нас долг, и мы не можем иначе. Будь мудрым вождем, Мира-Лор, каким был твой отец.

Тот лишь кивнул в ответ, не в силах больше вынести прощания, посмотрел на империту и вымолвил:

– У тебя глаза, как цветы шалкая, рахими. Увидеть бы их еще хоть раз!

Офицеры уже оседлали своих скакунов. Дели, смахнув слезу, пробормотала «спасибо» и последовала их примеру. Тут ихлаки разом зашумели, закричали, прощаясь со звездными людьми, но они услышали сильный голос Мира-Лора:

– Ундо харах алат хандамар царуф!

– Заргом куш-и сфо лантор пшурр! – ответил трайд и, хлопнув ладонью харуба, сорвался с места. Офицеры последовали за ним.

Дели напряженно вцепилась в уздечку, боясь вывалиться, но ее опасения и страхи оказались напрасными. Харуб летел, едва касаясь ногами земли, его поступь была ровной и плавной, словно животное не бежало, а плыло, рассекая грудью горячий воздух. Он чувствовал малейшее движение седока, моментально понимая, чего от него хотят. Вскоре девушка успокоилась и ослабила хватку, давая своему скакуну больше свободы. Теперь она почти не отставала от офицеров, стараясь держаться между Джанулорией и Тасури. Ей казалось, что они не скачут, а летят, так стремительно проносилась земля под ногами харубов. Слезы ее мгновенно высохли от ветра, ударившего в лицо, осталась лишь легкая грусть от прощания с луйхаром и ихлаками, к которым она уже успела привязаться, особенно к Мира-Лору с его милой откровенностью и искренностью. Но теперь они были далеко позади, а впереди их ждали приключения и ее захлестнуло щекочущее чувство ожидания неизвестного, захватывающего, почти фантастического и необычайно интересного.

Марион был весь во власти своих дум, но не забывал зорко следить за местностью. Он думал об ожидающем их долгом пути. Боялся не успеть застать неизвестных в горах Ялтхари, ведь прошло так много времени или их там не было вообще и все это пустые вымыслы ихлаков, хотя, как говорится, нет дыма без огня. Боялся за империту, что сейчас беспечно улыбается, словно совершает прогулку в парке. Боялся, что она не сможет вынести того бешеного ритма, который он собирался задать. Боялся, что погубит дочь Императора, и боялся не гнева Правителя Деллафии и последующей смертной казни, а своей совести, что сожрет заживо, если империта умрет по его вине. Впервые он так многого боялся и теперь начал жалеть, что согласился взять девушку.

О марганах трайд старался не думать: слишком свежо еще было воспоминание. Но неотвязная мысль, что в случае нападения он, со своими наскоро залеченными ранами, не сможет не только защитить империту, но и себя самого, не давала покоя и сверлила мозг. А, может, стоило взять с собой ихлаков Мира-Лора? Было бы больше шансов добраться до цели. Нет, они не имели никакого права рисковать чужими жизнями, тем более жизнями друзей.

Союз взял ответственность за Камарлен, значит, свою задачу должны выполнять сами, не втягивая ихлаков.

Но как много погибло ни в чем неповинных аборигенов! Снова вспомнились Юл-Кан и Сира-Мадок- старые верные друзья…

Вокруг, насколько хватало глаз, простиралось огромное безбрежное пространство, заросшее невысокой травой. Далеко на востоке можно было увидеть лес, дрожащий в горячем воздухе. На западе – горы, казавшиеся отсюда игрушечными. Жаркое солнце неумолимо катилось к закату, нещадно поливая лучами разгоряченных всадников, касалось каждой травинки, словно смеялось и играло, как шаловливый ребенок.

Марион с тревогой думал о ночлеге: ни деревца, ни оврага, ни ямки – лишь гладкая, как скатерть, равнина, а ночевать без укрытия, среди огромной пустоты под названием Ларгат могло быть небезопасно. Тут ему вспомнилось, что где-то на северо-западе равнины есть древняя каменная россыпь, виденная им однажды несколько лет назад. Нужно было успеть добраться до нее до наступления темноты и он, хлестнув харуба, взял чуть на запад. Остальные последовали за ним. Марион тягался с солнцем – кто быстрее? Они мчались во весь опор так, что ветер свистел в ушах, а светило, дразнясь и хохоча, падало на горизонт. Вот его лучи уже коснулись земли, похожие на ослепительные стрелы, а россыпи все не видно. Уже и краешек его скрылся с глаз, а они все скачут. И, когда остался лишь крохотный кусочек, их взгляду вдруг предстала внушительная темная глыба, на фоне светлого неба казавшаяся черной и зловещей. Это была древняя россыпь Ирронт. Вокруг каменного великана разбросаны множество больших и маленьких камней, груды обломков и осколков.

Привязав харубов, офицеры, с помощью волшебства Джанулории, принялись разжигать неприметный для чужих глаз бездымный костер, вынимать из седельных сумок провизию. Дели весело бухнулась на горячую землю. В руке она держала несколько высоких стеблей с пышными соцветиями. Голубые глаза радостно сияли, аккуратный ротик беспечно улыбался, а долгая дорога, похоже, совсем не утомила ее.

– А где трайд? – спросила она, оглядывая офицеров.

– Он исчез, как исчезают тени, когда садится солнце. – Нараспев произнес Джанулория, хлопоча возле магического костерка. – Но солнце всходит и тени снова тут как тут.

Он так забавно напевал, щуря хитрые глаза, что Дели не удержалась и расхохоталась.

– Спойте еще, энод-арон! – хлопая в ладоши, горячо просила империта. – Ну, спойте, пожалуйста!

– Я не могу вам отказать, – склонив голову, говорил тот, и, картинно вытянув руку, пропел: – Давным-давно, среди пустых планет, пустых, как сердце темной ночи, бродил один, бродил там тот, чье имя нам – запрет…

– Кто там бродил, Джанулория? – спросил неожиданно вышедший из-за камней Марион. В руке он держал свою куртку, завязанную в узелок.

– Я же говорю, бродил там тот, чье имя нам – запрет, – в тон ему ответил энод-арон.

Трайд опустился на землю, скрестив ноги, начал развязывать куртку.

– Ну, раз запрет, так тому и быть! Песни песнями, а кушать хочется всегда, – с этими словами он развернул узелок, внутри которого оказались округлые темно-коричневые плоды, покрытые короткими щетинками, а также крупные ягоды пронзительно-желтого цвета и несколько пучков мясистой красноватой травы.

– Что это? – Дели с интересом рассматривала добычу трайда.

– Это еда, – просто ответил тот. – Сейчас мы бросим эти плоды в огонь, и вы оближете пальчики, – с этими словами он действительно бросил их в костер.

– Я вижу, вы совсем не устали, империта, – сказал Марион, шевеля плоды палочкой.

– Совсем нисколько, – весело отозвалась та.

– Завтра будет труднее.

– Ну и что? – засмеялась Дели.

– Пожалуйста, тише, империта. И выбросьте эти цветы.

– Почему еще?

– Может заболеть голова, резь в глазах, головокружение, галлюцинации, потеря ориентации, в особо тяжелых случаях может наступить полный паралич или отравление. Камарленцы делают из них яд для арбалетных стрел.

Дели изумленно посмотрела на цветы, пробормотала:

– А на вид такие красивые и безобидные. Хотела подарить их энод-арону за пение, – и с сожалением швырнула их подальше.

Трайд выкатил почерневшие плоды из огня, взял один и, ловко очистив от кожуры, надкусил. Другой попробовала Дели.

–Вкусно! – изумилась девушка. – Никогда не пробовала ничего подобного!

Скромно поужинав, начали устраиваться на ночлег. Офицеры долго еще вполголоса разговаривали. Дели долго крутилась, никак не могла пристроиться на жесткой земле и, в конце концов, пожаловалась:

– Земля, как кость, и эти дурацкие камни колются, как иголки.

– К сожалению, мы не захватили с собой перину, империта, – насмешливо отозвался трайд.

– Очень остроумно! – огрызнулась девушка. – Вам, конечно, привычно спать на камнях с вашей задубевшей кожей, а я не могу, когда в спину упираются всякие выступы, и по телу бегают противные букашки.

Офицеры дружно засмеялись, наперекор своим же словам не шуметь, и Дели окончательно обиделась.

– Империта, – снова заговорил трайд, – если вы уж не можете спать, то, может, вы первая подежурите у костра? Если что случится, сразу же будите нас или громко кричите. Я знаю, вы это умеете делать очень хорошо.

Дели приподнялась, посмотрела на офицера подозрительно. Его лицо в свете пламени горело алым цветом, сказала:

– У вас, трайд, очень длинный гадливый язык.

– Разве? Почему же он гадливый?

– Потому что с него соскакивают одни гадости.

– Отродясь не говорил гадости. Вы что-то путаете, империта.

– Это вы путаете, с кем говорите – или с империтой или со своими офицерами. Но, по-моему, вы не видите особой разницы.

– Я стараюсь относиться ко всем одинаково – будь то империта или простой курсант, и не собираюсь унижать одного и целовать ноги другому.

– А со мной вы ведете себя так, что мне хочется убить вас.

Глаза Мариона блеснули.

– Уж не вашим ли мечом, империта?

– При чем здесь мой меч? – угрожающе поинтересовалась Дели, моментально вспыхнув.

– Я ничего не имею против него, – довольно миролюбиво и чуть насмешливо заявил тот. – Только мне любопытно, неужели мы строили космические корабли и изобретали сложнейшее оружие, чтобы, в конце концов, вооружиться мечом.

Девушка положила руку на рукоять, словно собираясь обнажить лезвие, и, посмотрев в упор на офицера, сказала:

– Наши предки тоже воевали мечами и топорами, в этом нет ничего плохого. Иногда полезно вспомнить прошлое. Помните, что стало с галактикой Лейзе? Вот именно! Доигрались своим же супероружием и сожгли сами себя. А меч – это надежно.

– Не дурите, империта, меч вам ни к чему. Вы же не умеете им пользоваться, только себя покалечите.

– Вот еще! Мне его подарил Мира-Лор, значит, он теперь мой. А научиться драться мечом может любой дурак. Велика премудрость – махать острой железякой!

Марион неодобрительно посмотрел на нее:

– Научиться владеть мечом так же трудно, как и любым другим, гораздо более тонким и сложным оружием. Например, энергохлыстом, – он взглянул на серебристую рукоятку хлыста на ее поясе. – Надеюсь, вы умеете обращаться с ним?

– Вы шутите? – Обиделась уязвленная девушка. – Мне не было и четырнадцати лет, когда я прошла курсы боевой подготовки при КС Деллафии.

– Ну, тогда вы должны знать, как облупленный не только энергохлыст, но и любое другое оружие, – хохотнул Марион. – Курсы при КС – серьезная штука!

Дели подозрительно взглянула на него:

– Вы что, не верите, что я прошла эти курсы, трайд?

– Что вы, империта! – Округлил глаза тот. – Конечно, я вам верю! Еще бы! В дни моей юности, я и мечтать не смел о подобных курсах. Говорят, что сдать выпускные экзамены с первого раза не смог даже сам Онсин КС Деллафии Ригель! Я уже не говорю о других! Что же касается меня, то я едва набрал пропускные баллы и считался самым отсталым бойцом. Я до сих пор удивляюсь, как мне удалось вообще стать офицером. Удача!

– Вы думаете, что меня протолкнул отец на эти курсы? – Грозно сверкнула глазами Дели. – Думаете, что сама империта Филадельфия не в состоянии даже найти у лазера пусковую кнопку, а энергохлыст у меня на поясе только для вида?

– Ничего такого я не говорил, империта. Я, бедный трайд Марион, верю каждому вашему слову и придушу любого, кто в них усомнится.

– Тогда начните с себя, трайд. Вы все время насмехаетесь надо мной и моими словами, перечите мне во всем, грубите и выказываете всяческое неуважение. Вы обливаете меня грязью, никогда со мной не считаетесь, обращаетесь со мной, как с пустым местом, все время провоцируете ссоры. Вы не даете мне и шагу ступить самостоятельно, все время командуете мной и вообще… вообще, вы ненавидите меня!

– Судя по вашим словам, я какой-то жуткий монстр, лишенный всех человеческих чувств, – с веселым огоньком в глазах произнес Марион. – Не переживайте так сильно, империта, на службе я таким образом обращаюсь со всеми. Это профессиональное.

– Я вам не все, трайд! Я – империта, а не служака, которыми вы привыкли командовать.

Марион сказал жестко:

– Раз уж вы пошли с нами, то вам придется терпеть мое общество и мое командование, хотите вы этого или нет. Я прямолинейный человек, поэтому говорю, что думаю. Я понимаю, что вы привыкли к роскоши, комфорту, заботе и вниманию, а вас окружают лишь грубые бесчувственные офицеры, и неудобства на каждом шагу. Но вы должны были осознавать, что Камарлен – далеко не Деллафия, а офицеры – не ласковые няньки. Мы проявляем заботу лишь тогда, когда, очертя голову, бросаемся к вам на помощь и подставляем свои тела под удары, но в ответ требуем уважения и подчинения.

– Вы надеялись этой красивой речью загладить свою вину?

– Я не вижу за собой никакой вины, империта.

– А вы наглец, трайд! – Удивилась та.

– Как вам угодно.

– Может, вы прекратите свои пререкания? – вмешался Джанулория. – Вы так кричите, что я ничего не слышу, а нам нужно соблюдать осторожность.

– Первым буду дежурить я, – Марион поближе подсел к костру. – Все равно не смогу заснуть. После меня – Тасури.

– Может, лучше мы с Джанулорией вдвоем подежурим, а вы отдыхайте, – предложил констат.

– Не желаю ничего слушать! Перестаньте делать из меня инвалида! – настроение Мариона было испорчено разговором с империтой. – Я разбужу тебя, Тасури. Спокойной ночи.

Поворчав, офицеры улеглись. Дели тоже затихла, свернувшись калачиком, но уснуть не могла.

Ночь была тихая, беззвучная и лунная. Камни отбрасывали иссиня-черные длинные тени, похожие на молчаливые фигуры, что неподвижно затаились в засаде. Плясали отблески костра, и огоньки искр то и дело взмывали в темное небо с бесшумным треском. Фигура трайда, залитая красным заревом, казалась одинокой и маленькой. Он сидел неподвижно, наблюдая за языками огня, и создавалось впечатление, что вся ночь вдруг замерла, застыла, как кадр пленки, и только один костер не поддавался чарам мрака и продолжал странный чарующий танец, который усыплял, усыплял…

– Империта!

Она с трудом открыла глаза: над ней нависла лохматая грива энод-арона.

– Что еще? – Сонно спросила Дели, не понимая, зачем ее будят в такую рань.

– Пора в путь!

– Уже? – кое-как проснувшись, широко зевнула. – Что за спешка? Еще даже солнца нет.

– Если хотите, можете оставаться здесь, – раздался голос трайда.

Империта зло посмотрела в его сторону.

– Вы, как всегда, очень любезны.

Тот не ответил. Вид его был уставшим, а глаза – покрасневшими от бессонной ночи.

Наскоро позавтракав, пустились в дорогу. Марион с ходу пустил своего харуба в бешеный галоп так, что остальные еле поспевали за ним. Ветер бил в лицо с такой силой, что можно было задохнуться, а от бесконечного мелькания травы, рябило в глазах.