Какое-то время они шли молча. Малика с отрешённым видом смотрела вперёд. Поглядывая на неё украдкой, Дамир поддевал носком ботинка камешки. С надеждой прощаться не хотелось.

– Я просто подумал, – начал он, – Адэр рано или поздно приедет в Тезар. Как его примут дворяне? Ведь многим он перейдёт дорогу.

Малика остановилась:

– Нам лучше вернуться.

– Адэр мой друг. Мне не безразлично его будущее. – Дамир ощутил холод, будто стоял рядом с ледяной глыбой. – Вместо того чтобы заручиться поддержкой состоятельных людей, Адэр наживёт недругов. Их и так хватает. Они у всех есть. Но стоит ли пополнять их ряды?

– Неужели в Тезаре не проводят такие проверки?

– У нас нет чистых иностранных предприятий. Тезар везде в доле, контроль ведётся изнутри.

Малика смотрела на Дамира. А ему никак не удавалось разгадать её мысли. Более того, глядя в зеркальные глаза, он чувствовал себя открытой книгой.

– Князь Плутай, у вас в Порубежье есть предприятия.

Дамир приложил все силы, чтобы выглядеть спокойным:

– Нет.

– Князь! Я не спросила!

– А я повторяю: меня ничто не связывает с Порубежьем.

– Мне кажется, уже никакая тема не спасёт нашу беседу.

Малика пошла прочь.

– Это правда! – крикнул Дамир ей в спину. – У меня ничего нет. Есть у моего отца.

Она оглянулась:

– Хочу посоветовать вашему отцу взять себе в компаньоны Порубежье. Чем быстрее это произойдёт, тем меньше неприятностей доставит вам Указ моего правителя.

– Да, да. Конечно! Я уверен, отец прислушается к вашему совету… Мне очень жаль. У меня не получилось стать вашим другом. – Дамир подошёл к Малике и, согнув руку, предложил опереться. – Я вас провожу?

На подходе к замку она чуть сильнее сжала его локоть. Дамир пробежался взглядом по окнам. В одном колыхнулась штора. Третий этаж – апартаменты Адэра.

Они миновали коридор и холл и остановились возле лестницы:

– Я сегодня уезжаю, – сообщил Дамир. – Рад, что побывал в Порубежье. Впечатлений хватит на всю жизнь. – Сжал пальцы Малики. – Прошу вас, только не обижайтесь на то, что я скажу.

– Постараюсь.

– Я бы с огромным удовольствием забрал вас с собой, – выпалил Дамир и прильнул губами к её руке, а когда выпрямился, заметил на балконе второго этажа Вилара. Не было нужды вглядываться ему в лицо – друг не прятал чувств.

– Не ошибитесь в выводах, князь Плутай, – прошептала Малика и пошла вверх по ступеням.

~ 6 ~

– Идите за мной, маркиз Бархат, – сказала Малика и поднялась на третий этаж.

В начале коридора, ведущего к апартаментам правителя и покоям тайного советника, караул преградил Вилару дорогу.

Малика обернулась:

– Пропустите.

Предчувствуя нелёгкий разговор, Вилар шёл за ней, глядя на прыгающие по стенам тени: одна убегала, вторая догоняла, но расстояние между ними оставалось неизменным.

Малика провела его в пустующую комнату и плотно закрыла дверь:

– Вилар, я хочу, чтобы окружающие видели в нас двух друзей. Я на самом деле хочу быть вашим другом. Вы замечательный человек. Может, даже самый лучший человек на белом свете, но я не могу ответить вам взаимностью.

Он уставился на букетик в её руках:

– Я не умею дружить с любимой женщиной. Я хочу тебя.

– Довольно, Вилар.

– Я хочу заниматься с тобой любовью. Что в этом плохого?

– Хватит!

– Хочу слышать твои стоны, а не приказы!

– Следите за словами, маркиз Бархат!

Вилар вскинул голову:

– Мне двадцать восемь лет! Я буду говорить как мужчина и не стану подбирать слова. – Не в силах сдерживать эмоции, выхватил букетик из рук Малики и швырнул в стену. – Непонятно кто гуляет с тобой по саду, целует твои руки, а когда прикасаюсь я – ты отшатываешься, словно я прокажённый! Я не могу перечеркнуть прошлую жизнь. А ты не имеешь права укорять меня за моё прошлое. Тебя в нём не было!

– Вы ошибаетесь. Я вас не укоряю.

Силы вдруг оставили Вилара. Он привалился к стене:

– Да, у меня было много женщин. Но я увидел тебя и всех забыл. Неужели это ничего не значит?

– Дело не в количестве женщин, а в чувствах к ним. Вы влюбчивы, Вилар. Ваше сердце способно гореть раз за разом. Вы летаете в облаках, задыхаетесь без любимой, а потом любовь проходит. Ваши чувства вторичны. И если не я – появится другая. Моруна может быть только единственной любовью. Иначе… Всё очень сложно, Вилар. Я не могу вам объяснить.

Он притянул Малику к себе и прошептал:

– Твой голос – шелест листьев. Глаза – как бархат ночи. И чувства с синей выси К твоим ногам я бросил. В озёрах ли застудишь. Укроешь снегопадом. Сметёшь с пути, забудешь. Прошу – топтать не надо.

– Уходите, Вилар.

– Наша история ещё не закончена.

Малика высвободилась из его рук:

– Нет никакой истории.

В дверь постучали.

– Советник Латаль! Вас вызывает правитель, – донеслось из коридора.

Вилар обхватил ладонями её лицо:

– Ты ещё не знаешь, на что я способен.

– Уезжайте, пока не поздно. Уезжайте навсегда, – сказала Малика и вышла из комнаты.

***

В центре стола на серебряной подставке лежал фальшивый алмаз. Обложившись справочниками по геммологии, Адэр производил расчёты. Мави Безбур и Малика терпеливо ждали.

– Бесцветный, без трещин, совершенно прозрачный. Единственный недостаток – алмаз ненастоящий. – Адэр вывел на листе цифру и прикрыл рукой глаза. – Боже… Чем я занимаюсь?

– Вы спасаете страну, мой правитель, – сказал Безбур и не сдержал улыбку.

Адэр откинулся на спинку кресла и расхохотался:

– Стоило оставить страну на месяц, как её уже надо спасать. – Потёр переносицу. – Ладно, горе-советники, говорите, что будем делать.

– Печатать деньги, – откликнулся Безбур.

– Это я понял. Что дальше?

– Все камни с приисков складываем в хранилище до тех пор, пока их стоимость не станет соразмерной стоимости алмаза.

– В итоге стеклянный банк станет драгоценным. Дальше.

– Продолжаем складывать камни и печатать деньги.

– Вы хотите ввести драгоценный стандарт, маркиз?

Безбур вытащил из кармана платочек, промокнул пот над верхней губой:

– Драгоценный – слишком пространное слово. Я проговорю кое-какие понятия, чтобы Малике было легче уловить ход моих мыслей.

Она кивнула:

– Буду признательна.

– Экономика Тезара и Ракшады построена на золотом стандарте. Это значит, что каждая банкнота в этих двух странах – не просто клочок бумаги, это кусочек золота, который хранится в их хранилищах и который по первому же требованию выдаётся любому человеку в обмен на бумажные деньги. Это понятно, Малика?

– Понятно.

– Поэтому валюты Тезара и Ракшады признаны мировыми. Валюты стран Краеугольных Земель жёстко привязаны к тезарским терам, а валюты стран Лунной Тверди – к ракшадским шиирам. Теры и шииры, в свою очередь, привязаны к золоту. Благосостояние всех государств зависит от двуглавого монстра. А он поднимает цену на золото и продолжает печатать деньги, которые обесцениваются с каждым годом и, по сути, превращаются в бумажки. Возродить экономику Порубежья и спасти её от инфляции и кризисов иноземного происхождения можно, лишь создав стабильную национальную валюту. Для этого необходимо ввести свой – внутренний – стандарт. Это тоже понятно?

Малика кивнула.

– И вводить надо такой стандарт, какого нет ни у кого, чтобы никто не мог навязывать нам свои правила игры, – продолжил Безбур. – Первое время будем складывать в хранилище все драгоценные камни. Затем постепенно заменим их на те, которых у нас больше. Не знаю, может, законодательно закрепим сапфирный стандарт или алмазный, а может, рубиновый.

– Стандарт может привести к кризису ликвидности, – заметил Адэр.

– Как его избежать – моя забота, – произнёс Мави.

– Стоимость золота зависит от пробы, стоимость драгоценного камня зависит от многих параметров, – не успокаивался Адэр. – Как с этим быть?

– Введём эталон качества.

– Грядёт денежная реформа. Я правильно поняла? – спросила Малика.

– И не одна. Не буду углубляться в детали, скажу только: для того чтобы наш мор признали во всём мире, надо производить нечто такое, чего нет в других странах, или есть, но в малом количестве. И это нечто продавать только за наши деньги.

– Утопия, – сказал Адэр.

Безбур пожал плечами:

– Любая идея неосуществима, если не пытаться её осуществить.

Адэр указал на поддельный алмаз:

– Эту идею рано или поздно затребуют на экспертизу.

Безбур кивнул Малике:

– Мы что-нибудь придумаем.

Адэр спрятал камень в ящик стола и нажал кнопку вызова секретаря на переговорном устройстве – новшество, введённое в замке во время отсутствия правителя:

– Гюст, пригласи графа Кольхааса.

Через две минуты в кабинет вошёл человек с волевым лицом и глубокими залысинами на висках. Усевшись на стул рядом с Безбуром, советник по экономическим вопросам направил на Адэра угрюмый взгляд.

– Как будем возрождать экономику, граф? – спросил Адэр.

– Я заканчиваю работу над программой поддержки малого и среднего бизнеса. Борьба с монополиями сейчас как никогда кстати.

– Позвольте сказать пару слов, – откликнулась Малика и поведала о своём разговоре с князем Дамиром Плутаем.

– Если монополии возьмут Порубежье в долю, борьба с ними потеряет всякий смысл, – произнёс Кольхаас. – Порубежье само станет монополистом. Ни одно вновь созданное предприятие не выдержит конкуренции.

– Выдержит, если мы освободим его от налогов, – вставил Безбур.

– В казну не поступит ни мора, – заметил Адэр.

– Всего два года. За это время предприятия окрепнут. Потом мы обложим их щадящим налогом и разорвём монополии изнутри.

– А нам как продержаться эти два года?

Безбур раскрыл лежащую на коленях папку:

– Разрешите ознакомить вас с моим видением налоговой реформы.

Обсуждение затянулось до позднего вечера. Наконец Безбур сложил бумаги в папку.

Адэр покачал головой:

– Для населения страны наступят тяжёлые времена.

– Куда уж тяжелее? – отозвался Кольхаас, растирая пальцами виски. – Но маркиз Безбур прав. Без этих мер нам не поднять страну.

Отпустив советников, Адэр обратился к Малике:

– Пока существуют резервации, я не могу проводить реформы: они должны касаться всей страны. Я не готов к отмене Указа Великого, хотя понимаю, что экономика, которая опирается только на добычу драгоценных камней, асбеста и гранита – больная экономика. Ей необходим полный первичный сектор: сельское хозяйство, рыболовство, лесоводство.

– Вы говорили, что мы должны доверять друг другу.

Он подпёр щёку кулаком:

– Говорил.

– Вас долго не было. Что вы делали у климов?

Адэр рассказал о своей поездке. Рассказал всё без утайки – скрывать что-либо не имело смысла.

– Они не подумали, что меня могут ждать родители или жена. Их не волновало, что у меня могут быть дети, которым нужен отец, а не овощ без памяти. Если бы они знали, кто я, – их нелюбовь ко мне была бы обоснована. А я был обычным человеком, таким как Мебо. Мы ничего плохого не делали. Я хотел лишь понять, почему отец создал резервации. Ты когда-нибудь была у климов?

– Не была. И у морского народа не была.

– Мне кажется, что причина кроется в «Откровениях Странника». Решение Йола относительно моей просьбы наблюдать за морем и решение Тиваза отравить меня не были продиктованы внутренними убеждениями старейшин. Шестое чувство мне подсказывает, что на их решения повлияло Священное Писание. Эти народы ничего не хотят решать сами. Открывают книгу, им так проще, и получают совет, зачастую ошибочный. Опасный обычай. Я так думаю. Похоже, Великий думал так же.

Малика потупила взгляд:

– Откровения трактуют люди, а людям свойственно ошибаться.

– А как трактуешь ты? «Откровения» – священная книга не только климов, ориентов и ветонов. Это Священное Писание морун.

– Я никогда не обращалась к Страннику за советом. Поэтому мне трудно сказать, как бы я трактовала откровения в той или иной ситуации.

Адэр вытащил из стола фолиант:

– Давай попробуем?

Глядя на книгу, Малика нахмурилась:

– Что вы от меня хотите?

– Жизнь человека состоит из поиска ответов. Неужели у тебя нет вопросов?

– Я не нуждаюсь в чьих-то советах.

– В этом ты не одинока. – Адэр спрятал Священное Писание обратно в стол. – Поедешь со мной к ветонам?

– К ветонам?.. Когда?

– Когда я выучу их язык.

– В замке есть страж. Его зовут Драго. С его помощью вы быстрее научитесь говорить на их языке. – Малика поднялась. – Я могу отлучиться на пять дней?

– Завязывай с гостиницей. Не хочу, чтобы мой тайный советник занимался чем-то ещё помимо государственных дел.

– Хорошо. Так я могу уехать?

Адэр кивнул и вытащил из ящика словарь.

***

Вслушиваясь в оцепенелую тишину, Трой смотрел на пламя свечи. О такой ли старости он мечтал?

Всю жизнь находясь в круговороте событий, Трой, как ферзь, двигался во всех направлениях, появлялся и исчезал как тень. Иногда сам вызывал круговорот и, стоя за кулисами, наблюдал, как уходят на дно лодки и корабли.

Трой не умел лениться, приезжал во дворец Великого раньше советников, уезжал позже всех. И лишь болезнь вынуждала его проводить дни в стенах собственного замка, что случалось крайне редко.

После отъезда Адэра в Порубежье дворец словно опустел. Трою казалось, что центр вселенной переместился в нищую колонию. Важные события происходят там – без его участия. Адэр принимает решения – без него, без человека, который посвятил себя служению династии Карро, этому величественному монолиту. А теперь он смотрит на трещину, видит, как она превращается в разлом, и не может придумать, как остановить разрушение.

Трой взял со стола фотографию в рамке. Сын и супруга. Напоминание о тех, кому не хватило места в его сердце.

Любил ли он сына? Любил. И ждал того дня, когда сын займёт его место: по правую руку правителя. Но дождался его признания в любви к плебейке. Сколько же презрения и злобы Трой вложил в свои слова. Мыслимое ли дело – сын старшего советника забыл о долге! Он обязан хранить верность династии Карро! Он должен ставить интересы Тезара выше собственных! Женившись на плебейке, он станет никем! И Трой станет пустым местом. Древнейший род Дадье превратится в посмешище.

После бурного скандала сын записался в волонтёры, покинул отцовский дом и долгие годы скитался по миру. Вернулся больной, истощённый. Уснул в своей постели, в которую не ложился одиннадцать лет, и не проснулся.

Трой поцеловал запечатлённого на снимке сына в лоб, поставил фотографию и вновь обратил взгляд на свечу.

Любил ли он свою жену? Трой уважал её как человека и почитал как мать своего единственного ребёнка. Пытался полюбить как женщину, но оказалось, на повторные чувства он был не способен. Сейчас воспоминания о рыжеволосой дочери поварихи вызывают улыбку, а раньше доставляли нестерпимую боль. Порой жена будила стонущего Троя среди ночи и, поглаживая его по голове, спрашивала, что ему приснилось. Он молчал. Дело не во сне. Это выла его измученная душа, отпущенная разумом на волю.

Трой никогда не забудет, как по пути во дворец зашёл в храм и упал без сознания. После этого он долго не мог прийти в себя, не узнавал ни жену, ни маленького сына. Причина его приступа и беспамятства осталась для врачей загадкой. Трой не мог им сказать, что на пороге храма он столкнулся со своей любовью, облачённой в платье невесты. Они не виделись несколько лет, и Трою казалось, что его любовь испарилась. Но посмотрел в лицо, обрамлённое кружевами, как морской пеной. Заметил слёзы в желудёвых глазах и почувствовал жжение в груди. Его сердце обгорело и превратилось в потухший уголёк.

– Ваша светлость, – прозвучал голос старого преданного слуги. – К вам посетитель. Я не хотел вас беспокоить, но молодой человек очень настойчив.

Трой оторвал взгляд от свечи, чьё пламя напоминало огненно-рыжий локон дочери поварихи.

– Пусть заходит.

Слуга включил верхний свет и впустил в гостиную позднего гостя.

Трой посмотрел на князя Плутая:

– Вы вернулись? Так быстро?

– К сожалению, – сказал Дамир и склонил голову.

Трой указал на стул и превратился в глаза и уши.

Князь сел на краешек сиденья. Взволнован, держится скованно. Не справился с поставленной задачей?

Трой решил дать гостю время успокоиться и начал разговор издалека:

– Говорят, в Порубежье ужасные дороги. Намучились, наверное?

– Из Тезара в Ларжетай ведёт сносная дорога. Но мне казалось, что ей не будет конца. Обратный путь через пустошь, как ни странно, пролетел незаметно.

– Какое впечатление произвело на вас Порубежье?

Дамир сдвинулся на середину сиденья:

– Двоякое. С одной стороны – нищий и дикий край. С другой стороны – тайник.

Трой хмыкнул:

– Тайник. Какие тайны в нём скрыты?

Глядя в пол, Дамир тяжело вздохнул и, собрав волю в кулак, принял позу, достойную князя.

– Не хочу перед вами юлить. Я не справился с вашим заданием.

Трой приподнял бровь:

– Вот как! Сразу сдались. А где же дипломатическая хитрость?

– Вас никто не сможет перехитрить, ваша светлость. Какой смысл что-то придумывать? Играя с вами, я только усугублю своё положение.

Трой рассматривал Дамира. Между бровями пролегли две морщинки. Взгляд будто обращён внутрь себя. Ему есть о чём рассказать!

– Начните с того, как вы приехали в гостиницу, – велел Трой и принялся водить пальцами по лакированному столу.

Слова Дамира полились неторопливым потоком. Трой удивлялся поразительной памяти и внимательности князя. В его рассказе не было пустот. Перед внутренним взором рисовались картины. Трой будто лично присутствовал при тех или иных событиях. Видел всех, о ком говорил Дамир. Слышал голоса, даже читал чужие мысли.

Насторожило повествование о Смарагде. Не разыгралось ли у князя воображение? Но Трой не стал его перебивать уточняющими вопросами. Как только из Порубежья вернутся наблюдатели, к нему на стол ляжет стопка отчётов. Тогда всё станет ясно.

Гость умолк.

Трой не спешил с выводами. В уме разложил информацию по полочкам, мысленно подвёл черту и стёр, ощутив некую недосказанность.

– Она вам понравилась?

Дамир направил на Троя честный взгляд:

– Да.

– Чем?

– Трудно объяснить. Понравилась внешне. Понравилось, как она говорит. Есть в ней что-то… Не могу чётко сформулировать. Мне не удалось познакомиться с ней ближе. На аукционе она выглядела уставшей, и с ней всё время был маркиз Бархат. А в саду мне казалось, что рядом идёт не она, а вы. Она похожа на вас. Простите, ваша светлость, за сравнение.

Трой улыбнулся уголками губ:

– Чем похожа?

– Мне казалось, что она читает меня. Как вы. Читает не мысли, а… – Дамир с сокрушённым видом покачал головой. – Как это сложно… Мне казалось, что она знает обо мне всё. Не моё прошлое, а то, какой я.

– Маркиз Бархат в неё влюблён?

– Да.

– Адэр?

– Нет.

Трой поджал губы. Он тоже не увидел известной слабости Адэра к Малике. Как бы не обмануться…

– Он передал письмо для Галисии?

– Мне – не давал. Граф Бариз остался в Ларжетае. Однозначно он будет искать с Адэром встречи.

– Сомневаюсь, что Адэр примет его после ваших чудачеств.

Дамир шумно выдохнул:

– Я совершил ошибку. Решил наблюдать и не вмешиваться.

– Но не выдержали и вмешались. – Дадье улыбнулся. – Отцу уже сообщили о решении Адэра и о совете Малики?

Дамир кивнул.

Трой облокотился на стол. Надо созывать Совет. Пока из Порубежья не пришли официальные документы, советники должны продумать ответные меры. Чем пригрозить Адэру? Прекратить поставки продовольствия? Отказаться от щебня и асбеста?

– Несмотря на нищету, в замке чувствуется хозяин, – добавил Дамир. – Дворяне выказывают Адэру почтение должным образом. Без стража за спиной я не мог сделать и шага. А слуги – честно говоря, я сначала решил, что они немые. На мои вопросы они только пожимали плечами.

Глядя перед собой, князь умолк. Трой с нетерпением ждал продолжения, подсознательно чувствуя, что гость обдумывает важные слова.

– Даже если я ошибаюсь, и моя ошибка будет стоить мне места в дипломатическом корпусе, я выскажу своё мнение, – произнёс Дамир.

– Я слушаю.

– Адэр бросил Тезару вызов. На этом он не остановится.

– Надеюсь, нет необходимости напоминать, что вы говорите о наследнике престола?

Дамир посмотрел Трою прямо в глаза:

– Я говорю это осознанно.

– На чём основано ваше утверждение?

– Кроме Малики, за столом Совета сидят ещё двое плебеев. Где Адэр с ними познакомился? Не в замке, это точно. Во время поездки по стране? Следовательно, он ездит и общается с низшим сословием. Великий общается с плебеями?.. А вы? – Дамир придвинулся к краю стула. – В день моего отъезда маркиз Бархат обмолвился, что Адэр собирается в очередную поездку.

– Адэру и в Тезаре не сиделось на месте.

– Не сиделось, – согласился Дамир. – Вы знали, где он и с кем. А теперь вы ничего не знаете. Адэр что-то задумал. Говорю это с полной уверенностью.

Не проронив ни слова, Трой жестом разрешил гостю уйти.

Шаги Дамира давно затихли в коридоре, слуга несколько раз заглядывал в комнату, а Трой не мог оторвать взгляда от рыжего огонька. Воск плавился и, стекая по свече, превращался в застывшие слёзы.

Стряхнув оцепенение, Трой открыл записную книжку. По бумаге заскрипела ручка, выводя напоминание на завтра: «Концерн строительных материалов. Передать Порубежью тридцать процентов акций».