Решив, что ослышался, Адэр посмотрел на советников и столкнулся с непонимающими взглядами. На лице Малики одни глаза, большие, круглые, как два озера. Если подойти поближе, можно увидеть себя в полный рост.

Адэр откинулся на спинку кресла:

– За что?..

– Он позволил взять себя в плен, не вытерпел пыток и заговорил с вашими воинами.

– Иштара не подвергали пыткам.

Пришло время удивляться Иншвиду. Его брови сдвинулись и превратились в лохматые кусты.

– Его не пытали?

– Нет, – покачал головой Адэр.

– Но он сказал вам своё имя.

– Нет.

– Нет?! Значит, у вас плену не Иштар Гарпи?

– Иштар, – откликнулась Малика. – Я догадалась, как его зовут.

Иншвид повернулся к ней и сжался пружиной. Казалось, что сейчас мощное тело разопрёт от напряжения и посланник взлетит под потолок вместе со стулом.

– Что здесь делает женщина?

– Она мой тайный советник, – проговорил Адэр. – В Грасс-Дэморе второй человек после правителя. А вы – какой по счёту после хазира?

Иншвид поднялся:

– Я требую…

– На чужой бал со своими музыкантами не ходят, – перебил Адэр.

– Вы знаете, что мы к такому не привыкли, – сказал ракшад, непонятно к кому обращаясь: его взгляд был прикован к Малике, но «вы», бесспорно, предназначалось Адэру.

Складывалось впечатление, что посланник впервые видел женщину. Минуту назад он мнил себя гвоздём мироздания. Сейчас же походил на беспомощного пса. Стоило ли превращать своих женщин в станки для производства потомства, чтобы один их вид без накидки, скрывающей лицо, лишал мужчин способности мыслить?

– Вернёмся к разговору, – произнёс Адэр.

Иншвид с трудом оторвал глаза от Малики и повернулся к Адэру:

– Решайте: вы сами приведёте в исполнение приговор хазира или передадите пленника нам. Если отдадите Иштара нам, я обещаю, он будет казнён.

Адэр кивнул Малике:

– Ты, как всегда, оказалась права. – Посмотрел на Иншвида. – Значит, я должен привести в исполнение приговор Шедара Гарпи.

– Или это сделает сам Шедар Гарпи. Третьего не дано.

– В Грасс-Дэморе запрещена смертная казнь, – отозвался Крикс.

Иншвид скользнул взглядом по чехлу с кинжалом на бедре Крикса:

– Но разрешено ношение холодного оружия. И давно ваша страна пополнила список отвергнутых стран?

– Недавно, – подал голос Орэс Лаел. – Что ожидает Иштара в Ракшаде?

– Его прикуют вниз головой к столбу посреди пустыни. – Иншвид развёл руки и со шлепком соединил ладони. – Итак, что вы решили?

– Иштар предстанет перед судом Грасс-Дэмора, – заявил Адэр.

– Он уже приговорён к смерти!

– Он приговорён вами, но не мной!

– Шутить с Шедаром опасно.

– А кто сказал, что я собираюсь шутить?

Иншвид посмотрел сверху вниз:

– Надеюсь, у ваших судей хватит благоразумия, чтобы должным образом уважить Всемогущего хазира Ракшады.

– Вы сами можете в этом убедиться. Суд состоится завтра утром, – сказал Адэр и указал посланнику на дверь.

***

Знакомый с детства запах старых книг всколыхнул воспоминания. Будучи маленькой девочкой, Малика часто навещала Кебади. Сидя у него на коленях, читала вслух сказки о дальних странах и представляла себя прекрасной королевой или грозной воительницей. Но чем старше она становилась, тем неохотнее работало её воображение. С приездом Адэра Малика и вовсе разучилась фантазировать. В архив приходила с конкретной целью и подолгу не задерживалась. Теперь её настольными книгами были не романы и сборники стихов, а география, экономика и законники.

– Забываешь старика, – проворчал Кебади, наблюдая, как Малика придвигает стул к столу.

Она поцеловала летописца в щёку:

– Не обижайся. – И опустилась на сиденье.

– Да ладно, ладно. Мне ли не знать, каково живётся тайному советнику. – Пригнув голову, Кебади посмотрел поверх очков. – Горло болит?

– Здесь холодно.

– Впервые вижу тебя в шарфе. Ты даже в детстве шарфы не носила.

– Я повзрослела.

Кебади поправил очки:

– Я заметил.

Потупив взгляд, Малика натянула шарф на подбородок:

– Мне нужен свод законов Ракшады.

– Сейчас поищу.

– И брачный законник Ракшады.

– Замуж собралась? – улыбнулся Кебади.

– Собралась. Ещё нужна история династии Гарпи.

– Ты недавно её брала.

– Хочу освежить память.

Получив необходимые книги, Малика расположилась в соседней комнате, служащей некогда читальным залом. Переворачивая страницу за страницей, вчитывалась в текст, пока перед глазами не стали расплываться строчки. Обхватила лоб ладонями. Сколько ей осталось жить? Год, месяц, неделю? Каждую ночь, забираясь в постель и не зная, проснётся ли, она будет думать, что жизнь её прошла зря. Возможно, сейчас ей выпал единственный шанс сделать этот мир чище и лучше. Пусть никто не поймёт и никто не оценит, но она сможет гордиться собой и улыбаться, глядя смерти в лицо.

***

Перед холодным камином лежала горка поленьев. Через железную решётку на открытом окне пялилась белая луна. Занавеси стояли дыбом. Ледяной ветер по-хозяйски разгуливал по комнате. Развалившись на кровати поверх мехового пледа, Иштар читал энциклопедию мореплавателей. Большинство статей были написаны ракшадами в глубокой древности. Землю потрясали природные катаклизмы, исчезали и появлялись целые народности, цивилизации были заняты приземлёнными делами. И лишь ракшады – в дни мира или в эпоху войн, в голодные времена или в часы благополучия – продолжали изучать моря, строить корабли и бороздить бескрайние морские просторы.

Информация устаревала, современные знатоки-мореплаватели Краеугольных Земель пополняли справочники новыми статьями, а ракшады молчали. Они давно поняли, что нет ничего дороже знаний – их цена неизмеримо выше цены золота, – и перестали ими делиться. Багаж знаний передавался по наследству – от отца к сыну или от деда к внуку, – минуя записи и чертежи. Иштару свой опыт передал младший брат прадеда. Звёзды, луна, солнце, цвет воды, форма волн и ветер могли поведать ему, бесстрашному воину и непревзойдённому лоцману, намного больше, чем все учебники, справочники и карты вместе взятые.

На журнальном столике рядом с лампой возвышалась стопа книг, в которых повседневные решения и обыденные поступки людей, некогда живших в Краеугольных Землях, преподносились как подвиги. Иштар читал и такие истории – когда не мог уснуть или уставал думать.

В комнату вошли двое: молодая черноволосая женщина и страж. Иштар посмотрел на них и вновь уставился в энциклопедию. Он узнал женщину – бывшая пленница из лагеря беглых искупленцев. Она была нужна ему два месяца назад, но проигнорировала его приглашение. Сейчас может убираться к чёрту.

Женщина расположилась за обеденным столом. Страж осмотрел комнату и удалился. Иштар продолжал листать страницы. Прошёл час или больше, незваная гостья молчала. Иштар бросил книгу на пол, выключил лампу.

– Меня зовут Малика, – прозвучало в синей тьме. – Я принесла тебе, Иштар, плохую весть.

Он повернулся к ней спиной.

– Хазирад приговорил тебя к смерти.

– Шедар Всемогущий, – прошептал Иштар и закрыл глаза.

– Тебя прикуют к столбу в пустыне.

– Сильнейший правит миром.

– Утром состоится суд.

Иштар развернулся, включил лампу:

– Суд? Зачем?

– Судьи решат, заслуживаешь ты смерти или нет.

– Смерть от руки Всемогущего Шедара – награда для воина. А ваш суд для меня как насмешка.

– Ты получишь свою награду, Иштар.

Он заложил руки за голову и уставился в потолок:

– Кто за мной приехал?

– Иншвид. Знаешь такого?

Конечно знает. Чиновник из карательной канцелярии.

– Твоя мать жива? – вновь спросила Малика.

– Наверное.

– А сёстры?

– Не знаю.

– Я рада, что на одного подонка станет меньше.

Иштар повернул к ней голову:

– А я рад, что таких, как ты, мы топим в дерьме.

– Ты о чём-то жалеешь, Иштар?

– Жалею, что не свернул тебе шею.

Малика расправила плечи:

– Так сделай это сейчас.

– Не испытывай меня.

– Чем ты гордишься, Иштар?

Он направил взгляд на луну за решёткой.

– Вы продаёте своих дочерей, когда им исполняется тринадцать. Ты этим гордишься? Вы отбираете у женщин годовалых сыновей, и матери больше никогда их не видят. Чем ещё ты гордишься? Вы надеваете на жён покрывала и затягиваете на шеях ошейники. Они не выходят из домов, не видят солнца. Вы насилуете их, истязаете, калечите. Вы убиваете за слово, за то, что плачут, за то, что корчатся от боли. Чем ещё ты гордишься? – Малика встала. – За малейший проступок вы отрубаете детям пальцы. Вы звери, вы злобные псы. Ты этим гордишься? За свои преступления вы расплачиваетесь жёнами и грудными детьми. Ты этим гордишься? Шедар убил отца, отравил братьев, чтобы примостить свой тощий зад на трон. Ты этим гордишься?

Усевшись, Иштар свесил ноги с кровати.

– Твоя страна носит женское имя. А этим ты гордишься? Ваш Бог не слышит плач Ракшады. Он глух и нем, он пустое место!

Иштар подскочил к Малике, схватил за обмотанное шарфом горло.

– Ваш Бог – ничто, – просипела она.

Глядя в чёрные глаза, Иштар сжимал пальцы. Малика не отклонялась, не цеплялась за руку, не ловила ртом воздух.

– Сломай позвонки, – прошептала она одними губами.

Иштар свёл брови, ослабил захват. Взгляд перекочевал с её губ на подбородок – съехавший шарф открыл тёмно-фиолетовую отметину.

Малика всем телом подалась назад. Продолжая держать одной рукой её за горло, другой рукой Иштар стянул шарф, поднял ей волосы. На шее сзади тоже засосы. Малика захрипела, стала царапать его плечи ногтями. Иштар резко повернул её к себе спиной и рванул платье. Малика вцепилась ему в пальцы, сжимающие горло, ударила ногой в бедро. Иштар отшвырнул её как котёнка.

Она упала, проехалась по полу. Упёрлась кулаками в паркет:

– Твой Бог ничто, а ты слабак.

– Но не дурак. Ты хотела, чтобы я избавил тебя от насилия? Не дождёшься. – Иштар развалился на постели. – Хвала тому, кто это сделал.

Малику качало из стороны в сторону, когда она, опираясь на ладони и колени, встала на четвереньки. Шатаясь и едва не падая, поднялась на ноги. Попыталась застегнуть платье. Спотыкаясь, подошла к кровати, взялась за край пледа:

– Дай одеяло.

– Это моё одеяло.

Она потянула:

– Встань.

– Это моё одеяло.

Малика с силой дёрнула:

– Встань!

Иштар рванул плед на себя:

– Это моё одеяло!

– Подавись своим одеялом, – прохрипела Малика. Схватила со столика энциклопедию и запустила в Иштара. – Подавись!

В него полетели книги, карты. Он поймал свой сапог, но не успел увернуться от второго сапога. Отбив ногой абажур лампы, вскочил с кровати. Безумие женщины застигло его врасплох, всё внутри словно замерло в каком-то странном отупении.

В комнату вбежал страж.

– Вон! – проорала Малика и бросила в Иштара стул.

Страж прижался спиной к двери и лишь удивлённо таращился.

Малика швыряла в Иштара поленья и всё время кричала: «Твоё? Подавись!» А он закрывался руками и убеждал себя, что это сон.

Малика схватила подушку. «Твоя? – Затолкала в камин. – Подавись!» Сорвала с кровати плед и простыню, вытерла об них ноги. Упёрла кулаки в бока, сдунула с лица прядь волос:

– Мебо! Застегни мне платье.

Страж возился с застёжками, а сам то и дело зыркал по сторонам. Наконец с платьем было покончено. Безумная женщина удалилась. Иштар сел на край матраца, окинул взглядом разгром в комнате. Что это было?..

~ 6 ~

В начале коридора Малика разулась. Задержав дыхание, прошмыгнула мимо охранителей, стоящих возле апартаментов Адэра. Вошла в свои покои, включила свет и выпустила туфли из рук – из огня да в полымя…

– Мои слова для тебя ничего не значат? – сказал Адэр и поднялся с кресла. – Разве так должна вести себя целомудренная девица?

Малика выставила перед собой руки:

– Адэр.

– Тебя не удерживают даже мои метки! Может, я не там их ставлю? – Он схватил её за локти и втащил в спальню.

Понимая, что силы неравные и крики поднимут на ноги замок, однако ни к чему, кроме как к всеобщему поруганию, не приведут, Малика судорожно соображала, как остановить Адэра. Будь он трезвым, было бы легче взывать к его благоразумию. Но на неё смотрели налившиеся кровью глаза, и окутывало хмельное дыхание.

– Сколько ночей вы не спите? – спросила Малика.

– Какая разница?

– Вы ужасно выглядите.

– Плевать.

– Идём!

– Куда?

– В душ.

Адэр нахмурился:

– Шутишь?

– Нисколько. Скоро суд. Вам надо привести себя в порядок.

Адэр едва успел снять обувь. Малика втащила его в ванную комнату, затолкала под душ и встала рядом. Прохладные струйки воды отскочили от широких плеч ей в лицо. Платье намокло и потяжелело. В сердце разрастался страх. Адэр озадачен, потому молчит. На смену растерянности может прийти всё что угодно: с новой силой вспыхнет злость либо похоть развяжет ему руки.

– Ты где была?

Малика вздрогнула. Адэр стиснул её локоть:

– Ты где была?

– Я не знаю, в чём провинилась. Почему вы надо мной издеваетесь? Неужели вокруг мало девушек? Они дадут вам всё, чего вы хотите.

– Веди себя достойно, и я к тебе больше не приду.

– Я веду себя достойно.

– Невинные девушки ночами спят, а не ходят неизвестно где.

– Я замёрзла.

Адэр обнял Малику за плечи, поцеловал в лоб, скользнул горячими губами по щеке. Ладонью повернул её лицо к себе, коснулся губами её губ.

Она отвернулась:

– Уйдите.

Оставшись одна, скинула платье, надела халат. Упёрлась руками в умывальник и закачалась взад-вперёд. Ей не суждено отдаться своим чувствам. В груди натянулись тонкие струны и зазвенели болью. Малика согнулась и надсадно задышала. Только не сейчас, только не при нём…

Адэр стоял возле окна. На крепкой спине капельки воды. На узкой талии полотенце, скрывающее бёдра.

– Подойди, – сказал он и раздвинул шторы.

Малика приблизилась. Адэр притянул её за руку, повернул лицом к окну и обнял сзади. Ночью в непрозрачном стекле заметно не то, что происходит снаружи, а то, что делается внутри – внутри комнаты… и сердца. В окне отражались пшеничные волосы, прильнувшие к чёрным волосам, широкий лоб возле родинки-звёздочки на виске, упрямый подбородок на хрупком плече, приоткрытые губы возле смуглой щеки, измученный взгляд, устремлённый в потухшие глаза.

– Если плебейка выходит замуж за дворянина, – прошептал Адэр, – она не становится графиней, маркизой, или княгиней. Она остаётся плебейкой. Если она выйдет замуж за короля – короля не будет. Её муж – граф, маркиз, виконт – покидает государственный пост. Знатная фамилия теряет положение, и о семейной чете забывают. Их дети и внуки – всего лишь дети и внуки маркиза и простолюдинки – смотрят из окон родовых замков на правительственные кортежи, слушают рассказы о балах, скачках и маскарадах. А маркиз вспоминает залы и коридоры дворца. Он смотрит на своих детей и внуков и понимает, что из-за собственной слабости лишил их всего. Только его правнуки вправе претендовать на титул, если не успеют опуститься на самое дно. Правнуки, которых маркиз вряд ли увидит рядом с королём. И знаешь почему? Единожды выпав из верхов, знатной фамилии почти невозможно подняться.

– Зачем вы это рассказываете?

– Я хочу, чтобы ты боялась. Каждый день, каждую минуту боялась уничтожить человека, готового ради тебя на всё.

Малика опустила голову.

– Теперь скажи, где ты была. У Вилара?

– В архиве.

– А потом?

– Потом – у Иштара.

Пальцы Адэра больно впились в тело Малики:

– Зачем ты к нему бегаешь?

– Через год Иштар станет хазиром Ракшады.

– Ну и что?

Она повернулась к Адэру лицом:

– Как – ну и что? В вашем замке находится будущий законный правитель Ракшады! Я снова перечитала их закон о наследии трона. Если хазир в течение десяти лет не производит потомства, он обязан передать бразды правления следующему за ним брату. Шедар хочет казнить Иштара, чтобы корона ему не досталась.

– Глупость!

– А казнить за то, что попал в плен – это не глупость? Шедар ненавидит Иштара. Он готов убить его и отдать корону чужому человеку, лишь бы не стать ниже брата.

– Не сегодня завтра он женится, если уже не женился. Жена забеременеет…

– Не забеременеет, – возразила Малика. – Он бесплоден.

– Не говори ерунду.

– У него самый большой за всю историю Ракшады гарем, а детей нет! Он давно узнал о своей болезни. Чтобы не вызывать подозрений, окружил себя мифом о мужской ненасытности, а на самом деле пытается зачать ребёнка со всеми подряд.

– Значит, через девять месяцев на престол должен взойти Иштар. Он попал в плен как нельзя кстати. Ирония судьбы, ей-богу. – Адэр взъерошил влажные волосы, потряс головой. – Что он говорит?

– Спросил, кто за ним приехал, и всё. – Малика посмотрела в окно; небо посерело, через час взойдёт солнце. – Скоро суд.

– Который выдворит Иштара из Грасс-Дэмора.

– Его нельзя отдавать Шедару. Он будущий хазир!

– Ну а мне-то какое дело?

– Если вы даруете ему жизнь, он никогда этого не забудет.

Адэр сверкнул глазами:

– Когда ты успела забыть, через что мы прошли?

– Вы прослывёте милосердным правителем.

– Плевать я хотел на пустые имена. – Адэр надел туфли, перекинул через плечо рубашку и брюки. – Парень! Идём!

– Прошу вас, подумайте! Вы не из тех, для кого мелкие личные интересы важнее сострадания.

Адэр вдавил палец Малике в грудь:

– Я требую, чтобы мелкие личные интересы правителя ты ставила выше безграничной жалости к подлецам и подонкам. На суде ты будешь вести себя как справедливый судья, а не как плаксивая девица. И проголосуешь, как хочу я, а не как хочет твоя сердобольная душонка. Ты поняла? Не слышу ответа.

– Да.

Адэр открыл дверь.

– Каждый раз, когда я говорю вам да, внутри меня кричит нет, – произнесла Малика. – И чем чаще вы требуете от меня да, тем сильнее моё нет. Рано или поздно оно возьмёт реванш. Оно разрушит моё единство и станет моей тёмной частью. Не надо меня ломать!

– Ты сама себя ломаешь.

Безжизненная тишина поглотила звук шагов Адэра и недовольное ворчание Парня.

***

Утро на удивление выдалось солнечным и тёплым. Откуда-то взялись горластые стайки пичуг и тучки назойливой мошкары. Из влажной земли к небу потянулись травинки.

По непонятным причинам Иншвид не захотел идти на суд. Его провели в соседнюю с залом Совета комнату. Проверив, плотно ли закрыта дверь, он подошёл к окну и, кусая губы, уставился на осыпающийся сад. Словно повинуясь его безжалостному взгляду, вдруг поникли травинки, шар насекомых разорвался в лохмотья, пташки вспорхнули и растворились в промозглом небе. Замок овеяло дыханием угасающей осени.

Иншвид посмотрел на часы, уселся в кресло и вонзил пальцы в колени.

***

Никто из советников, за исключением Крикса, Анатана и маркиза Ларе, не знал, через какой ад прошли Малика и Адэр. Заседатели собрались в этом зале, чтобы судить Иштара за неоднократное нарушение границы Порубежья, за содержание бандитского лагеря и пособничество в похищении людей. Однако в нынешней ситуации слово «судить» имело искажённый смысл. Всё, что требовалось от советников, это создать видимость справедливого суда и одобрить выдачу виновного хазиру Ракшады.

Орэс Лаел с чрезмерным спокойствием пролистывал бумаги. Иншвид отказался присутствовать на судебном разбирательстве, чем облегчил Лаелу задачу. Не надо ломать комедию, строить из себя грозного судью и растягивать обсуждение деяний Иштара на долгие часы. Достаточно выдвинуть обвинение, выслушать соратников и огласить приговор.

В сопровождении неизменного красноглазого спутника в зал вошёл Адэр. Без слов приветствия уселся в кресло и украдкой посмотрел на Малику. Она теребила закрывающий шею шарф и, казалось, мыслями находилась за сотни миль от замка.

Часы пробили девять.

Надзиратели ввели в зал подсудимого. В его мужской красоте не было ничего человеческого: тело и лицо словно выточены из тёмного мрамора. И только мерцающие глаза напоминали, что это нечто – живое.

Иштар расставил ноги, заложил руки за спину, горделиво вскинул голову и, увидев сидящую среди мужчин Малику, свёл на переносице брови.

Орэс Лаел зачитал обвинение. Попытался добиться от Иштара признания вины, но тот молчал. Мужи для проформы посовещались. Под потолком шестнадцать раз раздалось: «Выдать хазиру Ракшады Шедару Гарпи!»

Орэс с видом человека, который до конца исполнил свой долг, принялся складывать бумаги в стопку. И обронил как бы невзначай:

– Тайный советник, ваше слово.

Малика поднялась. Иштар шевельнул губами – словно переспросил: «Тайный советник?»

– Иштар Гарпи! – прозвучал подрагивающий голос. – Ты не знал материнской ласки и не ведал любви. Пережив смерть отца и братьев, ты рос в тени безумного правителя. Тебя ослепили ненавистью, оглушили злостью. Ты не познал счастья в жизни, а потому её не ценишь. Ты заблудший человек, и таких, как ты, в твоей стране миллионы. Мне жаль, что не будет в Ракшаде правителя, над которым Всевышний простёр бы длань и благословил на деяния, достойные настоящего мужчины. Мне жаль не тебя, Иштар Гарпи. Я скорблю по твоей отчизне. Сейчас я не здесь, я рядом с несчастной женщиной, которая услышала твой первый крик, но не услышит твоего последнего слова. Которая дала тебе то, что хочет забрать Совет.

– Совет никого не лишает жизни, – заметил Орэс Лаел. – Ваше решение, тайный советник.

– Я прошу помиловать Иштара Гарпи.

– Не переворачивайте всё с ног на голову, советник Латаль. Сейчас решается вопрос о выдаче подсудимого его брату.

– Выдача равносильна смертному приговору.

– Кто ты такая, чтобы говорить о Всевышнем и скорбеть о Ракшаде? – спросил Иштар, глядя исподлобья на Малику.

– Я – женщина. Для тебя – никто, – ответила она и опустилась в кресло.

– Решающее слово за вами, мой правитель, – обратился Орэс к Адэру.

– Шестнадцать советников высказались за смертную казнь. Мой тайный советник с ними не согласен.

– Тайный советник не вправе решать за несчастных людей, побывавших в плену у Иштара Гарпи, – возразил Лаел.

– Я одна из них, – произнесла Малика.

Орэс с недоверчивым видом вытянул шею:

– Вы были в плену?

– Да. Была.

– Тем более! Что скажут те, кто прошёл через ад, когда узнают о вашем решении?

Малика взмахнула рукой:

– Так идите – спросите их.

– Анатан, ты был свидетелем тех событий, – подал голос Адэр. – Расскажи всё, о чём помнишь. Надеюсь, это поможет тайному советнику принять правильное решение.

Пока Анатан говорил, Малика неотрывно смотрела на Иштара, а он ни мимикой, ни взглядом не выдавал своих мыслей.

Потом Адэр предоставил слово Ярису Ларе. Выслушав маркиза, советники окончательно растерялись: как после всего пережитого Малика может просить о помиловании?

– Тайный советник! Ваше решение, – произнёс Адэр.

– Один голос против шестнадцати ничего не значит, – упорствовал Орэс Лаел.

– Малика! Отвечай!

– Прошу сохранить ему жизнь.

Адэр вышел из-за стола, приблизился к Иштару и прошипел ему в ухо:

– Чем ты её пленил?

– Тем же, чем она пленила меня.

– Чем?

– Бесстрашием. Мы с ней ничего не боимся. Чего не скажешь о тебе. – Иштар сделал шаг в сторону, давая понять, что разговор окончен.

Адэр повернулся к советникам:

– Я был в плену вместе с Маликой.

В зале неожиданно потемнело: солнце нырнуло за свинцовую тучу, ветер закружил перед окнами ржавые листья.

– Я был в плену, – повторил Адэр, бегая глазами по бледным лицам дворян. – Висел на цепи, питался объедками, днями умирал от жары, ночами промерзал до костей. Но я не ползал на коленях, никому не целовал сапоги и не просил подарить мне лёгкую смерть.

Иштар усмехнулся:

– А я уж тем более не попрошу.

Орэс Лаел пригладил волнистые волосы. Тяжело поднялся:

– Совет принял решение…

– С каких это пор, маркиз Лаел, вы говорите за правителя решающее слово? – отозвалась Малика. – Историю пишут те, кто выжил.

– Вы правы, советник Латаль. Историю пишут те, кто выжил. – Адэр вернулся к столу. – Оглашаю приговор. Иштар Гарпи! Я признаю тебя виновным. Ты заслуживаешь смерти. Но в Грасс-Дэморе смертная казнь отменена, поэтому я приговариваю тебя к году заключения в моём замке. Ровно через год я выдам тебя хазиру Ракшады, чтобы он привёл в исполнение свой приговор. Тебя подвесят за ноги посреди пустыни. И мне жаль, что я не увижу твоих мучений.

Часы пробили десять.

Скрипя зубами и теребя полу кожаного плаща, Иншвид смотрел в окно машины, уносящей его к морю.

***

Окна затянуло серой дождевой кисеёй. В камине потрескивал огонь, разгоняя полумрак по углам зала Совета. На каминной полке стояла бутылка и ваза с кроваво-красными яблоками.

Адэр наполнил бокал. Глядя на пляшущее пламя, сделал глоток:

– Завтра я уезжаю в Лайдару.

Вилар пригубил вино:

– Всё-таки решил не дожидаться весны.

– Хочу подготовить один из замков дворцового комплекса к новогоднему ужину.

– Ты не поедешь на праздники в Тезар?

– Праздники в Тезаре для меня закончились.

– Ты пьян.

Адэр допил вино, вновь наполнил бокал:

– Почему молчишь о новостях из Партикурама?

– Сегодня у тебя был тяжёлый день. Не хотел добавлять.

– Говори.

Вилар протянул руку к огню:

– Партикурам прекратил финансирование строительства дороги.

Адэр опустошил бокал:

– Ну да, мы ведь теперь отвергнутая страна.

– Бойвард остановил строительство телефонной станции.

– Что ещё?

– На сегодня всё. Я бы на твоём месте повременил с отъездом в Лайдару.

Адэр взял бутылку и сделал несколько глотков из горлышка. Верный друг не догадывается об истинной причине, которая гонит его из замка.

– Ты мало спишь и много пьёшь, – произнёс Вилар.

А если признаться другу, что огонь горит не в камине? Он пытается залить его вином, но у него ничего не получается.

– Помнишь этот зал, когда мы только приехали в Порубежье? – спросил Вилар. – Паутина, грязь, красный плюш на кресле. Помнишь?

– Помню.

– Я скучаю по тому времени. А ты?

– А я – нет.

На балконе второго этажа Адэр похлопал Вилара по плечу и, пошатываясь, побрёл вверх по лестнице.

Малика открыла сразу:

– Я ждала вас. Прошу вас, проходите.

Адэр переступил порог, закрыл дверь и прислонился к створке спиной.

– Я перед вами в огромном долгу, – говорила Малика, меряя гостиную шагами и нервно потирая ладони. – Даже не знаю, чем отблагодарить вас за то, что вы сделали. И… – Остановилась посреди комнаты. – Почему вы не проходите?

– Подойди.

Малика приблизилась. На губах появилась улыбка и исчезла. Адэр пытался увидеть в её глазах своё отражение, но видел одиночество и тоску.

– Что я вам сделала?

– Ты читаешь мысли?

– С таким взглядом вы оглашали приговор.

Адэр потёр лицо ладонями, вдавил затылок в дверь:

– В Ракшаде нет понятия «неравный брак». Единственное требование у знатного мужчины к будущей жене – невинность. Будь добра, сделай всё, чтобы Иштар забрал тебя с собой.

– За что вы меня ненавидите?

– За то, что ты есть.

К земле прижималось окоченевшее небо. Изорванные тучи цеплялись за башни и безжалостно окатывали замок ледяным дождём. Над безжизненной пустошью ревел ветер. Адэр сидел в Мраморном зале и пытался согреть взгляд в багровом огне, бурлящем в камине.