Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том I

Предисловие

Настоящий трехтомник является расширенным и дополненным изданием вышедшей в 2019 году двухтомной монографии «Ветвления судьбы Жоржа Коваля»^[1]. Дополнения основаны на публикации новых архивных документов и записей бесед с людьми, лично знавшими Жоржа Абрамовича, а также ветеранами ГРУ и СВР.

Материалы двухтомника привлекли дополнительное внимание к личности и судьбе Жоржа Абрамовича Коваля, о чём свидетельствует выход в США книги известной американской журналистки и историка Энн Хагедорн^[2] "Спящий агент. Атомный шпион в Америке, которому удалось скрыться"^[3], некоторых публикаций в отечественных СМИ^[4] и установка мемориальной доски на доме, где жил в последние годы жизни Ж.А.Коваль.

Мемориальная доска на доме по адресу Мичуринский проспект, 12^[5].

Отрадно, что исследования удивительной биографии Жоржа Абрамовича с течением времени становятся всё более свободными от политической конъюнктуры и всё более углубляются в анализ нравственных аспектов жизненных выборов человека в ветвлениях исторической действительности. Это особенно важно для дальнейшего исследования «русско-американской» жизни Жоржа Коваля. Мы согласились с Энн Хагедорн, что «его жизненный путь через судьбы Америки и России двадцатого века и его работа в качестве агента разведки оказали такое влияние на мировую историю, что его личность и судьба еще долго будут предметом изучения как в России, так и в Соединенных Штатах»^[6].

Текст настоящей книги публикуется в окончательной редакции, законченной 01.06.20 г. Для удобства читателя текст разбит на три тома. Том первый: «Предуведомление» и главы 1 – 6, том второй: главы 7 – 14, том третий: главы 15 – 16, «Заключение» и Приложения (справочный аппарат).

Предуведомление

Каждый выбирает для себя

женщину, религию, дорогу.

Дьяволу служить или пророку —

каждый выбирает для себя.

…………………………………………

Каждый выбирает по себе

щит и латы, посох и заплаты.

Меру окончательной расплаты

каждый выбирает по себе.^[7]

Ю. Левитанский

Крылышкуя золотописьмом

Тончайших жил,

Кузнечик в кузов пуза уложил

Прибрежных много трав и вер.^[8]

Велимир Хлебников

Естественно предположить, что значительная часть будущих читателей этой книги, беря её в руки, либо ничего не знает о Жорже Абрамовиче Ковале, либо знакома с этим именем по справке в «Википедии»:

Жорж (Гео́ргий) Абра́мович Кова́ль (25 декабря 1913–31 января 2006) – советский «атомный» разведчик в США (конспиративное имя «Дельмар»), впоследствии преподаватель Московского химико-технологического института имени Д. И. Менделеева. Герой Российской Федерации…».^[9]

Для всех возможных читателей этого уровня информированности сразу скажу – эта книга не о Дельмаре, великом разведчике, который настолько успешно работал на атомных объектах Манхэттенского проекта, что удостоился за это американских правительственных наград, но одновременно, как сказал президент В. В. Путин по случаю присвоения ему звания Героя России,

«внес неоценимый вклад в решение одной из ключевых задач того времени – задачу создания атомного оружия»^[10]

в СССР.

00.01. Выступление Президента РФ В. В. Путина на церемонии передачи медали «Золотая Звезда», грамоты и книжки Героя России советского разведчика Жоржа Коваля в музей Главного разведывательного управления.^[11]

Точнее, эта книга далеко не только об «атомном разведчике» Дельмаре. Сама по себе тема истории деятельности разведки в области создания ядерного оружия, смысл и сегодняшний результат этой деятельности – серьёзнейшая тема для профессиональных историков разведки.

В настоящее время, несмотря на огромное количество публикаций в специальных изданиях и в СМИ, эта тема разработана достаточно поверхностно, а публикации в значительной своей части и основаны на вторичных источниках, и распространяют пропагандистские мифы.^[12] Более того, сегодня она и не может быть глубоко и полноценно разработана.

Причин тому несколько.

Прежде всего, это низкий уровень общественного интереса к проблеме истории возникновения ядерного оружия. В современном обществе прочно утвердилось утверждение о том, что ядерное оружие – неотъемлемый элемент инфраструктуры вооружённых сил ядерных держав – стало фундаментальным фактором мировой стабильности уже очень давно,^[13] а потому изучение истории его возникновения, конечно же, любопытно, но не более того, поскольку актуальные проблемы, такие как сокращение ядерных арсеналов и их модернизация, безопасность хранения, предотвращение случайного применения, защита от попадания в руки террористов и другие современные проблемы существования ядерного оружия на первый взгляд почти никак не связаны с историей его возникновения.

Собственно, главной современной проблемой существования ядерного оружия является не оно само по себе, а его «соотнесённое состояние» с психикой владеющего им человечества.

Вот сухие статистические данные по России:

«О реальных случаях применения атомной бомбы в военных конфликтах помнит большинство наших сограждан (72 %). При этом 21 % опрошенных не смогли вспомнить таких случаев – чаще всего респонденты в возрасте от 18 до 24 лет (24 %) и от 25 до 34 лет (27 %).

Вместе с тем 52 % опрошенных в разной степени опасаются наступления ядерной войны, преимущественно женщины (68 %) и люди в возрасте старше 60 лет (68 %). Почти столько же (46 %) не испытывают беспокойства по этому поводу. Чаще всего это мужчины (64 %), а также те, кому от 18 до 24 лет (59 %), от 25 до 34 лет (58 %) и от 35 до 44 лет (52 %)».^[14]

Как видим, представители почти половины населения нашей страны уже «не испытывают беспокойства» по поводу возможного применения ядерного оружия. А пятая часть взрослых и дееспособных, вообще не знает, что случилось в Японии при атомных бомбардировках.

А случилось там вот что. Свидетельствует Николай Пальчиков, сын Сергея Пальчикова, русского эмигранта, бывшего армейского капитана, ставшего в Японии музыкантом, и жившего в Хиросиме с семьёй из трёх человек.

«Николай приехал в Хиросиму через три недели после атомного взрыва. Во время Второй мировой войны Пальчиков служил в американской разведке и одним из первых узнал о бомбардировке своего родного города, слушая сообщения японского радио.

«Хотя я пережил ужасы войны, – вспоминал Николай, – я не был готов к тому, что увижу: пустоту. Не было птиц, не было людей, не было деревьев, не было зданий, не было жизни. Контуры человеческих тел – точно выжженные на цементе негативы. Дом, в котором я вырос, исчез. Город как будто испарился».

Семья Пальчиковых по счастливой случайности в тот день находилась на расстоянии примерно двух километров от города, благодаря чему все четверо остались живы».^[15]

Амнезия «атомного страха»… Не симптом ли это развивающейся «онкологии мирового социума»? То, чем она грозит человечеству, с особой ясностью видят не «физики», а «гуманитарии», чей взгляд не зашорен техническими подробностями грозящей человечеству катастрофы. Философы и литераторы зорче и физиков, и генералов, когда обращают свой взгляд на последствия применения ядерного оружия. Вот какой образ возник у философа М. Эпштейна в связи с современным уровнем атомной угрозы:

«Ядерное оружие привело к тому, что если раньше смерть владела человеком, то теперь человек владеет собственной смертью. Человечество подносит к виску револьвер. Нажмет или не нажмет на курок?».^[16]

Образ М. Эпштейна несколько отличается от реального «атомного револьвера» – теперь этот апокалиптический гаджет имеет вид «ядерного чемоданчика»:

00.02. Алексей Егоров: так выглядит панель управления открытого «ядерного чемоданчика».^[17]

Но пусть «курок» на реальном «ядерном револьвере» превратился в белую кнопку, это не изменило сущности последствий от её нажатия. Более того, кнопка, по уверению изготовителя этого гаджета (ПАО «НПП Импульс»), гораздо надёжнее курка – она не даст осечки и сработает даже при воздействии электромагнитного импульса ядерного взрыва.

Комментируя высказывание М. Эпштейна, Э. Л. Безносов – тонкий знаток литературы – заметил:

«Человек и раньше владел собственной смертью и даже объявлял эту способность свидетельством его равенства Богу (см. роман Достоевского «Бесы»)… не всё человечество подносит к виску револьвер, а только некоторые <его представители – Ю. Л.>, причём, как показывает исторический опыт, далеко не самые достойные…».^[18]

Действительно, взаимная угрожающая риторика военных экспертов США и России сегодня близка к параноидальному состоянию. Так, авторитетное американское аналитическое издание по военно-политической тематике «The National Interest» считает, что Соединённые Штаты Америки вполне могут нанести ядерный удар по России, если российский самолёт Ил-22ПП «Порубщик» будет воздействовать на американские военные и телекоммуникационные спутники:

«Если Россия отключит электронику на американских спутниках, то это может быть истолковано как военный акт, достаточный для оправдания ядерного ответа».^[19]

А заместитель президента Российской академии ракетных и артиллерийских наук по информационной политике, доктор военных наук Константин Сивков заявил, что

«…если США объявят о выходе из моратория по испытанию ядерного оружия, тогда нам тоже нужно объявить об этом. Создать мультимегатонное оружие, испытать его с тем, чтобы Штатам неповадно было мявкать, хрюкать и пукать».^[20]

То, что со всей «солдатской прямотой» высказал каперанг Константин Сивков, в дипломатическом исполнении звучит так:

«…мы считаем преждевременным уже сейчас говорить о многосторонней верификации ядерного разоружения. Без чёткого понимания конкретных разоруженческих шагов отвлечённо рассуждать о способах их проверки бессмысленно. Мы также не готовы поддерживать усилия некоторых государств по немедленному запрещению ядерного оружия. Уважительно относимся к их позиции и понимаем её побудительные мотивы. Вместе с тем, считаем ошибкой выработку Договора о запрещении ядерного оружия. Эта инициатива не способствует ядерному разоружению, подрывает ДНЯО и провоцирует нарастание противоречий между его участниками».^[21]

 

Из этой витеватой «дипломатической вежливости» формулировок всё-таки трудно понять, почему запрещение ядерного оружия подрывает договор о его нераспространении, обессмысливает рассуждения о способах проверки разоруженческих шагов и «провоцирует нарастание противоречий» между странами, которые хотят избавить человечество от ядерной угрозы?

В связи с этим я согласен с оценкой Э. Л. Безносова, но в данном случае важнее не то, в чьих руках пистолет, а то, что он у виска всего человечества.

Более того, сегодня пальцем, лежащем на курке «ядерного револьвера», управляет не только человеческий разум. Разработанные ещё в СССР и США системы Судного дня «Периметр» и «Зазеркалье» («Operation Looking Glass») и их современные аналоги^[22] фактически подключили к принятию апокалипсического решения искусственный интеллект.

Достоин он того или нет – мы оценить не в состоянии, а после нас будет некому.

Замечу, что и сам «ядерный апокалипсис» перестаёт быть «психологически неперевариваемым» событием. Отвечая на вопрос Ю. Дудя о страхе перед атомной катастрофой, очень точно описал возможное её ощущение «простым человеком» Михаил Ефремов:

«…когда-то мне какие-то фильмы даже снились с грибами…«ядерными». Но, в последнее время, я думаю, что войны бояться не следует, потому что это вспышка – и всё…»^[23]

А то, что «выстрел из ядерного пистолета» действительно будет самоубийственным для современной цивилизации, в очередной раз подтвердило масштабное исследование в 2019 году последствий «ядерной зимы»^[24] группой американских учёных из нескольких университетов и лабораторий:

«Использование ядерного оружия Соединенными Штатами и Россией имело бы катастрофические последствия во всем мире. Чтобы полностью исключить возможность экологической катастрофы в результате полномасштабной ядерной войны, лица, принимающие решения, должны иметь полное представление о серьезных климатических последствиях ядерной войны и действовать соответственно. В конечном итоге необходимо сокращение ядерных арсеналов и возможное разоружение всех ядерных сторон».^[25]

Обсуждая перспективы решения ядерной проблемы в глобальном масштабе, не следует забывать и о том, что в современных условиях «благоприятное решение» не может быть найдено без учёта позиции Китая, ставшего в последнее время в ядерном клубе игроком с решающим голосом. Понимание этого со всей определённостью демонстрирует президент США Д. Трамп:

«Я верю, что мы соберемся вместе с Россией, Китаем и разработаем ядерное соглашение, чтобы не продолжать это безумие».^[26]

Насколько это намерение окажется осуществимым в нашей действительности, покажет ближайшее будущее.

Пока же Китай относится к этой идее с большим скептицизмом:

«Китай по-прежнему не видит оснований для проведения переговоров с Россией и Китаем <опечатка, нужно «США» – Ю. Л.> по вопросу контроля над вооружениями и не собирается принимать в них участия. Об этом заявил во вторник на брифинге официальный представитель МИД КНР Гэн Шуан».^[27]

Второй важнейшей причиной невозможности глубокого рассмотрения истории становления и взаимовлияния идей, породивших угрозу «атомного апокалипсиса», является закрытость информации и о деятельности разведки вообще (что вполне оправданно), и о деятельности «атомной разведки» в частности. Сегодня эта причина усугубляется всё более явно выраженным стремлением бюрократического аппарата и в «странах с тоталитарными и автократическими режимами», и в «демократических странах» к монополии на информацию. В век информационных технологий такая монополия – существенный ресурс поддержания стабильности властных конструкций, материального обогащения и социальных привилегий многих конкретных чиновников.

Кроме того, немалую роль играет и то, что тема «атомной разведки» выходит за рамки национальных интересов, она органически связана с международной политикой и текущей политической конъюнктурой современного мира, а эта конъюнктура сегодня не способствует сотрудничеству в обмене информацией.

Это объясняет практическую недоступность для историков материалов из архивов спецслужб – ГРУ и других ведомств, как российских, так и зарубежных – в которых могут храниться документы о профессиональной деятельности Дельмара, и потому не позволяет анализировать эту деятельность на научном уровне строгости.

Правда, следует учитывать и такие новейшие тенденции в эволюции глобального социума, которые пока не очевидны рядовым его членам, но хорошо отслеживаются специалистами.

Об одной из них, важной для темы настоящей книги, рассуждает яркий российский политолог и общественный деятель Екатерина Шульман в лекции о

«…таком трудно определяемом явлении, как «дух эпохи», свойство нашего времени…».^[28]

Она утверждает, что «большой тренд» современной эпохи состоит в том, что,

«…обобщённо выражаясь, «власть над миром» переходит от военных… к спецслужбам, к службам и структурам, обеспечивающим безопасность…».^[29]

Похоже, что этот тренд уже проявляется не только в прогнозах политологов, но и в общественном сознании.

«Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) представляет данные исследования ко Дню военного разведчика. Большинство россиян высоко оценивают профессию разведчика с точки зрения уважения к ее представителям, а также доходности и уровня влияния… Каждый пятый россиянин (20 %) в ходе опроса сказал, что хотел бы, чтобы его дети или внуки стали разведчиками».^[30]

Если это так (а мне кажется, что это действительно так), то история становления спецслужб вообще, и разведки, как одной из важнейших составных частей системы спецслужб, в частности, должна будет привлечь и общественное внимание, и получить широкую информационную поддержку со стороны спецархивов.^[31]

В том мире, где эта тенденция станет общественно очевидной и «бюрократический аппарат» осознает выгодность и полезность информационной открытости прошлого, наступит эпоха «историографического ренессанса» и будущий биограф Ж. А. Коваля будет располагать для анализа гораздо большим объёмом фактического материала, чем автор настоящей книги.

И «первые ласточки» этой эпохи уже проявили себя и в США, и в России. Подтверждением тому является функционирование специальных сайтов «Фонд атомного наследия»^[32], «Атомный архив»,^[33] «Архив Ядерного Оружия»^[34] в США и «История Росатома»^[35] в России.

Однако, как предупреждает Е. Шульман, не следует ожидать, что в полной мере это произойдёт очень быстро – «большие тренды, они очень большие ☺»,^[36] т. е. выявляются в течение длительного времени. И, добавлю от себя, не во всех мирах Будущего…

Но пока отдельные представители «бюрократического аппарата» ведут себя как слон в посудной лавке, в результате чего будущие историки лишаются уникального исторического материала – памяти свидетелей важнейших событий прошлого. В области истории атомной отрасли СССР примером такого «слоновьего» поведения является деятельность директора ИИЕТ Д. Ю. Щербинина. В результате проведённой им «оптимизации структуры» института с помощью инструмента «внеплановой аттестации» в 2016 г. была уволена треть (!) сотрудников Отдела истории физико-математических наук. Среди них и И. С. Дровеников, бессменный Учёный секретарь Общемосковского семинара по истории советского атомного проекта. Как писали в «Обращении» от 03.02.2017 г. в Учёный Совет ИИЕТ сотрудники Отдела,

«при его непосредственном участии были изданы коллективные сборники трудов и подготовлено множество статей, изданных в нашей стране и за рубежом».^[37]

Фактически это было протестное письмо против самоуправства директора. Но, как сообщил мне один из авторов этого письма историк физики к.ф.-м.н. К. А. Томилин,

«Ученый совет к этому времени был директором дезорганизован и письмо никак не обсуждал».^[38]

И с 2017 г. Общемосковский семинар по истории советского атомного проекта прекратил свою работу. Исчезла площадка, на которой специалисты-историки и ветераны атомной отрасли СССР и России проводили анализ различных технических решений, давали оценки тем или иным действовавшим лицам, делились воспоминаниями о событиях и фактах, не попавших в архивные хранилища. Чем длиннее временна́я дистанция до события, тем меньше его живых свидетелей, но тем ценнее их впечатления о нём. Материалы некоторых заседаний, в которых мне довелось принимать участие, уникальны и использованы в настоящей монографии. У будущих историков новых материалов – увы! – уже не будет.

Вместо этого поток растекающейся по каналам СМИ и интернета патоки из «информационной клюквы» (и «стихийный», и специально организованный), выплеснутый после присвоения Ж. А. Ковалю звания Героя России, сильно затрудняет профессиональный исторический анализ.

«Атомный разведчик» Дельмар – это только одно (но, конечно, очень яркое!) из многих воплощений героя этой книги Жоржа Абрамовича Коваля.

Разведка, как вид профессиональной деятельности, является острой и опасной игрой, требующей шахматного интеллекта, при этом не менее увлекательной, чем футбол и хоккей, но гораздо менее публичной. А потому, когда читателю предоставляется возможность проследить за игрой такого профессионала, как Жорж Абрамович Коваль «со зрительского места», это воплощение его личности становится «мощным магнитом», который притягивает к нему общественное внимание. И именно оно будет первым, внешним смысловым пластом описания его судьбы в этой книге.

Обсуждение деятельности Коваля как разведчика неизбежно поднимает вопросы общественной значимости этой его работы и – шире – моральной значимости её результатов. Бомба для Сталина – это добро или зло?

Кто прав – трижды Герой соцтруда академик А. Д. Сахаров, когда говорил:

Я не мог не сознавать, какими страшными, нечеловеческими делами мы занимались. Но только что окончилась война – тоже нечеловеческое дело. Я не был солдатом в той войне – но чувствовал себя солдатом этой, научно-технической. (Курчатов иногда говорил: мы солдаты – и это была не только фраза.) Со временем мы узнали или сами додумались до таких понятий, как стратегическое равновесие, взаимное термоядерное устрашение и т. п. Я и сейчас думаю, что в этих глобальных идеях действительно содержится некоторое (быть может, и не вполне удовлетворительное) интеллектуальное оправдание создания термоядерного оружия и нашего персонального участия в этом… Это действительно была психология войны.^[39]

Или дважды Герой соцтруда академик Н. А. Доллежаль, когда делился воспоминаниями о своих сомнениях при начале работы в команде Курчатова:

«…репрессии и свойства нашей власти я не забывал. Сколько меня ни уговаривали, в их коммунистическую партию я не вступил. Что касается бомбы, Курчатов не сказал мне, зачем нужен реактор. Но я сам быстро догадался. И взяли сомнения. Мы осуждали американцев за атомные бомбардировки Японии. Получается, им нельзя, потому что они плохие, а нам будет можно, потому что мы – хорошие? Относительно того, что наши вожди способны на бесчеловечные истребительные акции, я не заблуждался».^[40]

Ему вторит и А. И. Солженицын устами дяди Авенира, одного из персонажей романа «В круге первом»:

«…тут про атомную бомбу почему-то всплыло, и он вернулся, шептал яро:

– Ни за что сами не сделают!

– Могут и сделать, – чмокал Иннокентий. – Я даже слышал, что на днях будет испытание первой бомбы.

– Брехня! – уверенно говорил дядя. – Объявят, а – кто проверит?.. Такой промышленности у них нет, двадцать лет делать надо.

Уходил и ещё возвращался:

– Но если сделают – пропали мы, Инок. Никогда нам свободы не видать».^[41]

Если поверить в искренность всех этих высказываний, тогда прав поэт, утверждающий, что историческим телом может обладать и химерическая сущность:

 
Генерал! Пусть меня отдадут под суд!
Я вас хочу ознакомить с делом:
Сумма страданий даёт абсурд;^[42]
Пусть же абсурд обладает телом!^[43]
 

А тело абсурда складывается из обломков костей парадоксов.^[44] Вот один из них, возникший из высказывания солженицынского дяди Авенира о том, что Советскому Союзу «двадцать лет делать надо» промышленность для того, чтобы догнать американцев в области атомных технологий.

Предсказание дяди Авенира оказалось удивительно точным. Двадцати лет нам вполне хватило для того, чтобы не только догнать, но и перегнать американцев в области атомных технологий! Действительно, к концу 60-х годов XX века выяснилось, что центрифужный метод обогащения урана, развиваемый в СССР, оказался настолько более экономически эффективным по сравнению с американским газодиффузионным, что запасы оружейного урана у нас значительно превзошли американские.

Не углубляясь в технические, политические и исторические подробности, констатируем только одно из следствий такого развития событий: в период с 1993 по 2013 год Россия, пользуясь этим техническим достижением СССР, «нанесла удар» по США двадцатью тысячами ядерных боеголовок! Выражение «нанесла удар» – это образное отражения того факта, что 500 тонн оружейного урана, из которого в СССР были изготовлены около 20000 ядерных боеголовок, оказались на территории США. Правда, уже в виде 14 446 тонн низкообогащённого урана по соглашению «ВОУ-НОУ»^[45] или «Мегатонны в обмен на мегаватты» и принесли в бюджет России 13 млрд. долларов:

«суммарный доход российской стороны может достигнуть 17 млрд долларов США, а размер перечисленной в федеральный бюджет валютной выручки составит около 13 млрд долларов США».^[46]

А в США этот российский «ядерный удар» привёл к тому, что

«В течение двух десятилетий до 10 процентов электроэнергии, произведенной в Соединенных Штатах, производилось на топливе, изготовленном с использованием низкообогащенного урана из программы «Мегатонны в обмен на мегаватты»».^[47]

После окончания действия договора ВОУ-НОУ Россия продолжила поставки НОУ в США:

«до 2014 года поставки шли по договору ВОУ-НОУ, затем по коммерческим контрактам – с меньшими объемами, но высокой ценой».^[48]

В итоге, как пишут военные эксперты,

«напряжённая работа с оружейным ураном России пошла на пользу, а в США благодаря ей ускорилась деградация атомной отрасли. Флагман американского обогащения – компания USEC, после работы программы ВОУ-НОУ находится в глубоком кризисе, а Россия по-прежнему почему-то обладает ещё почти 800 тоннами свободного оружейного урана».^[49]

Так что сегодняшняя историческая действительность, в которой «генералы-ястребы» с обеих сторон снова втягивают отношения между нашими странами в область острого ядерного противостояния, с моей точки зрения, более всего соответствует именно абсурдности в констатации И. Бродского.

Забавно и примечательно, что тело самой мощной термоядерной бомбы перед употреблением её образа в качестве аргумента на переговорах российской стороны с иностранными делегациями, не начиняют дейтеридом лития, а, по логике абсурда, заботливо моют шваброй ☺:

00.03. Саров. Музей атомного оружия. Один из экспериментальных экземпляров самой мощной термоядерной бомбы «Кузькина мать».^[50]

Но для меня острая фактология «атомной разведки» интересна не только сама по себе (интерес к «шпионским историям» столь же вечен, как и его предмет – разведка), но и в качестве источника эмоциональных вызовов, выявляющих человеческие характеристики. В общем-то, очевидно, что «частные обстоятельства» даже одного человека могут существенно влиять на ход глобальных событий.

Оказывается, механизм осуществления этой возможности основан на случайности в гораздо большей степени, чем предполагают сторонники исторического детерминизма. Осознание этой особенности исторического процесса является вторым смысловым пластом настоящей книги.

Ещё один смысловой пласт связан с тем, что Жорж Абрамович был евреем. Сегодня антисемитизм – не самый яркий элемент в спектре «антинациональных» настроений и нашего, и американского общества, но и сегодня этот социальный яд настолько опасен, что не обращать на него внимания нельзя, если мы хотим жить в гармоническом обществе.

А в жизни Жоржа Абрамовича, и в молодости в США, и в зрелом возрасте в СССР, «национальный вопрос» был одним из важнейших вопросов, решения по которому существенно влияли на судьбы людей. И судьба самого Жоржа Абрамовича и «извивы судеб» всех членов его семьи напрямую связаны с судьбами еврейства в XX веке.

Впрочем, разбор смысловой структуры – дело критика, а не автора. А для читателя важно, прежде всего, то, что невероятные перипетии судьбы Жоржа Абрамовича и его близких позволяют увидеть, как человеческая порядочность выживает в нечеловеческих условиях и как можно сохранить достоинство после неизбежных зигзагов жизненных компромиссов.

Мне кажется, что Жорж Абрамович не был ни героическим суперменом, ни удачливым персонажем в спектакле «Жизнь человека». Но смог сыграть свою роль в этом спектакле с потрясающей искренностью:

«Он человек был в полном смысле слова!».^[51]

Я познакомился с ним более 50 лет тому назад, и наше общение было сугубо человеческим в различных, как теперь говорят, форматах: я был его студентом, его коллегой по работе, другом семьи. И это общение оставило глубокий след в моей памяти – Жорж Абрамович стал для меня образцом порядочности и житейской мудрости.

Так сложилось, что после его смерти я стал биографом и его, и его семьи. Биография, как последовательность событий, в специальной теории относительности описывается понятием «мировая линия».

Как я теперь вижу, пучок мировых линий семейства Ковалей, возникший в конце XIX века на глухой окраине Российской Империи в местечковой еврейской общине заштатного белорусского городка Телеханы,^[52] удивительно плотно переплёлся со жгутом мировых линий и человеческой цивилизации в целом.

Особенно тесно с нитями мировых линий таких стран, как, разумеется, США, а также Польши, Германии, Канады, Израиля, Аргентины и ряда других, но, прежде всего, с мировой линией той страны, в которой мы жили, и которую он сам считал своей – Советского Союза. Со всеми его плюсами и минусами.

Вопрос о родной стране для Жоржа Абрамовича, родившегося и выросшего в США, но большую часть своей долгой жизни прожившего в Советском Союзе и, после его распада, в России, конечно же, не был простым.

Рассмотрению сложностей, как юридических, так и психологических, будет уделено много внимания в настоящей книге. И с разных точек зрения могут быть получены разные ответы. Однако ясный итог размышлениям по этому поводу Жорж Абрамович подвёл сам на 90-м году жизни во время встречи со своими учениками в своей московской квартире. Вот как вспоминает об этом один из участников встречи – А. Э. Греф:

«В последнем разговоре с Жоржем Абрамовичем я спросил его (это я вспомнил точно), какую страну он считает своей родиной? Он ответил, что эту».^[53]

Но это ответ 90-летнего Жоржа Абрамовича. А что бы он сказал в 40 лет? Я не уверен, что и ответ, и его мотивировка, были бы точно такими же…

Сегодня уже нет ни Жоржа Абрамовича, ни страны, которую он считал своею, а будущие историки, когда станет возможным предметно обсуждать роль разведчика Дельмара в судьбоносных для мировой цивилизации событиях создания ядерного оружия в США и СССР, вряд ли будут обладать личным опытом общения с ним и жизненным опытом существования в СССР. Советская эпоха вместе с «человеческим материалом», ею порождённым, уходит в прошлое стремительно. Вот почему столь важно провести этот анализ именно сейчас, силами людей, память которых содержит живое восприятие и личности Жоржа Абрамовича, и советской действительности.

Первым осуществил такую попытку В. И. Лота в серии своих статей и книг, посвящённых Дельмару.^[54]

Эта серия сформировала первую публичную биографическую легенду о Жорже Абрамовиче. Исходная «tabula rasa» до того неизвестной страницы истории советского атомного проекта была заполнена живыми и яркими картинами необычного жизненного пути разведчика Дельмара, студента «Дмитрия М.», и, наконец, Героя России Жоржа Коваля. Лубочная простота и назидательность легко усваиваются, поэтому картины, нарисованные В. И. Лотой, прочно закрепились в общественном сознании того инициативного социального слоя, который углублённо интересуется отечественной историей на основании доступных литературных источников. Именно поэтому материалы В. И. Лоты будут подробно рассмотрены в настоящей книге.

Однако, опыт личного общения с Жоржем Абрамовичем у В. И. Лоты был весьма краткосрочным и имел специфическую направленность выяснения подробностей его деятельности как разведчика, а фактология именно этой биографической области наиболее сильно табуирована как самим Ковалем, так и ГРУ.