Отзывы на книгу «Жизнь А.Г.», страница 3

"Жизнь А.Г." - это хорошо написанный, крепкий роман, с выстроенным сюжетом, с эффектными сценами, с интересным героем. Мне понравился. Я испытала эстетическое удовольствие. Кайфанула по полной!

Но есть и те (коллеги-писатели, литературные критики, читатели), кому роман не зашёл совершенно. Они говорят, Ставецкий подражает Маркесу (стилистика, интонации). Ну, подражает, и что с того? Я вам так скажу: забейте на всех, кто ставит это в упрёк Ставецкому, по мне так лучше хорошее подражание, чем плохое самовыражение. А плохим самовыражением (всякими там Букшами, Филипенками и иже с ними) в книжных магазинах все полки завалены. Да шоб вы так самовыражалися, хоспода хорошие, як он подражаеть!

Весьма занимательно - выдуманная Испания в исполнении российского автора. Еще более занимательно, что по задумке автора это некий набор произведений, и "Жизнь А.Г." лишь один из списка. Пожалуй, послежу-погляжу, что еще выйдет, автор стоит внимания. Впрочем, если подумать, привязка к Испании здесь весьма условна - замените на любую другую страну, смените имена, и получите все то же цельное произведение. Это ж надо так написать, чтобы читатель диктатору еще и сочувствовал, и более того - восхищался им) правда, в ту пору он (персонаж) уже не был диктатором, вернее, стал бывшим диктатором) А в остальном эксперимент весьма любопытный. В сплаве диктатур выбран комплект человек-идея и окружение, создающее видимость приближения к идее. А потом он лопнул! (с) В реальных историях, как правило, бывшие диктаторы долго не живут, но для вымышленной Испании сделали исключение - наш А.Г. проживет еще долго, переплавляя себя в новые формы и (как ни странно) сохранив верность одной из своих идей. А народ - ну что народ, здесь они по большей части статисты, публика, жаждущая хлеба и зрелищ (ну и козла отпущения в антракте или, на худой конец, грушу для битья). Надо думать, последнее действие в книге было встречено бурными и продолжительными овациями. Представление и правда удалось! И да, прекрасный слог, увлекательное чтение, определенно, буду следить за автором.

Что получится, если смешать историко-политическую биографию, латиноамериканский магический реализм и настроения не то пикарескного, не то рыцарского романа? Самобытный и оригинальный роман отечественного писателя Ставецкого «Жизнь А.Г.». Притом насыщенный таким количеством балансирующих на грани между реальностью и сюрреалистичной фантазией мотивов и жаром испанского солнца, что на протяжение чтения не раз и не два ловишь себя на мысли — а это точно творение отечественного производства? Тем более, что при первом прочтении аннотации на ум приходит «Праздник Козла» Льосы — тоже полуреалистичный, тоже о диктаторе, показанном с человечной стороны.

В опаленной солнцем юной Испании, еще не обагренной цветами коммунизма, к власти приходит Аугусто Гофредо Авельянеда де ла Гарда — вымышленный диктатор, которому суждено пережить на страницах романа собственное низложение и тяжелые годы узничества, чтобы затем прийти к тому концу, отменить который не способен для себя даже знаменитый тиран.

Читать этот роман — занимательное приключение, когда ты историк. Начало вызывает закономерное удивление: зачем вообще писать о жизни вымышленного человека, политика, главы государства, если она основана, очевидно, на жизни реально существующей личности — Франсиско Франко. Параллели неизбежны: сам авторитарный режим Испании в романе и в реальности, титул Каудильо, которым величают Авельянеду, приход к власти и мелькающий на страницах яркий образ Марокко — тоже общий топоним для обоих диктаторов.

Это недоумение проходит позднее по мере того, как тропинки Авельянеды и Франко начинают медленно расходиться: надо сказать, что здесь-то и начинается самое интересное, а сам роман начинает напоминать своеобразную «Алису в стране чудес» или знаменитую голливудскую экранизацию «Волшебника страны Оз», где черно-белая лента вдруг обретает цвета, как только Дороти попадает в Оз. Как и там, здесь черно-белый реализм уступает место сюрреалистично-сказочному действу, в котором бывший диктатор оказывается запертым в клетке и выставленным на испанских plaza перед его бывшим народом — народом, что отвернулся от того, кому поклонялся совсем недавно. Испания — главная и величайшая любовь Авельянеды — предала его, сделала из него животное в цирковой клетке, в которое проходившая мимо девчушка кидает банан, клоуна, унизила и втоптала в грязь его достоинство. Всегда смотревший на Испанию с влюбленным, но слепым восхищением Гэтсби к Дэйзи Бьюкенен Авельянеда впервые видит ее с нового ракурса.

Авторские интонации, то и дело проскальзывающие в строках, иронично-снисходительны, что влияет и на восприятие читателем происходящего, но чем дальше, тем больше из-под этой иронии пробивается настоящая человеческая трагедия. Авельянеда не похож на тех диктаторов, с которыми мы сталкиваемся, изучая историю, более того, он не похож на диктаторов XX века. Вечно грезивший то о старой Испании доблестных дворян (очевидно, этот образ у него — политика — выходит неправдоподобно идеализированным, но ведь и сознание масс при словах о прошлом вспоминает прежде всего балы из кинолент и трагичную красоту дуэлей, а не крепостное право и минимум гигиены, правда?), то об утопической будущей Испании в космосе (причем даже когда вектор мечтаний Авельянеды сменяется с прошлого на будущее, сама их суть остается прежней), он и сам будто бы дитя не своей эпохи. Он — Алонсо Кехано, который перестал быть самим собой и стал Дон Кихотом (а, может, и наоборот). Он — Дон Кихот, который вместо мельниц принимается сражаться с высмеивающей его за решеткой клетки толпой (притом удачно), а вместо Санчо при нем выступает пьянствующий, но верный скрипач. В своих многолетних страданиях и рефлексии он неожиданно становится бесконечно привлекательным для читателя — в его твердости, несгибаемости, благородстве, с которым он принимает поражение, и чести старого дворянства, с которой приходит к месту своей казни. Неудивительно, что в ежедневно выставляемом напоказ перед народом Авельянеде происходит постепенная трансформация, он приходит к принятию своего положения и меняется, но удивительно, что притом лучшие его черты лишь закаляются и становятся ярче.

Вместе с Авельянедой особый путь проходит и читатель. По мере того, как накаляется сказочно-фантастическая атмосфера вокруг Авельянеды — вплоть до превосходно обыгранного мотива двойника, ставшего достоянием испанского фольклора, связанного с их бывшим диктатором, — рассеиваются иллюзии героя (а вместе с ним — и читателя) по поводу самой Испании. Лично мне было сложно осуждать прошлое Авельянеды — не только потому, что видим мы его, в основном, уже после свержения, а в том, что касается прошлого, Ставецкий делает самые яркие акценты на бытовых вещах вроде любви диктатора к космосу и его ночных наблюдений за звездным небом, а не на политике (нет, она в тексте тоже занимает важное место, но в память читателю врезаются именно звезды), — но и потому, что его рассуждения о светлом будущем Испании окутаны флером какой-то детской наивности. Эта иллюзия идеальных людей и идеальной страны истончаются к финалу все сильнее и сильнее, но в тот момент, когда на языке должно остаться горькое послевкусие безнадежности, звучат финальные аккорды. В которых романтизированные иллюзии и преувеличенные грехи Испании выравниваются, и Авельянеда наконец видит настоящую страну. Настоящих людей, настоящее общество, что подпирало его трон столько лет. И прощает их.

Это очень трогательный — настолько, насколько может быть трогательным повествование о человечности диктаторов и обществе, обвиняющем его в казнях, которым само же способствовало, над людьми, на которых оно и указывало своим перстом, — роман. Он неторопливый и размеренный, атмосферный донельзя, прекрасно выполненный с точки зрения стилистики, и вызывающий печальную усмешку там, где должен. При всем своем сходстве с испаноязычной литературой (здесь надо оговориться, что это сходство гораздо более глубокое, чем попытки многих современных авторов писать про викторианскую Англию, основываясь на киномелодрамах с подобным сеттингом и стереотипных представлениях) «Жизнь А.Г.» очень самобытна, и язык ни в коем случае не поворачивается назвать ее подделкой под чужой культурный код. Хотя после того, как пролистываешь последнюю страницу, где-то на задворках и бьется хулиганская мысль — а как бы выглядел подобный роман о вымышленном тиране, свергнутом с его престола, с нашим отечественным сеттингом?

Пока что гоню ее от себя, ведь это уже совсем другая исто… а, может, и точно такая же?

"Жизнь А. Г." – один из самых странных русских романов конца десятых. Это книга о политическом post mortem гитлероподобного европейского диктатора-националиста. Место действия – альтернативная Испания, где с начала XX века события развивались чуточку иначе и, обгоняя Франко, еще в конце 20-х к власти пришел каудильо Аугусто Авельянеда. Ставецкий сначала рассказывает вроде бы вполне предсказуемую историю о том, куда государство и народ заводит поклонение "вождю", поставившему себя над законами (у автора Вторая Мировая закончилась, едва начавшись, французы с англичанами внезапно дали прикурить и нацистской Германии, и фашистской Италии, а испанцы де-факто запутались в одеялке), однако победой демократии над диктатурой роман не заканчивается, а только начинается.

Ставецкий изобретает такой оригинальный сюжетный ход, как замена главному военному преступнику смертной казни на пожизненное публичное заключение. Аугусто Авельянеду сажают в клетку и возят по Испании кругами, из города в город. Охрана бдительно следит за тем, чтобы ни он не мог покончить с собой, ни его не могли убить вчерашние подданные. Цель – сохранить память о преступлениях каудильо и ужасах его периода правления. Авельянеда становится как бы живым памятником самому себе, причем памятником гастролирующим: не сидит где-то в камере, а постоянно на виду, сегодня Толедо – завтра Мансанарес. В него можно плюнуть или бросить тухлый помидор – потрясающая идея, почему ее никогда не воплощали в реальности?

Так вот, в районе сотой страницы Авельянеду сажают в клетку и еще двести страниц он в ней сидит. Меня на этом моменте автор чрезвычайно заинтриговал: о чем можно написать 200 страниц в таких сюжетных условиях? Ничего же не будет происходить: ну ездит политический труп из Кастельон-де-ла-Плана в Таррагону, ну встречают его толпы зевак, сначала разгневанные, затем скучающие, а текст-то что будет заполнять? Как оказалось, пожизненно заключенный на свежем воздухе способен прожить весьма и весьма насыщенную жизнь, в особенности если это бывший диктатор. Ставецкий предлагает читателю наглухо запрещенную в нашей литературе картину – кровавый тиран не только как живой человек, но и как сильная личность.

Сначала Авельянеда пытается умереть, избавиться от мук разочарования: еще вчера его восхваляли, а уже сегодня закидывают объедками. Затем находит способ сопротивления – игнорировать зевак и вести себя подчеркнуто омерзительно, демонстрируя тем самым превосходство над толпой, пусть они свободные республиканские граждане а он публично унижаемый военный преступник. Это он свободен, а они за прутьями клетки! Затем народу приедаются однообразные гастроли экс-каудильо, да и ему тоже наскучивает просто испражняться прилюдно, и Авельянеда для саморазвлечения (сохраняя программу игнора зрителей) решает вспомнить детскую забаву – жонглирование. Спустя десять лет после победы Республики по Испании ездит уже не поверженный тиран, а уличный артист.

Здесь Ставецкий показывает, как легко актуальный опыт разрушает историческую память. Пока воспоминания свежи, пойманного в клетку диктатора ненавидят и презирают, однако повторяющийся из года в год образ обезвреженного Авельянеды начинает замещать образ ублюдка, погубившего сотни тысяч испанцев ради власти и идиотских националистических проектов. С какого-то момента людям становится трудно верить, что вот этому опустившемуся старику они подчинялись и строем пели славословия, "Да не может быть, это просто актер, а настоящего Авельянеду давно расстреляли наверняка". Когда же экс-каудильо в самом деле преображается в актера, развлекающего детишек немного странными представлениями – что это еще за политические метафоры, жонглер в клетке? – от памяти о тиране не остается и следа.

Автор здорово выдерживает отстранение, по тексту совершенно неясно, каково его отношение к диктаторским традициям. События показаны глазами Авельянеды – сначала самодовольного богочеловека, затем растерянного и погружающегося в безумие заключенного, затем пересобирающего себя и обретающего призвание в уличной клоунаде стоика. Никаких авторских комментариев, как сам Ставецкий смотрит на своего персонажа, нет. Благодаря этому книга держала в напряжении до самого конца – умрет ли Авельянеда своей смертью, или все-таки прошлое проснется в людях, они смоют с тирана грим мима и казнят его, как он заслуживал изначально? В итоге финал оказался таким (в разных смыслах) разрывным, что мои аплодисменты молодому автору.

Вот такие книги внежанровой русской литературы я бы хотел читать побольше – с необычной историей, хорошо продуманными персонажами и до конца интригующим сюжетом. Не размышления автора "что мне надумалось за последние годы" в условной сюжетной рамке, не отработку социально-политических программ в столь же условной сюжетной рамке, не стилистические упражнения в неизбежно условной сюжетной рамке, а настоящие книги. Что Ставецкий тонко прорабатывает альтернативную Европу и много работает с языком – это приятные бонусы, а главное в "Жизни А. Г." – уникальный читательский опыт внеположенного российскому литературному процессу текста. Хорошо сочиненного и хорошо написанного.

Когда я брала эту книгу, что-то другое я от нее ожидала. Это не альтернативная история, а скорее роман-притча. В ней сделано допущение, что Испания участвовала во Второй мировой войне (на самом деле - нет). Роман рассказывает про жизнь испанского тирана Аугусто Авельянеды, его пленение и казнь. В книге три части и каждая часть наводит на свою мысль. В первой - Авельянеда пытается огнем и кровью вывести сверхчеловеков из своих людей. Но Испания не далась. Вторая часть про свободу, про то, что свобода внутри. И в третьей, оказывается, что А.Г. это часть Испании, и он смог изменить ее, но другим путем, не тем, которым пытался это сделать в первой части.

Иронично-печальная история жизни диктатора, скрывавшегося под инициалами А.Г. Специально для своих соотечественников уточню, не тот А.Г., о котором вы могли подумать, а вымышленный испанский диктатор.

Маленький мальчик узнает о поражении Испании в американо-испанской войне. Вот отправная точка, которая оказала решающее влияние на судьбу самого мальчика, но и на судьбу всей страны. Романтические мечты о возвращении Испании ее могущества и славы эпохи конкистадоров сыграли дурную шутку с маленьким Аугусто. Уж больно он увлекся романтикой. Уж больно наивен он был. По сути, можно сказать, что А.Г. был так же сильно оторван от реальности после совершенного им переворота, как был оторван от земли, облетая свою горячо любимую Родину на дирижабле. Он верил, что его любят, верил, что Испания движется по правильному пути, грезил космосом. Нельзя сказать, что в своих заблуждениях виноват только он сам. Об искренности обобщенной массы испанского народа говорит то неподдельное удивление А.Г. тем, как разительно отличается отношению к нему в бытность правителем и к нему заключенному в клетку и возимому по городам и весям Испании. Не только на пике могущества главный герой был оторван от реальности, но и пребывая в клетке, особенно после того, как начал свою войну с испанским народом.

Удивительно осознавать, что книга написана не испанцем. Ну ладно, может автор хотя бы долгое время там жил. Все равно не верится. Я забуду сюжет, я забуду этот чудесный авторский стиль, живой язык, которым написана книга. Но, смею надеяться, я буду помнить, хотя бы приблизительно, те эмоции и чувства, которые возникали у меня во время чтения. Тут и восхищение ироничностью автора, с легкой руки которого, в созданной им альтернативной реальности каудильо борется с коммунистической организацией Красная Фаланга или недоумение того же каудильо несоответствием прогноза погоды, передаваемого по радио в день вооруженного переворота, и тем, какую погоду он наблюдает из окна. Таких примеров много, но хорошо бы мне запомнить хотя бы эти. А еще запомнить силу характера А.Г., которого не сломало четвертьвековое наказание самым страшным его страхом и многое другое, что достойно памяти.

На самом деле сильная книга, которую никак нельзя назвать проходной. Очень надеюсь, что большая книга «Необъявленные хроники Запада», составной частью которой является данный роман, будет такой же сильной и увлекательной, ну и напишется автором побыстрее.

Многоликий роман, очень камерный из-за минимума персонажей и диалогов, но охватывающий целый мир из-за своих подтекстов. Поверженный диктатор в клетке, обращающий лицо к далеким звездам. Поверженный народ на улицах, обращающий лица в пыль и поднимающий головы только для смеха и проклятий. Испания-Саломея, Испания-Далила, а может Испания-Юдифь ― выбирайте. Великолепная книга, в которой второго дна даже больше чем кажется. Перенесете ли вы историю великого испанского диктатора на наши дни, и наши реалии, или поставите на его место себя как оторванное от толпы и вместе с тем безнадежно в нее вплавленное сердце, или вообразите на месте АГ любого горящего, деятельного, но не всегда выбирающего верные пути человека? вы попадете в цель. Увидите ли вы аллюзию на чудовище и возмездие или на мечтателя и ветряные мельницы, свое отражение или отражение своей эпохи ― вы что-то точно увидите. Книга ― полотно, кровавая картина в тяжелой раме великолепного, сложного, но ни капельки не перегруженного языка. Цепляющие образы ― будут ли это серые лица усталых солдат или кривляющийся на людной площади народец, или трамвай, обитый матрасами и использованный как боевая техника, потому что больше нечего… или будет ли это даже ночная ваза, летящая в голову часового? А казнь на сверкающей гильотине и сборник поэзии в руках молодого солдата, и дергающееся на виселице тело сухопарого генерала, вернейшего из верных? И финал. Еще один болезненный финал в мою копилку. Хочу больше книг этого автора. Но наверное, не сразу смогу их пережить.

Наверное, этой фразой можно охарактеризовать суть книги. Действительно, испанский диктатор Аугусто Авельянеда хотел «расшевелить эту нацию лентяев с их вечной сиестой и праздным пением под гитару». И ему даже это удалось: было построено много заводов и фабрик, совершился технический прорыв в стране, возвысилась роль национальной культуры (диктатор хотел избавиться от чрезмерного влияния Запада), виделась забота о всестороннем развитии населения (в школах были введены уроки фехтования и галантных манер, на производстве – курсы стихосложения и кулачного боя). Разве не здорово? Да, есть обратная сторона: генерал построили множество тюрем, часть указов была принудительно-приказного характера, часть людей погибла в битвах или тюрьме. Авельянеда мечтал о прекрасном: о покорении Космоса, величии человечества в лице испанской нации.

А потом он оступился: как говорится, связался с плохой компанией (Гитлером и Бенито Муссолини), ввязался в мировую войну и был наказан. Но не казнью: он стал наглядным живым «диктатором», которого возили по всей стране. Конечно, первая мысль во время чтения: «По заслугам! Так и надо!» И вот тут Вячеслав Ставецкий по-настоящему приступает к описанию великого «антропологического эксперимента»… Автор добротно описывает все стадии, которые только можно испытывать к человеку: лютая ненависть, холодное безразличие, глубокое забвение, затем искусно подогретая ненависть (которую народ «вспомнил») и наконец… жалость. Признаюсь, было интересно читать про схватку, в которую вступил бывший диктатор и его народ. Генерал превратился в клоуна, но строптивого клоуна, который хорошо своим существованием показал изъяны этого мира.

И поразительно, как быстро люди забывают своих кумиров – даже тех, кого должны ненавидеть всем своим нутром. Пара поколений, и от Аугусто Авельянеды осталось только имя. Даже казнь, которую он ждал столько лет, принесла ему облегчение, а не долгожданное избавление. И показала, что народом всегда можно манипулировать: стоило только напомнить, кто такой Аугусто Авельянеда, и он снова стал «звездой».

Кому стоит непременно читать эту книгу? Думаю, всем, но особенно руководителям: чтобы понимали не только цену власти, но и её последствия, если управлять с ошибками, поддаваясь своим желаниям, не взвесив все «за» и «против». И совершенно точно всем трудоголикам, «сгорающим» на работе: подумайте, кто потом оценит весь ваш труд?

Здорово, что в РЕШ есть такие новинки, заставляющие поразмыслить о вечных ценностях на досуге. Произведение добротное, любопытное и не лишённое смысла. Единственное, я не уверена, что книга войдёт в тройку победителей премии «Большая книга»: Ставецкому не тягаться со знаменитыми Яхиной и Водолазкиным и принятой «на ура» публикой книгой Григория Служителя (ведь там любимые всеми котики!). Но читать книгу рекомендую обязательно!

История, рассказанная в романе, – долгий путь к казни. Четверть века длятся мучения бывшего диктатора Аугусто Авельянеды (известного как А.Г.): смертный приговор в последнюю минуту был заменен на пожизненное заключение в клетке, которую возят по городам условной Испании. В каждом городе клетку ставят на главной площади, а народ глумится над бывшим своим вождем и злорадствует жалкому его положению. Книга исследует, как меняются отношения диктатора и народа в эти годы: от ненависти к презрению, от равнодушия к уважению и восхищению. Сам диктатор проходит стадии духовного обновления: вначале он замкнут, унижен и подавлен, но постепенно в своем страдании он начинает находить особое душевное наслаждение, становясь все свободнее и мудрее.

«Он превратил свое падение в полет, в прометеев подвиг, ибо чем больше он унижал себя, тем больше возвышался над ними, тем больнее ранил их самолюбие. … потому, что, пятная себя, он покрывал позором и тех, кто однажды возвел его на пьедестал».

Неожиданно диктатор обретает себя в образе клоуна: изготавливает из хлебного мякиша смешной нос и шары и начинает давать «представления», мастерски жонглируя шарами. Странное поведение диктатора вызывает в публике не только раздражение, но и восхищение и интерес. Однако вскоре и клоунский период проходит. Годы идут, меняется страна, народ забывает о диктаторе, и сам Авельянеда погружается в равнодушие, все более теряя связь с реальностью. В какой-то момент он обнаруживает, что его принимают за нанятого артиста, который должен изображать бывшего генерала, а настоящий диктатор считается либо уже давно казненным, либо сидящим в тюрьме. И Авельянеда комично пытается доказать, что он и есть тот самый тиран, погубивший несчетное количество людей во имя своих бредовых идей, но ему никто не верит: народное презрение сменилось благостным равнодушием. Такова природа времени, которое задает ритм сюжету, сближая роман с испаноязычной традицией не только историческими и географическими подробностями, но и особенным «магическим» чувством времени («Плотность утратило все, кроме времени»). Каким бы ни было положение диктатора и настроение народа, ничто не остается прежним, время съедает все. И вот, через четверть века, пришедшие к власти коммунисты – когда-то главные враги бывшего диктатора (для коммунистов был создан самый страшный лагерь) – даруют ему настоящую казнь, которая, по иронии, становится не справедливым возмездием, а актом достоинства, уважения, примирения с народом.

Почему народ простил своего тирана? В какой-то степени время действительно «лечит» и стирает память, новое поколение испанцев никогда не жило при диктаторе, а среди молодых даже появляются карикатурные последователи Авельянеды. Получается, своевременность наказания действительно очень важна (мы можем вспомнить суды над почти 100-летники стариками, бывшими гестаповцами, к которым не знаешь, как относиться). Но есть еще ироничная оценка истории и власти, которая, как мяч, оказывается то в руках диктатора, то – условно – народа (республиканцев), а когда к власти приходят коммунисты, Авельянеда с народом вытесняются на одну сторону и это их объединяет (можно вспомнить судьбу нашего последнего царя, с которым примирила история и следующая диктатура, в результате чего он из «Николая кровавого» превратился «Николая святого»).

В этой немного искусственной коллизии («правые», «левые» и народ, мятущийся между ними) чувствуется и доля сатиры, но более всего – стремление к притче: в книге есть и поучительность, и парадоксальность, и желание показать глубокое изменение в душе бывшего диктатора. Но в то же время в интонации рассказа ощущается откровенная театральность, из-за которой, на мой взгляд, история лишается глубины и не получает серьезного отклика у читателя. Перерождение бывшего тирана сыграно с большой долей набоковской иронии, особенно громко набоковские нотки «кричат» в сценах с «жестокими» детьми, унижающими Авельянеду (очень характерные для Набокова сцены). И образ диктатора совершенно по-набоковски картонный, даже в своих воспоминаниях, когда он еще был в силе, в нем нет энергии и властности, внушающей трепет и омерзение (как у хрестоматийных злодеев Шекспира), наоборот, он очень ребячлив, мечтателен, вся его тирания – игра: он играет в войны деревянными танками и весельными субмаринами, грезит о космосе и Великой Испании времен Кортеса и Писарро, играет с народом в нелепые праздники, придумывает для него тяжелые блестящие деньги, которые возят в телегах, чуть ли не конфетами угощает. И наряду с этими наивными детскими впечатлениями и переживаниями диктатора творится настоящая война, гибель людей, пытки, страдания, голод и нищета. Совершенно противопоставить эти два мира у автора не получается, и он даже к этому не стремится: как у Набокова никогда не получалось описать реальные страдания и боль, так и здесь вся условная Испания слегка переигрывает отведенную ей роль, чтобы читатель знал, что все это только красивый текст, написанный Ставецким, а отнюдь не настоящая история (не в смысле достоверная, а искренне переживаемая). Но если в набоковском тексте (например, в перекликающемся «Приглашении на казнь») всегда остаются тайные проемы, из которых сквозит неподдельной горечью от театральности происходящего, доводящей читателя до метафизического потрясения и прозрения, то в романе Ставецкого декорации установлены предельно плотно, а текст настолько густой и тщательный, что совершенно не оставляет зазоров для тайны, загадки, откровения, читательской фантазии. Поэтому, несмотря на богатый и красивый язык книги, филигранную работу над стилем и сложным материалом, вообще очень редкое для русской прозы мастерство слова – рассказанная в романе история диктатора кажется простой и локальной, точнее – живущей в границах этого красивого текста, не выходящей за его рамки в читательские головы и шире – в мир литературных проблем, вопросов и тайн. Роман Ставецкого «Жизнь А.Г.» - это проза очень высокого качества, которая не обладает глубоким смыслом и не становится, увы, притчей.

Альтернативная история. Но суть не в ней, в целом, это могло бы произойти едва ли не в любой стране. В нашем случае - альтернативная история Испании. Якобы был там диктатор А., строил что-то типа социалистической империи, а потом все развалилось, но диктатор А. не погиб, не был ни убит, ни казнен. Но и не сбежал. И даже не томится в тюрьме годы и годы. Нет, автор придумал для него весьма необычную кару - передвижную тюрьму, эдакие гастроли узника по всем городам и весям...

СПОЙЛЕРЫ

Сначала его ненавидели. Каждый желал его разорвать, унизить, уничтожить. Потом к нему стали привыкать. Сначала он был в ужасе. Потом стал привыкать к своей специфической пытке так, что уже не стеснялся - жить на виду, даже в туалет ходить на виду, даже когда подсыпали слабительного - потому что другого выхода нет. Потом он стал шутом. И мир привык. Мира даже забыл о том, кто он. Шли году и годы. Автор хорошо показал, как меняется и ломается психика (наверное, стоит поменять местами), как человек забывать, кто он. И даже что он - человек. А потом вспоминает проблесками. Хорошо показал людей. Их краткосрочную память. И нрав толпы. Вообще хорошо все показал и грустно.

Новая революция придет в альтернативную Испанию, и те, кого она пожрет позже, казнят диктатора А. Пробудив в нем человека, вернув ему гордость. Только мне не кажется, что они бы его казнили в тех реалиях, которые описал автор. Они бы сделали из него нового идола - временно. И вот тут бы герою наконец отважиться покончить с собой. Но автор решил иначе.

Хорошая, необычная вещь. Про монстров толпы. Про монстров системы (любой) - с черного хода, так сказать. С черного хода истории. Я бы назвала книгу так)

Флэшмоб 2023: 40/50.