Отзывы на книгу «Серотонин», страница 4

Депрессивно и скучно. К чему было все это? Поначалу читалось интересно, развитие сюжета внушало надежды. Но зря. Тоскливое произведение, оставляющее неприятное послевкусие.

Все очень печально. Даже не знаю, в каком состоянии может понравится такая книга. Если все хорошо, то просто погрустите немного после прочтения. Но в обратном случае он может стать, увы, фатальной.

Вот уж никогда бы не подумала, что история одинокого, неприлично богатого аналиста французского Министерства сельского хозяйства, находящегося в экзистенциальной депрессии и под наблюдением у сомнительного психиатра, может так увлечь. Собственно, если бы меня спросили, о чём роман, я бы затруднилась ответить однозначно. Сорокашестилетний Флоран-Клод (да, он просто ненавидит своё имя), находясь в глубокой депрессии и обнаружив, что его актуальная подружка, японка Юдзу, ему изменяет (причём, совершенно дикими способами), решает в корне изменить свою жизнь к худшему. А именно: исчезнуть, раствориться в окружении как мираж, не оставляя следов и воспоминаний. Для начала он решает уйти от Юдзу и поселиться в отеле "Меркюр" на неопределённый срок. Стоит добавит, что являясь высококлассным специалистом, наш герой не стеснён в средствах и может позволить себе разнообразные дорогостоящие выходки, не беспокоясь о значительном сокращении банковского счёта. Для борьбы с депрессией доктор прописывает Флорану антидепрессант нового поколения - капторикс, повышающий секрецию серотонина. Маленькие таблетки не приносят счастья, но в какой-то мере примиряют с действительностью и обеспечивают стабильное функционирование ежедневных механических действий, как то: чистка зубов, горячий душ, принятие пищи, вербальное общение. Побочный эффект лекарства, практически полное снижение потенции, нашего героя не угнетает. В принципе, за неимением исходных ресурсов в лице представительниц прекрасного пола, этот аспект человеческой жизнедеятельности стал ему глубоко безразличен. Поэтому остаются лишь воспоминания о "женщинах его жизни" и смутное желание хотя бы мельком увидеть ту, единственную, которую, оказывается, любил все последние двадцать лет и с которой расстался исключительно по банальной глупости. Практически, все произведение - это рефлексии Флорана на различные темы, начиная от последствий сокращения квот на производство молока и заканчивая размышлениями о женских и мужских гениталиях. Мы сопроврждаем Флорана и его нескончаемый поток сознания в сторону Нормандии. Знакомимся с его единственным другом, аристократом-фермером Эмериком, проживающим в настоящем французском замке, становимся свидетелями трагически закончившейся забастовки фермеров, следим с биноклем за немецким орнитологом-педофилом, забавляющимся с нормандской "лолитой", практически совершаем детоубийство и мечтаем избавить мир от своего присутствия, спланировав с двадцать шестого этажа. Произведение пронизано безысходностью, мизантропией и циничным юмором. Для любителей - сплошное удовольствие. Полбалла убрала только за слишком уж откровенную нецензурщину. Я ни в коем случае не ханжа и прекрасно знаю, как что называется, но иногда Уэльбек реально перебарщивал.

Нормальная, типично уэльбековская книжка, стабильно жёстко-циничная и в меру депрессивная, - хотел было я написать где-то в середине романа.. но вот сейчас, дочитав, пожалуй немного доуточню: не в меру, а абсолютно депрессивная.. Вообще мне не нравятся (как правило) в среднего уровне писателе обе крайности: и когда автор полностью аутентичен главному герою, и когда герой (герои) абсолютно вымышленные, далёкие от автора.. - Я предпочитаю всё-таки первый вариант с небольшими вкраплениями "вымышленностей".. И, так как наш автор всё-таки не средний писатель, а, наоборот, вполне даже признанный чуть ли не супер-интеллектуал и новый классик, я в контексте сказанного, предполагаю, что работает он всё-таки в симпатичной мне парадигме "Я обо мне (или почти обо мне)".. Так вот, работая так, он, 63-х летний (когда он это писал) говорит (почему-то) от лица главного героя - 46-и летнего француза.. С одной стороны - понятно, так вроде и охват аудитории шире и "жизненных перспектив" побольше.. Но.. Но заключается в том, что репрезентируя жизнь и мыслепотоки названного 46-и летнего персонажа он-то брюзжит (и депрессирует) здесь, в книге этой со своего 63-х летнего "этажа".. вот где некоторая нестыковка.. Соответственно, в том числе, именно этот маленький (но важный, в контексте чистоты и степени "откровенности") пунктик не позволяет отнести эту книгу к сонму редких реально прото парлептипных вещей.. помимо всего прочего.. Засим, ваш..

С небольшим опозданием, но с окрепшей решительностью проглотил нового небольшого Мишеля Уэльбека – конечно, не его самого, а его новый роман «Серотонин». И если бы у моих литературных рецепторов была система оповещения, ну там АЗ-15 и всякие другие штучки, то она бы сейчас мигала тысячью разных огонечков. Потому что французский enfant terrible мировой литературы в этот раз поджег фитиль потолще, накинул погуще, сделал ну очень-очень террибль вещи. И хотя он так делает каждый раз, в этот раз французский словесник совсем распоясался и порадовал своих читателей такими провокатировками, что хоть стой, хоть падай. А сам Houellebecq только лукаво с обложки на тебя смотрит. «Кушай», - говорит.

Вообще, если кто-то уже знаком с творчеством Мишеля Уэльбека, то в целом ничего нового в плане, например, порнографически откровенных сцен они не узнают. Если кто-то не знаком – то на 50-й странице вас ждет сцена секса с животными, а потом, какое-то время спустя, сцена, которую крайне не одобряет Уголовный кодекс Российской Федерации (кому интересно, то 134 статья). Если для вас это неприемлемо, то не нужно даже браться – с этим невооруженным глазом не справиться. Все эти безобразия, ко всему прочему, разбавлены шовинизмом в открытой форме (оскорбления женщин, очень много оскорблений женщин), расизмом (если вы румын, то будет больно) и еще рядом –измов, которые оскорбят приличное количество людей вне зависимости от их взглядов на жизнь. И это вполне себе классический Уэльбек, он все это не со зла делает, просто так ему велит сердце. И так уж получилось, что параллельно он – один из лучших писателей современности, поэтому все, что ему велит сердце, он очень высокохудожественно записывает. И получается такой вот парадокс восприятия, когда почти что философская книга о крахе надежд и угасании души разбавлена дешевым порно и не всегда аргументированными нападками на род наш женский. Ну что тут сказать, pour être belle il faut souffrir.

Но безусловно, главная особенность французского автора и его романа, в частности, это язык. Тот язык, которым написана книга даст фору почти всем современным авторам, кого истеблишмент относит к большой литературе. Да что уж там, самое верное будет сказать, что Уэльбек сам по себе один такой, ну не будем же сравнивать всерьез с ним условного Брета Истона Эллиса (не такой искренний) или Эдуарда Лимонова, который, кстати, именно «сердечно» достаточно похож. По насыщенности и контрасту языка (о да, особенно по контрасту) ему просто нет аналогов. Да и давайте будем честными, я не знаю ни одного современного писателя, который мог бы вчленить (именно так) в повествование описание секса с животными, не выставив себя извращенцем или дурачком с дурным вкусом. А Уэльбек, не руководствуясь даже близко хулиганскими побуждениями, пишет не только о нем, но и других явлениях, обсуждать которые мне прямо запрещает вышеупомянутый УК РФ. Просто потому что ему так надо, и хотя я до конца не уверен, что именно так надо и почему так надо, но так надо. Понятно, что Уэльбеку не нужно опускаться до такого уровня провокации, но он все равно это делает, а потом лукаво смотрит на тебя с оборота книжки. А его глаза так и говорят «а какие эмоции ты, дружок, испытал при прочтении этих сцен»?

Я убежден и уверен, во многом именно «эти сцены», да и в целом изрядная циничность-скабрезность мешают многим воспринимать французского интеллектуала по достоинству. Ведь актуальная оценка за «Серотонин» даже близко не отражает уровня этой книги (3.70 на момент сдачи статьи в тираж). Примерно как и с фильмами фон Триера – многие просто не видят всех этих глубоко спрятанных метафор и смыслов за сценами сверхоткровенной порнографиии или ультранасилия. Или видят, но все равно им неуютно и некомфортно. И я отчасти солидарен, иногда складывается ощущение, что на тебе то ли опыты какие-то ставят высокохудожественные, то ли просто-напросто троллят. Все может быть. Но опять же факт остается фактом, и я с радостью о нем опять напомню, «Серотонин» - это 300 страниц большой литературы, высокой кухни и нарушений законодательства. Коктейль крепок, но так и времена такие.

Честно сказать, у меня нет никакого желания тут быть адвокатом французского автора. По мне, так «Покорность» была значительно сильнее, да и «Карта и территория» где-то тоже, не говоря уже о его раннем творчестве, с которым я просто пока не очень хорошо знаком. Но есть, все равно, что-то такое в Мишеле Уэльбеке, что заставляет им после прочтения искренне восхищаться. Чувствуется, что все, что написано – написано очень честно, и он правда так думает и чувствует (даже когда эти мысли и чувства ужасны и противны). Не думаю, что правильно только по этому критерию оценивать художественные произведения, но здесь это очень важно. И вся эта история смерти души показана так буквально, что правда жуть берет. А на такое реально способны немногие.

Читайте хорошие книги.

Способен ли я быть счастливым в одиночестве? Вряд ли. И вообще способен ли я быть счастливым?

«Серотонин» не случайно назван в честь «гормона счастья», нейромедиатора нервной системы  -  французский писатель Мишель Уэльбек философствует о том, можно ли быть счастливым в современном западном мире, в чем искать смысл и опору. Автор в своей обычной иронично-саркастической манере грустит об утрате таких традиционных ценностей, как любовь и эмпатия, о разрушительном воздействии новых культурных и экономических стандартов на психику человека.

Скучная и бессмысленная работа в Министерстве находящегося в кризисе сельского хозяйства, квоты Евросоюза и одиночество приводят главного героя, 46-летнего Флорана-Клода Лабруста, к депрессии и мыслям о самоубийстве. Он с трудом может читать и смотреть телевизор, бежит от обязательств: работы и любовницы-японки. Для лечения депрессии ему выписывают синтетический антидепрессант нового поколения капторикс, позволяющий без страданий осуществлять каждодневные рутинные процедуры, но имеющий побочки в виде потери либидо и импотенции. Теперь даже секс, который раньше помогал бороться с одиночеством, не доступен главному герою.

Встречи с бывшими любовницами и другом молодости не приносят радости и внутреннего равновесия, загоняя в еще большую депрессию и безысходность. Флоран пытается возродить старое чувство к одной из прежних подружек, приходя к выводу, что только любовь может спасти его от самоубийства, принести осмысленность и радость в жизнь.

Внешний же мир был жесток и беспощаден к слабым, почти никогда не сдерживал своих обещаний, и, видимо, только в любовь еще и можно было верить, больше ничего не осталось.

Главный герой на протяжении всего повествования погружен в мучительную саморефлексию и непрерывный анализ прошлого и настоящего. При этом Флоран предельно честен в определениях и относительно себя, и относительно окружающего мира. Проявления его болезненного эгоцентризма и отвратительной мизантропии сопровождаются  поразительным уэльбековским остроумием и сарказмом. Каждая фраза романа – это маленький шедевр.

Если бы не излишняя, на мой взгляд, фиксация автора на гениталиях и половых актах, я бы точно поставила роману 5 баллов.

Что вообще мы, вместе взятые, можем поделать с чем бы то ни было?

В этом вопросе, скорее утверждении, Уэльбек бескопромиссно отправляет коллективизм в область преданий, а отполированный с тщанием индивидуализм сравнивает с керамической вазой

...все мертво, мир мёртв, и ты умер сам либо превратился в керамическую фигурку, и все вокруг превратились в керамические фигурки, кстати, керамика - идеальный электрический и тепловой изолятор, благодаря ему вас уже ничто не прошибет, за исключением внутренних мучений, вызванных распадом вашего автономного тела

Если попытаться пересказать "Серотонин", то получится сбивчивый рассказ о Флоране-Клоде Лабрусте, 46-летнем служащем Министерства сельского хозяйства, вступившего в очередной возрастной кризис (сколько их в жизни? Три вроде).

Непринятие Клодом действительности начинается уже с имени. О чем, возмущается он, думали родители, называя так единственного сына? А мало о чем. Эти двое всю жизнь беззаветно любили лишь друг друга и предпочли покинуть этот мир в один день не самым естественным способом. Да и вся книга результат не самого естественного хода вещей. Под воздействием таблетки капторикса, помогающей выработке серотонина, герой пытается пусть криво, но внедриться в коллапсирующий мир. Он вспоминает дам сердца, показывая читателю, что и он когда-то был искренен. Однако все отношения сворачивались от нежелания Клода круто изменить жизнь. Женщины сменяли одна другую, чувства разжижались и теряли что-то основополагающее. Последней пассией героя стала молодая японка весьма свободных взглядов. Ее искусственность начинается с тщательно открашенного лица и заканчивается сношением с доберманом, о чем герой без удивления узнает из открытого ноутбука. Высказываясь об этой стороне отношений и телесности в целом, Уэльбек не стесняется в выражениях. А тем временем серотонин в его организме блокирует тестостерон. Как следствие, тошнота, потеря либидо, импотенция. Но Флоран-Клод утешает читателя, что волноваться не о чем, и на тошноту он пока не жаловался.

Текст идет практически сплошным монологом с витиеватыми предложениями, то отсылая нас в прошлое героя, то окуная в пассажи о мироустройстве Запада

Ощущение глобальной катастрофы всегда немного смягчает катастрофы личные, наверняка именно по этой причине самоубийства так редко случаются в военное время

...юношеская дружба, возникшая в студенческие годы - и, откровенно говоря, единственная настоящая дружба, - не выдерживает испытания взрослой жизнью, мы пытаемся избегать встреч с друзьями юности, не желая сталкиваться со свидетелями своих обманутых надежд и лишний раз убеждаться в собственном крахе

Уэльбек пишет об индустрии потребления, основанной на общечеловеческой подлости в купе с короткой памятью. Проходится по мировой литературе, развалив ее сокровищницу в лице Манна и Пруста. Не найдя там обещанных знаний и интеллекта мощнейших культур, он обнаруживает двух старых дурней, сбитых с толку юными гениталиями и запутавшихся в гендерных предпочтениях.

Даже в таком тесном понятии, как любовь, автор не даёт мужчине и женщине встретиться. Он удаляет каждого в противоположные концы дистанции, напоминая, что мужская любовь это свершение, финал, в то время, как женская изживает себя ещё на старте.

Говорить о романе непросто. Особенно мне, человеку, честно говоря, циников побаивающемуся. А первая треть книги - клубок цинизма и пошлого сарказма. От монотонного поливания словесных помоев на весь мир, с включением туда же женского рода, становится зябко почти до скуки. Но герой продолжает принимать крипторакс и что-то идет не так - к середине книги градус цинизма снижается. Из поля его зрения вдруг выпадают гениталии и стариковские задницы. Его тянет к чему-то живому и настоящему. Так, например, он едет к другу фермеру, потомственному аристократу. Но и здесь распад. Старые устои отмирают, а к новым нет сил приспособиться. Друг оказывается за бортом сельхозиндустрии и не может выбраться. Флоран-Клод вообще постепенно умывает руки от такого дерьма, как жизнь, превращаясь из вуайериста в пассивного наблюдателя. Собирая остатки воли, он тоже делает попытку внедриться в жизнь, но выбирает устрашающе кардинальный способ. Его лечащий врач бьет тревогу. Нарастающая депрессия в прямом смысле слова лишает героя сил. Заключительную треть книги читать было, как ни странно, интереснее всего. Уэльбек последовательно подвел читателя к завершению рассказа о мужской депрессии, в которой он видит не просто распад отдельной личности, а синдром умирания целого мира

...без суматохи, без опасностей и драм, почти бескровно, цивилизация умирает просто от усталости и отвращения к самой себе...

И хочется как-то переварить это послание с наименьшими для себя потерями, а посмотришь в экран, в окно, чего доброго, в телек, и... В общем и целом, это было любопытно, хоть по большей части многословно, несобытийно, изредка скучно. Мои 4 звезды.

Удивительно быстро даже по скромным человеческим меркам "вечный образ" мятежного Дона Жуана, распутника и дамского обольстителя, деградировал в пассивного Флорана-Клода, страдающего всеми видами дисфункций. Хочется по-стариковски воскликнуть "а вот раньше"... раньше книги писали о героях, пусть и "лишних", разочарованных и страдающих "нравственной болезнью" поколения, но всё же людей исключительных. А Флоран-Клод - второстепенный персонаж, занявший место главного. Впрочем, это и есть особенность нашего времени: чиновник из министерства сельского хозяйства "важнее" фермера-производителя. Хотя, казалось бы, зачем вообще нужно министерство, когда самого сельского хозяйства нет?!

В 2017 году Институт мониторинга общественного здравоохранения Франции опубликовал статистику, согласно которой уровень самоубийств среди фермеров на 22 процента выше, чем у населения в целом. Наибольший общественный резонанс получила история Жан-Пьера Ле Гульву, покончившего с собой 14 декабря 2016 года. За несколько лет до самоубийства Жан-Пьер принимал участие в популярной телевизионной программе "L'Amour est dans le pré", французской "фермерской" версии "Холостяка". Когда-то Жан-Пьер с братом содержали 66 коров в процветающем семейном поместье в южной Бретани. Но падение цен на молоко, огромные долги, депрессия и одиночество в итоге привели к суициду. Жан-Пьер Ле Гульву оставил предсмертную записку: "Когда отчаяние превосходит надежду"... Ему было 46 лет.

Столько же лет настоящему главному герой "Серотонина" - Эмерику, фермеру-аристократу, гордому, трудолюбивому, не привыкшему жаловаться и жалеть себя. Беспомощность, бесплодность и дезертирство Флорана-Клода в каком-то смысле и стали причиной того, что случилось с Эмериком. Но Флоран-Клод слишком эгоистичен, слишком увлечен пошлыми интимными переживаниями, чтобы видеть то, что происходит вокруг. Флоран-Клод слеп, но всё замечает Мишель Уэльбек. Он выворачивает историю наизнанку: второстепенное делает главным, самое сокровенное - публичным, невинных превращает в развратников, честных людей - в предателей. И тут нет ни грамма писательской фантазии. Уэльбек утверждает: таков современный мир и все живущие в нем люди. К сожалению, никаких оснований написать роман "Дофамин" у автора нет, но он как мог попытался встряхнуть читателя, использовал даже несколько запрещенных приемов. Но читателю все равно скучно...

Флорану-Клоду Лабрусту сорок шесть. Он ненавидит своё имя, сидит на антидепрессанте капторикс, состоит в вялотекущих любовных отношениях с японкой Юдзу и однажды решает исчезнуть, как каждый год исчезает 12 000 французов. Отказавшись продлять аренду, уволившись из Министерства сельского хозяйства и переведя все деньги на новый счёт, герой, утонув в воспоминаниях о прошлых любовях, отправляется на север Франции, где живёт его институтский товарищ, фермер Эмерек… ⠀ «Серотонин» – 320 страниц гундежа и бубнежа обрюзгшего женоненавистника, незнающего, что ему делать со своей жизнью. Такое ощущение, что Флоран-Клод находится в кризисе средних лет перманентно, всю свою жизнь, но в связи с возникшей на фоне приёма антидепрессантов импотенцией, он перешёл на новый уровень недовольства всем и вся. Читать эту бесконечное нытьё было бы абсолютно невозможно, если бы не одно «но» – юмор, который превращает монолог унылого жалобщика в более-менее бодрое выступление стенд-апера, чуток утратившего к концу повествования связь с реальностью. Ну да, порой шуточки на уровне «вдуть/поддуть», но у кого что болит, знаете ли… ⠀ Актуальная социалочка в «Серотонине» имеется просто для галочки, автору, конечно, куда интереснее обобщать и предсказывать, чем топтаться бок о бок с жёлтыми жилетами, фиксируя для вечности общественное негодование и хронику протестов. Если у Шпенглера был «закат Европы», то Уэльбек предлагает нам «импотенцию Европы», причём импотенцию глобальную и хроническую, затрагивающую все сферы жизни. Тут не то, что «верхи хотят, а низы не могут», такое ощущение, что никто уже ничего давно не хочет, и остаётся только с хрипотцой вздыхать по ушедшей молодости, вспоминая череду увиденных сисек-писек, да вкидываться таблетосами, хоть как-то поднимающими уровень серотонина в крови. В общем, скатилась Европа к оральной стадии, что поделать!

Книга о депрессии (кризисе среднего возраста?), справиться с которой главный герой пытается с помощью антидепрессантов. Но дело в том, что у него нет никакого смысла жизни. Антидепрессанты подавляют либидо, и герою становится еще тяжелее смириться с собственным существованием. Он оглядывается назад: оказывается, что любовь настоящая в жизни была, но он её не сберег, потерял по собственной вине. А назад не вернуться, хотя герой и делает попытки убежать от настоящего в прошлое. Но самый главный шаг - примириться с дорогим для себя человеком - не делает. Из его жизни счастье ушло навсегда (и не верится, что может уже быть по-другому), а в жизни любимой женщины есть и счастье, и близкий человек, и работа... Личный кризис разворачивается на фоне кризиса сельского хозяйства, неминуемого краха фермерства, все попытки которого сопротивляться заканчиваются жертвенным самоубийством. Так и жизнь главного героя - неминуемое и необратимое движение к смерти. Личная история здесь - метафора истории целого поколения.