Я бросился на нее, вцепившись в шею и в талию. Ее губы накрыли мой рот. Наши поцелуи были агрессивными: ее источали бурную страсть, а мои извергали безжалостную ярость. Мои руки легли на ее массивные шары и стали их бойко разминать.

– Осторожно, осторожно… – выбрасывала Лиза.

Я стал лапать ее задницу.

– Тише, тише…

И нырнул рукой под платье.

Да, она не врала. Трусов на ней не было.

– Не торопись, не торопись…

Но я торопился. И стал тянуть подол вверх.

– Постой, помнешь, я сама, я сама…

Она прикоснулась к моему паху, убедилась, что я не в игры с ней играю, а настроен крайне серьезно, развернулась ко мне спиной и аккуратно подняла свое серебристое платье, обнажив прекрасную загорелую жопку.

На ее пояснице красовалась цветная татуировка – орнамент из красных бутонов роз и зеленых лепестков.

Бельем она тело не украшает, а татухами не чурается.

Но сейчас не время разбираться в ее двойных стандартах. Сейчас время взрыхлить цветочный сад.

– Подожди, подожди, – повернула она голову.

– Что?

– Мне неудобно… Щас…

Она аккуратно убрала свои длиннющие волосы, свесив их через плечо, высоко подняла ногу, закинула колено на раковину, оперлась об нее же одной рукой, а другой об стену и сказала:

– Всё, давай.

Я расстегнул брюки.

– Подожди, подожди…

– Что?

– Щас…

Она наклонила голову, как будто о чем-то задумалась. Через несколько безмолвных секунд я лишь услышал, что она сглотнула, а потом сказала:

– Всё, давай.

Я сосредоточился на предстоящей стыковке. Но она вновь помешала:

– Подожди, подожди…

– Да что?!

– А у тебя презик есть?

Дама пьяная, а мысль здравая.

Конечно, такие вещи всегда со мной.

– Есть.

Я покопался в кармане пиджака, выцепил оттуда презерватив, порвал упаковку зубами и обрезинился.

– Надел?

– Да.

– Подожди…

– Что?

Лиза молчала. Я ждал наготове. Она снова наклонила голову.

…И в этот момент ее стошнило.

Твою ж мать! Как не вовремя.

С коротким жалобным рыком она забрызгала и раковину, и стены, и пол. По ним растеклись тысячи маленьких черных пятнышек в полупрозрачной серовато-желтой жиже.

Эксклюзивное меню – эксклюзивная блевотина.

Натощак, что ли, бухала? Надо ж было перед приходом сюда хоть пирожков дома поесть.

Однако ее ожидающая поза, ее изогнутая спинка с красивыми цветочками, ее выпуклая гладкая задница, пфффф, ни на градус не сбили мой крепкий настрой. Раньше, в студенческие годы, мне нередко приходилось трахать блюющих телок. Я и сейчас могу…

Но… не стану.

– Лиз! – донесся из коридора голос Китти. – Ты здесь?

Я быстро запаковался, подал моей несостоявшейся любовнице метра три наспех отмотанной туалетной бумаги, помог ей аккуратно опустить платье, спрятав в нем роскошную жопку, эхххх, жаль, и махнул Лизе подбородком, спрашивая тем самым: «Как ты?».

«Нормально», – кивнула она.

– Переспим, когда ты выздоровеешь, – подмигнул я.

И открыл дверь.

– Кажется, икра немного несвежая была, – буркнул я Китти, выходя из туалета и пропуская ее внутрь. Пусть подержит подруге волосы, если вдруг нахлынет вторая волна.

Я поплыл вниз по лестнице.

* * *

Кукла Вуду осталась непроткнутой.

И поэтому растекающаяся во мне злость так и не нашла выхода. Закипая всё сильнее. И продолжая прожигать меня изнутри.

В основном зале всё было по-прежнему. Музыка, прожекторы и состоятельные люди, показывающие себя и смотрящие на других.

Я прошел сквозь толпу гостей, поздоровался с тем, поинтересовался делами этого, послал воздушный поцелуй вон той стильной штучке и подмигнул ее некрасивой подруге. Надоело.

Всё, здесь меня больше ничего не держит. Мне нужна тишина, покой и домашний уют.

Я вернул Марку ключи от кабинета и сказал, что устал и поеду домой. Но он схватил меня за руку:

– Нет, подожди. Я хотел с тобой обсудить один важный вопрос по клубу.

А вот это мне совсем неинтересно.

– Маркус, давай в другой раз, я сейчас не в духе.

– Да когда в другой раз? Я тебя и сегодня-то сюда с трудом вытянул.

Это неправда. Я сам пришел. И только из-за Виолы.

– Мне не до этого, друг, – буркнул я и двинулся мимо него в сторону выхода.

Но он вновь меня одернул:

– Мне нужны деньги.

Ожидаемо.

– Мне нужно полтора миллиона.

А вот это неожиданно.

Я остановился и обернулся:

– Что за цифры такие космические?

Марк резко шагнул ко мне.

– Я хочу сделать перезапуск «Сан-Марко». Это будет что-то невероятное. Я расскажу тебе, ты поймешь. Заведений, подобных нашему, в стране не будет. Мне нужны еще третий и четвертый этажи. Да, знаю, там твои арендаторы, но ты ведь можешь этот вопрос решить.

Я ничего не отвечал. А мой компаньон продолжал заполнять мое время своей болтовней:

– Ты посмотри, до какого уровня мы дошли! «Дафна» здесь. Вишневская… Ну, да, да, признаю, она согласилась только под мое обещание, что ты будешь в зале. Но дело не в этом. Весь город знает… Скоро вся страна будет знать… Даже об этой «Русской вечеринке» будут судачить еще хрен знает сколько, фотки в журналах разглядывать, в интернете постить. Это поднимет клуб на такой уровень!.. Поэтому нам надо расти. Нам нельзя оставаться на этих жалких позициях, как сейчас. Нельзя оставаться просто рядовым ночным клубом. Нужно совершать революцию! Нужен перезапуск!

Я устало выдохнул.

– Друг, мне это сейчас не нужно. Я решил чуть отдохнуть. От всех проектов. Поэтому – извини.

Марк выглядел ошарашенным.

– Что… что значит «извини»? Да как «извини»? Как ты можешь мне говорить «извини»?! Я не справлюсь один. Мне ты нужен.

– Тебе не я нужен, а мои деньги.

Вот и он получил порцию правды в лицо.

– Деньги?! – его глаза расширились. – А знаешь, ты прав, мне деньги нужны. Это всё недешево стоит. Ты сам при желании сможешь посчитать, во сколько обошелся сегодняшний вечер. Мы ведь друзья! Как ты смеешь мне отказывать? Ты не смеешь.

Он начал меня раздражать.

– Мы должны сделать это. Мы так прогремим! Мы столько бабла на этом поднимем!.. Друг!

Знаю верную примету: если тебя долго и усердно уговаривают – значит, обманут.

– Мне это неинтересно.

– А, тебе это неинтересно! Да ты вообще ни в чем не помогаешь. Только свою долю прибыли забираешь, и всё. А я работаю один. Всё делаю один. А деньги почему-то мы распределяем на двоих, по справедливости.

Вот это зря он сюда залез.

– По справедливости?! – отрезал я.

И мой нетихий возглас был услышан всеми рядом стоящими гостями, которые уже понемногу прислушивались к выбрасываемым Марком соплям. Особенно враждебно мой клич восприняла Амалия, потому что с опаской приблизилась к мужу, будто ему сейчас грозил расстрел.

– Что это мы делим по справедливости?! Ты думаешь, я не знаю, что ты воруешь всю дорогу?! Ты думаешь, для меня секрет, что ты сначала половинил выручку, а потом обнаглел еще больше?!

А вот и еще ушат с правдой ему на голову.

Глаза Марка округлились до такой степени, что их сейчас без труда можно было бы вытащить пальцами.

– Я думал, ты чуть угомонишь свой аппетит, когда я – по-дружески! – передал тебе часть своих долей клуба, когда твоя жена вдруг ни с того ни с сего решила, что она гениальный, сука, модельер женского тряпья.

Ну вот, теперь и Амалии досталось несколько плевков с ядом.

– Сколько сейчас у нас? – продолжал свирепствовать я. – 90 на 10? И что я должен делать для клуба? Может, мне жить здесь? Ты тут и так самодельничаешь во всем, я ни в чем не перечу, никуда не сую ни нос, ни руки.

Супружеская чета стояла неподвижно, получая от меня пощечину за пощечиной и смирно слизывая всю мочу, в которую я тыкал их оборзевшие морды, словно обоссавших ковер котят.

– А теперь тебе мало и так слишком пафосного клуба! Теперь ты хочешь полтора ляма баксов. А потом что? Захочешь быть владычицей морскою? Я сказал тебе, мне это не нужно. Если тебе это так позарез необходимо, то делай всё сам, без меня.

– А может, нам тогда полностью разбежаться? – наконец ожил Марк, выплеснув это, очевидно, на эмоциях, не до конца обдумав возможные последствия.

– Да давай!

– Когда?

– Сегодня! – гаркнул я. – Конечно, сегодня! Лучший день для чего бы то ни было – это всегда сегодня.

Слова профессора звучат в моих устах.

– Поэтому и тянуть нечего. Мы теперь будем общаться только через почту. Всосал?

– Ага! – раздраженно огрызнулся Марк. – Но и тебя я здесь видеть больше не хочу. Всосал?

Это было лишним. Я и так сюда больше не собирался захаживать. Но этот его насколько дерзкий, настолько и тупой выпад, рассчитанный на публику, в глазах которой он напоследок решил обозначиться властным хозяином, – был определенно лишним.

– Марфуша, – гневно рыкнул я на него, как на насекомое, – забирай весь свой сраный клуб и вытряхивайся отсюда на хрен! У тебя три с половиной месяца на это. До конца срока аренды.

В этот момент музыка замолкла. Видать, диджей сообразил, что это его финальный сет. Гости молчаливо наблюдали за нашей словесной перепалкой. О которой будут судачить еще хрен знает сколько.

– Можешь перевезти всё в магазин трусов своей жены, – уже издевался я. Наверное, потому, что скопившиеся в моей крови бесы нашли наконец выход – и теперь с разбега набрасывались на семью Стекольниковых. – Там устраивай свои революционные вечеринки.

У Амалии нахмурились брови.

Она быстро схватила со стола рюмку и плеснула мне водкой в лицо.

– Я не сука, – процедила она, тем самым пояснив, в ответ на какие мои слова она так невоспитанно поступила. – Ты сам урод.

Ну какая же ты не сука, если самая настоящая сука. И главное, бесстрашная! Не боится, что я сейчас в порыве бешенства раскрою ее мужу, что трахал ее и в хвост и в гриву… Да и правильно, что не боится. Конечно, я так не сделаю.

Я, не вытирая лицо, вцепился двумя руками в стоящее на столе ведерко и, перевернув его, высыпал черную массу Амалии на голову.

Ахи и охи волнами полетели по залу.

Амалия, моментально превратившаяся из светской львицы в болотную кикимору, стояла, чуть приподняв от шока руки и широко раскрыв рот, и обтекала икрой.

Нет, я этим не горжусь. Оно как-то совершенно интуитивно получилось. Не стоило мне так. Эх, жалко…

Наконец ее доблестный муж очнулся и с неразборчивым, но, кажется, воинственным визгом, замахнулся рукой, чтобы, видимо, нанести мне сокрушительный апперкот в челюсть, от которого я должен был бы, как в замедленной съемке, подлететь в воздух и упасть спиной на столик, разбив его вдребезги. Но у него получилась какая-то нелепая пощечина. И пришлась она мне больше даже по шее, чем по щеке.

Я не стал ничего обдумывать, а рефлекторно нанес ему такую же оплеуху – но настоящую, мужицкую, свернутой лодочкой ладонью – прямо по виску.

От этого удара Марк не удержался на ногах и упал.

А вот его не жалко. Заслужил.

Ахи и охи взорвались еще громче.

Я оглядел зал. Все стояли как вкопанные. Ни движения, ни шороха, ни вздоха. Музей восковых фигур, сука.

Кажется, необходимую революцию в «Сан-Марко» я уже совершил. И для этого не потребовалось полтора миллиона долларов. И не пришлось выгонять добросовестно исполняющих свои обязательства организации из третьего и четвертого этажей этого здания. Наоборот: скоро освободятся первые два этажа.

У меня было чувство, будто я подобрал правильный соус под жареное мясо.

Пора уходить.

Пора покинуть навсегда этот поганый склад манекенов.

Аривидерчи, суки.

Я свободно зашагал к выходу. А мои бесы, наставляя на взволнованную толпу револьверы, прикрывали мой уход, чтобы ни одна тварь вдруг геройски не дернулась меня догонять.

Никто не дернулся.

Я сел в машину, открыл окна и покатил.

Сегодня город был изнеженно красив.

12

– Доброе утро, Эдуард Валентинович? – мурлыкнула Дина, едва я ступил на этаж.

Она вернула себе прежнюю объемную прическу – густые белые пружинки до поясницы. Безумно красиво.

Видимо, она испугалась, что, изменив ее три дня назад, встретила мою неоднозначную реакцию, – а ведь мне-то было не более чем просто непривычно! – и решила не экспериментировать в этом направлении и вернуть всё на круги своя. Чтобы ее великий начальник был доволен каждой мелочью в ней. И он доволен.

– Принести сейчас ваш кофе?

– Нет. Принеси, пожалуйста, свежевыжатый сок, апельсиновый, – я закрыл за собой дверь кабинета и представил, как Дина сейчас тупит, смотря на табличку с моим именем.

Не знаю, где она его добудет. Пусть хоть в горшке вырастит и руками выжмет. Уверен, при ее самоотверженном старании у нее непременно всё получится.

Я открыл все окна, упал в кресло, закинул ноги на стол. Новый день. Прекрасно.

Всё прекрасно, даже несмотря на оставленные в моем сердце следы вчерашнего дня.

Это неутоленная ностальгическая жажда нежности от Виолы. Которую я полгода заглушал бесконечными плотскими утехами с разными женщинами – от бесплатных до дорогих, от низких и тонюсеньких до двухметровых кобыл, от одной робкой до одновременно четырех психопаток… Правда, всегда неоспоримо красивыми.

Но, кажется, по-настоящему приглушить жар, оставленный во мне Виолой, получилось только после моей незабываемой ночи с Полиной.

А вчерашняя тяга к Вишенке уже не была так сильна, как раньше. Это скорее было затлевающее покалывание. Требующее утешения моего собственного эго в том, чтобы она, сука, поняла, кого потеряла, и пожалела, что была такой тупой дурой. Но Виола хотела нашей встречи по этим же причинам. И добилась-таки желаемого итога. А я – нет. Но именно это мое разочарование неожиданно помогло мне вычеркнуть ее из списка моих желаний. Вроде отпустило. Виола канула в пыльный подвал со старыми ненужными вещами.

А еще неутоленной осталась и другая жажда – заколоть пышногрудую и круглозадую Лизу. Которая изрядно наделена кричащей сексапильностью, даже чересчур кричащей – переходящей в истерическую и вульгарную. Но это никак меня от нее не оттолкнуло вчера, а, наоборот, раззадорило настолько сильно, что по приезде домой после нереализованного выброса похоти пришлось догоняться до состояния покоя самостоятельно, вручную, за непродолжительным просмотром наисмотрибельнейшего кинопродукта.

И после этого ситуация с Марком… и его очаровательной супругой тоже перестала летать пылью перед глазами, а мирно улеглась на дно, очистив воздух. Всё было правильно. Я отфильтровывал окружение. А некоторые люди, которых я привык называть друзьями, по сути, не вкладывая в это слово какой-то глубокий смысл, просто оказались со слишком толстым поясом негатива и не пролезли в узкие поры моего обновленного духовного фильтра.

Поэтому сегодняшний день – новый чистый лист.

Стук в дверь.

Показалась Дина. В руках поднос: графин с соком и стакан. Да ты ж моя умница! Положила на стол и улыбнулась – нарывается на похвалу, мол, правда я большая молодец, шеф.

Ох уж эта улыбочка. Ох уж эта Диночка.

Очень красивая. Просто картинка. Просто кукла. Таких сейчас не делают.

За геометрией ее лица и тела не следят, как в каком-то кордебалете, специалисты с измерительной лентой, штангенциркулем и транспортиром. Ее невероятно утонченные, изысканные черты и формы были искусно прорисованы и запрограммированы в самом высокохудожественном источнике Вселенной. Уверен, профессор, объяснил бы это как-то так.

– Спасибо, – я взял стакан с подноса и пригубил.

Дина немного замялась.

– Эдуард Валентинович, я организовала всё, как вы вчера сказали. Квартира арендована и оплачена на шесть месяцев. Ключи были переданы вашей… гостье.

Она опустила глаза.

Я почувствовал ревность в ее внезапно ослабшей ауре.

– Это тайная дама сердца одного прокурора, – соврал я. – Он попросил меня помочь в этом деликатном вопросе. Поэтому пришлось немного посодействовать. Спасибо, что поучаствовала.

Вообще, конечно, я не обязан ей ничего объяснять, а тем более успокаивать, но всё же из-за ее всепоглощающего доброжелательного отношения мне захотелось угостить ее таким фальшиво-доверительным признанием.

Судя по ее ожившим голубым глазам, это сработало.

– Не за что, Эдуард Валентинович. Меня это нисколько не затруднило.

Она еще раз умиленно взглянула, как я попиваю принесенный ею апельсиновый сок.

– Вам нужно что-нибудь еще?

Ох, Диночка. Моя невозможно прекрасная Диночка. Моя запретная, затабуированная Диночка. Как же ты, твою мать, хороша!

Когда-нибудь я не выдержу и… Пфффф.

Самый лучший день для чего бы то ни было – это сегодня.

– А ну-ка, Дин, иди сюда.

Я встал и двинулся к окну. Она подошла.

Я медленно прикоснулся к ее шикарно закрученным волосам. Скользнул по ним ниже. Прикоснулся к плечу, к кисти. Погладил ее по порумяневшей щеке.

Она отвела взгляд и шумно выдохнула. Не шевелилась.

Я положил палец на ее чувственные розовые губы.

Дина посмотрела на меня голодными глазами.

Правил нет.

И ее вечно вытянутые губоньки были награждены моим мягким поцелуем. Без засоса. Без буйного вторжения языка в рот и хаотичного блуждания в нем. Без погрызывания и причмокивания. А нежным протяжным поцелуем. С осторожными поглаживаниями губ друг друга. Словно мы два тайно влюбленных персонажа драматической пьесы, впервые получившие радость близкой встречи.

Правил нет.

Я взял ее за кисти и упер их в подоконник. Стал сзади, провел ладонями по тыльной стороне ее гладеньких безупречных ножек снизу вверх. Закинул юбку на резко вогнувшуюся внутрь спинку, выдавившую выше и очертившую изящными кривыми линиями ее глянцевую попку, ааай, сейчас сгорю… и спустил трусики.

Я знаю, ты давно этого хочешь.

– Эдуард Валентинович, – трепетно зашептала она, – сюда может кто-нибудь войти.

Но в ее шепоте не было мольбы прекратить. Это был шепот между двумя сообщниками, совершающими преступление под покровом ночи и под носом у спящих свидетелей.

– Могу… – я сунул пальцы ей в рот, – всё что угодно… только я.

Правил нет.

Я смотрел на мир за окном сквозь трясущиеся серебристые Динины кудряшки. Великолепная панорама. Это мой самый любимый город на планете. Сказочная погода. Нежарящее солнце, щекочущий легкий ветер, запах весны.

Дина, очевидно, была счастлива сейчас. Потому что ее ни капли не смущало, что она торчит в окне, а позади нее, спрятавшись за ее огромной гривой – и никак не видимый из соседних зданий, старательно пыхчу я. Наверняка это воодушевляло ее так же заоблачно, как и меня. Моя кукла мило и даже смешно постанывала. Мне показалось, что я ее люблю. Люблю любовною любовью мою любимую любовницу. Мне хотелось этого. И от этого было еще слаще.

Ах, как сладко, Диночка! Ах, как сладко!..

– Я не хочу сегодня работать, – сказал я, приводя себя в порядок и наблюдая, как Дина прихорашивается у зеркала и искоса поглядывает на меня смеющимися глазами.

Никакой нежности в разговоре с ней я не источал. Будто она всего лишь выполнила свою ежедневную обязанность. И поэтому мне стало немного стыдно, но это никак не изменило мой деловитый тон и безразличный настрой. Не стоит ее баловать теплотой своего внимания больше, чем обычно. А то вдруг в ее суматошной девичьей душе поселится надежда на то, чего быть не может.

– Устрою себе небольшой отпуск. Тоску немного погоняю. Ты разберешься со всем здесь?

– Конечно, Эдуард Валентинович.

Очень красивая. Просто картинка. Просто кукла. И после секса тусклее в моих глазах она не стала. Надеюсь, так будет и впредь. Иначе придется возвратить ее в магазин.

– Да, и вот еще что, – сказал я, уже открыв дверь.

Она со вниманием подняла на меня глаза. Не торопилась выходить из моего кабинета. Ей всегда можно здесь хозяйничать, когда меня нет.

– Мне сюда нужен аквариум. Вот такой примерно, – показал руками. – И одна рыбка чтоб там… золотая…

Хочу собственный Универсариум.

– Я всё организую, Эдуард Валентинович.

А у меня и тени сомнения нет.

Возможно… нет, совершенно точно, Дина подумала, что ее начальник сегодня немного странный. Однако она еще не до конца уверена, что это хорошо. Хотя именно сегодня ей уже было хорошо от этой необъяснимой странности. А это как минимум добрый знак.

Пожалуй, Дина, ты права.

13

Уже стал забывать вкус мороженого, купленного в ларьке, а не поданного в ресторане изрядно украшенным кусочками фруктов и с добавленным цветным сиропом.

Я шел по парку, покусывая эскимо и следя за тем, чтобы оно не капало. Вот так я решил проводить свой придуманный сегодня и тут же воплощенный отпуск. Побуду наедине с собой, вдали от всего, что напоминает мне о чем-либо, напрягающем мозги. Поставлю всё на паузу и без спешки поразглядываю окружающие пейзажи.

Я останавливался около фонтанов и долго наблюдал за хореографией их струй, за фотографирующимися рядом людьми, за пересекающими воздух птицами. Покупал пакетики с семечками и тут же разбрасывал их вокруг, привлекая голубей, и те моментально собирались над угощением. Я словно сбежавший с уроков третьеклассник.

Клеился к смазливым девушкам, они хихикали, давали визитки, которые я не читал, выбрасывал, как только отходил подальше.

Я свободен. Мой мир безграничен.

После ужина я решил продолжить свой безмятежный променад по городу. Сел в машину и помчал по улицам. Несколько раз я останавливался около симпатичных мне голосующих девушек и предлагал им бесплатные услуги такси. Но они не соглашались. Видимо, мой раскудрявый автомобиль заставлял их в чем-то сомневаться и чувствовать подвох.

Когда я проезжал мимо ресторана «Скарабей», меня вдруг дернуло остановиться. Стало интересно, что за атмосфера сегодня внутри. Поскольку в «Сан-Марко» я больше не ходок, буду посещать другие мои гнезда, благо их хватает.

Но стоило мне выйти из машины, всё мое внимание перехватили три юные девы, выскочившие из заведения с брызжущим весельем. Одеты были словно школьницы, вырвавшиеся на свою первую дискотеку. Что-то задорно кричали – то ли они так общались между собой, то ли просто наугад пропевали строчки из песен.

– Какой номер, ты сказала?! – прогорланила одна из них: шатенка, красная юбочка, синяя кофточка, и бесстрашно выскочила на дорогу.

– Щас, щас, подожди! – отозвалась другая: блондинка, белая юбочка, белая кофточка, и принялась что-то клацать в телефоне.

– А может, вот это наше такси?! – радостно завопила третья: тоже шатенка, с более светлым оттенком, серое платьице на тонких бретельках, и с хохотом указала рукой на мою машину.

– О-о! Точно! Это наша! Ха-ха-ха-ха!

Блондинка смело зашагала ко мне, сияя зашкаливающей эйфорией.

– Лен, Лен, да он не поведется! – крикнула ей подруга.

– Покажи ему сиськи, Лен! – подхватила другая.

А блондинка повернула к ним голову и всплеснула рукой, мол, отвяньте, дуры, я сама разберусь.

– Здравствуйте, – затянула она, приблизившись ко мне.

– Добрый вечер.

– А скажите, вы ведь правда за нами приехали? – она сцепила кисти в пальцах, умоляюще помахивая ими около моей груди с поставленным жалостным взглядом – насколько это можно было сыграть в ее пьяном состоянии. – Я знаю, что вы за нами, потому что у меня сегодня день рождения! А я как раз загадала такое красивое такси. Вы ведь нас покатаете, покатаете?

Молодец. Со вкусом.

– Только если ты не обманщица и у тебя действительно день рождения.

Блондинка обернулась к своим подругам с распахнутым от счастья ртом и вздернутыми бровями, подавая им знак, что происходит что-то масштабное. Нырнула в свою сумочку, извлекла оттуда документ и открыла его передо мной.

Это паспорт. Бердникова Елена Геннадьевна. Родилась действительно 19 мая – не соврала. Но для меня важным было не это, а то, что произошло это ровно 21 год назад, а не 15. Потому что по ее внешнему виду, как и ее подружек, судить о возрасте было сложно. Хотя они и вышли из «Скарабея», сотрудники которого тщательно следят за тем, чтобы все посетители были совершеннолетними, но лучше лишний раз проверить, чтобы не влипнуть в неприятности. Этому меня научил Алик. Который куда только не влипал.

– Поздравляю, Лена, – сказал я. – Моя колесница в вашем распоряжении.

– А-а-а-а! – завизжала блондиночка, поднимая руки.

И тут же этот крик подхватили ее подружки, распознав по ее воплю, что чудо все-таки свершилось. И шустро засеменили к нам, стараясь не оступиться, топая на каблуках.

– Че, правда?! Че, правда?! – верещали они.

– Да! Да! – пищала Лена, глядя на меня, всё еще сомневаясь, а не пошутил ли я.

Но мое доброе выражение лица и мой контрольный кивок окончательно ее осчастливили. И она, видимо, не выдержав внутреннего эмоционального накала, с раскинутыми руками кинулась меня обнимать, чмокнула в щеку и заливисто захихикала.

– Девушки, прошу садиться, – пригласил я. – Двери открыты.

Они со смехом и веселыми возгласами поныряли в салон.

Я уселся в свое кресло последним. И оглядел присутствующих.

В юности я обожал кататься с телками по ночному городу. Даже когда у меня не было нарядного автомобиля, девчонки с удовольствием разделяли со мной такие простые путешествия. А потом, если везло, разделяли со мной заднее сиденье. Тогда это было основным местом для занятий сексом, которое я мог себе позволить.

И почему бы сейчас, в разгар моего спонтанного отпуска и проветривания головы от лишних надоевших мыслей, мне не вспомнить увлечения юности и не потусить с этими пьяненькими молодушками в заводной колесной вечеринке?

– Ну что, готовы к продолжению праздника? – забросил я.

– О-о-о-о! У-у-у-у! А-а-а-а! – со всех сторон.

– Хотим еще мартини, – донеслось сзади.

Я быстро настучал сообщение на мобильнике.

– Как тут наболтать музыку погромче? – спросила Лена, устроившаяся на переднем пассажирском.

Я накрутил звук почти на максимум. И мой автомобиль тут же стал еще более заметным объектом на улице. Не хмурьтесь и не ругайтесь, прохожие и проезжие, просто немного музычки в ваш вечер.

Девчонки орали от удовольствия и танцевали, прыгая задницами на креслах и размахивая руками.

Меня кто-то похлопал по плечу. Я обернулся. Это темная шатенка. Она что-то кричала, старательно раскрывая рот, но ее голос растворялся в мелодичном грохоте. Сделал тише и наконец разобрал:

– Поехали! Поехали!

– Одну секунду. Все желания в порядке очереди. Сейчас ждем мартини.

– О-о-о-о! Мартини! Мартини!

В мое окно постучалась девушка, одетая в обтягивающее бежевое платье с открытыми коленками и закрытыми локтями, но с будоражащим декольте. Левый висок у нее был выбрит, а оставшиеся волосы сплетены в живописные длинные косички, ползущие по ее голове спиралью и выбрасывающиеся в элегантный хвост-метлу. На лице, под левым глазом, у нее красовалась надпись: «Моя улыбка делает мир прекрасней». Это официантка из «Скарабея». И она принесла заказанный мной алкоголь.

Я опустил стекло.

– Здравствуйте, Эдуард Валентинович.

– Привет… – мой взгляд наспех скользнул по ее бейджику, – Мария. Как тут у вас?

– Всё хорошо. Только по вам скучаем. Давно не заходите.

– Приятно. Премию тебе выпишу, – подмигнул я ей.

Она с улыбкой, растянувшейся вдруг от уха до уха, протянула мне в окно пакет.

– Вот ваш заказ.

Я забрал и передал его моим гостьям. Те тут же азартно запищали, заглядывая внутрь и вытаскивая уже откупоренные бутылки, горлышки которых были заткнуты специальными пластиковыми пробками для легкого открывания-закрывания.

– Спасибо, Мария, – обронил я и закрыл окно.

Она вместо слов «пожалуйста» или «на здоровье» сделала изящный реверанс в знак выполненного задания. И двинулась обратно в ресторан, открывая обзор на свою голую спинку и немного на ложбинку между ягодицами – то есть понятно, что трусиков на ней нет. Эту униформу я одобрил без раздумий. И не жалею. Красотища!

– Тебя зовут Эдуард? – спросила блондинка, доставая из пакета коробку с бокалами.

– Угу.

– А я Лена. А тебя тут все знают, что ли?

– Угу.

– Круто.

– Я не буду из бокала, я буду из бутылки, – прокряхтела светлая шатенка. – А то еще на платье пролью.

– Тогда и я буду из горла.

– Тогда и я.

И загоготали втроем.

Я покатил по дороге. И веселье ожило.

Мы колесили по сверкающим искусственными огнями улицам города, везя в салоне маленький ночной клуб. Девчонки не уставали пританцовывать на сиденьях и регулярно добавляли в себя топливо из стеклянных горлышек. Они высовывались в открытые окна и кричали что-то прохожим и проезжающим машинам: передавали приветы и посылали в задницу. Темная шатенка поднимала кофточку и вываливала в окно на всеобщее обозрение свою обнаженную грудь, сопровождая это протяжным завыванием. Наконец она полностью оголилась по пояс и высунулась в люк, угарно танцуя посреди салона. С улицы в ее адрес зашумели, засвистели, заорали ценители женских прелестей.

Сверну-ка я от греха на более тихую улочку.

Блондинка периодически угощала меня из своей бутылки. Я иногда отмахивался, потому что следил за дорогой. Наконец она отхлебнула, подняла колени, забралась ими на сиденье и потянулась лицом ко мне. Ее губы наползли на мои, и в рот, немного растекаясь по щекам, хлынула жара алкоголя.

Лена не стала возвращаться на свое место, а поудобнее расположилась на моих коленях, облокотившись спиной об дверцу. И попивала из бутылочки, правой рукой держась за мою шею.

Ее подружки одобрительными, но неразборчивыми возгласами поддержали ее талантливый маневр. Темная шатенка, воспользовавшись моментом, кое-как переставляя конечности, перелезла на переднее пассажирское сиденье – видимо, хотела быть поближе к ветровому стеклу, чтобы ее молоденькие сисечки созерцало как можно больше возможных зрителей. Светлая шатенка уселась посередине заднего сиденья и подтянула свою голову поближе к основной компании, чтобы не тусоваться там в одиночестве.

Лена вновь втянула в себя жидкость из бутылки и сделала мне переливание рот в рот. Но на сей раз почти всё потекло мимо, потому что, соприкоснувшись губами с моими, она принялась целовать меня взасос. И мне вдруг стало не 30, а 20: минус 10 лет от проникновения в рот озорного язычка пьяненькой молодушки, рассиживающей на моем паху. Я словно вернулся в прошлое. И мне это нравилось.

Почувствовав своей костлявой жопой, что я возбужден, Лена заерзала ею энергичнее.

Ах ты ж маленькая шалунья.

Я потянулся свободной рукой к ее животу, юркнул пальцем в пупочек, затем дернулся выше и помассировал небольшую грудь. Небольшую, но твердую, с металлическими сосочками. Блондинка одобрительно хрипела. Ее подружки восторженно галдели.

Лена сильнее крутанула задницей. И я, перешагнув пальцами через ее пупок, запустил руку за край белой юбочки. Нащупал трусики и скользнул под них.