Универсариум

Она начала разгоняться. Выпрямилась и завела руки за голову. Ее огромная грудь запрыгала сильнее. Еще немного – и развернется вся мощь ее крепкого тела и беспощадность ее дикого сердца. И тогда она меня оживит.

– А ты зовешь меня так редко, – продолжала лепетать Марго сквозь учащающееся дыхание. – Так редко. А я ведь скучаю. А ты зовешь меня раз в неделю. Мне тебя мало.

Меня ли ей мало или гонораров, не знаю. Ее слова всегда звучат настолько искренне, что я порой даже сомневаюсь.

– Зови меня чаще… Ааах! Зови когда хочешь, я приду… Ааах!

Она заскакала на мне еще яростнее. И кричала невероятно громко. Она орала так, словно падала вниз, выпав из самолета, словно ее раздирала на куски стая голодных волков, словно ее сжигали на инквизиторском костре. Ее оглушительные, сладострастные вопли – моя любимая фишечка в ней.

Кричи, Марго, кричи! Сгори дотла в этом адском пламени. И сожги меня в прах.

6

Утром я проснулся легко. Не как обычно. То ли это заслуга Марго, подарившей мне ночью сумасшедший аттракцион с акробатикой, граничащей с хореографией, с поддразниванием и укрощением голодного хищника, с прыжком сквозь объятое огнем кольцо и с красочным фейерверком в финале. То ли вчера я действительно избавился от чего-то удушающего и неволящего.

Я проснулся с волнительным ощущением, похожим на чувство интереса. На ожидание новых ярких событий. Даже несмотря на то, что я знал весь свой день до минуты.

Знал, что попрусь по пробкам, слушая в машине один из прогоненных по сотне раз плейлистов. Приду в офис, где меня будут ждать десятки оставленных сообщений от партнеров. Меня вновь порадует своим художественным образом и утренней улыбкой фантастически красивая Дина-секретарша. Поставленная перед моей дверью, только чтобы радовать глаз. И ничего дальше этого. Иначе она надоест и потеряет должность ее мечты. И ряд специалистов, выполняющих иногда полезную, иногда бесполезную работу за приличные деньги.

А еще: дорогущий, но почему-то невкусный кофе, тонны предложений инициативной группы, пара деловых или не особо деловых встреч и пачка бумаг различной важности, поднесенная Диной с таким досточтимым видом и упоением, будто мы здесь спасаем от погибели если и не людей, то как минимум дельфинов.

Но это не разочаровывало меня, как раньше. А представлялось даже немного забавным.

* * *

Видимо, даже Дина каким-то образом почувствовала перезагрузку внутри меня и встретила меня с новой прической – стильно прилизанными волосами с ровным пробором, свисающими в толстую, красиво заплетенную белую косу.

– Доброе утро, Эдуард Валентинович.

Улыбки, которые она мне дарит, настолько ласковые, что мне кажется, что она самый преданный мне человек в этом мире.

– Привет, Динуль. А где же твои шикарные кудряшки?

Моя 23-летняя блондиночка опешила. В ее ярких голубых глазах блеснула детская обиженность. А бордовые губки легонько дернулись от напавшей растерянности. Но всё это не смогло ни на тон омрачить сияние ее светлого лица.

Она уязвленно потянулась рукой к своим волосам, неуверенно коснулась их и тихонько произнесла:

– А вам не нравится? Я решила выпрямить…

– Ну что ты, Динуль! Разве в тебе может что-то не нравиться? Я нарочно не делаю тебе комплиментов, чтобы не надоедать.

И добрейшая улыбка вновь торжествующе сверкнула.

Теперь Дина со счастливым, но немного всё же сомневающимся видом хвастливо поглаживала себя по длинной косе.

Ох, Диночка. Впервые увидев ее, я подумал, что это кукла, – настолько был поражен ее утонченными чертами лица. Ее отполированная кожа словно изготовлена из каучука и окрашена идеально подобранной краской телесного цвета с добавлением секретных дизайнерских оттенков. Ее миленький носик создан, чтобы вдыхать ароматы цветов, а никак не запах моего пота. А губоньки очерчены так, словно они всегда тянутся к поцелую. И к ним всё время хочется тянуться навстречу.

Именно это эстетическое наслаждение красотой Дины, подкрепленное наложенным самим на себя табу на всякие сексуальные поползновения в ее адрес, составляли постоянное удовольствие от ее созерцания.

Ох, Диночка, как же ты хороша!

– Принести вам ваш кофе, Эдуард Валентинович? – она сопроводила меня до моего кабинета и остановилась в дверях.

Я на пижонский манер прыгнул в кресло и забросил ноги на стол.

– Да, только добавь туда что-нибудь вкусненькое.

Изобретательность – не самое развитое достоинство Дины, поэтому я и не ждал от нее необыкновенных идей.

– Сахара побольше?

– Хочу, чтобы еще вкуснее было.

– Может, сливок добавить? Я со сливками пью.

Эх, добавить бы в него еще пару капель твоих сладких слез, вот тогда я бы зарядился.

Зато она ответственно и гарантированно выполнит то, что я ей скажу.

– А знаешь, сделай мне так, как пьешь его ты.

Это вот я здорово сейчас придумал.

– Хорошо, Эдуард Валентинович. Что-нибудь еще?

Я быстро оглядел ее с головы до пят. Худенькая, стройненькая. Грудь небольшая. Талия тонкая. Ножки длинные.

– Пока всё.

И теперь провожал взглядом соблазнительные изгибы ее бедер и выпирающей задницы. Мой неизменный ритуал.

* * *

Я стоял у окна и осматривал город. Давно так не делал. Сегодня это снова стало приятным. Будто меня на пару лет заточили в темницу и теперь вновь возвратили в кабинет на седьмом этаже. И привычный и надоевший пейзаж, с россыпью зданий и подъемных кранов, заиграл новыми красками, вызывая те, первые, забытые эмоции.

– Ваш кофе, Эдуард Валентинович.

Ее лицо было таким довольным, будто она по моему заданию нашла и принесла древний затерянный артефакт, имеющий неизмеримую ценность для мирового культурного наследия, а не вытащила его из кофемашины.

– Надеюсь на твой вкус.

– И я надеюсь, что вам понравится.

Поставила блюдце с кружкой на стол.

Пора начинать совещание.

– Зови всех.

* * *

Стулья, расставленные у стены моего кабинета, заняли девять работников, все мужчины. У каждого из них своя линия в моей предпринимательской деятельности: кто-то занимается действующими ресторанами и ночными клубами, кто-то приискивает новые проекты, кто-то обеспечивает ведение не совсем законных финансовых операций. И еще: каждому сделано строгое внушение о недопустимости любого флирта и подкатов к Дине. Еще этого не хватало!

А кофе действительно отличный. Потом тебя похвалю.

Сегодня мне достаточно было услышать, что текущие проекты не требуют острых вмешательств. Новые месторождения прибыли меня не заботили. Поэтому все усердные доклады на эту тему я слушал с незаинтересованным видом.

Всем спасибо, все свободны.

* * *

– Эдуард Валентинович, к вам на личный прием просится женщина, – сообщила мне по внутреннему телефону Дина.

– Мм! Красивая?

Молчание в трубке.

– Ее фамилия Казанцева, – наконец-то отозвалась она.

– Не слышал о такой.

Новая пауза.

– Так мне ее пропустить к вам?

– А ты ее обыскала?

Юмор – не самое развитое достоинство Дины, поэтому, если шутка озвучена мной по телефону и она не может видеть мою мимику, ей ни за что не понять, говорю я серьезно или нет.

Не стал ждать ее реакции.

– Ладно, пусть войдет, я сам ее обыщу.

– Проходите, – успел услышать я перед тем, как она положила трубку.

Дверь открылась, и в моем кабинете появилась симпатичная женщина лет тридцати, в сером деловом костюме, с закрученными в пучок русыми волосами.

Ну что ей может быть от меня нужно в рабочее время? Только одно.

– Здравствуйте. Можно?

Я тоже поприветствовал ее и пригласил сесть за стол.

Ну давай, цыпа, излагай свою оригинальную идею кафе-мороженого.

– Меня зовут Оксана Казанцева. Я представляла вам проект ресторана и бизнес-план. Мое предложение изучал ваш сотрудник, Лукинов. В итоге он объявил о неготовности вашей компании сделать мне предложение об инвестиции, – с показной печалью проговорила она. – Однако я уверена, что не все детали были рассмотрены внимательно.

– Да-да, я вспомнил – Казанцева, – перебил я. – Лукинов показывал мне ваш проект. К сожалению, он меня не заинтересовал.

Похоже, я сбил ее нападенческий настрой.

– Я пришла сюда, чтобы вас убедить…

– Убеждайте. У вас одна минута.

Она на секунду замерла, но быстро очнулась:

– Концепция ресторана выдержана в том же стиле, что и два ресторана, которые вы открыли: «Скарабей» и «Бомонд». Примерно такая же ценовая политика. Дизайн будет не похож ни на какой из тех, что можно встретить в городе… даже в стране. Я займусь им сама, у меня соответствующее образование и опыт. Некоторые эскизы мной представлялись вместе со всеми бумагами… но я обязательно сделаю еще несколько оригинальных вариантов.

Пока она излагала свои юношеские мечты, я разглядывал ее внешность. Ее ухоженный деловитый вид возбуждал меня. Иногда я щелкаю телок, мнящих себя бизнес-леди. Я бы с радостью прямо сейчас нырнул с ней под одеяло, если бы не ее наводящие тоску речи. Они задувающим в оконные щели морозным ветром понижали градус моего вожделения.

– Повар из России, очень талантливый, он может представить меню…

– Русской, кавказской, итальянской, французской, японской кухни, и даже все разом, я так понимаю?

Просто пора уже было ее заткнуть.

– Это всё мне ясно, – продолжил я, глядя на ее настороженное лицо. – Но думаю, что все-таки это вам непонятно, насколько «Скарабей» и «Бомонд» отличаются от того, что вы мне предлагаете – что-то вроде придорожная столовая «У Оксашечки». Я, конечно, утрирую… но смысл в ином. Главный козырь моих заведений – это элитарность, понимаете?

Я посмотрел на нее как на дуру.

– Фишка кроется в этих неоаристократических ложечках и вилочках, в этой галерее световых приборов, которые войдут в широкую моду только к следующему году. А девушки-официантки в «Скарабее», вы их видели? Тогда вы наверняка заметили художественные надписи и картинки на их лицах, а в их форменных костюмах огромный разрез на всю спину, что даже видно немного… булки.

С лица моей гостьи совершенно исчез энтузиазм. Поэтому я решил не продолжать и устало откинулся на спинку кресла.

– Ну что теперь, перед всеми голышом расхаживать, чтобы они почувствовали себя элитой? – пролепетала она, опустив глаза.

– К сожалению, и это уже давно не оригинально.

Она потянулась рукой к лицу и аккуратно потерла уголок глаза.

Ой, только не плачь. Этим на бизнес денег не выбить. Разве что в подземном переходе.

– Послушайте, – произнес я, желая ее успокоить. – Я всегда рад встречать целеустремленных людей, так близко принимающих свое дело, свои идеи. Но прошу и мне поверить… ведь вы доверяете моему мнению и опыту, раз уж обратились в нашу компанию и пришли ко мне. Я уверен, что в том виде, какой вы представили, этот ресторан не добьется успеха. Нас с вами затопчут конкуренты. А вы с вашим нежным сердцем будете переживать это на грани нервного срыва, – я улыбнулся.

Какой же я трогательный! Вот просто бери меня пальчиками за щечки и легонько тереби. Хотя ведь это не моя работа – успокаивать тех, кому я отказываю в инвестиции. Но, возможно, теперь это будет моим нерегулярным хобби.

Она выдохнула и встала с кресла. Сказала:

– Спасибо, что выслушали, – и двинулась к двери.

Я приготовился изучать форму ее зада.

Но возле двери она остановилась.

– Могу ли я разработать и представить вам новый проект? Сразу вам, а не вашим сотрудникам. Я учла все доводы.

Ну вот опять! Теперь и на жопу нет желания смотреть.

– Едва ли вам удастся меня удивить.

Столкнувшись с моим равнодушием, она буркнула: «До свидания», и скрылась.

Хорошенькая. Жаль, что организация общественного питания – это не ее.

Но сегодня мои мысли были о другой женщине. Куда красивее. Куда умнее. И с куда более редким для меня именем.

7

Вечером, подойдя к машине, я взглянул на плакат, из которого вчера впервые узнал о существовании профессора Венгрова и его нестандартных лекций. И увидел, что рекламы уже нет.

Зато на том же месте уже был вывешен новый баннер с рекламой магазина женского белья «Плауна» от дизайнера Амалии Стекольниковой – жены моего друга и компаньона по ночному клубу Марка. Вернее, ей хотелось думать, что она дизайнер, и лезла из кожи, чтобы убедить в этом всех, настырно тратя на это деньги мужа. Она уверена, что, чтобы быть модельером белья, достаточно просто пролистать множество глянцевых журналов на эту тематику и немного посидеть в интернете, и теперь она – художник со своим уникальным стилем и неповторимым продуктом. Я, может быть, тогда соглашусь, что у нее получается бизнес, когда хоть раз увижу производимое ею белье не только в рекламе, но и на женском теле. А их я штудирую постоянно.

Но не дизайнер Амалия меня порадовала на висящем рекламном баннере, а изображение девушки-модели, являющейся с недавнего времени лицом торговой марки женского белья «Плауна». Она молода и прекрасна, шаловлива и воздушна, мила и сексапильна. Ее имя Софья Филимонова. Но я зову ее Сонечкой. Это моя вторая личная жрица любви из «Романтиза». Именно я посодействовал попаданию ее прелестного личика на этот плакат. Почему бы мне не сделать что-то приятное для моей падшей дамы, помимо того приятного, что она обычно получает от меня в постели?

Такой расписной образ накрашенной и взлохмаченной Сонечки, в кричащем нижнем белье, не оставлял мне никакого иного выбора, кроме как позвонить в «Романтиз» и заказать ее общество к сегодняшнему вискарю. Вот прям соскучился! Значит, она и есть мой путь на сегодня.

Я сел за руль и завел мотор.

Самый обычный вторник. Или, сука, четверг…

Я смотрел на парадный вход в филармонию, где вчера услышал о себе много интересного. Я и еще сто двадцать человек. В двери никто не входил и не выходил.

Ну а вдруг! Попробую.

Я вышел из машины и перебрался через дорогу. Дернул дверь – открыто. Проник внутрь. Пусто. Никого? Услышал какой-то шорох.

– Есть здесь кто?

На мой зов из служебного помещения выскочил усатый старичок в кепке. Я поинтересовался у него, что он знает о вчерашней лекции и лекторе Венгрове. Он же «А.Ф.». Он же Профессор. Он же Босой. Он же Чертов Ублюдок.

Смирный мужчина, оказавшийся местным охранником, поведал мне, что ничего не знает, да и вообще, кто я такой и шел бы я отсюда подобру-поздорову, а то он полицию вызовет. Я вручил ему купюру, которую, судя по его мимике, он никогда не держал в руках, но где-то видел, потому что не скрывал своего доверия к такой банкноте, после чего он из потаенных глубин своей памяти выудил, что такая же лекция этого профессора уже проходила в филармонии месяца четыре назад, поэтому, возможно, она еще повторится здесь через такой же период, а еще он то ли слышал, то ли ему приснилось, что лекции проходят примерно раз в месяц или в два месяца и в других городских залах, вот и всё, что он знает, чем богаты, тем и рады.

Ждать несколько месяцев повторения лекции профессора в этой филармонии, где я мог бы вовремя узнать о ней из рекламного плаката, меня не устраивало. Может, в интернете будет оповещение, но и в этом случае сходка умников произойдет не завтра, а, видимо, через месяц-два.

Как же мне отыскать мою принцессу?

Ну а вдруг! Попробую.

Я поехал туда, где вчера высадил Полину. Припарковался.

Вышел из машины. Не знаю, как я собирался ее найти. Просто ходил. Исследовал дворовые тротуары и площадки. Вглядывался в лица прохожих женщин. Почему-то даже смотрел в окна высотных домов, наверное, думал, что обнаружу ее в одном из них. Что, если тут подождать? Ведь должна же она в это время вернуться с работы. И вообще когда-нибудь вернуться домой. Нет, ребячество. Может, она и не живет здесь. Мало ли зачем ей сюда было надо вчера. Шанс найти одну чудесную девушку, о которой почти ничего не знаешь, в этом городе довольно мал.

Эх, жаль.

Я почувствовал в себе щемящее желание приезжать сюда и караулить Полину хоть каждый день. Это странно. Не похоже на мое обычное стремление заполучить женщину. Мне было приятно о ней думать.

Я вернулся в автомобиль немного расстроенным.

Пора звонить в «Романтиз» и готовиться задать Сонечке добрую трепку.

И тут я услышал стук в окно.

Это Полина.

И это провидение!

– Увидела твою машину. Что ты здесь делаешь?

Приветливость в ее голосе была неподдельной. И еще она обращалась ко мне на «ты», словно эта случайная встреча сделала нас ближе по сравнению со вчерашним знакомством.

Не мог же я ей признаться, что блуждал от подъезда к подъезду, наверняка вызывая подозрения у местных жильцов о криминальности такого интереса, в поиске ее, потерянной мной красавицы, не посчитавшей нужным поделиться своей визиткой.

Я загадочно произнес:

– Мои внутренние силы привели.

Ее улыбка обдала меня теплом, словно я вышел из тени на солнце.

Я пригласил ее выпить кофе. Но она отказалась. Сказала, что ей пора на встречу. Тогда давай завтра! Нет, к сожалению, я завтра тоже занята. Ну дай мне свой номер, я не буду навязчив, буду терпеливо ждать, когда в твоем расписании появится окно. Нет, номер я никому не раскрываю, не обижайся.

Да она непробиваемая! Или я вызываю у нее отталкивающие чувства: сомнение, опасение, неприязнь? Ну вот – уже сбила мою самоуверенность.

– Тогда я хотя бы подвезу тебя на твою встречу. Ведь как таксист я тебя еще не разочаровал?

– Не разочаровал.

Я победоносно помчал открывать перед ней дверь.

В пути Полина рассказала, что едет в тот самый особняк Венгрова. На то самое собрание клуба единомышленников. Она запустила в меня интригующий взгляд из-под пушистого веера своих ресниц и сообщила, что мы можем выпить с ней кофе там.

– А разве мне можно?

– Конечно, ведь ты со мной.

– Там придется ходить босиком?

Она захохотала, потряхивая распущенными черными волосами.

И свет прожекторов заполнил салон моей машины. Пробки слетели с горлышек, и брызги шампанского изверглись бешеными струями. Завопили трубы, и загрохотали пушки. Знаменуя большой праздник во всем королевстве – райский смех принцессы.

– Тапочек должно хватить на всех, – хмыкнула она.

Ну вот – тоже юморить умеешь! Умница.

Чувствуя, как на меня накатывает отторжение предстоящего общества причудливого профессора, я стал осторожно выяснять, как проходят их сборища. Но Полина отвечала уклончиво, словно не хотела открывать неожиданный финал в интересном фильме, который она уже смотрела, чтобы и я смог получить соответствующие эмоции. А вот я как раз не хотел сюрпризов. Они меня почему-то страшили. Поэтому самым лучшим в нашем разговоре стало то, что я смог ее исподтишка порассматривать. На сей раз декольте ее темно-серого с красными полосками платья было значительно шире. И не давало мне покоя. Ведь она, кроме того, как мне показалось, была без бюстгальтера. Пфффф! Как же я ее хочу!

Подытоживая свои комментарии по поводу предстоящего собрания, она уверенно заметила:

– Думаю, ты не будешь разочарован.

Ой, хотелось бы! Потому что очарован я только тобой.

8

Мы подъехали к небольшой гостинице, фасад которой был облицован элитным белым камнем. В центре круглого внутреннего дворика – за высокими решетчатыми воротами – действовал фонтан со скульптурой в виде стоящих друг к другу спинами и держащихся за руки трех русалок.

– Это здесь?

– Да, это и есть особняк Венгрова.

– Не может быть, – возразил я, – это отель. Принадлежит Алику.

– Какому Алику? – без особого интереса спросила Полина.

– Тоже… бизнесмену. Я его знаю. И раньше тут еще была большая такая вывеска: «Магнолия».

– Думаю, так и было, но давно уже не так.

На сей раз Полина не торопилась выскакивать раньше положенного и послушно дождалась, пока я галантно открыл для нее дверцу. Я на исповедуемый ею королевский манер изящно выволок ее за ручку из машины.

Я чувствовал возбуждение оттого, что вывожу такую прекрасную незнакомку в свет – в свет, который пока для меня самого еще был темным. Но ее компания, ее сексуальная внешность, ее аристократические повадки и не рассеивающаяся загадочность заводили меня до такого уровня увлеченности, который я давно уже не испытывал.

Я оглядывался вокруг: изучал припаркованные во дворике автомобили. Если судить о членах этого клуба по транспорту, на котором они сюда прибыли, то Серегины подружки должны были давать всем прямо в салоне. Конечно, по крутости мой гламурный локомотив выглядел выигрышнее всех, тем более что припарковался я помятым бампером к стене, дабы не портить его солидный образ. Мне, бывало, давали и не доходя до мягких сидений салона автомобиля, а просто в зоне его видимости.

– Готов?

– Знаешь, мне известны две-три здешние машины. Не представлял, что эти люди могут быть тут.

– Ты еще много чего не представлял.

Она миленько шаркала рядом, держа меня под руку.

Охрана на входе: черные костюмы, белые рубашки, суровые лица.

– Добрый вечер, – поздоровалась с ними Полина, – этот человек со мной.

– Добрый вечер, Полина Сергеевна.

Я легонько кивнул им.

Мы прошли по коридору. За нами также заходили люди.

Большой зал с высокими окнами. Занавешенными отдающими дороговизной портьерами сиреневого цвета. В центре стоял прямоугольный аквариум на подставке. Много диванов и кресел. Мраморный пол. Громоздкая люстра с тысячей свечей, как в театрах. Бар. Официанты. Всё для нормальной светской тусовки. Не было похоже на то, что здесь проходили проповеди.

– Выпьешь что-нибудь? – предложила Полина.

– Виски здесь подают? Или тут за здоровый образ жизни? Тогда мне березовый сок, собранный с восточной стороны рощи.

Улыбнулась. Приятно.

– Я поухаживаю за тобой. – И она поплыла к бару.

Я стал осматривать других прибывших, пытаясь понять, кто они. Женщин было меньше, чем мужчин. Они, как я понял, в основном составляли пару какому-нибудь важному господину. Среди около шестидесяти гостей я узнал председателя правления одного из крупнейших банков, ректора университета, главу военного комиссариата и шлюху, с которой он пришел. Я просто не верил, что такое бывает. Что люди с их социальным статусом – все, кроме шлюхи, – посещают такого рода необычные и подозрительные мероприятия. Неужели они настолько внушаемые и ведомые, да еще и потеряли надежду и ищут новый путь. Что вы все хотите здесь услышать? Логика профессора предельно проста: хочешь быть счастливым – живи на озере, рыбачь, пей вино и трахай жену. Сказка о рыбаке и олигархе. Автор – знаменитый русский прозаик А.Ф. Венгров.

Вдруг я увидел мужчину с аккуратно подстриженной черной бородой, уложенными назад гелем волосами и вульгарно торчащими из-под пиджака рукавами белой рубашки.

Эта нахальная морда здесь для меня наиболее родная.

Я сделал два шага в его направлении.

– Алик.

Он обернулся.

– Эдик? – искренняя улыбка. – Привет. И ты тут?

Мы радостно обнялись.

– Привет. Я здесь в первый раз.

– Рад тебя видеть, – он несколько раз похлопал меня по плечу. – Ты-то сюда как попал? Я бы сам тебя позвал, просто не думал, что тебе будет это интересно. Хотя, знаешь, я и сам еще недавно был далек от всего этого, – немного задумчиво пробормотал Алик. – Но вот, видишь, вышел на новый уровень.

– Честно сказать, я тут случайно.

– Это отлично, что ты пришел. Тебя это вдохновит.

– Слушай, – я понизил голос, – ну хоть ты мне скажи, куда я попал?

– Я тебя понимаю, – тоже перешел на тихий тон Алик.

Он потянул меня за плечо и отвел на несколько шагов в сторону от скопления гостей.

Неужто мне сейчас наконец раскроют какой-то секрет.

– Я тоже не сразу… Видишь мои пальцы, – он поднял ладони. – Раньше, если помнишь, здесь всегда были три перстня. Стоимостью в дом каждый.

Конечно, помню. Терпеть не могу огромные вычурные печатки, носимые словно символ чуть ли не королевской власти. Да и вообще, я люблю золото только в слитках. Ну и еще, пожалуй, в монетах. Но на Алике, и только на Алике толстые перстни смотрелись органично. Придавали его стилю не столько солидности и знак состоятельности, сколько черты молодого восточного падишаха, живущего уже 400 лет и не стареющего. Возможно, всё дело в его острой бородке, остром носе, остром взгляде и тупом образе жизни.

– А теперь мои пальцы свободны, – задиристо прохрипел Алик. – Они прекрасны и без золота.

Я пропустил бы мимо ушей тему о свободе конечностей и кучу других слов из явно обновленного лексикона своего друга, но было невыносимо слышать о прекрасности собственных пальцев из уст человека, с которым сотни раз бывал в саунах с крепким алкоголем и мягкими женщинами и видел, что он чрезвычайно далек от красоты. Причем любой. Он издевался над ними в самых извращенных формах и сопровождал это почти всегда диким демоническим хохотом. Нет, это было не веселье, это истерия. Такое удовольствие я понять не в состоянии. Однако именно Алик был в моем окружении первопроходцем и неустанным искателем новых сексуальных удовольствий. Это он не так давно открыл для меня «Романтиз». За что ему нижайший поклон – два-три раза в неделю.

– А теперь ты отдал свои болты в здешний фонд? – усмехнулся я.

Алик всё еще держал на мне сосредоточенный взгляд округленных глаз, не сходивший на протяжении всего его рассказа о красоте. Но теперь они стали щуриться, и он опустил руки.

– Ты думаешь, это секта какая-то? Свидетели коровы какие-нибудь, что ли? Думаешь, здесь разводят лохов, которые отдают в новую семью все свои бабки, дома переписывают? Ты только что назвал меня лохом.

Ну вот, друга обидел.

– Слушай, я не хотел, – попытался я сгладить. – Просто мне сказали, что этот отель теперь не твой. А тут всё так странно. Я чуть запутался.

– Я не в обиде, – буркнул Алик с геройским видом. – Я продал гостиницу Венгрову за нормальные деньги, она была не особо прибыльна, ремонт нужно было делать, полы скрипучие. Так мы и познакомились.

– Кто он? И откуда у него нормальные деньги? Со студентов в универе настриг на сессиях, что ли?

– До продажи я интересовался им. Он серьез…

– Ты обо мне не забыл? – появилась Полина.

– Прости, пожалуйста, – оживился я. – Это мой друг Алик. Это Полина.

– Мы знакомы, – сказала она. – Правда, я не знала, что друзья зовут вас Аликом.

– Рад вас снова видеть, – улыбнулся ей мой приятель и шепнул мне: – Теперь ясно, какая случайность тебя сюда привела. Давай. Еще пересечемся.

Он кивнул Полине в знак маленького прощания и двинулся к соседнему кругу гостей. Понаводил тут уже полезных знакомств, видать.

Полина вставила мне в руку бокал с виски и льдом. У нее в руке блестел бокал белого вина.

Мы отошли к стене.

– Так что же здесь будет происходить? – настойчиво поинтересовался я. – Ты меня хоть как-то подготовишь?

Полина сделала серьезное лицо. Приблизилась ко мне. Украдкой направила палец на широкий дверной проем, занавешенный двумя портьерами, и проговорила тихо, словно мы два шпиона на опасном задании:

– Смотри туда. Видишь?

Я настороженно уставился на указанные ею шторы и промычал:

– Угу.

– Сейчас оттуда в зал внесут девственницу, отрежут ей голову, и мы будем ее есть.

– Ты издеваешься, да?

Полина хохотнула.

Да она юморит круче, чем я. Умница.

– Не к чему готовиться. Страшнее, чем вчера в филармонии, уже не будет. Ты что, волнуешься?

– Не стояла бы ты рядом, волновался бы.

– Тогда будь спокоен.

Она протянула вперед руку с бокалом, и мы чокнулись.

Я спросил ее:

– А где сам хозяин?

– Рад вас приветствовать, Эдуард, – голос прозвучал сзади.

Я испуганно обернулся. Венгров. Мать его. Босиком. Мать его.

Этот старик непонятно, сука, почему вселял в меня тревогу.

Оказалось, что мое желание повыбивать ему на хрен зубы никуда не исчезло. Но сейчас необходимо было его спрятать за искусственной приветливостью.

– Добрый вечер, – поздоровался я.

– Здравствуйте, Александр Феликсович, – подхватила Полина. – Я взяла на себя смелость пригласить Эдуарда сегодня к нам. Я была уверена, что вы не будете против.

– Я знал, что вы придете, – Венгров положил руку мне на плечо. – Вы на верном пути. Я вижу в вас огромный потенциал. Знайте, вы всегда мой желанный гость.

– Спасибо, – шепнул я.

Он отошел от нас.

И мое внутреннее напряжение скатилось на пару ступеней вниз. Надо пить. Мне совершенно определенно надо пить. Чтобы не было так дискомфортно от его присутствия и чтобы проще воспринимать… что бы здесь ни происходило дальше.

– Почему он всегда босиком? – Я сделал глоток. Пойло – что надо.

– Он говорит, что это слишком легко понять и самому, и не отвечает.

– Ну и?

– Еще никто не понял. – Полина тоже пригубила вино.

В этот момент я ее хорошо рассмотрел. Редко замечал, чтобы у женщин был красивый нос – настолько красивый, чтобы я это про себя как-то отметил. А у нее он просто идеальный. Глаза искрили томным и ласковым взглядом, и в то же время бесстыжим. Нежность и страсть их голубизны проникали сквозь все слои моего привыкания к лучезарности женских очей. Большой сексуальный рот. Немного выдающиеся пухлые губы гранатового цвета, и гранатового блеска, и гранатовой сочности…

– Ты смотришь на мой рот?

– Что?

– Ты смотришь на мой рот?

Такие неожиданные прямые вопросы выбивают меня из колеи. Тем более если они срываются с таких невероятно чувственных уст.

– Да, – выдавил я. – Кажется, смотрю.

Пусть она знает это наверняка, если сомневается. И пусть знает, что я этого не скрываю и не стыжусь.

Еще глоток алкоголя.

– Друзья! – раздался громкий голос Венгрова.

Всё сборище мгновенно замерло.

Ишь – началось!

– Сегодня прекрасный день, – воскликнул он. – Прекрасный день, чтобы жить. Прекрасный день, чтобы умереть. Прекрасный, чтобы любить. Прекрасный, чтобы помнить… и забывать.

Я глотнул еще виски – он просто обязан мне помочь спокойно всё выдержать.

– Самый прекрасный день для чего бы то ни было… это всегда… сегодня.

Слово «сегодня» одновременно звучно отозвалось в шепоте гостей.

Нормальное тут взаимопонимание. Вот к чему приводят регулярные коллективные репетиции. Скоро они наверняка смогут хором оттарабанить весь профессорский монолог. Со мной бы такая дружность не прошла. Мой предел – это невпопад шевелить губами во время исполнения государственного гимна на торжественных городских мероприятиях, на которых я участвую в качестве спонсора.

– Все вы знаете, что я часто говорю, что сегодня – первый день остатка вашей жизни. И с этого самого дня до последнего вы можете и будете жить в согласии с собой и в единении с природой.

Меня удивляло, что все эти взрослые дяди и тети слушают его, словно он великий пророк современности. Взрослые банкиры, начальники, ректоры, директора и другие не менее достопочтенные хрены.

Ну ладно они, я их не знаю, но Алик? Мой хитрожопый друг Алик. Редкая молодая акула в бизнесе, постепенно переползающая в большую политику. Он-то почему это воспринял так близко? Он не мог повестись на какую-то чушь. Его аналитический ум разбирал каждую мелочь на детали и рассматривал их под несколькими углами, прежде чем принять какое-либо решение. Даже в пучину своего извращенного досуга он бросался, предварительно всё хорошенько просчитав и проверив. Видимо, его папа – нефтяной олигарх – не только выделил ему необъятный капитал, но и привил навыки его сбережения.