Читать книгу: «Анжелика и гора трупов», страница 3

Глава 5

Двести пятнадцать банок консервов

Я стояла в темноте у причала, кутаясь в тёплый плед. Фонари освещали набережную, а свет луны очерчивал контур нашей яхты.

Кто мог подумать, что обернётся всё именно так? Алёна! Она могла и даже подумала. Вспомнив о подруге, я поискала её взглядом в окружающей суматохе. Тонкая фигурка девушки пыталась найти тепло в объятьях незнакомого мне мурза.

Светловолосый оперативник нежно гладил её по спине – наверное, хотел успокоить. Это было довольно странным, с чего бы правильной, воспитанной Алёне прижиматься к незнакомцу? Но я слишком устала, чтобы думать об этом.

Сотрудники охраны правопорядка Муркоты приехали по нашему вызову удивительно быстро. Целых три кристалломобиля осветили набережную своими мигалками.

Мурзы немедля занялись сбором улик и изучением нашей яхточки. А чуть позже, гудя сиреной, к нам подъехал большой фургон, в который загрузили тело бедной девушки.

Пока все были заняты, ко мне подошёл очень неприятный мурз с совершенно ничего не выражающим лицом. Мужчина кивнул и представился как следователь Лужкин.

“Лужкин-Кружкин”, подумала я.

– Анжела Виолеттовна, расскажите, у кого вы арендовали эту яхту? – привлёк моё внимание следователь.

Хотя в голосе мужчины слышался вежливый интерес, но смотрел он на меня совершенно равнодушно.

– Вчера я арендовала эту яхту у Раисы Ивановны Бобровой.

Я старалась говорить чётко и внятно. Мне совсем не хотелось провести всю ночь на пристани, отвечая на одни и те же вопросы. Однако этот Лужкин тут же вынул из кармана блокнот с карандашом и переспросил заново. Память у него, что ли, дырявая?

– Боб-ро-ва…

Он бы ещё язык высунул, пока выводил свои каракули! Кого сейчас в следователи берут? И тут же, не давая опомниться, он меня огорошил:

– Понимаете ли, Анжела Виолеттовна, проблема в том, что найденная нами девушка и есть Раиса Ивановна Боброва. Так что подумайте ещё раз и ответьте – у кого вы сняли яхту?

Я смотрела в хмурое лицо следователя. На его большие, тяжёлые, кустистые брови. На короткий нос и поджатые от недовольства губы. Я видела, как на его тяжёлом черепе, обтянутом кожей, растут жидкие мерзкие волосики. Как его огромные пальцы, напоминающие сосиски, записывали в блокнот все мои слова. Хорошо хоть не мысли.

И тут до меня дошло, как же я попала. А потом до меня дошли все масштабы моего попадания. Арендовала-то яхту я у Жана и хозяйку никогда даже в глаза не видела.

Говорить следователю о нём, наверное, не стоит. Ну, скажет Жан, что не знает никакой яхты с Раисой Ивановной и никогда не видел никакой меня. Да и документы на яхту он оставил у себя, чтобы потом отнести на утверждение.

А, что если Жан решит уничтожить документы, чтобы обрубить все концы? Тогда в глазах Лужкина окажется, что я незаконно залезла на чужую собственность, возможно, грохнула хозяйку, зачем-то пригласила подружку поглазеть на всё это, а потом ещё и ОПМ вызвала, чтобы сдать саму себя. М-да, зря мы не бросили труп за борт, как учил папочка!

Значит, если я хочу выбраться из этой переделки, то нужно как можно скорее избавиться от следователя и рвануть к Жану за документами, пока или если они ещё у него.

Я внимательно вгляделась лицо Лужкину, чтобы понять, о чём он сейчас думает. Смотреть на него было сложно, взгляд отказывался цепляться за серые, невзрачные черты его лица. Всё, что мне удалось уловить, так это то, что он делает то же самое, что и я.

Всё-таки хочет записать и мои мысли! Это меня сбило с толку и немного разозлило.

Ещё минуту подумав, я решила, что он мужчина неприятный и совершенно непривлекательный, так что вряд ли девушки одаривают его своим вниманием.

А, может, порадую несчастного? Тогда и быстрее отпустит.

– Господин следователь, как вас зовут? – кокетливо начала я, поводя плечиком.

– Леонид Маркович. – ответил мужчина, совершенно не отреагировав на мой жест.

Это в мои расчёты не входило, и я начала нервничать. Опустив взгляд вниз и крутя в руках ключи от яхты, я продолжила:

– Леонид Маркович, я только во время нашего разговора поняла, что меня серьёзно подставили. Доказать это прямо сейчас не могу, но и у вас доказательств моей вины тоже нет. Если вы не собираетесь меня отпустить, то я вызываю своего адвоката.

– Анжела Виолеттовна, вам в любом случае имеет смысл вызвать адвоката. Наверное, стоит позвонить и родителям. Но я настоятельно советую вам рассказать, что именно случилось и как вас подставили.

Я сладенько улыбнулась и решила ещё раз пустить в ход свои женские приёмчики. Я посмотрела в глаза хмурому следователю, улыбнулась и положила руку туда, где должен был находиться его бицепс.

– Леонид Маркович, – продолжая смотреть ему в глаза, сказала я, – сейчас три часа ночи, и мы сильно устали. Пожалейте двух уставших девушек. За этот день у нас и так достаточно приключений. Давайте допрос оставим на завтра, когда рядом со мной будет адвокат. Сейчас мы поедем в домой, где отдохнём, а завтра свеженькие приедем на допрос.

Но следователь только скривился. Он стряхнул мою руку со своего предплечья и ледяным голосом ответил:

– Вы, гражданочки, поедете с нами в участок, где и останетесь до приезда ваших адвокатов, родителей и кого ещё вы там решите вызвать. У нас в отделении есть две кушетки – на них и поспите.

Вот же мерзкий тип! Может, ему вообще девушки не нравятся, а я тут разбазариваю свою щедрость. Я начала закипать.

Первое, что промелькнуло у меня в голове, и о чём я уже совсем не могла перестать думать, были консервочки.

– Тогда попросите, пожалуйста, ваших людей не трогать мои консервы и воду. И да, на это всё есть накладная. Когда вернусь, проверю!

Конечно же, у меня нет никакой накладной. Откуда она вообще могла у Жана взяться? Но меня уже понесло.

Следователь поджал губы, окинул меня тяжёлым взглядом и фыркнул. Похоже, я перегнула палку. Зря человека обидела, когда упомянула про консервы.

Хотя нет, всё верно. Сопрут и скажут, что никаких банок и не было, а потом поздно будет, ничего не докажешь. И консервочки мои расчудесные сожрут, вспоминая ту дуру, у которой они их упёрли!

– Леонид Маркович, консервных банок ровно двести пятнадцать и воды пятьдесят литровых бутылок. Завтра я приеду за ними и всё проверю.

– Анжела, да зачем им нужны эти чёртовы консервы? Они же ОПМ, их работа искать украденное, а не воровать.

Голос Алёны дрожал, то ли от холода, то ли от беспокойства.

– В первую очередь они люди, а люди способны на всё! – громко ответила я и со знанием дела посмотрела на маленький носик следователя, который раздулся от злости.

Походу, я его добила. Зато наконец-то на его лице появились хоть какие-то эмоции.

– Гражданка Филина, нам, органам правопорядка, не положено присваивать себе чужие вещи, а вот конфисковать консервы, которые вы непонятно зачем притащили на чужую яхту, мы обязаны. – отчеканил Лужкин и записал себе в блокнот число двести пятнадцать. – Мы должны проверить содержимое каждой банки на улики.

– И какие улики могут быть в консервах? Вам же просто нужен повод сожрать мои запасы! – закричала я на следователя.

Лужкин прямо расцвёл от такой реакции и заблестел, как новая монета. Урод!

– В банках запросто может быть спрятан ещё один труп. – с удовольствием сказал он.

– Да, труп гороха, блин. – фыркнула я и сложила на груди руки.

– Горох – это ваш знакомый? Так и записываю. По заявлению гражданки Филиной, в консервах спрятано тело гражданина по кличке Горох. Или это его фамилия?

Я так сильно закричала, что у меня чуть глаза из орбит не вылезли.

– Какой ещё, твою мать, гражданин Горох?!

Следователь сделал шаг назад, продолжая ну очень довольно улыбаться. Скотина.

– Ты что, вообще попух?! Распиши это обратно из своего блокнота, а консервы мои не трожь!

Я попыталась пнуть его ногой, но Алёна оттащила меня за руку. Следователь кивнул своим ребятам и нас повели к служебному кристаломобилю.

Моё лицо горело от злости, когда я шла и бурчала о своих консервах. В конце концов, я пнула ни в чём не виноватый куст и начала успокаиваться.

А подуспокоившись, заметила, что Алёна дрожит от холода, и мне стало стыдно. Я обещала ей жизнь на яхте, занавесочки, хот-доги, морячков для флирта и других нужд. А оно вот как обернулось.

Когда мы дошли до мобиля и сели в него, то ощущение реальности стало совсем вязким, холодным и серым. Я посмотрела на всё ещё перепуганную Алёну. Девушку сильно трясло, мне тоже было страшно. Мы с Алёной прижались друг к дружке, стараясь то ли спрятаться, то ли успокоиться. Чем больше я согревалась в объятьях подруги, тем сильней клонило в сон.

Когда дымка сна развеялась, я посмотрела в окно, мы определённо подъезжали к территории ОПМ. Снаружи собирался рассвет, окрашивая небо в ало-фиолетовый цвет. Лес по правую сторону дороги был залит туманом, слева тянулся высоченный забор. За ним громоздилось строгое, серое здание.

То ли со сна, то ли со страху мне показалось, что забор уходит за горизонт, окружая страшную страну мурзов. Это было настолько не по-настоящему, что я поплотней прижалась к тёплому боку всё ещё спящей Алёны и закрыла глаза.

– Девушки, приехали. Пора просыпаться. – усталым голосом сказал юноша с переднего сидения.

Я попыталась ответить, что я посплю чуть-чуть подольше и сойду на следующем сне, но не смогла. От поездки в холодной машине у меня разболелось горло. Хотя что-то крякнуть всё же вышло, но при этом я разбудила Алёну.

– Где мы? – сонно спросила она.

Худощавый парень в форме ОПМ повернулся к нам. И вот те на, им оказался именно тот мурз, который успокаивал Алёну у пристани. Он смахнул кудрявый, блондинистый локон с бровей и улыбнулся своими сочными губками.

Я с интересом посмотрела ему в глаза. О да, они голубые! Он как настоящий ангелочек! Нет, в этом сне можно и задержаться…

Я расплылась в сладкой улыбке и с трудом остановилась, чтобы не ущипнуть ангельскую щёчку. А вот реакция подруги меня удивила. Алёна, когда увидела водителя, широко раскрыла глаза и густо покраснела.

– Мы перед главным зданием ОПМ. Я должен вас привести на дачу показаний, после этого, если захотите, отвезу домой. Ну или ещё куда.

– А как же наше задержание и ночёвка на койках? Я думала, что следователь Лужкин-Кружкин подозревает нас в убийстве хозяйки яхты. – спросила я скрипящим голосом.

– Я вам этого не говорил, но Боброва была убита как минимум за сутки до того, как вы, девушки, её нашли. А где вы, Анжела Виолеттовна, были позавчера?

Глава 6

Встреча с охотником

– В Мирбурге. – ответила я.

– Именно, и свидетелей вашего пребывания там хватает. – ехидно ухмыльнулся ангелочек. – А вы, гражданочка Алёна Николаевна, где были?

Алёна смутилась и отвела глаза, а мурз хищно улыбнулся.

– Вот именно. – усмехнулся он. – И у вас, девушка, тоже есть надёжный свидетель.

Я посмотрела на раскрасневшуюся, просто пунцовую Алёну, и мне стало так любопытно, что я даже забыла и про труп, и про яхту, и про всё-всё-всё. Алёна, моя правильная, строгая подруга!

– Алё-ё-ён, это чем ты таким занималась?

– Я… я тебе потом скажу. Не сейчас, пожалуйста. – попросила она, не отводя взгляда от водителя.

Всё это было жутко интересно, но личную жизнь друзей надо уважать. Нельзя так просто совать свой нос в их дела. Сперва нужно напоить, подвести тему, потом рассказать похожую историю из своего опыта… Позже.

– Ладно, когда захочешь – послушаю.

– Всё, девушки, на выход. – сказал мурз.

Мы безо всякого энтузиазма вылезли в холодное утро и побрели в сторону цитадели мурзов.

Ко входу в здание вела большая, широкая лестница. Наш сопровождающий легко перешагивал через две ступеньки за один раз, а мы устало семенили сзади. Откуда у него столько сил, если он не спал всю ночь?

Мы прошли через тяжёлые, старые двери вовнутрь. Поднявшись по ещё одной лестнице на второй этаж, мы оказались в длинном, извилистом коридоре. Подведя нас к комнатам с названиями “Допросная № 4” и “Допросная № 6”, наш ангелочек-водитель попросил немного подождать и куда-то убежал.

Вот нас и будут допрашивать. Эх. Мне самой страсть как хотелось кое-кого допросить.

– Так, я твой хитрый взгляд знаю. – внезапно сказала Алёна непривычно твёрдым для неё голосом.

– Ты о чём вообще? – сделала я полное непонимания лицо, а у самой аж уши свело, так услышать хотелось Алёнкину тайну.

– Тихо. Я тебе сейчас всё объясню, а то выйдет как с консервами.

Сперва Алёна шёпотом рассказала мне, что боится, как бы ангелочек её не бросил. Потом, к ещё большему моему удивлению, она уточнила, что ангелочка зовут Илья. И только после этого она рассказала всё сначала.

В общем, Алёну, как и меня, утомлял её статус, но несколько по-другому. Мне было нужно, чтобы дружили со мной, а не с дочкой моего отца, а Алёне хотелось, чтобы любили её. А не любимую и единственную дочку её папы. Её отец, занимал высокое положение в правящем совете нашего союза.

Через одну свою старшую знакомую она попала в какой-то жутко романтический, страшно анонимный и наверняка очень скучный клуб, в котором никто не говорит, кто он или она. Можно разве что своё имя сказать, а можно и умолчать. И вот, там Алёна познакомилась с таинственным, интригующим ангелочком Ильёй.

– И вот, сегодня всё пропало! – твёрдо, но отчаянно шептала она.

– Что? Тебе не нравится, что он мурз? – я никогда не замечала у подруги таких предубеждений.

– Да нет же! Мне не нравится, что он знает, кто я.

– Так он же сказал, что всё в порядке. – я начала успокаивать Алёну и ласково гладить руками по хрупким плечикам.

– А может, Илья просто так сказал! А, может, соврал, чтобы я на допросе больше рассказала! Ох и дура я, дура!

Сейчас для Алёны все варианты виделись в мрачном свете. Либо бросит, потому что струсит перед её отцом, либо бросит, потому что теперь в Алёне якобы нет загадки, либо останется, потому что деньги.

Выходило, что он её бросит в любом случае, а если останется, то лучше бы сразу сбежал. Во всех этих вариантах фигурировала не живая, настоящая Алёна, а какая-то высушенная функция девушки.

Я утешала подругу всякой белибердой, как могла.

Говорила, что голубоглазые блондины – это и мой типаж, и что прекрасно её понимаю, и что обязательно всё будет хорошо и зачем-то пообещала сходить вместе с Алёной в этот её клуб, если всё будет плохо.

Повторному появлению Ильи я была очень рада, хоть это значило, что теперь допрашивать будут меня и серьёзно.

Мурз испуганным не выглядел. Он скорее улыбался, как кот, который добрался до хозяйской сметаны. С царским великодушием ангелок выдал нам по стаканчику дрянного кофе, а затем, приобняв Алёну рукой, сообщил, что нам пора отправляться в допросные, и что надо просто ответить на вопросы следователей и мы будем свободны.

Алёна покраснела и расцвела. Я улыбнулась ей и подмигнула.

– Алёна, спасибо, что ты у меня есть. Ещё раз извини, что я тебя в это всё втянула. После допроса езжай домой, обо мне не беспокойся.

Алёна так на меня посмотрела, будто хотела сказать: “Надеюсь, не к Жану отправишься?”

Также молча я соврала в ответ: “Нет, конечно.”

Допросная под номером шесть была неожиданно большой и светлой. Под огромным окном на всю стену уютно расположились диванчик цвета слоновой кости и голубой бойлер с водой. В центре комнаты друг напротив друга стояли два стула. Их разделял стол, намекая на то, что это всё же допросная, а не отель. В левой части помещения была дверь в туалет.

Я подошла к окну и начала любоваться видом на огромный парк, который прилегал к зданию ОПМ. Мой взгляд привлекли мужчины на тренировочной площадке. Мокрая от пота одежда зазывающе очерчивала их тела. Пуская слюнки, я прижималась к стеклу, стараясь не терять прекрасных мгновений.

Ох, как же я люблю подглядывать за потными, пахучими, мускулистыми спортсменами. Да и какая девушка не любит? Надеюсь, у Алёны допросная тоже с окнами в эту сторону.

Спустя полчаса удивительных подглядываний дверь в комнату открылась. Кто-то вошёл в допросную.

Я повернулась в сторону звука и так и не задала заранее заготовленный вопрос о консервах. Передо мной стоял самый настоящий охотник. Словно вышел из сказок.

Вот, значит, как они выглядят. Он не мог оказаться тут случайно. Охотников назначают исключительно на самые зверские дела. Значит, я так глубоко ни разу ещё не влипала. Круто повезёт, если я хоть раз ещё увижу свою яхточку.

Во внешности мужчины проскальзывало что-то неуловимо хищное, от него веяло уверенностью и силой. Его поджарое тело намекало на скорость, ловкость и опасность. Слегка вытянутый подбородок, чуть раскосые, чёрные глаза, густые чёрные волосы, тонкие, но выразительные губы.

Охотник закатал рукава своей бежевой рубашки, открыв вид на голубую татуировку. Рисунок шёл от запястья по предплечью, а дальше нырял под рубашку и выныривал уже у самой шеи, продолжая свой бег по правой части лица аж до самых волос. Я бы многое отдала за возможность провести рукой по этой красоте. Но не уверена, что это было сейчас уместно.

Длина татуировки намекала на большой опыт мужчины как охотника. Когда юный ученик проходит третью аттестацию, то ему вживляют в запястья кристаллы-пульсары. При стрельбе искажённая энергия кристалла даёт отдачу, которая понемногу поражает подкожный жир, меняя его цвет на ярко-голубой. То есть по телу, как изморозь по стеклу, проходит татуировка, но не на коже, а под ней.

Как часто и долго я мечтала о первой встрече с таким представителем своего дела! Да не я одна, много девчонок долгими вечерами рассказывают друг дружке истории о приключениях охотников. Я слышала от них, что если охотник испытывает сильные эмоции, то эта изморозь начинает светиться. Но про охотников вообще много чего говорят. И часто неприличное.

– Анжела, кажется, ты пересмотрела в окно, успокойся. Это же допрос. – тихо шепнула я себе под нос.

Мужчина всё ещё стоял в дверном проёме и тоже внимательно меня изучал. Он ничего не говорил, просто смотрел, а потом он словно что-то понял и его губы изогнулись в плотоядной улыбке, как у леопарда, который вышел на след косули.

И тут меня наконец проняло. Два трупа за неделю и один из них был найден в моей яхточке! Я инстинктивно сжалась и отвела взгляд в сторону. Да ну их, эти консервы вместе с яхтой и всем остальным, хочу домой, к папе. Пожалуйста!

Охотник кивнул в знак приветствия и направился к столу.

Тоже кивнув, я осторожно присела на стул. Мужчина устроился напротив и продолжил меня рассматривать с подозрительно нездоровым интересом. Что-то для себя решив, он чертовски мило улыбнулся и заговорил.

– Доброе утро, Анжела Виолеттовна. Меня зовут Къель Щёчкин. Охотник высшей категории.

Ой! У него даже голос жутко мужественный! Такой глубокий баритон, вот бы этот голос шептал мне на ушко разные пошлости. От такой мысли у меня даже живот приятно скрутило.

И имя у него необычное. Интересно, откуда он родом? Очевидно, что не из Муркоты. Может, из какой-то деревеньки у моря!

– Почитал я ваше досье и честно говоря, был поражён такой активностью. – продолжил он своим бархатным голосом. – Да, что я, всё отделение особо тяжких стоит на ушах от содержимого ваших консервов.

Он снова очаровательно улыбнулся, но его внимание будто прилипло ко мне. Охотник выглядел напряжённым и не пропускал ни одной моей реакции или движения. Кажется, ему доставляло удовольствие следить за тем, как я растекаюсь по столу.

Потом, вытащив папку с какими-то бумажками, он нежно провёл пальцами по её краям, посмотрел загадочно мне в глаза, а когда я нетерпеливо причмокнула губами, он раскрыл её одним движением пальца. С моих губ сорвался стон восхищения. Я следила за каждым движением его крепких, но артистичных рук. Сердце понеслось галопом.

– Анжела Виолеттовна, ночью вы заявили следователю Лужкину, что в консервы запаяно тело гражданина Гороха. Так вот, мы уже проверили полсотни банок.

Я заворожённо слушала каждое его слово и, не особо вдумываясь в смысл, кивала.

– Мы хотим поблагодарить вас за чистосердечную помощь следствию. Нам осталось обработать ещё примерно три четверти партии, но мы уже нашли пальчик, глазик и кусочек человеческой печени. – игриво сказал он, погладил меня по руке и подмигнул.

Вначале я хотела ему сказать “я ваша, любите меня до гроба, и почаще”, но потом поняла, что именно он говорит.

– Давайте превратим вашу помощь в полезную традицию. Расскажите, пожалуйста, кем был этот Горох и каким путём он попал в банки? И та девушка из вашего журнала, Нина, тоже ваша работа?

Что?!

– Что?! – подскочила на месте я и розовая дымка, которая витала перед глазами, исчезла.

Я не поведусь на этот баритон, на эти руки и на эти пальчики! На печень я тоже не поведусь. Ни за что!

– Что за глупые шутки! Что за сюсюканье! Какие ещё глазики и пальчики! Это просто была шутка! Сарказм, ирония. – объясняла я.

– Ну что ж госпожа Филина, остроты ума у вас хоть отбавляй. – дружелюбно сказал охотник и протянул мне чистый лист бумаги с карандашом. – Напишите, пожалуйста, имена тех, кто ещё участвовал в этой шутке с господином Горохом. Может, у вас ещё похожие шуточки есть? Я с большим интересом послушаю.

Я взяла карандаш и бумагу, а потом крупными буквами написала “Леонид Маркович Лужкин”. Мои руки дрожали, поэтому текст вышел неровными, но всё равно разборчивым.

Охотник взял лист и удивлённо прочёл имя коллеги. А потом широко улыбнулся, снова подмигнул и дружелюбно прокомментировал:

– Анжела, вы такая шутница. Как следователь мог участвовать в закатывании человека в консервы?

– Какого человека? Уберите этот ваш сладенький голос, отвлекает. Выключите его к чертям собачьим!

Мужчина непонимающе замер, а я всхлипнула и продолжила изливаться.

– Этот ваш Кружкин-Лужкин-Пужкин заявил, что в банках находится труп и конфисковал мои консервы, которые я купила за честно заработанные на пингвинах деньги. Да, я немного вспылила и сказала ему, что там может быть только труп гороха. Но это растение такое, а не человек. Из него рагу делают и в банки закатывают.

Всё это я выпалила на одном дыхании, а затем нервно икнула.