Отзывы на книгу «Дневник писателя»

Я прочитал у Достоевского всё. Я обожаю идиота, карамазовами восхищаюсь, вздрагиваю от бесов, но дневник.... эта та книга (сборник публицистических статей, которые писались Достоевским на какие-то события и публиковались на протяжении какого-то времени), к которой я постоянно возвращаюсь и перечитываю. Иногда вздрагиваешь, как это он смог, через десятилетия увидеть нашу суть. Удивительно

хорошая книга. легко прочел. за последние года два читаю только достоевского. не могу обьяснить почему, просто нравиться и все. гоголь конечно тоже интиресен но не так как достоевский

Читаю и понимаю, что все ужасы современного мира, в первую очередь искажение понимания, что есть добро и зо, которые, как я думал, свалились с развалом Союза, на самом деле, назревали давно, раз Достоевский о них пишет. Рекомендую к прочтению, каки его же книгу Бесы – Шарп с его описанием революций нервно курит в стороне

Восхитительная вещь! Восторг.

Фёдор Михайлович просто как в воду глядел. Истинно русский человек с большой душой, пророк. Читается легко, с удовольствием

Федор Михайлович Достоевский, писатель для людей всех поколений. Его светлые и чудесные мысли понимаются всеми. Его книги не просто память, а памятник напоминающий о том, насколько человек может ошибаться, и какие страшные последствия могут быть для последующих поколений. Достоевский актуален во все времена. Он имел дар Святаго Духа – дар пророчества. Это очевидно.

Читая Дневники Достоевского была удивлена как точно все предсказано то что сейчас происходит в мире начинаешь понимать почему

Выбирая книгу для чтения по игре, почему-то обратила внимание лишь на вторую часть фразы, составляющей заглавие произведения: "писателя". Ожидала от книги, соответственно, заметок о писательстве и встречах автора с другими литераторами девятнадцатого века. Сказать, что ожидания мои не оправдались, это значит, не сказать ничего. Из семисот с лишним электронных страниц книги собственно писательству и литературной деятельности посвящено от силы, может быть, страниц сто, не более того (но какие потрясающие это все страницы!)

Оставшийся объем дневников занимают общефилософские рассуждения Ф.М. Достоевского о судьбах народа, взаимоотношениях дворянства и крестьянства, о роли русской женщины и многократные пересказы нашумевших уголовных дел того времени. Понятное дело, что для читателя тех лет они представляли несомненный интерес: точка зрения человека, принадлежащего к литературной братии, на происходящие события, априори любопытна. Читателю же современному - сужу исключительно по себе - пересказ этот мало что дает, практически ничего не добавляя ни к личности автора, ни к пониманию его творчества; более того, эти философствования Достоевского еще более запутывают - часто противоречивые по сути, они заставляют сомневаться и во многих его значимых персонажах...

С чем-то была согласна, что-то показалось спорным; в глубине раздумий автора можно убедиться воочию. Другое дело, что заключения его часто вызывают больше вопросов, чем ответов: как, например, можно оправдывать женщину, выкидывающую из окна ребенка? Какие вообще здесь могут быть доводы к оправданию? Есть книги, читая которые, думаешь про себя: эх, вот надо было прочитать это лет ...цать назад. А вот с этой книгой Федора Михайловича у меня возникли противоположные чувства: такое ощущение, что я еще, со всей своей категоричностью, не доросла до полного понимания изложенных в ней принципов и тезисов великого классика.

Зато теперь со всей ясностью понимаю истоки мрачности его романов: дневник писателя - то средоточие таких мрачных, гнетущих, безнадежных размышлений. Неужели нельзя было не увидеть в окружающей действительности ничего светлого, внушающего надежду? Видимо, нельзя, раз светлому на страницах книги почти не нашлось места. Очень много описаний случаев самоубийств, особенно среди молодежи; много описаний жестоких зверств над детьми и проч. - вот не для того я обращалась к этой книге...

Возвращаясь к литературной части книги, отмечу, что те крохи, которые все же представлены здесь, это настоящие жемчужины мысли о нашей литературе. Читать размышления Достоевского об "Евгении Онегине" и русском национальном характере, заключенном в поэме, - какое же все-таки это непередаваемое наслаждение! Вот так надо преподавать в школах русскую литературу, чтобы вызвать у человека к ней интерес) Интересно было мнение насчет романа "Анна Каренина" в последнее время наблюдаю несомненный интерес к данной книге у многих буктьюберов. Хочется наконец уже и самой перечитать - в третий раз - гениальный роман...

4/5. Советую книгу с большой осторожностью и то лишь исключительно горячим поклонникам творчества самого Достоевского (вам точно к мрачности не привыкать), и поклонникам философии в ее общем смысле. Остальным же...ну не знаю...Я бы лучше советовала прочесть многотомные дневники Толстого - вот там действительно про писательство (читала около десяти лет назад, а прекрасно помню до сих пор, насколько они меня потрясли).

Для меня это КНИГА ГОДА. Да, это так. Даже больше, это книга стала одной из любимейших. Хотя честно говоря, все предпосылки к тому были изначально, ведь написана она любимым автором, автором, чьи книги как воздух для меня. Их я читаю, растягивая удовольствие, продумывая и прочувствовав каждую сентенцию, каждую зарисовку мысли. Мое издание "Дневника писателя" останется в моей семье, этой книге не быть выменянной, подаренной, переданной. Она сплошь помечена моими карандашными записями, краткими заметками. Я не могла иначе. Ведь эта книга полна взывающих к переосмыслению идей, полна зовущей души пишущего. И я с готовностью откликалась, проникалась ею глубже и глубже, я думала, я вспоминала, я сравнивала, я восклицала в восхищении "Как?! Откуда?! Как мог он знать, что у нас будет именно так, что и мы будем видеть в стране и людях то же самое?!". Книга раскрыла для меня взгляды любимого писателя на многие исторические события, вехи культурной жизни страны, проявила наиболее четко его отношение к проявлениям русского нутра, которое теперь мы так высокопарно называет менталитетом. Обо всем этом он пишет открыто, честно, даже, скорее, как-то слишком честно, если так можно выразиться, обнажая все естество своих мыслей по тому или иному поводу.

... стыдиться своих убеждений нельзя, а теперь и не надо, и кто имеет сказать слово, тот пусть говорит, не боясь, что его не послушают, не боясь даже и того, что над ним насмеются и что он не произведет никакого впечатления на ум своих современников. В этом смысле "Дневник писателя" никогда не сойдет с своей дороги, никогда не станет уступать духу века, силе властвующих и господствующих влияний, если сочтет их несправедливыми, не будет подлаживаться льстить и хитрить.

Достоевский всегда был для меня таким, таким и остался, обнажающим душу, наивно, местами по-детски наивно и по-детски же глубоко верующим в добро в людях всех без исключения, верующим в возможность вернуть даже самую заблудшую душу к ее чистым истокам. При этом самокритичным, страждущим прощения за свои слабости, отмечающим и свою бренность и всечеловеческую склонность к пороку. Мне это всегда было очень близко.

... высшая идея на земле лишь одна и именно - идея о бессмертии души человеческой, ибо все остальные "высшие" идеи жизни, которыми может быть жив человек, лишь из нее одной вытекают.

Читая "Дневник писателя" я не могла не восторгаться прозорливостью автора, его способностью видеть сквозь время, способностью выявлять те черты эпохи, которые соответствуют не конкретному историческому периоду и только, а напротив, те, что цикличны, что характерны для определенных этапов в развитии общества (прежде всего, конечно, российского), которые еще могут повториться. И они повторялись, мы проходили описанное им на своем веку. Как не вспомнить то, что было и есть, читая, к примеру, это:

Всякое переходное и разлагающееся состояние общества порождает леность и апатию, потому что лишь очень немногие, в такие эпохи, могут ясно видеть перед собою и не сбиваться с дороги. Большинство же путается, теряет нитку и, наконец, махает рукой: "Э, чтоб вас! какие там еще обязанности, когда и сами-то никто ничего толком не умеем сказать! Прожить бы только как-нибудь самому-то, а то тут еще обязанности!"

или это:

Теперь же, напротив, весьма часто фраза "Я не понимаю этого" выговаривается почти с гордостью, по меньшей мере с важностью. Человек тотчас же как бы ставится этой фразой на пьедестал в глазах слушателей и, что еще комичнее, в своих собственных, нимало не стыдясь при этом дешевизны приобретенного пьедестала. Ныне слова "Я ничего не понимаю в Рафаэле" или "Я нарочно прочел всего Шекспира и, признаюсь, ровно ничего не нашел в нем особенного" - слова эти ныне могут быть даже приняты не только за признак глубокого ума, но даже за что-то доблестное, почти за нравственный подвиг. Да Шекспир ли один, Рафаэль ли один подвержены теперь такому суду и сомнению?

Право, стойкое ощущение дежавю. Да что там, стойкое ощущение ПРАВДЫ! И еще... его ЯЗЫК. Я не объективна, ни в коем случае, я ангажирована, увлечена, покорена (какие еще описания найти и привести здесь?!) тем, КАК он облекает слова в мысли. Пусть для кого-то путанные и несвязные, для меня его мысли - уводящие, влекущие, а его суждения - самые прямые и четкие. Пространность их лишний раз дает шанс в них заблудится настолько, что и закрыв книгу, еще долго ты бродишь по ее страницам, размышляя, споря, подтверждая или ниспровергая свои собственные мысли.

Вот такая она для меня, моя книга 2011 года и одна из лучших книг, прочитанных в моей жизни.

Данная книга представляет собой статьи, очерки, размышления автора, его суждения о жизни на Руси, о жизни вне Руси, о русском народе, о трудностях судеб своих соотечественников и о том, как богата наша страна великим умом человеческим, великим гением русским. "Дневник писателя" издавался в последние годы жизни Достоевского и имел довольно большой успех у публики. Хочется отметить, что данная книга, увы, не содержит материала, который публиковался в "Дневнике" за 1873 г., а также здесь отсутствуют рассказы и повести, которые в оригинальной версии присутствовали на страницах журнала. И тем не менее это нисколько не мешает нам вновь насладиться высоким художественным слогом писателя, попытаться лучше разобраться в его отношении к жизни, детям, к русскому народу. Достоевский очень тонко и здраво передаёт атмосферу тех лет, повествует своим читателям о нескольких громких судебных процессах того времени, выражает своё отношение к ним, что позволяет нам лишний раз увидеть насколько писатель дорожил землёй, на которой родился и с какой силой он боролся за спасение души человеческой, когда все остальные готовы были с лёгкостью погубить её. Мы видим истинные душевные переживания Федора Михайловича, можем больше судить о его окружении, его общении с другими великими писателями тех нелёгких для страны времён, узнавая насколько он возносил Пушкина, Лермонтова и как благоговел перед Некрасовым. В какой-то мере, не смотря на то, что "Дневник писателя" носил публичный характер, в нём сохраняется та интимная составляющая, которая до самых глубин обнажает душу Достоевского:

Правда истинная: я сбиваюсь, и, может быть, дальше пойдет еще хуже. И, уж конечно, собьюсь несколько раз, пока отыщу, как проповедовать, то есть какими словами и какими делами, потому что это очень трудно исполнить. Я ведь и теперь все это как день вижу, но послушайте: кто же не сбивается! А между тем ведь все идут к одному и тому же, по крайней мере все стремятся к одному и тому же, от мудреца до последнего разбойника, только разными дорогами.

Пожалуй, никто с такой силой среди высшего общества конца 19 в., как Достоевский, не переживал за настоящее и будущее простого русского народа, за развитие человеческой души; никто с такой силой не искал, а главное не находил прекрасное там, где возможно его и не было вовсе:

А я объявляю вам честным словом, что ни у Шекспира, ни у Гомера, если б и всех-то сложить вместе, не найдется ничего столь прелестного, как сейчас, сию минуту, могло бы найтись между вами, в этой же бальной зале. Да что Шекспир! тут явилось бы такое, что и не снилось нашим мудрецам. Но беда ваша в том, что вы сами не знаете, как вы прекрасны! Знаете ли, что даже каждый из вас, если б только захотел, то сейчас мог бы осчастливить всех в этой зале и всех увлечь за собой? И эта мощь есть в каждом из вас, но до того глубоко запрятанная, что давно уже стала казаться невероятною. И неужели, неужели золотой век существует лишь на одних фарфоровых чашках?

И в заключении хочется сказать, что данный "живой" журнал даёт своим содержанием, мыслями поднятыми в нём, огромную пищу для размышлений, тасовать и перебирать в уме которую, будет народ во все времена, ибо Достоевский, сын своей эпохи, всегда тонко чувствующий русскую душу, намного опередил своими творениями время, придав им статус вечных и незыблемых на веки вечные.

Дабы в полной мере оценить "Дневник писателя" следует, во-первых, взяться за его изучение после знакомства с большей частью литературного наследия Фёдора Михайловича, во-вторых, желательно прочесть "Лекции по русской литературе" В. Набокова, где тот всячески доказывает наличие психических заболеваний и общие меланхоличность, истеричность, себялюбие и упадничество автора "Преступления и наказания", ибо проститутки не могут быть святы, а мысль о тварях и правах свидетельствует о параноидальном синдроме.

Действительно, "Дневник писателя" - это интимный разговор с Фёдором Михайловичем, происходящий даже не в вагоне, "когда больше нечего пить", а на перроне, при том оба смотрят на часы, ждут свои составы, а равнодушный голос объявляет о задержке поезда, всякий раз продлевая её на 15 минут. Некто (по такому пути и пошёл Владимир Набоков) может узреть в соседе по креслу в зале ожидания нервного больного, который так боится не успеть на свой курорт с лечебными водами, которые прописывает всем и вся, а желательно разом русскому народу. Некто - политического оппонента, философа, провидца, подкованного оппозиционера и даже просто добрейшего отца семейства, несколько затурканного и пугливого в виду постоянного безденежья и болезней.

Собственно, основных тем немного, и в каждой автор играет роль адвоката и прокурора:

1. "Особый путь" России и европеизм. Когда погружаешься в обличительные статьи, направленные против либералов, европеистов и прочих благожелателей, кажется, что ФМ крутит пластинку за "триединство по-русски" - самодержавие, православие, народность. Однако уже через пару заметок он льстиво нахваливает немцев, делает книксен англичанам и в целом отмечает европейские устои как ориентир для растерянных, запуганных русских. Если вчитаться, никакого противоречия в этой припадочной любви нет. Фёдор Михайлович ратует за европейский путь целиком в русском духе - "устроить счастье на всей земле". Если революция, то для всех стран, если эволюция, то организовать и возглавить. Позаимствовать отдельные качества немцев, англичан и французов, дообъяснить им то в матушке России, что те недопоняли, доказать, что не надо скрести русских, ибо нет под ними татар, и, наконец, устроить мировое счастье, приведя Европу к нравственному идеалу.

2. Проблема отцов и детей, мамашек и папашек. Фёдор Михайлович, как всякий мнительный больной, сетует на крикливость, агрессивность, невоспитанность нового поколения, раздражается на пробегающих мимо детей, поучает чужих поучат, но на всяком уже не нравственном, но реальном суде становится защитником "униженных и оскорбленных". Потому можно отметить две основных проблемы его статей. Во-первых, это будущность России и в лице её детей, потому писатель ездит по детским домам, рассказывает матерям, какому языку и как, тех лучше обучать, отпускает бесхитростные замечания, находит множество тайных пороков и тут же мимоходом отпускает грехи. Во-вторых, это проблемы судейства и загадочности души русского адвоката. Любимым занятием писателя было все же отпускание грехов, ибо лучше помиловать преступившего закон людской, нежели замахнуться на закон божий. Так, он защищает женщин, попытавшихся убить своих детей, женщин, попытавшихся убить жен своих любовников и в целом, старается всячески облегчить женскую судьбу. Если же поставить вопрос о воспитании с точки зрения отца и ребенка, то здесь Фёдор Михайлович полностью на стороне слабого и обездоленного, страдающего от воспитания горе-родителя.

3. Ещё одной темой статей Ф, Достоевского является литературная жизнь России. Здесь писатель предстает в качестве адвоката писателей, защищая тех от нападок критиков, пророча тем будущность в пантеоне с "солнцем нашей поэзии", порой рассказывая личные разговоры с собратьями по перу и всякие мелкие конфузы.

Если же говорить в целом,то, думается, на ЖЖ статьи Фёдора Михайловича имели бы крайне высокие рейтинги, а иностранной прессой цитировались бы всегда купированно и не о том. Фёдор Михайлович, словно малохольный святой, защищает права и достоинства в эпоху тотального хамства.