Теория поля

Глава 6

Вика спешила к общему месту сбора. Близился новый, 1999-й, год, и Арсений с друзьями собирались провести праздники поближе к природе, в одном из подмосковных домов отдыха. Встречаться договорились на автовокзале, с целью экономии времени домой решили не заходить, а, освободившись после работы, сразу же ехать за город.

Прибыв на нужную станцию метро, девушка уверенно направилась к выходу.

– Одну секундочку! – она услышала за собой грубый мужской голос. Обернувшись, увидела милиционера, вид у него был какой-то мятый, неопрятный, лицо заспанное.

– Гражданочка, предъявите документы! – в предвкушении добычи оживился он.

Вика достала паспорт.

– Так, гражданка Украины? Очень хорошо. Не наблюдаю регистрации. Где регистрация, давайте предъявим! – предчувствия не обманули представителя власти.

– Я только недавно приехала и еще не успела…

– А это меня не касается! Давайте билет тогда.

– Я на машине приехала, меня друзья привезли.

– Ну еще бы, как же иначе. Пройдемте, гражданка, со мной.

– Но я опаздываю, меня ждут, мы должны ехать в дом отдыха, – чуть не плача, пыталась оправдаться девушка.

– Следуйте за мной! – повысив голос, настойчиво повторил страж порядка.

Они вышли из вестибюля и по темному, грязно-серому коридору проследовали в помещение, в котором располагался пункт охраны порядка. За старым, обшарпанным столом вальяжно развалился откровенно скучающий лейтенант, который лениво допрашивал пьяненького потрепанного мужичка. В «обезьяннике» – маленьком помещении, отгороженном сплошной металлической решеткой, – дремал еще один «гость» схожего типажа. Сержант, доставивший Вику, вскоре вышел. Вероятно, отправился на охоту за новыми жертвами.

Вика ждала минут пятнадцать, пока личность, совершенно не соответствующая гордому званию офицера, соблаговолила уделить девушке свое драгоценнейшее внимание:

– Ну’c, Виктория Викторовна, значится, нарушаем? – почему-то на старинный манер произнес тот.

– Я ничего не нарушала, я приехала несколько дней назад, на машине, в гости к моим родственникам.

– Вы должны были зарегистрироваться в отделении милиции по месту временного пребывания в течение трех дней с момента приезда.

– Я не знала…

Он помолчал какое-то время.

– Так что будем делать, Виктория Викторовна?

Девушка пожала плечами.

– Раз не выполняете закон, придется страдать материально, – разъснил непонятливой гражданке лейтенант. – Тысяча рублей – и можете быть свободны.

– Но у меня нет денег, может, рублей сто наберется только. Меня тут должны были встретить… – неуверенно произнесла Вика и полезла в сумочку, чтобы проверить содержимое кошелька. – Да, вот только сотня с мелочью.

Лейтенант снова замолчал, демонстративно занявшись перебором бумаг на обшарпанном столе и предоставив Вике самой гадать, как же выпутаться из неприятного положения.

Тем временем друзья, которые уже с полчаса безуспешно ожидали задержанную подружку, начали всерьез волноваться. Кроме Арсения с Викой встречать Новый год вдали от городской суеты собрались Антон Малахов со своей девушкой Ириной, его сестра с женихом-иностранцем и Борис Минин. Боря тоже прихватил с собой очаровательную спутницу, звали ее Лерой, но девушки у него менялись настолько часто, что приятели уже отчаялись запоминать их имена.

– Не похоже на нее, – с тревогой сказал Козырев, – она обычно довольно пунктуальна. Могла, конечно, заблудиться в Москве с непривычки.

– Что-то надо решать, автобус скоро уходит, – беспокоился Борис.

– Я пойду позвоню родителям, узнаю, когда она вышла из дома, – Арсений отправился искать ближайший работавший таксофон, остальные продолжили ждать в условленном месте. Вернулся Арсений еще более обескураженный:

– Родители говорят, давно ушла. По-любому уже должна была добраться. Что-то не так!

– Давайте разделимся. Смысл тут торчать всей толпой? Мы поедем раньше, займем пока номера, разместимся. Билеты куплены, автобус не ждет, – предложил Минин.

– Да, хорошая идея, – поддержал Антон. – Борь, возьми с собой Надю и Иру и поезжайте, пожалуй. Всем тут торчать нет никакого смысла. Я Вику знаю в лицо. Мало ли что, может, помочь надо будет. На вот, возьми наши паспорта и начинай оформляться. Чтобы номера там получше, поближе друг к другу, ну чего мне тебя учить, ты ж из нас самый практичный.

Друзья поспешили к отходящему автобусу. Арсений решил спуститься на перрон подземной станции. Особой пользы в этой затеи он не видел, но и тупо стоять без дела тоже не мог. Как и ожидалось, поход в метро не дал ровным счетом никаких результатов. Вика опаздывала уже почти на целый час.

– Надо привлекать отца, – сказал Антон. – Нужна хоть какая-то информация. Сколько можно ждать у моря погоды? Иди, Козырь, звони.

Арсений вновь отправился к телефону.

– Евгений Михайлович, здравствуйте!

– Арсений? Что-то случилось? Вы же должны быть еще в дороге. Неужто уже добрались?

– Нет, у нас действительно проблемы. Мы потеряли Вику и никак не можем ее отыскать! Она не явилась к месту сбора, хотя из дома давным-давно вышла. Не могли бы вы посмотреть, где она сейчас? Хотя бы приблизительно!

– Ребята, я рад бы вам помочь, но я же ее совершенно не знаю! Даже никогда не видел на фотографии. Я даже не знаю, как мне ее себе представить. Придется искать объект не моих, а твоих мыслей. Не знаю, не знаю… Боюсь, что это будет весьма неточно.

– Евгений Михайлович, ну пожалуйста, попробуйте! У нас с Антоном больше никаких идей, только на вас вся надежда. Я уже и родственникам ее звонил. Вдруг она к ним вернулась. Их переполошил тоже.

– Ну хорошо-хорошо, – сдался наконец Малахов, – я попробую. Позвони мне минут через десять.

Спустя обозначенное время Арсений вернулся к Антону.

– Твой отец утверждает очень уверенно: она где-то тут, совсем рядом.

Козырев пребывал в бешенстве. Он ненавидел, когда рушились его планы, но еще больше он не любил ситуации, в которых никак не мог повлиять на развитие событий. Он злился на Вику и одновременно очень беспокоился за нее. А она действительно находилась совсем рядом, не имея при этом ни малейшей возможности хоть как-то дать о себе знать. Стражи порядка, вероятно, решили взять ее измором, полагая, что человек, приехавший в Москву из зарубежья, хоть и ближнего, не может не иметь при себе денег. А у Вики, как назло, и в самом деле не имелось ничего сверх той суммы, которую она уже озвучила вымогателям.

Бомжей выпроводили из участка, сержант вернулся с охоты ни с чем. Теперь уже вдвоем, на пару с лейтенантом они принялись методично обрабатывать несчастную пленницу.

– Смотри, сержант, до чего бывают жадные эти провинциальные шлюшки. Из-за какой-то жалкой тысячи она готова удавиться!

– Нет у меня больше денег, я правду говорю! Возьмите сумку, сами проверьте. Все, что найдете, можете себе забрать, – Вика заплакала.

– Если нет денег – значит, придется натурой расплачиваться, мы не гордые, – худшие представители московской власти, эти нравственные уроды, изъяснялись на редкость откровенно.

Вика моментально перестала плакать – опасность обожгла ее рассудок, судорожно побежали мысли: мрачное подземелье, толстые стены, двое бандитов в милицейской форме, помощи ждать неоткуда, крик никто не услышит, она, конечно, будет сопротивляться, но сил не хватит, грязные руки будут ползать по ее телу, потом что-то еще более омерзительное вонзится в самое сокровенное, она не сможет больше показаться на глаза Арсению, уедет в свой городок и будет доживать там свою никчемную жизнь… Она вся сжалась, будто беззащитный котенок, животный ужас захватил ее полностью.

Вдруг дверь в помещение резко открылась. На пороге стоял Арсений. Из-за его спины выглядывал Антон. Вика повернулась на шум, но испуг отступил не сразу, сквозь слезы на ее испуганном личике проступила робкая радость, надежда на избавление от смертельной опасности. За доли секунды юноша оценил ситуацию и все понял. Его мозг, насыщенный адреналином от накопившегося гнева, работал молниеносно. При этом внешне он оставался совершенно спокойным. Он даже успел вспомнить, что Малахов отдал свой паспорт Борису. Сейчас данный факт мог оказаться немаловажным.

– Вот она! – облегченно воскликнул Козырев и, повернувшись к Антону, громко и четко произнес. – Иди наверх, и если меня не будет через десять минут, поднимайте всех на уши! Звоните в дежурку, родителям, всем знакомым ментам, кому угодно!

Сам же быстро зашел в комнату, затворил за собой дверь, уверенно и безапелляционно уселся на стул непосредственно перед столом лейтенанта и, с нескрываемым вызовом смотря тому прямо в глаза, не произнес, прошипел зловеще:

– Скажи-ка мне, лейтенант, за что задержали эту девушку?

Любитель «клубнички», как и все бандиты, демонстрирующие силу только перед слабыми и беззащитными, как-то сразу сник и пробурчал:

– За нарушение паспортного режима.

– Насколько я знаю, а знаю я это совершенно точно, – Арсений навис над сразу ставшей мелкой и несуразной фигуркой стража порядка, – за первое подобное нарушение полагается предупреждение. Надеюсь, за это время вы уже успели ее предупредить? Тогда, с вашего позволения, мы откланяемся, мы ужасно спешим!

– Плати тысячу и можете проваливать, – крикнул из угла комнаты сержант. – Надеюсь, ты в состоянии заплатить за свою девку? Она у тебя совсем бедная, как мы заметили!

В отличие от напарника лейтенант уже понял, что дальнейшая эскалация напряжения не в их интересах. Предъявить этим людям нечего. К тому же ситуация вышла за пределы помещения. Оставалось только признать свое поражение.

– Можете быть свободны, – недовольно сообщил он Козыреву.

Арсений взял Вику за руку и спокойно пошел к выходу. Пропустив девушку вперед, на секунду задержался. Повернулся к сержанту, сделал пару шагов в его сторону и тихо, но отчетливо произнес:

– Я тебя запомнил, и я тебя найду! Возможно, нескоро. Ты уже давно забудешь, а вот я нет!

С этими словами он вышел, плотно прикрыв за собой дверь. По прошествии многих лет он действительно вспомнит этого сержанта. Вспомнит и жестоко отомстит. Он мог долгие годы помнить подобные обиды, всегда быстро и точно определял настоящих подонков, даже по мелким штрихам к портрету. И всегда наказывал. Потом. Иногда гораздо-гораздо позднее.

* * *

Поселиться рядом, конечно же, не получилось. Впрочем, это не сильно расстроило молодых людей, вырвавшихся из слякотного города на необъятные просторы первозданной природы. Встречать Новый год на свежем воздухе – совершенно не то, что встречать его в городе: будь то уютная квартира, шикарный ресторан или разудалый ночной клуб. Мороз в конце декабря, как правило, еще совсем молодой и слабенький. Не кусает, а лишь нежно щекочет. Для города такой мороз и не мороз вовсе, тем более что температура в мегаполисе заметно выше из-за кипучей деятельности человека и выхлопов машин. Свежевыпавший белый, чистый и нежный снег от большого количества соли и незамерзающей жидкости превращается в серую вязкую жижу, брызги которой поднимаются в воздух из-под миллионов колес и ботинок и оседают на всем, что попадется, в радиусе многих километров. Зиму в Москве не любят: машины гниют и ржавеют, обувь портится, небо серое – все это вызывает у москвичей устойчивую хандру, а как следствие: отвращение и раздражение. Поэтому зиму они стойко переживают и уже с ноября с нетерпением ждут весны.

За городом – в лесу, в поле, в деревне или на даче – все совершенно иначе. Даже легкий минус уже не позволяет выпавшему снегу растаять и он надежно скрывает под своим белоснежным покрывалом унылую осеннюю грязь, превращая окружающее пространство в единое белое поле. На ветках деревьев вырастают красивые белоснежные шапки и весь лес превращается в удивительную сказочную страну. А небольшой свежий снежок, частенько выпадающий накануне Нового года, припорашивает сверху все это ослепительное великолепие нежнейшим пухом, добавляя в общую картину какую-то необыкновенную легкость и восхитительно трогательную невинность.

Друзья решили встречать Новый год прямо в глухом, заснеженном лесу, недалеко от отеля, где надоевшая цивилизация уже совершенно не ощущается. Небольшая полянка посреди заснеженного ночного леса, яркий костер посередине. Рядом импровизированный стол, на нем легкие закуски. И чай! В мороз на природе чай буквально незаменим. Особенно если он приготовлен прямо тут же, на том же самом костре, ароматный черный с добавлением засушенных с лета листочков мяты и черной смородины. Веселые тосты, стремительно следующие друг за другом, быстро поднимают настроение всей компании. Запасливый Борис притащил с собой магнитофон. Танцы посреди темного зимнего леса. Время летит все быстрее, и вскоре события сливаются в одну сплошную дурманящую череду. Козырев с Мининым, наперебой перекрикивая друг друга, веселят всю компанию анекдотами. Надин жених, Вольдемар, которого все уже давно зовут Вовчиком, владеет русским языком неплохо и все же не настолько хорошо, чтобы понимать игру слов в шутках Арсения или Бориса. К тому же он самый старший среди всех собравшихся, ему уже почти тридцать. Тем не менее он необыкновенно искренне и заразительно смеется, отчего остальные веселятся еще больше. Настроение всей компании не просто хорошее, оно отличное, замечательное, потрясающее! И вот уже почти все захваченные с собой закуски уничтожены, а участники этой новогодней вакханалии, несмотря на жаркий костер, горячий чай и алкоголь в крови, все же прилично промерзли. Настало время вернуться под теплую крышу и присоединиться к всеобщему официальному торжеству в ресторане загородного отеля.

В доме отдыха друзья обнаружили нетронутыми два столика, предназначенных специально для них. Общий праздник давно перешел в завершающую фазу. Впрочем, молодые люди не слишком отстали. Неожиданно выяснилось, что друзья изрядно проголодались, а потому с удовольствием набросились на обильное и вкусное угощение.

Уже под утро вновь высыпали всей когортой на улицу, но удаляться в лес от корпусов теперь уже не стали. Арсений повалил Викторию в сугроб и сам упал рядом. Снегопад за ночь совсем прекратился, небо очистилось от туч. Они лежали в мягком, рыхлом, холодном снегу – хмельные, уставшие, но необыкновенно довольные – и воодушевленно смотрели на звезды. Надежда с Вольдемаром сидели неподалеку на заснеженной скамейке среди старых густых елей. Антон с Ириной о чем-то тихо беседовали, крепко обнявшись на лавочке под ярким фонарем. Боря с Лерой уже давно куда-то скрылись.

– Хорошо, правда? – нежно спросила Вика.

– Ага, здорово! – согласился Арсений.

– Хочу всю жизнь быть рядом с тобой, как сейчас! И никогда-никогда не расставаться!

Юноша не ответил. Вместо этого он осыпал девушку горстью свежего снега, навалился на нее всем телом, еще сильнее вдавив в глубь большого сугроба, и принялся осыпать поцелуями. Снег забивался за шиворот, в рукава, попадал в глаза, нахально лез в самые уши. Жар поцелуев ярко контрастировал с его обжигающим холодом. Арсений перевернулся на спину и затащил Вику на себя сверху. Она села на него и пристально посмотрела прямо в глаза. Многозначительная пауза длилась несколько секунд, но он стоически выдержал этот испытывающий, прожигающий взгляд. Наконец, она засмеялась, засыпала все его лицо нежной морозной порошей, быстро вскочила и побежала прочь.

– Ну, погоди! – грозно закричал тот. – Сейчас я тебя догоню!

Какое-то время они бегали вокруг лавки, на которой расположились Надежда и Вольдемар. Вика заметно уступала Арсению ростом, а потому двигалась более юрко и ловко. Ей запросто удавалось уворачиваться от его длинных, неуклюжих рук. Изрядно измотанный юноша решил призвать к мужской солидарности:

– Вовчик, ну что ты сиднем сидишь? Давай, хватай ее! Вон она, только руку протяни!

Вольдемар улыбался и ничего не делал. То ли стеснялся, то ли действительно не понимал, чего от него хотят. Наконец, запыхавшийся Арсений, признав свое поражение, устало плюхнулся на лавку рядом с ними.

– Эх, Вовчик! Не понять тебе широкой русской души!

– Ничего, – заступилась за своего жениха Надежда, – главное, чтобы мою душу понимал, правда, милый? А с русской душой я как-нибудь и сама разберусь.

Из-за угла дома показались Борис с Лерой.

– Эй, молодежь! Мы тут такую классную ледяную горку обнаружили! Айда кататься!

– На чем? На попе, что ли? – скептически проворчала Ирина.

– Конечно, на чем же еще? Кто не хочет на попе, может на пузе! Пойдем, там полно всяких фанерок и картонок!

Ночные приключения продолжались.

Горка действительно оказалась на редкость добротной. Довольно высокая деревянная конструкция имела крутую лесенку с одной стороны и пологий, покрытый льдом желоб с другой. Сразу же в конце желоба плавно начинался небольшой естественный склон. Ледяная трасса продолжалась на склоне и делала там довольно крутой поворот направо. Высокие снежные бортики надежно защищали от возможного вылета наружу. В самом низу спуск завершался длинной горизонтальной ледяной дорожкой. Чувствовалось, что всю ночь горка пользовалась большой популярностью, но под утро людей на ней уже почти не осталось. Друзья катались по одиночке, парами, четверками и даже несколько раз съехали все вместе, ввосьмером.

Надя решила съехать одна, Боря с Лерой поспешили за ней, не рассчитали, стремительно нагнали и Борис случайно, но сильно попал ногой по Надиной лодыжке. От резкой и пронзительной боли девушка заплакала.

– Извини, пожалуйста, – Боря виновато стоял перед ней и неумело пытался подобрать слова. – Надь, я не хотел. Честно! Ты мне веришь?

– Блин, Минин, почему с тобой всегда так? Надо же аккуратнее! – злилась Надя от боли.

Пришлось всем возвращаться, время приближалось к восьми утра, друзья разбрелись по своим комнатам и завалились спать. Встретились за обедом невыспавшиеся, но довольные. Надя, правда, заметно хромала, опираясь на руку Вольдемара. Борис, чувствуя свою вину, встал им навстречу, отодвинул стул и помог сесть.

– Как нога?

– Ничего, все нормально. Перелома, к счастью, нет. Только синяк большой и опухла немного. – Девушка все еще злилась на него. – Борь, вот почему, как с тобой свяжешься, так обязательно хорошее дело превратится черти во что!

– Надь, ну правда, ну сколько уже можно дуться! Я же не специально, и я же извинился!

– Да ладно, чего уж с тобой делать! Придется простить.

– Ничего, – примирительно сказал Арсений. – Будем считать это неизбежной платой за отличный новогодний вечер. Давайте скажем Наде спасибо, ведь на этот раз именно она заплатила за всех нас своей ушибленной ногой. Могло быть и хуже! Вон, вспомните, травмпункты всегда обычно переполнены после праздников.

– Козырев, тебе не кажется, что я как-то уж слишком часто плачу за вас своим здоровьем?

Это была чистая правда. Надя почему-то притягивала к себе подобные неприятности.

– Ну что мне для тебя сделать? – он по-дружески приобнял ее за плечи и с улыбкой чмокнул в щечку. – Хочешь, в следующий раз я специально сам себя покалечу, только чтобы ты не страдала больше?

– Не надо! – все еще ворчала Надя.

– Во искупление своей вины я обязуюсь сегодня целый день возить Надю на санках! – воскликнул Борис, радуясь, что его наконец-то простили. – Давайте, доедайте и встречаемся на улице! Просыпайтесь уже наконец! Вы видели, какая там погода?

Тучи окончательно рассеялись, мороз заметно усилился, ярко светило солнце. Свежевыпавший снег переливался россыпью бриллиантовой пыли. Наступивший год благоухал свежестью. Это был букет надежд, запах новых планов, аромат грядущих действий и великих свершений. Друзья были молоды, счастливы, сильны духом, наполнены здоровыми амбициями и высокими целеустремлениями. Вся жизнь лежала пред ними множеством манящих, перспективных, вдохновенных дорог. Весь мир с готовностью расстилался пред ними.

* * *

Начало очередного учебного семестра совпало с сильнейшими морозами. Студенты, изрядно промерзшие по дороге в университет, усердно кутались в шарфы и пледы. В остывших за каникулы аудиториях находиться было неуютно. Многие остались в верхней одежде, особенно девушки. Один лишь Козырев, который относительно неплохо переносил холод и гораздо хуже жару, чувствовал себя достаточно комфортно.

– Здравствуйте, дорогие мои будущие коллеги! В новом семестре нас с вами, как всегда, ждет много нового и интересного. Счастлив лицезреть всех живыми и здоровыми. Похоже, особых потерь нет, не так ли? Замечательно! Рад, что вам удалось пережить столь продолжительные праздники без фатальных последствий для организма.

По аудитории прокатился легкий смешок.

– Хочу начать с того, что зачет, в принципе, все сдали неплохо. Даже те, кто весь семестр отставал и недобирал рейтинг, перед сессией собрались и оперативно ликвидировали свои долги. Должен вас поблагодарить за это. Молодцы, приятно меня удивили!

– Это было совсем не так просто, как вам могло показаться, – заметил бойкий темноволосый парнишка, Сергей Голиков. Арсений за первый семестр успел привыкнуть к его несколько развязной манере общения. Он получил зачет одним из последних. Неглупый, но природная лень постоянно мешала ему успешно осваивать новые знания. Всю свою неуемную энергию он обычно растрачивал на всевозможные шутки и клоунады. Козыреву пришлось с ним немало повозиться, прежде чем удалось отучить его постоянно уводить лекции в сторону от намеченной цели. Но, видимо, полностью справиться с данной задачей так и не получилось.

– Вы, Арсений Павлович, самый требовательный преподаватель из всех, которые ведут у нас занятия, – продолжил свой монолог с места Голиков. – Нельзя же так издеваться над студентами! Мы же вечерники, у нас есть еще основная работа. Господь вас накажет за это, вы верите в Бога?

Козырев удивленно вскинул брови:

– Сергей, я отвечу на ваш вопрос, но, поскольку у нас сейчас лекция по физике, ответ мой останется в строгих рамках изучаемого предмета. Мне придется призвать на помощь самого Альберта Эйнштейна. Однажды в телеграмме, адресованной раввину нью-йоркской синагоги^[20], Эйнштейн написал: «Я верю в Бога Спинозы, который являет себя в закономерной гармонии всего сущего, а не в Господа, который занимается судьбой и поступками конкретных людей». Хотя, пожалуй, судьбами людей Он все же занимается. Даже если опосредованно… Проявляя себя в закономерной гармонии всего сущего. Ведь человек принадлежит к «всему сущему», как вы считаете?

Козырев очень не хотел идти на поводу у аудитории, скатываться с намеченной учебной программы на посторонние предметы и углубляться далее в теологическую дискуссию, однако, немного подумав, он все же продолжил:

– Ну хорошо. В качестве некоторой разминки после продолжительного отдыха, дабы как-то подготовить ваши неокрепшие молодые организмы к очередному стрессу от встречи с наукой, давайте побеседуем немного на отвлеченные темы. Но, коль скоро вы все же студенты-физики, темы эти будут вплотную связаны с нашим любимым предметом. Я расскажу вам одну очень поучительную историю.

Он встал, прошел в глубь аудитории и присел на краешек одной из парт, подчеркнув тем самым неформальность предстоящего общения. Все студенты с готовностью повернулись к нему, при этом некоторым пришлось даже развернуться в обратную от доски сторону.

– Однажды в одном из очень известных западных университетов на одной из лекций, наподобие нашей с вами сегодняшней, профессор, известный своими убежденными атеистическими взглядами, задал студентам провокационный вопрос:

– Как вы думаете, является ли Бог создателем всего сущего?

Один из студентов вроде нашего Голикова, вероятно желая проявить себя перед нравившейся ему девушкой, – Арсений бросил непроизвольный взгляд на Симонову, – храбро ответил:

– Да, является!

– То есть вы считаете, что Бог создал все, я вас правильно понял? – уточнил профессор.

– Да! – убежденно ответил смелый студент, не ожидавший подвоха.

– Если Бог создал все, тогда Он создал и зло, – торжественно заключил лектор. – А в соответствии с общеизвестным принципом, утверждающим, что по нашему поведению и делам нашим можно судить, кто мы такие сами и есть, следует сделать хоть и неутешительный, но все же абсолютно логичный вывод: Бог и есть зло!

Студент пристыжено замолчал, поскольку не мог найти аргументов против железной логики преподавателя. А довольный профессор в душе потирал руки, радуясь возможности лишний раз порисоваться перед студентами. Уж очень он любил доказывать окружающим, что религия есть миф, придуманный людьми.

Но не такие это простые люди, студенты-физики. Вам вот тоже палец в рот не клади. Взять хотя бы нашу Светлану, – Арсений с лукавой улыбкой теперь уже откровенно смотрел на симпатичную светловолосую девушку, сидящую на второй парте. Та, нимало не смутившись, лишь гордо подняла свою хорошенькую головку.

– И в той группе тоже оказался находчивый студент, – продолжил свой рассказ Козырев, – который после некоторого раздумья спросил профессора-провокатора:

– Скажите, профессор, как по-вашему, существует ли холод?

– Холод? – удивился тот. – Конечно, существует!

– Судя по сегодняшней погоде, холод однозначно существует! – как всегда, сострил Голиков и нарочито поежился.

– Да, – согласился Арсений. – Вот и в той группе многие студенты тут же стали смеяться над примитивным вопросом своего товарища. Он же, ничуть не смутившись, продолжил:

– Нет, профессор! На самом деле холода не существует! Холод суть отсутствие инфракрасного излучения. Холод – это минус 273 градуса по Цельсию, абсолютный ноль по Кельвину, полное отсутствие какого бы то ни было тепла. Только нагретые тела способны излучать в инфракрасном диапазоне. Так что холод – всего лишь термин, который придумали люди, дабы объяснить недостаток тепла.

Профессор нехотя согласился с логичными рассуждениями смелого оппонента и собрался было продолжить лекцию. Но не таков был наш студент. Он снова спросил:

– Скажите, профессор, как по-вашему, существует ли тьма?

– Конечно, существует. К чему все эти вопросы? – начал раздражаться преподаватель. Но настырный студент вновь ему возразил:

– К сожалению, вы опять ошиблись! Тьмы тоже не существует! Мы знаем, что такое свет, а не тьма. Свет – это электромагнитное излучение в диапазоне видимого спектра. Свет мы можем разложить на составляющие, используя призму Ньютона. Мы можем измерить его различные параметры. Тьму невозможно измерить! И лишь состояние полного отсутствия света мы называем тьмой. Таким образом, тьма – это тоже термин, который призван описать ситуацию, когда человеку не хватает света.

Профессору пришлось согласиться и с этим. Студент был настроен по-боевому и униматься не собирался:

– Так вернемся к тому вопросу, который вы нам задали сегодня, профессор. Существует ли зло?

Профессор теперь в значительно меньшей степени был уверен в своей позиции, но все же ответил:

– Конечно, я же только что объяснил это! Похоже, что вы, молодой человек, невнимательно меня слушали. Мы наблюдаем зло ежедневно. Мы постоянно сталкиваемся с ним тут и там. Оно проявляется в жестокости человека к человеку, во множестве преступлений, совершаемых повсеместно. Так что зло определенно существует!

– Нет, профессор! Зла тоже нет! Оно не существует само по себе! Зло лишь термин, который придумали люди, чтобы описать нехватку в своих сердцах Бога. Подобно тому, как тьма и холод – суть отсутствие света и тепла. Не Бог создал зло. Зло – результат того, что случается с человеком, в сердце которого нет Бога! Это как холод, наступающий при отсутствии тепла, или тьма – при отсутствии света.

Арсений замолчал. В аудитории повисла непривычная тишина.

– Как вы думаете, кто был этим студентом?

– Неужели Альберт Эйнштейн? – предположил Голиков.

– Почему вы так решили?

– Ну, раз вы спросили, значит, мы скорее всего можем догадаться, и ответ достаточно очевиден. Одновременно он должен быть и довольно неожиданным. А поскольку вы все время цитируете Эйнштейна, логичнее всего предположить, что это он и есть.

– Если за что и ценю вас, Сергей, несмотря на ваше разгильдяйство, так это за вашу сообразительность, – ободряюще смеясь, прокомментировал Козырев. – Вы совершенно правы! Студента звали Альберт Эйнштейн.

Лица студентов выражали заметную заинтересованность. Рассказанная Арсением история несомненно произвела на них должное впечатление. Желая усилить достигнутый эффект, он продолжил:

– Ну что же. Раз уж пошел такой разговор, представлю на ваш суд еще одну историю, которая тоже произошла с одним из студентов одного из престижнейших университетов.

Сэр Эрнест Резерфорд, президент Королевской академии наук и лауреат Нобелевской премии по химии 1908 года, которого по праву считают родоначальником ядерной физики, которую, в свою очередь, мы с переменным успехом здесь с вами пытаемся изучать, рассказывал следующую историю. Кстати сказать, за добрый нрав студенты прозвали Резерфорда Крокодилом^[21]. Однажды над его лабораторией даже появился барельеф крокодила, автором которого стал небезызвестный нам Петр Капица. Так вот, Резерфорд рассказывал, что однажды на экзамене по физике преподаватель задал вопрос:

– Объясните, каким образом можно измерить высоту здания с помощью барометра.

Ответ студента был таким:

– Нужно подняться с барометром на крышу здания, спустить барометр вниз на длинной веревке, а затем втянуть его обратно и измерить длину веревки, которая и покажет точную высоту здания.

После такого ответа студента выгнали из аудитории, но он после подал на апелляцию, основываясь на том, что ответ его был абсолютно правильным. Для решения возникшей проблемы Резерфорд был вызван в качестве арбитра.

Случай и впрямь представлялся сложным, так как формально ответ являлся абсолютно полным и верным! С другой стороны, экзамен проводился по физике, а ответ имел мало общего с применением знаний в данной области.

Преподаватель предложил студенту попытаться еще раз. Дав ему десять минут на подготовку, предупредил, что ответ должен демонстрировать знание физических законов. По истечении пяти минут тот так и не написал ничего в экзаменационном листе. Резерфорд спросил, сдается ли он, но студент заявил, что у него есть несколько решений задачи и он просто выбирает лучшее. Заинтересовавшись, Резерфорд попросил молодого человека приступить к ответу, не дожидаясь истечения отведенного срока.

Новый ответ на вопрос гласил: «Поднимитесь с барометром на крышу и бросьте его вниз, замеряя время падения. Затем, используя формулу, вычислите высоту здания».

Резерфорд спросил преподавателя, доволен ли он таким ответом. Тот, наконец, сдался, признав ответ удовлетворительным. Однако студент упоминал, что имеет в запасе несколько вариантов, и ученый попросил его открыть их.