Невеста вне отбора

ГЛАВА 1

Катарина ван Ретт бросила короткий взгляд в ростовое зеркало и, скривив пухлые губы, отвернулась. Вот уж чего она не хочет – так это любоваться собой. Спасибо, она помнит, как выглядит. И как выглядит венец избранницы принца – тоже.

Яркое платье для верховых прогулок, удобная обувь и неизменная мужская трость – какая разница, насколько красива девушка, если она хромает? И не может забраться на лошадь без посторонней помощи.

– Катарина, милая, ты проснулась?

В комнату заглянула эйта Анна Талем, няня Катарины.

– Как ты думаешь, нянюшка, имеет смысл срочно искать любовника?

– Катарина, порядочная мэдчен даже не думает о таких вещах, – сурово произнесла невысокая женщина. От уголков ее добрых глаз расходились лучики морщинок.

– Порядочные мэдчен, нянюшка, не хромают на правую ногу. Не падают, теряя равновесие. Они милы, обходительны и способны протанцевать хоть всю ночь напролет.

– В любом случае, Катти, девственную плеву невесты проверяют только тогда, когда этого хочет жених. А чтобы жених захотел проверить тебя, – няня покачала головой, – вначале нужно победить в Отборе невест.

– А отсидеться не получится? – с надеждой спросила Катарина.

– Ты хоть знаешь, сколько знатных мэдчен не попали в этот Отбор? Как они тебе завидуют, девочка, как завидуют…

– А я завидую им, – тихо шепнула Катти. – У них есть то, чего нет у меня. У меня есть то, что нужно им. Я бы поменялась.

– Ну-ну, милая, все забудется как страшный сон.

Няня безмерно любила Катарину. Где-то в глубине души она считала ее своей внучкой – ведь эйта Талем была кормилицей матери Катарины.

– Твоя семья любит тебя, Катти.

– Знаешь, нянюшка, иногда мне кажется, что из всей моей семьи есть только ты, – тихо сказала Катарина. – Я бы предпочла остаться в поместье. С тобой.

Что хотела ответить няня, осталось тайной – в комнату зашла служанка и сообщила, что для конной прогулки все подготовлено.

– Какая прогулка? – ахнула нянюшка.

Катарина невинно улыбнулась и пропела:

– Конная, нянюшка. Неужели ты не слышала? Хочу вот по городу прокатиться, венец свой всем показать. Похвастать. Ты же сама говорила, что мне все завидуют.

Вглядевшись в серо-зеленые глаза своей воспитанницы, эйта Анна покачала головой:

– Подумай дважды, прежде чем сделать глупость.

– Обдуманная глупость – уже не глупость, а неправильно принятое решение, – фыркнула Катти и резко развернулась.

К сожалению, все, что было доступно мэдчен ван Ретт, – это вот такие вот драматичные развороты. Зато быстро уйти она не могла даже с тростью. Потому старенькой нянюшке не составило труда нагнать свою воспитанницу.

– Ты даже волосы не прибрала, Катти.

– Это модно, няня. Если у мэдчен есть головной убор, – Катарина выразительно показала на платиновый венец, лежащий на пепельных прядях, – то заплетать косы не обязательно.

Катти первой подошла к лестнице и, перехватив трость в левую руку, правой крепко вцепилась в перила. Как она просила отца поселить ее на первом этаже – не передать словами. Но нет, не снизошел дерр ван Ретт до ее молитв.

Внизу лестницы ждал грязный, оборванный мальчишка. Из тех, что помогают конюху.

– Мэдчен ван Ретт.

– Тим, ты собрал? – тут же улыбнулась Катарина.

– Да, мэдчен, вот он, целый мешок отборных камней! – засиял мальчишка.

Охнув, няня схватилась за сердце.

– Зачем тебе камни, Катти?

– Я могу поклясться, нянюшка, что кидать ими в людей не буду, – честно сказала мэдчен ван Ретт. – Но если вдруг попаду в кого – это будет чистая случайность.

Тим, получив монетку, унесся совершенно счастливым – мэдчен Катти, как ее называли слуги, никогда не обманывала. И если обещала приплатить за работу, то давала серебрушку. А это ого-го сколько!

– Катти, милая, – няня вцепилась в руку своей воспитанницы, – прими правильное решение и останься дома. Венец не позволит тебе вступить в близкие отношения с мужчиной! Да и кого ты сейчас найдешь?! Ты выбрана, уже ничего не изменить!

– Няня, про срочный поиск любовника я шутила, – улыбнулась Катарина. – Да и потом, неужели и знатные моры, и свободные эйты ходят на свидания с мешком камней?

– Нет, но мне страшно думать, для чего он тебе нужен.

Выйдя на широкое крыльцо, Катти сощурилась от яркого весеннего солнца.

– Ах ты ж ирод! Ты кого для мэдчен оседлал? Неужто на конюшне смирные кобылки закончились?!

Няня, невзирая на свой возраст, хищным коршуном налетела на конюха. Еще бы, огромный черный жеребец и саму Катарину испугал до дрожащих колен.

– Да смирный он, смирный, угомонись, старая. Дерр ван Ретт сыну его купил. А у жеребца характера совсем нет. Посмотри на него.

Катти подошла ближе и погладила жеребца по сильной шее.

– Он пуглив?

– Нет, мэдчен. Просто смирный как мерин. В галоп не идет, у барьеров останавливается. Младший дерр ван Ретт велел на скотобойню отдать, – конюх опустил голову, – а тут вы решили на прогулку. Вот я и подумал, у вас-то кобылки нет. Может, он вам и глянется.

– Уже глянулся, – уверенно произнесла Катти. – Мне барьеры и галоп – не нужны.

Вытащив из потайного кармашка семечко вьюна, Катти бросила его на землю и щелкнула пальцами. В тот же миг жесткая лиана, выросшая из крохотного семени, подхватила мэдчен и усадила в седло.

– Мэдчен способности даны не для того, чтобы ими направо и налево пользоваться, – укоризненно произнесла няня. – Ты способности своим детям передать должна.

– Няня, но они ведь не кончатся! – возмутилась Катарина. – Эйт Фовер, подайте, пожалуйста, мою трость, я ее выронила.

Фовер подобрал трость, но не протянул ее Катарине, а ловко прицепил к седлу:

– У меня было время, чтобы придумать, как половчее вашу трость к седлу приторочить.

– Спасибо, эйт Фовер.

Подобрав поводья Катарина, послала жеребца по подъездной аллее к воротам. И только оказавшись на улице, поняла – имени своего коня она не знает.

– Ну ничего, сегодня как-нибудь так, а потом спросим у эйта Фовера, как тебя зовут.

Столица утопала в цветах. Катти рассматривала убранство и думала, как бы она обрадовалась, если бы была простой наблюдательницей Отбора невест.

Нет, когда ей было семнадцать она, как и все, мечтала оказаться среди избранниц. Но не сейчас. Что она может? Станцевать с тростью? Читать наперегонки? Последние три года она и ее трость неразлучны. Зато библиотека семьи ван Ретт серьезно пополнилась – делать-то ей больше нечего.

Катти мягко причмокнула и направила жеребца в узкий проход между домами. Лихих людей она не боялась – платиновый венец на ее голове был делом рук белаторов, сильнейших магов страны. И вот уже двести лет как это творение защищало невест-избранниц. По большей части его сделали для сохранения чистоты помыслов как девиц, так и принца. Но и от иных случайностей тоже защищало.

Наконец Катарина увидела башню белаторов. Глухо черная, она будто отрицала весенний праздник Отбора невест. И да, у нее действительно не было входа. Как и говорил брат. Зато имелись окна.

– Ну уж нет, дерры белаторы, я не уйду, – фыркнула Катарина.

Развязав тесьму мешка, она вытащила первый камень и запустила его в ближайшее окошко. Один, второй, третий – либо стекло разобьется, либо кто-нибудь обратит на нее внимание.

Ни одно, ни другое – в окно выглянул мужчина, но камень уже летел. Катарина независимо пожала плечами:

– А говорят, белаторы – сильнейшие маги, высшая ступень… Что ж ты щит-то не выставил?

Но главное было сделано – на глянцево-черном теле башни проявилась дверь.

Так же вырастив лиану, Катти оказалась на земле и привязала поводья жеребца к своему растительному творению. Взяв трость, она уверенно похромала к сияющей двери. Белаторы на нее этот венец нацепили, пусть они и снимают! А то выдумали, право слово, хромая избранница!

Темная витая лестница несколько охладила пыл Катарины. Стало понятно – это еще одно препятствие на пути к белаторам.

– Ничего, когда-нибудь я доползу, – подбодрила себя Катти.

И через секунду вознесла хвалу богам за привычку придерживаться стены – лестница под ногами ощутимо вздрогнула и пришла в движение.

Крепко стиснув зубы, Катти присела на ступеньку и вцепилась в трость. Она не завизжит, пусть даже не надеются.

Движущаяся лестница привела к квадратной площадке, зависшей посреди пустоты.

– Чтоб вас приподняло и прихлопнуло, выпендрежники, – судорожно выдохнула Катти и ступила на площадку.

Она не стала ждать милости и, бросив зернышко на камень, вырастила чахлую лиану, за которую и уцепилась. Упасть вниз не хотелось. Нет, Катти подозревала, что умереть ей не дадут. Но и лететь вниз, сверкая нижними юбками… увольте. Мэдчен ван Ретт предпочитает падать с яблони. Только тсс, об этом – никому!

Площадка парила мягко и, пронеся Катти мимо десятка дверей, остановилась у освещенного открытого прохода. Там, за ярко освещенным порогом, находился богато обставленный кабинет. За широким столом сидел светловолосый юноша со ссадиной на лбу. Рядом с ним стоял высокий, хорошо сложенный мужчина. Его темные волосы не были длинными, как того требовала мода благородных дерров, но и короткими, как у простого эйта, тоже не были. Прямые темные пряди едва-едва достигали мочек ушей.

«Приятная внешность», – подумала Катти. И тут же вздрогнула от ледяного, какого-то злого взгляда светло-голубых глаз. «Приятная внешность с неприятным характером», – поправилась Катарина и смело шагнула через порог. Трость мягко постукивала по толстому ковру.

– А вот и седьмая невеста-избранница, – с усмешкой произнес «приятный мужчина с неприятным характером». – И, наверное, у нее неотложная просьба.

Катарина изобразила подобие реверанса, выпрямилась и четко произнесла:

– Доброго дня, белаторы. Пусть благословение богов не оставляет вас всю жизнь и немного после. Мое имя Катарина ван Ретт, и у меня действительно есть к вам просьба.

– А не дерры белаторы? – поддел ее все тот же темноволосый маг.

– Говорить дерр белатор – неправильно, – спокойно произнесла Катти. – Потому что «дерр» – обращение к благородному мужчине, «белатор» – то же самое, только мужчина в этом случае обладает запредельными магическими силами. Правда, эти самые силы не гарантируют хорошего воспитания, верно, белаторы?

– Дерры белаторы – благозвучней. Мое имя Ивьен, а это мой друг и наставник Альтгар, – представил младший маг. – Итак, что за нужда заставила вас, мэдчен ван Ретт, прийти в нашу башню? И постучать столь оригинальным способом? – и белатор Ивьен коснулся ссадины на лбу.

– Со всем уважением, – при этом тон белатора Альтгара говорил о чем угодно, кроме уважения, – но мне недосуг выслушивать пожелания зазнайки. Хочу заметить, мэдчен ван Ретт, иллюзорная корона на вашей голове – вовсе не гарант королевского Венца.

Пройдя мимо опешившей Катарины, Альтгар вышел из кабинета.

– Он немного груб, но очень хороший специалист, – развел руками Ивьен. – У нас просто уже паломничество невест состоялось. Говорите, мэдчен, я постараюсь вам помочь. Но помните, что мы белаторы, а не боги.

Катарина поймала себя на том, что стоит, нелепо приоткрыв рот. Поджав губы, она сделала несколько шагов к столу и, выставив перед собой трость, оперлась на нее обеими руками:

– Я бы хотела, белатор Ивьен, чтобы вы исключили меня из числа невест-избранниц.

Настала очередь Ивьена замереть с приоткрытым ртом.

– Простите?

– Прощаю, – качнула головой Катти и пояснила: – Как мне кажется, даже предположить, что у Келестина может быть хромая королева, – это немного чересчур. До начала Отбора время есть. И только представьте, что завтра утром кто-то из более подходящих невест проснется и заплачет от счастья.

– Милая мэдчен, – осторожно начал говорить Ивьен, – я бы с радостью, правда. Ваше желание… оно необычное, но увы, мы не боги. Иллюзорный венец развеется только тогда, когда настоящий королевский Венец коснется головы одной из невест. Только так.

– Неужели вам меня не жаль? – глухо спросила Катарина.

Белатор Ивьен вышел из-за стола и встал перед мэдчен ван Ретт на одно колено:

– Я готов поклясться собой и своей магией, что иного способа снять венец нет.

– Но почему меня выбрали? Неужели там все такие? Как проходил Отбор? Из всего королевства подошло… сколько девиц подошло?

– Семь.

– Семь? – ахнула Катарина. – Но ведь отец принца выбирал из двух сотен. А дед из пятисот!

– Принц максимально сузил параметры. – Ивьен встал. – Мы подозреваем, что он выбрал кого-то конкретного. Простите, мэдчен, но его высочество находился в комнате с артефактом один. И что за настройки он внес… мы можем только догадываться.

– И о чем вы догадываетесь?

– Внешность. Все невесты удивительно похожи между собой. Высокий, для женщины, рост, густые пепельные волосы, светлые глаза. Вы немного выбиваетесь из общего ряда… – Ивьен замялся. – У вас губы, такие, гм…

– Пухлые, – вздохнула Катарина.

– Очень, – кивнул белатор и тут же спохватился: – Но вам они очень идут. Кому-то другому не пошли бы, а вам – очень.

Повисла неловкая тишина. Катти переступила с ноги на ногу и попросила:

– Пусть ваша лестница доставит меня вниз.

– Вы ничего другого не хотите пожелать?

– Здоровую ногу, – огрызнулась Катарина. – Но белатор меня уже смотрел. Ни шанса.

Ивьен волнообразно махнул рукой, и на голой кирпичной кладке проявились контуры двери.

– Мэдчен, венец защитит вас от яда и от проклятий, наложенных на личные вещи. И, – белатор подхватил со стола тонкую книжицу, – возьмите. Здесь написано, что невестам нельзя делать друг с другом.

– Спасибо.

В обратный путь ей не пришлось плыть по воздуху – лестница началась от порога. Значит, они хотели посмотреть на ее реакцию? Зачем?

Выйдя на яркое солнце, Катарина чуть сощурилась, глубоко вдохнула наполненный цветочным ароматом воздух и шагнула вперед. Под правую ногу попал камень, и только хорошая реакция помешала ей упасть в пыль.

Выровняв дыхание, Катти отошла от башни и ахнула – ее конь умудрился объесть магическую лиану.

– Обжора, – вздохнула Катти и усмехнулась. – Вот так тебя и буду звать. Это ж надо, слопать магическое растение.

Конь только фыркнул в ответ на ворчание новой хозяйки. Покачав головой, Катарина отцепила поводья, и обкусанная, полысевшая лиана вновь подняла ее в седло. Бросив взгляд на окна башни, мэдчен ван Ретт подавила желание запустить в уже знакомое окно всеми оставшимися камнями.

Гордо вскинув голову, она направила Обжору домой. И ладно. С другой стороны, кто еще может себе позволить провести месяц при дворе его величества? Да и новый гардероб от лучших портных за счет королевской казны. Драгоценные украшения, врученные принцем за каждый пройденный этап Отбора. Все это сделает ее завидной невестой. Нужно всего лишь пережить месяц.

ГЛАВА 2

Катарина даже не представляла, что из-за коня ей придется выдержать настоящую битву. Конечно, родители очень хотели сына, из-за чего долгожданный наследник вырос весьма избалованным. Но вот что Леандер будет требовать убить Обжору, лишь бы он не достался старшей сестре, – нет, это было за гранью понимания Катти.

По счастью, Обжора принадлежал к редкой породе и стоил, невзирая на свой флегматичный нрав, очень дорого. Потому отец строго посмотрел на пошедшего красными пятнами сына и внушительно произнес:

– Я позволил тебе самостоятельно выбрать коня. Ты увидел самого массивного и красивого жеребца и сразу же его купил. Ты не расспросил о нем конюха или заводчика. Вижу – хочу. Новую лошадь ты получишь только в следующем году. А Фарнвард достанется Катарине. И я не позволю убить настолько дорогое животное.

– Спасибо, отец! – Катти изобразила реверанс.

– Но и ты, Катарина, тоже неправа. Конь принадлежал твоему брату, и прежде чем его брать, тебе стоило спросить на то разрешения.

Кивнув, Катти улыбнулась и легко извинилась. Подставлять эйта Фовера она не собиралась. То, из-за чего ее лишь пожурят, конюху может стоить работы.

Наведя порядок в семье, Линдгард ван Ретт удовлетворенно вздохнул и удалился в свой кабинет. Бросив напоследок, что Катарину ожидает мора ван Ретт. В сиреневой гостиной.

– Когда будет конкурс Симпатий, – ядовито прошипел Леандер, – свой цветок я отдам не тебе.

– И отец откусит тебе голову, – не менее ядовито отозвалась Катти, – потому что на публике семья должна быть едина.

Мама давно объяснила Катти, что брат ревнует. И ревнует не родителей, нет. Ревнует к магии – самой Катарине передались способности моры ван Ретт. А вот Леандер пошел в отца. Ни крошки таланта.

Правда, старший дерр ван Ретт был чрезвычайно умен и в молодости десять лет служил в королевской гвардии. Катти с нетерпением ожидала, когда в брате, наконец, проснется мужское начало и из капризного ребенка он станет благородным юношей. Нянюшка изредка ворчала, что взросление Леандера подзатянулось. Но как-то серьезней критиковать молодого дерра никто не смел.

Бросив на сестру презрительный взгляд, Леандер, печатая шаг, ушел. Катти только фыркнула и пошла к парадной лестнице. В Сиреневую гостиную можно попасть двумя путями: через главный холл или через домашнюю винтовую лестницу. Последняя для Катарины была сложно преодолима.

Последнее время мэдчен ван Ретт ловила себя на мысли, что с годами разница в возрасте между ней и братом не сглаживается. В том смысле, что Леандер будто застыл в детстве. Все еще пытается пробудить в себе дар к общей магии, хотя всем известно – если магия до шестнадцати лет не проснулась, все. Уже не проснется. А ему семнадцать.

Но упрямец вычитал, что третий глава Ордена белаторов, живший в незапамятное время, обрел дар в середине жизни. И как Катти ни пыталась объяснить брату, что восемьсот лет назад средняя продолжительность жизни у людей была около тридцати лет, – он не верил. И напоминал о том, что маги живут дольше. Но ведь летопись писал не маг! И нельзя быть уверенным, о чьей «середине жизни» говорится.

В любом случае ей приказали оставить младшего брата в покое. И не кичиться своим даром. Сиречь, ей фактически запретили применять магию. А ведь это так же естественно, как и дышать. Тогда-то Катарина и привыкла всюду носить с собой мешочек с семенами вьюнка. И не только.

Спустившись по лестнице и пройдя через холл, Катти уверенно отодвинула тяжелую портьеру и, через узкую дверь, вошла в коридор для слуг. Увы, в любимую гостиную матери она могла прийти только через ход для прислуги. Но зато благодаря этому несколько раз заставала мору ван Ретт врасплох. Что сблизило мать и дочь сильнее, чем принято.

Так и сейчас, открыв неприметную дверцу, Катти хихикнула – матушка изволила сидеть в кресле. Казалось бы, что такого? Но почтенная мора забралась на атлас обивки с ногами. И, сбросив туфельки, качала ножкой, которая, вот ужас, была обнажена по самую щиколотку.

Она явно была не одна – с подлокотника другого кресла свешивались чьи-то ноги в узких штанах и ботинках.

– Катти, ты долго, – недовольно произнесла мора ван Ретт. – Познакомься, моя прошлая наставница и твоя будущая дуэнья. Мора Германика Ровейн.

– Приятно познакомиться, мора Ровейн. Дуэнья? – Катти осторожно подошла ближе.

– На Отборе невест у каждой избранницы есть дуэнья, – охотно пояснила мора ван Ретт. – Это новшество. Ах, они хотят сделать все, как в стародавние времена.

– А ты в курсе, что в стародавние времена последним конкурсом было принятие родов? – хихикнула «дуэнья». – Иди сюда, девочка, дай на тебя посмотреть!

Катарина подошла к матери и встала с ней рядом. И как никогда порадовалась, что трость помогает ей удержать равновесие.

Мора Германика Ровейн казалась весьма эксцентричной особой – белоснежная мужская рубашка, узкие брюки и короткий черный корсаж. Вокруг бедер находилось нечто непонятное – как будто складки короткой юбки или фалды сюртука.

– Ах, Сабрина, у тебя получился дивный цветок, – искренне восхитилась мора Ровейн. – Удивительно, что ей двадцать, а бутон никем не помят. Наш принц везунчик.

Почувствовав, как загорелись щеки, Катарина метнула в насмешницу сердитый взгляд и демонстративно пристукнула тростью.

– О, ты намекаешь на хромоту? Милая, ты же не скаковая лошадь, – фыркнула мора Ровейн и сдула с носа белоснежную прядь. – Поверь, есть вещи, которые в положении «лежа» абсолютно не важны. Это рост и ноги. Если ноги есть и даже могут двигаться, все, вполне достаточно.

– Что ж, мора Ровейн, видимо, мужчины не разделяют вашу точку зрения, – сдержанно ответила Катти.

– Или ты не встречала мужчин, – хмыкнула насмешница. – Сабрина, почему она хромает? У рода ван Ретт внезапно кончились деньги?

– Белатор, приглашенный моим супругом, сказал, что ничего сделать нельзя.

– Мне вырастили новую руку. – Мора Ровейн вытянула правую руку и пошевелила тонкими, сухими пальцами. – Давайте отрежем девочке ногу. А что? Если нельзя вылечить, пусть вырастят новую. Уснет, проснется – и уже здорова.

Катарина тихонько пискнула и попробовала незаметно отступить назад. За кресло матери. Но наступила себе на подол и свалилась на пол.

Мора Ровейн высунулась из своего кресла, наблюдая за ней.

– Мне кажется, мы только что видели доказательство того, что подобное вмешательство необходимо.

Поднявшись, она подошла к Катарине и помогла той встать. После чего усадила в кресло, а для себя подтащила пуф.

– Прости за такое знакомство, мэдчен ван Ретт. Но человек я в общении малоприятный, и теперь ты это знаешь. Зато я всегда буду на твоей стороне.

– А кто вы? – спросила Катти, пытаясь выровнять дыхание.

– Наставница твоей матери. И, предвосхищая твой вопрос, мне семьдесят два года, а это молодое личико не более чем иллюзия. Зато волосы белые от природы.

– А зачем?

– Иллюзия? – Мора Ровейн вскинула тонкие, черные брови и хмыкнула. – Угадай. Может, я люблю соблазнять молоденьких мальчиков и в самый ответственный момент скидывать иллюзию? Или скрываюсь. Или стесняюсь возраста. Причин много, но нужны ли они тебе? Ведь ни ты на мою иллюзию, ни она на тебя повлиять не могут.

И мора подмигнула своей новой подопечной.

– Я раньше вас не видела.

– Твой отец меня не очень любит. И все же, почему все так красиво обошли тему с белаторами и исцелением?

– В любом случае, перед Отбором никакое вмешательство в организм невесты-избранницы – невозможно, – жестко произнесла мора ван Ретт и мягче добавила: – Герм, не трави Катти душу. Мы живем с этим уже три года. После несчастного случая девочка неделю пролежала в горячке.

– А что за случай?

Катарина отвела глаза. Она обещала никогда и никому не рассказывать. Мора ван Ретт пожала плечами и спокойно спросила:

– Так почему, говоришь, ты носишь иллюзию, дорогая наставница?

– Как с вами тяжело, – проворчала мора Ровейн. – Что ж, мэдчен ван Ретт, раз уж мы с вами соблюли приличия, извольте пройти на выход. Мы отправляемся к королевскому портному. Увы, мэтр Баско считает ниже своего достоинства приезжать лично куда-либо кроме двора его величества.

– Катти, когда вернешься – зайди ко мне, – улыбнулась мора ван Ретт. – У меня будет для тебя подарок.

Неуверенно улыбнувшись, Катарина кивнула и встала с кресла.

– Показывай свою дорогу, – велела мора Ровейн.

– Может быть, заглянем на кухню? Я пропустила завтрак и голодна. Съесть булочку и выпить стакан молока – не долго.

– Булочки с молоком? – переспросила дуэнья и хмыкнула. – Почему бы и нет. Только давай возьмем это все с собой. Мэтр Баско – обидчивый мерзавец. И если он решит, что мы опоздали…Хуже тебе наряды никто пошить не сможет.

– Тогда можно будет пошить не у него, – фыркнула Катарина.

– Можно, но за свой счет. Возражения? Да ладно, потерпи немного. Талия тоньше будет.

Катарина напомнила себе, что мора Ровейн пару минут назад честно предупредила о своем невыносимом характере. И о том, что в некотором смысле дуэнья права – Катти мало двигается, и ей бы стоило ограничить потребление мучного. Правда, легче от всех этих правильных размышлений не становилось.

– Почему мужская трость? Не куксись, я куплю тебе пряник.

– Много лет назад отец ходил с тростью. А потом, когда она стала не нужна, оставил ее в нашем загородном доме. Мы с няней жили там последние три года, – Катарина грустно улыбнулась, – пока венец не появился. А следом за ним гонец, карета…Все это.

– И ты хочешь меня убедить, что на самом деле не желаешь принять участие в Отборе? – сощурилась мора Ровейн. – Расскажи-ка это кому-нибудь другому.

Мэдчен ван Ретт вспыхнула до корней волос.

– То, что раньше я, как и все, хотела…

– А сейчас? Устав от тишины и запустения поместья, посмотри мне в глаза и скажи, что ты не хочешь. – Мора Ровейн резко развернулась. – Не хочешь доказать миру, что со своей палкой ничуть не хуже других. Ты не сменила отцовскую трость на зонт. Чудный, кружевной дамский зонтик, который бы выполнял функции трости и был бы более приемлем для юной мэдчен. Нет, ты кидаешь свою хромоту всем в лицо, ты ее не скрываешь. Несчастные, сломленные люди сутулятся. У тебя ровный разворот плеч и прямая спина.

– Все это – плоды воспитания, мора Ровейн, – спокойно сказала Катарина.

– Я знаю, что я права. И ты, Цветочек, тоже это знаешь.

– Я ездила к белаторам и просила снять с меня венец, – возразила мэдчен ван Ретт.

– М-м-м, умоляла? Плакала? Может быть, встала на колени?

– Всего лишь попросила, – сдержанно заметила Катти. – Думаю, будь это возможно, мне бы помогли.

Выйдя в холл, Катти негромко спросила:

– Вы верхом?

– В карете, – скривилась мора Ровейн. – Твоя матушка настояла. Сказала, что ее Цветочек верхом не ездит.

– Что ж, она вам чуть-чуть соврала. Но пусть будет так.

Кареты Катарина не любила. Тряско, душно и страшно. Очень страшно. Прямо таки до холодного пота и закушенной губы. И, усевшись, она отвернулась от пытливого, внимательного взгляда – дуэнья будто что-то хотела прочесть по лицу мэдчен ван Ретт. Хвала богам, ей хватило чувства такта не беспокоить подопечную.

Когда карета остановилась, мора Ровейн соскочила на землю первой и взмахом руки создала для Катарины дымные ступени с одним высоким поручнем.

Спустившись, Катти поблагодарила дуэнью. И подавила невежливый вопрос: что за дар такой интересный у моры Ровейн? Про женщин-белаторов Катарина никогда не слышала. Что тогда? Германика управляет воздухом? Не очень похоже…

– Это дворец? – ахнула Катти, оглядевшись.

– Ты не смотрела, куда мы едем? – удивилась мора Ровейн.

– А должна была? – еще больше удивилась Катарина.

Потерявшись от такой наивности, Германика передернула плечами и негромко произнесла:

– Это часть дворцового комплекса. Сам дворец южнее, он, как ты должна знать, расположен в центре озера. Малый дворец для придворных соединен с ним галереей. С нее, кстати, очень удобно топиться.

– Что?

– Топиться, – повторила мора Ровейн. – Это непреходящая мода при дворе. Юная фрейлина, ступив на путь греха, внезапно осознает, как низко она пала, и бросается с галереи в воду. Откуда ее вылавливает возлюбленный, дальше свадьба, дети.

– А если не выловит? – с интересом спросила Катти.

– Не будет свадьбы, – пожала плечами дуэнья. – Так вот, любимый портной королевы пару лет назад был удостоен права выстроить себе дом на территории дворца. С тех пор мэтр Баско принимает только у себя.

– Хвастается?

– Ему только об этом не говори. Лучше вообще молчи.

– То есть, мора Ровейн, вы думаете, что вы его обидеть не сможете?

– Цыц, Цветочек, до язвочки ты еще не доросла.

Дом портного был уменьшенной копией дворца. Катарина только вздохнула: неужели королю и королеве это нравится?

– Хороший тон и способ ненавязчивой лести, – негромко обронила мора Ровейн, правильно расценив вздох подопечной.

– Дороговато встает такая лесть.

Сам портной оказался высоким и очень худым мужчиной. Вопреки ожиданиям, одет он оказался скромно и неброско. Если не принимать во внимание высочайшее качество ткани.

– Доброго дня, мэтр Баско.

Катарина постаралась присесть в реверансе. Трость, как всегда, скорее мешала, чем помогала. И в итоге переволновавшаяся девушка чуть не упала.

– Бедное дитя, – без капли сострадания произнес портной, поворачиваясь к ней спиной и отправляясь в глубь дома. – Тебе нелегко придется. Главное, не прыгай с галереи – во-первых, там теплая вода, во-вторых, не слишком глубоко, и в-третьих, там белаторы защитные плетения наставили. Последний раз прыгунью ногами вверх на берег доставили.

– Я не слышала, – удивилась мора Ровейн.

– Ай, прошлая неделя была настоящим фрейлинопадом, – пояснил мэтр Баско. – Массовая истерика – ни одной по настоящему знатной мэдчен в Отбор не попало. Да и шутка ли, всего семь девиц? Вот и посыпались фрейлины. Да так, что белатор Альтгар лично явился зачаровывать галерею. Да так и остался – король приказал ему, как главе Совета белаторов, «взять безобразие под контроль».

Все то время, что портной говорил, он продолжал идти. Даже не озаботившись пригласить за собой гостий. И Катарина с ужасом подумала о том, что, возможно, при дворе все похожи на мору Ровейн. Но тогда… тогда время благородных дерров и утонченных мэдчен ушло? Подумала и устыдилась своей невнимательности, ведь сказано было, что чужое отчаяние и попытки суицида стали развлечением для окружающих.

– Добро пожаловать в мою сокровищницу, – гордо произнес мэтр Баско и распахнул створки дверей. – Многие считают, что я возгордился сверх меры и перестал выезжать на дом. И я горд. Вот только на дом я никогда и ни к кому не выезжал. Даже ее величество изволит приходить ко мне. А все вот поэтому…

И он гордо обвел рукой огромное помещение, где царила ткань.

– Больше сотни видов тканей и почти две тысячи оттенков, – самодовольно ухмыльнулся мэтр Баско. – Для юной мэдчен я выберу насыщенный синий с отливом в морскую волну и, пожалуй, фиолетовый. А также цвет молодой мяты и средней насыщенности красный. Раздевайтесь и вставайте на табурет

Удивительно, но при всей помпезности обстановки табурет был хоть и крепок, но очень стар.

– О, вы заметили, да? Я купил его на первые заработанные деньги. И пусть с тех пор я сменил все-все, табурет оставил.

Катти ушла за ширму, где быстро скинула платье и надела простую рубаху. Все замеры производились магическим путем, но из-за плотной одежды в цифры могла вкрасться погрешность.

Все время, пока она торчала на табурете, мора Ровейн стояла рядом. А мэтр Баско был полностью погружен в свою магию.

– Так, с замерами покончено. Теперь оценим силуэт.

Катарина очень жалела, что не может посмотреть на себя со стороны – на ней возникали иллюзии платьев и тут же пропадали.

– Что ж, будем подчеркивать высокую грудь и тонкую талию. А вот бедра тяжеловаты, но правильный крой превратит их в еще одно достоинство. А что, мэдчен, не успели обратиться к белаторам до Отбора? Быть может, вам на трость чехол сшить?

– Моя травма при мне уже три года, – спокойно ответила Катти. – Чехол не нужен, спасибо.