Каждый новый день – правда

Такое ощущение, что она решила простым методом узнать, кого ей стоит ненавидеть, – рассмеялся Кошкин.

К сожалению, один мой одноклассник не понял, что это был тест на выживание, – улыбнулась Мария. – Он написал, что ему больше нравится Есенин.

Пацан пошёл против системы!

Короче, на следующем уроке он познал её гнев. Она высмеивала его всё занятие! И прочитала его сочинение всему классу, как позор на весь мир.

Любимый метод учителей убивать в учениках личности, – поддакивал Кошкин.

И на выходе мы получаем то, что люди вообще после таких уроков не хотят ничего читать. Меня и саму после школы от русской литературы воротило. Сразу нагоняют воспоминания о школе. Я в универе читала только зарубежные книги и только к курсу четвёртому решилась на русское. И в каком же я шоке была, когда осознала, насколько русская литература прекрасна. В моей памяти это всегда было нечто отвратительное. Спасибо школьным урокам, – сердце Кошкина замирало, когда он видел горящие от интереса к разговору с ним глаза Марии. Они сидели друг напротив друга, и он чувствовал, как в нём закипает кровь при виде этой очаровательной девушки, с которой он готов был бы сидеть вот так до конца своей жизни, наслаждаясь её голосом и блестящими глазами. – А вообще, я думаю, что автор, когда пишет книгу, действительно закладывает в неё какой-то смысл, однако может же быть так, что строчки книги сами рождают какие-то другие смыслы, независимо от того, думал об этом сам писатель или нет, – Кошкин вышел из транса, куда его завели алые губы девушки. Он понял, что надо меньше отвлекаться на её красоту и больше слушать, а то можно попасть в идиотскую ситуацию. – Ведь в этом и есть суть любого творчества. А если учитель не может сам найти в книге что-то своё, кроме уже заложенных и найденных другими людьми смыслов, и сам же подавляет наличие своих мыслей и мнения у учеников, то разве этот учитель имеет право вести такие занятия? Такое допустимо только в технических науках, как, например, математика или физика, там двойные смыслы вы вряд ли найдёте.

Знаете, Мария Антоновна, у нас на втором курсе была философия, – сказал Кошкин. – Там мы проходили многих известных философов и их учения от древней Греции до двадцатого века. В конце семестра у нас был тест. Всё было просто, давался философ или философское учение, а в вариантах ответа нужно было выбрать, какому философу принадлежит учение или наоборот, какое учение излагал тот или иной философ. И вот парень с нашей группы… Конайкин! Вы его помните…

Помню.

Он дуб дубом, но память у него отличная. Он набрал там высший бал. Как ему сказали, такие результаты студенты показывают крайне редко. Его преподаватели даже хвалили и говорили, что он «новый Ницше».

Вам было обидно, что вас «Ницше» не называли? – рассмеялась она.

Очень смешно! А то и не понравилось, – ответил Кошкин. – Этот тест лишь показал, что у него неплохая память и что он хорошо подготовился к тесту, но он абсолютно не показывает его склонностей к философии. Все эти университетские философы полные идиоты. Они ему там дифирамбы пели, мол, он гениален. Тоже мне.

Да, – задумчиво сказала Мария. – А у меня как раз муж преподаёт философию, – и рассмеялась после этих слов.

Ой! Извините, если обидел, – забеспокоился Кошкин.

Я совсем не обижаюсь, – ласково сказала ему Мария. – Это же не я философию преподаю.

Ну, я тут их так ругаю, а ваш муж один из них.

Ничего страшного, – она продолжала ему улыбаться. – Я сегодня с ним поругалась очень сильно, так что даю вам полное право его ругать.

У Кошкина сердце готово было выпрыгнуть из груди, когда они неожиданно перешли на личный разговор.

Поэтому вы такая печальная сегодня?

Вовсе я не печальная.

Я когда вас на кафедре увидел, так мне самому плакать захотелось!

А вы ещё и подглядывали за мной, – сказала она, затем на секунду задумалась. – Кстати…

Мария достала телефон и посмотрела на время.

Вам нужно идти? – спросил Кошкин.

Нет, мы можем ещё поговорить.

Дмитрий обрадовался. Казалось, что они могут тут и весь день просидеть, глядя друг на друга и разговаривая о литературе, но его мечтам не суждено было сбыться. В аудиторию внезапно вошли несколько студентов и сказали, что у них тут должно быть занятие. Дмитрию и Марии пришлось уйти.

Как жаль, что нас прервали, – расстроился Кошкин. – Мне очень нравится с вами общаться, Мария Антоновна.

И вы очень интересный собеседник, Дима, – она посмотрела ему в глаза. – Идите домой, и учите уроки. Буду ждать вас на консультации.

Они попрощались, Кошкин вышел на улицу. Погода стояла солнечная, тёплое весеннее солнце приятно грело лицо. Дмитрий спустился к магазину и закурил. Сигарета тлела у него в руках, а мысли были полностью посвящены Марии Антоновной. Он и сам себе не мог ответить, почему не может перестать о ней думать. Их недолгий разговор прокручивался у него в голове снова и снова. «Я не казался ей глупым? Я не слишком много говорил? Ей не было скучно?» – пытался он анализировать случившееся. Он докурил, и медленно побрёл в сторону дома. Выйдя на главную дорогу, он опять столкнулся с Марией Антоновной, которая шла домой тем же путём.

Вы меня здесь поджидали? – пошутила она.

А мне кажется, это вы меня преследовали, – ответил Кошкин. – Вам в какую сторону?

Мне к Покровскому парку.

Можно я с вами? Мне как раз по пути, – соврал он.

Выходит, что можно, раз мы уже идём, – ответила Мария.

После недолгого молчания они разговорились. Теперь Кошкин старался больше шутить, чтобы как можно сильнее рассмешить Марию, что, впрочем, у него иногда получалось. Её смех проникал ему в самую душу, принося с собой истинное удовольствие. В этот момент её смех был для него самой большой наградой, самой большой ценностью.

Они шли по пыльным улицам, мимо проносились шумные автомобили. В некоторых местах лежали грязные сугробы снега. Дмитрий и Мария так были увлечены разговором, что и не заметили, как минули железнодорожный вокзал и подходили к центральной площади Владивостока. В центре города было много людей. Кто-то спешил по своим чрезвычайно важным делам, кто-то хотел поскорее вернуться в свою уютную квартиру, а кто-то, наслаждаясь первыми тёплыми весенними деньками, беззаботно гулял с друзьями.

Дмитрий осторожно поинтересовался у Марии о муже. Она рассказала, что познакомилась с ним, когда училась в университете. Он закончил философский факультет и работал там же преподавателем. Вообще, она неохотно развивала эту тему разговора и поспешила её сменить. Мария рассказывала Дмитрию о том, что никогда не думала, что сама станет преподавателем в университете и после выпуска из университета собиралась уезжать в Калининград, чтобы быть поближе к Европе и работать там переводчиком с немецкого или английского языков.

Почему же вы оказались здесь? – спросил он.

Как-то случайно, – уклончиво отвечала она. – Но мне здесь нравится.

Что здесь может нравиться?

Как что? Нравиться учить студентов, сама много нового узнаю. Это просто вы ленивый и совсем не понимаете, как много упускаете.

Преподаватели совсем мало получают.

А мне не это главное, – отвечала Мария. – Я считаю, что для человека важнее получать удовольствие от своей работы, чем какие-то материальные блага. Что толку от кучи денег, если ты каждое утро просыпаешься с мыслью, что надо идти на ненавистную работу.

Наверное…

А вы так не считаете?

Мне бы лишние деньги пригодились. Но это не главное, конечно.

Кроме того, у меня здесь присутствует какая-то идея.

Какая? – посмотрел на неё Кошкин.

Я приношу пользу обществу! Мне не нужна какая-то бесполезная работа.

Я вот пользу обществу как-то совсем не хочу приносить.

Почему?

Не знаю… людей не люблю.

А почему вы их не любите?

Потому что это не общество, а какие-то паразиты. Они только и думают о том, как бы использовать тебя в своих целях. Люди самые отвратительные создания. Живут для того, чтобы мешать жить друг другу и всем остальным. Диктуют какие-то правила, которые сами выдумывают. Поклоняются деньгам и всяким никому ненужным вещам. Вся их жизнь заключается в потреблении.

Сами сказали, что вам нужны деньги, – она посмотрела ему в глаза.

Сказал, – ответил Дмитрий. – Но я не делаю из этого смысл жизни.

А в чём, по-вашему, смысл жизни?

Я не могу так сразу ответить. Может ваш муж-философ знает… – и тут же он прикусил язык. Дмитрий рассердился на себя, что позволяет себе такие громкие фразы. Но на его счастье Мария совсем проигнорировала его слова.

Ну, ради чего-то вы же живёте?

Все как-то живут. И никто не знает зачем, а потому и гадят друг другу в души, мешают жить. Во Владивостоке население с каждым днём уменьшается, а всё равно тесно.

Как вы мизантропичны, – улыбнулась Мария.

А сейчас все мизантропичны. Это мода такая – быть крутым куском дерьма. И чтоб побольше людей узнало, какой же ты загадочный мизантроп, и как же ты всех ненавидишь. Поэтому я свои чувства пытаюсь скрывать.

И поэтому вы мне сейчас всё это рассказали? – она снова засмеялась, а Кошкину вдруг стало очень обидно. Ему показалось, что она просто смеётся над ним и вовсе не воспринимает его серьёзно.

Вы же сами меня спросили, – пытаясь скрыть обиду, ответил Дмитрий.

Но Кошкину не удалось скрыть перепад своего настроения, и Мария это отлично поняла, а потому сама поспешила перестать смеяться.

Я пошутила, Дима, – сказала она как можно мягче. – Так вам люди, значит, не нравятся, – серьёзно спросила она.

Да, – сухо ответил Кошкин. – Люди и наше общество в целом.

И неужели вам не хочется изменить это общество?

Это вы у людей спросите, хотят ли они меняться. А мне больше всех надо как будто? Спасение утопающих дело рук самих утопающих. Я уж как-нибудь устрою свою жизнь, а на остальных мне всё равно.

Надеюсь, вы когда-нибудь передумаете.

Они перешли через дорогу и оказались у ворот Покровского парка.

Мы пришли, – сказала Мария.

Как жаль, что вы живёте так близко, – Кошкин улыбнулся ей.

Ещё не передумали прийти на консультацию в пятницу?

Конечно, приду, – сказал Кошкин. – Я же сказал, что взялся за учёбу!

Смотрите, завтра не проспите, Дима, – рассмеялась Мария. – Тогда до встречи.

До встречи, Мария Антоновна.

Она перешла на другую сторону улицы, затем повернулась к Дмитрию и помахала ему рукой. Кошкин смущённо помахал в ответ. «Возьми себя в руки, идиот, – подумал он. – Тебе не хватает ещё проблем с ревнивыми мужьями». Но его чувства были ему неподвластны. Он снова и снова думал о ней, а её смех звучал у него в голове прекрасной музыкой, которую хочется слушать снова и снова.

Глава 5

Прошло несколько минут, но нужный автобус так и не появился на остановке. Кошкин затушил сигарету и выбросил её в урну.

Дмитрий, – вдруг услышал он знакомый голос. – Вы опять взялись прогуливать занятия?

Это был Александр Павлович Назаров, учитель истории.

Здравствуйте, Александр Павлович, – поздоровался Кошкин. – Проспал сегодня.

Вы уж постарайтесь ходить на пары, а то мне придётся вас без зачёта оставить, – Александр Павлович повернулся в сторону церкви и перекрестился.

А вы что здесь делаете? – спросил Кошкин.

Я? – Александр Павлович посмотрел на Дмитрия. – Я сюда каждый день прихожу. Вы автобус ждёте?

Жду.

На паперти Покровского собора, как всегда, собралось множество бродяг, которые укутавшись в свои лохмотья, тянули пластиковые стаканчики с милостынею, проходившим мимо людям. Александр Павлович достал кошелёк и расстегнул кармашек с мелочью. После чего подошёл к каждому оборванцу и положил по несколько монет в их стаканчики. Звон монет заставил одного из бездомных поднять голову и посмотреть на доброго самаритянина.

Дай вам Бог здоровья, – сказал бездомный сиплым, прокуренным голосом, после чего уткнулся в свой стаканчик, пытаясь посчитать наживу.

Неужели я сегодня пропустил что-то важное, Александр Павлович? Очередную словестную битву добра со злом?

И кто же, по-вашему, зло, а кто добро?

Я просто пошутил неудачно, – отмахнулся Кошкин. – Не обращайте внимание.

Нет, мне правда интересно. Я каждый раз думаю, что мы с вашими одногруппниками всё обсудили, но каждый раз находится новая почва для споров. А вы всю пару молчите.

А мне нечего сказать.

Совсем нечего?

Скажем так, – Кошкин на секунду задумался. – Я не вижу особой разницы между вами и ними. Да и все ваши с ними споры, если честно, огромная тупость.

Подъехал автобус, который шёл до дома Кошкина.

Не этот автобус ждёте, Дмитрий?

Этот, но можно подождать и следующий.

Пойдёмте, – сказал Александр Павлович и направился в сторону храма. Кошкин последовал за ним. – Так значит, вы считаете такого рода споры глупостью?

Да, пожалуй.

Почему?

Потому что вы сами не понимаете, о чём спорите. Вы же не можете доказать, что Бог существует. А они не могут доказать, что Бога не существует. Ну, и как же вы умудряетесь спорить, если обе стороны не имеют самых главных аргументов? Да и, если посмотреть со стороны, вы друг от друга не особо отличаетесь.

Вот как?

Да. Хотя их атеизм мне кажется гораздо более диким, чем ваша вера.

Хорошо, – сказал Алексей Павлович. – Давайте по порядку: чем вам не нравятся атеисты?

Они слишком самовлюбленные. У меня среди знакомых было достаточно атеистов, и все они были достаточно радикальны в своих взглядах. И если они узнают, что ты веришь в Бога, то, чтоб ты дальше там не говорил, ты бесповоротно записан в их список идиотов. Критерий ума у них очень простой: веришь в Бога – ты идиот; не веришь в Бога – добро пожаловать в ряды «критических мыслителей» с «научным мировоззрением». А как же это удобно, правда? Мне не нужно читать книг, мне не нужно саморазвиваться, мне не нужно вникать в научные труды (на которые они, кстати, всё время ссылаются), мне просто достаточно не верить в Бога! Быть умным – это так просто, – Кошкин чуть не рассмеялся от своих собственных слов, но вовремя остановился. Немного помолчал, закурил. – Но ведь они сами верят. Они верят, что Бога не существует. У них же нет доказательств, что Бога нет, значит, всё их мировоззрение строится на вере. Они могут раскритиковать Библию. Но для этого большого ума не надо. Книге две тысячи лет, о чём речь? Они строят из себя прям борцов за технический прогресс. Но вся их борьба заключается в том, чтобы с важной рожей смеяться над людьми только за то, что они не разделяют их мировоззрение. Рассказывают вам о том, как религия тормозит цивилизацию и о том, как важна наука. О том, что на всё нужно смотреть с научной точки зрения и мыслить критически. Но весь их этот научный фанатизм основывается на простом приобретении современных телефонов. Вот и вся наука. А заканчивается он тогда, когда начинается контрольная по физике. В этот момент они уже не выглядят борцами за научный прогресс. Там уже лишь бы найти, откуда списать.

Про них я понял! – Александр Павлович посмотрел на Кошкина. – А вы, Дима, сами верите в то, что мир рукотворен?

А что толку верить? Вот ваша вера на чём основывается?

А вы посмотрите на мир вокруг себя, Дима! Разве этот мир – это не самое главное доказательства существования Бога?

Так себе аргумент.

Хорошо, – Александр Павлович помолчал с секунду. – Сама идея создателя… Если задуматься, то как с ней можно поспорить? Вы только посмотрите на мир! Ведь на нашей планете всё настолько идеально сбалансированно, что почти невозможно поверить, что всё это было создано случайно. Ведь всё, от растений до человека, выполняет на земле свою функцию. Каждый червяк, каждая букашка, каждая птичка выполняют на Земле свою функцию для поддержания баланса жизни. И всё это получилось само собой? Повезло? Нам повезло, что мы оказались от Солнца именно на таком расстоянии, что здесь возможна жизнь? Я скорее поверю, что всё это было создано кем-то, чем в то, что это череда случайных событий.

Всё равно, это косвенные улики, – отмахнулся Кошкин.

А вы не успокоитесь, пока не увидите старика с бородой на облаке? Например, у меня не столько веры, сколько убеждений. Я убеждён на сто процентов, что мир создан кем-то или чем-то. Я не знаю, случайно это было сделано или с какой-то целью, но это так.

Конечно, может быть, случайная цепь событий, которая в итоге создала разумную жизнь на планете, действительно звучит абсурдней, чем замысел какой-то высшей силы, но…

Кошкин замолчал, пытаясь сформулировать в голове свою мысль.

Но? – протянул Александр Павлович.

Но ведь, как бы там ни было, случайность никто не отменял. Согласитесь, что всё-таки на секундочку предположить, что это цепь случайных событий, всё-таки возможно? Хотя бы один процент из ста! – Кошкин сам не заметил, как повысил голос и почти сорвался на крик, – И если есть хоть один процент, что всё это создалось само собой, то я уже не могу быть полностью уверен в идее Бога.

Какой же вы, оказывается, демагог! – рассмеялся Александр Павлович.

Они обошли вокруг церкви и сели на лавочку, где тень храма могла защитить их от беспощадного мартовского солнца. Людей в парке стало меньше, лишь какие-то дети носились мимо деревьев, пока их родители с головой погружались в разговоры о детских садах и детской одежде.

Ладно, закончим про атеистов, – сказал Александр Павлович. – Вас раздражают не взгляды атеистов, а то, как они их подают и то, кем они являются в подавляющем большинстве.

Именно так.

Кошкин курил. Белый дым вырывался из его лёгких и налетал на собеседника, но Александр Павлович совсем не ругался на это, он был слишком увлечён разговором.

Так, а чем же вас верующие люди не устраивают? – Александр Павлович посмотрел Кошкину в глаза.

Да тем же самым!

А поконкретней?

Точно такая же попытка найти простые ответы на сложные вопросы, как и у тех горе-атеистов. Точно так же они наделили создателя чисто человеческими качествами, придумали кучу смешных ритуалов, надели смешные шляпы и пляшут с серьёзными минами. Если ваш Бог настолько идиот, чтобы ему такое нравилось, то я очень разочарован в нашей вселенной, – Кошкин, улыбаясь, посмотрел на своего преподавателя. – Серьёзно, Александр Павлович, ваш Бог настолько жалок, что создал мир, чтоб ему покланялись и молитвы пели? Ваш Бог настолько неудачник?

Кошкин выкинул окурок и замолчал.

Могу подвести итог того, что вы мне наговорили, – нарушил тишину Александр Павлович. – Вас раздражают не взгляды людей, а сами люди. Конечно, человек такое создание, которое лучше всего умеет осквернить даже самую чистую и хорошую идею. Но вы точно правы в некоторых своих мыслях. На самом деле, нет большой разницы между верующими людьми и атеистами. Они все хотят одного и того же: упростить слишком сложный и оттого такой пугающий мир до уровня самого заурядного человеческого разума. Ибо боятся люди всего непознанного. Они представляют себе Бога, как мудрого старца, который создал их по своему образу и подобию. Верующие считают, что он олицетворение благодетели, атеисты считают, что он зло, скрывающееся под маской добра. Но что если Бог – это и вовсе непознаваемое нами, людьми, существо. Что если этот Бог не имеет таких понятий как добро и зло? И мы, люди, настолько ничтожны, что не имеем право не то, чтобы критиковать Бога, но даже не имеем возможности понять ход его мыслей. Выйти с ним на контакт. Да и о каком добре и зле Бога может идти речь, если эти понятия выдумал сам человек? Как мы можем отличить добро от зла, если сами не понимаем что это? Например, для вас убивать и есть людей – это очевидно удел злых людей, я прав?

Конечно.

А для диких племён Африки – это обычное дело. Для вас, Дима, воровать – это грех! А для кого-то смысл жизни. Так что не уподобляйтесь остальным. Не стоит вешать на Бога ярлык «добро» или ярлык «зло». Вы никогда не узнаете истинный Божий замысел.

Мне кажется, или вы критикуете христианского Бога?

Я критикую образ, придуманный людьми, – ответил Александр Павлович. – Но думаю, если Бог действительно Высший Разум, то он не сильно обидится на крики какого-то червя, – он лукаво улыбнулся.

Солнце клонилось к западу и готовилось утонуть в холодном Японском море. Людей в парке становилось всё меньше и меньше. От дневной жары не осталось и следа, задул холодный весенний ветер. Кошкин решил, что он и так слишком много пурги наговорил за сегодняшний день, а потому поспешил отделаться от Александра Павловича. Они поднялись с лавочки и пошли в сторону автобусной остановки. Минули бездомных, которые развалились у входа в церковь, как черви после дождя, и вышли за ворота, отделявшие Покровский парк от улицы.

Приятно было с вами пообщаться, Дмитрий, – сказал Александр Павлович вполне искренне.

И я был рад, – ответил Кошкин.

Не пропускайте больше занятия, – дал он напутствие и побрёл в сторону картинной галереи.

Кошкин остался в одиночестве ждать автобус.