Её звали Шайнара. Книга первая. Тень

Глава тринадцатая. Железный герцог

Ибран из рода Талгатов, именуемый в народе Железным герцогом, проживал в самом большом и неприступном замке Миртании. Он стоял на высокой скале, с трёх сторон омываемой водами Туманного моря. Его древние стены пережили много осад, но никем ни разу не были взяты. От главных ворот замка вниз шла мощёная дорога, которая раздваивалась и одним концом уходила в небольшой ремесленный городок Гардея, а другим – соединялась с королевским трактом.

Вот на этой развилке, держа под уздцы лошадей, Анок и Руден ждали Шайнару. Та же тем временем переодевалась за ближайшей скалой в женское платье.

Девушка спрятала одежду Тени, Книгу Судьи и в меч в расщелине, погладила рукокрыла и прищёлкнула языком, давая умному зверьку понять, что теперь он должен держаться на расстоянии и не подлетать к хозяйке, пока та сама не призовёт его. Закончив приготовления, Шайнара вышла из-за скалы к ожидающим её на дороге Теням.

– Вот и всё, – проговорила она, – дальше я пойду одна. Если получится, то связь будем держать, как договорились.

Анок подвёл девушке лошадь.

– А тебе идёт платье, – заметил он и кончики его ушей покраснели.

– А мне много, чего идёт, – шутливо отозвалась Шайнара и взяла у него из рук уздечку своей лошади. Девушка не хотела, чтобы её друзья видели, как тяжело ей с ними расставаться, ведь ещё неизвестно, увидит ли она их когда-нибудь вновь…

– Подожди-ка, – Анок и полез в свою седельную сумку и вытащил оттуда немного помятый бутон. Шайнара узнала морвийскую лилию: этот цветок произрастал на её родине. Он обладал тонким ароматом, но раскрывался только по ночам. У цветка было и другое название…

– Шайнара для Шайнары, – одновременно торжественно и застенчиво произнёс Анок и протянул бутон девушке.

– Где ты её взял? – изумилась та, беря цветок и прикрепляя его к волосам.

– Здесь неподалёку. Пока вы с Руденом ночью спали, я сходил…

– Как это «сходил»?! – перебил Руден. – Ты должен был стоять на страже!

Шайнара взмахнула рукой, останавливая разгорающуюся ссору.

– Не надо. Не ругайтесь. Солнце уже высоко. Пора прощаться…

– Между прочим, цветок ядовитый, – пробурчал Руден, доставая из ножен меч.

– Я же не есть ей его предлагаю, – огрызнулся Анок и тоже достал меч.

Они подняли клинки над головой девушки и соприкоснулись кончиками, тем самым отдавая последнюю честь Тени перед заданием, с которого та могла не вернуться. Шайнара не стала дожидаться, когда они опустят мечи и закончат ритуал прощания – она сделала шаг вперёд и крепко обняла обоих…

***

Девушка поправила цветок в волосах и постучала в широкую массивную дверь. Именно сюда отправил Шайнару стражник у ворот, узнав, что та разыскивает свою троюродную тётку, работающую кухаркой в замке Железного герцога.

Дверь отворилась, а вместе с ней на улицу вырвались такие резкие ароматы специй, что у девушки защипало в носу. На пороге стояла грузная краснощёкая женщина. Она вытерла жирные руки о передник и, смерив девушку недоброжелательным взглядом, поинтересовалась:

– Чего тебе?

– Вы тётя Харна? – спросила Шайнара кротким голоском, хотя прекрасно знала ответ. Разведчики Ордена потрудились на славу, снабдив девушку самыми точными сведениями. Шайнара знала о кухарке всё: где та родилась, как жила и за кого вышла замуж. И сейчас Тень притворялась троюродной племянницей своей тёти.

– Да.

– Я Марэна из Кайра, – продолжала Шайнара, присев в лёгком реверансе. – Матушка много рассказывала о вас… когда была жива.

Местность под названием Кайр находилась на северо-западной границе Миртании и объединяла несколько забытых всеми богами деревушек.

– Марэна… – повторила кухарка, силясь вспомнить, о ком идёт речь.

– Младшая дочь покойной Азалии, – услужливо подсказала Шайнара.

– Ах… да… – наконец, видимо что-то припомнив, ответила краснощёкая Харна.

Собственно, другого ответа Шайнара и не ждала. Она прекрасно знала, что кухарка не в силах вспомнить не только имена, но и даже точное количество детей своей ну очень далёкой родственницы.

– Так что ты хочешь от меня, девочка? – немного мягче спросила Харна.

– Ах, тётя. Моя матушка умерла и не оставила нам ни сагрика. Но если бы вы помогли мне устроиться в замок…

– Нет, – отрезала кухарка, – я не могу устроить тебя на работу в замок. Наш управляющий итак экономит на всём, чём можно.

– Но, тётя, мне не нужна оплата. Достаточно миски супа и тёплого угла, – просящим голосом залепетала Шайнара. – Я могу выполнять любую самую грязную работу… Пожалуйста, тётушка, не бросайте меня. В память о матушке…

Харна склонила голову набок и насупилась.

– Хм… Ну, если тебе не нужна плата… – задумчиво произнесла она, – может, управляющий и согласится…

Шайнара бросилась целовать кухарке руки, изображая порыв благодарности бедной сиротки.

– Ну, ладно… ладно… Хватит, – тётя широко распахнула дверь. – Заходи. Обогрейся у очага. А я пока поговорю о тебе с управляющим…

Спустя неделю Шайнара знала все помещения и закутки во внутреннем расположении замка. Её приписали к кухне и выделили место в маленькой каморке, в которой хранились корзины, котлы, ухваты, щётки и прочая запасная утварь.

Свет в эту каморку проникал через узкое вытянутое окошко, которое в холодное время года закрывалось ставнями. Рукокрыл Шайнары быстро вычислил, где находится его хозяйка и по ночам влетал в каморку, чтобы получить от девушки свою порцию ласки.

Окно выходило на ту сторону замка, которая вместе со скалой, на которой он стоял, образовывала единую, высоченную и неприступную с моря стену. Высунувшись из окна наполовину, Шайнара внимательно изучила её и пришла к выводу, что подняться по ней, если возникнет такая необходимость, не получится. Стена была идеально ровная: ни выступов, ни выбоин – словно время не властно над ней, или же кто-то тщательно следил, чтобы все изъяны вовремя ремонтировались.

Девушка также исследовала дворы, конюшни, кузницу, подземелье, казарму, и прочие разные комнаты. И лишь покои Железного герцога оставались для неё недоступны. Они находились на третьем этаже, но входить туда могли только особо приближённые люди. Обычным черновым слугам, к которым принадлежала и она, приближаться к комнатам герцога категорически запрещалось.

Впрочем, и его самого Шайнара пока ещё не видела. Хозяин отсутствовал в замке уже больше месяца. Он находился в столице. Слуги судачили, что правитель Миртании при смерти, а принц слишком юн, чтобы возглавить страну, да к тому же ещё и болен. А с тех пор как королевского лекаря нашли убитым в борделе от рук Вольных Судей, принцу становилось всё хуже и хуже. Вот поэтому королевский дом и призвал Железного герцога в Альвадис.

***

– Где ты ходишь? – набросилась краснощёкая Харна на Шайнару, едва та появилась на пороге кухни. – Завтра возвращается герцог. А у меня ещё ничего не готово! Давай быстро, сбегай в кладовку, принеси мешок чечевицы, мешок муки, три вязанки лука…

Харна перечисляла продукты, а сама в это время смахивала тряпкой со стола крошки. Закончив перечислять, кухарка развернулась и ловко ударила этой же тряпкой мальчишку-пажа, который попытался за её спиной залезть в банку с мёдом.

– А ты, Смур, помоги ей! И поживее-поживее!

– Вот ещё! – фыркнул паж. – Я что, кухарка что ли?!

– Я сказала, бегом, – Харна снова шлёпнула его тряпкой по попе, – а то расскажу управляющему, как ты вместо того, чтобы заниматься своими обязанностями, весь день торчишь здесь и только языком мелешь, отвлекая Марэн от работы.

Смур поставил банку на место, облизал напоследок сладкие пальцы, и подмигнув Шайнаре, сказал:

– Ладно. Пойдём.

Они взяли тележку, вышли из кухни и направились в кладовку, и по пути язык шестнадцатилетнего юнца не замолкал ни на минуту. В его обязанности, кроме всего прочего, входило пробовать блюда герцога, чтобы тот не отравился, и Смур готов был в сотый раз рассказывать об этом новенькой служаночке. Ведь та смотрела на него с таким восхищением в этот момент. Он чувствовал себя настоящим героем в её глазах. И даже не замечал, как день за днём девушка незаметно выведывала у него, где на третьем этаже располагается караульное помещение, как много солдат обычно охраняют покои герцога, что они едят и как часто меняются.

Однажды болтливый паж даже поведал ей, что из караульного помещения есть тайный проход в спальню герцога. Смур хвастливо утверждал, что сам лично не раз бывал там…

В кладовке царил полумрак. Шайнара и Смур складывали продукты на телегу, как вдруг девушка, отодвинув какой-то мешок, заметила прислонённую к стене картину в золотой оправе.

– Кто это? – спросила девушка, разглядывая изображение женщины в богатых нарядах. – И почему эта картина лежит здесь, в кладовке?

– Не знаю, – пожал плечами Смур. – Она всегда здесь лежала.

Покидая кладовку, девушка ещё раз бросила взгляд на картину: что-то в ней было странное и очень знакомое…

Накануне возвращения герцога в замке царила суматоха. Слуги, как бешенные, носились взад и вперёд, выполняя распоряжения управляющего. А тот придирался к ним по каждой мелочи. Шайнара вернулась на кухню как раз в тот момент, когда управляющий за что-то громко отчитывал Харну. Когда он ушёл, забрав с собой Смура, девушка спросила кухарку о картине в кладовке.

– Это портрет герцогини, хозяйки этого замка, – пояснила та. – Я недолго её знала. Но она была доброй женщиной. Вот только погибла много лет назад.

– Погибла?

– Её корабль попал в шторм в Туманном море и разбился на рифах.

– Когда это было? – спросила Шайнара.

– Давно… Очень давно… Лет двадцать-то уж точно прошло… А, может, и больше…

– А почему портрет герцогини пылится в кладовке, а не висит на стене в галереи, как все прочие?

– Вот уж, чего не знаю – того не знаю, – Харна растеряно развела руками. – Помнится, когда-то в замке я видела три её портрета, но даже не знаю, куда теперь они все делись…

Шайнара снова пошла в кладовку, потому что увезти все продукты за один заход ей со Смуром не удалось. Девушка собрала с полок всё, что нужно, а потом присела перед картиной. Шайнара вглядывалась в портрет и никак не могла понять, что же её так притягивает в нём. Она долго разглядывала герцогиню: её черты лица, глаза, волосы… Эти несвойственные миртанцам, но такие знакомые золотистые волосы… Шайнара подсела ближе, закрыла ладонями лишнюю длину волос и тело женщины и изумлённо выдохнула: не узнать Карлема, пусть даже в этих женственных чертах, было невозможно…

***

На следующий день в замок вернулся герцог. Но Шайнара даже не смогла как следует разглядеть его. Она стояла возле ворот, среди прочих слуг, но всё, что увидела – это толпа солдат, окружающих человека, с ног до головы закованного в железные латы. Герцог же не удосужился даже махнуть рукой в сторону встречающих и, не снимая шлема, в сопровождении личной охраны сразу прошёл в свои покои.

Теперь девушка понимала, почему его прозвали «Железным». Она и раньше слышала, что никто уже много лет не видел его без тяжёлых доспехов. Даже замковые слуги уже не могли точно вспомнить и описать внешность своего господина. Герцог не вёл светскую жизнь, не отвечал на приглашения и не устраивал у себя званных вечеров. С тех пор, как закончилась Война Трёх Королей, он, как сыч, засел в своём непреступном замке и выбирался из него только по приказу короля.

Командующим над солдатами, а также правой рукой Железного герцога и его личным телохранителем был некто Рогул – выходец из «грязных» народов. Правда говорил он практически без акцента и не забирал волосы на затылке, как обычно делали его соплеменники. Даже наоборот, Рогул носил короткую стрижку под стать местному населению. Взгляд же его восточных, немного раскосых глаз всегда оставался холоден и непроницаем.

В донесениях разведчиков, которые читала Шайнара, готовясь к этому заданию, говорилось, что Железный герцог никому так не доверяет, как своему телохранителю. Рогул отличался умом и преданностью. Он участвовал во всех делах своего хозяина, в том числе, и в тех, за которые Орден вынес тому приговор.

С возвращением герцога всё в замке изменилось. Слуги стали говорить тише. Управляющий ходил напряжённым и раздражался по любому поводу. Рогул устраивал ему проверки и несколько раз даже заходил на кухню.

Впервые столкнувшись с Шайнарой, он учинил управляющему настоящий допрос с пристрастием: кто такая, откуда и как давно появилась в замке. Когда девушка узнала об этом разговоре, она сильно удивилась. Ей показалось странным, что правая рука герцога интересуется какой-то черновой служанкой с кухни. Однако Харна объяснила ей, что Рогул знает всю прислугу лично, вплоть до самого последнего подмастерья.

А ещё командующий оказался одним из тех немногих мужчин, которые игнорировали все обольстительные улыбки и взгляды, направленные в их сторону. Поначалу Шайнара даже растерялась. Опыта у неё было, конечно, не так много, как у Алхены, но всё равно ей казалось, что наёмник из полудиких племён уж никак не должен устоять перед шаблонным набором женских приёмов, отточенных Шайнарой в своё время до мелочей.

Но Рогул устоял. И не просто устоял. Он был абсолютно равнодушен ко всем её уловкам. Хуже того, его служебное рвение, а может просто хорошо развитая интуиция, видимо, что-то подсказали ему, и он внезапно распорядился удвоить охрану покоев герцога и переназначил время смены постов.

Об этом Шайнара узнала от одного из солдат. Его звали Кетос, и он входил в личную охрану герцога. Потерпев неудачу с командующим, Тень направила все свои способности на этого солдата. Шайнара прислуживала ему во время трапезы, дразнила и распаляла воображение, но при этом не давала к себе прикасаться. Девушка играла с Кетосом целую неделю, прежде чем железная дисциплина, которую вбил в него Рогул, дала трещину.

Предвкушая неземное наслаждение, так красноречиво обещанное ему одним лишь взглядом новенькой служанки, Кетос провёл её по-тихому в караульное помещение на третьем этаже. И ему даже в голову не пришло подумать, почему так получается, что в других укромных местах замка девушка не позволяла ему к себе прикасаться, но, чем ближе они находились к покоям герцога, тем доступней она становилась…

– Ну, иди же, ко мне, наконец, моя шалунья, – проговорил Кетос, отстёгивая пояс с оружием. – У нас есть немного времени, пока не придёт другая смена.

– А Рогул? – поинтересовалась как бы между прочим Шайнара.

– В это время он обычно на конюшне.

– А правду говорят, что из этой комнаты есть тайный ход в спальню герцога? – вновь задала вопрос девушка, оглядывая помещение. Она уже догадалась, что таинственный проход, про который рассказывал болтливый паж, скрыт за портьерой.

– Кто говорит? – удивился Кетос, привлекая Шайнару к себе и пытаясь поцеловать её в губы.

– Все говорят, – уклонилась от поцелуя девушка. – Мне бы так хотелось увидеть герцога вблизи…

– Зачем? – Кетос вновь притянул служанку к себе.

Но не успела Шайнара ответить, как портьера отодвинулась, и из тайного прохода в караульное помещение шагнул Рогул.

Кетос побледнел, отпустил девушку и вытянулся по струнке. Лицо же командующего нисколько не изменилось. Оно оставалось таким же непроницаемо холодным, как всегда. Рогул ничего не сказал ни солдату, ни девушке. Он молча прошёл на выход и уже за дверью отдал приказ: Кетоса прогнать сквозь строй и уволить без жалования в тот же день, а не в меру любопытную служанку – на первый раз высечь…

***

Шайнару отвели на конюшню. Управляющий сухо передал старому конюху приказ Рогула и удалился, оставив снаружи стражника, который должен был проследить за исполнением наказания.

– Что же ты такого натворила-то, Марэн? – спросил с сочувствием конюх. За время, что Шайнара пробыла в замке, они успели стать хорошими приятелями.

– Да не спрашивай, дядя Акчар, – отмахнулась девушка. Она знала, что добрый старик не будет над ней особо сильно зверствовать.

Акчар укоризненно покачал головой. Он относился к новой служанке, как к дочке, которую когда-то покинул, записавшись наёмником на Войну Трёх Королей. С тех пор прошло много лет, он постарел и был уволен с военной службы, но остался служить конюхом в замке своего господина.

Шайнара прошла вдоль денников, разглядывая лошадей, и остановилась перед широкоспинным мощным вороным жеребцом с рыжей гривой. Она никогда раньше не встречала такой породы.

– Какой красавец, – восхищённо протянула Шайнара.

– Это Бурст, – ответил Акчар, подходя к ней. – Конь господина Рогула, Он никому не доверяет ухаживать за ним. Сам кормит, поит и чистит.

– А господина Рогула, кроме лошадей, что-нибудь интересует? – со смешком полюбопытствовала девушка. – Женщины там, например?

Конюх злорадно захихикал:

– Да уж. Варн он и есть варн.

– А ты бывал в их краях, дядя Акчар? У «грязных народов»?

– Доводилось. Только не называй их «грязным» народом. Господин Рогул ненавидит это прозвище. Он варн. Это для нас они все одинаковы, что варны, что азары. Но, если ты ему такое скажешь, то с работой в замке можешь попрощаться навсегда.

– А командующий Рогул не очень-то похож на других восточных варваров. Говорит чисто и выглядит, почти как местный.

– Он долго прожил среди миртанцев. Герцог взял его к себе на службу ещё мальчиком. Настоящий дикарь был, – конюх подложил соломы в денник. – Все они там дикари. И женщины у них дикие, и дети. Но дерутся знатно. По всей земле известно – нет лучшего бойца, чем варн с Великих Равнин.

Старик отошёл, а Шайнара осталась возле вороного жеребца. Она протянула к нему руку, и тот не отстранился. Конь понюхал протянутую ладонь, а через минуту уже позволил погладить себя по морде. Девушке всегда удавалось ладить с животными.

– Не трогай его! – прикрикнул из другого угла конюшни Акчар, – Господин Рогул запрещает чужим к нему прикасаться. Иди-ка лучше сюда.

Шайнара приблизилась к старику, снимающему со стены свою рабочую плеть. Конюх с любовью погладил кожаную рукоять и, усмехнувшись в усы, сказал Шайнаре:

– Да не бойся ты. Я столб побью, а ты покричи немного, чтоб тот олух у дверей поверил.

Девушка засмеялась, и уже приготовилась было артистично издать несколько звуков, как вдруг на конюшню вошёл Рогул…

Старик и Шайнара замерли возле столба в нерешительности. Но командующий их даже не сразу заметил. Он принёс своему жеребцу угощение и пока тот жевал, что-то ласково нашёптывал ему на ухо. Рогул уже собирался уходить, когда увидел в дальнем углу конюшни затаившихся слуг. Он посмотрел на плеть в руках Акчара и, словно что-то припомнив, остановился.

Старик и девушка мельком переглянулись. Рогул заметил это и направил на них ещё более пристальное внимание. Стало понятно, что в ближайшее время он не покинет конюшню, а значит, Шайнаре действительно придётся пройти через телесную экзекуцию.

Конюх виновато посмотрел на девушку, но та ободряюще ему улыбнулась и незаметно кивнула. Старик вздохнул и размотал плеть. Он приказал служанке снять платье и расстегнул на её спине нижнюю сорочку, оголив спину. Шайнара подошла к столбу и обвила его руками.

…Взых… Взых… Рассекла воздух плеть, и на спине девушки появились первые багряные полосы.

Шайнара по привычке сжала зубы и попыталась отстраниться от боли. В конце концов, она и не через такое проходила в тренировочном лагере. Но потом, одумавшись, что простые служанки так себя не ведут, вскрикнула от очередного удара. Но вскрик этот получился какой-то искусственный. И, кажется, даже Рогул заметил это. Он подошёл ближе и сложил на груди руки. Шайнара чувствовала его взгляд, прикованный к ней в этот момент.

Удар… вскрик… Удар… вскрик…

«Что ж, если это единственное, что может привлечь твоё внимание, пусть так и будет» – подумала девушка и с каждым новым вскриком стала добавлять в него всё более новые и разнообразные нотки. Таким образом её крики сначала плавно перешли в приглушённые стоны, а затем и вовсе преобразовались в звуки, очень похожие на те, что издают женщины в постели в моменты наивысшего наслаждения…

Акчару часто приходилось наказывать нерадивых слуг, но то, что происходило сейчас, было в его практике впервые. Бедный старик весь аж пропотел. Когда он закончил, Шайнара обернулась и увидела, как дрожит его рука, сжимающая плеть, а в широко открытые глаза мог свободно залететь воробей.

Рогул же за всё это время так и не изменил позы. Он застыл, как каменное изваяние, со скрещенными на груди руками, и на лице его не шевелился ни один мускул. Вот только ладони его сжались в кулаки, да так, что костяшки пальцев побелели…

Шайнара изогнулась, чтобы поднять с пола платье. Её спина горела огнём. Жгучая боль многократно усиливался при малейшем наклоне, но девушка не показывала этого. Когда она подняла глаза на Рогула, в них был вызов, а на её устах играла мучительно-сладкая улыбка.

– Так, значит, ты получала удовольствие? – пренебрежительно бросил командующий.

– А вы, мой господин? – Шайнара присела в глубоком реверансе.

Рогул ничего не ответил, развернулся и быстрым шагом покинул конюшню, а уже на улице крикнул Акчара. Всё ещё ошеломлённый старик выбежал следом. Оставшись одна, девушка устало опустилась на прохладный земляной пол, и её лицо исказила гримаса боли…

С тех пор Шайнара стала часто, по делу и без дела, навещать конюшню. Она попадалась на глаза Рогулу почти каждый день. Но тот вновь вёл себя так, словно её не существует и замечал лишь своего обожаемого коня.

Вскоре Харне потребовалось пополнить продовольственные запасы. А для этого надо было съездить на рынок в Гардею – город, расположенный недалеко от замка. Шайнара упросила кухарку взять её с собой. Та согласилась и с удовольствием переложила часть забот на девушку.

На главной площади Гардеи в этот день шло представление. Бродячие артисты показывали сцены из жизни вельмож и простых людей. А толпа горожан встречала их восторженными криками и аплодисментами.

Пока кухарка, открыв рот, смотрела представление, Шайнара незаметно отошла в сторону и вскоре рядом с ней появился Анок.

– Мне нужны свежие лепестки шайнары, корень маргоны и ягоды белогривца, – быстро проговорила девушка. – Сможете достать?

Анок кивнул и растворился в толпе. Пока Шайнара ходила по базару в сопровождении одного из замковых работников и делала закупки, нагружая обоз, с которым приехала, Анок и Руден успели собрать всё, что ей требовалось. Они украдкой передали девушке свёрток с нужными ингредиентами, но долго разговаривать между собой на людях Тени не решались. Однако по сверкающим глазам Анока Шайнара итак поняла, как он счастлив видеть её живой и невредимой.

Девушка вернулась на площадь. Очередное представление как раз подходило к концу. Артисты уже выходили на поклон к благодарной публике, как вдруг один из них вынес на сцену клетку с белым голубем. Актёр открыл её и выпустил птицу, к лапке которой была привязана лента огненно-рыжего цвета. Голубь облетел площадь по кругу несколько раз и вернулся в клетку. На этом представление закончилось. Толпа зааплодировала артистам, но только три пары глаз в ней поняли, что произошло. Огненно-рыжая лента, привязанная к голубю – это был знак от Ордена для Теней и означал он, что Верховный Магистр умер, и вскоре на его место будет избран новый…

***

Той же ночью Шайнара прокралась на кухню. Осторожно, стараясь не шуметь, девушка достала свёрток с ингредиентами и приготовила густой отвар. Потом она вымочила в нём хлеб и вышла на улицу.

На небе светила полная луна. Стараясь держаться в тени зданий Шайнара быстро пересекла двор и прокралась на конюшню. Откуда-то сверху, где хранилось сено, раздавался мерный храп Акчара. Лошади проснулись, но шум не подняли. Они давно привыкли к той, которая так часто здесь появлялась и при этом всегда угощала их чем-нибудь вкусненьким. Животные вытягивали свои морды, стараясь коснуться ночной гостьи, пока та бесшумно скользила мимо них к деннику Бурста.

Шайнара подошла вплотную к жеребцу Рогула.

– Прости меня, мальчик, – прошептала девушка и погладила коня. – Это ненадолго, – она скормила жеребцу заготовленное хлебное лакомство и поцеловала в морду.

После этого Шайнара вернулась в свою каморку, разделась и легла спать. На следующее утро, едва девушка вышла во двор, как оказалась в центре суматохи. Двери конюшни были распахнуты настежь. Туда и сюда сновали испуганные слуги. Побитый Акчар валялся возле ворот, но на него никто не обращал внимания. Девушка подбежала к старику и помогла ему сесть.

– Что случилось? – спросила она.

– Это Бурст. Он умирает, – кряхтя ответил конюх. – Не знаю, что с ним произошло. Вчера был совершенно здоров. Господин Рогул в бешенстве.

– Может, что-то не то съел? – изображая на лице озабоченность, поинтересовалась Шайнара.

– Он убьёт меня, – запричитал старик. – Убьёт…

– Кто? Господин Рогул?

Конюх кивнул:

–Точно убьёт. Сначала Бурста, чтоб не мучился, а потом меня…

Убьёт… Это в её планы не входило.

Девушка поднялась и решительно направилась на конюшню. Там собралась толпа слуг. Шайнара с трудом протиснулась между ними к деннику Бурста. Жеребец лежал на полу, а изо рта у него текла пена. Рогул, всегда такой невозмутимый, сейчас сидел рядом с конём, и лицо его почернело от тоски. В одной руке командующий сжимал кинжал, а другой поглаживал уже хрипящего коня.

– Пошли все прочь! – взревел варн, обращаясь к толпе.

Люди бросились к выходу. Осталась одна Шайнара.

–Убирайся отсюда! – повторил Рогул.

Он даже махнул кинжалом в сторону девушки.

– Я могу помочь, мой господин, – не обращая внимание на выпад, спокойно ответила Шайнара.

–Что?! Что ты говоришь, девчонка?! Как ТЫ можешь помочь?!

– Я уже видела такое. В своей деревне.

–Что?! Что ты видела?!

– Откуда это сено здесь? – спросила девушка, указывая на тюки, разбросанные по полу.

– Сено? Не знаю! – Рогул был в бешенстве.

Шайнара подошла к одному из тюков и достала из него сухой колосок, который сама же и положила туда накануне.

– Это зерновица, – сказала она. – Обычно она не растёт в ваших землях, а вот у нас её в избытке. Она не опасна для животных, если только не поражена болезнью. Видите? – девушка протянула стебель Рогулу, – на этом колоске фиолетовый окрас. Он заражён. Твой конь попробовал эту травку и вот, что с ним случилось.

Рогул начал приходить в себя. Он перестал кричать, и тоска в его глазах сменилась надеждой.

–Так ты знаешь, как вылечить моего коня? – спросил он, едва сдерживая дрожь в голосе.

– От этого есть лекарство, – подтвердила девушка. – В моей деревне все умеют его готовить, и я тоже. Но мне нужна помощь твоих слуг, одна я не успею.

– Мортан тебя подери, бери всех, кого посчитаешь нужным, и приступай скорее! – Рогул вскочил. – А я пока вздёрну Акчара.

– Нет! – воскликнула Шайнара, преграждая ему путь. – Конюх не виноват.

– Каким же тогда образом мой Бурст добрался до сена? – вновь взревел Рогул.

– Мой господин, если вы казните Акчара, я не буду вам помогать, – твёрдо произнесла Шайнара.

– Ладно, девчонка. Если вылечишь моего коня, старик останется жив. Шевелись же!

Рогул называл Шайнару девчонкой, хотя разница в их возрасте составляла едва ли больше десяти лет.

Шайнара выскочила из конюшни и взяла в помощники пятерых стражников. Она весь день гоняла их за замковые стены и заставляла искать то одно, то другое растение. На самом деле, в этом не было никакой необходимости. Она давно приготовила противоядие. Но ей требовалось провести Рогула по лезвию чувств и показать, что лечение его друга невероятно сложно и жизнь коня висит на волоске…

Вечером Шайнара напоила жеребца целебным отваром с капелькой противоядия. Рогул в то время уже покинул конюшню – дела у герцога не требовали отлагательств – и вернулся обратно лишь глубокой ночью. И какова же была его радость, когда Бурст встретил хозяина заливистым ржанием.

Рогул бросился обниматься с конём. Но тут же осёкся, встретившись глазами с Шайнарой, устало сидевшей в углу на сене. Девушка встала, улыбнулась варну и покинула конюшню, чтобы не мешать тому выплёскивать эмоции.

Два последующих дня Шайнара старательно не попадалась на глаза командующему. На третий день он всё-таки подловил её.

– Тебя ведь зовут Марэн? – начал он, впервые обратившись к служанке по имени.

Девушка кивнула.

– Ты вылечила моего коня, и я хочу отплатить тебе, – Рогул достал увесистый кошелёк.

– Мне не нужны деньги, мой господин.

– А что тебе нужно?

– Я бы хотела… увидеть Железного герцога без доспехов.

Рогул уставился на девушку, и та поспешила пояснить:

– Матушка с детства рассказывала, что он не человек.

– А кто же?

– Демон Мортана! Скрывающий своё обличие под латами!

Рогул расхохотался. Впервые Шайнара увидела варна таким расслабленным.

– Он вообще-то брат короля, не забывай, – проговорил командующий, отсмеявшись.

– Одно другому не мешает, – с трудом сохраняя серьёзное выражение лица, ответила Шайнара.

– Глупости – это всё, – махнул рукой варн. – Герцог – обычный человек из плоти и костей.

– Конечно-конечно, господин Рогул. Я не смею не верить Вам… – Шайнара произнесла эти слова так, что любой понял бы их обратный смысл.

И Рогул, конечно, тоже понял.

– Ну, хорошо, – согласился он. – Я в долгу перед тобой, Марэн. Я не обещаю показать тебе самого герцога, но комнату его так и быть, покажу. Этого ведь будет достаточно, чтобы ты поверила в его человеческую природу?

– Только если в комнате будет кровать, – уверенно заявила девушка.

– А при чём здесь кровать? – ещё больше удивился командующий.

– Ну, как же господин Рогул! Ведь всем известно, что демоны Мортана спят в больших котлах, висящих на цепях под самым потолком. Им не нужны человеческие кровати!

Рогул закатил глаза, показывая своё отношение к деревенским байкам. Но Шайнара так убедительно изображала из себя как раз одну из тех простушек, которых няньки с детства пичкали подобными россказнями, что он решил ничего не объяснять.

– Ну, ладно. По субботам герцог принимает целебные ванны. В это время я смогу провести тебя в его покои. Посмотришь, как живёт твой «демон».

Рогул снова засмеялся. И смех его был такой чистый, искренний и заразительный, что Шайнара невольно тоже заулыбалась…

***

То, что девушка провернула с конём, было элементарно. Но то, что она решила сделать с герцогом, требовало особой подготовки. Для начала, ей пришлось добыть простыню. Впрочем, выкрасть кусок ткани прямо из-под носа главной прачки, особого труда для Тени не составило. Дальше Шайнаре понадобилось несколько дней, чтобы приготовить особый раствор, пропитать им эту простыню и высушить её.

Теперь герцогу стоило только прилечь на неё и слегка вспотеть, чтобы уже никогда не проснуться. А то, что Ибран из рода Талгатов потеет, как мышь, Шайнара знала от его лекаря, которого однажды опоила ядрёной настойкой белогривицы и всё выпытала.